Каждый из нас

Сулименко Д.Л.

Пожилой владелец мотеля находится на гране банкротства; страдающая от комплекса низкого роста молодая женщина тиранит своего мужа и дочь; одинокий молчаливый мальчишка проводит целые дни, наблюдая за прохожими; молодой юноша старательно выдаёт себя за успешного юриста, проживая на последние гроши; отставной дворецкий узнаёт о смерти своего близкого друга и получает в наследство роскошный особняк – вот основные персонажи и сюжетные арки романа «Каждый из нас». Романа, на страницах которого, каждый найдёт близких ему по духу персонажей, подметит в них свойственные ему или его близким черты характера, столкнётся с перекликающимися с его повседневностью проблемами, а также откроет для себя новый взгляд на ту или иную ситуацию из своей жизни.

ГЛАВА I

Тёплые лучи раннего майского солнца невидимым дождём стекали по налившимся зеленью листьям старого, ветвистого тополя. Давным-давно, когда этот тополь был ещё небольшим, свежим деревцом, настойчиво пробивающим себе путь к живительному теплу солнца, он одиноко рос на окраине небольшого провинциального городка средней полосы Америки. Но шли годы, город, как и тополь, разрастался, и вскоре произошло неизбежное столкновение творения природы с творениями рук человеческих. Обычно, в таких ситуациях, природа всегда выступает проигравшей стороной, но в этот раз, по воле архитектора, чьё имя было слишком малозначительным, для того чтобы о нём остался след в истории, этому тополю была уготована иная судьба. Так вокруг довольно типичного представителя местной флоры возникло довольно типичное строение придорожного мотеля.

По первоначальной задумке архитектора, дереву было отведена роль украшения, лишь декоративного элемента, которое придавало бы мотелю хоть какое-то отличие от огромного множества других подобных ему заведений. Формально эта роль со временем не изменилась, но каждый, кто волею судьбы оказывался во дворе этого мотеля, неосознанно понимал, что этот тополь являлся чем-то большим, чем просто элементом декора. Он был центром, магнитным полюсом жизни всего заведения.

Это прекрасно осознавал и нынешний владелец, а по совместительству и администратор заведения — мистер Дэйв Рейнхард. Вот и сейчас, выйдя из маленького помещения на первом этаже здания, которое служило своего рода хозяйственной комнатой, и, окинув взглядом это, величественное, окутанное лучами утреннего солнца, дерево он невольно стал вспоминать большую часть из своих вот уже семидесяти прожитых лет, которые, так или иначе, были связанны с этим местом. Толи из-за этих согревающих воспоминаний, толи из-за теплоты майского утра, но на морщинистом чёрном лице мистера Рейнхарда заиграла добродушная улыбка. Это был тот тип улыбки, который можно увидеть лишь на беззаботных, ещё неискажённых тяготами и превратностями жизни, лицах детей или лицах стариков, для которых все невзгоды уже были позади. Неподвижно простояв несколько минут, мистер Рейнхард ещё раз глубоко втянул в себя сладкий, наполненный приятными запахами весны, воздух и окинул взглядом свои «владения».

«Владения» эти были довольно скромны и состояли лишь из самого здания мотеля, выполненного в виде незавершенного квадрата и довольно обширного внутреннего дворика, в центре которого и располагался тополь, с разбитой вокруг него клумбой. Три стороны здания занимали квартиры и комнаты, сдаваемые в аренду постояльцам, и имели высоту в два этажа. Оставшаяся же четвёртая сторона была одноэтажна и состояла из офиса администратора, хозяйственных помещений и комнаты которую занимал сам мистер Рейнхард.

Проинспектировав пристальным взглядом, местами потрёпанную крышу, матово-серые стены здания, клумбу, засаженную цветами самых разных цветов и оттенков, кое-где потрескавшийся бетон внутреннего дворика и оставшись в целом довольным состоянием своих «владений» мистер Рейнхард всё же почувствовал, как на его сердце нахлынула волна лёгкой тоски. Тоски по тем временам, когда крыша мотеля была ещё целой, краска стен не казалась такой побледневшей, в бетоне не было не единой трещинки, а он сам был значительно моложе. В те далёкие, счастливые времена, зачастую в мотеле даже не было свободных номеров и потому ему частенько приходилось, со свойственной ему добродушной улыбкой, любезно объяснять неудачливым проезжим, в каких ещё местах они могли бы найти место для ночлега и отдыха. Но это были воспоминания из времён, когда мотель располагался таким образом, что был одним из первых зданий города, которые попадалось на пути желающему передохнуть путнику. Но город продолжал неотвратимо расти и странников, доходящих до мотеля мистера Рейнхарда, становилось всё меньше и меньше. В конце концов, чтобы не допустить банкротства ему пришлось сменить профиль заведения и начать сдавать комнаты на более долгие сроки. Но и это решение не стало тем спасительным кругом, на которое он рассчитывал. Вот и сейчас из двенадцати квартир были заняты лишь четыре.

Слегка встряхнув плечами, словно пытаясь сбросить с себя этот невидимый груз проблем, и решив, что не стоит портить столь прекрасно начавшийся день дурными мыслями, мистер Рейнхард взял в руки стоявшее рядом с его ногами ведёрко с садовыми инструментами и направился к клумбе. Подойдя к ней, он аккуратно поставил ведёрко на землю и, достав из него небольшой ручной культиватор, принялся тщательно разрыхлять землю вокруг цветов. Острые, заточенные зубцы культиватора раз за разом впивались в почву и, вырывая небольшие комья, насыщали её более глубокие слои кислородом, который жизненно необходим для роста цветов и растений.

В это самое время, в угловой квартире под номером «9», располагавшейся на втором этаже здания, молодая, симпатичная женщина невысокого роста, с аккуратно уложенными золотистыми волосами, одетая в короткую чёрную юбку и такого же цвета блузку с накинутым поверх неё передником, стояла у плиты и готовила. Женщину эту звали Лилиан Томпсон. Буквально в шаге от неё, за небольшим обеденным столом, нервно накручивая пальцем, кончики таких же золотистых волос, ожидала свой завтрак её двенадцатилетняя дочь — Клара. Строгая светло-серая школьная форма и туго набитый портфель, стоящий рядом с ножками стула, указывали на то, что она уже была готова к выходу в школу. Но сначала нужно было позавтракать. Именно приготовлением завтрака для своей дочери и была занята в эту секунду миссис Томпсон. Со стороны эта картина, заботливой матери и послушной дочери, могла показаться идеальным утром молодой семьи. Но это впечатление было обманчивым. Достаточно было всего лишь заглянуть в печально-покорные глаза Клары и обратить внимание на острые, резкие движения миссис Томпсон, как становилось очевидными, что между ними висит тяжёлое, молчаливое напряжение. Так же бросалось в глаза и то, что и мать, и дочь, старались избегать взгляда друг друга. В такой молчаливой, напряжённой обстановке они и провели всё то время, пока миссис Томпсон, ловко орудуя кухонной лопаткой, перемешивала омлет не давая ему подгореть на шипящей сковородке.

Наконец омлет был готов и сняв с плиты ещё горячую сковороду, миссис Томпсон подошла к столу и переложила её содержимое в стоящую перед Кларой тарелку.

— Ешь быстрей, а не то опоздаешь на автобус — коротко и сухо обратилась она к дочери.

Взяв в руки вилку Клара покорно принялась завтракать, в то время как её мать взялась за гору скопившейся в мойке посуды. По-прежнему в квартире стояла напряжённая тишина. Лишь звуки воды, под давлением вырывающейся из крана, да изредка раздающийся скрип идеально вымытой тарелки разбавляли эту тишину.

