92 дня лета

Таня Адамчевская, 2020

Перед вами рассказы о самом прекрасном времени на свете – летних каникулах! Весёлая компания неунывающих авантюристов покажет, как правильно провести эти 92 дня! Вместе с ними вы будете плавать в лужах, добывать шмелиный мёд и строить шалаши. Попробуете пожарить поп-корн на костре и приготовить наваристый борщ из червяков, переживете и многие другие не менее интересные приключения! Окунётесь в атмосферу настоящей любви и дружбы, войны и мира. Проведёте лето у бабушки в деревне!

Глава 1

ИЮНЬ

ВЕСНА

Каждое лето начиналось с соревнования. Кто в этом году приедет первым? Мне иногда везло: меня привозили даже не летом, а ещё весной! Последние дни мая — это же ещё весна! Первое время чувствуешь себя победителем: все в Москве — а ты уже на воле! Вокруг цветёт сурепка, на лугах стоит нежный и вкусный анис, однажды даже видела, как доцветает сирень перед Лёшкиным домом! Наконец-то можно прижаться к баб Поле, вдохнуть сырой запах дома, поймать выбегающих навстречу кошек! А козлята!? Это же чудо что за животные! С ними никаких котят не надо.

Но проходит время, а закрытый Лёшкин дом стоит такой грустный, что и сирень не радует. Баб Нюра почти не приходит, а Кольки-то вообще нет! И вот велосипед уже достали, накачали колеса, а кататься-то не с кем! Становится скучно и грустно. Целую неделю ждёшь выходных, когда наконец-то соберутся все ребята. И пусть они не будут победителями и приедут уже летом. А без них и весна не радует…

ДОМИКИ

Дом 1

В любой деревне всегда есть свободные сараи и беседки, в которых можно играть в домики, но кто же ищет лёгких путей?

Как-то раз решили мы строить себе домики в саду у Кольки. Каждый выбрал яблоню по вкусу и начал под ней строительство. Мне досталась самая вкусная — грушёвка.

Все притащили инструменты, гвозди, начали пилить ветки для строительства (не у яблони, конечно, а у клёнов и осокарей). Все, кроме Кольки. Он полез в Подгать за камышами. Колька ехидно смеялся над нами, подтаскивая третью вязанку камышей:

— Мучаетесь? Ну, давайте, давайте. Вы пока эту палку отпилите, я себе уже дом построю!

Накануне всю зиму показывали документальный фильм про Тура Хейердала и его лодку"Ра", конечно же, все были в курсе, что из камыша тоже можно строить. Только никто не знал как.

Колька натаскал гору камыша, остальные напилили веток и начали думать над конструкцией домов. На бумаге все выходило неплохо: то шалаш, как у Ленина, то землянка партизан — на деле у нас было по две руки и по 10 палок на каждый дом. Решили сделать дома-навесы, как у Робинзона Крузо.

Тут неожиданно подкрались трудности. То под стук молотка яблоки начинали сыпаться на голову, то палка не хотела ровно прибиваться к стволу, то рабочих рук явно не хватало, а помогать было некому: все были при деле.

У Кольки дела шли быстрее, он уже начал выставлять палочки от камыша и обвязывать их камышовыми же листами, но как только дело дошло до крыши, так всё тут же рухнуло. Теперь уже смеялись мы!

Стало понятно, что надо браться за дело вдвоём. А лучше — вчетвером. Мы с Лёхой были почти одного роста, по этому принципу и решили объединяться. Легли с ним на землю под грушёвкой, вытянулись в полный рост и кричим Сане с Колькой:

— Заметьте, где у нас заканчиваются ноги! Мы там будем ставить столбики!

Так определили размеры дома. И пошли замерять Саню с Колькой, их дом оказался покороче.

Дальше стройка пошла как по маслу. Через час — два дома-навесы были готовы. На крышу пошёл Колькин камыш, на землю бросили сено. Лежим, как Робинзоны, едим падающие на нас яблоки и перекрикиваемся. Красота… И тут — дождь! Мы врассыпную!

Дождь лил весь оставшийся день, так что мы с Колькой могли рассчитывать только на домик из перевернутой на бок раскладушки и покрывала.

Наутро пошли считать убытки. Сено промокло, пожухлый камыш на крыше пробит яблоками. Пришлось всё чинить, натягивать плёнку на крышу, прикрыв её камышами для красоты, свешивать ту же плёнку с крыши по бокам для защиты от снова намечающегося дождя, менять сырое насквозь сено.

И тут опять — дождь!

Спрятались, закрылись плёнкой — сидим. Уж не знаю, как там живётся рассаде в парнике, но нам совсем не понравилось. Бросили эту затею. Робинзон Крузо и Тур Хейердал не оправдали надежд. Решили додумать конструкцию.

Дом 2

После неудачи в Колькином саду мы решили перебраться в Лешкин. Ещё решили, что и вдвоём особо много не сделать, поэтому стали все вчетвером строить новый большой дом на всех. Образец Робинзона Крузо не впечатлил, шалаш Ленина показался из той же породы, поэтому решили рыть землянку, как у партизан.

В 4 лопаты работа должна идти быстро, думали мы. Сейчас за час мы тут всё сделаем в лучшем виде, считали мы. Время шло, а землянка никак не появлялась. Начались споры:

— Мне кажется, что ямы по колено вполне

хватит!

— А из чего верх будем делать? По пояс надо! А то и глубже!

— А кто копать будет?

— Лёш, старшего брата позови, может, он поможет?!

Лёшкиного брата прозвали SOS и всегда привлекали для помощи в безвыходных ситуациях. Он пришёл, начал копать, а мы сели на край ямы и смотрели. Как у него это здорово получается!

Во влажной земле сада жило множество червяков. Они, сизые, жирные, ползали по своим тоннелям в одиночку или лежали клубками в круглых и гладких, как яйцо, норках. Упустить такую удачу мы не могли — взяли банку, начали собирать червяков для вечерней рыбалки.

Тут баб Муся позвала мальчишек обедать, они сказали, что сейчас придут, а сами продолжили копать. Набралась уже целая банка червяков, как SOS возьми да скажи:

— Коль, а ты знаешь, какой борщ из них наваристый получается?

Главное — изнутри грязь выдавить, помыть их, и будет объедение!

— Да, ладно…. — протянул Колька.

— Ну, что ладно? Я вчера накопал, баб Муся уже сварила, сегодня будем на обед есть!

— Кстати, банка для червяков — моя! Значит и червяки мои! — заявил Колька.

Мы сначала расстроились, что остались без червей для рыбалки, но потом всё же решили отдать их Кольке на борщ. Тут на всю улицу раздался голос баб Раи:

— Колю-ю-юня-я! Домо-ой!!!

Колька тут же хватает банку с червяками и скрывается за кустами! А оттуда опять голос баб Раи:

— Какие червяки? Сдурел что ли? Убери их отсюда!

— Ну, ба! Борщ сделаешь!

— Какой борщ? Иди отсюда! Выкидывай их и мой руки! Гадость всякую руками берёшь и в дом тащишь!

Яма была уже выше щиколотки. Но на шум баб Раи вышла баб Муся, решила проверить, что мы делаем в саду и загнать ребят обедать. Увидела наши старания и разогнала нас всех!

Нам с Саней пришлось уходить огородами от гнева баб Раи. Лёшка с братом пошли на линию фронта под перекрёстным огнём баб Муси за яму в саду и баб Раи за мясо для борща.

С идеей о партизанской землянке пришлось расстаться.

Дом 3

Все дети знают, что кукушка подбрасывает яйца в чужие гнезда, а совы занимают обжитые другими животными дупла. Вот и мы решили, что не обязательно строить дом самим, можно его достроить за кем-то.

Рядом с нашим домом была свалка старых комбайнов и тракторов — "Железки". Вообще-то нам не разрешали туда ходить, потому что можно было упасть на железяку или что-то сломать. Но мы, конечно же, всё равно туда бегали. И даже прыгали с комбайнов. Я рискнула прыгнуть только из кабины, а остальные — с самой крыши!

Зная, что доверять нам нельзя, но и запрещать бесполезно, бабушки пошли на сделку. Разрешили нам играть на краю Железок, чтобы нас было видно. Мы обследовали разные кабины, но пришли к выводу, что только в одну помещаемся все сразу. Подкатили её ближе к краю. Забились в неё, сидим. Ветер гуляет через дыры разбитых окон, через нас самих, всё видно насквозь. Скучно. Решили строить дом.

