Молчание золото

Джулия Гансэра, 2020

Кэйт было шестнадцать. Она стояла на сцене концертного зала, получая наконец-то свой диплом выпускницы. Рядом никого, только она и тишина зала. Почему-то вдруг она вспомнила тот случай на улице, когда она испугалась, когда ей было всего пять лет; потом пробежала картина детской влюбленности; следом бесконечные ссоры родителей и закончилось тем, что перед ней вдруг восстал Дэн – её первая любовь. Было ли ей, что рассказать в этот момент? Да. Рассказала ли она? Нет. Её уста были тише воды, скрывающие глубину детских и юношеских страданий; скрывающие истинные чувства: правду становления девочки девушкой.

Предисловие

Выпускной в жизни каждого подростка имеет огромное значение. Для многих выпускной бал один из самых приятных и трогательных жизненных воспоминаний. Скорее всего подсознательно, подросток начинает понимать важность тех или иных границ в своей жизни именно в этот момент. Кэйт до этого момента прошла уже несколько жизненных стадий, столь же неизбежных, сколь и необходимых: ребёнок — девочка — девушка. Между этими этапами Кэйт проходила границы, которые она ощущала сознательно и нет. Так, рубеж, между девочкой и девушкой, вполне зрим и осязаем, и возможно, проводится эта черта именно во время выпускного. Никто не может знать наверняка: те события которые уже прожила Кэйт, возможно, уже давно сделали из неё девушку и никакой черты ненужно было подводить. Стоя на сцене городского театра, перед Кэйт восстала реальность её бытия: нечеткая, бесперспективная, без чувств целеустремлённости, света и надежды. Галлори старший не приехал к ней на выпускной; его работа стала важнее выпускного единственной дочери. Кэйт каждый раз спрашивала себя о своей значимости, ни только для своей семьи, но так же и для самой себя и для всего мироздания. Она хотела жить совсем по-другому, а именно, чтобы ни один час её времени, ни один совершенный ею поступок не были по значимости меньше данного момента. Её мать, Элла Галлори сидела где-то среди других родителей. С самого начало учебного года вся её жизнь была ориентирована на этот момент: возможность самой делать выбор и нести за него ответственность.

Мисс Вудд вручила ей «диплом о среднем образовании», аттестат зрелости. На какое-то мгновение она осталась одна, слушая аплодисменты, доносящиеся с зала. Никто не вышел на сцену её поздравить, как делали родственники остальных выпускников. Она сделала шаг назад, собираясь уходить с центра, как на сцену поднялась мама Дэна, Шэрон Рэндол и его младший брат, Даниель, неся букет цветов. Она никогда не думала, что обретёт больше любви и поддержки от чужих для неё людей. Мысль, говорила она себе, это средство получение желаемого, которая помогает человеку действовать. Пусть с Дэном у них был до боли странные отношения, с ним и его семьей, Кэйт чувствовала себя живой; чувствовала, что у неё есть выбор. Она тепло обняла её, благодаря за все — вот что нужно человеку в подобных обстоятельствах. Сейчас впервые в жизни она не была одинока. Она вернулась обратно на своё место, в шеренгу выпускников. Вскоре опустились жалюзи и долгожданный момент закончился. Они все стали взрослыми, а может и нет.

После выпускного к дверям школы, подъехал автобус, готовый забрать едва созревших выпускников в прощальное выпускное путешествие. Все три класса отправилась на запад, в озерный край, гористый район которого широко известный среди любителей пеших путешествий и альпинизма. Кэйт села вместе с Дэном, который успел занять место у окна и небрежно развалиться. Он положил свою сонную голову на её колени и проспал почти все шесть часов до приезда. Всю дорогу Кэйт не нарушала его сон, гладя его по голове и наслаждаясь его присутствием. Она всматривалась в горы вдали, спрашивая себя, что же там на вершине? Наверно это и была её вершина, упавшая и спящая сейчас на её ногах.

После выпускного, встретившись уже за кулисами, Дэн самоуверенно и насмешливо улыбнулся и скрылся вместе с гимназистками. Его улыбка говорила ей, что все равно ты меня любишь; я контролирую тебя — все; улыбка приказывала ей забыть, что она видела. Чувствуя неуверенность во всем, кроме одного — надо бежать. Она все эти года терпела, ждала, слушала это олицетворение его бунта — гимн мести, и после триумфа, гимн своего величия на всеми, кто отказывался повиноваться. Но сейчас Дэн спал, так беззащитно, как младенец, уперевшись ногами в окно. Под звуками мотора казалось, что жизнь на время замерла.

Вся жизнь была пыткой для Кэйт, она выглядела как мученица, её лицо выражало страдальческую улыбку, хотя она и не улыбалась. Вот она её любовь и в тоже время её проклятие, ради чего она терпит эту пытку. После каждой встречи Кэйт спрашивала:

— Когда я снова тебя увижу?

— Не знаю. Не жди новой встречи. Я делаю, что хочу, как, когда и с кем хочу.

Он унижал её, и просил жить своими понятиями и суждениями, но как же она могла? Ей было очень больно, она принимала это слишком близко к сердцу. Кэйт молчала, её молчание было золотом ибо в нем она скрывала все свои чувства и страдания. Она каждый раз ломалась от боли, неспособная противостоять боли, не имея сил бороться. Это не имеет значение, его нельзя воспринимать всерьёз, говорила себе Кэйт. Она всегда помнила эти слова, но в душе оставался лишь крик, крик безумия, который подбавлял разум и уверенность её души. Она не могла побороть боль, не могла отправиться от потрясения. Годы отношения с Дэном довели её до того дня, когда она не смогла уже спокойно воспринимать прошлое, а затем и до дня, когда она жила лишь мыслью о прошлом. С этим не было покончено. Это имело значение.

Часть Первая

Глава 1

Утро понедельника. Галлори старший проснулся вместе с будильником. И снова настало рабочее утро, первая мысль, которая пришла к нему в голову. Несмотря на то, что его жена Елла Галлори лежала рядом, он чувствовал себя одиноко, за исключением тех минут, когда он чувствовал себя счастливым. Он поворачивался с одного бока на другой, что бы взглянуть на свою жену. Он думал о прошедших десяти годах; к этому дню от них осталось лишь раздражение и гнев. Это чувство было итогом, и ему незачем было вновь пересчитывать составлявшие слагаемые.

— Кэйт просыпайся, тебе пора в школу, — Максимилиан нежно поцеловал её в лоб.

— Доброе утро Папа. Что, уже пора? Не хочу просыпаться, — сонным голосом ответила Кэйт.

— Сегодня первый день, познакомишься с новой школой, новыми одноклассниками, определенно все они хорошие. Миссис Вудд, показалась мне очень приятной классной руководительницей. Давай, вставай. Водитель в 7:30 будет у ворот.

Он вышел из её комнаты. Кэйт еще немного, полежала с закрытыми глазами. Почему школа всегда так рано, подумала она. Громко зевнула, положила ноги на пол и потащила тело по коридору, потом вниз по лестнице, в конце его на право в ванную, где папа уже залил всё пенной для бритья. Доносился запах с кухни. Кэйт скривилась: мама явно варила снова овсяную кашу на молоке. Что может быть хуже. Умыв свое конопатое лицо, почистив зубы, Кэйт вернулась в комнату. Мама уже успела заправить кровать и положить поверху форму: белая блузка, темно-синяя юбка из теплой плотной ткани и эта жилетка, не успев её надеть, Кэйт уже успела скорчить нос. На жилетке была эмблема голубя со словами «вера, надежда и любовь». Она посмотрела на себя в зеркало и снова скривилась.

— Мама заплети мне волосы, пожалуйста, — громко прокричала Кэйт. — Элла, заправив все постели, вернулась снова на кухню, громко гремя посудой.

— Не слышу, что?

— Волосы заплети мне, я уже готова!

— Иди сюда на кухню, возьми расческу и резинки, — крикнула следом та.

Элла Галлори всегда заплетала Кэйт или колосок, или хвост заплетенный потом в косичку или просто косичку; другого она не умела, да и не надо было. Кэйт уже сидела за столом, запихивая кашу и сёрбая чёрным чаем, обжигая снова и снова свой язык. Максимилиан Галлори, одетый официально, в костюме и в галстуке сел за стол, одной ложкой проглотил кашу и залпом выпил чай. Кэйт всегда удивлялась, как он не обжигается, и так с легкостью пьет горячий чай. Она улыбнулась.

— Поехали, водитель уже ждет. А то опоздаем, ты в школу, а я на работу.

Они вышли за ворота своего дома; водитель всегда ждал в устье переулка, так как уличка на которой они жили была тесновата и на массивном джипе всегда возникали трудности развернуться.

— Папа я переживаю. Вдруг я некому не понравилось, со мной никто не будет дружить и в добавок все буду смеяться? — тихо сказала Кэйт.

— Что ты такое говоришь? Все будет хорошо, там все новые ребята, никто другу друга не знает, познакомитесь.

— Доброе утро сэр Галлори. Привет Кэйт.

— Доброе утро Марко. Как дела, здоров? Ну поехали. — Хлопнули двери со всех сторон.