Покончив с завтраком и бросив в сторону матери короткое и тихое «спасибо», Клара подобрала с пола свой тяжёлый школьный портфель и ловким, отработанным до автоматизма движением, накинула его на свои хрупкие детские плечи.

— Подойди ко мне — скомандовала ей миссис Томпсон.

Молча и покорно, девочка подошла к матери.

— Повернись — поступил ещё один приказ.

Клара, как послушный солдат, молча, развернулась. Раскрыв портфель миссис Томпсон внимательно, словно пристальный таможенный инспектор, досматривающий подозрительный багаж, проверила его содержимое. Оставшись довольной результатами своей проверки она закрыла портфель дочери, и сняв, наконец, с себя передник, взяла со стола свою сумочку и они обе направились к выходу.

Выйдя из своей квартиры и спустившись по металлическим ступенькам, которые звонко отчеканивали каждый шаг стройных, обутых в босоножки на высокой танкетке, ног миссис Томпсон, они спустились во внутренний дворик, где и встретили мистера Рейнхарда, всё также обрабатывающего землю вокруг кустов.

— А, миссис Томпсон, доброе утро — расплылся в добродушной улыбке мистер Рейнхард.

— Доброе утро — с неохотой и раздражением от вынужденной остановки ответила миссис Томпсон.

— Добро утро Клара — обратился Дейв, к выглядевшей запуганной девочке.

— Доброе утро — тихо ответила она.

— Какой сегодня чудесный день, не правда ли? — продолжил Дейв сделав глубокий вдох и втянув в себя наполненный ароматом весны воздух. — Какое яркое и тёплое солнце, какое чистое безоблачное небо… и вы такие красивые и нарядные…

— Спасибо мистер Рейнхард, это очень приятно и день действительно тёплый и светлый, но мы спешим, поэтому… — миссис Томпсон старалась поскорее избавиться от этого, казавшегося ей недокучливого и вечно не к месту улыбающегося, старика.

— О да, да, не смею вас задерживать — инстинктивно поняв её желание, поспешил ответить Дейв — Просто хотел пожелать вам удачного дня.

Ничего не ответив и увлёкла за собой дочь миссис Томпсон поспешила к выходу со двора мотеля, в то время как мистер Рейнхард, всё так же добродушно улыбаясь, провожал их взглядом. Дойдя до небольшой бетонной арки, служившей своего рода воротами во внутренний двор мотеля, миссис Томпсон остановилась и, раздражённо одёрнув свою дочь, сделала ей довольно грубое замечание относительно её осанки, после чего девочка, итак державшая спину предельно ровно, выпрямила её ещё больше.

«Бедный, бедный ребёнок» — подумал про себя мистер Рейнхард и вернулся к своему занятию, в то время как миссис Томпсон и Клара повернули за углом здания и скрылись из виду. Опустившись коленями на слегка сырую землю и достав из ведёрка садовые ножницы, мистер Рейнхард принялся аккуратно подстригать разросшиеся кусты, насвистывая при этом себе под нос весёлую мелодию. Одну из тех, которые мы когда-то от кого-то услышали, но уже не можем вспомнить, где и когда, а потому зачастую приписываем её авторство самим себе.

А в это время, проникнув через окно небольшой детской комнаты, яркий луч солнца поднявшись по перилам кровати и скользнув по поверхности одеяла, добрался до ещё сомкнутых глаз спящего одиннадцатилетнего мальчика. От этого настойчивого луча весеннего солнца, который буквально требовал ожить, воспрянуть, всё к чему он прикасался, не было укрытия. Именно поэтому мальчик сперва невольно поморщившись, желая избавиться от этого надоедливого света, но поняв, что этого сделать не удастся, открыл глаза. В этих широко, по-детски открытых, голубых глазах уже не было и следа того сна, которому он всецело предавался всего несколько минут назад.

Скинув с себя одеяло, он сел на краю кровати и как разведчик, оказавшийся на новом месте, обвёл взглядом свою комнату. У самого изголовья кровати располагался небольшой письменный стол, на котором лежал вчерашний, незаконченный им, рисунок и несколько наполовину сточенных цветных карандашей. Вдоль стены, между столом и дверью, валялись, ещё не распакованные со времени их недавнего переезда, коробки с выведенными на них аккуратным, каллиграфическим почерком, надписями: «Книги», «Игрушки», «Вещи Питера». Наконец, сделав полный круг, взгляд мальчика добрался обратно до кровати, на которой лежал небольшой резиновый мяч. Увидев этот мяч, Питер улыбнулся так, как будто бы увидел старого приятеля. Протянув к нему руки и взяв мяч подмышку, он спустился с кровати, ступив босыми ногами на прохладный голый пол.

Выйдя из своей комнаты, мальчик на секунду задержался в проёме двери, оглядывая просматриваемые с этой точки общую комнату и кухню. Но на это раз он не просто изучал обстановку комнат, он искал что-то. Искал следы того, что родители ещё не успели уйти на работу. Но, к его глубокому сожалению, дверь в их спальню была открыта, их домашние тапочки стояли у входной двери, а на столике в прихожей не было связок их ключей. Все эти свидетельства были бесспорными доказательствами того, что он опять остался дома один. «Ну, ничего, завтра я встану пораньше, пока они ещё не ушли» — подумал про себя Питер и, утешив себя, этой мыслью, направился на кухню.

Кухней служила небольшая, как и вся квартирка, но вполне уютная комната с окном, выходящим во внутренний дворик мотеля и из которого была прекрасно видна клумба и тополь. Положив мяч на один из трёх стульев, стоящих у небольшого круглого обеденного стола, Питер подошёл к холодильнику, к дверце которого был прикреплён бросающийся в глаза своим ярко-жёлтым цветом — стикер, с выведенной аккуратным почерком надписью: «Внутри тебя ждёт сюрприз». Прочитав эту записку, Питер невольно улыбнулся. Открыв холодильник, он обнаружил контейнер с похожей запиской, прикреплённой к его крышке. «А вот и я» — было выведено на ней всё тем же аккуратным почерком, а в самом низу записки был пририсован улыбающийся смайлик. Забрав контейнер и разогрев его в микроволновой печи, Питер сел за стол, устроившись ровно напротив выходящего во двор окна. Открыв крышку контейнера и вдохнув моментально распространившийся по кухне аромат домашней запеканки, он, принялся завтракать, наблюдая одновременно с этим за любопытной сценой, которая в эту секунду разыгрывалась во внутреннем дворике мотеля.

Он увидел, как из открывшейся двери соседней квартиры показалась фигура молодого человека в красивом, дорогом костюме, таких же красивых туфлях, и кожаным портфелем в руках. Но поведение этого молодого человека, не было похоже на обычное поведение человека выходящего из дома на работу. Сначала, словно перископ предшествующий появлению подводной лодки, из-за двери показалась лишь его голова, и только после того, как он внимательно осмотрел весь внутренний дворик он полностью вышел из проёма и быстро запер за собой дверь. Но, как только он это сделал, он вновь замер на месте, словно заяц, застывший при звуке подозрительного далёкого шороха. Постояв так несколько секунд, он быстрыми шагами, как будто бы стараясь поскорее покинуть это место, направился к выходу со двора. Но в это время из-за тополя, держа в руках шланг и поливая из него клумбу, показался мистер Рейнхард. Заметив столь странно ведущего себя молодого человека, он добродушно улыбнулся и поприветствовал его:

— Доброе утро, мистер Сноровски.

От неожиданности этой встречи мистер Сноровски слегка вздрогнул.

— О! Мистер Рейнхард, доброе утро — смущённым голосом ответил тот. — А я вас сразу и не заметил.

— Простите, если я вас напугал.

— Нет что вы, совсем нет. Но знаете, я очень спешу, поэтому… — попытался, поскорее завершить этот разговор мистер Сноворвски.

