Глава 2. Лесная избушка
Такая жизнь ей нравилась. Неспешность, ранние подъемы. Вкус воды из колодца, простая каша два раза в день.
И даже регулярная колка дров.
Кожа разглаживалась, тело наливалось гибкостью и внутренней силой. Что-то похожее происходило и с котом.
Только он ещё и сильно подрос.
Раз в две недели приходилось выбираться на почту и заодно в магазин. Вылазка занимала целый день, но обойтись без нее было невозможно. Пока…..
Несколько дней ушло на то, чтобы поправить забор и приделать к нему пару черепов.
Лес явно жил своей насыщенной жизнью. В нем непрерывно кто-то рождался и так же непрерывно кто-то сьедался на благо кому-то свежерожденному. Судя по размеру черепов, крупная живность тут водилась. Был ли это кабан или лось, а может просто корова забрела из деревни. Две коровы тогда уж. Сброшенная шкурка ужика тоже нашла применение — расположилась внутри черепа. Прямо как в песне о Вещем Олеге.
Под крыльцом жил ёжик. В сумерках фыркал и топал в поисках съестного. От каши, как и кот, отказался, но подсел на печеньки.
Полного одиночества не получалось. Какое может быть одиночество с ёжиками. Но шума слов не было.
Мысли плавали вольно и спокойно.
И временами укладывались ровными строчками в вордовский файл. Короткие сказки обо всем понемногу….
Зачем нужны сказки?
Если в обычной жизни человек сталкивается с чем-то сверхъестественным и необычным, он, как правило, пугается. Или делает вид, что ничего не замечает. Особо резвые могут попытаться загнать это необычное в привычные научно-объяснимые рамки. Когда не получается, расстраиваются.
А если рассказать про необычное сказку, тот же наукомудрый резвунчик скажет: «Это ж просто сказка!».
Успокоится, снисходительно улыбнется. И даже молвит пару слов в пользу героев. Одобрительных или нет — зависит от их поведения. И, кстати, сказочные персонажи могут вести себя вообще как им угодно.
Хамящие каждому встречному куски хлеба.
Медведи, стремящиеся пожить в рукавичке с мышами и лягушками. Женихи, стреляющие по дворам потенциальных невест. Слава Калашникову — не торопился с изобретением.
В сказке всё норма.
Кстати, с научной точки зрения, волка в Красной шапочке логично было бы заменить удавом. Это змеям свойственно заглатывать бабушек целиком. Волки едят так некультурно, что бабушку из его живота лучше и вовсе не доставать. Умерла, так умерла.
Чтобы объяснить необъяснимое нужна сказка. И тогда все сразу становится на свои места и воспринимается спокойно.
Вот и приходится их придумывать………………………………
Огонек из поджелудочной уже послушно расползался по всему телу, и также послушно уползал в облюбованную точку.
На чердаке завелась сова. На печеньки не претендовала, с котом не враждовала. Даже ласточек не трогала. Вылетала в сумерках, иногда садилась на черепа на заборе. «Надо будет все же обзавестись фотоаппаратом», — подумывала она.
В августе стало больше грибов, а воздух — таким вкусным, что впору было закатывать его в банки на зиму.
— Красавица! Зови в гости! Чего без мужика-то скучать?
Крепкий сельский мужчина в состоянии слабого подпития открывал калитку…………………………………………………………
Этого ещё не хватало. Хотя вполне логично. Одинокая красивая женщина, живущая на отшибе…
Как ещё раньше-то по этому поводу никто не припёрся.
Внутренний огонек моментом разбежался по телу.
Морок накинулся уютным домашним халатиком. Дверь дома она открывала уже древней грязной старухой с котом на плече и скрипучим голосом обратилась к мужику. Тот выронил припасенную бутылку и бросился опрометью обратно к калитке.
— Покатаюсь, поваляюсь на белых косточках! — неслось ему вдогонку. Продолжение фразы она не помнила.
— Эх… Надо будет погуглить на будущее.
На чердаке возбуждённо заухала сова.
История про Антона.
Или как влюбить в себя мужчину за один день…
От обиды сердце бухнуло и упало куда-то в район желудка. Туда, где у девочек, говорят, водятся бабочки… Девочкой он не был. Поэтому бабочки и слезы исключались. Просто лицо стало злым и равнодушным. И очень спокойным, хотя тело требовало выплеска и физической боли, чтобы заглушить понятое.
Мальчики не плачут от обиды. Они шипят сквозь зубы: «Сука». И идут лупить боксёрскую грушу, если она есть. Или все что попадается под руку. Антон был мальчиком. И даже очень взрослым.
36 часов назад он прилетел в этот город, потому что именно здесь проходил один из матчей чемпионата.
Футбол, ночёвка в местной гостинице и вылет домой. Такой вот нехитрый план.
И все пошло не так, когда трибуны как один ликующий организм взметнулись с воплем «Гооол!» и браслет с руки рыжей девчонки улетел аж на соседний сектор.
Было забавно смотреть на нее. Потому что ликование потихоньку переростало в явное огорчение. И пока рот и руки демонстрировали восторг, глаза уже явно начинали плакать. Найти браслет в толпе возбужденных болельщиков — дело практически безнадежное.