Кэйт и её семья Галлори жили в пригороде большого города. Они не давно купили новый дом в небольшой провинциальной деревушке Милденхолл. Вокруг миниатюрные дома медового оттенка; местные жители узнаю друг друга на уличках, некоторые по-прежнему используют каминное отопление. Здесь среди всей этой простоты, Максимилиан Галлори умудрился возвести особняк, который вызывал чувства восторга и удивления при каждом блике. Попасть во двор можно, преодолев двустворчатые ворота, изготовленные из металлических прутьев, выкрашенных с благородный коричневый цвет. Массивная деревянная дверь увенчивается аркообразным окном классической формы. С лева от двери имелось подобное окно, что придавало особняку некоторую воздушность и легкость. Корпус строения выложен фасадной плиткой молочного цвета. Крыша особняка оканчивалась невысоким фронтоном, треугольное поле которого украшает оригинальный цветочный орнамент. Территория вокруг огорожена массивным забором с облицовкой из материала, имеющего приятный коричневый цвет.

Галлори старший работал в морском порту, одним из лидирующем в стране, в своей отрасли, занимая должность генерального директора. Он проработал там уже с лихой пятнадцать лет, дабы добиться того статуса, того уважения и тех связей, которые он имел. Когда-то он начинал простым грузчиком, закидывая на свою спину угольные мешки; да и не только мешки — все возможное! Сегодня к нему обращаются «Сэр Галлори»,в то время, как тот сидит в кабинете девяносто квадратных метров, наблюдая как один за другим заходят пароходы в порт.

Максимилиан Галлори был крепкого телосложения, мужественные плечи, сильные руки, черные волосы, карие глаза. Люди уважали его и в тоже время боялись. Он раздавал приказы и их неповиновение, порой заканчивалось увольнением сотрудников. Его чрезмерная чопорность, порой агрессивностей, заставляли людей бояться стучать в двери его кабинета. Находясь на посту руководителя, имея в подчинении более пятиста работников, прославили его человеком грозным: «тираном». Возможно те проблемы, тот стресс, с которыми он сталкивался ежеминутно, сделали из него человека, имеющего больше врагов, нежели друзей.

До школы было тридцать минут езды, при въезде в небольшой городок Саузсити, где училась Кэйт и находился Порт, расстилался огромный и неподвижный якорь, символизирующий очевидно «море». При повороте на право водитель завозил сперва сэра Галлори на работу.

— Кто едет? — грозно спросил смотровой.

— Галлори. Открывайте, — ответил Марко.

— Доброе утро. Проезжайте пожалуйста.

— Ну что Кэйт будь молодцом. Марко заберет тебя после школы и отвезет домой, — поворачивая к ней голову, сказал Максимилиан.

— Пока папа, до вечера.

Он хлопнул после себя дверью и отправился в высокое, мрачное, серое здание, вокруг которого ветер раздувал флаги: символы Порта, города и страны. Были ещё какие-то, но Кейт их не знала. Он становился все меньше и меньше, и после совсем исчез из вида.

Машина тронулась. Через пару минут они выехали на основную дорогу; просто по прямой до якоря, потом на лево и вот она новая школа. Первые три класса Кэйт проучилась в другой школе, того же города Саузсити. При окончании родители решили её перевести в другую: новую, перспективную, с новой программой обучения. Здание было трехэтажным, розового цвета, ограждённое металических забором, с заострёнными наконечниками. Возле школы, словно газон, расстилался огромный стадион, также футбольная и баскетбольная площадки. Кэйт видела, как школьники бегут в школу — все с большими рюкзаками. Видя, что она почти приехала, Кэйт закинула ручки своего рюкзака на плечи и попросила Марко остановиться за углом школы.

— Я оттуда дойду сама.

Марко остановился, не доезжая до ворот, но к стыду Кэйт, вокруг школы была пустошь и машину таких габаритов все равно заметили. Кэйт вылезла из машины, ступила ногами на асфальт, чуть не упав на спину под тяжестью рюкзака.

— В два часа здесь, на том же месте, — сказал Марко.

Кэйт пулей прошла сквозь открытую калитку, побежала в сторону широкого крыльца и по ступенькам поднялась вверх, где то и дело открывались и закрывались двери. На входе сидела женщина пожилого возраста, вахтерша не обращая ни на кого внимания; она явно была увлечена событиями утренней газеты. Ученики спешили кто куда: кто-то забыл сменную обувь, кто-то дневник, кому-то приспичило в туалет. Кэйт прошла мимо вахтерши; прошла по коридору к основной лестнице, ведущей к классам. Ученики уж толпились, ожидая, когда еще одна надзирательница начнёт запускать.

— Без сменной обуви не пущу, волосы в хвост, снять верхнюю одежду, — кричала она.

Ученики начали толкаться, раскачивать друг друга, словно создавая волну. Стоял жуткий шум и гам.

— Ну когда уже, — кто-то выкрикнул в толпе.

Дверь открылась и все школьники с криками и воплями побежали по лестнице вверх, останавливаясь на своем этаже. Кэйт подождала когда толпа станет меньше. Переобув сменную обувь, она поднялась на второй этаж; первая дверь с права — был её классом. Она вошла. Ученики разбрелись по классу, кто-то развешивал верхнюю одежду в шкаф, кто-то выкладывал все содержимое из рюкзака на парту, кто-то общался с мисс Вуд, кто-то громко хохотал, наверное рассказывая о летних приключениях.

Класс был стандартным. Две зеленых доски для мела весели на стенах, десять парт в три ряда, занимали почти всю площадь комнаты. В правом левом углом стояли два шкафа с книгами, напротив ещё два, явно поставившие туда, чтобы спрятать дырку в стене. Большие деревянные окна, закрытые белыми шторами, шкафы и умывальник — кажется это все было в одной комнате. Кэйт смущенно вошла; никто не обратил на неё внимание, она повесила верхнюю одежду в шкаф, сменную обувь оставила в целлофановом пакете, и села на свою парту, первый ряд, третья. Туда мисс Вуд, посадила её первого сентября, в день знакомства класса с классным руководителем.

Почти все ученики знали друг друг: кто-то закончили вместе первые классы в этой же школе, кто-то жил в соседнем доме, кто-то просто познакомился, играя во дворе. Саузсити — это небольшой морской город, примерно десять тысяч населения, три школы, один стадион, один супермаркет, один салон красоты, один пляж. Каждый прохожий говорит друг другу «доброе утро» и «до завтра». Несмотря на то что Кэйт закончила соседнюю школу, стоит подумать о том, что когда тебе семь, восемь, девать лет тебя привозят в школу, в обед забирают и так три года до выпуска. Ты видишь только свою маленькую группу, свою руководительницу и свою семью. Поэтому для Кэйт школа номер три, была новым местом, где она никого не знала и раньше не видела.

Кэйт села за парту, открыла свой розовый рюкзак, достала дневник с кошкой на обложке, учебник математики, сборник задач, пинал набитый, еле открывающийся и закрывающийся, пару тетрадей в клетку и сложив руки, правая на левой, села как мышка, с нетерпением ожидая звонка на урок.

— Привет, я Джилл, мы соседки по парте, но думаю что мисс Вудд так не на долго оставит, двум девочкам нельзя сидеть вместе. Как тебя зовут и откуда ты? — Вдруг рядом с Кэйт села школьница и по простому с ней заговорила.

— Меня зовут Кэйт, я из Милденхолла, тридцать минуты от сюда.

— О так далеко. Почему тогда не пошла в школу возле дома?

— У нас там не очень хорошая школа. Я закончила соседнюю школу в South City, потом родители перевели сюда, считая её лучше. А ты от куда?

— Я тут родилась и выросла, живу на окраине города. Хотя что значит окраина, город и так маленький, пешком полчаса идти. Закончила младшие классы здесь и перешла вот в старшую школу. Ненавижу эту школу, сильно много правил и сильно строго за всем следят. Училась с этими всеми дикарями. — Джилл закружила глазами, дабы обвести всех, кто галдит громче всех. — Милый дневник.

— Спасибо, рада познакомиться. — Кэйт про себя улыбнулась. Уже стало не так страшно от первого дня.

Зазвенел звонок. Все расселились по местам.

— Доброе утро класс, — сказала мисс Вудд. Я ваш классный руководитель и учитель математики. Сегодня вы сидите так, но через неделю вас поменяют. Девочки не могут сидеть с девочками, а мальчики с мальчиками. — Класс зашептался. — Мальчики будут сидеть с девочками, если хотите что-то сказать локоть на стол, не выкрикивать, не шептаться, буду делать замечания, предупреждения, после замечания в дневник красной ручкой и вызов родителей в школу. Перекличка.

— Бишоп?

— Здесь.

— Бергер

— Здесь.

— Галлори.

— Здесь.

— А кто это? — Кто-то шепотом спросил на задней парте. — Новенькая, страшненькая такая?

Кэйт услышала чей-то тихий голос, который громом зазвенел у неё в ушах. Кэйт смутилась, и все же обернулась, посмотреть кто-это сказал.