— Ох, я не намерен вас сильно задерживать. Лишь задам Вам всего один вопрос.

От этих слов мистер Сноровски нервно сглотнул.

— Скажите, когда Вы планируете внести платёж за аренду? — все, также добродушно улыбаясь, спросил мистер Рейнхард — Ведь Вы задерживаете оплату уже почти на месяц.

— Да, да я знаю — начал сбивчиво оправдываться мистер Сноровски — Я обязательно заплачу… до конца этой недели. Обещаю. Сейчас просто нет свободного времени. Вы ведь понимаете работа, дела?

— О, я Вас прекрасно понимаю, у самого столько дел, столько дел — казалось, мистер Рейнхард сам хотел поскорее закончить этот неловкий и неприятный ему разговор. — Ну, что же тогда буду ждать.

— Да, до конца недели, даю слово.

— Тогда больше не смею Вас задерживать. Хорошего Вам дня.

— И Вам того же — уже удаляясь от Дейва ответил мистер Сноровски.

«Забавно» — подумал Питер, когда эта сцена закончилась. Как раз к этому времени он доел свой завтрак и, помыв за собой посуду, направился обратно к себе в комнату.

Открыв дверцы небольшого двустворчатого шкафа, он обнаружил в нём аккуратно сложенную стопку с одеждой и лежащую на ней записку на ярко жёлтом клочке бумаги. «Хорошего тебе дня, милый. Целую, мама» — гласила записка. Улыбнувшись, Питер взял эту записку и, вместе с теми двумя, которые он ранее обнаружил на кухне, положил в выдвижной ящичек своего стола, где уже лежала небольшая стопка таких же маленьких, жёлтых стикеров.

Переодевшись в заботливо приготовленную для него одежду и взяв подмышку свой мяч, Питер был уже готов выйти на улицу, но у самой двери на секунду замер. «А не забыл ли я чего-нибудь? Выключил ли я везде свет? Перекрыта ли в кране вода?» — именно такие беспокойные мысли, которые так часто нас посещают, пронеслись вихрем в голове ещё слишком юного для них мальчика. Оглянув ещё раз квартиру, и убедившись, что свет нигде не горит, а вода из крана не капает, Питер дёрнул вниз ручку двери и вышел во двор.

Как только Питер показался из своей квартиры, его тут же заметил мистер Рейнхард, который к тому моменту уже успел покончить с поливом клумбы и теперь с метлой в руках убирал первую опавшую листву.

— Доброе утро Питер — улыбнулся мальчику Дейв.

Питер ничего не отвечал. Тогда Дейв достал из кармана своего комбинезона леденец и протянул его мальчику.

— Вот, угощайся.

Питер стоял в нерешительности. Внутри него в этот момент проходила борьба между двумя противоположными силами: искренним, детским желание взять предложенную сладость и строгим наставлением родителей о том, что не стоит разговаривать, а тем более что-то брать от малознакомых ему людей. Так и не решив, какой из этих сил поддаться, Питер принял, как ему показалось идеальное решение. Схватив протянутый ему леденец, он просто молча, убежал прочь со двора.

«Какой странный, молчаливый мальчик» — подумал Дейв.

Выбежав на улицу, и добравшись до угла здания, Питер в нерешительности остановился. Для него это была абсолютно неизведанная территория, ведь так далеко от их нового места жительства он ещё не заходил. Не зная, куда теперь ему идти, он стал оглядываться по сторонам. На противоположной стороне улицы, вытянувшись в ряд виднелась цепочка типичных этому региону одноэтажных зданий, в которых располагались бакалейный магазин, пивной бар, ломбард и прочие заведения подобного рода, которыми обрастают мотели, подобно китам извечно сопровождаемых рыбами прилипалами. Чуть дальше по улице была видна пустая автобусная остановка и ещё одна вереница одноэтажных зданий. В целом это была ничем не примечательная улица в ничем не примечательном районе города. Но кое-что на этой улице всё же вызвало интерес Питера. Его заинтересовала небольшая лужайка, заполняющая собой пустое пространство между зданием мотеля и ближайшим соседним домом. В глубине этой лужайки росло одинокое старое дерево, к одной из ветвей которого было кем-то подвязано большое тракторное колесо, служившее импровизированной качелей. Именно к этому месту и решил направиться Питер.

Обойдя дерево и, тщательно рассмотрев все его особенности, он умостился на колесо, но вместо того, чтобы начать раскачиваться на нём, как и положено, в таких случаях, он положил на колени свой мяч и стал внимательно наблюдать за всем, что происходило на видимом, с этой точки, участке улицы.

Наблюдения за другими людьми было любимым времяпровождением Питера. Ему нравилось рассматривать прохожих, подслушивать обрывки их разговоров и наблюдать со стороны за их поведением. Подобные моменты для него были словно небольшие окна, позволяющие украдкой заглянуть в жизни других людей. Ведь он давно открыл для себя, что история каждого человека, каждой семьи по-своему уникальна и интересна, и ему нравилось узнавать эти истории посредством наблюдения. Вот, к примеру, мимо идёт молодая девушка и громко разговаривает по телефону. Так громко, что другие прохожие неодобрительно поворачивают в её сторону головы, а обрывки её разговора долетают даже до Питера. По этим обрывчатым фразам и по их тону можно было смело сделать вывод, что девушка ссорится со своим парнем. Кажется, она обвиняет его в том, что он забыл о дне рождении её мамы. Так же было очевидно, что подобный проступок парня случается уже не первый раз, ведь девушка повышенным тоном перечисляет длинный список предыдущих обид, за каждую из которых парень уже когда-то проходил через точно такую же сору. Наконец список проступков закончился, и девушка умолкла, выслушивая извинения своего парня.

«Наверно он уже не первый раз извиняется за всё это» — подумал Питер.

Спустя несколько секунд девушка вновь заговорила, но уже куда более тихим и более спокойным тоном. Очевидно, они помирились. Вот так Питер стал свидетелем ссоры и примирения двух любящих сердец став невольной частью их истории.

А тем временем Лилиан Томпсон быстрым, торопливым шагом приближалась к двери одного из множества ничем не примечательных зданий, длинной цепочкой растянувшихся вдоль улицы. Над дверью ведущей внутрь этого здания красовалась яркая вывеска «Салон красоты мадам Бьёрк». Войдя в дверь, миссис Томпсон оказалась в небольшой светлой комнате, в которой располагалась стойка администратора салона красоты. За стойкой стояла молодая симпатичная девушка, приветливо улыбнувшаяся при виде вошедшей Лилиан.

— Привет Лили.

— Привет, Клэр — быстро, но мягко ответила Лилиан. — Она уже здесь?

— Конечно — ответила Клэр и добавила шепотом — и не в духе.

— Ясно, тогда пойду поскорее переоденусь.

Пройдя в одну из дверей ведущую из комнаты Лилан оказалась в небольшом, тесноватом помещении служившим раздевалкой для персонала салона. Вся обстановка комнаты состояла из ряда пронумерованных шкафчиков выкрашенных в тёмно-зеленый цвет и нескольких мест для переодевания. Открыв один из таких шкафчиков, Лилиан быстро сменила свою одежду на висевшую в нём форму. Переменив свой наряд и, сменив свои босоножки на не слишком удобную форменную обувь, Лилиан повернулась к небольшому зеркальцу, прикреплённому к внутренней стороне дверцы шкафа. По периметру этого зеркала было расклеено множество фотографий её мужа и дочери. Задержав на мгновение свой взгляд на этих фотографиях, Лилиан стянула свои красивые белокурые волосы в тугой пучок и глубоко вздохнув, направилась в рабочий зал салона.

