Физтех. Романтики. НЕнаучная жизнь физтехов

Т. Воскресенская

Творческую энергию Физтеха невозможно удержать в рамках учебы и приобщения к наукам. Она неизбежно проявлялась в «ненаучной» сфере: вокальные и музыкальные таланты, танцоры, юмористы, «самодельные» артисты и поэты – это тоже физтехи. А с чего всё начиналось в те далекие уже годы? Что это были за люди? Чем они жили? Интересно взглянуть на них (в книге много фотографий) с этой «ненаучной» стороны, увидеть тех людей, то время, почувствовать его атмосферу в воспоминаниях непосредственных участников.

Часть 1. АгитФИЗТЕХпривет

История агитпоходов в фотографиях

Т. Воскресенская⁴

Татьяна Воскресенская: Клуб выпускников Физтеха — 2007 г., агитпоход к пограничникам Памира — 1964 г.

Агитбригада вошла в мою жизнь еще в период поступления в институт отчетным концертом после летнего агитпохода 1960 года, которым руководил Лёня Лазутин. Затем были поездки, выступления, друзья на всю жизнь. Потом через 30—35 лет удивительно тёплые встречи на Физтехе и в Черноголовке с соратниками по агитпоходам и с теми, с кем знакома была только по легендам Физтеха.

Я сама чуть было не попала в тот поход, удачно сдав собеседование. Это был единственный случай на Физтехе, когда медалистам первого потока предложили сдавать только собеседование вместо экзаменов, но… после невнятных объяснений всё же снова добавили сдачу экзаменов в третьем потоке.

Слушая ректора Ивана Фёдоровича Петрова, который сообщил нам об этом решении, я как-то не очень и расстроилась, поскольку не верила, что так просто можно попасть на Физтех. С Женей Доценко даже побывала в танцевальном коллективе, где он занимался до Физтеха, и откуда появилась наша замечательная танцующая Корова, но в агитпоходе участвовать уже не могла.

Корову попросили временно «выгулять» на летних концертах 1960 года по Подмосковью, но она как-то прижилась на Физтехе и в 1960—1963 гг., проехав по дорогам Подмосковья, Казахстана, Туркмении и Калмыкии, активно участвовала в концертах восьми агитпоходов. После летнего агитпохода 1963 года по решению его участников Корова, не очень этого желая, попрощалась с весёлой студенческой жизнью в волнах Чёрного моря.

Важную роль в сохранении ярких воспоминаний сыграли наши «лето (и зимо-) писцы» — фотографы (Андрей Фрейдин, Виктор Дубнер, Игорь Ватель, Алексей Вильнер, Сергей Кузьминых, Пётр Вороничев, Юрий Курочкин, Юрий Тыжнов, Сергей Бирюков), хотя их задачей было не заполнение наших будущих фотоальбомов, а подготовка ежедневных стенгазет «Агитпривет» для передачи местной публике.

Когда наши фотографы спали, понять было сложно, но за ночь обычно плёнки были проявлены, фотографии напечатаны. Проснувшийся утром народ призывался для оформления «Агитпривета» — сочинения и реализации надписей, наклеивания фотографий исполнителей, зрителей и колоритных местных достопримечательностей. Нынешнее поколение оценить трудоёмкость этого процесса (да ещё в походных условиях) уже не в состоянии.

Большое количество фотографий, сохранившихся у меня дома, от Юры Курочкина, Юры Тыжнова, Сергея Бирюкова, с которыми я была вместе в агитпоходах 1961—1965 гг., воспоминания участников агитбригад на сайте Леонида Лазутина «Старый Физтех» и настойчивые попытки Яна Малашко восстановить историю песенного творчества физтехов подтолкнули меня собрать «историю физтеховских агитпоходов в фотографиях».

Сбор «истории в фотографиях» продолжался довольно долго. Оказалось, что собрать и состыковать воспоминания далёкой юности стольких людей (и таких разных людей!) и свои собственные не так-то просто. И вот что получилось…

Агитпоходов оказалось девятнадцать.

Первый агитпоход. Февраль 1958 г.

Первый организованный агитпоход был в феврале 1958 года по Подмосковью. Его начальником — Миша Андреев (погиб летом того же года на альпинистском маршруте).

1958.02. В путь готовы. Слева — Лев Исаев, Михаил Андреев

По преданиям, сначала был обычный лыжный поход (1957 год) и душевные концерты во время ночёвок в деревнях (иногда в клубах) Подмосковья. Успех и востребованность этих импровизированных концертов привели к более организованной форме: заранее согласованные маршруты с Московским обкомом комсомола, некоторое денежное довольствие, участие комсомольских и партийных активистов института. Именно на них возлагалось «пробивание» похода, согласование тематики лекций и программ концертов. К тому же они обычно были активными участниками и творческого процесса.

Теперь прихода (на лыжах) или приезда (в Подмосковье на институтском автобусе) студентов ждали, зимой старались натопить клубы, накормить и обязательно устроить после концерта танцы (музыкальное оформление танцев, особенно участие эстрадного оркестра, резко увеличивало количество патриотических лекций в отчётных документах).

Андрей Фрейдин:

«В агитпоход пошла вся наша газетная редакция институтской стенгазеты «Утёнок», и с этого похода и начались традиционные выпуски «Агитприветов» в агитпоходах. Всё необходимое хозяйство, естественно, ехало на нас, в рюкзаках. Наша задача — по прибытии (на лыжах) на место развернуть в выделенном доме редакцию с оборудованной фотокомнатой для всего, включая ускоренную сушку плёнки в спирте, а готовых отпечатков — на глянцевателе.

1958.02. Подмосковье. Валентин Кринский, Игорь Круглов, Михаил Андреев — командир первого агитпохода

К концу первого отделения концерта всё должно быть склеено, размещено, наклеено, разрисовано и смонтировано по-настоящему, как у больших, не меньше пяти-шести ватманов, с текстами на местные темы и с ярким большим заголовком типа «Агитпривет Белому Расту!». Понятное дело, мы были не самые главные, и кроме нас шли, конечно, артисты (концерт же нужен).

После лекции начинается концерт. Первое отделение. После антракта — второе отделение: концерт по заявкам (между прочим, это родилось в первом зимнем и стало традицией), а потом и третье — танцы под живую музыку (вещь очень важная!).

Надо сказать, что с заявками периодически творились чудеса. Например, во втором зимнем практически не было случая, чтобы в каждом новом деревенском клубе в заявках не попросили исполнить полонез Огинского. На баяне. Как передавалась эта эстафета дальше по сёлам вдоль маршрута — уму непостижимо, но ведь было же! Приходилось исполнять.

1958.02. Алексей Мамин, Виктор Шевченко, Игорь Любинский, Михаил Андреев, Владимир Пивоваров, Борис Бурцев, Лев Исаев

С заявками работали традиционно все, известное дело. Надо было за антракт и по ходу отделения выяснять, кто знает музыку, кто — слова, при необходимости — устроить перекрёстное опыление между артистами и агитаторами на эту тему, подобрать исполнителя, тональность. По-моему, никогда не было так, чтобы ни один из музыкантов не знал мелодии какой-то песни. Кто-нибудь находился обязательно.

В первом агитпоходе была ещё одна особенность — шли только ребята, и девушек с нами не было. Сейчас трудно представить, как это выглядело со стороны, когда молодые, симпатичные просто самой своей молодостью ребята в лыжных костюмах и лыжных ботинках с полной искренностью солируют или выпевают в два, а то и в три голоса что-нибудь вроде — «Тонкими ветвями я б к нему прижалась, и с его листвою день и ночь шепталась…». Но полагаю, что искренность исполнителей искупала всё.

1958.02. Подмосковье. Михаил Балашов, Владимир Синицын, Валерий Цой, Лев Исаев

А какие были ребята-музыканты! Во-первых, четыре семиструнные гитары. Шестиструнки, а тем паче электронные гитары в те поры просто ещё в стране не водились, семиструнку же можно было запросто купить почти в каждом универмаге. (Много позже, когда появился наш квинтет-квартет, и если Михалычу по каким-нибудь причинам было сложно тащить из дому на очередное наше выступление свою обыгранную гитару, мы просто шли в магазин и обзаводились очередным инструментом.)

Итак, во-первых, гитарная группа: признанный лидер четвёрки, азартный и виртуозный Володя Синицын, с ним в команде юный, с румянцем во всю щеку Михал Михалыч Балашов, Валера Цой (после этого похода — Вася Цой, он же Гарри) и спокойный Лёша Мамин. Во-вторых, два аккордеона: Боря Бурцев и тот же Володя Синицын.

По-моему, Володя мог играть просто на всём. Радиолюбитель-коротковолновик с официально зарегистрированной УКВ-станцией в семиметровом диапазоне, он, в ту эпоху увлечения электронными самоделками, сваял жутко чувствительный терменвокс и даже на нём смог играть. Почти свободно.

Даже Михалычу это удавалось не часто и с некоторым трудом. Мне кажется, что у Володи было какое-то хитрое пространственно-музыкальное чувство-интуиция, которое позволяло ему привязывать нужную и точную мышечную механику и саму музыку к пространству струн, клавиш, клапанов, кулис и мундштуков.

1958.02. Подмосковье. Валерий Цой, Владимир Синицын, Борис Бурцев, Виктор Шевченко, Лев Исаев, Игорь Любинский

Когда на Физтехе вскоре завёлся полнометражный эстрадный оркестр, выяснилось, что нет тромбонистов, и Володя взялся за тромбон, и оркестр очень даже неслабо (хоть и не сразу, понятное дело) заиграл In the mood Глена Миллера, а уж Миллер про партию тромбона, как известно, понимал правильно».

По воспоминаниям Андрея Фрейдина, в этом походе удачно спетый дуэт с Мишей Балашовым стал основой самого знаменитого физтеховского квинтета (плюс Алик Андреев, Володя Шарыгин и Коля Кузнецов), который, затаив дыхание, мы слушали не только на Физтехе, студенческих конкурсах, но и на волне московского радио.

Февраль 1959 г. Второй агитпоход

Второй агитпоход по маршруту Москва — Дидяково — Катунь — Луховицы — Пирочи — Коломна состоялся в конце февраля 1959 года. Его организатором и руководителем стал Лев Исаев.

1959.02. Построение перед выходом: Владимир Пивоваров, Юрий Бондаренко, _, Борис Бурцев, Геннадий Новиков, Тамара Константинова, Галина Волошина, Наташа Романова, Андрей Фрейдин, Лев Хямяляйнен, Сергей Кузьминых, Леонид Пресняков, Лев Исаев — командир агитпохода

Лев Исаев⁵:

«После 15—20 км на лыжах с рюкзаками, тремя гитарами и двумя аккордеонами нас радостно встречали собравшиеся зрители, часто — уже в натопленном клубе.

Наше выступление состояло из нескольких отделений: сначала лекция (обычно о международном положении), за ней — выступление хора практически всем составом (часто с патриотическими песнями), затем собственно концерт, концерт по заявкам и танцы. К концу выступления обычно уже был готов «Агитпривет» с местными фотографиями. Поесть удавалось только после концерта. Это делали специально — чтобы не расслабляться: были прецеденты, когда после обеда на выступление сил уже просто не хватало. На репетициях и выступлениях рождались поющие трио, квартеты и квинтеты».

1959.02. Подмосковье. Тамара Константинова, Галина Волошина, Анна Трушицина, Лев Хямяляйнен, Михаил Балашов

1959.02. Владимир Пивоваров, Андрей Фрейдин, Михаил Балашов

Июль 1959 г. Агитпоход по Подмосковью

Этот летний агитпоход собрал рекордное количество участников — 26 и проходил не только с лекциями и концертами, но и с отдыхом на берегу Оки.

1959.07. Подмосковье. Концерт начинается выступлением хора: Александр Кузнецов (баян), Рустэм Любовский, Наталия Козлова, Галина Волошина, Светлана Солодченкова, Валерий Цой, Анатолий Фельдман, Лев Хямяляйнен, Михаил Балашов, Тамара Константинова, Андрей Фрейдин, Михаил Размахнин

Иосиф Рабинович:

«Приезжали в село днём, у местных комсомольских божков выспрашивали отрицательные факты из местной жизни, и к вечеру были готовы частушки, которые исполнялись на концерте. Народ балдел от злободневности нашего репертуара и привязанности его к местным реалиям.

Местный механизатор ночью, в дупель пьяный, поехал за добавкой на стогомёте и, врезавшись в столб, сломал сельхозтехнику, за что был переведён в разнорабочие.

1959.07. Подмосковье. «Ляна»: Тамара Константинова, Лев Хямяляйнен, Татьяна Фонарёва (Пиголкина), Светлана Солодченкова

Вася Крюков много пьёт,

Даже пропил стогомёт.

И теперь в пору ночную

Мечет он стога вручную!

Начальство не уделяло внимания клубу — он не ремонтировался и практически перестал функционировать. Молодёжь от безнадёги и от нечем заняться ударилась в пьянку и драки.

Возле клуба — о-ё-ёй!

Каждый вечер мордобой,

А начальство ноль вниманья,

Будто клуб ему чужой».

1959.07. Подмосковье. «Златы колечики»: Тамара Константинова (Иосиф Рабинович, Вадим Авраменко). На фото справа: это не лекция, а стихи о любви: Иосиф Рабинович

1959.07. Подмосковье. «Калинушка»: Светлана Солодченкова и Николай Преображенский, Вадим Авраменко, Анатолий Фельдман, Тамара Константинова, Валерий Рау, Андрей Фрейдин, Михаил Балашов

1959.07. Подмосковье. «Принц Джон» — полная импровизация: Анатолий Фельдман, с кларнетом — Валерий Рау, Иосиф Рабинович

Рустэм Любовский:

«Для детей — сценка „Принц Джон“ — полная импровизация. Ося Рабинович (на голове вместо короны — деталь от фотоувеличителя) на ходу выдавал байку про принца Джона, а все остальные в меру изобретательности и возможностей ему подыгрывали. Дети были очень довольны, артисты — не менее».