— Не обращай внимание, — сказала Джилл. — Это Дэн, тот еще борзый. Я с ним три года проучилась. Всегда что-то ляпает.

— Открывайте тетради, сегодня у нас с вами водный урок, рассмотрим натуральные числа и шкалы. Для счета предметов применяют натуральные числа. Любое натуральное число можно записать с помощью десяти цифр 0123456789. Например: триста двадцать восемь 328. Такую запись чисел называют десятичной…

Еще 45 минут мисс Вудд объясняла правила натуральных чисел. Кэйт внимательно записывала.

— Почему ноль не является самым маленьким натуральным числом, а 1? — кто-то просил на втором ряду, на второй парте.

— Потому что Санни 0 не является натуральным числом, оно означает отсутсвие единиц данного разряда в десятичной степени.

Кэйт подняла на него глаза, увидела чью-то спину, чьи-то каштаново-золотистые кудри, оголенные руки до локтя, закатанные рукава рубашки.

— Все равно ничего не понятно. — Класс громко рассмеялся.

— Санни, что не понятно? Тишина в классе. — Мисс Вудд обратилась ко всему классу.

Кэйт засмеялась тоже вместе со всеми.

— Это Санни. Все его называют Кроликом Роджером. Он здесь главный весельчак.

Прозвенел звонок с урока. Санни резко встал, вышел из-за парты, подтягиваясь, и проворачивая своё тело то в лево то в право. Он вдруг остановился и замер, заметив как Кэйт на него смотрит. Кэйт опустила быстро глаза, успела покраснеть, собрала рюкзак и пошла за Джилл на следующий урок. Переменка 15 минут.

К обеду уроки закончились. Кэйт собралась и вышла на улицу, где её уже ждал Марко.

— Смотри смотри, новенькая имеет своего водителя, неплохо. — Дэн вместе с Санни и другими ребятами вышли следом за Кэйт из школы и заметили, как та движется в сторону чёрного джипа.

Кэйт быстро села в машину и скинула тяжелый рюкзак.

— Как прошел первый день? — спросил Марко.

— Нормально, — не выражая никаких эмоций ответила Кэйт.

— Отвезу тебя домой. Сэр Галлори сегодня задержится, будет поздно.

Дверь захлопнулась, двигатель загудел и наконец-то первый день школы закончился.

Я не страшненькая и Санни очень симпатичный, и соседка у меня хорошая, всю дорогу домой, бубня себе под нос, думала Кэйт. С первым минут, слова Дэна задели её за живое; дело было даже не в его словах, а в его взгляде: что-то в нём было настороженное и недоверчивое.

***

Максимилиан Галлори вернулся поздно. Кэйт уже засыпала. Элла Галлори убирала холодный ужин со стола. Галлори обещал быть около семи дома, но как обычно не позвонил, не предупредил. Элла расстроено, и сердито гремела посудами, пытаясь отмыть уже присохшие корочки от еды с тарелок.

— Мог и позвонить и предупредить, что будешь столь поздно.

— Ой не начинай и без тебя был тяжелый день, — нервно ответил Максимилиан.

–Я сижу целый день дома, занимаюсь домом, огородом, Кэйт, собаками и котами, и что я имею взамен? Муж который меня не любит, возможно и презирает, Кэйт которой все лень делать. Ты даже не разрешаешь пойти на работу.

— Ты мать и жена, твой удел дом и семья.

Эллу Галлори все считали красивой женщиной. Она была высокого роста, у неё была очень грациозная фигура, казавшаяся особенно привлекательной в платьях стиля ампир, с высокой талией, которые она любила. У неё был изысканный профиль, его чистые, гордые линии и блестящие пряди темно-каштановых волос, уложенных с классической простотой, создавали впечатление строгой аристократической красоты. Кэйт всегда удивляло, почему на её лице никогда не было выражения радости, ведь она так часто смеялась.

Кэйт сквозь стены часто слышала, как они ссорились. Она всегда была на стороне Эллы, как бы сильно не любила и не боялась отца. Она видела как мама старается ради семьи; все делает для дома и никак не могла понять почему отец так груб с ней. Однажды она проснулась утром, он уже уехал на работу, она зашла к ней в спальню сказать «доброе утро», а она сидела с синяком под глазом. Ей тогда безгранично жалко было её, она села возле неё и горько заплакала. Галлори старший всегда что-то требовал от неё, это выглядело не любовью и привязанностью, а скорее презрением и виной. Элле было намного тяжелее выносить это, чем любую ненависть. Несмотря на это, Элла по каким-то непонятным причинам любила его и игнорировала все то, что он ей причинял. Она спрашивала себя, как добиться вновь ответных чувств от него, как было раньше — если бы только они были ему нужны.

Элла и Максимилиан познакомились в учебные годы, они закончили вместе судно-мосркой институт. Максимилиан родился и вырос в маленькой деревушке, в двух часах езды от Милденхолл, а Элла приехала из другой страны; при окончании института они поженились, и Элла конечно же осталась с ним. Здешняя окрестность так ей домом и не стала, пусть и прошло уже более десяти лет.

Глава 2

Прозвенел звонок, сегодня первый урок литературы. Мисс Браун заболела, вместо нее пришла пожилая женщина, Мисс Хилл, казалось лет семидесяти, такая медленная, что при слове доброе утро, все были готовы уже заснуть. Ходили разные слухе о ней, будто она пришла домой, а на крыльце повесился сын или его повесили солдаты. Горе состарило её на сорок лет, но кто знает: дети любят болтать и говорить глупости.

— Сегодня мы познакомимся с русским поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным, одним из самых величественных писателей поссоветсвкого пространства и мои любимым. Сегодня мы будем читать его сказку о мертвой царевне и о семи богатырях. Страница 21. Первая парта начинает, по одному предложению и так по очереди.

— Ах, умолчу ль о мамушке моей, о прелести таинственных ночей… — Начала читать Анна, сидя первой.

— Когда в чепце, в старинном одеяние она духом молитвы уклоня, с усердием перекрестит меня и шепотом рассказывать мне стране о мертвецах о подвигах Бовы. — Закончил следующий.

Дошла очередь до Кэйт. Тишина. И снова тишина. Тишина. Ученики поначалу уставившись в книгу, подняли голову, посмотрев кто не читает, кто молчит.

Губы Кэйт затряслись, тело напряглось, легкие задержали воздух, она пыталась произнести первое слово.

— От уж…..аса не шшшшшелохнусь…

— Ну сколько можно, давай читай быстрее, — произнес Дэн сидя на последней парте третьего ряда. Кэйт подняла голову, будучи вся красная от волнения их взгляды столкнулись. Дэн начал смеяться..

— Ббббббббывало едва дддддддыша прижмусь под оддддддддддддеяло не ччччччччччувствуя ни ног ни ггггггггггггголовы….

Точка. Кэйт выдохнула, следующий ученик продолжил читать.

— Не переживай, все нормально, произнесла Джилл.

У Кэйт покатилась слеза. Румянец все еще горел, уши горели, дыхание как-будто пробежала кросс. Кэйт чувствовала как многие косят на нее свои взгляды, парни в основном, да и были девчонки которые тоже засверкали зубами. Учительница ничего не сказала, она ничего не заметила, сидела почти дремля, как могло бы показаться. Тут Кэйт поняла, что она не одна. Санни запнулся раз и два и три. Она никогда не встречала ещё кого-нибудь, кто тоже бы заикался. Она почувствовала себя не одиноко. Кэйт аккуратно из под лба посмотрела на него, он сидел на втором ряду, на второй парте, в метре от нее. Неужели в мире есть кто-то еще кто такой же как и Я? Кэйт на секунду закрыла глаза, и на её лице проступила легкая улыбка удовлетворения.

Кэйт ненавидела младшую школу, потому что дети при каждом её попытке говорить, смеялись над ней. Как-то в третем классе она подготовила домашнее задание по чтению и попросила учительницу позволить ей ответить. Кэйт начала читать и запинание последовало одно за другим, все начали смеяться и с тех пор она замкнулась в себе и боялась говорить на публике. Она поначалу не понимала почему дети смеются, не видела, что с ней что-то не так, но самые суровые критики — это дети, и это школьные годы, которые лепят из человека личность, которой человек становится позже.

Последний ученик дочитал предложение и прозвенел звонок с урока. Кэйт выдохнула, Слава Богу этот урок закончился.

Кэйт собрала рюкзак и быстро попыталась выскочить из класса.

— Эй заикала, хорошо читаешь, — сказал Дэн, разразившись громким смехов. — Смотри не лопни в следующий раз.

— Ладно тебе Дэн, — сказал Санни. — Я тоже плохо читаю.

— Да, но тебя не надо ждать тридцать минут. Ты была такая красная. Как помидор.

— И к лучшему, урок быстрее закончился, — улыбнулся Санни.

— Мнннне пора идти, меня уже ждут, — робко ответила Кэйт.

— У тебя свой водитель, Кэйт? — спросил Санни.

— Это Марко, водитель моего отца, он работает в порту South City.

