Еврей, Цыган и Эль Ислам

Сэр Ричард Ф. Бертон

«Еврей, Цыган и Эль Ислам» – достаточно известная в Европе книга, изданная уже после смерти своего знаменитого автора в конце XIX века, но пока мало известная в России. Это сборник из трех самостоятельных произведений, написанных в разное время, но объединенных одной общей темой исследования Востока. Книга полна самых разнообразных сведений, скурпулезно собранных автором в течение многих лет, и является научным исследованием. Однако, она будет интересна и полезна широкому кругу читателей.

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Хорошее вино не нуждается в рекламе», а хорошая книга не нуждается в предисловии, тем более, в каком-либо, кроме написанного пером автора. Нарушение этого правила более чтится, чем его соблюдение в наши дни, когда многие классические произведения кажутся отягощенными и затемненными ненужными замечаниями и громоздкими комментариями какого-нибудь незначительного редактора. С моей стороны достаточно кратко изложить историю манускриптов, которые публикуются впервые в этой книге.

Сэр Ричард Бертон был плодовитым писателем. В дополнение к сорока восьми работам, опубликованным при его жизни, на момент его смерти осталось двадцать рукописей, одни длинные, другие короткие, на разных стадиях завершения. Некоторые были готовы для печати; другие были закончены во всех смыслах и требовали лишь окончательной доработки или нескольких дополнений; некоторые находились просто в состоянии подготовки, и по этой причине никогда не увидят свет. Те, которые упоминается в предисловии к этой книге, относятся ко второй категории. Вот так много рукописей Бертона не было опубликовано на момент его смерти из-за его привычки работать над несколькими книгами одновременно. В его спальне, которая также служила ему кабинетом, в Триесте, было около десяти или двенадцати столов из необработанной доски, и на каждом столе были сложены материалы и заметки для разных книг в более или менее продвинутой стадии завершения. Когда ему надоедала одна книга, или когда он останавливался из-за отсутствия материала, он на время оставлял ее и работал над другой. В последние несколько лет своей жизни большой успех, сопутствовавший его «Тысяче и одной ночи», побудил его обратить наибольшее внимание именно на эту книгу и отложить другие книги, которые готовились годами. Так и получилось, что так много книг осталось неопубликованными, когда он умер.

Как хорошо известно, он оставил свои сочинения, опубликованные и неопубликованные, своей вдове, леди Бертон, безусловно, чтобы она распоряжалась ими по своему усмотрению. Леди Бертон скрыла то, что считала целесообразным; остальное она привезла с собой в Англию. Она опубликовала свою «Жизнь сэра Ричарда Бертона», новое издание его «Тысячи и одной ночи», а также «Катуллу» и «Пентамерон», и готовила публикацию других книг, когда ее настигла смерть (март 1896 г.).

Ее сестра и душеприказчик, миссис Фитцджеральд (которой в этом предисловии я хотел бы выразить свою благодарность за большие возможности, которые она мне предоставила) сочла нужным доверить мне работу по редактированию и подготовке к публикации оставшихся рукописей. Проявляя свободу, которую она любезно предоставила мне, я решил начать с трех манускриптов, которые составляют эту книгу.

Первая часть — «Еврей» — имеет довольно любопытную историю. Бертон собрал большую часть материалов для ее написания с 1869 по 1871 год, когда он был консулом в Дамаске. Его глубокое знание восточных народов и языков, а также симпатия к восточным обычаям и образу мыслей, дали ему исключительные возможности для этнологических исследований такого рода. Переодетый туземцем и никому не известный, кроме своей жены, британский консул свободно смешался с пестрым населением Дамаска и осмотрел каждый квартал города, в том числе, мусульманский, христианский и еврейский. Его поиски принесли плоды в виде материала не только для этого общего очерка о евреях, но и для приложения, касающегося предполагаемого обряда человеческих жертвоприношений среди сефардов или восточных евреев, и особенно загадочного убийства падре Томазо (отца Фомы) в Дамаске в 1840 году. Нет никаких сомнений в том, что его исследование этих тем было одной из причин, возбудивших враждебность дамасских евреев по отношению к нему; и эта враждебность была мощным фактором, хотя и не единственным, в отзыве о нем лорда Гранвиля в 1871 году.

Однако Бертон собрал массу материалов еще до отъезда из Дамаска, и в 1873 году, через год после того, как он был назначен консулом в Триесте, он начал приводить их в порядок для публикации. У него была привычка много лет собирать материал для произведения, отмечать, выучивать и внутренне переваривать его, а затем писать за несколько месяцев. Этот план он реализовал в «Еврее», который вместе с вышеупомянутым Приложением был закончен и готов к публикации к концу 1874 года.