Татьяна Пиголкина (Фонарёва) ⁶:

«В агитпоходе в танцевальном трио с Тамарой Константиновой и Львом Хямяляйненом оказалась благодаря твёрдому убеждению Светы Солодченковой, что всё получится. Мы с Тамарой «держали спинку, тянули носочек», выучивали шаги и общий рисунок танца, как того требовал профессиональный танцор Лёва.

Выступления проходили редко в клубах (их в деревнях обычно просто не было), чаще — в школах и на свежем воздухе, на открытых площадках.

1959.07. Подмосковье. «Яблочко»: Лев Хямяляйнен, Андрей Фрейдин, Михаил Размахнин

1959.07. Валерий Рау, Михаил Балашов, Александр Кузнецов, Татьяна Фонарёва, Тамара Константинова. На фото справа: Лев Хямяляйнен

Принимали очень хорошо, старались накормить — ни дня без парного молока, которое, правда, я не очень любила. Начинал концерты хор всех участников похода песней «Ой, да ты, калинушка, ты, малину-у-шка…». Хормейстер Миша Балашов ставил меня крайней справа и просил петь как можно тише и точно как стоящий рядом сосед…

Яркое воспоминание — прогулка пешком за уехавшим к следующему месту выступления автобусом. Пока мы с Андреем Фрейдиным заканчивали оформление «Агитпривета», автобус-то и уехал. Дорога к месту концерта вывела на огромное поле клевера: неоглядный простор, высокое небо, солнце и сладкий, пряный аромат цветов клевера. До этого момента даже не подозревала о такой их способности.

1959.07. Таня Фонарёва (Пиголкина). Справа: берег Оки, Рустэм в полете

Далее дорога шла через лес, и, пройдя немного, наткнулись на источник чистейшей воды. Источник был заботливо оформлен в виде часовенки с крестом, — а ведь в ближайших деревнях неразрушеных церквей повстречать не пришлось…»

1959.07. Подмосковье. Начальство агитбригады: Игорь Коган, Юрий Тратас, Николай Шафер. Справа — Тамара Константинова

Андрей Фрейдин:

«На обратном пути тучи по дороге растянуло, появилось солнце. Мы свернули, не доехав до Серпуховского моста, и на несколько часов дорвались до громадного песчаного пляжа — отмели и неожиданно быстрой Оки.

1959.07. Подмосковье. Берег Оки. Пирамида с видом на Серпухов. Ура! На самой маковке — будущий профессор ВЦ Феликс Ерешко

1959.07. Подмосковье. Берег Оки. Стоят: Игорь Коган, Феликс Ерешко. Сидят: Игорь Борисов, Николай Преображенский, Михаил Балашов, Михаил Размахнин, Рустэм Любовский, Вадим Авраменко, Валерий Рау, Анатолий Кузнецов, Лев Хямяляйнен, Иосиф Рабинович, лежит Андрей Фрейдин

Часа три-четыре отводили душу, купались и загорали, что и зафиксировали скрупулезно наши фотографы. И наплавались, напрыгались, наскакались, и даже состроили пирамиду в лучших физкультурных традициях с Феликсом Ерешко на маковке. А уже совсем потом поехали в Москву и дальше, в Долгопрудную».

Андрей Фрейдин:

«Выступления этого и многих следующих походов традиционно заканчивались словами:

Мы были встрече очень рады,

Жаль, времени остаться нет —

Примите от агитбригады

Наш пламенный агитпривет!

1959.07. Подмосковье. Тамара Константинова, Галина Волошина, Светлана Солодченкова, Валерий Цой, Николай Преображенский, Анатолий Фельдман

К этому времени уже накоплен концертный опыт — от привычки приспосабливать номер к любой сценической площадке до несколько циничного тезиса «Публика — она дура». Тут смысл не в том, что позволительно халтурить, это не допускалось, а в том, что если ты ошибся, то сделай вид, что так и надо, главное — аккуратно вернуться, куда надо, ведь публика и в самом деле не знает, как на самом деле должен выглядеть точно сделанный номер. Уже только для своих Ося Рабинович исполнил второе чтение финишного четверостишия:

Мы были встрече о-очень рады.

Жаль времени. Остаться? Нет!

Примите от агитбригады

Наш пла-аменный агитпривет!

После этого было очень сложно не думать о белой обезьяне, и приходилось очень аккуратно держать себя за руку, заканчивая выступление».

1959.07. Подмосковье. М. Размахнин, Р. Любовский, Т. Фонарёва, Г. Волошина, В. Авраменко, С. Солодченкова, Н. Козлова, Н. Преображенский, В. Цой, А. Фельдман, И. Борисов

Татьяна Пиголкина (Фонарёва):

«Когда поехала в агитпоход, знала очень немногих, но в Москву вернулись дружной командой, и каждый стал друг другу своим, родным человеком. На остатки финансовых средств был организован ужин в ресторане „Арарат“ (!) — прекрасный вечер, всё равно закончившийся песнями в общежитии».

Февраль 1960 г. Лыжный агитпоход Нарофоминск-Клин

1960.02. Подмосковье. Виктор Дубнер, Светлана Солодченкова, Михаил Балашов, Леонид Вильнер, Тамара Константинова, Олег Андреев, Валерий Цой, Рустэм Любовский, Юрий Тратас, Сергей Кузьминых, Анна Трушицина, Михаил Размахнин. Три китайца: Александр Зацеляпин, Андрей Фрейдин, Леонид Лазутин

Именно в этом походе родилась физтеховская песня о трагической судьбе «ведра какавы, которую сделали Серёга (Кузьминых) с Игорем (Орлов), а Лёнька (Лазутин) выставил в сугроб», и о лошади, которая не прошла мимо бесхозного угощенья и «какаву выпила» (оправдательная версия).

Светлана Солодченкова:

«Лыжный пробег в 20 км, да ещё с нетривиальным рюкзаком, для не очень уверенно стоящего на лыжах человека был нелёгким испытанием. Намного отставая от „передового отряда“, часто добиралась до места выступления уже к началу концерта, но с терпеливой шефской помощью Серёжи Кузьминых».

1960.02. Всеволод Шарыгин, Андрей Фрейдин, Юрий Тратас

Андрей Фрейдин:

«И уже накрепко установлено и жёстко блюдётся неписаное правило: артистов до концерта не кормить. Родилось оно во втором зимнем. С песнями было ещё туда-сюда, объевшиеся певцы справлялись с делом скучными голосами. Противно, хоть и переживаемо. Но надо было видеть, как Лёва Хямяляйнен в приседе с потрясающей кажущейся лёгкостью делает «гусачка», поочерёдно выкидывая вперёд ноги с оттянутыми носочками, с профессиональной блестящей улыбкой, с прямой спиной, мертвенно-белый, с бисером испарины на лбу. За кулисами он просто рухнул на постеленный по счастью рядом спальник.

Вот тогда Лев Исаев и родил этот приказ по бригаде. Наверное, профессионалы знают такое с младых ногтей, но мы зарабатывали весь этот опыт на своей шкуре».

1960.02. Алексей Вильнер, Михаил Балашов, Андрей Фрейдин. Алексей Вильнер, Олег Андреев, Тамара Константинова

Игорь Орлов:

«Хозяйственный взвод обычно прибывал первым на место вечерних выступлений, расплачиваясь при этом больной головой и явным нежеланием рано вставать из-за вечерних, длительных и бурных… посиделок. Вот тут-то и начиналось самое интересное.

Встречаясь прежде всего с хозяйственниками колхозов, совхозов, домов отдыха и т. п., хозвзвод стандартно изображал бедных и нищих студентов. Видимо, в нас это отчётливо и убедительно проглядывалось, так как обычно удавалось раздобыть: бидончик (40 л) молока, мешочек картошки, а иногда и хорошие куски мяса. И это-то при нищих колхозах и совхозах в те времена! Наверное, многим это очевидно и так, но сырые продукты плохи для пищеварения, а потому хозвзводу приходилось организовывать их перевод в более удобоваримый вид, обычно с помощью доброжелательных хозяек, которые предоставляли нам всё необходимое для процесса варки, включая не лишние нам позитивные советы. Обычно ужины и завтраки удавались вполне прилично.

К концу похода в хозвзводе нарастала тревога за нарушение финансовой дисциплины — оставшиеся деньги тратились медленно, а воровать тогда хозвзвод ещё, к сожалению, не научился. Последние сладостные штрихи делались по пути домой — в электричке и по приезде — в общаге. Прибытие в общагу, очевидно, с достоинством отмечалось вечерним банкетом, переходящим в тихие ночные бдения».

1960.02. Александр Зацеляпин, Андрей Фрейдин

Июль 1960 г. Агитпоход по Подмосковью

1960.07. Леонид Лазутин — начальник агитпохода. В строю: Владимир Петинов, Сергей Илларионов, Тамара Константинова, Светлана Солодченкова, Нинель Фастовец, Алла Павлова, Геннадий Новиков, Георгий Иванов, Геннадий Яковенко, Рустэм Любовский

В составе агитбригады, помимо хора и солистов, два оркестра и танцующая Корова.

1960.07. Жизнь дорожная. В автобусе. Справа — обед по расписанию

1960.07. Оркестр народных инструментов: В. Цой, Л. Перецман, Ю. Медведев, Г. Яковенко, Ж. Морозов, В. Любченко

1960.07. Сценка «Хирургия»: Лёня Лазутин. На фото справа: Неля Фастовец, Гена Яковенко

Геннадий Яковенко⁷:

«При агитбригаде был оркестр народных инструментов (капельмейстер Геннадий Новиков, баян) и джаз-банд (jazz-band, старший Геннадий Яковенко, аккордеон). Здесь речь пойдёт о джазбанде. Большинство участников (человек десять) входили в институтский big band, которым руководил профессиональный джазмен Семён Харитонович Самойлов.

1960.07. Светлана Солодченкова с оркестром: Юрий Медведев Валерий Цой, Леонид Лазутин, Геннадий Яковенко, Георгий Иванов

1960.07. Лекция — Сергей Илларионов. «Ура!!!» — Жоре Иванову

Репертуар, включая нотное сопровождение, во многом был перенесён из большого оркестра в меньший. Большая часть участников окончила музыкальную школу. Все были слухачи, то есть если человек мог спеть мелодию, то он мог её и сыграть на своём инструменте в нужной тональности.

В бригаде оркестр исполнял разные обязанности: сольные номера; поддержка пению и танцевальным номерам; сопровождение сценок («Корова», «Хирургия» и т. д.); играл на танцах после концерта и прочее.

1960.07. Девочки зажигают. На фото справа: первая медицинская помощь командиру

Один из номеров (скорее — аттракционов) назывался «Концерт по заявкам». Желающим из числа зрителей предлагалось спеть под оркестр желаемую песню. Добровольца, как правило девушку, встречал Коля Кузнецов с гитарой, за сценой объяснял правила игры, подбирал тональность и сообщал её оркестру.

1960.07. Володя Амбросимов, Женя Гриценко, Лёня Лазутин, Валера Цой. На фото справа: Света Солодченкова, Неля Фастовец, Тамара Константинова, Гена Яковенко

Старший раздавал тональности отдельным музыкантам. К примеру, аккордеон, саксофон-альт и саксофон-тенор имели разные тональности. Далее с целью настроить певца на нужную тональность оркестр целиком проигрывал куплет. Затем непредсказуемо вступал певец. По правилам игры после второго куплета оркестр делал проигрыш.

1960.07. Света Солодченкова, Неля Фастовец, Тамара Константинова, Гена Яковенко. На фото справа: «Ковбой» Алла Павлова

Номер с большой вероятностью удавался по следующим причинам: в 60—70-е годы XX века радио навязывало населению, которому принадлежали и музыканты и певцы, сравнительно небольшое количество хитов; маэстро Кузнецов предлагал певцам благоприятные для оркестра тональности; если желание певца выходило за рамки возможностей музыкантов, желание отвергалось».

1960.02. Подмосковье. Вечерний концерт

Корова. Звезда концертов и радость детворы

1962.07. Подмосковье. Танцующая Корова

Выступления Коровы не только приводили в восторг детвору (до визга) и взрослых зрителей, но и вызывали подъём творческой мысли у исполнителей. В разные годы «ногами» Коровы были Женя Доценко, Рустэм Любовский, Стас Зимин, Юра Тыжнов, Валера Ириков.

Начинала Корова с русских танцев, но потом освоила модные, но не одобряемые властью рок-н-ролл и твист (мы сами смеялись до слёз). Задние ноги Коровы в исполнении Стаса Зимина радовали акробатическими элементами.

Выступления Коровы обрастали попытками подоить в саксофон Жоры Иванова и стихами Сергея Михалкова «На рынке корову старик продавал, никто за корову цены не давал…», которые в следующие годы читали Саша Филиппенко (тот самый — будущий известный театральный и киноартист), Миша Николаев.

Однажды по дороге даже организовали нашей Корове встречу с «родными». Но стадные бурёнушки как-то нервно отреагировали, не пожелали знакомиться, и пришлось ретироваться.

Рустэм Любовский (взгляд на концерт изнутри Коровы):

«Женя Доценко предложил мне танцевать задние ноги Коровы, и я согласился, хотя прежде, кроме вальса и танго на школьных вечерах, ничего не танцевал. На репетиции был отведён один день. Предлагаемые Женей «па» были довольно незамысловатыми, и мы быстро с ним нашли общий коровий язык. Сразу же после первых выступлений мы поняли, что этот танцевальный язык, включавший только музыку «Калинки», слишком ограничивает наш энтузиазм, и начали добавлять в танец элементы твиста и рока.