— О не плохо, ладно ты не расстраивайся, я тоже плохо читаю, у меня получается немного легче произнести слова, но я тоже заикаюсь.

— Спасибо Санни. — Кэйт вдруг почувствовала себя легко и раскованно, чувствуя от Санни тоже самое. Из всех кого Кэйт знала в классе, Санни был единственным человеком, с которым она не боялась говорить и могла разговаривать совершенно естественно, не напрягаясь.

Кэйт села в машину и Марко увез её в спортивный комплекс Саузсити, где Кэйт начиная с младших классов занималась гимнастикой. Комплекс был огромным: 25 м бассейн, фитнес зал, гимнастический зал, сауны, теннисные корты и оздоровительный санаторий — все это принадлежало порту. Порт также имел свой гандбольный клуб, который был золотым призером в мировом гандболе. Элла отдала Кэйт на гимнастику когда ей было семь, говорила, что ребенка нужно всегда чем-то занимать, чтоб не делал глупости. Кэйт была не против и Галлори старший тоже.

Гимнастический зал был вторым домом для Кэйт, она любила запах его ковров, зеркала, вопли всех девчонок и конечно Мисс Андерсон. Она уделяла Кэйт много времени, видя в ней потенциал, способности и трудолюбие. Мисс Андерсон была небольшого роста, черные-коротко выстриженные волосы; она всегда была одета в белую футболку, водолазку и черные штаны Капри. Кэйт всегда обращала внимание на её икроножные мышцы. Мисс Андерсон часто показывала на себе как нужно тянуть носок, будучи при этом в кедах и все равно это выглядело идеально.

— Девочки, построились в шеренгу, ноги в четвертую позицию, живот подтянут, ягодицы подтянуты, подбородок вверх и друг за дружкой шагом марш.

Кэйт уже как три года занималась художественной гимнастикой. Она не была лучшей, всегда шла третьем местом, но всегда старалась, была целеустремленной, трудолюбивой, приходила раньше и уходила позже, дабы еще глубже растянуть шпагат. После трёх лет, она числилась в старшей группе из пяти девочек. В целом в маленько зале, около ста метров квадратных занималось двадцать девочек; Мисс Андерсен не всегда успевала уделить всем внимание, особенно страшим; в основном ново прибившим, новечкам, поэтому старшие девочки очень часто занимались самостоятельно, поддерживали друг друга и были хорошими подругами.

Когда проходили гандбольные выступы спортивного клуба девочки были даже в роли черлидерж и выступали в промежутках между таймами.

— Как новая школа? — спросила Мия, самая старшая.

— Нормально, класс хороший, начали приставать из-за того что я заикаюсь.

— Не обращай внимание, дураки всегда найдутся.

После тренировки Марко забрал Кэйт. Они поехали и забрали Галлория старшего с работы и все вместе поехали домой.

— Как там уроки, тренировка? — уставши спросил тот.

— Все хорошо. Мисс Андерсон хвалила меня сегодня, в школе тоже хорошо, был сегодня урок русского языка, истории и географии.

— Ну и хорошо. — У папы зазвонил телефон и всю дорогу он проговорил с кем-то, обсуждая заход нового парохода, его выгрузку и погрузку. Кэйт мало что в этом понимала.

Она же погрузилась в свои размышления, о милом разговоре с Санни и придирках Дэна. Кажется ей понравился Санни. Она понимала что у них есть что-то общее. Почему бы не закрыть глаза и не помечтать. Как Кэйт это любила: мечтать. Мечтать, что вот например Санни берет её за руку, и они вместе сбегают с уроков. Кэйт была еще та мечтательница, особенно когда ехала в машине, сидя на заднем сидении, а за окном лил дождь. А тут Дэн, который почему-то постоянно придирался к Кэйт. Только начался учебный год, а он уже успел её пару тройку раз уколоть. Дурак. И что ему надо от меня. Не буду просто обращать на него внимание, пусть говорить что хочет, только бы не краснеть как дурочка каждый раз, ненавижу это в себе.

Кэйт устала, чувствовала как ноги болят после сотни плие, и растяжек от Мисс Андерсон, отец продолжал говорить по телефону, Кэйт закрыла глаза и заснула, и проспала пока они не приехали до дома.

— Кэйт приехали, — тихо сказал Галлори страший.

— Так быстро? — сонным голосом спросила Кэйт.

— Заснула?

— Да немного, устала сегодня.

— Я тоже, идем, будем отдыхать.

Марко высадил их, не заезжая в переулок, дождь закончился и, обходя лужи, они пошагали домой. На улице пахло свежестью, и зеленью. Даже сквозь тучи начало пробиваться солнце и греть своими ещё теплыми лучами.

— Сентябрь выдаться еще теплым, — сказал тот.

Кэйт огибала лужи, чтобы не намочить кеды и не забрызгать её светлые колготки грязью. Они дошли до дома, и Кэйт насчитала двадцать три лужи до ворот.

***

Запах в школьной столовой всегда был пропитан свежеиспеченными сладкими, как мед бархатистыми булочками с корицей. Столовая школы номера три размером напоминала актовый зал или зал для провидения банкетов. Она размещала более двадцати столов на восемь человек. Ученики средней школы редко там питались; в основном, кто жил рядом со школой, бегал домой, а кто-то забегал в «бар» как его называли среди своих, тоже место где можно было покушать, но в разы меньше столовой — все от жвачек и колы до пиццы можно было там найти. Ученики младшей школы, держа друг друга за руки, маршировали в столовую, где с двенадцати до часа для них было уже накрыто первое, второе и возможно десерт, и компот или какао, если повезёт вкуснейшее какао, а если нет кислый компот или что ещё хуже кисель.

Кэйт и Джилл купили по булочке с корицей и направились в сторону бара. Возле входной двери раздавался громкий шум общения учеников. В баре было меньше столов: всего шесть. Было видно, как каждый класс занимал свой стол и на протяжении года наверное сидел только на одном месте. Кэйт и Джилл разглядели своих: Санни и Дэн, сидевшие в компании Алекса, Джанин и Анны. Санни что-что бурно обсуждал с Алексом а Дэн с Джанин и Анной.

— Игра была захватывающей. Я прошёл четыре уровня и дальше застрял. Тот момент, где ты должен преодолеть пропасть, с размером в бассейн, убивая в это время соперников, кажется непроходимым, — возбуждённо рассказывал Санни.

— Можем после школы пойти ко мне. Я тебе покажу, как пройти этот уровень. Я его легко прошёл так все очень просто, — ответил Алекс.

— Я с вами, — сказал Дэн. — Особо не играю, но за компанию. Девчонки вы с нами?

— Надо уроки делать, — ответила Анна.

— К черту уроки, я может зайду, — сказала Джанин.

Алекс вдруг приподнял голову и заметил Кэйт и Джилл входящие внутрь.

— Кэйт и Джилл давайте к нам, места ещё есть свободные, — сказал Алекс, махая им из противоположного угла.

Кэйт робко сняла рюкзак и положила его на стул, после подошла к барной стойке и заказала оладьи с джемом.

— Что обсуждаете? — спросила Джилл.

— Собираемся после школы к Алексу. Ты с нами? — спросил Дэн.

— А почему бы нет.

— Новенькую возьмём? — снова спросил Дэн.

— Ты явно на нее запал. Постоянно цепляешься и мимо не пройдёшь, чтоб не взглянуть на нее. Да и вообще, она какая-то уж слишком стеснительная, молчит, скучная вообщем. Я против!

— Ну ты и стерва Джанин, — сказала Джилл.

— Да забыла. Вы же теперь лучшие подруги? Всегда ходите вместе!

— И что с того?

— Люблю наблюдать, когда она заливается красной краской с головы до ног, вот зрелище, — с насмешкой добавил Дэн.

Кэйт заплатила за пиццу и села на свой стул.

— Кэйт, Алекс приглашает к себе после школы, Пойдёшь? — спросила Джилл.

— Не знаю, меня забирают после уроков, — робко ответила та.

— И что? Задержишься немного, — резко сказал Дэн.

— Вот, чего ты вечно язвишь? — добавила Джилл.

— Ну извини, до твоей борзоты мне ещё далеко.

— Пошли Кэйт, будет весело, — сказал Санни.

— Я спрошу у родителей сперва.

— Папина дочка явно, — заметил Дэн.

— И что с того?

— Ладно, мы идём после школы, если хочешь присоединяйся.

— Спасибо, но думаю что мне надо домой.

— Я так и думал, стесняшка, — подметил Дэн.

Кэйт доела пиццу, закинула рюкзак на плечи и ушла. Ей было неловко сидеть с ребятами за одним столом. Она снова периодически краснела, её лицо заливалось закатными цветами. Ребята были популярными в школе, особенно Джанин, с лучшей попой в школе и Анна, отличница похожая на Джоли. Поеду я домой, Марко заберёт. Кэйт хотелось пойти с ними, побыть в компании «клевых» ребят, но она всегда была одиночкой и боялась общества. Когда над маленькой девочкой вольно или не вольно смеются всю её жизнь, она начинает бояться людей, начинает бояться говорить. Только дома Кэйт могла быть самой собой. Строить гримасы, надоедать маме, задавая вопросы без ответов, петь песни, прыгать на диване. Младшая школа, возможно, забрала ту детскую открытость, с которой легко дети вступают в знакомства, заводят друзей, строят хороводы в классах и беззаботно живут. Она предпочитала молчать, «тебя обижают — лучше промолчи, плюнь через плече и иди дальше» — так всегда говорила ей бабушка. Так Кэйт и делала.