Пока я бегала в баню за мотком проволоки, которую зимой оставили электрики после смены проводов, ребята натащили разных железяк, которые уже прикладывали к дырам в окнах. Что-то подошло, что-то нет. Уже все вместе пошли искать новый материал и дошли до омута.

Про омут говорили, что там утонула то ли лошадь, то ли корова. Что глубина там метра три, да ещё и водоворот, а на дне — бьёт ключ. Правда, сами мы, кроме дохлой свиньи, листьев мать-и-мачехи и запасов жёлтой глины, там ничего не видели. Но всё равно было страшно. Так страшно, что подходить не хотелось совсем, а глубину замерить — тем более. Тут мальчишек посетила идея! Они схватили с двух сторон кабину от трактора"Беларусь", раскачали её и запустили по склону в омут. Мы уже готовились считать бульки и секунды, которые уйдут на погружение, как вдруг кабина встала почти во весь рост посреди омута! Как-то стало сразу печально, мы дружно развернулись и ушли к своему новому домику, прихватив находки. Кто-то тащил дверь от"ЗИЛа", кто-то кусок крыла комбайна"Нива", а кто-то нашёл огромный алюминиевый чайник и тоже его прихватил. На чайнике-то мы и погорели.

Со второго захода весь строительный материал был в достатке. Даже кусок стальной проволоки пригодился: он выполнял роль громоотвода! Весь день мы носились на лугу около нового домика,"ходили на работу"в ближайший комбайн, кто — в"Колос", кто — в"Ниву". Утром проверили громоотвод — кончик был сплющен, Лёшка ликовал:

— Вот! Не зря я его сделал! Железо же кругом! А так громоотвод спас!

Кого и от чего — Лёха объяснить не мог, ведь ни грома, ни молний в ту ночь не было. Но он всё равно был очень горд.

Тут кто-то вспомнил про чайник и предложил его вскипятить. Снова разделились: кто-то пошёл за дровами, а кто-то за водой. Мне досталась вода. Лезть в омут было всё равно страшно, пошли к ручью, где водились тритоны. Когда все надежды поймать хоть одного уже растаяли, мы наконец-то набрали воды. В это время в кабине под сиденьем водителя уже разжигали огонь.

Чайник начал греться довольно быстро. Тут вдруг Колька не выдержал и побежал домой. Рассказать маме про такую удачу! Вернулись они уже вместе под звуки сипящего чайника. В тот момент, когда мы разбегались в разные стороны, очень пожалели, что наглухо заделали все окна и двери, кроме одной. Дальше Колька с красным ухом стоял у кабины и смотрел, как его мама заливает из так и не закипевшего чайника наш костёр. А мы наблюдали за этим издалека. На всякий случай.

На следующее утро нам объявили войну. Если честно, сначала мы подумали, что это Колькина мама разгромила нашу кабину, чтобы мы туда не бегали. Но оказалось, что она не против кабины, а только против костров и чайников и вообще… ещё спит.

На нас совершило набег соседское племя! Не сказать, чтобы мы с ними не дружили. Так… Дрались иногда. В основном, старались не связываться и жить каждый на своей земле.

В этот раз они позавидовали нашей кабине и, поскольку укатить её, обвешенную броней, уже не получалось, решили просто сорвать всё, что можно. Повреждения были не сильными, но обидными. Кое-что из запчастей они утащили с собой. А теперь сидели на вершине самого большого из своих обмётов и смеялись над нами. Это было обидно вдвойне. В открытый бой они не вышли. Пришлось молча чинить кабину и мириться с несправедливостью.

Дом 4

Весь день мы сидели в кабине, даже ходили обедать по очереди. Вражеское племя пыталось приблизиться и утащить что-то ещё. Они официально заявили, что хоть это и наша земля, но покоя нам не будет. На следующее утро они разобрали все баррикады, кабина предстала в своём прежнем голом состоянии.

После недолгих раздумий было решено тащить её к нам домой. Причём срочно, потому что вражеское племя уже утащило одну кабину метров на 30 в свою сторону. К дому надо было спускаться с горки, тащить железяку не хватило бы сил, поэтому попробовали её катить.

Колька с Лёшкой с разбега прыгали на дверные проемы, а мы со Светкой толкали её сзади. Когда кабина начинала падать, мальчишки спрыгивали с неё, а мы отбегали в сторону. И так весь путь до дома. Конечно, у дома баб Поля не разрешила её оставить, поэтому пришлось затаскивать под черёмуху через заросли дикой вишни и ежевики. Туда точно никакое вражеское племя не сунется!

Вдохновленные успехом, мы таким же образом прикатили и сенокосилку от комбайна, но никто так и не понял зачем. А потом притащили какую-то странную серую штуку, похожую на кабину старинного самолёта. Крылья из досок, которые мы пытались примотать проволокой, держались плохо, поэтому мы включали фантазию и представляли себя в самолёте!

Кругом были кусты, поэтому не было смысла закрывать у кабины окна и двери. Уже вполне можно было играть и так

.

КОТЯТА

У нас жили две кошки. Мурка и Белка. Мурка была пёстрая, а Белка белая с яркими чёрно-рыжими узорами. У Белки не было котят, но она всегда очень их хотела, поэтому каждое лето брала на воспитание Муркино потомство. Однажды Мурка с чердака притащила трёх котят, видимо, чтобы похвастаться. Они были уже не совсем маленькими, с открытыми глазками, чёткими серыми полосками на пузатых боках. Как и всегда, обе кошки кормили и воспитывали котят вместе. Мы тоже решили помочь Мурке.

Для начала поделили котят. Один, который больше был похож на Мурку, достался мне, потому что она считалась моей кошкой. А второй и третий котёнок достались Светке и Лёлику. Их котята не были так сильно похожи на Мурку, зато были очень похожи друг на друга. Светка с Лёликом — родные брат и сестра, поэтому и их котята должны быть похожими. Так мы рассудили.

Потом мы слазали на чердак и достали две большие плетёные корзинки, на сундуке взяли моток ниток, на окне — ножницы и соорудили котятам люльки. Повесили эти люльки на крыльце и стали их качать. Кошки терпели. Котята тоже, потому что сложно сопротивляться, когда тебя запеленали по самые уши. Так и лежали три колбаски в плетёных корзинках, пока не пришла баб Поля.

Она сказала, что котят нельзя забирать от кошки, что они маленькие и должны часто есть — кормить их должны кошки, а не мы. Мы тут же посадили кошек в корзины и стали качать вместе с котятами. Кошек две, корзинок тоже. Всё прекрасно поделилось. Но, как всем известно,"кот кататься не привык, опрокинул грузовик".

Видимо, наши Мурка и Белка были тому коту родней. Из корзин они прыгнули так, что чуть не катапультировали котят. Пришлось снимать люльки, оставлять только одну корзину, да и ту на полу, чтобы воссоединить в ней всё счастливое кошачье семейство.

Конечно, за лето этим котятам много что пришлось от нас пережить, но в итоге они, по признанию баб Поли, выросли красивыми да гладкими, и были подкинуты кому-то на огород во время уборки картошки. Впрочем, она ни капли не сомневалась, что такие красавцы точно нашли свой дом.

ЧЕРЁМУХА

После того как нашим постоянным домиком стала канава в зарослях вишни, ежевики и черемухи, в которую мы затащили кабину от трактора и косилку от комбайна, нас можно было найти только там. Это место мы стали звать Черёмуха. Канаву поделили на"дом","работу","кухню", даже выделили уголок для"детской". Детьми были, конечно, не мы, а котята, которые жили в большом фанерном ящике, как раз таком, как у Печкина в"Простоквашино".

Как-то раз, когда все были в сборе, мы полдня провозились в своём укрытии, а потом ушли обедать. Котята мирно спали в своём ящике, прикрытом сверху тёмным кукольным одеялом, потому что для них"наступила ночь".

Внезапно начался ливень. Мы заволновались:

— Там же котята! Надо спасать!

Но баб Поля была строга:

— Ишь чаво удумали! Какия котяты?! Они-цать там сидять! Ничаво с ним не будеть.

— Ну, ба, они же маленькие! Утонут!

— Они чаво ж, глупые что ля? Сбягуть!

Как только ливень прекратился, мы бросились в Черёмуху! Перед нами развернулась ужасная картина: канава была полна воды! Пеньки, которые на"кухне"нам служили табуретками, мирно плавали в окружении палочек, веточек и прочего мусора, поднявшегося со дна канавы. А котят не было… На какое-то мгновение показалось, что они на самом деле сбежали, да ещё и ящик с собой прихватили!!! Но тут два Лёшки вдруг заметили какое-то странное шевеление в кустах в самом конце канавы:

— Смотрите! Смотрите! Это же ящик с котятами!