1960.07. Представляем Корову: Рустэм Любовский, Юрий Тыжнов, Анатолий Суколенов

Иногда жизнь сама подбрасывала нам элементы, которые в дальнейшем попадали в танец. Однажды мы выступали прямо в правлении какого-то совхоза сразу после его собрания. У одной стены комнаты сидели зрители на лавках, у противоположной выплясывала Корова, т. е. мы с Женей. Места было мало, и в какой-то момент Женя прижал меня к стенке, возле которой стояло несколько ящиков. Мне ничего не оставалось делать, как сесть на эти ящики и болтать ногами. Оживление в зале было необыкновенное. Естественно, мы включили эту находку в дальнейшие наши выступления.

Танец нашей Коровы всегда вызывал удивительную реакцию и шум в зале. Поскольку мы всегда фантазировали, то кто-то из ребят однажды предложил впустить Корову в тёмный зал через входную дверь за последним рядом. Ведущий со сцены увлёк слушателей очень эмоциональным прочтением басни, а Корова тихонько шла по тёмному проходу к сцене. Где-то на середине зала Корова останавливается и аккуратно и нежно кладёт голову на колени сидящей с краю паре. Реакция: от крика ужаса до дикого хохота соседей.

1961.07. Корова. Встреча со своими — родными представителями парнокопытных

Особым успехом Корова пользовалась у детей. В небольших сельских клубах они обычно сидели на корточках перед сценой, оперев на неё локти и голову. Во время танца ребята норовили ухватить Корову то за хвост, а то и за ногу. Особенно их радовало, когда Корова в конце танца в изнеможении падала на бок на краю сцены. Тогда они хватали её за рога, били по морде. В такие минуты Корова широко открывала пасть, высовывала большой красный язык и мигом слизывала внутрь шапку наиболее докучливого паренька. Очень это радовало всех мальчишек, кроме самого растерявшегося озорника.

1961.07. Концерт. Корова. На фото справа: что-то у Коровы с зубами (1961.02. Рустэм Любовский)

Но однажды… Танец начался, как это мы обычно делали, с дойки. Я (задние ноги) надувал резиновую перчатку и высовывал её наружу в положенном для коровы месте. На крики ведущего «Доить корову! Доить корову!» выскакивал Жора Иванов с саксофоном, подставлял его под вымя, а с другой стороны сам ведущий начинал доить перчатку за пальцы-соски. «Наполнив» саксофон «молоком», они убегали, а мы с Женей начинали танец.

1963.02. Юные зрители всегда рады пообщаться

Все шло как по маслу: хохот, тишина, взрыв хохота, тишина. И вдруг в последней трети танца — мощный взрыв хохота, который не прекращался уже до конца. Я растерянно взглянул в окошко и с удивлением увидел, что наши ребята за кулисами тоже хохочут, держась за животы и указывая на нас пальцами.

Под хохот зала мы, смущённые и ничего не понимающие, уходили со сцены. А всё оказалось до смешного просто. Нарочно не придумаешь! В какой-то момент мой ремень, поддерживающий штаны — ноги Коровы, развязался и его длинный конец вывалился наружу именно там, где недавно находилось вымя Коровы. На что походил дальнейший танец, можно было судить по реакции зала».

Февраль 1961 г. Подмосковье

1961.02. Подмосковье. Выбор пути при выходе из Долгопрудного: Леонид Лазутин, Андрей Фрейдин, Татьяна Фонарёва

Валерий Мандросов⁸:

«…Благодаря моральной поддержке Вити Дубнера я всё же решился принять участие в агитпоходе. Комиссар похода Лазутин Лёня построил нас. После его проникновенной напутственной речи мы на лыжах, навьюченные рюкзаками с собственными вещами и реквизитом, прямо с места сбора отправились в поход, уточнив в районе Долгих прудов по карте наш дальнейший маршрут.

Ночевали мы уже в деревенском доме в большой комнате, располагаясь голова к голове (с одной стороны девочки, с другой — мальчики) и прижавшись от холода друг к другу так тесно, что в процессе сна приходилось по команде дружно поворачиваться. Нормально выспаться в такой обстановке, по-видимому, ни у кого не получилось.

1961.02. Евгений Гриценко, Рустэм Любовский, Геннадий Новиков, Людмила Азбиевич, Тамара Бычкова, Людмила Махнова

Самыми тяжёлыми лыжные переходы были в метель, особенно на подъёмах и спусках. Тяжёлые рюкзаки оттягивали назад, что приводило к частым падениям. Особенно доставалось дамам. Вот почему за представительницей прекрасного пола шёл обычно мужчина, помогавший при случае подняться упавшей женщине. Но чаще всех кувыркался со своим тяжёлым, сильно оттянутым назад баяном Гена Новиков.

Конферансье на всех выступлениях был Лёня Лазутин. В лучших традициях жанра конферанса объявления о последующих выступлениях он сопровождал смешными импровизационными репризами. Так, перед танцем очаровательных Томочки Бычковой, к огромному сожалению рано ушедшей из жизни, и Люси Азбиевич он как-то объявил: «А сейчас перед вами с молдавским танцем выступят аспирантки кафедры волноводной оптики Тамара Бычкова и Людмила Азбиевич».

Тома Бычкова потом долго выясняла у Лёни, что это за специальность такая «волноводная оптика». Она была искрящимся, удивительно тёплым и доброжелательным человеком. Её голос с лёгкой хрипотцой и с лёгким южным акцентом, связанным, по-видимому, с тем, что она была из Пятигорска, звучит во мне до сих пор.

1961.02. «Ах, нет на свете краше — ай — маленькой Наташи…» — поют Леонид Лазутин, Всеволод Шарыгин, Рустэм Любовский, Андрей Фрейдин

Проникновенно читала со сцены стихи Константина Симонова Махнова Люся: «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…»

По жизни совершенно спокойная и уравновешенная почти до флегматичности, Люся буквально гипнотизировала слушателей. В каких бы сельских клубах она ни выступала, всегда после её выступления на несколько минут воцарялась гробовая тишина. Даже детвора замолкала. А затем раздавались бурные аплодисменты.

Сам Лёня Лазутин выходил с номером «Хирургия». Максимального успеха у зрителей Лёня достигал, когда он, облачённый в завязанный сзади халат, с громким притопыванием как бы вынимал аппендикс у лежащего на трёх стульях «больного», в роли которого был кто-то из ребят.

Всеволoд Шарыгин выступал с пользующейся особо тёплым приёмом русской народной песней «Ах ты, душечка, красна девица…».

Каждый наш утренний выход на новые объекты начинался с задорной песни «Джон Брансбойт намазал лыжи один раз и поехал на Кавказ…», которую повторяли многократно, заменяя слова хлопками в ладоши. Эту песню мы на разные голоса исполняли стоя на лыжах и с рюкзаками на плечах. Она создавала близкую к эйфории атмосферу, которая после её исполнения вселялась в нас и заряжала на целый день перед утомительными переходами, после которых мы, как правило, голодные, по прибытии после нескольких лихорадочных минут подготовки выступали в сельских холодных малоблагоустроенных клубах.

1961.02. «Опять пуп сперли…» — Андрей Фрейдин. «Скрипка, нежно пела скрипка…» — Неля Фастовец, Геннадий Новиков

1961.02. «Ах ты, душечка, красна девица…» — Всеволод Шарыгин, Геннадий Новиков (баян). После концерта в клубе танцы. Евгений Доценко

Свои выступления мы начинали с песни «Нет на свете краше — ай — маленькой Наташи…», потом — Неля Фастовец с песней «Скрипка, нежно пела скрипка…» под аккомпанемент Гены Новикова. В те далёкие времена они были так похожи друг на друга, что их принимали за брата и сестру. И хотя у нас не было ни скрипки, ни скрипачей, Гена так старательно и нежно вёл аккомпанемент, который мягко сливался с нежным голосом Нели, что слушателям казалось, что ей аккомпанирует не баянист-любитель (Гена Новиков), а профессиональный скрипач. У нас же самих, в нашем коллективе большой популярностью пользовалась в очень душевном исполнении Нели песня «Ты далеко» с проникновенным, легко запоминающимся припевом.

Таня Фонарёва выступала в концертах с чтением стихов молодого, тогда ещё малоизвестного поэта Евгения Евтушенко, а Андрей Фрейдин — с интермедией Михаила Зощенко «Пуп спёрли…». Затем эта интермедия по наследству перешла выпускнику Физтеха, будущему народному артисту России Саше Филиппенко».

1961.02. Тамара Бычкова, Людмила Азбиевич, Неля Фастовец, Людмила Махнова. На фото справа: «Вперёд! Нас ждут!»

Закончив поход, на электричке по Савёловской железной дороге, взбудоражив своим громогласным пением соседей по вагону, мы возвращались на Физтех. И, незаметно доехав до станции Долгопрудная, млея от восторга от промелькнувших справа по ходу движения родных стен физтеховского общежития, под концовку популярной песни о многожёнстве «А-я-я-я-а-я-я-я, а-я-я-я-а-я-я-я, Магоме-е-е-ет!!!» выскочили на станции Новодачная.

Июль 1961 г. Агитпоход по Подмосковью

1961.07. Подмосковье. Ритуальный хоровод перед выездом: «Джон Брансбойт намазал лыжи один раз и поехал на Кавказ…»

1961.07. Р. Любовский, С. Солнышкин, Г. Новиков, С. Зимин, Э. Копылов, Ж. Морозов, В. Дубинин, С. Смирнов, А. Павлова, В. Ириков, Т. Воскресенская, Э. Скляренко, Ю. Курочкин, Н. Фастовец, Г. Иванов, Л. Перецман

Первый концерт агитпохода проходил после хорошего ливня. Прошлёпав по лужам босиком от места размещения до клуба, перед выходом на сцену тщательно моем ноги в тазике с водой.

В 1960—1962 годах концерты начинались выступлением оркестра народных инструментов. И долгие годы звуки антракта к четвёртому действию оперы Бизе «Кармен» вызывали у меня не ожидание трагических арий, а внутреннюю готовность к действию и какое-то щемящее чувство ностальгии.

1961.07. Ни минуты без творчества: Гена Новиков расписывает партитуру для оркестра. Справа — Рустэм Любовский с «Хирургией»

Геннадий Новиков:

«Ещё бы! Вспоминается… Антракт начинается с четырёх напряжённо-праздничных тактов, после которых следует резкий и сильный удар литавр — как выстрел стартового пистолета! Единственный удар на весь шедевр Бизе!.. В нашем оркестре все ударные инструменты заменяла единственная тарелка.

Попасть в такт было крайне важно, поскольку за этим ударом в начале пятого такта следовало пианиссимо. И что же? Добрая половина всех участников агитпоходов поиграла на этом инструменте.

Дело в том, что исполнителя единственного удара по тарелке приходилось менять после каждого выступления — все они настолько напряжённо ждали момента удара, что практически никто не мог попасть в такт.

Зрители не замечали, но для участников агитпоходов это было предметом переживаний и шуток».

1961.07. Дуэт: Лев Перецман, Николай Кузнецов. Справа — «Крокодил, крокодил, он по улице ходил…»: Гена Новиков, Юрий Курочкин

1961.07. На лавочке: Лев Перецман, Рустэм Любовский, Александр Кочкин, Неля Фастовец, Эдуард Копылов, Юрий Курочкин, Алла Павлова, Вячеслав Смирнов, Роберт Касимов, Валерий Ириков, Владимир Дубинин, Геннадий Яковенко

Юрий Курочкин:

«Те из нас, кто сразу не находил у себя особенных талантов (это я про себя), становились или начинали фотографами агитбригады. Это означало, что во время концертов и репетиций мы проводили съёмки, а вечером, когда все артисты отправлялись спать, разводили свои растворы, проявляли пленки, высушивали их и печатали фотографии — чаще всего в совершенно не приспособленных для этого помещениях. Ложились спать под утро, а вставали вместе со всеми и по мере сил участвовали в оформлении выпуска нашего «Агитпривета».

1961.07. Ежедневный «Агитпривет»: Юрий Курочкин, Боб Федосов, Лев Перецман, Слава Смирнов. «Агитпривет» и Стас Зимин

1961.07. Ежедневный «Агитпривет»: Таня Воскресенская, Слава Смирнов

Мы уезжали, «Агитпривет» оставался на память — около свежего выпуска ещё до нашего отъезда собирались люди, рассматривали фотографии, делились впечатлениями, искали себя среди зрителей и по-детски радовались, если находили. Во время переезда в новое место мы дремали, если дорога была скучной, а чаще бодрствовали, опасаясь пропустить что-нибудь интересное на пути. В следующей точке нашего маршрута всё повторялось, так что к концу похода выматывались изрядно».

1961.07. Русский танец на природе: Таня Воскресенская, Валерий Ириков, Эмма Скляренко, Слава Смирнов

1961.07. Оркестр: Слава Солнышкин, Жора Иванов, Стас Зимин, Боб Федосов, Коля Кузнецов, Саша Кочкин, Гена Яковенко. На фото справа — русский танец: Слава Смирнов, Эмма Скляренко, Валерий Ириков, Таня Воскресенская

1961.07. Неля Фастовец. На фото справа: репетиция, Неля Фастовец со струнным оркестром

1961. 07. Репетиция: Гена Новиков, Валя Валиева, Алла Павлова, Гена Яковенко. На фото справа: Алла Павлова с оркестром. Слава Солнышкин, Жора Иванов, Саша Кочкин, Гена Яковенко

1961. 07. Подмосковье. В автобусе

Конец ноября 1961 г. Агитпоход в Звенигород

1961.11. Татьяна Воскресенская, Вячеслав Смирнов, Эмма Скляренко, Валерий Ириков, Людмила Азбиевич, Александр Филиппенко, Неля Фастовец, Рустэм. Любовский, Алла Павлова, Тамара Бычкова, Николай Кузнецов, Вадим Шевченко

1961.11. Подмосковье. В горку. Справа: Азбиевич Люся, Слава Солнышкин

В конце ноября состоялся непродолжительный местный агитпоход в Звенигородский район, видимо, связанный с какими-то агитационными мероприятиями.

Уже здорово подморозило, и не один раз пришлось подталкивать наш институтский автобус в горку.