Рабочий зал представлял собой комнату, полностью освещенную искусственным светом, исходящим от люминесцентных ламп, расположенных под невысоким потолком. Центром рабочей площади служили три специальных кресла с высокими спинками и подголовниками, расположенные напротив огромного зеркала занимавшего собой целую стену. В двух из трёх кресел сидели две пожилые женщины, вокруг которых вовсю суетились две молодые девушки, делая клиенткам маникюр и причёски. В дальнем углу зала стоял небольшой письменный стол со стоящей на нём винтажной лампой, и за которым располагалась сама хозяйка салона — мадам Бьёрк. Заметив появления Лилиан, она оторвалась от заполнения бумаг и перевела свой пронзительно-холодный взгляд на свою работницу. Лилиан почувствовала, как от этого взгляда, буквально впивающегося в неё своими острыми иглами, по её спине пробежали мурашки, а к горлу подступил тревожный комок. Но выбора у неё не было, и потому склонив голову, словно заключенный, идущий к месту своего расстрела, а именно так между собой называли столик мадам Бьёрк работницы салона, Лилиан подошла к своей начальнице.

— Мадам Бьёрк, простите, что я опоздала — начала виновато оправдываться Лилиан. — Мой муж… он вчера не вернулся с командировки, и мне нужно было с утра собрать и провести дочь в школу и потому…

— Милочка — спокойным, но пробирающим до костей тоном, прервала её мадам Бьёрк — Вам не передо мной стоит извиняться, Вам нужно извиниться перед миссис Ковентри, которая ждёт Вас вот уже целых пятнадцать минут.

— Я знаю, я обязательно…

— Я ещё не договорила — вновь грубо оборвала её мадам Бьёрк. — Позволь мне так же напомнить тебе, как у нас тут всё устроено. Всё начинается с того, что клиентка звонит нашему администратору, договаривается с ней об удобной для неё дате и времени сеанса, планируя при этом своё расписание. Затем клиентка приходит в назначенное ей время, её качественно обслуживают, она платит в кассу деньги, из которых я и плачу тебе зарплату. А вот что будет, если клиентка приходит в назначенное ей время, а мастера ещё нет на работе? А? Тогда она разворачивается и уходит, в кассе не оказывается денег, а мне не из чего платить тебе зарплату. Понимаешь?

Лилиан смирно молчала, потупив виновато взгляд.

— На твоё счастье, Клэр удалось уговорить миссис Ковентри немного подождать — продолжила мадам Бьёрк — поэтому сейчас ты пойдёшь и лично извинишься перед ней, а затем обслужишь её по высшему стандарту.

— Да, конечно, мэм.

— Ну, так чего ты ждёшь? Ступай — скомандовала мадам Бьёрк продолжавшей смиренно стоять перед ней работнице.

Подчинившись команде, Лилиан развернулась и, пройдя через весь зал, сопровождаемая пытливыми взглядами клиенток и коллег, вошла в небольшую комнатку, служившую местом ожидания для клиентов. В комнате на небольшом кожаном диванчике, листая журнал, сидела пожилая женщина.

— Миссис Ковентри, простите меня за задержку — обратилась к ней Лилиан.

— Ой, пустяки, дорогуша — добродушно ответила миссис Ковентри. — У меня всё равно на сегодня не запланировано никаких важных дел.

— Но всё же мне очень жаль, что вы были вынуждены ждать…

— Я же сказала — пустяки. Тем более, наверняка, твоя начальница уже потрепала тебе нервы из-за этого — многозначительно подмигнула миссис Ковентри.

— Что же, тогда, мы можем начать — улыбнувшись кроткой, но вместе с тем полной благодарности за проявленное понимание, улыбкой ответила Лилиан.

Пройдя в зал и умостившись поудобней в кресле, миссис Ковентри развернула журнал и продолжила прерванное чтение. Лилиан же приступила к своей работе.

А в это время молодой человек, в красивом и дорогом костюме, сидя в автобусе и держа свой портфель на коленях, не желая ставить его на грязный и пыльный пол, смотрел на проплывающие в окне оживлённые улицы города. Вид этого, с виду успешного человека, сильно диссонировал с обшарпанным интерьером общественного транспорта и большинства его пассажиров, что вызывало множество удивлённых косых взглядов обращённых на мистера Сноровски. Но тот, делая вид, что ничего не замечает, лишь продолжал смотреть в окно на проносящиеся мимо дома, улицы и кварталы.

Доехав до нужной ему остановки, и выйдя из автобуса, он уверенным шагом направился к выделяющемуся своей вычурной архитектурой трёхэтажному зданию, в котором располагалась муниципальная служба по содействию в трудоустройстве. Там, зарегистрировавшись через терминал электронной очереди, и получив квитанцию с информацией о том, что он шестьдесят восьмой в очереди на приём к специалисту, мистер Сноровски сел на один из свободных стульев и стал дожидаться, когда его номер загорится на электронном табло висевшего под необычайно высокими потолками здания. Дабы хоть как-то занять себя на время этого ожидания, он стал внимательно наблюдать за происходящим вокруг него.

Несколько скромно одетых людей сидели и стояли недалеко от мистера Сноровски. Эти люди, так же как и он пришли сюда с надеждой найти столь необходимую им работу. Время от времени на табло сменялись цифры, и кто-то из них проходил в большую, казавшуюся очень тяжелой и массивной дверь, которая вела в помещение, где и проходил приём соискателей. Из несколько других дверей, также выходивших в зал ожидания то и дело входили и выходили постоянно куда-то спешащие сотрудники службы. При этом большинство из них то и дело несли в руках какие-то бумаги или папки, отчего производили впечатление очень занятых людей.

«Наверное, все они делают что-то очень важное и нужное — подумал мистер Сноровски, ощутив при этом гложущее чувство зависти к этим людям. — Как бы я хотел оказаться на их месте. Делать что-то нужное, значимое. То, что могли бы оценить другие».

Под влиянием этих мыслей он на секунду представил себе, как окажется среди этих людей. Как применит полученные им за годы учёбы знания на благо города и общества. И как это принесёт ему славу, почёт, уважение и, конечно же, материальный достаток. О, как это будет здорово!

Наконец, спустя два часа ожидания, на табло рядом с номером стола освободившегося специалиста загорелась цифра шестьдесят восемь. Встав со своего места, мистер Сноровски подошёл к массивной двери и, пройдя через неё, оказался в просторном и довольно шумном помещении, где за несколькими столами вели приём специалисты по трудоустройству. За каждым из этих столов, за исключением одного, сидели люди, которых мистер Сноровски ранее видел в зале ожидания. Постояв секунду у двери и привыкнув к новой обстановке, он направился к единственному свободному столику, за которым сидела полная чернокожая женщина среднего возраста.

— Добрый день — обратился он к ней.

— Ваши документы — не отрывая глаз от экрана своего компьютера, ответила женщина.

Мистер Сноровски раскрыл свой портфель и, достав из него небольшую папочку, протянул её женщине.

— Вот, здесь всё, что нужно.

— Это мы ещё посмотрим — ехидно ответила женщина, взяв у него папку и начав бегло просматривать документы, находящиеся в ней.

Покончив с этой процедурой и не слова при этом, не промолвив, она вновь обратилась к своему компьютеру и, быстро забегав своими толстыми пальцами по клавишам, принялась что-то в нём проверять. Завершив и эту процедуру она, наконец, обратилась к мистеру Сноровски.

— Итак, мистер Роберт Сноровски, как я погляжу, вы уже не первый раз обращаетесь в нашу службу.

— Да и я надеялся, что может в этот раз, Вы сможете мне что-либо предложить.

— К сожалению, я вынуждена Вас разочаровать. Сейчас мы не можем предложить Вам никаких вариантов работы связанной с Вашей специальностью.

— Что совсем ничего?

— Нет, ничего. Приходите через месяц, возможно, тогда что-то появиться, но на данный момент вакансий нет.