Закатывать штаны было бесполезно, канава была глубокой, мальчишки разделись по пояс и полезли в воду. Вскоре ящик отбуксировали к берегу. Открывать одеяло было страшно."Утонули? Сбежали?" — крутилось в голове. Но мы решились. Потянули за край одеяла и увидели, что наши котятки спокойно спят, покачиваясь на воде! Мокрые, но живые! Счастью не было предела! Мы тут же понеслись в баню отогревать котят.

На другой день, когда все подсохло, мы опять сидели в Черёмухе. Стало как-то скучно, и совсем было не похоже на настоящую жизнь, ведь взрослые ходят на работу не в соседние кусты, а так, чтобы их из дома не было видно. Но у нас же дети! Вдруг мы уйдём, а они опять уплывут? Тогда было решено, что мы со Светкой остаёмся дома с котятами, а мальчишки уходят за добычей. Их не было довольно долго, но когда они вернулись, у нас был пир!!! Конечно, они не принесли с собой мамонта, но огурцов, яблок и моркови с чужих огородов было очень много!!! А напоследок они затащили в кусты арбуз! Ну, точнее, это была зелёная тыква, но её представили нам как арбуз. Всем, конечно же, захотелось тут же попробовать это лакомство…

Не знаю, как остальных, а меня жутко тошнило, но я всё равно продолжала её есть, убеждая себя, что это арбуз. Пришлось есть, да ещё и нахваливать. Ужас! С тех пор тыкву недолюбливаю. Хуже может быть только морковный сок!

КАРПЫ́

Сад перед Лёшкиным домом переходил в огород, который упирался в ручей на стыке двух холмов, двух огородов и двух улиц. Это было самое широкое место, которое в разные времена из ручья превращалось то в озеро, то в запруду, а то и в вонючую лужу.

В начале лета Лёшка с ведрами бегал туда за водой, чтобы поливать огород. Чуть позже вода куда-то ушла, ручей превратился в прудик, в котором кто-то весело плескался вечерами.

Попробовали ловить на удочку — оказалось, что это маленькие карасики, которых ещё весной смыло из пруда при переливе плотины и занесло течением на огороды.

— А давайте устроим рыбную ферму? — предложил как-то Лёшка.

— Это как?

— Ну, как… Корма тут полно, ещё и мы пшено можем носить по очереди, запустим сюда карасей, откормим их, а к осени переловим! Они же всё равно отсюда уже никуда не денутся! Ниже по течению воды давно нет!

Идея нам показалась прекрасной! Мы ввели даже особый налог: с каждой рыбалки я, Колька и Лёшка должны были приносить по 3 — 5 карасей и отпускать их в Низах — так называли это место.

Когда рыбы стало довольно много, мы решили, что нам вполне этого хватит, и начали её откармливать. И тут случилось непредвиденное! Пошёл дождь! Да, не дождь, а настоящий ливень! Он наполнил все ямы и канавы. Наша лужа тоже пыталась выйти из берегов, но совесть её удержала. Мы пришли и обомлели! Ручей опять зажурчал и начал сливать излишки воды из запруды вместе с нашей рыбой! Пришлось пролезть по кустам, собрать всех карасей-беглецов, запутавшихся в траве, и вернуть в воду, пока они не задохнулись.

Тут же было принято решение строить плотину: мы перекрыли палками и ветками сток так, чтобы вода уходила, а рыба оставалась.

Видимо, мы слишком шумели. На этот шум пришел дядька с соседней улицы, находившейся по ту сторону ручья. Как оказалось, на разведку.

На следующее утро все Низа были завалены острыми ножами от комбайнов, эти баррикады караулил тот самый дядька, который заявил, что это его огород и его рыба, а мы можем быть свободны.

— Ну, не вечность же он там будет сидеть! Сейчас уйдет, мы вернёмся. Не расстраивайся! — уговаривала я Лёшку!

— Да, какое он вообще право имеет! Это наш берег, наш огород, наша рыба! Ещё и железок навалил! Где она теперь расти будет! А я вообще вот только договорился, чтобы ей зимой тут лунки делали, чтоб дышала! Какие теперь лунки?

— Ну, слушай, правда, какие лунки? Ее весной всё равно всю смоет. Для кого беречь-то!

— И не надо её беречь! Я этого дядьку знаю, — неожиданно вставил Колька, — у него лошадь есть, он на ней работает! Так вот, у него завтра ещё выходной, а послезавтра он уйдет на сутки. Нам надо будет всю рыбу выловить, а то я слышал, он уже хвастается, что тут хорошо клюет!

Мы как следует подготовились к операции: набрали червяков, запасных крючков, лески. Встали с трёх сторон и начали ловить. Рыбу накануне не кормили — с голода она бросалась даже на поплавок!

Эх! Вот это была рыбалка! Вот это были карпы́! Почему караси вдруг стали карпа́ми, мы так и не поняли, но этих слонов, которые гнули удочки ко дну, больше никак не получалось называть! Карпы́ срывались, но тут же, как только плюхнутся в воду, летели к другому крючку.

Благодаря прозрачной воде и рыбацкой жадности, еще задолго до темноты все карпы́ были упакованы в пакеты и перенесены домой.

Через пару дней к нашим бабушкам нагрянул тот самый дядька с допросом: куда делась его рыба?! Бабушки сказали, что знать ничего не знают, ведать не ведают. Тогда дядька начал то ругаться, то жаловаться. Невозмутимая баб Поля только и ответила ему:"Облава! Чаво ж с них взять!"

Потом, когда дядька ушёл, она попросила нас там больше не ловить.

— Ба, так больше и не будем! Больше ловить-то и нечего! — ответила я.

— Да! Мы свою рыбу выловили. Пусть он свою теперь там поищет! — добавил Колька.

Справедливость восторжествовала!

МЕДВЕДКА

Знаете такого зверя как медведка? О!!! Это — страшный зверь! Самое оно для фильма ужасов! А для нас медведки были личными врагами!

Каждый день, как спадала жара, мы должны были явиться домой, чтобы поливать огород: 300 штук помидоров, 50 перцев, 10 грядок огурцов, бессчётное количество моркови, редиски, свёклы ждали нас с нетерпением. Мы прибегали, звеня вёдрами и кружками, черпали воду из ручья в низине, которую принято звать Низа.

От Низов до огорода мы даже устраивали забеги на скорость с вёдрами! Добегали до посадок и… считали потери:

— Ба! Сегодня 3 помидора и перец подгрызли! Но один помидор можно прикопать, может, ещё прирастет.

— Ох и ох, и о-о-ох! 3 штуки смахнула! — протянула баб Поля. — А дырка есть? Давай отливать!

Я уже знала, что надо делать: тащила ведро с водой поближе к погибшему помидору и бежала за мыльной пастой"Хозяюшка". Получившийся раствор большой кружкой заливали в дырочку в земле и ждали… Вторая кружка, третья… Вдруг, вода начинала булькать, и из норки показывались жуткие клешни, а за ними и страшная голова раздутой медведки. Вот и сейчас она выползла и упала на спину.

— Го-отова! — объявила баб Поля.

— Вот тебе! Будешь знать, как наши помидоры есть! Не для тебя мы их поливаем!

Потом мы с ребятами решили, что медведок надо ловить заранее, до того, как они что-то съели. Для этого днем, в самую жару, мы пошли искать свежие норки.

— Ага! Вот она! — крикнул Лёшка и сунул палец в дырку!

— Сейчас вот она тебя ка-ак цапнет! — крикнула я и схватила Лёшку за плечи.

Меня он испугался больше медведки и выдернул палец из норы.

— Ну, тебя! Лучше давай воду! Отливать будем!

Мыльная отрава утекала куда-то в никуда, из дырки никто не хотел вылезать.

— Бесполезно! Ушла! — с горечью объявил Лёшка.

А сам снова засунул палец в нору и стал её расковыривать. Перед нами открылся длинный проход, который шёл в паре сантиметров от поверхности. Он немного петлял, но общее направление было понятно — помидоры! И вдруг тоннель стал уходить вниз!

— А ну давай ещё воды! — скомандовал Лёшка.

Мы быстро принесли ведро и начали лить раствор в дырку. Вскоре опять появились бульки, а за ними и клешни медведки! Радости не было придела! Метод-то работает!!! Ура! Колька схватил медведку и скакал с ней по огороду. А Лёшка вдруг стал опять серьёзен:

— А куда же она вниз лазила, если еда наверху?!