1961.11. Подмосковье. Мастер — класс Володи Бутова (ударник) Саше Филиппенко

1961.11. Николай Кузнецов, Света Солодченкова. Справа — оркестр: Слава Солнышкин, Жора Иванов, Боб Федосов

1961.11. Алла Павлова со струнным оркестром: Лев Перецман, Геннадий Новиков, Эдуард Копылов

В этом походе первый раз участвовал Саша Филиппенко. Сидя рядом с ним в автобусе, я слушала, как первокурсник Саша увлечённо рассказывает о своей главной роли в школьном спектакле «Двадцать лет спустя». Слушала с интересом, но чуть снисходительно, всё-таки была уже на втором курсе, сама в школе участвовала в этом спектакле, да и в агитпоходе второй раз — чувствовала себя опытным участником танцевального коллектива с Эммой Скляренко, Валерой Ириковым⁹ и Славой Смирновым¹⁰.

До всенародной известности Александра Филиппенко пройдёт много лет, но стихи Твардовского о Василии Тёркине и рассказы Зощенко в его исполнении, особенно под баян Гены Новикова, впечатляли и запоминались надолго.

1961.11. Венгерский танец: Валерий Ириков, Эмма Скляренко, Вячеслав Смирнов, Татьяна Воскресенская

На сайте Леонида Лазутина «Старый Физтех» в 2002 г. появилась запись:

«Уважаемые Друзья, случайно попал на Ваши странички в Интернете и был потрясен. В истории Физтеха была агитбригада, которая в 1960—61 (?) годах прошла лыжным походом по глухим районам Рязанской области, случайно она попала в мою Клепиковскую среднюю школу. После встречи с членами агитбригады Евгений Ларкин — тогда выпускник нашей школы, решил поступать в МФТИ, ему были высланы учебники (конечно же Ландсберг!) и он поступил на Физтех.

Для нашего маленького города, который жил единой семьей, это стало самым ярким событием 1961 года, моя мама решила, что я также буду поступать в МФТИ (а был я тогда в 6 классе). Так вот, в 1965 году я поступил в МФТИ. Благодаря Вашему давнему походу по моей Рязанской области (в моей школе учился Сергей Есенин) для меня открылся Физтех. Спасибо Вам и всем участникам той агитбригады, Владимир Петрухин. 27 Aug 2002».

Февраль 1962 г. Казахстан, Омск, Павлодар

1962.02. Казахстан. Дорожная жизнь. В самолёте среди пассажиров: Л. Перецман, В. Смирнов, Ж. Морозов, Ю. Тратас, В. Любченко, Э. Скляренко, Г. Иванов. Справа — руководитель похода Геннадий Новиков

Первый дальний агитпоход: самолёт Москва — Омск, далее самолётом до Павлодара, летим низко, в окнах видны заснеженные кусты, сидим на боковых лавках, при рывке слетаем в хвост самолёта.

Руководитель похода — строгий и ответственный Гена Новиков. Попала в поход, только предъявив по его категорическому требованию справку от врача. Причины были: на ледяной дорожке у Лабораторного корпуса проверила головой крепость ворот. Справка у Гены до сих пор хранится, правда, справка липовая, получена у молодого районного врача путём отчаянного кокетства и мелкого шантажа. Прописанные и купленные лекарства выкинула, выходя на лётное поле к самолёту. Условия жизни в походе были достаточно суровы, требовали не только творческого напряжения, но, наверное, именно поэтому, вернувшись из похода, о бывших серьёзных неприятностях даже не вспоминала.

Юрий Курочкин:

«Началось всё в декабре, ещё после поездки в Звенигородский район. Тогда Валера Митрофанов сказал, что теперь можно отправляться и в Красноярский край.

Так возникла идея. В неё не очень-то поверили, но понравилась она всем. А когда началась сессия, идея стала осуществляться. Мы хотели поехать подальше и готовы были сделать для этого всё что угодно. Начались разговоры во Всесоюзном обществе по распространению политических и научных знаний, потом в ЦК ВЛКСМ, и, наконец, было решено: агитбригада МФТИ на две недели вылетает в Казахстан, в Павлодарскую область Целинного края.

1962.02. «…Такая корова нужна самому»: Эмма Скляренко, Александр Филиппенко, Владимир Любченко. Справа — после обеда: Саша Филиппенко

С этого момента у членов бригады не стало свободного времени. Между экзаменами готовились лекции на политические и технические темы. Нужно было отремонтировать инструменты, подготовить радиотехнику и фотоматериалы, достать костюмы для танцоров, постирать форменные рубашки, получить рюкзаки и спальные мешки и сделать ещё тысячу дел вплоть до раздобывания походной посуды. Скоро уже всё институтское начальство узнало о нашей поездке и помогало нам, чем могло.

И вот оформлены командировки, заполнены лекторские путёвки, сказаны напутственные речи во всех руководящих организациях, и самолёт Ту-104 уносит нас в тёмное небо.

Вылетели около часа ночи 30 января. Огромная машина движется мягче, чем электричка, и половина бригады, утомлённая последними сборами и экзаменами, засыпает в мягких креслах под монотонный гул двигателей. Под нами проплывают огни больших городов. Мы разгуливаем по самолёту, пытаемся заглянуть к лётчикам, заходим к стюардессам и знакомимся. Появляется гитара, затем из багажного отделения извлекается контрабас и что-то ещё, и начинается первый концерт, о котором можно смело сказать, что он прошёл на высоте.

Три часа пролетели незаметно. Неожиданно внизу появляется земля. Быстро приближается бетонная дорожка. Нас начинает слегка потряхивать — это значит, что самолёт уже катится по омскому аэродрому.

1962.02. Оркестр: Жора Иванов, Слава Солнышкин, Володя Карпухин, Гена Яковенко. Справа — венгерский танец: Таня Воскресенская, Слава Смирнов

1962.02. Дорожная жизнь. В автобусе: Алла Павлова, Таня Воскресенская

Ан-2 в сравнении с Ту-104 кажется трамваем. Винт ревёт. Генке Новикову не хватило места, и он сидит на полу в дверях кабины лётчиков. Мы расположились на откидных сиденьях вдоль бортов, и рюкзаки лежат у наших ног. Держаться не за что. Машина начинает разбег, и мы валимся друг на дружку. Ещё два часа полёта с одной остановкой — и мы в Павлодаре».

Условия для концертов были разные. В Павлодаре выступали на огромной сцене с оркестровой ямой. В начале концерта вдруг погас свет. Публика привычно ждала продолжения концерта, но пауза затянулась, артисты по студенческой привычке развеселились и в темноте уронили Нелю Фастовец в оркестровую яму. Испуг был нешуточный, но когда наконец включили свет, концерт был продолжен в полном объёме.

Средства передвижения по морозной казахской степи — закрытый фургон с печкой, которую топили каменным углем, и трубой (голове жарко и дымно, ногам холодно) и холодный автобус, который перевозил инструменты, костюмы и наиболее морозоустойчивых участников.

1962.02. Казахстан. Танцы на высоте. Баян — Гена Новиков. Справа — лекция: Валерий Цой

К выступлению клубы старались протопить, но к началу концерта не всегда была плюсовая температура, и уже в Москве, поёживаясь, я не раз вспоминала, как трудно было заставить себя несколько раз за концерт сменить свитер и брюки на шёлковое платье для танца и натянуть сапоги, ехавшие в холодном автобусе. Ещё сложнее приходилось нашим соловушкам Неле Фастовец и Алле Павловой (иногда выступали в валенках); простуды не приветствовались, но, что интересно, и не очень наблюдались.

Надолго запомнилось выступление в огромном цехе по ремонту тракторов. Зрители так и располагались на тракторах, а артисты выступали на площадке — большом козырьке над входом, вернее, въездом в цех на уровне второго этажа. Всё было хорошо и весело, но когда в какой-то момент русского танца пол площадки начал колебаться в такт музыке и ноги стало невозможно оторвать от пола (как будто приклеились), внутри пробежал холодок. Как-то доплясали, но на венгерский танец с выпадами нас не выпустили, чтоб не выпали со сцены.

Из местного колорита: бешбармак (в переводе — «пять пальцев») — половина барашка на огромном блюде (однажды был и из конины) и тонко раскатанное тесто, сваренное в бульоне. Сколько удовольствия! Ели, как и полагалось, пятью пальцами, сидя на полу за очень низким столом.

Однажды русская семья пригласила переночевать девушек к себе: русская печь, наконец, горячая вода, спали на нескольких перинах почти сидя.

1962.02. Русский танец: Таня Воскресенская, Эмма Скляренко, Слава Смирнов, Валера Ириков. Справа — Неля Фастовец, Гена Яковенко

Юрий Курочкин:

«В Павлодаре нас встречает инструктор обкома, и мы едем на машине в город, располагаемся в гостинице «Иртыш». На улице двадцатипятиградусный мороз, а в комнатах приходится открывать окна — жарко. Про себя думаем: вот бы так топили в нашем общежитии!

Началась обычная трудовая жизнь агитбригады. На следующий день в разных организациях Павлодара были прочитаны лекции, а вечером был дан концерт в Павлодарском индустриальном институте. Институт молодой, ему всего два года. Он расположен на месте бывшего авиационного училища, и студенты живут в казармах. Тут ещё многое не устроено, но всюду чувствуется тот хороший подъём, который бывает во всяком новом деле. Приезжают профессора и молодые преподаватели из других городов страны, складывается студенческий коллектив, возникает самодеятельность. Что касается материальной базы для самодеятельности, то она, пожалуй, побогаче, чем у нашего института. Многие наши оркестранты побросали свои инструменты и играли на местных. А о контрабасе и ударной установке вспоминали ещё несколько дней, разъезжая по совхозам области.

Принимали концерт очень хорошо, и он постепенно превратился в вечер встречи студентов двух институтов. После танцев павлодарцы пришли в комнату, где мы расположились на ночлег, и до глубокой ночи мы пели им наши песни. И это несмотря на то, что утром многим нашим новым друзьям нужно было идти на экзамен.

До шестого февраля мы ездили по колхозам и совхозам района со странным названием Максимо-Горьковский. Население там, как, впрочем, и во всей области, удивительно многонациональное. Казахов — процентов двадцать пять, остальные — русские, украинцы, черкесы, чеченцы, немцы, кажется, что тут можно встретить любую национальность, своими просторами они очень гордятся.

1962.02. Беш-бармак. Вокруг стола: Ю. Тратас, Н. Фастовец, Т. Воскресенская, Э. Скляренко, А. Павлова, К. Кузнецов, Г. Яковенко, С. Солнышкин, С. Зимин, Ю. Курочкин, Г. Новиков, С. Смирнов, Е. Морозов, В. Бутов, В. Любченко

В колхозе «Коммунар» старый казах долго рассказывал нам о своей жизни, о намечающихся переменах, о том, что колхозники решили отказаться от индивидуальных участков земли и создать общее подсобное хозяйство. И с гордостью говорил: «Земли у нас ещё много, приезжайте — целины хватит».

Кстати, русский язык все здесь знают очень хорошо. На нас чуть не обиделись, когда кто-то спросил пожилого казаха, хорошо ли он нас понимает.

Мы давали один-два концерта в день, в зависимости от расстояний, которые нужно было проехать. Нас возили две машины. Весь поход в нашем распоряжении был обкомовский автоклуб — специально приспособленный фургон с печкой, которая топилась каменным углем (дрова только для растопки).

Печку приходилось разжигать с паяльной лампой, разгоралась она долго, но зато потом накалялась докрасна и сидеть рядом с ней могли только самые выносливые. Когда жара становилась нестерпимой, открывалось окно и не закрывалось до тех пор, пока у всех не начинали мёрзнуть ноги.

Этот способ закаливания организма быстро нам надоел, и человек восемь стали ездить в другой машине — автоклуба Максимо-Горьковского района, где не было не только печки, но и стекла в задней дверце. Но зато там не бывало душно и была стабильная температура. Рессоры там были такими, что любой из нас может отправиться в космический полёт без предварительной подготовки на вибростенде.

1962.02. Неля Фастовец с оркестром: Володя Карпухин, Гена Яковенко, Коля Кузнецов, Стас Зимин. Справа — Юрий Тыжнов

1962.02. Среди студентов Павлодарского института после концерта. Справа — дойка Коровы в процессе выступления: Жора Иванов

Обстановка в машине живописная. В пальто и ботинках мы залезали в спальные мешки, застёгивались, так что наружу торчали только головы, и в таком виде сидели и лежали на лавках, упираясь друг в друга и подпрыгивая на ухабах. На крутых поворотах приходилось туго, но постепенно мы приспособились, привыкли и, уезжая в Урлютюбский район, расстались со своим фургоном с большим сожалением.

В Урлютюбском районе мы ездили в основном по казахским совхозам. Район этот один из наиболее отдалённых, концерты бывают достаточно редко, принимали нас очень тепло и радушно. Здесь же мы попробовали бешбармак, пользуясь только собственной пятернёй.

Вместо хлеба используются бурсаки — круглые жёсткие лепёшки, испечённые в масле. В середине пиршества приносится сурпа — горячий жирный соус, который пьют по кругу из большой пиалы. И не раз ещё загрустим мы над бифштексом в нашей столовой, вспомнив отлично приготовленное свежее мясо, приятное ощущение сытости в желудке и гостеприимных хозяев.

Вспоминается ещё катанье с ледяной горки на берегу Иртыша. Когда мы были в совхозе «Береговой», мы узнали, что Иртыш здесь совсем рядом, на краю поселка. Всё было занесено снегом, но с крутого берега местные ребятишки катались по ледяной дорожке. И мы забыли всякую солидность. В то время как совхозное радио объявляло о приезде московских артистов, артисты барахтались на ледяной горе. Ездили стоя, сидя, паровозиком, устраивали кучу малу, и даже серьёзный и женатый преподаватель Юра Тратас не выдержал и катался с нами вместе.