Заметив отразившееся на лице Роберта разочарование, женщина почувствовала редкий для неё прилив сострадания и решила хоть как-то помочь молодому парню.

— Скажите, а Вы не задумывались над вариантом трудоустройства по другой специальности?

— Другой специальности?

— Да, например страхового агента или менеджера по продажам. Я понимаю, что эти вакансии немного ниже вашей квалификации, но зато их довольно много и они доступны прямо сейчас. Что скажете?

— Нет спасибо, я всё ещё надеюсь найти работу по своей специальности, ведь я не для того потратил четыре года в колледже, чтобы продавать страховки — решительно ответил Роберт.

— Тогда мне нечего Вам больше предложить — грубо ответила, женщина, уязвлённая его ответом.

«Приходят, все такие жалостливые, несчастные, а когда искренне пытаешься им помочь, то начинают задирать нос» — продолжила она про себя, но так ничего не добавив, молча, вернула Роберту его документы, и он направился к выходу.

Оказавшись на улице и дав себе несколько секунд чтобы привыкнуть к её темпу, Роберт неспешно направился в сторону расположенного неподалёку городского парка. Дорога к этому парку пролегала мимо одного из фирменных магазинов известного производителя электроники. Остановившись у витрины этого магазина, Роберт стал рассматривать выставленные на ней товары. Но его взор не блуждал по витрине, как взор любопытного зеваки. Нет. Он искал определённую, конкретную марку телефона, который он уже давно заприметил и который так страстно хотел иметь. Это был смартфон с обширным дисплеем, в стильном чёрном корпусе и невероятно мощной начинкой внутри. Реклама уверяла, что это самый «умный» смартфон нового поколения; что технологии, лежащие в его основе, помогут достичь его владельцу самых невероятных высот в любой области; что сразу две встроенные камеры позволяют получать самые детальные и самые сочные кадры; что вычислительная мощность двухъядерного процессора способна справиться с самыми сложными задачами, а продвинутая технология распознавания лиц поможет совершать покупки всего лишь одним взглядом. Ну а ещё он может совершать звонки. Смотря на это чудо маркетинговых технологий, Роберту казалось, что если этот смартфон окажется в его руках, то все вокруг наконец-то станут воспринимать его тем, кем он сам себя считал — успешным молодым юристом, который непременно станет светилом в юриспруденции. Но эта приятная мысль о том, как будет здорово, когда он будет владеть этим телефоном, разбилась, словно хрупкий айсберг, налетевший на скалу из трёх цифр, указанных чуть ниже под этим смартфоном. 479$ — именно столько стоил этот телефон. Но Роберт прекрасно знал, что в его кошелке сейчас едва наберётся и 70$, на которые ему и предстояло прожить, до того как он наконец сумеет найти работу. Протрезвев от своих грёз, Роберт всё так же неспешно продолжил свой прерванный путь к парку.

И вот, преодолев ещё несколько кварталов на противоположной стороне улицы наконец-то показалась фигурная арка ворот центрального парка. У самих ворот припарковался фургончик фуд-трака, из которого доносились аппетитные запахи фастфуда. Под воздействием этих пленительных ароматов у Роберта забурчал желудок, напоминая ему, что тот скудный завтрак из почти прокисшего молока и пары крекеров, который он принял перед выходом из дома, давно исчерпал себя и ему требуется новая порция пищи. Поддавшись, зову своего желудка, Роберт раскошелился и, купив себе большой хот-дог и попросив при этом побольше салфеток, направился в глубь парка. Найдя в тени невысокого дерева свободную лавочку, он сел и предварительно завернув за ворот рубашки салфетку, а ещё одну расстелив у себя на коленях, принялся не спеша обедать и любоваться природой парка.

В это время мистер Рейнхард, стоя за стойкой регистрации и заполняя бумаги, заметил, как мимо окна его офиса во двор мотеля прошли две пожилые дамы и одного же с ними возраста джентльмен. Их строгая чёрно-белая одежда и вычурные манеры с первого взгляда выдавали в них людей старой закалки.

Пройдя во двор, они уверенным шагом поднялись на второй этаж и, остановившись у квартиры № 8, постучали в дверь. Дверь тихо открылась, и они, по одному растворились в темноте её проёма. Подняв голову, Дейв посмотрел на часы, висящие на стене.

«Ровно 12:00, как и обычно» — заметил он про себя и вернулся к своему прерванному занятию.

Квартиру № 8 занимал седовласый пожилой джентльмен — мистер Грэг Робертсон. Оставив около пяти лет назад свою должность дворецкого в одном из старейших домов города, он поселился в этой небольшой квартирке и с тех пор каждый понедельник, ровно в полдень, у него собиралась компания, которую он сам про себя называл «кружок старых и бесполезных». В этот кружок, помимо самого мистера Робертсона, входили: миссис Патрик — сухощавая дама 55 лет, продолжавшая всё ещё служить на должности распорядительницы дома в одной из богатейших семей города; мисс Краулер — рыжеволосая вдова, которая когда-то работала вместе с мистером Робертсоном; и мистера Пауля — вечно ворчливого немца, работавшего до недавнего времени личным шофёром бывшего сенатора штата. Именно этих почтенных дам и джентльмена видел Дейв, когда они проходили мимо его офиса.

Открыв дверь, и учтиво поприветствовав каждого из пришедших, мистер Робертсон провёл гостей в центр своей квартиры, где вокруг вычурного чайного столика были заранее расставлены четыре старинных, слишком громоздких для такой маленькой комнаты, кресла. Предложив гостям занять свои места, мистер Робертсон стал разливать чай по стоящим на блюдцах чашечкам. В центре столика стояло блюдо с аккуратной пирамидкой из бисквитов. Все расселись по своим местам и принялись, молча пить чай.

Первой воцарившуюся тишину нарушила миссис Патрик, считавшая себя неформальным лидером их кружка, лишь на том основании, что она единственная из всех присутствующих продолжала работать.

— А Вы были правы в прошлый раз, мистер Пауль — обратилась она к мрачному немцу — Катрина Гомес действительно вернулась в город. Я недавно собственными глазами видела её в гостях у миссис Франчески.

— А вы мне не верили — самодовольно буркнул мистер Пауль.

— Но всё же в это трудно поверить — сделав вид, что она не заметила тона мистера Пауля, продолжила миссис Патрик. — Спустя столько лет, она зачем-то решила вернуться домой.

— Наверно узнала про здоровье своей тётушки — предположил мистер Робертсон.

— Вы так думаете?

— Конечно. С чего бы ещё ей возвращаться сюда после восьми лет без единой весточки о себе? Не ностальгия же по временам детства и юности привела её сюда.

— Ах, это так печально и неправильно, когда о тебе вспоминают лишь в подобные моменты — с напускной печалью в голосе подытожила миссис Патрик и как бы в награду самой себе за столь удачно начатый разговор протянула руку за бисквитом.

— Да, да — задребезжал своими щеками мистер Пауль — Но вот увидите, как только она узнает, что её имени в завещании нет, то испарится из города быстрее, чем капля воды упавшая на раскалённый песок в пустыне.

Никто не ответил на слова мистера Пауля, но каждый про себя согласился с их правдивостью.

— Мисс Краулер, а Вы помните сына нашего дворника? Его, кажется, звали Джек — спросил мистер Робертсон.

— Джек? Да, конечно — живо ответила мисс Краулер, которая давно хотела вступить в общий разговор. — Такой белокурый, шустрый мальчик.

— Да, именно он.

— Так, а что с ним? — поинтересовалась мисс Краулер.

— Ничего, просто говорят, что прошлой осенью он сыграл свадьбу.

— Ох, я очень рада за него.