Он стал раскапывать тоннель дальше. Иногда Лёшка замирал, смотрел в нору, видимо, кого-то ждал. И тут Колька решил пошутить и посадил ему на голову медведку! Она была вялая, но ещё живая. Медведка закопошилась и плавно съехала по волосам за шиворот…

Колькины чёрные глаза стали огромными! Сказать? Не сказать? Может, ничего не заметит, и она сама как-нибудь вывалится?

Пока Колька думал, Лёха продолжил копать дальше. Мы видели, как предательский маленький бугорок под футболкой поехал к пояснице.

Вдруг лопата во что-то упёрлась, Лёха разгреб сверху землю, капнул сбоку ещё раз. И вдруг перед нами появилось как бы яйцо из плотно утрамбованной земли, внутри которого было множество крошечных медведок, каждая размером чуть больше муравья.

— А-а-а! Гадость какая! Их тут штук сто! — вопила я.

— Не, говорят, их по 300 в одном гнезде, — не отставал от меня Колька.

— Хватит болтать, тащите ведро! — отругал обоих Лёха.

Со страха мы перепутали ведра и принесли то, что было с мыльной водой, туда и полетел весь выводок вместе со своим земляным яйцом.

— Что-то мне там щекотится! — вдруг объявил Лёха.

Мы с Колькой переглянулись…

Там кто-то шевелится! Шевелится!

Стал кричать Лёха, прыгая по огороду. Со стороны это очень напоминало танцы аборигенов вокруг костра.

Наш папуас уже стянул с себя футболку, оставшись в одних красных шортах, но всё равно скакал и кричал:

— Шевелится, шевелится!!!

Он резко выгнул резинку шорт, и оттуда выпрыгнула медведка!

Тут он, конечно, всё понял! Но Колька уже успел добежать до середины сада, и догнать его не было никакой надежды. Они ещё немного покружили и вернулись обратно.

ШМЕЛИНЫЙ МЁД

Как-то раз мы огородами возвращались из магазина домой. Вдруг перед нами через тропинку перелетел шмель и с гулом унесся по своим шмелиный делам. За ним тут же отправился второй. Мы остановились и стали наблюдать. Из одного и того же кустика травы со звуком пикирующего бомбардировщика вылетали шмели.

Мы аккуратно подкрались, раздвинули руками траву. Ничего нет! И тут вдруг из самой земли вновь вылетел шмель и полетел прямо на нас. Мы отскочили в стороны.

— У них там гнездо! — закричал Колька.

— Где? В земле? У шмелей?! Они тебе что, медведки? — подтрунивал его Лёшка.

А тем временем из травы вылетел ещё один шмель.

— Ну, я вам точно говорю — гнездо! — повторил Колька.

Мы схватили палку и ткнули в то место, откуда летели мохнатые жужжалки. Неожиданно за кочкой с травой показалась земляная проплешина, в ней — дырка.

— Вот он — вход в шмелиное гнездо! — закричали мы, и тут же ткнули туда палкой. В ответ на это, из земли вылетели сразу несколько шмелей и стали кружить около нас, а на поверхности появилось чудо — бежевые комочки.

— Ух ты! Что это!? Мёд? — кричал Колька.

— Ну, какой мёд? У шмелей мёд?

— А ты когда-нибудь видела земляных шмелей? — вступился за Кольку Лёшка.

— Нет.

— Ну, а откуда тогда знаешь, что они не дают мёд? Может, эти дают?

Мы взяли в руки эти комочки, начали их нюхать. Они пахли мёдом, но это было едва уловимо. Тогда мы решили их пожевать. На вкус они были похожи, скорее, на воск с медовым ароматом.

— Ну, с другой стороны. Это же шмелиный мёд… Кто сказал, что он должен быть на вкус как пчелиный? — рассуждала я. — А давайте их перенесем к себе и будем их разводить!

— Ну, только если именно к тебе! Меня баб Рая за этих шмелей точно убьёт, — тут же ответил на предложение Колька.

— Да, ладно тебе! За червяков для борща же не убила! — засмеялся Лёшка.

— Вот и бери их к себе! — обиделся Колька.

— Да, ладно вам. Я предложила, я и заберу. Представляете, сколько мы на этом мёде заработаем!? Он же редкий, наверное!

Подбежала к дому и кричу:

— Ба, можно я лопату возьму? Мне надо!

— Зачем? — раздался глухой голос из дома.

— Шмелиный мёд добывать будем!

— Только лопату на место верни!

— Хорошо!!! — крикнула я и исчезла.

Ребята ждали у гнезда. Беспокойные шмели летали вокруг, но никого не жалили.

— Интересно, а у них там много этого меда? — спросила я.

— Ты лучше бы предложила, как их отогнать, тогда и узнаем! — ворчал Колька.

— Надо их выкуривать, как ос! — предложил Лёшка.

Мы сбегали домой за газетой и спичками, рассчитали направление ветра, запалили бумагу так, чтобы весь дым стелился по земле в направлении шмелей. Через какое-то время жужжание стало медленным и ленивым. Насекомые сдались.

Мы капнули поглубже, вытащили из земли целую луговинку, внутри которой прятались шмели, и торжественно на лопате понесли всё это в наш сад. Там мы вырыли ямку, поставили внутрь луговинку, присыпали землёй, а пока не все шмели вернулись, заглянули внутрь и нашли там ещё несколько медовых катышков. Парочку взяли себе, а остальные оставили для разведения.

Точно не могу сказать, как сложилась дальше судьба этого гнезда, но на следующий год беседка, под стеной которой мы решили разводить шмелей, стала их домом. А заработать на мёде у нас так и не получилось.

ГАТЬ

Сижу, делаю уроки. Вдруг попадается непонятное слово"гать".

— Ма-ам! А что такое"гать"?

Мама хитро на меня смотрит и говорит:

— Ну, подумай!..

— Да, не знаю я…

— Ну, куда вы летом ходите мыть тапки?

— В Подгать! — уверенно отвечаю я, гордая собой.

— Не"в Подгать", а"под гать"! Поняла?

— Нет.

— Ну, где вы рыбу ловите? — продолжает серию наводящих вопросов мама.

— На плотине, конечно!

— А еще как говорите где?

— На гати! — опять уверенно и гордо отвечаю я. Хоть на что-то я знаю же точный ответ!

— Ну?! — продолжает мама.

— Что «ну»?

— Если вы на гати рыбу ловите, то как еще плотина называется-то?

— Гать… — говорю я.

— Ну, теперь поняла, что за слово попалось? — уже прямо-таки обрадовалась мама.

— Так что, гать — это плотина что ли?! — округлила я глаза.

УЛОВ

Собрались мы как-то на рыбалку. Осталось сложить последние принадлежности, но не тут-то было… С нами решила идти Машка. Мы были уже большие: учились в начальной школе. А Машка ходила в детский сад, поэтому брать её с собой очень не хотелось, о чем ей в лоб и сказали. Но она прибегла к запрещённому приему: побежала жаловаться маме. А её вердикт был неумолим: Машка идет ловить рыбу, но если она не идет, то и Лёшка тоже остается дома. Да какая же рыбалка без Лёшки? Рыбаки своих не бросают! Пришлось бы всем оставаться дома… Поэтому Машка отправилась с нами.

Прошли один дом, и ей срочно понадобилась удочка. На рыбалку же идём! Дали ей в руки палку. Так эта обезьяна тут же потребовала в придачу к палке полный набор снасти. Лески нам самим не хватало, а тут еще на Машку тратить… В общем, у помидоров позаимствовали белую веревку, которой их обычно подвязывают, из моих запасов на черный день взяли заветный кусочек пенопласта, а у курицы выдернули перо. Получилась"леска с поплавком". Но Машку этот вариант не устроил! Крючка-то нет! Я оторвала кусок алюминиевой проволоки, которой тогда водилось в избытке, потому что электрики только что поменяли провода во всем селе, и сделала крючок размером со свой палец. Вот. Удочка готова. Пошли на пруд.

Сидим, ждём… Не клюет. Машка крутится рядом со своей корягой, закидывать мы ей не даем, чтобы рыбу не распугала. Она опять начала ныть (хорошо хоть тетя Надя не слышала). В общем, отвела я Машку в сторонку, насадила комок хлеба на «крючок», закинула ей удочку, приказала сидеть тут и ждать, пока не клюнет. Сами сидим тоже. Не клюет.

Вдруг Машка тихо-о-онько так зовет… Уверяет, что у нее клюёт. Мы умно покивали головой и сказали: ждать, пока не поведёт.

Сидим. Ждем. Не клюёт у нас.