Прозвенел звонок. Санни с Дэном зашли последними и расселись по своим местам.

— Класс домашнее задание, кто прочитал два мифа древней Греции?

Кэйт подготовила миф о Афине, Дионисе и Пенфеи. Нужно было только поднять руку и рассказать. «Ну давай, ты сможешь. Ты готовилась два дня, попробуй. Нет не буду, я не смогу». Такой диалог Кэйт испытывает каждый раз когда нужно говорить. Максимилиан Галлори ей ни раз говорил:

— Ты должна перебаривать недуг, не поддаваться страху, ты должна говорить, как можно больше. Сперва набрать дыхание, потом плавно и спокойно начать говорить, не торопясь.

— Я не могу, я пытаюсь, я хочу, но каждый раз ком встает в горле и я не могу.

— Это потому что ты всегда торопишься.

— Потому что никто не хочет долго меня слушать. Я вижу как человек напрягается, пытаясь меня понять, мне становится стыдно и я пытаюсь быстрее сказать и начинаю конечного больше заикаться.

— И напрасно, подождут. Что говорит тебе логопед? Глубокий вдох и на выдохе начинаешь говорить, или по слогам.

— Папа это смешно, я не буду говорить по слогам.

Правая рука начала нервно дергаться, тело начало напрягать все мышцы. Сердце забилось сильнее. Если ты поднимешь руку, все буду на тебя смотреть, слушать каждое твое слово, говорил внутренний голос Кейт. Ладно все я готова, я сделаю это.

— Можно я, спросила Джанин? Я подготовила два мифа.

— Да ладно, ты? — повернулся Дэн на нее.

— Выходи Джанин на центр.

Выходя со своего места и идя вперед к доске, ве мальчики не поднимая глаза покосились на её попу. Кэйт заметила, как Санни смотрит на неё и что-то тихо повернувшись шепнул Дэну. Они оба хихикнули и вскоре полным взглядом смотрели на нее и ждали когда она начнет рассказывать. Кэйт не понимала почему все сходят от нее сума. Длинный нос, обсыпанное сыпью лицо, не очень-то прям ровные ноги. Все говорят попа — обычная попа, но глазами парней, наверное не обычная. Кэйт очень хотелось быть похожее на нее, быть в центре внимания, замечать взгляды парней, а особенно Санни. Она чувствовала, как растет её симпатия к нему, она каждый раз ждала возможности заговорить с ним, хотя бы обмолвиться парой тройкой слов. Она часто смотрела на него, краснея, когда замечала, что он её взгляд заметил. Вот дурочка, не смотри ты так пристально, говорила она себе. Санни был всегда очень мил с ней но его взгляд больше выражал насмешку чем восхищение. Но Кэйт понимала, что все останется в её мечтах, которые она держит в своих руках. Мечты, это могучая, порой опасная сила, которую человек держит у кончиков своих пальцев. Кэйт часто сидела в полном одиночестве, мечтая, крутя мысли в голове, и часто задавая себе вопрос, какие великие свершения выросли из тиках минут. Когда человек мечтает, в его сознании вспыхивает искорка живого огня и в такие минуты мечты являются как бы отражением его личности. Но Кэйт убегала от своих мечт, она не смотрела им в глаза, её мечты часто улыбались ей, но ей двигал страх, который она не знала откуда появился.

Глава 3

— Мама! — закричала Кэйт.

— Кэйт? Где ты? — испуганно закричала мама в ответ.

— Мама!

Господи что такое, подумала Элла. Она выбежала из летней кухни во двор. Стоял ужасный шум, громкий лай собак по всей округе. Мама пробежала по дорожке, проложенной вдоль дома к калитке. Подбегая рёв собак становился ещё громче и отчетливей. Она выбежала на улице, Кэйт прижалась к воротам присев на корточки. Её окружили мелкие шавки, уличные штук десят. Окружили её со всех сторон и не умолкая лаяли. Соседка вышла на улица.

— Ах поскудники не закрыла калитку так они сразу вылетели.

— А ну ка прочь! — сказала громко и грозно Элла, топая ногой. — Заберите ваших собак!

— Ой простите не знаю как они выбежали, — перепуганно сказала соседка.

— Как ты Кэйт? Все в порядке? Они тебя не покусали?

Кэйт молчала притулившись к маминым ногам.

— Посмотрите что они сделали? Они напугали Кэйт. Она же ещё ребенок. Ваши собаки никому покоя не дают, Максимилиан к вам зайдёт сегодня.

Соседка был за семьдесят, родных не осталось, мужа похоронила пару лет, назад были ли у нее дети — никто не знал. Мама взяла Кэйт на руки, закрыла калитку и отправилась в дом. Кэйт по прежнему молчала, тело её дрожало, без остановки текли слезы.

— Кэйт с тобой все хорошо? Скажи маме что нибудь, — нервничая спросила мама тихим голос. — Рыбка моя. Испугалась? Моя маленькая девочка.

— Я я яяяяяя гггггггггггг.

— Кэйт спокойно. Все уже хорошо.

— Ббббббббббббббббоюсь ссссссссобак.

Мама завернула Кэйт по одеяло.

— Полежи немного, я позвоню папе, попрошу чтоб он раньше с работы приехал.

Мама вышла из комнаты, пошла на кухню и закрыла дверь после себя.

— Максимилиан привет. Можешь говорить? — дрожащим голосом позвонила Элла.

— Да говори, что-то случилось? — встревожился Максимилиан.

— Кэйт гуляла на улице и соседские собаки, эти мелкие шавки напугали её.

— Она в порядке?

— Она заикается. Я сначала не могла разобрать не единого слова. Может просто испугалась сильно?

— Да я тоже так думаю, я постараюсь приехать по раньше. — Равнодушно повесил тот трубку.

— Хорошо, до встречи.

— Папа скоро приедет, — обратилась Элла к Кэйт, гладя её по голове.

— Я ппппппппппппойду на уллллллллллицу.

— Иди дорогая только не выходи за ворота.

Мама Кэйт села на стул и заплакала. Господи пожалуйста пусть просто испугалась. Галлори старший приехала к шести вечера.

— Ну как она все в порядке? — с порога спросил тот.

— Она у себя в комнате, играется. Максимилиан она не может говорить.

Он, не снимая верхнюю одежду, зашел в гостиную, где Кэйт разложила на диване все свои игрушки и беззаботно играла, что-то напоминающее больницу. Все игрушки лежали под одеялом с градусником в рту, кто-то сидел на стуле и Кэйт с помощью слухового аппарата слушала их сердцебиение.

— Привет моя хорошая, — сказал Максимилиан, заходя в комнату и гладя Кэйт по голове.

— Прррррррррр пппппппппппп

— Все хорошо, не спеши. Ох уж эти собаки, напугали мою малышку.

— Пппппппредставляешь мммменя ссссооббаки испппппугали.

— Папа пойдет переоденется и прийдет потом к тебе.

Галлори вышел из комнаты и зашел на кухню, закрывая за собой дверь. Элла сидела за столом, нервно стуча рукой по столу.

— Где была ты? Почему наша пяти летняя дочь одна гуляет на улице?

— Я была на кухне, она была со мной, потом вышла. Я думала, что она гуляет во дворе, а не на улице.

— Она заикается, не сказала мне даже привет, вернее не могла выговорить.

— Максимилиан, господи… — заплакала Элла.

— Я поубиваю всех эти собак и эту старуху вместе с ними, — сердито сказал тот. — Подождем до завтра, будем надеяться что у нее просто было и есть сейчас шок, что все завтра пройдет.

На следующий день, проснувшись родители вскочили с кровати и побежали в комнату к Кэйт.

— Доброе утро, как спалось? — просовывая головы сквозь дверь, спросили улыбаясь мама и папа

— Дддддддддддддд…

— Еще рано, закрывай глазки поспи еще немного, — поцеловав в лобик, сказала мама и вышла из комнаты закрыв за собой дверь.

— Что делать Максимилиан? — всхлипывая спросила Элла.

— Встанет поедем к терапевту, посмотрим, — угрюмо ответил тот.

Кэйт еще часик поспала, после открыла глаза, зевнула, потянулась и встала с постели. Её волосы смотрели в разные стороны после сна, косички расплелись в лёгкие морские волны, что придавало Кэйт какой-то детской нежности и милости. Зеленые глаза все еще были сонными, едва открывались смотря на дневной свет за окном. Кэйт вышла из комнаты, зашла в ванную умывая своё личико и ямочки на щечках.

— Пппппппппапа ты ссссссссегоддддня дддддома?

— Да я сегодня не пойду на работу, буду с тобой и с мамой. Ты не против если мы поедем с тобой к доктору съездим, что он посмотрел тебя, после вчерашнего?