— С другим молодым человеком — добавил всю соль новости мистер Робертсон.

От этих слов мистер Пауль слегка поперхнулся чаем, а миссис Патрик поморщила кончик своего носа.

— Чёрт подери — начал энергично мистер Пауль — до чего всё уже дошло. Заверяю вас, если бы мистер Джексон, у которого я имел честь быть шофёром, до сих пор заседал в Сенате, таких непотребств в нашем штате бы не было.

— Ну, знаете, мистер Пауль, времена меняются — попыталась стать на защиту Джека, мисс Краулер.

— Но не в лучшую сторону позвольте заметить. Не в лучшую сторону.

— Я считаю, что это личное дело каждого — попыталась поскорее оставить эту тему миссис Патрик. — И не нам судить о подобных вещах. А вот что нам действительно стоит обсудить так это то, что наша городская власть собирается присвоить нашему парку имя доктора Майрса.

— А Вы считаете это решение не верным? — поинтересовался мистер Робертсон. — Доктор Майрс ведь один из самых известных людей нашего города, его работы прославились на всю страну…

— Жаль, что прославились не только его работы — ехидно заметила миссис Патрик.

— Вы намекаете на слухи о докторе Майрсе и одной из медсестёр?

— Ну, хотя бы это была медсестра, а не медбрат — недовольно буркнул мистер Пауль, явно ещё не отошедший от предыдущей темы их разговора.

Миссис Патрик бросила на него короткий, пронзительный взгляд и вновь обратилась к мистеру Робертсону.

— А Вы считаете, что имя такого человека должно ассоциироваться с городским парком? С местом, где люди отдыхают семьями: с детьми и их любимыми?

— Я считаю, что нужно смотреть на то, что человек сделал в своей жизни, какую пользу он принёс обществу, а не на неподтверждённые слухи и сплетни.

— Но позвольте, такие вещи лишь в редких случаях находят своё подтверждение, но ведь Вы не будете отрицать, что они имеют место быть в нашей повседневности? Уж Вам то, это должно быть известно.

Этим грубым намёком на прошлое мистера Робертсона миссис Патрик намеренно хотела уязвить своего оппонента. Мисс Краулер заметившая, что разговор стал приобретать более жёсткий характер, чем того хотелось бы, и дабы не допустит перехода на повышенные тона, решила вступить в диалог мистера Робертсона и миссис Патрик, и постараться увести их на обсуждение более спокойной темы.

— Не знаю как насчёт переименования парка, но вот что действительно нужно сделать нашим властям так это начать бороться с этим постоянным шумом после десяти вечера. Ведь эта молодёжь… их громкая музыка… шум автомобилей под окнами… это ведь просто невыносимо.

Мисс Краулер прекрасно знала, что извечная тема недовольства старшего поколения молодым, это та тема, которая способна объединить даже тех людей, у которых, казалось бы, нет ничего общего кроме возраста. И действительно, после столь ловкой смены темы и последовавших за этим всеми разделяемых жалоб на современную молодежь и общее падения нравов, разговор вновь продолжился в привычном русле: обсуждались различного рода городские новости и сплетни, вспоминались бывшие знакомые и неоднократно всплывали не первый раз рассказываемые истории из далёкого прошлого.

Тем временем, три молодые девушки, работницы салона мадам Бьёрк, не снимая с себя своих рабочих фартуков, курили, стоя у двери чёрного входа в салон. Дверь эта выходила в небольшой, полный мусора переулок, грязной рекой протекающий меж рядами изрисованных уличными граффити, зданий. У девушек, в их напряжённом графике, выдалась свободная минутка и они решили выйти передохнуть на улицу. Спрятавшись в тени здания и сформировав некое подобие круга, они обсуждали сегодняшнее опоздание Лилиан.

— Ну и что она тебе сказала? — спросила одна из девушек.

— Да как обычно, — ответила Лилиан, затягиваясь сигаретой, — посверлила меня своим холодным взглядом и рассказала о том как «у нас всё устроено».

— Про кассу, из которой она платит нам зарплату? Да, она и мне как-то раз рассказывала эту же историю — поддержала разговор третья девушка.

— Все мы слышали эту историю от этой ведьмы — высказала общее настроение первая девушка.

— Не знаю, как Вам, но мне порой кажется, что когда она вот так на тебя смотрит — Лилиан сощурилась и попыталась спародировать взгляд мадам Бьёрк, — то она словно пытается высосать из тебя твою душу или что-то типа того.

— Я же говорю — ведьма — заключила одна из девушек.

Девушки дружно засмеялись. Но это был не смех над удачной пародией Лилиан или шуткой одной из девушек, нет, скорее это был нервный, дающий возможность выплеснуть накопившуюся обиду и раздражение, смех, который можно часто услышать от людей в сложных, критических обстоятельствах. В это время задняя дверь салона открылась, и в ней показалось бледное, сморщенное лицо мадам Бьёрк.

— Перерыв окончен, Вас ждут клиентки — командным голосом, провозгласила она.

Поспешно затушив свои сигареты девушки, одна за другой, зашли обратно в салон, сменив чистоту и простор солнечного света на напряжённость люминесцентных ламп.

Тем временем давно покончивший со своим обедом Роберт Сноровски возвращался обратно в мотель. Выйдя из автобуса на безлюдной остановке, он поднял глаза к небу. Круглый диск солнца едва лишь перевалил за свой зенит, а дел на сегодня у него уже не было. С этим грустным осознанием он не спеша побрёл к дому. Но дойдя до угла здания, он остановился и незаметно, словно ниндзя, высунул из-за угла голову, дабы проверить, где находится мистер Рейнхард. Ведь ему так не хотелось вновь попадаться тому на глаза. Но к его несчастью мистер Ренхард, стоя посреди внутреннего дворика мотеля, что-то с улыбкой рассказывал соседской девочке Кларе, которая внимательно его слушала и иногда даже робко улыбалась в ответ.

–… так значит, ты совсем не веришь в магию? — спрашивал, улыбаясь, мистер Рейнхард.

— Конечно же, нет. Я уже большая и знаю, что чудес не бывает — уверенно отвечала Клара.

— А если я сумею это доказать? Сумею доказать, что магия существует? Вот что будет, если я обмотаю этот пояс вокруг своей шеи и потяну за его концы? — с этими словами он достал из кармана своего комбинезона небольшой тканевый пояс.

— Он сдавит Вам шею и Вам будет тяжело дышать.

— А я вот говорю, что пояс просто пройдёт сквозь неё.

— Это не возможно — уверенная в своей правоте ответила Клара.

— Тогда смотри.

Произнеся эти слова мистер Рейнхард ловкими и быстрыми движениями обмотал вокруг своей шеи пояс и, взявшись за его концы, потянул их в разные стороны. Вопреки ожиданиям Клары, пояс не сдавил горло мистера Рейнхарда, а словно пройдя сквозь него, оказался в его руках. Глаза Клары тут же наполнились восторгом и удивлением.

«Чёртов фокусник!» — выругался про себя Роберт и, спрятавшись обратно за угол дома, стал размышлять, что ему делать дальше. Простояв так около минуты он ещё раз высунулся из-за угла и, убедившись, что Дейв и Клара всё ещё были на прежнем месте, направился в туже сторону, с которой он и пришёл.

Питер, который с самого утра не покидал лужайку и импровизированные качели, увлечённо наблюдал за шпионскими манёврами Роберта.

«Какой странный у нас сосед» — подумал Питер, когда тот скрылся за цепочкой зданий.

Миновав автобусную остановку, Роберт направился дальше по улице. Вскоре он уже шагал вдоль вереницы однотипных зданий, над дверью одного из которых красовалась вывеска «Салон мадам Бьёрк». Пройдя мимо и миновав ещё несколько таких же строений он, наконец-то дошёл до здания, с одинокой чёрной металлической дверью без каких либо опознавательных знаков или вывесок на нём. Роберт постучал. Тяжёлая металлическая дверь открылась, и он прошёл внутрь.