Машка опять зовет. Мол, сильно клюёт! Я не выдержала, пошла к ней. И правда — клюёт! Так размеренно ныряет и выныривает"поплывок", что кажется: под ним кто-то есть. И это точно не раскачивания пера в пенопласте на волнах. Это — клюёт! На мой проволочный крючок размером с палец — клюёт!!! Я забираю у Машки удочку и начинаю аккуратно вытаскивать того, кто клюет. Идет тяжело.

Наверное, карп, решили мы. Подтянулись ребята. Я налегла на удочку, и дело пошло лучше. Тяжёлый улов стал подниматься наверх. Тяну ещё, ещё… И тут из воды появляется прекрасная… коричневая… старая консервная банка! Видимо, из-под червяков (скорее всего, мы сами же когда-то её и бросили).

Я думаю, вся деревня слышала наш хохот. А рыба уж точно слышала, потому что, кроме Машки, в этот день не поймал никто и ничего!

ЗЕМЛЯНИКА

Дождь шёл несколько дней. Земля напиталась вдоволь и выпустила в благодарность на волю грибы.

Мы вооружились ведрами и пошли на тихую охоту в ближайшие посадки. Как только вошли и поделили ряды, Колька быстро убежал вперёд. Его фигура неожиданно стала мелькать на чужих тропинках. Пришлось его вернуть и напомнить, что за такое можно и побить, а грибы отнять. Оказалось, что несколько огромных чернушек в его ведре, шляпки которых едва помещались в нем, и один длинный подберёзовик. Отнимать их никто не стал, потому что всем известно: такие большие грибы всегда червивые. Колька обиделся, вернулся в свой рядок и дальше шёл по-честному.

Неожиданно Дозор поднял уши, наклонил голову и стал присматриваться единственным глазом к берёзе. Вдруг как прыгнет под неё! А потом ещё и ещё! Под березой оказалась средних размеров нора. Дозор остался её раскапывать, а мы пошли дальше.

Ведра были уже почти полными, когда перешли во вторую посадку. Там нас обуяла жадность: надо и в Молодой сад заглянуть, вдруг там тоже много грибов! С полными ведрами пошли в Молодой. После огромных свинушек и толстеньких подберёзовиков хилые сыроежки нас не впечатлили, поэтому за хорошими грибами решили пойти в лес.

До леса идти около двух километров, но если срезать по полю, то будет короче.

— Я не могу больше… Пить хочется! — жаловался Колька.

— Я тут все ноги переломал по этим колдобинам, а ты про какую-то воду! — проворчал Лёшка.

— А я об колосья порезалась! Это же — пшеница? — пробубнила я, пока SOS любезно тащил моё ведро с грибами, в очередной раз оправдывая своё прозвище.

Свободными руками я распотрошила колосок. Оказалось, что молочные зерна на вкус, как молодая кукуруза! Мы стали целыми колосьями запихивать пшеницу в рот и жевать, добывая живительное"молоко". Пока жевали, поле неожиданно закончилось. Вышли на дорогу.

По ней, по сравнению с пашней, идти было легко и приятно, но скоро опять захотелось пить. Сочной пшеницы рядом больше не было, а свежее сено нас точно бы не спасло. Идём. Страдаем. Мечтаем о лесе и о колодце в лесной деревне. Резиновые сапоги прилипают к влажному чернозёму. Солнце, временами выглядывающее из-за туч, печёт в макушку.

Тут вдруг крик в ухо:

— Земляника!!!

И прямо передо мной"рыбкой"пролетает Колька и падает в траву на обочине! Поворачиваем головы… А там, и правда, вся канава обсыпана красными точками. В следующее мгновение в траву прыгала уже целая стая «рыб»!

Ягод было настолько много, что стоило запустить в траву ладонь, сомкнуть пальцы и дёрнуть руку на себя, как в ладошке оставалась целая горсть красных бусин. Мы стали жадно засовывать их в рот вместе с остатками травы. Что уж говорить о хвостиках! Наконец мы наелись, и я даже собрала немного ягод в свою кепку, чтобы взять домой.

В лесу грибов мы не нашли, лишь немного удалось собрать в тополиной посадке, ведущей от леса к деревне. Класть их было уже некуда — пришлось снять свитер, завязать рукава на поясе, а в получившуюся сумку-кенгуру складывать урожай.

Ноги уже не хотели идти, но тут вдруг у дороги мы увидели наших бабушек. В руках у них были палки. Само появление бабушек так далеко от дома насторожило, а уж палки в их руках придали нам сил и бодрости. Одним броском мы дошли до бабушек. К счастью, они только поругали нас… А палки им были нужны для опоры на плохой дороге. Мы показали полные ведра грибов, карманы и кепки с земляникой и были прощены. Впереди нам всем предстояло ещё два дня возни с нашей добычей.

ЧУГУНЫ

Как-то раз мы возвращались домой и на краю Железок увидели их! Чугуны! Большие и маленькие, целые и битые, они лежали горой у самой дороги. Мы молча подхватили по одному и потащили к дому, бросили у сарая. Постояли, посмотрели на них, поняли, что отсюда их быстро кто-нибудь утащит, поэтому перекидали их в сарай, и пошли за новой партией. Вскоре у нас было уже 12 чугунов и чугунков. Но нас ждали великие дела, поэтому мы закрыли сарай и ушли.

В начале лета в сарае было пусто: козы уже съели почти всё сено, а нового ещё не накосили, поэтому чугунам там было хорошо.

Вот прошло несколько дней, похолодало, пошёл дождь. Дома сидеть не хотелось, тут мы вспомнили про нашу добычу!

Чугунки все так же горой лежали рядом с последней кучкой сена. Колька зашёл внутрь и сел на самый большой, перевернутый вверх дном горшок. Мы тоже начали себе искать подходящие сиденья, сразу вспомнили сказку про Машу и Медведей, по справедливости распределили чугуны по старшинству. Всё хорошо, только Колька обиделся, потому что он был самым младшим — его самое большое сиденье забрали, а выдали ему самое маленькое! Он начал возмущаться, тогда было решено всем сидеть на средних, а большой чугун стал столом!

Игра в"Дочки-матери"наладилась сама собой: домом стало сено, столом и стульями — чугуны, работой — тот угол сарая, в котором хранился уголь. Туда мальчишки ходили бить огромные куски черного, блестящего антрацита, а мы со Светкой оставались готовить обед. Так в игре прошел целый день, наши работники вернулись домой, мы их накормили и уложили спать на сено.

Кольке досталось самое лучшее место — на сетке от кровати, поверх которой накидали сухой травы. В игре объявили ночь. Все улеглись и должны были молчать. Но молчать никак не получалось: кто-то возился, кто-то болтал, а кто-то вообще тыкал соседа пальцами. И тут слышим — сопение. Колька, прикрытый пучком сена, пригрелся на куче травы и уснул! Сначала мы не хотели его будить, но в итоге он сам проснулся от нашего хохота!

Потом мы ещё долго не уходили из сарая: притащили туда настоящие кожаные вожжи, сделали из них качели и качались по очереди, а после принесли в сарай котят, из дома сушки, сухари и конфеты.

Наверно, если бы не начало вечереть и в сарае без сеновала и электричества не стало бы совсем холодно и темно, мы бы там так и заночевали, зарывшись в душистую траву и видя самые сладкие сны!

СЕЛЕКЦИОНЕРЫ

Уроки биологии в школе даром не проходили. Каждое лето мы пытались опробовать в жизни то, что прочитали в учебниках: то грибы определяли, то травы и жуков, а иногда придумывали что-то поинтереснее.

— Слушайте, пчёлы же опыляют цветы. Так? — сказал Лёшка после долгого молчания.

— Ну… — ответили мы.

— Ну, то есть они на лапках переносят пыльцу с цветка на цветок, — продолжил Лёшка, всё так же лёжа под деревом и глядя в ветки яблони. — А что если самим взять пыльцу с одного цветка и перенести на другой. Опылить его! Так же можно новые сорта изобрести!

— А у меня есть кисточки! Я сейчас! — крикнула я, выбегая из сада.

Солнце палило со страшной силой. Мы начали работу с Лёшкиного огорода. Для начала переопылили тыкву и кабачки, потом перешли на огурцы: подмешали и в них кабачковой пыльцы. Дальше собрались на Колькин огород, но это заметила баб Рая и нас быстро прогнала, тогда мы сместились к нашим грядкам. Там росли помидоры, огурцы, кабачки и патиссоны.

— Вот здорово будет, если у нас вырастут огурссоны! Или патибачки!

