Смерть коллекционера

Стивен Ван Дайн, 1933

Загадочное убийство братьев Коу потрясло мир коллекционеров и продавцов антиквариата. Оба убиты в собственном доме… В запертой изнутри спальне найдено тело старшего брата, а спустя несколько часов в гардеробной обнаруживают труп младшего. Полиция заходит в тупик, и знаменитый сыщик Фило Вэнс начинает расследование…

Глава 4. Странное вмешательство

(Четверг, 11 октября, 10.00 утра)

Вэнс единственный не был потрясен этим неожиданным заявлением. Хис уставился на мертвое тело, явно готовый к тому, что сейчас покойник встанет и пройдется по комнате. Маркхэм очень медленно извлек изо рта сигару; его беспомощный взгляд перемещался с Доремуса на Вэнса и обратно. Что до меня, должен признаться: холод, поистине могильный, пробежал по моему позвоночнику. Мертвец с револьвером в руке и с пулей в виске и новая информация о том, что пуля была выпущена уже после того, как наступила смерть, возымели эффект, какой производят африканские колдуны. Противоестественность этого случая пробудила во мне смутные первобытные страхи, что надежно прячутся даже в организмах, максимально обработанных цивилизацией.

Вэнс, как я уже сказал, остался совершенно спокойным: едва кивнул в ответ на слова доктора и закурил очередную сигарету, причем пальцы его ни капельки не дрожали.

— Интересная ситуация, не так ли? — пробормотал он. — В самом деле, Маркхэм, люди, как правило, не стреляются после собственной смерти… Боюсь, придется вам расстаться с версией суицида.

Маркхэм был мрачнее тучи:

— Но ведь дверь-то…

— Покойник, как правило, не запирает дверей, — перебил Вэнс.

Маркхэм обратил на Доремуса слегка ошалелый взор.

— Доктор, вы можете определить, что послужило причиной смерти?

— Могу, только мне нужно время.

Доремус тоже хмурился — такой поворот событий его не устраивал.

— Скажите, — растягивая слова, произнес Вэнс, — труп сильно окоченел?

— Да уж, изрядно.

Как бы для подтверждения своих слов, Доремус вновь склонился над телом Коу, предпринял попытку изменить положение головы покойного, взялся за руку, что свисала с кресельного подлокотника, наконец, пнул вытянутую ногу в ботинке.

— Изрядно, — повторил доктор. — Потому что смерть наступила восемь — двенадцать часов назад.

— А поточнее нельзя? — кисло спросил Хис.

— Вот все вам прямо вынь да положь, — рассердился патологоанатом. — Погодите, дайте хоть на труп как следует взглянуть… Ну-ка, сержант, берите его за ноги, а я за руки возьму. На кровать несите.

— Одну секунду, доктор, — властно сказал Вэнс. — Обратите внимание на руку, которая лежит на столе. Скажите, крепко ли эта рука сжимает револьвер?

Доремус метнул на Вэнса еще один свирепый взгляд, поколебался, но все-таки стал рассматривать руку покойного и даже коснулся его пальцев.

— Да, очень крепко.

Не без труда Доремус разжал окоченевшие пальцы и извлек револьвер, постаравшись не оставить на нем собственных отпечатков.

Хис шагнул к нему, воззрился на револьвер. Потом завернул оружие в большой носовой платок и поместил на промокашку.

— Вот еще что, доктор, — продолжил Вэнс, — ответьте-ка: палец покойного прямо на курок нажимал или как?

— Прямо на курок, — заверил Доремус.

— В таком случае можно допустить, что револьвер был вложен в руку покойного до того, как наступило трупное окоченение, верно?

— Допускайте все, что вам заблагорассудится!

Маркхэм успел взять себя в руки. На первый план вышла его знаменитая дипломатичность.

— Без вашей помощи, доктор, ни о каких допущениях и разговора быть не может, — учтиво начал он. — Вопрос, поднятый мистером Вэнсом, вероятно, весьма существенен. Поэтому нам необходимо услышать ваше профессиональное мнение.

Доремус несколько приструнил свою раздражительность.

— Необходимо — значит, услышите. Итак. Покойник мог держать оружие незадолго до смерти. Сами понимаете, я при этом не присутствовал, так что не поручусь. А если револьвер был в его руке, значит, никто его не подсовывал.