— Уккккккккколов ннннннне бббббудет? — сильно напрягаясь, заставляя лицо краснеть от напряжения, спросила Кэйт.

— Нет уколчиков не будет, — улыбнулся папа в ответ.

— Элла, собери Кэйт, позавтракаем и поедем. Ты позвонила доктору? Что мы приедем?

— Да, он примет нас в одиннадцать. — Элла накрыла завтрак на стол.

— Давай Кэйт умывайся, мама тебя соберет, покушаем и поедем к доктору. Хороший доктор ты помнишь его?

— Нннннннннет.

— Хороший такой бородатый. Он просто посмотрит тебя, пощупает горлышко и поедем домой.

Они сели все вместе в машину и через тридцать минут были уже в центре города, на пересечении Карнаби и Эбби Роуд, где находилось детское терапевтическое отделении. Клиника кипела от родителей с детьми. Галлори прошли без очереди к двери доктора Томпсона. Стук в дверь.

— Доктор Томпсон, добрый день.

— Добрый день, подождите пару минут. Я приму пациента и вы можете следующие проходить.

Максимилиан закрыл за собой дверь и посадил Кэйт на последний свободный стул.

— Дддддддолго ннннам жжжддддать? — спросила Кэйт.

— У доктора сейчас пациент, он выйдет и мы Сможем зайти.

Дверь через десять минут открылась и оттуда вышла мама с ребенком. Сквозь приоткрытую дверь доктор Томпсон крикнул:

— Галлори заходите!

Они зашли, Кэйт села на стул перед доктором.

— Как вы поживаете, господин Галлори? Рада вас видеть, — пожимая его приветственную руку.

— Спасибо не плохо, вчера Кэйт испугали собаки, с тех пор она заикается.

— Давайте посмотрим, — доктор опустили взгляд на Кэйт.

— Как дела Кэйт? Что вчера произошло?

— Вввввввввчера ссссссссссссобаки испппппппуггггали, — едва выговорив сказала Кэйт.

— Похоже что у Кэйт речевое нарушение, которое проявляется в форме заикания, в изменениях плавности и ритма произношения слов и звуков. Видно что вчера она сильно испугалась и это повлекло за собой чрезмерное возбуждение соответствующих центров в головном мозге. В результате возникают артикуляционные, голосовые и дыхательные сокращения, которые не дают ребенку высказываться плавно и ритмично. Я на данный момент, я не могу сказать является ли это невротической формой и тот шок который она пережила вчера причиной, но так как это все началось после вчерашнего случая, верно?

— Да доктор, — ответила Элла.

— Тогда это вполне может быть невротической формой, которое легко развивается на фоне сильных потрясений и стрессов. Ребенок обычно начинает заикаться после испуга. В дальнейшем спазмы речевых мышц повторяются все чаще, развивается боязнь говорить. Но все поддается лечению, если вы начнете сегодня. Я советую вам обратиться в оздоровительный центр имени Колсона, там работает очень хороший логопед Доктор Ливитт. Скажите ей что вы от меня, она меня знает. Вот вам её контакты.

— Доктор Томпсон, то есть это пройдет? Правильно я понимаю? — спросил Максимилиан.

— Да, бывают случаи что заикание проходит самостоятельно, с годами. При постепенном взросление ребенок перерастает это, а бывает и нет. Обратитесь к доктору Ливитт, она вам расскажет больше об этом.

Они сели в машину и полном молчании папа ударил по газу и они поехали домой. Кэйт было всего пять лет, что она могла понимать о случившемся и что сейчас с ней происходит, но она видела, что родители волнуются и она понимала одно, что с ней что-то не так.

— Позвони сегодня же логопеду и назначь встречу, как можно скорее.

— Я сделаю Максимилиан, я так переживаю.

— Я тоже, но я больше переживаю и думаю о том, что тебя не было рядом. Ты понимаешь, что они могли покусать её и еще хуже. Они только напугали её, но что в итоге. Наша дочь не может говорить.

— Максимилиан мне жаль.

— Как я могу тебе доверять, доверять Кэйт? Ты должна была быть всегда с ней рядом, она твоя дочь черт возьми, ты не должна спускать с нее глаз.

Они приехали домой, в молчании. Кэйт пошла в детскую комнату, Максимилиан переоделся в домашнюю одежду, чтобы поработать в саду. Ему надо было ехать на работу, был всего лишь вторник, но тяжесть случившегося, на столько его приземлила, что он просто не мог выбрать подходящий рабочей костюм, вызвать Марко и уехать на работу. Проходя мимо детской комнаты, он выдел как беззаботно играет Кэйт, как она улыбалась играясь с её куклами. Он видел, как детский разум не понимает взрослых проблем и трудностей, которые случились и случаются и могут случиться. Детский разум занят весельем, играми, смехом — его ничего не интересует. Он не пропитан тяжестью сегодняшней жизни, кризисом и ипотеками или кредитами, разводами и убийствами; он не знает ничего что происходит в этом мире сегодня. Папа видел на сколько Кэйт тяжело давалось каждое слово, как кривились её губы, как зажималось дыхание и все тело, когда она пыталась сказать папе доброе утро. Господи за что? Почему она? Она еще ничего не успела сделать в этом мире, а ты её уже наказал? Или я был грешным или сейчас? Я стараюсь жить по чести и совести, работаю не поднимаю головы, отвечаю за себя и мою семью. Если и кто должен страдать и болеть, так это я. Прошу тебя помоги Кейт.

***

Кэйт приехала в школу в обычное время, пятнадцать минут до звонка на урок. Марко остановился, как она просила за воротами, чтоб никто не видел Кэйт. Та быстро выбежала, поднялась по лестнице и зашла в школу.

— Где сменка? — грозно спросила вахтерша.

— Ойййй, сейчас ппппереобую, — стеснительно ответила Кэйт

Кэйт быстро переобула свои промокшие от дождя ботинки в чёрные туфли на застежки с закрытым носком. Все уже поднялись и разбежались по классам. Сегодня вахтёрша раньше открыла дверь.

Кэйт зашла в класс. Ученики занимались своими делами. Только около Санни собрались Дэн Джилл, Джанин, Алекса и Анна. Они что-то громко обсуждали, но тем не менее Кэйт даже прислушиваясь не могла разгадать.

— Эй Кэйт привет, — сказал Санни.

Он никогда не здоровался с ней до сегодняшнего дня, что очень удивило Кэйт.

— Привет.

— Не хочешь после школы пойти ко мне поболтаем?

У Кэйт было плохое предчувствие: все эти разговоры и интонация, и взгляды ребят навевали на нее страх, недоумение и что-то сравнимое с издевкой. Неужели Джилл что-то им сказала, подумала Кэйт. Ей казалось, что она стоит в центре актового зала и все взгляды обернулись на нее.

— Нет. У меня тренировка я должна бежать после уроков.

— А да я забыл, ты же великая спортсменка, — продолжал подстёгивать Санни.

Кэйт не могла поверить своим ушам. Санни, который всегда был с ней мил, вдруг превратился в Дэна, который только и делал что издевался над ней.

Гул в классе притих и все как-будто слушали диалог Кэйт и Санни.

— Мы слышали что ты запала на Санни, — сказала Джанин. — Под одеждой его майку носишь и по ночам слушаешь романтическую музыку, засыпаешь с мыслями о нем.

Все в класс засмеялись.

— Джанин прекрати, — сказала Джулия.

— А что не правда? Ты сама же говорила?

Дэн в это врем молчал и не отводил взгляд от Кэйт. В первый раз, за первые пару месяцев учебы, он не проронил ни слова в сторону Кэйт, ни как не комментируя происходящее.

— Так что? Гризли — так Дэн ты её называешь? — спросил Санни Дэна.

— Да именно так. Гризли! — несколько раз повторил вдруг Дэн.

— Богатая, а такая неудачница — сказала Джанин.

По щекам Кэйт покатились слезы. Она хотела их сдержать, но сил больше не было терпеть.

— Ддддддддддддураки, — попыталась сказать Кэйт.

— Смотри не лопни Гризли! — рассмеялись все.

Кэйт выбежала из класса и забежала в туалет, вытирая слезы. На мгновение она ощутила рвущийся изнутри протест и страх. Она прикрылась глаза ладонью, пытаясь совладать со взрывом отчаяния, которого позволяла себе в мыслях; она знала насколько оно велико и как мало у неё осталось сил. В туалете никого не было. Кэйт сделала пару глубоких вдохов и выдохов и вернулась обратно в класс. Она старалась не показывать свои красные опухшие глаза. Кэйт мечтает, летает в облаках, доверяет, ждёт и любит. Она умела слушать, умела быть рядом, умела любить и отдать всю себя за своё любовь. Она знала, что такое дружба и что такое предательство. Обиды она быстро забывала и давала людям второй, третий а то и больше шансы. Зачем концентрироваться на плохом? Зачем нам нужны обиды? Такой была Кэйт и многие этим пользовались. Её добротой и щедростью пользовались все в классе, но Кэйт было все равно; она проявляла добродетельность и не ждала ничего в замен.