— Ага! А если на одном кусте будут помидоры с огурцами, так это можно будет целый салат собрать с одного растения сразу! — поговорили, помечтали мы да и забыли.

Проходит время, и вдруг на том самом кусте Лёшкиных кабачков, который мы опыляли, вырастает огурец! Длинный зелёный огурец-кабарец!

Мы даже не знали радоваться или прятать его от баб Муси?! Настолько неожиданным для нас самих оказался результат!

— Пойдёмте остальные проверять! — крикнул Лёшка, и мы поскакали по грядкам.

К сожалению, больше удачных опылений не нашли. Целый салатный набор на одной ветке сразу тоже так и не вырос, как и остальные наши экспериментальные плоды. Под самый конец мы заглянули в куст патиссонов, а там… во всей своей красе лежал длинный белый кабачок, на который натянули белую звёздочку, как у велосипеда! Вот тебе и патибачок! Рядом с ним мирно висели обычные звёзды патиссонов! Наш опыт совершенно точно удался!

Мы бегом вернулись к Лёшкиному кабарцу, сорвали его и понесли показывать баб Мусе. Она сначала возмутилась тому, что мы его притащили, сказала, что маловат ещё, но мы уверяли, что для огурца — самое оно, и рассказали всю историю с самого начала.

Баб Муся сначала долго смеялась, а потом объяснила, что это не большой огурец, а маленький кабачок цуккини. И наши труды селекционеров тут совсем ни при чем! Природа сама за нас всё придумала!

Мы сначала расстроились, но потом вспомнили про патибачок, и в нас вновь проснулась гордость! Природа — природой, но и из нас селекционеры-то ого-го!!!

КОЛЕНКИ

Очень долго я не могла понять, почему мои коленки всё лето не заживают? А начиналось всегда всё одинаково: папа обязательно в деревню привозит не только меня, но и дождь! Папа же достает с чердака велосипед, я его мою и ставлю в сарай, чтобы он и сам подсох, а заодно и подождал, пока высохнет земля после дождей.

Мы с велосипедом были всегда нетерпеливые: едва подсыхала бровка у колеи, как нам надо было срочно ехать! Выбирая, куда упасть: в грязную колею или в баб Раину малину, я выбирала малину. Если же баб Рая стояла на улице и за этим наблюдала, то приходилось падать в колею.

Вот! Первая коленка разбита! Ещё пара таких бровок и канав, будет разбита и вторая!

Однажды выбор выдался совсем непривлекательным. Я ехала из магазина в сторону Лёшкиного дома. Пользуясь своей высотой на велосипеде, решила заглянуть в заросли под тополем, в которых мы хранили керосинки — старинные горелки, на которых когда-то бабушки готовили еду. Точнее, мы не очень знали, что такое керосинки, но пытались что-то собрать из тех деталей, которые когда-то были в керосинках: нескольких маленьких плоских бачков и двух серых металлических подставок, похожих на кастрюлю без дна. И вот сейчас мне срочно надо было узнать, сохранно ли наше добро или кто-то его унёс!?

Я ехала по узкой едва подсохшей тропинке прямо, а сама смотрела вправо. Вдруг руль, на котором висела огромная сумка с хлебом, резко вывернуло в сторону! Я попыталась его вернуть, но педаль прокрутилась, велосипед стал неуправляемым, и всё, что мне осталось сделать, — это выбрать, куда я буду падать: в грязь вместе с сумкой хлеба или в огромные заросли крапивы! Пока я решала, велосипед выбрал сам: он заехал подальше в заросли и завалился на бок вместе со мной и сумкой!

Как же всё жгло! Какой там хлеб?! Какой велосипед?! Я вся была красная, как варёный рак, шла по улице с дикими криками, забыв обо всём на свете!

К моему счастью, на улице была Колькина мама, которая сразу же стала поливать меня водой из рукомойника. На всю мою площадь этого было очень мало, поэтому она начала лить на меня кружкой прямо из ведра ледяную воду — и тут мне полегчало! Я поняла, что моя кожа больше не пузырится, не горит алым пламенем и снова принадлежит мне!

Велосипед и сумку доставали из крапивы взрослые, а я на это только смотрела со стороны и думала: уж лучше разбить коленку, уж лучше разбить обе коленки, и чтобы их залили перекисью и зелёнкой, чем ещё раз упасть в крапиву!

ШУТКА

Наша троица: я, Светка и Лёлик — были наподобие утят из"Утиных историй". Пока смотришь за двумя, третий точно что-то натворил. Ну, а если все трое собрались вместе и не поругались, не подрались, то точно что-то задумали против старшей сестры Ольги.

Нас не отпускали купаться одних, а Ольге за нами следить было неохота. Мы и ныли, и клянчили, и просили, но Ольга была непреклонна. Уходила на пруд со своими друзьями, а мы оставались ни с чем.

И вот однажды мы заметили пачку папирос в кармане её друга. Точно такие же бело-голубые пачки лежали у нас на печке.

— А ты что, ему папиросы носишь? Всё баб Поле расскажем, если не возьмёшь нас на пруд!

Это было бесполезно. Ольга отмахнулась от нас и ушла, а мы побежали ябедничать!

— Ба! Ба! Ольга ребятам папиросы с печки отдала! Мы видели! Видели!

Баб Поля пошарила на полке рукой, зашуршала обёрточная бумага, но из неё ничего не выпало. Ни одной пачки папирос не было!

— Вот она придёть! А он-то какой! Повадилси за папиросам! Никуды яё не пушшу тяперяча!

— Ба! Ба! Ты ей только скажи, чтоб она нас на пруд водила! Ты ж ей сказала, чтоб она нас собой брала, а она не берет.

Когда вернулась Ольга, был скандал. Сначала она получила на орехи от баб Поли, а потом мы от неё. Но это была мелочь. Главное, что походы на пруд стали ежедневными!

Соседа Лёшку тоже не пускали одного, что и неудивительно (нам же было по 6 — 7 лет), а со старшей сестрой отпустили. Она была Ольгиной подружкой, поэтому мы все вместе пошли купаться. Следить за нами удобнее было с мостика. Ольга не купалась. Мы прыгали, брызгались, облили её и подружку за компанию. Писк! Визг! Брызги! Смех!

И тут мне пришла идея: пруд же мелкий, я его сейчас пешком перейду, выйду на плотине, обегу вокруг, забегу к Ольге со спины и её удивлю! Вот так шутка!

Воды в пруду было мне по грудь, потом стало по шею, потом — до подбородка. Тут уже стало страшно. Вроде бы, берег совсем близко, а пруд становится всё глубже и глубже. Я попыталась пойти в обратную сторону, но встречная волна заливала лицо водой. Пришлось вернуться и пойти вперёд к плотине. Становилось всё глубже, даже если нос поднят кверху, вода покрывала губы. Я попробовала оттолкнуться от илистого дна, подпрыгнуть и позвать Ольгу. Раз, другой, третий… Но все так шумели, что меня никто не слышал!

Тогда я нырнула и поплыла под водой. Так оказалось легче. Вынырнула, схватила воздуха и опять ушла под воду. Потом устала и попыталась пройти по дну ногами. Оказалось, что глубина уменьшилась и уже можно постоять, продышаться и отдохнуть. Предательский ил стал затягивать ноги, вода опять покрыла губы. Надо было идти дальше. Под ногами стала появляться щебёнка с дороги, дно перестало быть таким липким, вода опускалась всё ниже и ниже, а когда дошла по колен, то ноги уже еле передвигались, стало дышать ещё тяжелее, чем будучи по грудь в воде.

Мостик был где-то совсем далеко, визг, летящий от него, казался отдалённым и растворенным в летнем зное. Шумное дыхание заглушало все звуки, ноги не слушались, не желали стоять на ровной земле. Наверное, так себя чувствовала Русалочка, когда вышла на долгожданную землю.

Уже без былого задора я пошла к Ольге. Босиком по щебёнке. Ребята всё так же прыгали с мостика, Ольга с подружкой хохотали и брызгались. И тут я! Оказалось, никто не заметил, что я ушла. Все, на самом деле, удивились, когда я пришла пешком с другой стороны пруда, но мне уже не хотелось шутить. Мы договорились ничего не рассказывать баб Поле, а потом я быстро научилась плавать не только под водой.