Войдя в дверь, он оказался в маленькой тёмной комнате, служившей своего рода прихожей, в которой стоял лишь одинокий стул с молчаливым, невысоким, коренастый мужчиной на нём. Постояв несколько секунд в этой комнате и дав своим глазам возможность привыкнуть к царившему здесь полумраку, Роберт прошёл вглубь помещения. Теперь он оказался в намного большей и более освещённой комнате, в которой располагался главный зал подпольного тотализатора. Вдоль трёх стен этой комнаты располагались небольшие приставные столики, а на самих стенах повсюду висели мониторы, на которых шли трансляции различных спортивных мероприятий. У четвёртой же стены виднелись две кабинки-кассы, за стеклом которых, скучая, сидели миловидные кассирши. Рядом с кабинками стоял крепкого телосложения охранник, пристальным взором следивший за порядком в зале. Хотя следить особо было не за кем. Лишь несколько человек стояли за одним из столиков и наблюдали за ходом футбольного матча, трансляция которого шла на одном из мониторов, а в глубине комнаты, у противоположного угла стоял диван, на котором, облокотившись на подлокотник, дремал пожилой мужчина в красной кепке. Хотя для разгара рабочего дня это была достаточна высокая посещаемость.

Оглянув комнату, Роберт прошёл к монитору, на котором отображалась информация о предстоящих спортивных событиях и о ставках на них. Первым делом его внимание привлёк необычайно высокий коэффициент на один из волейбольных матчей. Конечно, получить выигрыш более чем в десятикратном размере ставки было заманчивой идеей, но, во-первых, Роберт практически ничего не знал о волейболе, а во-вторых, он прекрасно понимал раз на победу этой команды такой высокий коэффициент, то значит, вероятность выигрыша в этом случае была крайне мала. Тогда его внимание привлёк небольшой блок матчей в разделе «баскетбол». Этот вид спорта Роберту был знаком гораздо лучше, и он мог с определённой уверенностью судить о шансах на победу той или иной команды. Изучив расписание сегодняшнего игрового дня, Роберт не мог не заметить среди всех пар команды, которые были явными фаворитами в своих противостояниях и ставки, на которые практически гарантировали бы выигрыш. Однако это понимал и букмекер, а потому коэффициенты на эти команды были ничтожно малы. Настолько малы, что поставив 1$, Роберт в лучшем случае получил бы 1,05$. Такой расклад Роберта не устраивал, и он стал искать вариант, при котором в одной точке сошлись бы его ожидания от суммы выигрыша и его степень готовности к риску. Наконец подобрав подходящий под эти условия вариант, он направился к одной из касс.

— Матч Индиана Пейсерз — Мемфис Гризлис, на победу хозяев — сказал Роберт, протягивая в окошко пятидолларовую купюру.

Кассирша, оживившись и мило улыбнувшись, приняла купюру и, пробив информацию о ставке на своём кассовом аппарате, выдала Роберту корешок, на котором была указана сумма возможного выигрыша — 10,5 $.

Сделав, таким образом, ставку Роберт направился к дивану в дальнем углу зала. Громко опустившись на потрескавшуюся кожу диванной обивки и, потревожив при этом мужчину в красной кепке, он взял со стоящего рядом столика спортивный журнал и, развернув его, принялся читать, дабы хоть чем-то занять время до интересующего его матча.

Рабочий день в салоне мадам Бьёрк подходил к концу. В салоне оставались лишь сама мадам Бьёрк да Лилиан, занятая уборкой зала. Мадам Бьёрк, сняв свои очки в толстой роговой оправе и выключив настольную лампу, встала из-за своего стола и направилась к выходу.

— Лилиан, дорогуша, пожалуйста, закрой здесь всё, когда закончишь — обратилась она к своей работнице.

— Да, мэм.

— И не забудь проверить, выключен ли везде свет — добавила мадам Бьёрк.

— Конечно, мэм — покорно ответила Лилиан.

Ещё раз окинув Лилиан своим холодным, бездушным взглядом, тем самым напоминая ей, что она всё ещё не забыла их утренний разговор мадам Бьёрк вышла из салона. Когда с уборкой наконец-то было покончено Лилиан прошлась по всем помещениям салона и, убедившись, что все двери закрыты, а свет везде выключен, прошла в комнату для переодевания. Подойдя к своему шкафчику, она сняла с себя рабочую обувь и, насладившись несколькими мгновениями того непередаваемого чувства блаженства, которое так часто возникает в моменты, когда мы наконец-то избавляемся от неудобной, жмущей нам обуви, переоделась, распустив при этом тугой пучок своих белокурых волос. Слегка поправив свой макияж перед зеркалом, висевшим на дверце шкафчика, она направилась к выходу. Закрыв за собой дверь и, опустив защитный ролет, Лидиан наклонилась, чтобы замкнуть его. Как раз в это время мимо неё проходили два молодых человека.

— Вау, какая горячая штучка — обратился один из них к своему приятелю, заметив Лилиан в интригующей позе.

Невольная улыбка от пусть и похабного, но всё же комплемента её ещё не увядшей красоте, заиграла на губах Лилиан. И ведь действительно не смотря на уже столь богатый жизненный опыт, ей ещё не было и тридцати, и она всё ещё была очень хороша собой.

Заперев окончательно салон, она выпрямилась, поправила волосы и своей быстрой походкой, направилась домой. Толи от дерзкой фразы одного из тех парней, толи от вкуса яркой весны, который казалось, кружил и плясал на кончике её языка, но Лилиан стала улавливать на себе, ранее не замечаемые ею взгляды прохожих мужчин. И по какой-то непонятной для неё причине эти взгляды почему-то приятно радовали её. Но когда на горизонте, словно отрезвляющий прохладный ветерок разгоняющий марево миража, появился силуэт до боли знакомого ей мотеля, всё то, приподнятое игривое настроение, которым он наслаждалась всего секунду назад, вмиг куда-то испарилось. А те несколько мужских взглядов, которые она ещё встретила на оставшемся участке пути, вызывали в ней уже не радость и веселье, а наоборот — чувство озлобленности. Именно с переполняющим её чувством злобы миссис Томпсон и вошла во внутренний двор мотеля, где заметила мистера Рейнхарда, занятого заменой дверного замка в одном из пустующих номеров.

— Мистер Рейнхард, когда Вы, наконец, сделаете для нас ещё один дубликат ключей? — накинулась она на администратора с целью излить свою злобу хоть на кого-то. — Тот единственный экземпляр, что вы нам дали мы вынуждены передавать друг другу как какую-то священную реликвию. И это чертовски неудобно и вызывает множество сложностей.

— Я непременно вскоре займусь этой проблемой миссис Томпсон — спокойно и мягко отвечал мистер Рейнхард.

— Уж постарайтесь! И лучше Вам сделать это поскорей, а то за что мы Вам деньги платим!?

— Не стоит беспокоиться, я решу эту проблему.

Мисси Томпсон хотела ещё накричать на этого раздражающе позитивного старика, но больше не смогла найти подходящего повода и потому молча, отвернулась и поднялась к себе в квартиру.