— Как в таком случае револьвер мог выстрелить?

— Никак. Но с чего вы взяли, будто он выстрелил? До вскрытия невозможно сказать с уверенностью, что пуля была выпущена именно из этого револьвера.

— А калибр совпадает?

— Пожалуй. Револьвер — тридцать восьмого калибра, и рана как будто соответствующая.

— Кстати, — вставил Хис, — из одной каморы заряд точно был выпущен.

Маркхэм кивнул и снова воззрился на патологоанатома.

— Если подтвердится версия о том, что в висок Арчеру Коу стреляли именно из этого револьвера, сможем ли мы допустить, как предлагал мистер Вэнс, что револьвер после выстрела был вложен в руку покойного прежде, чем наступило трупное окоченение?

— Разумеется. — Доремус говорил теперь совсем другим тоном. — Никто бы не сумел вложить оружие в руку окоченевшего трупа.

Вэнс, даром что взгляд его, казалось, бесцельно блуждал по комнате, на самом деле прислушивался к разговору.

— Есть и другая вероятность, — проговорил он тихим голосом. — Пожалуй, несколько притянутая за уши, но все же имеющая право на существование. Известно, что покойники, в редких случаях, способны совершать разные действия.

Наши изумленные взгляды обратились к Вэнсу.

— Какие такие действия совершают покойники, Вэнс? — еле выдавил Маркхэм.

— Имеются подтвержденные свидетельства того, как самоубийцы, застрелившись, отбрасывали от себя оружие на расстояние до тридцати футов. Например, доктор Ганс Гросс в своем труде «Handbuch fur Untersuchungsrichter»…^[7]

— К нашему случаю это не относится.

— Нет, не относится, — сразу согласился Вэнс и сделал глубокую затяжку. — Это так, к слову пришлось.

Целую секунду Маркхэм испытующе глядел на Вэнса, затем повернулся к Доремусу:

— Получается, смерть Коу наступила в результате удара тяжелым предметом по голове?

Патологоанатом еще немного покачался на носках, поджал губы. Затем, ни слова не говоря, принялся вновь осматривать голову Коу. Выпрямившись, он поглядел Маркхэму прямо в глаза.

— Здесь что-то странное. Имеет место внутреннее кровоизлияние. Таковое вполне могло произойти в результате удара по голове. Кровь во рту покойного, прочие признаки… Тем не менее, — тон Доремуса сделался очень важным, — удар в левый висок, хоть и был не слаб, все же не мог привести к смерти здорового взрослого человека. Есть вмятина, не более того. От этого не умирают. Нет, Коу скончался не от сотрясения мозга и не от повреждения черепной коробки.

— И не от выстрела, — добавил Вэнс. — Вот так интрига! Однако человек мертв, и с этим не поспоришь.

Доремус кивнул Хису:

— Ну, сержант, раз-два — взяли!

Вместе они перенесли труп на кровать, раздели его и повесили одежду на стул. Доремус принялся за дело. Он очень внимательно осмотрел покойного с головы до ног на предмет ран и ссадин, прощупал кости — вдруг наличествует закрытый перелом?

Тело лежало на спине. Надавив на правый бок, Доремус замер, склонился ниже.

— Пятое ребро сломано! И кровоподтек имеется.

— Повреждение вполне совместимо с жизнью, — вставил Маркхэм.

— Конечно. Пустяки.

— Ребро треснуло до или после смерти?

— До. Иначе не было бы изменения цвета эпидермиса.

— Вероятно, и удар по голове также имел место еще при жизни Арчера Коу.

— Разумеется. Арчер Коу получил несерьезные телесные повреждения перед смертью, но не они убили его.

— Вероятно, — размышлял вслух Вэнс, — удар по голове и сломанное ребро связаны между собой. Например, пошатнувшись после удара в висок, Арчер упал и, падая, сломал ребро. Наткнулся на некий твердый предмет.

— Не исключено, — кивнул Доремус, не поднимая взгляда от трупа. Теперь он обследовал ладони.

— Был ли удар по голове достаточно силен, чтобы лишить человека сознания?

— О да, — заверил Доремус. — Скорее всего так и случилось.