МАГАЗИН

Пару раз в неделю бабушки поднимали всех нас пораньше, выдавали большие сумки, носовой платочек с завернутыми в него деньгами и отправляли в магазин. Потому что только в эти дни привозили хлеб. Иногда его возили по расписанию, а иногда приходилось караулить машину. Это означало, что можно просидеть с утра и до обеда под стеной магазина в ожидании серебристой хлебной будки. Внутри было жарко и душно, полки были почти пустыми. Внизу пылились огромные банки с солеными арбузами, в углу лежали бумажные пачки с"Сахарным"печеньем и стоял морковный сок"Привет". Этот"Привет"тянул к себе и манил… Меня даже не смущало то, что его никто не брал.

Как-то с хлебом стало совсем плохо: из соседней деревни приехал мужик, купил целый мешок хлеба и кинул его на телегу. Тётки подняли крик: кто-то ругал продавщицу, что она отдала весь хлеб, кто-то пытался отнять мешок, кто-то кричал на мужика, что он поросят собрался хлебом кормить, а тут людя́м не хватает. Мужик обругал всех в ответ, сказал, что это на всю их деревню, и уехал. А в магазине завели новое правило: стали давать по две буханки хлеба на человека. Так мы с Колькой стали ходить в магазин с бабушками, а Лёшка с братьями и Машкой.

И вот однажды баб Поля была в хорошем настроении, светило солнце, хлеб привезли рано, а на прилавке стоял морковный сок"Привет". Я поняла, что это удача, и выпросила заветный пакетик с морковкой! Медленно-медленно вытаскиваю из упаковки трубочку, ловлю на себе завистливые взгляды детей… Протыкаю кругляшок фольги, втыкаю прозрачную трубочку, и вот уже по ней ползет тянучий рыжий сок! Ещё секунда… и я понимаю: какая же это гадость! Противная, несладкая, тёплая, вареная морковь, перетёртая в пюре! А на меня же смотрят и завидуют, рядом стоит баб Поля, у которой я больше недели выпрашивала этот чудо-нектар. Я пью эту рыжую массу и не могу дождаться, чтобы пакетик наконец уже опустел, стараюсь делать вид, что мне вкусно… Баб Полино счастье, что она отказалась это пробовать. Её любовь к сокам была не так велика. Да, и моя с тех пор поутихла, особенно к овощным…

Хуже оказалось только печенье"Сахарное", на которое мы вчетвером копили деньги, а в итоге чуть не сломали зубы об засохшие пресные куски чего-то странного, скрипящего на зубах, как песок.

Вот теперь думаю, может, поэтому все так ждали горячий, ароматный хлеб с хрустящей горбушкой?

ЖАБАНЯТА

Наш большой пруд каждой весной собирал воду со всех окрестных полей. Она стекалась в лощины — впадины между холмами, которые люди перегораживали, чтобы построить дороги. Так получались маленькие прудики, переливающиеся в один большой по трубам под дорогами.

В самую большую трубу под самой большой дорогой можно было войти, выпрямившись во весь рост. Ужасно страшно было там сидеть, когда сверху проезжал КамАЗ! Вроде, и понимаешь, что труба не лопнет, а всё равно страшно!

Временами мы инспектировали эти трубы и их прудики. В одном нашли каких-то уж совсем гигантских головастиков! Эти монстры спокойно закрывали всю середину ладони!

Сначала мы хотели ловить их сачком или пакетом, но при первой же попытке стало понятно, что они такие неповоротливые, что попадаются прямо в руки!

Вытащили это чудо, смотрим на него: большой, черный, весь в слизи… А лапок нет!

— Представляете, какой он ещё вырастет, если у такого огромного до сих пор нет лапок? — удивился Лёшка.

— Ага… А какая же из него лягушка получится? — подумала вслух я.

— Жаба, — сказал Саня

— Что жаба? — переспросили мы.

— Не лягушка из него получится, а жаба. Жабанёнок.

— Да, это будет целый слонёнок! — поддержал Колька.

— Ну, что делать-то с ним? Думаете, мне охота его так держать? — не выдержал Лёшка.

— Ну, брось его куда-нибудь!

— Куда? Сделайте вот тут у берега загородку с водой — я его туда выпущу!

Чуть позже в этой загородке плескался целый ком жабанят. Мы так увлеклись их ловлей, что не заметили, как в нашу сторону вышел хозяин ближайшего к прудику огорода. Он был невысокого роста, с идеально круглым пузом и такой же идеально круглой головой, а вот ножки у него были худые и короткие. Когда он бежал, его коленки взлетали высоко вверх, а лицо становилось бордовым. Ещё издалека мы услышали его крик вперемешку с тяжёлым дыханием:

— Вы чаво там бедокуритя? А ну-ка уходитя оттэдова!

Мы сначала испугались, но тут же поняли, что, во-первых, не бедокурим, а спасаем село от нашествия жаб-гигантов, возможно, даже инопланетного происхождения! А во-вторых, почему он нас прогоняет с общего пруда? Мы остались на своих местах, но ловить жабанят перестали.

Он бежал, подпрыгивая на кочках, краснел и пыхтел. А мы стояли. Когда расстояние до него стало совсем маленьким, а ругань нестерпимой, мы схватили столько жабанят, сколько успели, и убежали.

Он стал кричать нам вслед, чтобы мы вернули ему то, что забрали. Пришлось кинуть в его сторону этих головастиков-переростков и убежать совсем.

Не знаю, что он с ними сделал потом, но подозреваю, что зажарил, потому что после мы узнали, что это были ротаны!

КРОКОДИЛЬЧИКИ

У Баб Поли был кум — Гринёк. Вообще-то его звали Алексей Григорьевич, но вся деревня называла кума Гриньком. У Гринька был конь — Васёк. Колька их вместе называл"Конь Гнирёк". Каждый раз Колька бежал к лошади со всех ног и каждый раз спрашивал:

— А она не укусает? Хаво-осяя!

И вот однажды кум Гринёк привёз нам рыжую собачонку. Мы уже подросли и знали, что Васёк не кусается, а вот собаке ещё не доверяли. Её трудно было назвать щенком. Она была очень пугливая, очень худая, на тонких лапках, с рыжей гладкой шерстью. Через пару дней на этой шерсти обнаружили бляшки лишая и стали лечить собаку, а нам запретили её гладить.

Мы с Колькой не выдержали, все же пошли к собаке, чтобы угостить её хлебушком. Она уже привыкла, вылезла из будки, прыгала на цепи, пытаясь приласкаться, но мы стояли далеко, и у неё это никак не получалось. Выглядела она очень несчастной, кличка Дозор ей совсем не подходила. И тут мы решили сами полечить собаку, чтобы её поскорее можно было гладить.

Собачья конура была пристроена к бане, в которой хранилась лечебная зелёнка. Увидев заветный пузырёк, мы решили для начала проверить, сколько там лекарства. Потом мы начали осматривать себя: не нахватались ли уже лишаёв. Никаких подозрительных бляшек на себе не нашли, зато обнаружили царапинки, которые надо было срочно замазать зелёнкой. Когда царапинки кончились, мы начали мазать комариные укусы, когда и они закончились, мы обнаружили у себя на животах и груди красные полосы от малины, в которую только что лазили за ягодами. Их надо было срочно помазать, чтобы не появились царапины! С полосами было покончено, зелёнки осталось только на то, чтобы помазать родинки. И вот мы, все с ног до головы пролеченные, вышли из бани на улицу.

Солнечный свет показал нам наши труды! Белых мест на нас почти не осталось! Мы засмеялись и начали петь на разные лады:

— Мы — крокодильчики! Мы — крокодильчики!

Дозор спрятался в будке, а на шум уже бежали наши мамы. Заглянув в сад, они замерли на месте, помолчали… и начали хохотать! А мы рады стараться:

— Мы — крокоди-ильчики! Мы — крокодильчики!!!

Через несколько минут мы оба уже сидели в воде: я — в большом круглом тазу с висячими ручками перед своим домом, а Колька — в детском корыте перед своим. И каждый из-за своего забора орал:

— Мы — крокодильчики! Мы — крокодильчики!

— Коль, а тебе воду поменяли?

— Поменяли, но она опять зелёная!

— И мне поменяли, я теперь от воды вообще вся зелёная!

— Здорово! Мы — крокодильчики!!!

ЛОШАДИ

Колька с самого раннего возраста обожал лошадей. Первой его любовью был Васёк кума Гринька, а потом он моментально влюблялся в любую лошадь, за которой ему позволяли ухаживать и, конечно, кататься на ней.

Кони покоряли Колькино сердце каждый год. Внезапно он исчезал куда-то на целый день, появлялся только к вечеру и рассказывал, с кем он теперь договорился. Обычно, хозяева лошади доверяли ему несложные вещи: натаскать воды, помочь привезти свежескошенной травы и перекидать её в кормушку, подать упряжь и подтянуть ремень подпруги. Иногда его брали с собой пасти коров. Он знал всех лошадей по именам, их характеры и уровень сговорчивости хозяев. Это было Колькино счастье!