А в это время, Роберт Сноровски судорожно сжимая в руках квитанцию, следил за ходом баскетбольной игры, на которую он ранее сделал ставку. Но события матча складывались не в его пользу. Команда, на которую он ставил хоть, и считалась фаворитом, весь матч уступала в счёте, а времени до окончания игры почти не осталось. Мяч был в руках лидера команды хозяев, когда на табло уже истекали последние отведённые секунды матча. Игрок сделал несколько обманных движение и, избавившись от, всю игру действовавшего ему на нервы, защитника, в резком прыжке взмыл в воздух на границе трёхочковой дуги. Выкинув мяч ровно за мгновение до сирены, оповещавшей об окончании матча, он, как и его партнёры, тренеры, болельщики на трибунах и Роберт, застыли, внимательно следя за полётом мяча к корзине. Казалось, что время замерло, что мяч находится в воздухе уже целую вечность, и он так никогда и не достигнет своей цели, но вот, спустя мгновение мяч бьётся о дужку кольца, затем об щит и падает на паркет, так и не угодив в сетку. Победно вскинув к верху руки, игроки гостевой команды стали радостно поздравлять друг друга с победой. Роберт же, скомкав от досады квитанцию и, бросив её на пол, направился к выходу из заведения.

Яркий, раздражающий солнечный свет ударил ему в глаза, как только он оказался на улице. Постояв несколько секунд, и дав своим глазам, время на то что бы перестроится с полумрака тотализатора на яркий свет солнечных лучей, Роберт неспешно побрёл по направлению к мотелю. И вновь, дойдя до угла здания мотеля, Роберт остановился и стал внимательно осматривать внутренний дворик и офис администратора. Но на этот раз мистера Рейнхарда нигде не было видно. Тогда он украдкой, дабы не повторить свою утреннюю ошибку, сделал несколько шагов во внутренний дворик. Вновь остановившись, он ещё раз оглянулся и, убедившись, что в дворике никого нет, он быстро направился к себе в квартиру.

Роберт занимал самую маленькую квартиру в мотеле. По своей сути это была одна комната, условно разделённая на две части: спальню и кухню. Обстановка квартиры была откровенно скудна и состояла лишь из дивана, служившего также и кроватью, небольшого журнального столика и старенького шкафа. Кухня не сильно отличалась от остальной части комнаты и представляла собой пластиковый садовый столик, пару таких же садовых стульев, старый, гудящий и дребезжащий холодильник, грязную плиту и мойку забитую горой немытой посудой.

Оказавшись в своей квартире и закрыв за собой дверь, Роберт бережно поставил на столик портфель и сняв с себя свой костюм и обувь, оказался в одних лишь майке и трусах. Раздевшись, он извлёк из небольшой покосившейся тумбочки, стоявшей около двери, коробку с разнообразными щётками, кусками ткани и средствами по уходу за обувью. Достав из этой коробки пару скрученных старых, порванных носков он аккуратно утрамбовал их в одну из туфель так, чтобы они максимально заполнили её носовую часть. Затем, намочив специально приготовленное для этого полотенце, он обернул его вокруг носка туфли и, дождавшись, когда разогреется до нужной температуры утюг, стал бережно проглаживать свою обувь через влажное полотенце. Этот же трюк он повторил и со второй туфлей. Когда всё было готово его обувь, которую он носил уже далеко не первый сезон, выглядела так, словно её только что достали из коробки. Все складки и «морщины», которые волей неволей образуются при эксплуатации даже самой дорогой и качественной обуви, исчезли, а поверхность её носков стала вновь ровной и гладкой, как и в первый день после покупки.

Оставшись довольным результатом своих стараний, Роберт довольно улыбнулся и, отложив утюг, достал из коробки кусок мягкой ветоши и тюбик со специальным защитным кремом. Выдавив из него небольшую, размером всего с горошину, каплю бесцветной массы он принялся тщательно втирать её в кожу туфель. Потратив на эту процедуру не менее десяти минут, он вновь обратился к своей «волшебной» коробке, из которой извлёк баллончик со специальным освежающим аэрозолем, которым обработал внутреннюю часть своей обуви, устраняя, таким образом, неприятный запах.

Наконец-то с обувью было покончено и, бережно отставив её в угол, он мог взяться за свой костюм. Вооружившись щёткой с длинным, жёстким ворсом, он принялся тщательно, не пропуская ни единой пылинки, методично проводить ею по поверхности брюк и пиджака. Проделав эту монотонную работу, он вновь взялся за утюг и, дождавшись, когда он нагреется до нужной температуры, ловкими движениями стал разглаживать лишь едва наметившиеся складки своей одежды. Покончив и с этим, он аккуратно развесил брюки, пиджак и рубашку на вешалки, и убрал их в единственный шкаф в комнате. Наконец, этот повторяющийся изо дня в день ритуал был окончен.

Сев на диван и раскрыв свой кошелёк, который он предварительно достал из карманов брюк, Роберт высыпал всё его содержимое на небольшой столик и принялся пересчитывать свой капитал. В результате этой ревизии он установил, что на сегодняшний день всё его состояние составляют лишь жалкие 62$ и жетон на один бесплатный проезд в городском автобусе. Грустно вздохнув от этого итога, Роберт лёг на диван и, закрыв глаза, постарался поскорее уснуть.

А в это время, во двор мотеля, держа в руках вместительный чемодан, вошел невысокого роста мужчина тридцати лет, в кремовом пальто и шляпе. Мужчину этого звали — Стефан Томпсон и он был мужем Лилиан Томпсон и отцом Клары. Он буквально только что вернулся из командировки с севера штата и прямо с вокзала спешил домой. Проходя мимо офиса администратора он, в знак приветствия, кивнул мистеру Рейнхарду и, поднявшись на второй этаж, с некой опаской открыл дверь в свою квартиру.

Миссис Томпсон, в своём домашнем платье и переднике, стояла возле плиты и что-то готовила, когда дверь в квартиру открылась. Обернувшись на звук открывшейся двери, она увидела невысокую, слегка сутулую фигуру своего мужа. На какое-то мгновение на её лице вспыхнул румянец восторга, но эта была лишь мимолётная слабость. Уже через долю секунды её лицо вновь приобрело строгое, сердитое выражение.

— Привет, я так соскучился… — начал, было, Стефан.

— Ты должен был вернуться ещё вчера — строго оборвала его миссис Томпсон.

— Я знаю… прости, но дела не складывались, и мне пришлось задержаться ещё на один день — стал виновато оправдываться Стефан.

Мисси Томпсон ничего не ответила и лишь продолжила строго смотреть на мужа. Стефану становилось не по себе от этого взгляда, и он решил, применить единственный известный ему метод его нейтрализации. Он опустил на пол чемодан и, подойдя к жене, притянул её к себе и поцеловал. Лилиан моментально переменилась в объятиях любимого мужа. Теперь её, поднятые и устремлённые на его лицо, глаза были исполнены нежностью и любовью. Несколько минут они просто стояли обнявшись и смотря друг на друга.

«Боже, чем я заслужил такое счастье?» — удивлялся про себя Стефан, смотря на красивое лицо своей супруги.

Но эйфория, возникшая при встрече после долгой разлуки, стала проходить. Почувствовав это, миссис Томпсон отстранилась от объятий мужа.

— Ты только с дороги, весь потный и грязный. Сходи, прими душ, а я пока приготовлю тебе ужин — командным тоном произнесла она.

Стефан понял, что минуты блаженства прошли, и покорно подчинился приказу супруги. Сняв с себя пальто, он прошел в ванную. Приведя себя в порядок и вернувшись из душа, Стефан сел за стол и приступил к ужину. Миссис Томпсон, сняв с себя передник, села напротив мужа и стала, молча наблюдать за тем, как он ест. Подобное наблюдение доставляло ей особое удовольствие, ведь именно в такие минуты она ощущала себя настоящей хозяйкой, хранительницей домашнего очага.

— А где Клара? — наконец Стефан задал вопрос, который давно хотел, но боялся спросить.

— У себя в комнате, делает уроки.

— Как у неё дела?

— Вот поужинаешь и сам об этом у неё спросишь — ответила миссис Томпсон.

Конец ознакомительного фрагмента.