Дэн ждал, когда Кэйт вернётся снова в класс. Он смотрел куда-то вдаль, на растущие утреннее отблески солнца. Никто не знал, какие чувства были в его душе на самом деле. Наверное, он и сам этого до конца не понимал. Кэйт вошла снова в класс; он приподнял свои глаза от учебника и взглянул на нее. Дэн заметил её красные глаза и следы слез на щеках. Он боялся себе в этом признаться и боялся кому-нибудь сказать, но он был влюблён в Кэйт, как только её увидел. Он любил её во имя скрытых ценностей, относясь равнодушно ко всем, кто его окружал и так же неравнодушно к ней. Её темно-каштановые прямые волосы, всегда зачёсанные в хвост; изумрудные глаза, веснушки и ямочки на щеках — он любил все в ней, и тосковал, понимая и видя, что ей нравится Санни. Он никогда ничего не боялся, но до дрожи костей он боялся получить отказ от Кэйт. Поэтому он выбирал один путь — действовать, а именно подстрекать. Другого Дэн не умел.

Неожиданно пошёл дождь и по стёклам сбегали дождевые капли. Урок математики был самим долгим для Кэйт. Она пыталась с концентрироваться и не думать о Санни, не думать о том что Джилл проговариваясь всем. Кэйт доверяла Джилл и искренне считала её своей подругой. Были ли она подругами на самом деле? Они так здорово провели прошлый выходные вместе. Джилл оставалась у Кэйт на целые выходные. Максимилиан Галлорий сводил их в кино; Элла Галлори напекла пирожков; они много играли, болтали и тогда под покровом ночи, Кэйт и проронила свой страшный секрет. Джилл знала её секрет. Было не трудно догадаться, видя как Кэйт помогает Санни во всем. Но у Джилл тоже был секрет: она была тоже влюблена в Санни.

Под конец последнего урока, дождь закончился и выглянуло солнце. Капли на окнах сверкали как блески на солнечном свете.

— Кэйт! — позвал вдруг её неоткуда Санни.

— Ты не обижайся. Сегодня утром, я не хотел тебя обидеть. Это все Джанин, она умеет подстрекать. Я просто не знал, что тебе нравлюсь. Ты мне тоже нравишься, — смущаясь сказал Санни.

— Ты мне врешь. Зачем продолжаешь издеваться? — обидчиво огрызнулась Кэйт.

— Честно!

Дэн, выходя из школы, увидел как Кэйт и Санни разговаривают. Дэн остановился за углом, наблюдая за ними.

— Давай завтра после школы сходим куда-нибудь?

— Куда например? — вдруг улыбнулась Кэйт.

— Так хоть в магазин за шоколадками? — засмеялся Санни.

— Хорошо Санни, сейчас мне к сожалению уже пора. У маня скоро тренировка.

Санни взял её за руку. При солнечном свете, он выглядел ещё безупречнее. Кэйт попрощалась с ним и от её присутствия не осталось и следа. Она бежала быстро, опаздывая на тренировку, но в мыслях рассуждая о том, что вот она какая первая влюбленность. Все её естество трепетало.

Глава 4

Кэйт проснулась еще до того как Максимилиан Галлори открыл дверь, просунув свою голову посмотреть спит ли она. Кэйт вчера долго не могла заснуть, голова кружилась в мыслях о Санни. Кэйт была в предвкушение завтрашнего дня, потому что завтра она увидит его снова и на этот раз все взаимно. Сон никак не поступал; она всё вертелась с одного бока на другой, думая стоит ли доверять Санни, ведь он так прилюдно с ней поступил. Она ничего не могла предпринять против людей с неопределёнными мыслями, неизвестными мотивами, непонятными целями и шаткой моралью. Думая об этом она почему-то представляла лицо Дэна, которому ей нечего было сказать. Ей надоедали его постоянные придирки, казавшиеся неразумными, пустыми и беспричинными. Она все старалась отвлечься и подумать о Санни, как вновь и вновь её раздумья приводили к Дэну. Она должна была забыть о нем, не обращать на него внимание и уповать, что он оставит её в покои. Она не знала стоить ли ей доверять Санни, но она не могла жить рационально: не торопиться, остыть, и подумать. Спустя долгие попытки, обратить Санни на себя внимание, ей было все равно, как там сложится. Главное, что у неё получилось.

— Ты сегодня рано проснулась, — желая доброго утро сказал Максимилиан.

— Я проснулась еще до будильника, — широко улыбаясь ответила Кэйт.

— Кто-то в хорошем настроение? Я рад моя хорошая.

Кэйт в мыслях просила Марко ехать сегодня быстрее дабы поскорее оказаться в школе и увидеть Санни. Они вчера так и не договорились куда они пойду.

— Папа можно после школы я поиграю с одноклассниками на улице немного? Можно чтоб Марко меня забрал немного позже?

— Во сколько?

— Не знаю где-то к четырём.

— Что Марко? Отпустим Кэйт немного погулять? — игриво спросил тот, обращаясь к Марко.

— Школьные годы были самыми лучшими для меня. Я могу её забрать к четырём и потом за вами сэр Галлори?

— Тебе повезло. Марко на твоей стороне, — подмигивая сказала Максимилиан.

Вот и обманула, подумала Кэйт. Сказать, что встречаюсь с Санни? Нет, отец бы не позволил мне. Он и гулять меня не пускает, не говоря уж о свидании! Все рассуждала Кэйт. Ей всегда хотелось открыться отцу, рассказать ему о Санни, о обидах Дэна, о предательстве Джанин, услышать его советы, но каждый раз когда она пыталась начать разговор, она видела строгие глаза отца, которые внушали лишь страх и никакой любви. Тогда Кэйт вновь застывала и доверялась только себе. Жизнь вела её куда-то, только куда, Кэйт не знала.

Дверь к классам открылась и Кэйт поднялась в свой, где будет проходить урок математики для учеников гимназисткой группы. Кэйт не любила этот класс. Они все были там задирами, считая что они самые лучшие и умные в школе. Санни, Дэн и Джилл часто пересекались с гимназистами. Среди них тоже были ребята которые отличались «крутизной» и острыми языками. Как и в любой школе, в школе номер три была иерархия: гимназисты, лицеисты и спортсмены. Гимназисты учили языки: немецкий, французский и английский. Лицеисты посвящали больше часов математики и физики; спортсмены проводили большую часть учебного времени на тренировках по баскетболу, играя за школу на городских соревнованиях. Гимназисты были задирами, лицеисты занудами, а спортсмены глупы. Типичная школьная характеристика.

Кэйт не понимала почему родители определили её к лицеистам. У нее не было склонности к математики или логическому мышления, или просто любви к физике. Скорее наоборот. Она ненавидела алгебру и геометрию, последнюю еще больше, ничего не понимая в ней. При каждом решении геометрических задач на уроках, она с замиранием сердца, надеялась только чтоб мисс Вудд не её вызвали к доске решать. Родители договорились с мисс Вудд, что та будет заниматься с Кэйт после уроков. Это давало определенные плоды. В скором времени, Кэйт решала лучше уравнения и ориентировалась в числах, но это все было до первой контрольной. Видя задачи немного отличающиеся от тех что она решала с мисс Вудд вводили её в заблуждение. Любое расхождение от основного условия тормозили её.

Кэйт зашла в класс и сняла верхнюю одежду.

— Привет Кэйт, — подошла к ней мисс Вудд.

— Доброе утро мисс Вудд.

— Какой у вас сейчас урок?

— Биология, — ответила Кэйт.

— Поспеши. До звонка осталось пару минут. Жду тебя сегодня после уроков на дополнительном занятие.

Совсем я забыла. Сегодня же дополнительное, с раздражением вспомнила Кэйт.

— И я сегодня пересадила класс. Ты сидишь теперь на первой парте с Куперманом.

Кэйт вошла в класс биологии, высматривая первым делом Санни.

— Привет Санни, — сказала она мило обращаясь к нему.

— Эм…Привет, — грубо ответил Санни. Он сидел вместе с Джилл и как обычно, что-то бурно обсуждал.

Она не знала что добавить услышав столько грубый голос.

— Все в порядке? — Волнительно спросила Кэйт.

— Не твоё дело, — иронически ответил тот.

— Сегодня после уроков я забыла у меня дополнительное с мисс Вудд.

— И что с того?

— Мы договаривались встретиться после школы.

Санни громко рассмеялся.

— Что ты себе напридумывали? С тобой? Наверное только в твоих мечтах!

Кэйт села за свою парту отвернувшись от всех никого не видя и слышав. Ей стало больно и очень очень одиноко. Лучше бы она никогда не открывала рот и не рассказывала Джулии о своих чувствах.

— Джилл моя новая соседка, ты где? Ты сделала домашку? — обратился Санни к Джилл.

Кэйт со спины поняла, что их посадили вместе. Моя лучшая подруга которая меня предала и парень моей мечты сидит вместе. Ей стало так больно что захотелось провалиться сквозь землю чтоб не чувствовать этой боли. Вот она какая первая влюбленность. Лучше никогда и никого не любить, подумала Кэйт, сжимая все своё тело, чтоб только не покатились слезы.