Вэнс теперь симулировал интерес к сундуку из тикового дерева, что стоял между двумя восточными окнами. Он даже приблизился, приподнял крышку, заглянул внутрь и почти тотчас захлопнул сундук.

— Возьму на себя смелость предположить, — произнес Вэнс, обращаясь к патологоанатому, — что Арчер Коу очнулся вскоре после удара.

— Не поручусь. — Доремус сделал постное лицо, затем нахмурился, выражая крайнюю степень замешательства. — Он мог провести в глубоком обмороке все двенадцать часов, а мог очнуться в считаные минуты. Это зависит от разных причин… Но меня кое-что другое заинтересовало. Я обнаружил пару свежих царапин с внутренней стороны пальцев правой руки, а также свежую ссадину на костяшке. Мое мнение: Коу дрался с человеком, нанесшим ему удар по голове. Однако одежда его в полном порядке, а волосы гладко причесаны.

— А еще в руке у него револьвер, он сидел в расслабленной позе и выглядел умиротворенным, — добавил Хис, не скрывая отвращения ко всем этим загадкам. — Значит, кто-то обиходил его после драки. Скверная ситуация.

— Этот кто-то не озаботился сменить обувь на Арчере Коу, — заметил Маркхэм.

— Вот почему Коу одет в халат и в уличные ботинки, — сказал Хис, обращаясь к Вэнсу.

В ответ он получил снисходительный взгляд.

— Зачем переодевать только что нокаутированного оппонента? Зачем причесывать его? Данное предположение выдает в вас, сержант, истинного человеколюбца; однако вы не можете не согласиться, что обычно люди не поступают со своими оппонентами подобным образом… Нет, боюсь, придется нам искать иные объяснения как одежде, так и прическе Арчера Коу.

Хис поднял брови:

— По-вашему, Коу сам переоделся и причесался после того, как ему проломили череп?

— Не исключено, — проговорил Вэнс.

— В таком случае, — вмешался Маркхэм, — почему Коу заодно и не переобулся?

— Потому что нечто ему помешало.

Пока продолжался спор, Доремус перевернул мертвое тело со спины на живот. Я внимательно следил за его действиями. Вдруг доктор резко наклонился вперед.

— Вот оно что! Теперь все ясно!

От этого восклицания мы буквально подпрыгнули.

— Бедняга был заколот!

Мы подошли к кровати и проследили за жестом патологоанатома.

Точнехонько под правой лопаткой, ближе к позвоночнику, зияла четырехугольная ранка в дюйм диаметром. Края, отнюдь не рваные, были темны от запекшейся крови. Признаков внешнего кровотечения не наблюдалось. Я счел это неестественным. Маркхэм, кажется, тоже прежде с таким не сталкивался, потому что, оправившись от первого шока, задал Доремусу соответствующий вопрос.

— Не все раны провоцируют наружное кровотечение, — принялся объяснять патологоанатом. — Особенно это относится к ранам колотым, нанесенным очень острыми тонкими предметами, притом быстро. Оружие проникает сквозь мягкую ткань во внутренний орган или органы. Снаружи крови минимум, а то и вовсе нет. Зато происходит внутреннее кровотечение… Края раны мигом склеиваются. Так было и в нашем случае. Вся кровь излилась вовнутрь. Очень просто… Вот задачка и решена.

Вэнс скептически улыбнулся:

— Решена, говорите? По-моему, мы пока имеем лишь точную причину смерти Арчера Коу. И это обстоятельство чрезвычайно усугубляет ситуацию. Случай с Коу представляется совершенно необъяснимым.

Маркхэм метнул на Вэнса мрачный взгляд.

— Я бы так не сказал. По крайней мере, один пункт прояснился. Мы знаем теперь, что помешало Арчеру Коу завершить переодевание.

— Кстати, о переодевании…

Вэнс раздавил окурок в пепельнице, взял халат Коу и принялся разглядывать его на свет. Ни единой прорехи в ткани не было. И снова повисло недоуменное молчание.

— Нет, Маркхэм, — заговорил Вэнс, пристраивая халат в изножье кровати, — Коу в момент рокового удара острым предметом был в другой одежде. Переодели его уже потом. Мертвого.