Иногда и всем остальным везло: нам давали покататься на настоящей лошади! В этот раз её хозяин нас заранее предупредил, чтобы мы не били лошадь плёткой. Мы прекрасно помнили, как другая строптивая особа унеслась вместе с Лёшкой на спине в сарай, отказываясь слушаться и останавливаться, поэтому сейчас были согласны на любые условия, лишь бы лошадка была спокойной. К нашему разочарованию, эта оказалась слишком невозмутимой. Лёшка смог разогнать немного лошадь, а вот Кольку она не слушалась и быстрее, чем шагом, идти никак не хотела.

Тут я сорвала жёсткую травинку и слегка хлестнула непослушную по крупу. Лошадь передернула мышцами и рванула с места! Колька тянул уздечку на себя, поднимая лошадь на дыбы, но все равно не мог её остановить. В какой-то момент телогрейка, заменявшая нам седло, съехала на бок и утащила за собой Кольку. А лошадь унеслась в неизвестном направлении.

На мою голову обрушился поток заслуженных обвинений. Я долго извинялась, но это не помогло ни выбелить Колькины синяки, ни вернуть лошадь.

Пришлось взять телогрейку да пойти к хозяину и рассказать, что лошадь убежала. Не успели дойти, как увидели беглянку у двора! Хозяин выслушал нас, долго молча на нас смотрел, а потом сказал:

— А я вам говорил, чтобы не стегали её!

— Она от нас сбежала!!!

— Она-то не пропадет: дом свой знает. Главное, что вы не убились. Коль, а ты приходи завтра, я дам тебе ещё покататься.

ДОЖДЬ

Дождь в городе — это погода. Дождь в деревне — это событие.

Когда начинались дожди, мы с Колькой сидели по домам. Но не так, как можно об этом подумать. Сначала часам к 12 он приходил к нам, и мы сидели у меня. Но обычно после обеда у нашей прабабушки сдавали нервы — и она выгоняла нас из избы на крыльцо. Там было холодно и сыро, поэтому мы шли в соседний дом к прабабушкиной сестре (которая была помладше, поэтому и нервы у неё должны были быть покрепче), то есть — к Кольке. Дом у неё был большой и просторный, но бегать нам и там не разрешали, поэтому мы играли в прятки в сундуках и закручивались, как в кокон, в занавески у чулана. Конечно, до тех пор, пока не обрывали эти шторы и нас не выгоняли обратно.

Однажды я серьёзно подготовилась к предстоящим дождям и привезла с собой из дома книжку"Занимательная физика", в которой рассказывалось о физических явлениях на примере опытов. А ещё подробно объяснялось, как их проводить. Книжка была старая, но интересная. Интереснее всего было, например, где взять химический карандаш или промокашку. А промокашка была очень нужна! Без неё не получился бы опыт про вакуум и давление! На помощь пришёл дед: перерыв весь секретер, он достал чудную тетрадку в"мелкую косую клетку"с заветным листочком внутри.

Как назло, коробки от зубного порошка (а ещё лучше — двух) у него не нашлось. А жаль! Ведь для домашнего телефона именно они и нужны! Ещё нужна проволока, медная и длинная. Для этого я заранее прихватила с собой сгоревший моторчик от игрушки и разбила его корпус молотком.

В планах вообще было устроить телефонное сообщение со всеми ребятами, но для начала решили попробовать систему в доме. Вопрос с коробочками от зубного порошка решился быстро: взяли коробки от спичек, соединили их проволокой, размотали её через весь наш дом… И поняли, что настолько хорошо друг друга слышим, что и телефон не нужен! Колька мне кричал:

— Говори тише, я тебя без коробка слышу!

А когда он шептал в трубку, я заявляла:

— Говори чётче! Непонятно, что ты там шипишь!

Пошли к Кольке, растянули провод там, но всё равно было слишком хорошо слышно друг друга и совсем непонятно, идёт ли звук из коробка. Тогда решили закрыть дверь между комнатами, и тут случилось чудо: пошёл звук! Сначала появился какой-то странный гул, а потом он стал складываться в слова! Вдруг всё резко прекратилось. И тут Колька кричит через дверь:

— Ты что молчишь? Отвечай! Не понимаю ничего! Говори лучше!

Я не выдержала и открыла дверь. Оказалось, что у него отвалился проводок от коробка, поэтому и звук не шёл. Прикрутили, растянули, но тут срочно понадобилось прабабушкиной сестре баб Нюре походить по дому. Я прямо даже уверена, что её заинтересовал наш аппарат, может, даже сама хотела по нему поговорить, и она просто вредничала, открывая и закрывая дверь.

Тогда мы переместились к входной двери. Она была обита искусственной кожей и ватой, чтобы не пропускать с улицы холод. Колька сел с одной стороны двери, я — с другой. Проверили крепежи, договорились, что Колька будет говорить первым.

Приложила коробок к уху. Сижу. А тут ка-а-а-к зашуршит что-то! Как начнёт шебуршать не хуже жука-носорога! Так я коробок и бросила! Кричу Кольке:

— Ты зачем шуршишь мне в ухо!"

А он тоже кричит:

— Я не шуршу! Я говорю"Проверка связи!

Я ему:

— Давай я теперь говорить буду!

Я четко проговаривала разные фразы, а Колька мне в ответ кричал через дверь, что не слышит. Баб Рая, которая молча наблюдала за нами, не выдержала и сказала:

— Вы зачем дверь закрыли? Вы же провод передавили, вот и не слышите ничего!

— Так если мы откроем дверь, то и без телефона друг друга услышим! — уверенно отметили мы.

В общем, проект по созданию телефонной связи в отдельно взятых домах было решено отложить на потом, но сразу же начали строить планы, как протянуть линию сразу от дома до дома, ну, или хотя бы натянуть верёвки, как тимуровцы. А пока мы свернули проволоку, порезали её на кусочки и сделали шпильки для причёсок самодельных кукол из кукурузных початков, которые как раз за время дождя поспели для этой цели!

ТРАКТОРА

Мы любили ловить рыбу с плотины. У нас было два таких хитрых места между кустами, где можно было расположиться со всеми удобствами: поставить бидон, сесть на край плотины и ждать, когда клюнет… Частенько по каким-то своим делам по плотине ездили трактора и машины. Машины мы не любили: они ехали быстро и сильно пылили. Исключением была, пожалуй, только хлебная будка, но ее появление означало конец рыбалки: надо было бросать удочки хоть в ближайшие кусты и лететь на велосипеде в магазин, чтобы занять очередь за хлебом.

Трактор"Беларусь"тоже особо не впечатлял. Он только смешно заводился со звуком"Тры, тры, трыыы-ты-ты-ты-ты!!!!", да еще как-то в дождливую погоду один из них поскользнулся и свалился в камыши. Для того чтобы его вытащить, приехал другой трактор, но пока тянул, порвал гусеницу, и сам встал рядом. И только третьему, самому большому, удалось растащить пострадавших.

Вот такие большие, особенно гусеничные, трактора мы любили!!! Во-первых, они не пылили. Во-вторых, если сесть на край плотины, когда он проползает мимо, ты начинаешь подпрыгивать вместе со всей дорогой! Одна беда: видимо, рыба тоже начинала прыгать и забывала, что надо клевать.

АМУЛЕТ

У Мишки было всё самое-самое! Например, у него был набор с ластами и маской в потрясающей прозрачной сумке с рисунками рыб! Мишка уверял, что в этом же наборе были настоящие подводные часы, но во время охоты с гарпуном в нашем пруду огромный карп, проплывавший мимо, так сильно стукнул по часам хвостом, что те разбились. После этого папа отобрал гарпун. И всё что осталось — это маска и ласты. А сам папа ездил тогда на машине будущего Ford Scorpio, управление которой, по словам Мишки, осуществлялось с помощью кнопки автопилота. Кстати, и тот набор с ластами тоже привёз папа из своей поездки на Кубу. Там он собственноручно убил акулу, возможно, даже задушил её голыми руками, а уже на берегу вырвал ей зуб. Местные мастера сделали из этого зуба и жидкого стекла амулет, что подтверждает печать на обратной стороне подвески. Теперь это — родовой оберег, передающийся от отца к сыну. А вдруг потеряешь его — ждёт тебя 20 лет несчастий!

Конец ознакомительного фрагмента.