Глава 13. Джейми
— ШТРАЙХЕР! — кричит мне в спину Уорд по пути в раздевалку после тренировки. — Когда закончишь — ко мне в кабинет.
У меня сердце в пятки уходит, но я коротко киваю и ухожу в душ. Кабинет тренера — это как кабинет директора в школе. В душе я быстро перебираю в голове все последние тренировки и матчи. Если Уорд собирается обсуждать мои слабые места, нужно подготовиться.
Дверь его кабинета оказывается открыта, и, когда я вхожу, он сразу отрывается от компьютера.
— Привет, — встает он. — Давай-ка пообедаем вместе. — Он кивает в сторону своего окна, которое выходит на улицу. — Я знаю одно место.
Страх еще сильнее стискивает мне кишки. Если бы дело было несерьезное, мы бы просто поговорили в офисе. Обед значит более продолжительную беседу, и, о чем бы ни шла речь, я от этого не в восторге.
Уорд не переставая болтает, пока мы выходим из спорткомплекса и идем по улице в сторону центра.
— Туда, — говорит он, сворачивая с улицы.
Я приподнимаю бровь, заглядывая в узкий переулок, но он идет вперед уверенно и спокойно, так что я следую за ним, пока мы не подходим к зеленой двери. Над ней висит потрепанная вывеска с названием: «Грязный фламинго». Он распахивает дверь, и изнутри тихо доносится классический рок.
— После тебя, Штрайхер.
Я захожу внутрь. Это старомодный бар с темными деревянными панелями на стенах, винтажными концертными постерами в рамках, полароидными фотографиями среди бутылок на полках и гирляндами под потолком. Посетители сидят в отдельных кабинетиках и обедают.
— Вы пригласили меня в пивнуху? — спрашиваю я Уорда, когда за нами закрывается дверь.
— Эй! — возмущается женщина за баром с подносом в руках. Ей около тридцати, длинные темные волосы убраны в хвост. На груди у нее изображена какая-то древняя рок-группа, а на лице — недовольное выражение. — Это не пивнуха.
— Это не пивнуха, Шрайхер! — говорит Уорд достаточно громко, чтобы она услышала.
Барменша сурово смотрит на него, прежде чем отнести напитки за стол.
Уорд наклоняется ко мне.
— Если честно, это самая настоящая пивнуха, но мы не говорим этого при Джордан. Это место — ее детище.
Мы усаживаемся за стойкой, и я оглядываюсь внимательней. На доске сверху записаны три варианта ланча, и я так понимаю, что это все мои варианты на сегодня.
Мне вроде как нравится это место. Странно. Когда я раньше бывал в Ванкувере, я либо сразу ехал в пригород к маме, либо останавливался в отеле. А этот занюханный бар как новая маленькая ниточка соединяет меня с этим городом, который, как я надеюсь, снова станет моим домом на ближайшее время.
Интересно, знает ли Пиппа об этом месте.
— Джордан ненавидит хоккей, — сообщает Уорд тихим голосом. — Так что тут нас доставать не будут. — Он криво мне улыбается, а потом провожает заинтересованным взглядом колючую барменшу, прежде чем снова взглянуть на меня. — Дома все хорошо? Там была какая-то заминка с твоей ассистенткой? Все решили?
— Да, — быстро отвечаю я. — Все отлично. Она очень помогает.
Уорд улыбается, приятно удивившись.
— Рад это слышать.
Джордан принимает заказ, а когда она уходит, Уорд бросает на меня любопытный взгляд.
— Ты не пришел на ужин вчера вечером.
Он говорит о неформальном ужине, который я пропустил.
— Надо было проведать маму.
Он понимающе кивает, задумчиво изучая полароиды за баром. Повисает пауза.
— Не очень-то много времени ты проводишь с ребятами вне игр.
Я смущенно ерзаю на барном стуле. Некоторые ребята в НХЛ дружат с товарищами по команде, некоторые — нет. Мой тренер в Нью-Йорке был совсем не против, чтобы я фокусировался на хоккее и держался подальше от неприятностей. Последнее, что нужно лиге, — это чтобы ее игроки светились в медиа на вечеринках. Я не стал лучшим вратарем в прошлом году только потому, что постоянно пил с приятелями по команде.
На меня сразу накатывают воспоминания, и я вижу, как мы с Рори Миллером детьми играем в хоккей. Его отец, герой Зала Славы НХЛ Рик Миллер, договаривался по поводу площадки на нашей местной ледовой арене, чтобы мы могли потренироваться. И мы часами отрабатывали удары, играли и подкалывали друг друга.
Этот парень был моим лучшим другом. У меня сжимаются челюсти, и я складываю руки на груди. Это больше не для меня.
— Я сосредоточен на хоккее, — просто говорю я, пожимая плечами. — Раньше это проблемой не было.
Его губы расплываются в улыбке.
— Штрайхер, твоей сосредоточенности можно только позавидовать. — Он на секунду замолкает. — Но я хочу, чтобы ты проводил больше времени с ребятами за пределами льда. Чувство локтя для команды ничуть не менее важно, чем тренировки на площадке.
Я хмурю брови.
— У меня нет времени.
— Найди. — Он легко мне улыбается, но настойчивость его тона не допускает возражений.
Я нервно трясу ногой. Угождать тренеру — критически важно, если хочешь оставаться в команде. Я видел, как тренеры с раздутым эго продают игроков по совершенно нелепым причинам. Если я его взбешу, все может оказаться под угрозой.
Я встречаюсь с Уордом взглядом. Непохоже, что у этого парня вообще есть эго, но я не хочу рисковать.
— Будет сделано, — говорю я.