— Убийца мог сунуть руку с орудием преступления под халат, — заспорил Хис.

Вэнс только головой покачал:

— Вы забываете, сержант, что халат был застегнут на все пуговицы, а пояс — аккуратно завязан на бант. Впрочем, проверить версию не повредит.

Вэнс торопливо прошел к гардеробной, что примыкала к западной стене. Дверь была приоткрыта. Распахнув ее, Вэнс шагнул внутрь, а через несколько секунд появился с одежными плечиками, на которых висели сюртук и жилет из той же темно-серой материи, что и брюки, в которых был найден Коу. Вэнс скользнул пальцами по сюртуку и сразу обнаружил отверстие в районе правой лопатки и точно того же диаметра, что и рана в мертвом теле. Аналогичное отверстие было и в жилете.

Оба предмета одежды Вэнс поднес к свету и еще раз потрогал края отверстий.

— Дырки, — сказал он, — имеют жесткие края, будто на них высохла некая субстанция. Полагаю, экспертиза подтвердит, что это кровь. Нет никаких сомнений в том, что Коу в момент смерти был полностью одет и что его кровь испачкала края отверстий, когда убийца вытаскивал клинок или кинжал.

С этими словами Вэнс вернул вещи в гардеробную.

Через миг Маркхэм озвучил мысль, которая вертелась в голове у всех нас:

— Если так, значит, убийца снял с мертвого тела сюртук и жилет, повесил их в гардеробной и облачил жертву в халат.

— Ну, почему именно убийца? — возразил Вэнс. — Есть причины полагать, что после смерти Коу в комнату к нему вошел еще один человек. Он-то и пустил Арчеру пулю в висок. Разве не мог этот человек переодеть Арчера Коу?

— Интересная теория. Только не соображу, какой от нее прок, — проворчал Маркхэм.

— Никакого, — жизнерадостно признал Вэнс. — Будь даже она верной. Чего мы, конечно, не знаем. Согласен, звучит дико. Я позволил себе это предположение лишь затем, чтобы вы уяснили: на данном этапе игры мы не вправе делать какие бы то ни было выводы. Чем сильнее напрашивается тот или иной вывод, тем бо́льшую осторожность следует проявлять. Ибо мы, дражайший Маркхэм, столкнулись с очень непростым случаем.

Доремус уже демонстрировал признаки скуки. Версии его не интересовали, коньком патологоанатома была медицина. Обнаружив смертельную рану в спине Коу, он почувствовал, что обязанности его выполнены, по крайней мере на текущий момент. Доремус широко зевнул, потянулся, взял шляпу, которую еще раньше бросил на кровать.

— Ну, я пошел, — сказал он и добавил, прищурившись на Хиса: — Полагаю, результаты вскрытия нужны вам как можно скорее.

— Еще бы! — Голова сержанта смутно угадывалась в облаке табачного дыма. — Когда мы их получим?

— Сегодня вечером. Наберитесь терпения, сержант. — Доремус прикрыл мертвое тело простыней. — Позаботьтесь, чтобы его как можно скорее забрали в морг.

Затем, торопливо пожав руки всем нам, патологоанатом направился к двери.

— Минутку, доктор! — окликнул его Маркхэм. — Это точно не самоубийство?

— Что? — Доремус резко развернулся. — Конечно, нет. Бедняга заколот сзади. Самому так не изловчиться. Он умер от внутреннего кровоизлияния, вызванного раной под лопатку. Мертв восемь, если не десять часов. Может, и дольше. Сломанное ребро и вмятина на левом виске — пустяки, вред от них минимальный. Пуля в правом виске вообще ничего не значит — мертвее от нее ваш Коу не стал… Самоубийство? Нет, ни в коем случае!

И махнув рукой, доктор Доремус вышел.

Маркхэм некоторое время беспомощно глядел в пол, затем обратился к Хису:

— Известите ребят, сержант. Вызовите специалистов по отпечаткам пальцев и фотографа. Ну и дельце нам попалось! Вас назначаю ответственным.

Маркхэм еще не закончил речь, когда Хис шагнул к телефону, помещавшемуся на прикроватном столике. После краткого изложения событий, предназначенного для передачи в разные департаменты, Хис распорядился насчет фургона, который должен был забрать тело Арчера Коу.