1962.02. Беседа с местным аксакалом: Слава Солнышкин. Справа — Юрий Тратас

А ещё вспоминаются дороги в степи. Вокруг нет ничего до самого горизонта, глазу не за что зацепиться — одна только степь. Едем и поём грустное, старинное: «Степь да степь кругом». Дороги раздваиваются, пересекаются, нет ни указателей, ни ориентиров, и мы всё время удивляемся тому, что наши шофёры всё-таки находят верную дорогу, хотя сами здесь впервые.

К сожалению, мы так и не попали в буран. Всё время нам обещали, что он разразится дня через два, но бурана так и не было. Впрочем, всеобщее желание испытать эту сторону степного своеобразия несколько утихло после того, как однажды нам пришлось толкать свои машины через снежные заносы при тридцатиградусном морозе и на ветру.

После поездки по Урлютюбскому району бригада дала три концерта в Павлодарском районе и два в городе Павлодаре. Всего за время похода было дано двадцать четыре концерта, прочитано около пятидесяти лекций, выпущено тринадцать фотомонтажей и даже проведён один вечер вопросов и ответов. Он состоялся в таких обстоятельствах, что об этом стоит рассказать подробнее.

1962.02.Слева — после падения в оркестровую яму: Неля Фастовец, Алла Павлова. Справа — клуб небольшой, ждём своего выступления тут же, на сцене

В клубе строителей Ермаковской ГРЭС собралось несколько сотен избирателей. К нашему приезду им уже была прочитана лекция о советской законности, и теперь они ждали концерта. Струнный оркестр уже располагался на сцене, когда вдруг погас свет во всём поселке.

Через некоторое время мы выяснили, что свет будет дан только через два часа. Нужно было что-то делать, и при свете какого-то дружелюбного фонарика из зала мы начали вечер вопросов и ответов, предварительно ограничив круг тем соответственно подготовленным лекциям. Так и возник этот неожиданный вечер. Своей цели мы достигли: когда через два часа свет был включён, зал был полон, и концерт прошёл с большим успехом.

Снова Ту-104: приближаемся к Москве, к Шереметьевскому аэродрому. Идём на посадку. И вдруг — чей-то крик: «Долгопра!» Мгновенно расстёгнуты привязные ремни, и двадцать два физтеха бросаются на один борт, чтобы взглянуть на родные места. Переполошившиеся стюардессы с трудом усаживают нас обратно.

1962.02. После концерта: Т. Воскресенская, А. Павлова, Н. Фастовец, Н. Кузнецов, Э. Скляренко, В. Цой

В аэропорту нас давно ждут. Мы торжественно прибываем в общежитие. Поход окончен».

Июнь 1962 г. Подмосковье. Талдом

Летом 1962 года Виктор Мироненко организовал агитпоход в Талдомский район Подмосковья.

1962.06. В путь готовы. Традиционный «Джон Брансбойт»

1962.06. Водитель автобуса Алексей Никифорович. Эх, дороги!.. Бывало и так!

Мария Вышинская (Селивёрстова)¹¹:

«…С волнением взялась за воспоминания. Нас в Талдомский район вёз наш физтеховский автобус. Шофёром из нашего автопарка был незабвенный бородач Алексей Никифорович. Автобус небольшой, в нём могли сидеть не более двадцати человек, а ещё нужно было везти всякие костюмы и музыкальные инструменты: гитары, контрабас, кларнет, барабан и др. Да, ещё везли Корову, но она много места не занимала, только муляж головы и накидка, под которой прятались бы два участника номера.

1962.06. Въезжаем в Талдом «с ветерком». Командир впереди…

1962.06. В. Ситников, М. Николаев, М. Селивёрстова, В. Мироненко, М. Кузьменко. Трио: М. Селивёрстова, Н. Белёнова, Э. Скляренко

Ехали, пели, настраивались на выступление… Марат Кузьменко и Миша Николаев не только пели, но и выступали с оригинальным номером декламации: «Вороне где-то бог послал кусочек сыра». Один из них рассказывал, спрятав руки назад, а другой, кто сзади, продев свои руки вперёд, изображал своими руками действо…

Поющими были практически все. Музыканты не только играли, но и пели, выступали с отдельными сольными номерами.

1962.06. Толя Суколенов. Коровьи пляски

1962.06. Венгерский танец. Русский танец

Меня на всю жизнь покорил Коля Королёв, потрясающий музыкант! В случае если в клубе, где мы давали концерт, не было пианино, у Коли был кларнет. Коля сопровождал мои выступления (в репертуаре, который составила для меня Галина Аркадьевна Ангорская, наш преподаватель вокала, было много песен К. Шульженко и несколько тирольских песен).

Если в клубе, где мы давали концерт, было пианино, я ждала, когда все улягутся спать (на полу, разумеется, а где же ещё?!). А я тихонько подползала к пианино и ждала… И не зря! Коля Королёв, когда всё затихало, садился к инструменту и начинал тихонько импровизировать…

Приятелем Коли Королёва в этом агитпоходе был Юра Родин — баянист и исполнитель двух зажигающих песен: «Когда святые маршируют» и про Америку. Это были два взрывных номера! Зрители долго не отпускали Юру Родина.

Кроме выступлений, все мы много гуляли на природе Талдомского района. Собирали спелые ягоды голубики. Очень много ягод! У всех участников агитбригады потом были чёрные языки и губы…

А после окончания похода, на Физтехе, всё это с удовольствием вспоминали. В комнате отдыха корпуса Б накрыли стол, пели, пили, ели, танцевали, но уже без зрителей!»

1962.06. Маша Селивёрстова, Коля Королёв. Поёт Юра Родин

1962.06. Жизнь на природе

1962.06. Талдом. Вечерняя репетиция. Справа — срочный ремонт: Юрий Родин

1962.06. Срочно организованная артистическая: Маша Селивёрстова, Нина Белёнова. Миша Николаев, Витя Мироненко

1962.06. «Агитпривет». Справа — и где ж у нее молоко?

Июль 1962 г. Красноярск, Абакан, Минусинск

1962.07. Абакан — Тайшет. Неля Фастовец, Всеволод Шарыгин, Андрей Фрейдин, Михаил Балашов, Николай Кузнецов

Поход по Красноярскому краю проходил вдоль строящейся знаменитой железнодорожной трассы Абакан — Тайшет (второй стройки века после БАМа) через глухие горные и таёжные районы Восточных Саян. (Трасса строилась в 1959—1965 годах, а в основу были положены изыскания группы А. Кошурникова в октябре 1942 года — записи, найденные после гибели группы).

Светлана Солодченкова¹²:

«Путешествовали в кузове открытого грузовика. Почему-то дождь вызывал желание во весь голос спеть что-то энергичное, но Миша Балашов взывал к чувству ответственности по поводу сохранения голосов для выступлений.

После концерта и танцев иногда бывало продолжение — выступление местных солистов. Сохранился перстень, подаренный зэком, который познакомил с настоящей блатной лирикой (стройка была всесоюзной ударной комсомольской, но и зэков там было много).

Побывали в Шушенском — месте ссылки В. И. Ленина, впечатления от красоты окружающей природы и условий проживания не вязались с суровыми описаниями ссылки в учебниках».

1962.07. Леонид Пресняков, Сергей Кузьминых, Михаил Балашов, Андрей Фрейдин, Вячеслав Солнышкин. Татьяна Марчевская, Тамара Бычкова

1962.07. Заповедник Столбы, скала Перья: Света Солодченкова, Сергей Кузьминых. Дорога

Андрей Фрейдин:

«…Военную композицию мы продолжали готовить даже на маршруте. Военные песни знали и любили. И композицию сделали, но показали только один раз.

На следующий день после очередного вечернего концерта (не помню, то ли на станции Кошурниково, то ли на Джебском туннеле) нас попросили выступить по соседству, в мостостроительном отряде.

1962.07. Не только концерты: Света Солодченкова и Юра Блохин — секретарь МК ВЛКСМ Красноярского края (курировал агитбригаду и её передвижение по краю). На крылечке: А. Фрейдин, С. Кузьминых, строитель, Л. Пресняков

Народ оттуда был на нашем концерте накануне вечером и добирался обратно пешком во мраке ночи. Они у себя рассказали о впечатлениях, и тамошние начальники очень нас просили у них выступить специально. Мы согласились дать дневной концерт. Поскольку часть тамошней публики нас уже видела, было неудобно повторять концерт целиком и полностью. И мы решили добавить новенького и заодно покатать композицию уже на публике.

Я уже не помню полностью, какие песни и стихи туда входили. Начинали, по-моему, со стихов Майорова:

Мы были высоки, русоволосы.

Вы в книгах прочитаете, как миф,

О людях, что ушли, не долюбив,

Не докурив последней папиросы…

Всё шло хорошо, пока Саша Филиппенко не дошёл до стихотворения Евгения Винокурова, одного из его ранних, которое я выбрал за шкурой и мурашками ощущаемую горечь страшной правды, которая только-только начинала прорезаться в поэзии и прозе:

Ночь выла, трубила, гремела округой,

И каждому падающему мертвецу

Жизнь так и запомнилась — белой вьюгой,

Наотмашь хлещущей по лицу.

А утром всё стихло, и мир открылся

Глазам в первозданной голубизне.

Я вылез на бруствер и удивился,

Вновь, в восемнадцатый раз, весне.

Сырые холмы порыжели на склонах,

Весенние ветры сводили с ума,

И только у мёртвых в глазах оголённых,

В широких, навеки застыла зима.

И когда после этих слов мы тихо-тихо запели, постепенно разворачиваясь в голоса: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат… Пусть солдаты немного поспят, немного пусть поспят…» — в районе пятого-шестого ряда, у центрального прохода в голос зарыдал мужчина лет пятидесяти с наградными колодками.

1962.07. Александр Филиппенко. Геннадий Яковенко, Вячеслав Солнышкин

Сашка обернулся — белый, с квадратными глазами, у нас горло перехватывает… «Не могу дальше!» Пауза. «Читай! Читай!!!» Мы трудно довели номер до конца. Я объявил антракт. Занавес.

Антракт мы тянули минут двадцать, чтобы дать себе и публике хоть немного прийти в себя. Конечно, мы не ожидали такого. Теперь надо было убирать эмоциональный шок, свой и зала, менять настроение, заново строить-вылепливать всю атмосферу. Было ясно, что надо начинать с относительно нейтрально-спокойных вещей и что минимум два-три номера пойдут под ноль. И, извинившись перед ребятами, я начал второе отделение с «Калинушки» и танца».

Февраль 1963 г. Агитпоход по Туркмении

1963.02. Туркмения. Среди пограничников: Геннадий Новиков, Рустэм Любовский, Корова, Владимир Саломыков, Георгий Иванов, Геннадий Яковенко, Виктор Мироненко, Валентина Валиева, Марат Кузьменко, Михаил Николаев, Эмма Скляренко, Татьяна Марчевская, Юрий Медведев

Рустэм Любовский:

«Поезд медленно приближался к Небит-Дагу. Город, прикрытый с востока невысокими горами, вдруг неожиданно вынырнул из темноты пустыни. Побледневшая с рассветом луна теряла свой ровный лунный блеск на склонах песчаных барханов. Близился рассвет, город ещё спал, но мы были спокойны: вчера вечером перед отъездом из Ашхабада нам сказали, что в Небит-Даге о нашем приезде знают. Нас нисколько не смутил совершенно пустой перрон вокзала — мы его быстро наполнили шумом, вынося из вагона музыкальные инструменты и рюкзаки; поезд, подождав, пока мы выгрузим свои вещи, отправился дальше в пустыню.

В дальнем конце площади стояла грузовая машина, шофёр дремал в машине, а рядом с ним дремал капитан.

— Вы ждёте бригаду?

Капитан быстро поднял склонившуюся набок голову, протёр глаза и неожиданно сердито пробурчал:

— Да, загружайтесь. А вон те двое тоже с вами? — И капитан указал на двух парней с чемоданами в руках, которые в этот момент приближались к машине.

— Нет, они не с нами.

1963.02. Туркмения. Владимир Саломыков, Рустэм Любовский, Михаил Николаев, Марат Кузьменко, Виктор Мироненко, Юрий Медведев

Машина подкатила к перрону, и мы начали не спеша загружать рюкзаки и инструменты. Капитан, стоя шагах в десяти от машины, мрачно наблюдал за этой церемонией. Он взглядом с некоторой иронией проводил в машину рюкзаки, проявил немалое удивление, когда в кузов был отправлен аккордеон и баян, а когда поверх всего этого взгромоздился контрабас, вдруг неожиданно спросил:

— Кто здесь главный?

— Я, Виктор… Виктор Мироненко.

— Как Виктор? А мне сказали, что главного звать Анатолием. Так вы, значит, не отличники боевой и политической подготовки из N-ской части?

— Нет, что вы. Мы студенты из Москвы.

Начали было мы выгружаться, но капитану больше некого было встречать…

1963.02. Стас Зимин, Владимир Бутов, Юрий Медведев. Геннадий Новиков

Возле самой гостиницы догнали группу ребят с чемоданами в руках, бодро шагавших по дороге. Капитан притормозил машину:

— Ребята, не вы ли отличники боевой и политической подготовки?

— Так точно, товарищ капитан, — чётко ответил старший группы по имени Анатолий. Дружный смех раздался в машине. Гостиница была рядом».

Геннадий Новиков:

«Это было фантастично! Пустыня зимой — это чудо: всё цветет, как в подмосковном поле по весне. Мы с Юрой Курочкиным за пачку гипосульфита у пограничников получали настоящих верховых лошадей и гоняли по пустыне.