В 1875 году он вернулся домой из Триеста в отпуск и привез книгу с собой, намереваясь немедленно издать ее. Но сначала он попросил влиятельного друга, занимавшего высокое положение в официальном мире, прочитать рукопись и высказать ему свое мнение относительно целесообразности ее публикации. Это мнение было отрицательным из-за антисемитской направленности книги. Другие друзья также указывали Бертону, что, пока он остается на службе у Правительства страны, где евреи пользуются беспрецедентной властью и положением, было бы, мягко говоря, неразумно с его стороны наживать врагов среди них. Эти доводы имели вес для Бертона, на которого, как правило, не влияло ничто, кроме его собственной воли, и на этот раз он счел осмотрительность лучшим качеством и вернулся со своей рукописью в Триест. Были и другие соображения. Его жена только что издала свою «Внутреннюю жизнь Сирии», которая частично была посвящена защите его действий в Дамаске в отношении евреев. Он был встречен очень благосклонно. Его друзья также пытались выхлопотать для него K.C.B. (Кавалер ордена Бани) и пост в Танжере, Марокко, — единственное, ради чего он оставался на консульской службе. Так что это время (1875 г.) считалось неблагоприятным для того, чтобы наживать врагов.

Бертон поставил свою рукопись на полку и стал ждать поощрения, которого так и не последовало. Он оставался там до 1886 года, когда Танжер, который был таким же желанным, как и было обещано Бертону, был передан лордом Роузбери сэру Уильяму Кирби-Грину. Затем Бертон снял манускрипт «Еврея» с полки и переписал его. Но его жена, пытавшаяся добиться для него разрешения выйти на пенсию с полным пенсионом, указала ему, что, поскольку эта книга так долго ждала, то можно было бы ей еще подождать до марта 1891 года, когда срок его службы истечет, и они смогут уйти из официальной жизни и получат возможность публиковать то, что им нравится. Кроме того, у них было много друзей среди богатых евреев Триеста, и они не желали ранить их чувства. Бертон неохотно согласился на это, но заявил о своей решимости опубликовать книгу, как только он уволится с консульской службы. За пять месяцев до даты выхода на пенсию он умер.

Следующим в списке для публикации на момент смерти леди Бертон был «Еврей». Таким образом, публикуя его сейчас, мы лишь выполняем ее желание и желание ее мужа. Но, пользуясь предоставленной мне рассудительностью, я счел за лучшее пока отложить Приложение о предполагаемом обряде человеческих жертвоприношений среди сефардов и убийстве отца Фомы. Единственной альтернативой было опубликовать его в искаженном виде; и поскольку я твердо придерживаюсь мнения, что никто не имеет права калечить произведение другого писателя, и менее всего того, кто уже умер, я предпочитаю воздержаться от этого до более удобного времени. Я могу сделать это с более чистой совестью, потому что Приложение не имеет прямого отношения к другой части книги, а сохраненные главы о евреях гораздо важнее. Тон даже этой части антисемитский; но я не считаю себя вправе идти вразрез с пожеланиями автора и скрывать интересное этнологическое исследование только для того, чтобы избежать возможности задеть впечатлительность еврейской общины. Верно было сказано: «Каждый народ получает того еврея, которого он заслуживает», и вполне может быть, что суеверия и жестокость восточных евреев были порождены в них долгими веками угнетения и несправедливости. От этих суеверий и жестокости просвещенные и весьма привилегированные евреи в Англии, естественно, отшатываются с отвращением и неприятием; но из этого не следует, что эти суеверия не существуют среди их менее удачливых восточных собратьев.

История цыган гораздо менее насыщена событиями, ведь материалы для ее создания собирались в течение более чем тридцати лет и собирались по большей части путем личных исследований, главным образом, в Азии, а также в Африке, Южной Америке и Европе. Интерес Бертона к цыганам сохранялся всю жизнь; и когда он был лейтенантом в бомбейской армии и был расквартирован в Синде, он начал свои исследования относительно родства между джатами и цыганами. Во время своих многочисленных путешествий по разным частям света, когда у него была возможность, он находил новые материалы, чтобы когда-нибудь собрать их воедино. В 1875 году полемика с Батайяром сподвигла его на написание давно задуманной работы о цыганах. К сожалению, появились и другие интересы, и работа так и не была завершена. Это было одно из многих незавершенных дел, которые Бертон намеревался завершить, когда ему предстояло уйти с консульской службы. Он надеялся, например, получить более подробные сведения о цыганах во Франции, Германии и других странах Европы, и особенно он намеревался по возвращении домой написать главу о цыганах в Англии. Однако даже в своем нынешнем виде «Цыган» является ценным дополнением к этнологии; поскольку, помимо редкого знания Бертоном других народов и языков, его связь с цыганами придает предмету особый интерес. Нет сомнения, что он был связан с этим странным народом по своей натуре, если не по происхождению. Цитата из «Журнала цыганских преданий»¹:

«Возможно ли, что в роду Бертона нет примеси арабской или, может быть, цыганской крови, это вопрос, который, пожалуй, остается вопросом. Для последнего предположения можно найти проявление в постоянном непокое, который преследовал его с младенчества, в непокое, который фактически мешал ему когда-либо надолго закрепиться на каком-либо одном месте, и в странной идиосинкразии, которую часто отмечали его друзья, т.е. в особенностях его глаз. „Когда он (т.е. глаз) смотрит на вас, — говорил тот, кто хорошо его знал, — он смотрит сквозь вас, а затем, остекленев, как будто видит что-то позади вас. Ричард Бертон — единственный человек (не цыган) с такой особенностью, и он разделяет с цыганами тот же ужас перед трупом, сценами на смертном одре и кладбищами, хотя мало заботится о собственной жизни“. Если к этому замечательному факту еще добавить не менее интересную деталь, что „Бертон“ является одним из дюжины характерных для цыган имен, то очевидно, что предположение о сэре Ричарде Бертоне, что в его роде есть капля цыганской крови, хотя и смешанной с английской, шотландской, французской и ирландской кровью, не будет совсем уж безосновательным».

Леди Бертон также писала по этому поводу:

«В январском номере «Журнала цыганских преданий» цитируется отрывок из «краткого очерка о карьере» моего мужа (маленькая черная брошюра), где предполагается, что в его роду есть капля цыганской крови. Нет никаких доказательств того, что это когда-либо имело место, но нет никаких сомнений в том, что он демонстрировал многие из их особенностей во внешности, характере и речи, говоря по-цыгански, как и они сами. И мы никогда не посещали цыганский табор без того, чтобы цыгане не сказали ему: «Что ты делаешь в черном пальто?», «Почему бы тебе не присоединиться к нам и не стать нашим Королем?»²

Было ли это родство по крови или по натуре, не имеет большого значения; в любом случае, это придает особый интерес исследованию Бертоном цыган.

Относительно «Эль Ислам. «Место религии Мухаммада среди религий мира» мало что можно сказать. Это один из старейших манускриптов Бертона. И хотя на нем нет даты, на основании внутренних свидетельств я полагаю, что оно было написано вскоре после его знаменитого паломничества в Мекку в 1853 году. И в самом деле, оно современно его поэме «Касида», хотя я не знаю, почему поэма была опубликована, а это сочинение отложено. Вероятно, Бертон собирался написать более подробно на эту тему.

Магометанство в его высшем аспекте всегда привлекало его. Уже в 1848 году мы находим его готовящимся к паломничеству в Мекку не только изучением Корана и выполнением обрядов и церемоний, но и «сочувственным изучением суфизма, гностицизма Эль Ислама, которые поднимают меня высоко», выше ранга простого мусульманина»³. Леди Бертон пишет: «Это прилипло к нему напрочь и на всю его жизнь»; и, можно добавить, придало цвет его произведениям.

С тех пор, как Бертон написал это эссе (ныне опубликованное впервые), среди мыслящих людей произошли перемены в оценке Эль Ислам среди религий мира. Такие писатели, как Лейн Пул, Исаак Тейлор и Босворт Смит, не говоря уже о других, устранили многие заблуждения относительно «Спасительной Веры» и обсудили ее достоинства как гуманизирующего кредо. Но свидетельство такого человека, как Бертон, который путем личных наблюдений тщательно изучил «внутреннюю жизнь мусульманина», живя настоящей жизнью арабского паломника и проникнув в Святая Святых, неизбежно имеет особый вес.

Я хочу сказать несколько слов об авторской рукописи. Так много противоречивых слухов появилось в отношении манускриптов покойного сэра Ричарда Бертона, что уместно отметить, что они воспроизведены здесь практически в том виде, в каком они вышли из рук автора⁴. Я старался избегать чрезмерного редактирования и как можно меньше вмешиваться в исходный текст. Поэтому редакционные примечания, всегда заключенные в квадратные скобки, вводятся скупо. Не было сочтено необходимым вводить какие-либо словесные изменения.

В заключение я только добавлю, что я стремился дать полную и точную презентацию этих до сих пор неопубликованных манускриптов. Там есть и большее, чтобы последовать за ним; но они представляют собой хороший образец работы знаменитого восточного путешественника в областях, которые он сделал своими. Они характерны для человека возвышенного. Они еще раз представляют его как смелого и оригинального мыслителя, глубокого исследователя людей и вещей, как редкого гения, хотя и своенравного, и как одну из самых замечательных личностей нашего времени и поколения.

У. Х. УИЛКИНС

Примечания

1

Январь 1891.

2

«Жизнь Леди Бертон с ее мужем», Т. I., с. 252.

3

Воспоминния Бертона, написанные для г-на Хичмана в 1888.

4

В случае с Приложением о человеческих жертвоприношениях среди сефардов и восточных евреев и убийства падре Томазо, я предпочел (как уже говорилось) придежать его, а не публиковать в сокращенном виде.