— Надеюсь, сэр, — чуть заискивающе сказал он Маркхэму, повесив трубку, — что вы это дело никому не переадресуете. Не нравятся мне обстоятельства смерти. Нынче ночью здесь могло что угодно случиться.

Никогда еще я не видел сержанта Хиса в такой растерянности. И не мне винить его, ведь с каждой новой стадией расследования убийство Арчера Коу представало все более запутанным и непостижимым.

— Не беспокойтесь, сержант, не переадресую, — заверил Маркхэм. — Я доведу это дело до конца, да поможет мне Бог. Должно быть какое-то совсем простое объяснение, и рано или поздно мы его обнаружим. Не падайте духом, — с отеческой заботой добавил он. — Расследование даже еще толком не начиналось.

Вэнс, сидевший в кресле с низкой спинкой и флегматично куривший, блуждал взглядом по потолку.

— Правильно, Маркхэм, — заговорил он лениво, тем не менее раздумчиво, — объяснение, конечно, есть. Только очень сомневаюсь, что оно окажется простым. Слишком уж много в данном уравнении противоречий, притом каждое из них, похоже, уничтожает все остальные…

Он глубоко затянулся.

— Давайте, исключительно из любви к ясности, суммируем наши открытия, прежде чем приступать к допросу членов семьи, слуг и гостей… Итак. Во-первых, Коу получил удар по голове и, возможно, потерял сознание. Затем он, возможно, наткнулся на некий твердый предмет и сломал ребро. Этим событиям явно предшествовал конфликт с применением физической силы. Коу, по нашему предположению, во время конфликта был в уличной одежде. Позднее — насколько позднее, мы пока не знаем — его ударили в спину неким тонким, необычной формы инструментом, и он скончался от внутреннего кровотечения. Примерно в это же время с него сняли сюртук и жилет и спрятали вещи в гардеробной. Коу облачили в халат, застегнули на все пуговицы, повязали пояс. Ему даже волосы расчесали. Однако не сменили уличных ботинок на домашние туфли. Далее, мы находим Арчера Коу сидящим, притом весьма комфортно, в мягком кресле. Ясно, что смертельный удар он получил, находясь в иной позе. И вот, будто остальные обстоятельства недостаточно загадочны, мы узнаем, что Арчеру Коу выпустили пулю в правый висок вскоре после того, как он скончался, и прежде, чем он окоченел. Револьвер, из которого, предположительно, была выпущена пуля, надежно устроен в руке покойного. Настолько надежно, что сам господин эскулап не сразу его извлек. Не забудем и об умиротворении на лице трупа. Едва ли такое выражение может быть у человека, который повздорил с кем-то, подрался и получил тяжелым предметом по голове. Этот факт, Маркхэм, является одним из самых странных во всем деле. Коу расстался с жизнью, будучи в спокойном состоянии души; ну или, по крайней мере, не испытывая негативных эмоций.

Вэнс снова пыхнул сигаретой, глаза стали сонными.

— Впрочем, довольно говорить о трупе и строить догадки насчет событий, повлекших смерть Арчера Коу. Ибо ситуация изобилует и другими обстоятельствами, которые необходимо учесть. Например, дверь; мы нашли ее надежно запертой изнутри, и в то же время мы не видим признаков того, что некто входил в комнату или выходил из нее. Все окна закрыты, все шторы задернуты. Горит электричество, постель в порядке, и на ней ночью никто не спал. Следовательно, что бы ни случилось здесь, случилось оно до наступления того часа, когда Коу обычно отходит ко сну. Вдобавок следует учесть и вот какой факт: незадолго до смерти Коу читал о китайских вазах, а потом начал писать письмо либо делать некие заметки. Прибавим к материалам по делу страницу с вчерашней датой и чернильную ручку, найденную на полу…

Послышались торопливые шаги, и на пороге возник озадаченный Гэмбл.

— Мистер Маркхэм, — заговорил он, заикаясь, — простите, что мешаю вам, сэр, только… только там, внизу, в холле, что-то очень странное.

Примечания

7

Имеется в виду книга «Руководство для судебных следователей» выдающегося австрийского ученого-криминалиста Ганса Гросса (1847–1915).