Естественное желание мужской части агитбригады при виде настоящих верховых лошадей было вскочить на лошадь и лететь над землёй. Но оказалось, что всё не так просто и даже опасно. Почти сразу выяснилось, что лошади в Центральной России и лошади у пограничников управляются по-разному. К примеру, чтобы повернуть направо лошадь из Центральной России, нужно было бы потянуть за правую вожжу, чтобы сначала повернулась направо лошадиная морда, а затем и вся лошадь. А вот с верховыми туркменскими лошадьми всё наоборот. Чтобы повернуть направо такую лошадь, нужно положить (не тянуть!) поводок на левую сторону шеи лошади. Понятно, почему так: если у вас в руках сабля, то, чтобы рубить справа, вам нужно наклониться направо, и поводок сам ляжет на левую часть шеи лошади. И лошадь повернёт направо к противнику.

1963.02. В дороге: Михаил Николаев, Геннадий Яковенко, Стас Зимин, Юрий Медведев, Юрий Курочкин, Виктор Мироненко. Справа: Рустик на коне

И вот началось!.. Несколько раз наших седоков лошади вносили в конюшню под низкую крышу (навес) сбоку, а не в ворота. Приходилось ложиться на спину лошади, чтобы не зацепить крышу. Однажды Рустэм Любовский неаккуратно пришпорил свою лошадь, та вздыбилась и чуть не упала на спину вместе с Рустэмом. Нам только впоследствии рассказали пограничники, как это опасно.

Только спустя несколько дней мы стали разбираться в системе управления этого транспортного средства. А сначала мы доставляли большое удовольствие пограничникам, которые наблюдали за нашими попытками освоить верховую езду.

А как мы жили в Ашхабаде! Наши три главных опорных точки: концертный зал, общежитие, столовая — располагались по краям площади, в центре которой находился рынок. На рынке продавали чудесное вино «Геакча». Через рынок мы ходили по шесть раз в день, и каждый раз пробовали вино. А в Небит-Даге нам вместо воды вечером после концерта принесли два ящика шампанского! Там после 21:00 воды нет. О… Много чего было интересного».

Михаил Николаев:

«В Красноводске (теперь Туркменбаши): красивый вид (с самолёта) на залив Кара-Богаз-Гол, что означает Чёрная Пасть, и большие группы розовых фламинго…

1962.02. Рустэм Любовский, Геннадий Новиков, Михаил Николаев, Виктор Мироненко. Молдавский танец: Татьяна Марчевская, Эмма Скляренко

1963.02. Владимир Саломыков. Валентина Валиева. Рустэм Любовский

По дороге из аэропорта в Ашхабад (на автобусе) остановились вблизи Каракумского канала, где при температуре воздуха около 5—6 градусов Жора Иванов и Гена Яковенко искупались, после чего мы отогревали их в автобусе растирками и водкой.

В Ашхабаде был дан концерт в Госуниверситете, где мы произвели настоящий фурор. Кстати, непривычно как-то было видеть всех студенток университета в национальных одеждах (на ребятах это было менее заметно).

Из Ашхабада, где некоторое время жили в одной из центральных гостиниц, делали вылазки в районные центры: в Теджен, Кутур-Тепе, Небит-Даг и ещё куда-то. Во время возвращения из одной из них автобус не мог проехать — дорогу за время нашего выступления перегородил бархан, и нам пришлось чем попало расчищать приемлемую колею для дальнейшего пути.

1963.02. Михаил Николаев с оркестром. Справа: «Вороне где-то бог послал кусочек сыра» — Марат Кузьменко и Михаил Николаев (за кулисами и спиной Марата)

Хорошо запомнились концерты на пограничных заставах, где нас хорошо кормили и поили в офицерских столовых, а пограничники рассказывали нам много интересных историй про задержания нарушителей границы с наркотиками. А на одной из застав нам был продемонстрирован захват «нарушителя» в облике Юры Курочкина, и нам пришлось бежать за пограничником с собакой, которая шла по следу Юры (перед тем овчарке дали понюхать Юрины штиблеты)».

Юрий Курочкин:

«Мы разговорились с офицерами о том, как используются на границе служебные собаки. Слово за слово, и кто-то из пограничников предложил: «Хотите сами попробовать, как работают наши ищейки? Пусть кто-нибудь из ваших изобразит «нарушителя», а мы его поищем». Идея понравилась, я вызвался быть «нарушителем».

Солдаты забрали что-то из моих вещей, чтобы дать понюхать собаке, а мне дали в руки брезентовый плащ. Инструкция была короткой: «Идёшь в степь, куда хочешь, только к границе не ходи. Мы через час пойдём искать. Когда собака к тебе побежит, ты ей дай плащ, чтобы она в него вцепилась, а потом мы её оттащим».

К своей миссии я отнёсся серьёзно: постарался запутать след, прошёл через пасшееся стадо, прошёл вдоль края оврага несколько сотен метров, вернулся по своему следу метров на сто назад и спрыгнул в овраг с двухметровой высоты, делал круги, а в конце концов забрался на небольшой пригорок и смотрел сверху, как меня ищут.

1963.02. Вернулись. Сабантуй в комнате отдыха общежития: Юрий Тыжнов, Юрий Медведев, Михаил Николаев, Геннадий Яковенко

К чести пограничников надо сказать, что мои уловки не помогли, «нарушитель» был обнаружен, и вот уже из-за кустов ко мне бросилась овчарка. Она была на поводке, но достаточно длинном, чтобы какую-то минуту я был с ней один на один. Успел протянуть ей конец плаща, в который она (как мне и говорили) вцепилась, и мы с ней тянули плащ каждый в свою сторону, пока не подбежали пограничники. Мысль о том, что она могла вцепиться и не в плащ, пришла мне в голову только позднее».

Июль 1963 г. Агитпоход Красноводск — Ашхабад — столица АССР Калмыкия Элиста

1963.07. В путь: Валерий Ириков, Стас Зимин, Михаил Николаев

Михаил Николаев¹³:

«Приближалось лето 1963 года. Сдавались последние экзамены весенней сессии, и внутри, как обычно в это время, развивалось радостное беспокойство, свойственное близости каникул.

Как их провести? Ну конечно же, главной составляющей тут была возможность, вновь собравшись, перенести физтеховский фольклор из наших долгопрудненских пенатов куда-нибудь подальше, выплеснуть коллективные эмоции в дотоле неизвестных нам местах, доставив тем самым удовольствие не только себе, но и другим, показать сценки из физтеховской жизни, прочитать стихи и, конечно же, показать свою знаменитую артистку — Корову!

О, эта рыжая и черноногая морда из папье-маше! — один из гвоздей программы концертов физтеховских агитбригад. «А не побывать ли нам в городе Элисте и не посмотреть ли там калмыцкие прелести?!» — как-то незаметно родился клич в исполнении Валеры Ирикова.

1963.07. Выбор маршрута с местными товарищами — и вперёд с песнями

1963.07. «Соловьи… не тревожьте солдат…». Гвоздь программы — весёлая Корова

Думы были недолги! Ударная команда в составе всего шести человек была практически готова к восприятию «калмыцких прелестей»! Тут же, чтобы нигде не потерять друг друга, всем участникам набега на Калмыкию были куплены абсолютно одинаковые соломенные шляпы, а дальше: гитары, аккордеон в руки, Коровёнку в рюкзак — и вперёд, в аэропорт Внуково!

Самолёт Ту-134 быстро донёс нас до Ставрополя. А вот дальше дорога до столицы Калмыкии была намного экзотичнее. Старая, допотопная одноколейка до конечной станции Дивное в старом фанерном вагончике, у которого колёса, казалось, не круглые, а почти квадратные (вот почему было ощущение: едем вприпрыжку!) запомнилась мне очень хорошо.

1963.07. Стас Зимин, Михаил Николаев, Марат Кузьменко, Валерий Ириков. Справа — «Крокодил»: Михаил Николаев, Валерий Ириков

В ночной степи поезд попал в жестокую грозу, и крыша вагона моментально потекла, что было весьма некстати для наших репетиций. Музыкальные инструменты пришлось тут же спрятать и чем-то укрыть. Зато мы впервые увидели силу и мощь грохочущего степного ливня, сопровождавшегося частыми всполохами — вспышками молнии. Порой казалось, что этот поход — последний в нашей жизни! Но молния промахнулась и поразила огромную иву, оказавшуюся недалеко от железнодорожного полотна, — ива мгновенно превратилась в огромный факел…

Утром станция Дивное встретила нас солнечной улыбкой, и оттуда автобусом мы быстро добрались до славной Элисты.

В тот же день в местном РК ВЛКСМ был разработан наш маршрут по Калмыкии. В наше распоряжение был предоставлен шикарный по тем временам автофургон «Агит-клуб» с личным шофёром, и двинулись в путь, отрабатывая на коротких остановках новые номера нашего концерта, собирая для этого в качестве кворума попадавшуюся в дороге детвору.

Возраст нашей любимицы Коровы был уже весьма почтенным, и это постоянно отражалось на её внешнем облике, который перед каждым походом приходилось облагораживать с помощью клея, красок, ниток, проволок и прочих там аксессуаров. Короче говоря, было решено, что данный поход — её лебединая песня.

Но каким образом следовало воздать ей последние почести? Поход подходил к концу, а вопрос этот оставался до конца не ясным. И тут выяснилось — ровно половина команды: Валера Ириков, Стас Зимин и автор этих строк — не очень торопятся в Москву и могут себе позволить выкупаться в Чёрном море, которое, как оказалось, было не очень далеко от калмыцких степей.

1963.07. Калмыкия, Элиста. Великолепная семёрка: Рустэм Любовский, Валерий Ириков, личный шофёр агитбригады, Михаил Николаев, Стас Зимин, Геннадий Яковенко, Марат Кузьменко

Ну, а как же Корова? Идея похоронить рыжую в солёных водах Чёрного моря созрела почти автоматически, и, разработав по пути сценарий «похорон», мы прибыли в указанном составе на побережье, где немедленно договорились о возможности установить палатку на территории международного лагеря «Спутник». И вот настало то самое утро…

После завтрака Валера и Стас в палатке (и в последний раз!), надели вожделенные рыжие штаны и влезли в попону, а я взял в руки поводья и фотоаппарат — история должна знать своих героев! И мы вышли на территорию лагеря…

«Обстановка» развивалась постепенно… Под моим присмотром Корова вышла из палатки и прошла мимо столовой и административного здания лагеря, после чего вальяжным аллюром и широко размахивая хвостом, произнося местами «Му!..» (о рогах, на которых висел венок из рыжих одуванчиков, я не говорю!), направилась к лестнице, ведущей вниз, к пляжу, где к тому времени собралось уже много отдыхающих.

За нами уже шла целая толпа из хохочущих и любопытных обитателей лагеря, и, приблизившись к Корове, постоянно норовили погладить её или схватить за хвост. Мне приходилось всячески обеспечивать свободный проход Корове к берегу, местами подавая команду типа: «Стас, лягайся левой!» — иначе хвост Корове могли оторвать.

1963.07. Бурное знакомство с обитателями международного лагеря «Спутник»

Выход на пляж был блестящим! How do you do? — спросила корова у первых же особей женского пола, возлежавших спиной к солнцу. Когда девушки обернулись лицом к источнику такого обращения, мне в первый момент показалось, что одной из них стало плохо. Но затем раздался невообразимый хохот, и ни этих девушек, ни окружающих уже нельзя было остановить.

Корова между тем пошла по пляжу дальше, всё увеличивая вокруг себя толпу и отпуская при этом направо и налево неистощимые шутки и телодвижения. Мне в эти моменты думалось, что Стас с Валерой ночью накануне их специально отрепетировали!..

Внутри ребятам стало жарко, а потому решили немедленно приступить к водной процедуре. Водная часть прощального спектакля оказалась не менее содержательной. Освободившись от штанов и забравшись поглубже, ребята попытались просто так проститься с Коровой, однако Корова не тонула! Что делать, поначалу было неясно…

И тут помогли мои навыки, полученные в секции подводного плавания МФТИ. Со мной был комплект №1: маска, ласты, трубка. Вооружившись всеми указанными прибамбасами и перевязав Корову вместе со штанами с заранее запихнутым в них булыжником, я оттащил всё это хозяйство метров на триста от берега… Прощай, милая… Ты хорошо послужила нам и миру… Вот так и окончился жизненный путь нашей Коровушки».

Январь 1964 г. и февраль 1965 г. Агитнабеги в Зарайский и Звенигородский районы

1964.02. Зарайск. Николай Николаевич Шевелёв — преподаватель философии, Георгий Иванов, Валерий Ириков, Геннадий Яковенко, Эрнест Вартапетян, Станислав Зимин, Юрий Колесов, Александр Ардашев + фотограф Михаил Николаев

В конце января 1964 года был произведён агитнабег на отдаленные колхозы и сёла Зарайского района Московской области под руководством Валеры Ирикова, а в феврале 1965 года — Звенигородского района практически тем же составом.

Михаил Николаев:

«…В зимнем походе на лыжах (Коломна — Зарайск), в отличие от похода по Звенигороду, зима оказалась довольно злая. Это мы почувствовали в одном из эпизодов, когда по обстоятельствам нам пришлось для передвижения воспользоваться кузовом самосвала, в котором мы проехали около 30 километров в 25-градусный мороз.

К счастью, всё обошлось без сильных обморожений. Во многом здесь заслуга нашего завхоза Саши Ардашева — единственного участника агитпохода, на которого была возложена исключительно функция организации питания всего нашего отряда. Помню, однажды ему удалось договориться на одной из ферм о выделении для нас целой фляги молока».

1964.02. Юрий Колесов, Валерий Ириков, Геннадий Яковенко, Михаил Николаев

Михаил Николаев:

«Зимний поход на лыжах Звенигород — Николина Гора (откуда в Москву мы возвратились поездом от Перхушково). Чудесные места Подмосковья! Большая часть пути шла сосновыми лесами. Лыжню прокладывать часто приходилось самим. Снегу было очень много… Наиболее запомнился конечный пункт — Николина Гора: концерт на сцене шикарного Дома отдыха Совмина СССР.

Там же местное начальство устроило нам смотрины лошадей на местном конезаводе, где нам был показан элитный конь по кличке Квадрат, фигура которого была позже поставлена перед входом в павильон «Коневодство» на ВСХВ… Затем была шикарная лыжня через деревни Лайково и Салослово к платформе Перхушково».