После уроков она осталась с мисс Вудд, готовясь к контрольной работе на следующей недели. В это время в класс зашёл Дэн.

— Заходи Дэн, садись рядом с Кэйт.

Кэйт не знала, что она будет заниматься с Дэном вместе.

— Гризли есть ручка?

— Нет, — огрызнулась Кэйт.

— И Ладно. Мисс Вудд, не одолжите мне ручку?

— У тебя вечно то тетради то ручке нет, — сердито сказала та.

Занятие закончилось. Кэйт собрала быстро вещи и думала уходить, как её остановил Дэн. На мгновение они остались совершенно одни в классе, мисс Вудд куда-то вышла.

— Кэйт, слушай. Я друг Санни и он мне говорил, что ты ему не нужна. Он просто мил с тобой, потому что ты ему носишь шоколадки и помогаешь с домашними заданиями. Санни запал на Джанин и они вроде даже как бы сегодня идут гулить. Уже сейчас, после школы,

— Зачем ты мне это рассказываешь?в очередной раз издеваешься?

— Кэйт ты мне небезразлична и даже очень.

— Дэн, когда ты уже оставишь меня в покое? Я тебе небезразлична? Странная у тебя симпатия с постоянными оскорблениями. Лучше отойди с дороги, мне надо домой.

Дэн сделал вид, что ничего не услышал и на прощание ущипнул её за попу.

Дэн жил в двух шагах от школы. Удивительно, что он каждый раз умудрялся опоздать. Его мать Шэрон Рэндолл была набожной женщиной, сама в одиночку воспитывает самостоятельного его и его младшего брата.

— Привет мам, — сказал Дэн, закрывая на ключ входную дверь.

— Привет сынок. Садись, я приготовила блинчики, будешь кушать?

— Пару штук. Собираемся с пацанами на улицу сейчас.

— Сначала уроки сделай, потом можешь идти, — грозно сказала Шэрон.

Дэн любил свою мать и брата больше чему себя. Он видел, как матери тяжело постить двух мальчишек, работая при этом воспитательницей в детском садике. Отец Дэн умер, когда тому еще даже года не исполнилось. Младший брат был от второго брака, который тоже закончился утратой. Отец Дэна погиб в тюрьме, будучи заключённым на десять лет из-за убийства человека. Дэн никогда и никому не рассказывал о нём и всё, что он знал, получил конечно же из уст матери. Шэрон тогда было тяжело рассказать подрастающему юноше, кто был его кровный отец и почему его не стало. Дэн знал о том, как сильно мать любила его и знал, что она до сих пор хранит эти чувства в своём сердце, попрежнему оплакивая. Второй брак был лишь для того, чтоб у Дэна было понятие, кто такое отец, которого он так и не познал. Он мечтал тоже о такой любви: безграничной и бесконечной. Они жили в маленькой однокомнатной квартирке. Шэрон делила раскладной диван с Даниэлем, а Дэн единственную соседнюю комнату.

У Дэна были харизматический черты лица: карие-грозные глаза, которые пленяли мужеством и строгостью, и темные волосы. Четко-выраженные скулы то и дело придавали его чертам еще больше мужества и шарма. Он был худощавым, но спортивным: под униформой скрывался подтянутый живот, широкие мужские плечи, крепкие руки…Дэну удавалось всё, за что он брался; он мог сделать это лучше, чем кто бы то ни было в классе, не затрачивая особых усилий. Он осознавал это и в его манерах иногда поблескивали тени хвастовства, думая о каком-то сравнении. Его позиция была не «я могу это сделать», а «я могу это сделать лучше тебя», под этим он подразумевал: сделать наилучшим образом. В школу его называли Соколом.

Глава 5

Первый семестр подходил к концу. Наступала пора зимних каникул, но прежде — школьная вечеринка. Школьные вечеринки обычно проходили в холле школы, возле основных дверей. Место было немного, но вмещало в себя всех желающих. Все было незначительно: не было ни клубного освещения, цветов или дискотечной цветовой гаммы — стояла парта, на которой открывался компьютер и задавалась музыка и не забыть бы две колонки по сторонам. Всё это было в своём роде прекрасным и имело свою прелесть. Кэйт сперва не хотело идти, по понятным причинам: с Джилл она перестала общаться, Санни как-то странно себя вел и конечно же Дэн, которые все больше переступает границы. И всё же Кэйт отпросилась у Галлори старшего.

— В восемь вечера я тебя заберу, — грозно сказал тот.

Максимилиан Галлори не любил отпускать Кэйт гулять или, возможно, Кэйт так казалось. Каждый раз когда ей приходилось у него отпрашиваться, она могла часами стоять перед зеркалом, репетируя что сказать. Элле она говорила без труда ибо она всегда отпускала её, давая ту детскую свободу, которую двенадцатилетний подросток порой нуждается, а вот с отцом дела обстояли куда хуже.

Каждый раз, репетируя перед зеркалом, Кэйт спрашивала себя: почему она так боится отца? Ведь он никогда на неё не кричал и не ругал её. Она спрашивала себя это до своего сознательного взросления, но никак не могла дать ответ на свой вопрос. Максимилиан Галлори очень сильно её любил и Кэйт это чувствовала. Порой она задыхалась от его любви; он так сильно сжимал её своей заботой и опекой, тем самым взращивая в Кэйт отчуждение к нему самому. Благодаря ему, она никогда не принимала решение самостоятельно, что отразилось на её способности принимать решения. Все за неё решал отец. В возрасте двенадцати лет, ребёнок еще физиологически и психологически не созрел. Именно в этот период важно не лепить ребенка согласно своему мировоззрению, а всё же давать ему возможность слепить себя самому, что никак не мог понять Максимилиан Галлори. Все своей любовью он подавил возможность Кэйт самовыражаться и жить согласно её чувствам и инстинктам, и пониманию. Она никогда не знала, чего хочет и о чем мечтает. Это и сформировала в ней страх перед принятием решений. Ей казалось, что она должна сидеть дома мышкой, слушаться отца и так прожить свою жизнь. Когда просыпалась всё же личность Кэйт, тот ребёнок который хотел немного свободы, он боялся поддать голос зная, что надо подать голос на отца, что надо сесть перед отцом и озвучить чего он всё же хочет, а это всегда казалось для Кэйт невозможным.

В холле горели лиловые лампы, смешиваясь с красными и желтыми, создавая всё же немного диско цвет. Кэйт распустила свои длинный волосы; одела джинсовую юбку с блестящей кофтой. Она была обута в высокие резиновые сапоги. На дворе был мороз и вся округа в ожидании первого снега. Кэйт встретилась на порогу с Джилл и они вместе зашли внутрь. Школьников было еще мало.

— Скука смертная. Одни учителя и никого, — сказала Джилл. Кэйт особо не обращала на неё внимание, да и её компания была ей не по душе. Джилл явно грызла совесть после того, как она проговорилась всем. Кэйт было уже всё равно. Она простила, забыла и отпустила — ещё одна её черта.

Через пару минут, в холл зашла компания из десяти человек, а может и больше. Санни, в месте с Джанин, Алекс и девчонки из гимназии и всех их замыкал Дэн. Ребята выглядели весёлыми, будто успели уже выпить что-то покрепче апельсинового сока. Все громко разговаривали и смеялись. Санни прошёл мимо Кэйт и встал за партой с компьютером, включая диско трек и делая музыку по громче. За ними следом зашло еще пару человек, потом еще и еще… Холл постепенно заполнился. Гимназистки нарядились: глаза подведены чёрной тушью, губы яркой помадой и короткая юбка. Кэйт не могла оторвать взгляда от Санни, наблюдая за ним в качестве диджея, но неожиданно она потеряла его из виду. Осматривая всех вокруг, она заметила его. Он направлялась как раз навстречу к ней.

— Потанцуем? — спросил Санни.

— Давай — краснея и протягивая ему руку, ответила Кэйт.

Санни положил руку на талию и прижался к ней довольно плотно, что при одном повороте головы, их носы бы столкнулись. Кэйт робко положила руку ему на плечо. Она умудрилась неловко пару раз наступить ему на ноги. Неловко, но что она могла поделать, когда парень из её мечт вдруг пригласил её на танец.

Мечты сбываются, подумала Кэйт. Сколько боли и детских страдания, стояли Кэйт, этот самый момент. Был ли он искренен или нет? В эти годы все играют: никто не серьёзен в своих намерениях, но Кэйт верила и надеялась. Кэйт поняла, что школа — это серьезное испытание, что то, как ребёнок его пройдёт, сформируют его как индивидуума, как личность и определят его жизненной путь.

— Я скоро вернусь, — закружив Кэйт, Санни вдруг остановился.

— Хорошо. Я посижу немного.

Кэйт немного вспотела. В холле было очень жарко. Окна запотели. Учителя стояли в стороне наблюдая за учениками. Джилл танцевала с Дэном. Кэйт — это очень удивило и на секунду она почувствовала очень странное чувство — ревность к Дэнну? Не может быть, подумала она.

Конец ознакомительного фрагмента.