Антон понял, что придется прийти на помощь. Применив все свои коммуникативные навыки, а также умение орать и быстро перемещаться, браслет он добыл.
И, понятное дело, что когда ты несомненно герой и на тебя восхищённо и благодарно смотрят эти зелёные глаза, коротать вечер в одиночку просто глупо.
Начали они с кафе и разговоров о том, о сем.
— Тебе какой фильм о самураях больше нравится? По самураев он видел только один фильм, с Томом Крузом.
— Почему именно про самураев?
— Можно про Ремарка поговорить. Я сейчас по нему статью пишу, но вряд ли тебе интересно.
— Про Ремарка мне проще, чем про самураев, — усмехнулся он.
Ресницы изумлённо хлопнули, зелёные глаза оценивающе метнулись и застенчиво сфокусировались на помидоре в его тарелке.
— Ой, ты не съел помидорку, — как-то уж больно хищно протянула она и потянулась к уцелевшему помидору вилкой. — Представляешь, одна неделя на жизнь. На любовь. До этого война, после — смерть. Перерыв на неделю, чтобы любить. Зелёные глаза плескались слезами и болью.
Женщины так эмоциональны. Хотя если прикинуть на себя… Неделя на жизнь. И то не знаешь, есть ли у тебя эта неделя. Антон провел по лицу рукой, прогоняя наваждение, глотнул пива и решил, что разговоров уже достаточно, и пора переходить к активным действиям.
Бравым парням, у которых в распоряжении даже не неделя, а несколько часов, все удается. И ночь они провели вместе. Выспаться не получилось.
— Завтра отведу тебя в одно таинственное место. Здесь недалеко, — просопела она, засыпая.
На завтрак были помидоры. Он даже подумал, что рыжий цвет волос как-то связан с помидорами. Но себе заказал нормальную яичницу. И кофе. И пару бутербродов. А ей — ещё салата из помидорок. Если уж такая нехватка в организме.
Таинственным местом оказалось старое здание библиотеки. Хотя здание — это громко сказано… Домик. Настоящий деревянный домик с резными наличниками и надписью «Библиотека» над запертой дверью.
— Таинственное? Ну ладно, — благодушно хмыкнул он. Но она потащила его за домик.
— Постой на шухере, — шепнула она.
И, встав на фундамент, аккуратно отодрала ногтями деревянные штапики, а потом ловко подцепила само стекло и отдала ему, — не разбей! И, как опытная форточница, она проскользнула внутрь библиотеки.
Антон заметно нервничал. В его планы входило вовремя сесть на самолёт, а не разборка в полиции. Но она выскользнула из окна с книгой руках и ловко приделала стекло на место.
— Уходим быстро, спокойно и без паники, — сказала она, собирая волосы в улитку на макушке. И надевая очки на серьезные глаза.
На ходу она открыла книгу и быстро пролистала несколько страниц.
— Просто забыла, как парня того звали, — серьезно объяснила она.
Он не выдержал и выдернул шпильку из пучка волос. И те радостно рассыпались по плечам весёлыми рыжими прядками.
— Я чувствую себя школьником, когда ты в таком виде.
Он ей явно нравился. Антон был совсем не дурак и понимал, что очень нравился. Поэтому по улице они шли в обнимку. Обедали на веранде с видом на реку.
Распущенные волосы явно не давали ей покоя, и она заплела две косички и сняла очки. И теперь близоруко щурилась и была настолько привычной и знакомой, что он поймал себя на мыслях про то, что хочет чтобы наступил вечер и можно было расплести эти косички и притянуть к ее себе под одеяло.
И браслеты бы снял. Красиво, конечно, спору нет. Но ему нравилось трогать кожу на запястье, а браслеты не давали этого делать. Иногда сползали, будто дразня, и тут же возвращались на место. И доступ снова был закрыт. Никогда не думал, что подобные вещи могут так… раздражать? Скорее возбуждать.
— Я очень люблю свой город. Правда, люблю. И часто буду сюда возвращаться.
Они медленно брели, держась за руки.
— А море… море это тоже здорово. Иногда нужно бросать все и улетать к морю хотя бы во сне.
— Через две недели можно будет к морю, — прикинул Антон. — Работу закончу, гонорар получу и слетаем. Гляну вечером тур подходящий…
И тут она очень внимательно на него посмотрела. — Чего такое?
— Антон, у тебя через два часа самолёт.
Картинка мира рассыпалась на части.
Он не расплетет вечером рыжие косички.
Он не снимет браслеты с ее рук. И не будет выбирать тур к морю на двоих.
Он сядет в самолёт и просто улетит.
Но это же неправильно. Не правильно. Не правильно!
— Летим со мной, — неуверенно предложил он.
— Получилось, — уверенно сказала она.
— Что получилось?
— Антон, прости. Ты замечательный. Правда. Это был эксперимент.
— Не понимаю.
— Я ставила опыт, можно ли влюбить в себя мужчину за один день. Можно. Несколько смен обстановки и внешности, контактные линзы, браслеты, пара запоминающихся событий… У меня получилось. Тебе кажется, что мы давно знакомы. Ты привык. Ведь так? Но, Антон, мы познакомились
вчера.
От обиды сердце бухнуло и упало куда-то в район желудка, где у девочек водятся бабочки… Он менялся в лице…