Июль 1964 г. Агитпоход к пограничникам Памира

1964.07. В путь: Душанбе — Хорог — Мургаб — Кара-Куль — Нурек — Душанбе

Агитпоход к пограничникам Памира был организован Витей Мироненко, как и следующие походы, сразу от трёх организаций: московского комитета комсомола, общества «Знание» и Главного управления погранвойск, что на Лубянке.

Александр Шмелёв¹⁴:

«А ещё решали музыкальную проблему: наш ударник Миша Фёдоров, один из наиболее активных участников похода, ударную установку вблизи увидел впервые. На вопрос, а если бы оркестру был нужен не ударник, а саксофонист, ответил, что всё равно бы поехал…»

Июль. В Москве +17 °С. Через три часа в Душанбе +43 °С. Говорят, похолодало. В Хорог из Душанбе должны были вылететь самолётом, но не судьба: на самой капризной в мире трассе нелётная погода. Там самолёт летит по ущелью ниже уровня горных вершин, и мы это с восторгом наблюдали из окон самолёта на обратном пути, когда уже, закончив маршрут, возвращались в Душанбе. А прилетев в Душанбе из Москвы, узнали, что все ближайшие рейсы в Хорог отменены — придется добираться на машинах.

1964.07. Памир. Приближаемся к Хорогу. Наш грузовик — пятый в колонне новобранцев. Справа — овринги

Выехали из Душанбе в Хорог тоже не сразу — ждали, когда расчистят обвал на трассе, случившийся накануне.

Наконец колонной из пяти открытых грузовиков вслед за новобранцами двинулись в горы.

Горные дороги Памира — отдельная песня. Там свои неформальные правила. На узкой дороге водители разъезжаются без особого соблюдения правостороннего движения, успев подать одним им понятный сигнал, или долго пятятся до разъездной площадки, где могут пропустить встречный автомобиль или колонну (чаще ездят парами для взаимовыручки).

Особенно впечатляет, когда ночью сидишь в кузове и наблюдаешь, как грузовик пятится слегка вниз в бурные воды Пянджа, поблёскивающие под яркой луной. И хотя понимаешь, что сзади просто поворот за скалу, слегка жутковато (наблюдали на этой дороге, возвращаясь на попутных грузовиках из туристического похода от ледника Гармо).

Не один раз спорили, сравнивая возможности московских таксистов и местных водителей, которые гоняют по серпантинам, как нам рассказывали, «без тормозов». Преимущество пограничных автомобилей — в мощных моторах, но после аварии, когда в Пяндже от пограничного «газика» нашли только одно колесо, было запрещено сажать женщин рядом с водителем. На нас этот запрет тоже распространялся.

1964.07. Памир. Летим из Хорога. Трасса по ущелью. Горы выше. Справа — по объяснениям сопровождающих, белая вершина — это уже Индия. Граница. Высота больше 3500 м

К Хорогу спускаемся по серпантину с перепадом около километра. Серпантин виден сверху весь, виден и Хорог — впечатление незабываемое.

Начало концерта показало, что инструменты нежнее артистов. Саше Яковлеву срочно пришлось разбирать баян, а мы заглядывали в комнату и интересовались, удалось ли поймать котёнка, который так отчаянно мяукал в баяне. Артистам тоже досталось: цвет лиц — от ярко-розового до малинового. Далее всю дорогу инструменты путешествовали на коленях, синяки никто не подсчитывал, от горного солнца защищались пограничными шляпами-панамами (они потом остались на память о поездке), дождя ни разу не было.

1964.07. Таня Воскресенская с Лисьим хвостом. Справа — на заставе после концерта пограничная лошадка покатает только до конюшни

1964.07. Тохтамыш. Сценка: Володя Саломыков и Игорь Коган. Ян Малашко, Витя Мироненко, Саша, Яковлев, Юра Медведев

1964.07. Памир. Тохтамыш. Испанский танец: Эмма Скляренко, Таня Воскресенская. Справа — Виктор Мироненко

Граница от Хорога с тогда ещё очень дружественным Афганистаном естественная — не очень широкая в среднем течении, но очень бурная река Пяндж. Наша дорога вырублена в скале, на афганской стороне дороги нет, только горные тропы и овринги: на отвесной скале вбиты колья, на них кладётся хворост, делается настил — теперь и над пропастью или рекой тоже тропа. Даже смотреть страшно, но видно, как по оврингам бодро шагают ослики с грузом и приветливые афганцы машут руками.

1964.07. Памир. Хорог — Ишкашим. Гармчашма: горячие минеральные источники

Высота от концерта к концерту постепенно увеличивается: Хорог — 2200 м над уровнем моря, Мургаб — 3600 м, к озеру Каракуль подъезжаем через самую высокую точку Памирского тракта — перевал Акбайтал — 4655 м. Ближе к Мургабу уже и дороги как таковой не наблюдается: серая равнина, по которой разбросаны какие-то мелкие горки, солончаки, и вдруг понимаешь фразу из учебника географии: «Памир — крыша мира». Потом, дома, выступления на этой «крыше»: и пение, и быстрые танцы на высоте около 4000 м — кажутся чем-то нереальным.

Красота Памира сурова и величественна. И информация о том, что «глубина этой пропасти 800 м», уже не впечатляет. Просто когда-то туда сорвался грузовик и расстояние до него измерили. Именно туда мы и сбросили остатки гитары, на которую накануне сел Юра Медведев. Он привстал в кузове, пытаясь на ходу что-то сфотографировать, — резкий рывок машины, потом проводы гитары.

Среди этого сурового величия недалеко от Ишкашима, как сказка, Гармчашма: горячие минеральные источники, по которым мы бродили босиком, а рядом — уступами по горе огромные белые чаши с висящими сталактитами.

Ещё сюрприз, подтверждающий, что мир тесен. Уже на «крыше мира» на одной из погранзастав по приглашению пограничников посетили местную баню — горячие (правда, не очень) источники. Со своего источника ребята вернулись с Мишей Размахниным, который оказался на Памире в составе альпинистской группы. Он был на нашем концерте, смотрел из-за кулис, и многие участники похода, хоть знали и пели его песни в Долгопрудном, встретились с ним впервые на Памире.

1964.07. Душанбе. ТВ. Сценка о работе ТВ про «рояль в кустах»: Игорь Коган, Миша Фёдоров. Справа — мир тесен: Памир. Погранзастава в районе Мургаба. На сцене Саша Яковлев, за кулисой — Миша Размахнин

Юрий Курочкин:

«… Не одну сотню километров проехали мы вдоль границ тогдашнего Союза. В самом слове «граница» было что-то притягательное: благодаря книгам и фильмам служба пограничника была овеяна романтикой. Конечно, нам несколько раз с удовольствием показывали саму границу: ограждения, распаханную контрольно-следовую полосу, пограничные столбы. Однажды, когда капитан, командир заставы, что-то рассказывал нам у пограничного столба, несколько любознательных физтехов вышли на нейтральную полосу. Их, конечно, вернули обратно, а капитан сказал, что сегодня будет прислана нота в связи с нарушением границы. Но сказал почему-то с удовольствием — видимо, это тоже было каким-то развлечением в уединённой пограничной жизни.

Таня Воскресенская нашла фотографию, на которой я стою с автоматом у пограничного столба. На снимке за моей спиной пограничная река, виден пограничный столб на другой стороне. Река горная, перейти или переплыть её практически невозможно, поэтому граница обустроена совсем иначе, чем в других местах».

1964.07. Памир. Юра Курочкин на страже границы. А там тогда ещё очень дружественный Афганистан. По дороге в Хорог. Справа — обрыв 800 м. Где-то лежит разбитая машина, а мы сбросили отслужившую гитару

1964.07. Памир. Мургаб (высота — 3600 м). Ян Малашко с оркестром: Юрий Медведев, Михаил Фёдоров, Александр Яковлев

1964.07. Трио: Нина Белёнова, Маша Селивёрстова, Наташа Сейфулина с оркестром: Миша Фёдоров, Юра Лукашов, Юра Медведев

1964.07. Таджикистан. Мургаб (высота — 3600 м). Сценка «В самолёте»: Володя Саломыков, Таня Воскресенская. Справа — Кызыл-Рабат. Зрители погранзаставы

Добрались до города Мургаба, указанного на политической карте мира, но ничего городского: белые одноэтажные глинобитные домики и здания Мургабского погранотряда. Высота — 3600 м, Мургаб — самый высокогорный населенный пункт СССР. Концерт ждали (большая редкость), и прошёл он на высоте во всех смыслах.

Самым тяжёлым оказался концерт на погранзаставе на озере Каракуль: сказались высота (более 3900 м) и накопившаяся усталость, но, спустившись, ешё выступили у строителей Нурекской гидроэлектростанции на реке Вахш, а в Душанбе ждало выступление на телевизионной площадке. Выступление проходило в форме рассказа о прошедшей поездке и концертах на пограничных заставах. Конечно, были песни и сценка про «рояль в кустах», слегка напрягшая телевизионщиков.

1964.07. Душанбе. Отчётное выступление на ТВ. Т. Воскресенская, Н. Сейфулина, М. Фёдоров, Я. Малашко, В. Мироненко, С. Яковлев, Ю. Медведев, Н. Белёнова, Ю. Лукашов, И. Коган, М. Селивёрстова

1964.07. Душанбе. Выступление на ТВ. Ю. Курочкин, Т. Воскресенская, В. Мироненко, Н. Сейфулина, Я. Малашко, М. Фёдоров, ведущая, Ю. Медведев, Н. Белёнова, М. Селивёрстова, С. Яковлев, Ю. Лукашов, И. Коган

Февраль 1965 г. Агитпоход к пограничникам Таджикистана: Душанбе, Пяндж, Куляб

1965.02. В путь. Под крылом самолёта… вершины Памира

Этот агитпоход начался не очень весело: из Москвы в Пяндж привезли грипп. Саша Яковлев попал в больницу, а всех остальных завезли в какую-то казарму, чуть изолировали и пытались кормить антибиотиками в лошадиных дозах.

Правда, жизнь этих нескольких дней удалось разнообразить только что пойманной рыбой и поездками на лошадях, которые упрямо привозили своих всадников на конюшню.

Сначала нас там слегка забыли. Местное руководство о перспективах умалчивало, потом куда-то решило перевезти (наверное, все запасы подъели). Мы погрузились в машины, машины двинулись, немного прокатились, затем вдруг развернулись обратно, а через некоторое время мы оказались в Пяндже с вполне определившимися концертными маршрутами.

Уже в Москве узнали, что, скорее всего, изменение нашего положения было связано с действиями группы поддержки в Москве: четыре мамы и ответственный папа, не получившие телеграммы от любимых чад о прибытии в пункт назначения, долго пытались что-нибудь выяснить о судьбе группы студентов и в институте, и в других организациях — никто и ничего. Помог по своим каналам военный корреспондент газеты «Правда», ло которого дозвонился ответственный папа, и всё закрутилось.

Дальше пошла обычная походная жизнь: репетиции, лекции, всё больше о кибернетике и энергоресурсах, а не о международном положении, концерты, традиционные танцы после выступлений и, конечно, «Агитприветы» с фотографиями. А ещё экскурсии на границу с попытками в бинокль рассмотреть нарушителей — здесь, в низовьях Пянджа, были и пограничная полоса, и собаки.

Однако начавшаяся концертная жизнь не сразу вошла в обычный ритм. Саша Яковлев, выйдя из больницы, к первым концертам не успел, и испанский танец, привычно исполняемый под его баян, потребовал усилий сразу нескольких музыкантов. За мелодию отвечал пианист Ян Малашко на аккордеоне, басовая часть исполнялась электрогитарой Юры Медведева.

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Первые цветы в феврале

Всё было хорошо, но однажды подвёл инструмент — не выдержал усилий исполнителей. Где-то в середине танца в мелодию ворвался пронзительный звук — на аккордеоне запала клавиша «ля».

1965.02. Александр Шмелёв, Ян Малашко, Александр Яковлев, Виктор Мироненко. Справа — Саша выздоровел

Наверное, это было не очень долго, но нам с Володей Саломыковым на сцене это показалось бесконечностью, которая вместила и моментальную реакцию Юры Медведева, попытавшегося рёвом электрогитары сохранить ритмическую реальность танца, и попытки Яна со товарищи вытащить эту нелепо звучащую клавишу, и стремление вокального трио Маши, Нины и Наташи за кулисами удержаться на ногах от смеха.

Всё это время ноги наши отбивали требующийся ритмический узор, глаза напряжённо цеплялись друг за друга, и, когда вдруг опять зазвучала мелодия, удалось продолжить танец нужным па. Очень надеялись, что выражения наших лиц зрители восприняли исключительно как обычную испанскую страсть.

Вспоминая реакцию за кулисами, я долго подозревала у себя дефицит чувства юмора, но позже в Москве на спектакле Театра им. Моссовета «Шум за сценой» над подобными ситуациями ностальгически смеялась до слёз — со стороны это ужасно смешно.

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Галина Михейкина, Нина Белёнова, Маша Селивёрстова (Вышинская), Наташа Сейфулина. Татьяна Воскресенская

Володя Саломыков, помимо собственных номеров (для одного из них сразу по приезде искали сломанный стул), смешил зрителей и интермедиями Зощенко, перешедшими к нему по наследству от Льва Исаева, Андрея Фрейдина и Саши Филиппенко, и сценкой «Хирургия» (от Рустэма Любовского и Лёни Лазутина). Сценки из студенческого фольклора по поводу военной кафедры вызывали бурный смех у солдат и слегка напряжённые улыбки офицеров.

Виктор Закс¹⁵:

«Я не учился музыке никогда, ни в музыкальной школе, ни частным образом, но с самых ранних лет любил её. В детском саду было пианино, и мне запомнилось, как пальцы аккомпаниаторши во время игры как бы утопают в клавиатуре, погружаясь в неё. Мама заметила, как я, сидя у домашнего громкоговорителя, в такт ритмичной музыке погружал пальцы в перевёрнутую платяную щётку, имитируя игру на пианино. Но, послушав, как я пою, домашние решили, что учить музыке меня не стоит.

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Ох уж эти бракоделы: Владимир Саломыков. Справа — русский танец: Татьяна Воскресенская, Владимир Саломыков

В 1963 году, когда я был на третьем курсе Физтеха, освободилось место ударника в институтском биг-бенде, и я после долгой внутренней борьбы решился заявить о себе. За неимением ничего лучшего Семён Харитонович Самойлов взял меня в работу, показал основные приёмы игры на ударной установке (оказалось, что в молодости он сам тоже играл на барабанах).

Тогда же я познакомился с трубачом Бобом Федосовым и тенор-саксофонистом Жорой Ивановым, и они тут же приобщили меня к игре в малом составе на физтеховских вечерах на громоздкой, неуклюжей и отвратительно звучащей установке Trova чешского производства. Я страдал от издаваемых ею звуков, что тарелок, что барабанов, но немного позже институт купил более совершенную установку немецкой фирмы Tacton.

В качестве ударника меня заметил однокурсник Саша Яковлев, уже побывавший к тому времени в летнем памирском агитпоходе вместе с Яном Малашко. И вот осенью 1964 года как-то в перерыве между лекциями на базовом предприятии он подсел ко мне и предложил простучать по столу ритм, напоминающий частое пыхтенье мчащегося паровоза.

Это было нужно для ритмического аккомпанемента к песне «Стучат колёса, зовут колёса…». У меня это легко получилось, и в этот момент моя музыкальная судьба определилась окончательно. Меня взяли в агитбригаду. Это был в своей основе очень дружный коллектив весёлых и одухотворённых людей, и с ними я постепенно тоже развеселился и одухотворился.

Мы с Шуриком Шмелёвым (я — как ударник, он — как аккордеонист) отправились в агитпоход по погранзаставам на границе с Афганистаном сразу после зимней сессии, абсолютно ничего не успев отрепетировать. При этом оба были новичками в коллективе и не знали ни репертуара, ни друг друга. Программа концерта составлялась уже в ходе поездки, буквально на ходу.

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Александр Шмелёв, Юрий Медведев: «Аморадо» на гитаре, Виктор Закс

Несмотря на то что в этом походе мы были командированы тремя уважаемыми организациями, а именно ЦК ВЛКСМ, Всесоюзным обществом «Знание» и Управлением погранвойск КГБ СССР, я не заметил, чтобы идеологическая выдержанность нашего репертуара и лекций кого-то сильно беспокоила, и нас никто заранее не прослушивал.

В ночном перелёте Москва — Душанбе по какой-то причине случилась пауза на несколько часов с посадкой в Семипалатинске, которая тут же была использована для первой репетиции прямо в аэропорту. Здесь нас с Шуриком впервые услыхал остальной народ. К этому времени у меня уже был какой-никакой годовой опыт игры в институтском биг-бенде, ну а за Шурика можно было быть спокойным с самого начала. Он хоть и был самоучка, и виртуозной техники у него не было, но и особо быстрых пьес мы избегали. А в неторопливом темпе он прекрасно играл и импровизировал. Так что репетиция прошла успешно.

Но вскоре оказалось, что мы привезли с собой на границу начавшийся в Москве сезонный грипп. Многие заболели, и особенно тяжело Саша Яковлев. Он даже попал в больницу. Нас изолировали на одной из погранзастав, потому что мы могли невольно стать причиной снижения боеготовности на афганской границе. Ночью по горным дорогам из Душанбе прибыл срочно вызванный военврач и заставил всех выпить «лошадиные дозы» каких-то препаратов. Все быстренько выздоровели, и начались концерты…»

1965.02. Таджикистан. Пяндж. Граница с Афганистаном. Взгляд на ту сторону

Июль 1965 г. Фрунзе, Ош. У пограничников Тянь-Шаня

1965.07. Тянь-Шань. Тракт Ош — Хорог. В пути: Сергей Бирюков, обычно фотограф, Наталья Сейфулина, Александр Яковлев

Почему при организации дальних походов чаще использовался термин «пробивание», мне стало понятно, когда летом 1965 года в этом мероприятии я помогала Володе Саломыкову. Он уже работал под Москвой и не мог регулярно посещать все три вышеназванные организации, хоть и находящиеся в шаговой близости друг от друга и площади Дзержинского.

Согласовать одновременную командировку трёх частей агитбригады, да ещё по интересному маршруту к пограничникам Тянь-Шаня, удалось, как потом выяснилось, благодаря некоторому везению, самоуверенности и нахальству.

1965.07. Тянь-Шань, Баш-Джарты. В юрте: Т. Воскресенская, Ю. Лукашов, А. Яковлев

Уже перед самым отъездом в Московском комитете ВЛКСМ мы вдруг обнаружили отсутствие подготовленных документов и комсомольского деятеля, с которым согласовывали маршрут. После возмущённых обсуждений с начальником этого деятеля («Как же так! Нас ведь там уже ждут!») документы были найдены в его столе и срочно подписаны. Мы улетели. А когда вернулись, подарили вышедшему из отпуска и ничего не подозревающему деятелю отчёт о поездке в виде альбома с фотографиями.

1965.07. Тянь-Шань, Тракт Ош-Хорог, перевал Чон-Ашу (3982м). Стоят: Л. Вышинский, Т. Воскресенская, В. Закс, А. Шмелёв, С. Яковлев, В. Кравчук, В. Зайко, солдат-пограничник, сидят: С. Бирюков, Т. Бычкова, Н. Белёнова

Посещение же здания на Лубянке запомнилось примечательной встречей: в день окончательного определения маршрута в коридоре здания сопровождающий нас с Володей Саломыковым майор Виноградов лёгким кивком головы обратил наше внимание на проходящего мимо человека. И чуть позже сообщил: «Абель». Незадолго до этого в газете «Правда» была статья о советском разведчике Рудольфе Абеле, которого после провала в результате предательства обменяли в 1962 году на сбитого американского пилота Пауэрса.

Соприкосновение с почти потусторонним миром в памяти осталось надолго. Значительно позже стало известно, что Рудольф Иванович Абель — советский разведчик времён Отечественной войны. А при аресте разведчик Вильям Генрихович Фишер назвался именем своего покойного друга.

Поход начался перелётом во Фрунзе — столицу Киргизии (сейчас это Бишкек), затем на самолёте поменьше (Ил-14) — в Ош. В Оше шикарный восточный базар: яркие краски национальных костюмов, арбузы, дыни, фрукты, глаза разбегаются, всё хочется попробовать. Но такие неосторожные «пробы» могли быть чреваты неожиданностями.

1965.07. Базар в Оше. Среди арбузов. Справа — Фрунзе, в чайхане

Александр Шмелёв:

«Допробовались: белые шарики, похожие на кондитерские изделия, оказались с начинкой из жгучего перца».

Далее опять тракт Ош — Хорог, но только теперь со стороны Оша. Концерты у пограничников проходят на разной высоте над уровнем моря: сегодня — 1500 м, завтра — 2500 м, потом — 1000 м, 3000 м и т. д. Привыкнуть не удаётся.

Есть на что посмотреть: встречаются водопады, очень красивы тянь-шаньские ели (узнаваемы — потом по ним сразу можно сказать, фотографию каких горных дорог держишь в руках). Внизу тепло, высоко в горах может засыпать снегом, а потому возим с собой выданные нам полушубки. На перевале Чон-Ашу (3982 м), к которому долго подбирались по серпантину, лежит снег.

Крохи свободного времени отдаются репетициям (в Москве его совсем не было). Появившимися новыми номерами сначала радуем друг друга. До сих пор упоминание о фильме «Родная кровь» у меня вызывает в памяти мелодию мексиканского танца, которую тихонько подготовил и неожиданно исполнил наш оркестр.

Первыми восторженными зрителями были мы, затем публика на концертах неизменно требовала повторить исполнение этого произведения.

1965.07. Квартет «2+2»: А. Яковлев, Ян Малашко, М. Вышинская, Н. Белёнова. Справа — Леонид Вышинский с лекцией о кибернетике и вычислительных машинах. По поводу этой фотографии кто-то острил: «Верным путём идёте, товарищи!»

1965.07. Концерт. Русский танец: Т. Воскресенская, В. Зайко, А. Яковлев с баяном. Финский танец: Н. Сейфулина, В. Саломыков

Часто инициатива по новым номерам исходила от Саши Шмелёва и Валеры Кравчука из МИФИ — его школьного друга. Казалось, что Валера, по музыкальному образованию скрипач, мог играть на всех существующих музыкальных инструментах.

Виктор Закс:

«Новая музыкальная тема появилась в репертуаре оркестра на одной из репетиций, но сначала вспомню… про джаз-квартет Алексея Козлова, который неоднократно приезжал на Физтех с концертами. Каждый раз это было событием.

В первый раз меня затащил туда Саша Яковлев. Мы сидели в первом ряду. Слышать джазовую классику вживую, совсем рядом — это было счастье. Музыкальные слух и память вкупе с визуальными впечатлениями были моей единственной реальной школой.

1965.07. На строительстве Ат-Башинской ГЭС. Справа — в техническом туннеле

Я наблюдал за игрой барабанщика-виртуоза Валерия Буланова, пытаясь проникнуть в музыкальную логику того, что он вытворял на барабанах и тарелках и как это соотносилось с тем, что играли в это время другие музыканты (если они играли, а не слушали).

На концертах Алексея Козлова мы впервые услышали тогда джазовые пьесы в новых и необычных для нашего уха ритмах «босанова» и «пять четвертей», которые произвели впечатление и врезались в память. Довольно явственно в отечественной эстраде середины 60-х годов проявилась тенденция писать песни на эти ритмы. Захотелось и нам самим сыграть что-нибудь в этих ритмах. И на одной из репетиций в поисках новых мелодий для нашего небольшого состава Шурик Шмелёв вспомнил замечательную музыкальную тему из недавно вышедшего кинофильма «Родная кровь».

1965_07. На строительстве Ат-Башинской ГЭС. Река Нарын

Тема вызывала латиноамериканские музыкальные ассоциации, поэтому мы окрестили её «Мехико» и изобразили в модном ритме босановы. Это было наше оригинальное прочтение одного из шедевров композитора Вениамина Баснера. «Мехико» исполнялось нами так, как будто это и в самом деле была латиноамериканская вещица, т. е. темпераментно, с выкриками и даже с маракасами, и слушателями всегда встречалось на ура».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Воскресенская Татьяна Николаевна, ФРТК, 1966 г., участница агитпоходов 1961—1965 гг., к.т.н., доцент кафедры интеллектуальных систем, НИИ автоматической аппаратуры им. В. С. Семенихина, лауреат Государственной премии СССР.

5

Исаев Лев Константинович, РТ, 1960 г., агитпоходы 1958, 1959 гг., д.т.н., профессор, ВНИИМС, Статс-секретарь — зам. председателя Государственного комитета РФ по стандартизации, метрологии и сертификации, Лауреат премии по науке и технике Правительства РФ, Большая золотая медаль МОЗМ, Большая золотой медаль им. Д. И. Менделеева

6

Пиголкина Татьяна Сергеевна, выпуск 1962 г., участница агитпоходов 1959—1961 гг., к. ф.-м. н., доцент кафедры высшей математики МФТИ, Заслуженный работник высшей школы РФ, зам. председателя научно-методического совета ЗФТШ МФТИ, лауреат премии правительства РФ в области образования.

7

Яковенко Геннадий Николаевич: выпускник 1962 г., участник агитпоходов 1960—1962 гг., д.ф.-м.н., профессор кафедры теоретической механики МФТИ, действительный член РАЕН, «Почетный работник высшего профессионального образования РФ», «Почетный профессор МФТИ»

8

Мандросов Валерий Иосифович — выпускник 1964 г., участник агитпохода 1961 г. и вокального октета, к.ф.-м.н., доктор технических наук, ИПУ РАН.

9

Ириков Валерий Алексеевич, выпускник 1965г., участник агитпоходов 1961—1964 гг., д.т.н., профессор, зав. кафедрой инновационного менеджмента МФТИ и Российского нового университета, академик РАЕН, Заслуженный работник Высшей школы.

10

Смирнов Вячеслав Александрович, выпускник 1963 г., участник агитпоходов 1961—1962 гг.,д. ф.-м. н., в.н.с., Институт проблем химической физики РАН

11

Вышинская (Селивёрстова) Мария Николаевна, ФРТК, 1966 г., участница агитпоходов 1962, 1964, 1965 г. и квартета «2+2», к.т.н., ИПУ РАН

12

Солодченкова Светлана Александровна, выпускница 1962г., участница агитпоходов 1959—1962 гг., к. ф.-м. н., НИИ ТП (ФГУП Исследовательский центр им. М. В. Келдыша), активный путешественник

13

Николаев Михаил Николаевич, выпускник 1965 г., участник агитпоходов 1962—1964 гг., к.ф.-м.н., ЦАГИ им. проф. Н.Е.Жуковского, руководитель научного направления по созданию волнового движителя для морских судов в НПКФ «ЭКИП», доцент кафедры математики МФЮА.

14

Шмелев Александр Борисович — выпускник 1967 г. участник агитпоходов 1964 — 1966 г., д.т.н., заслуженный деятель науки РФ, профессор кафедры интеллектуальных информационных радиофизических систем, ведущий научный сотрудник ОАО «Радиотехнический институт имени академика А. Л. Минца»

15

Закс Виктор Самуилович, выпускник 1967 г., участник агитпоходов 1965—1966 гг., более 25 лет возглавлял отдел радиопередающих устройств в АО «Корпорация «Комета», ведущий научный сотрудник, к.т.н., изобретатель СССР, Заслуженный машиностроитель РФ, награждён Орденом Дружбы