Зои. Дьявольское отродье

Степанида Воск, 2022

Родной отец без сожаления выгнал из дома. А я всего лишь не хотела замуж. Мой мир перевернулся с ног на голову. И теперь могу рассчитывать только на себя. Нареченный жених разыскивает изо всех сил, пытаясь вернуть. Найдется ли кто-то сильный и смелый, способный спасти одинокую деву в беде?

Пролог

— Ты выйдешь за него замуж! — бушевал отец. — Ты обязана меня слушаться.

Ненавижу когда со мной разговаривают подобным тоном. В этом я вся в отца — Клеймаса Хлатовала. Раньше он никогда не позволял приказывать в столь категоричной форме.

Я не собиралась уступать. Все доводы воспринимала в штыки. Тем более потому что они мне совершенно не нравились.

— Ни за что. Только через мой труп, — топнула ногой и уставилась на папеньку.

— Ты дождешься, что так и произойдет, — у отца от злости сузились глаза.

Это плохой знак.

Для меня.

Однако кто обращает внимание на подобное в пылу спора?

— Неужели убьешь единственную дочь ради выгодного брака? — я закусила удила и не следила за языком. — Как тех двух несговорчивых торговцев. Напомни, чем ты их порешил? — я сделала вид, что задумалась. — Вспомнила. Кинжалом.

Ох, и зря я это сказала. Зря. Ведь молчала столько лет, ни единым словом не обмолвилась.

Не выдержала, проболталась в порыве злости.

В тот день я случайно оказалась в папочкином кабинете — зашла взять забытый с вечера журнал.

Я обожала сидеть в отцовском кресле под торшерам и читать, читать, читать. Сколько он меня не гонял, сколько не ругался, не бушевал, уговаривая, что это не то место, где я могу находиться.

Все без толку. Как только у меня получалось проникнуть в святая святых Клеймаса Хлатовала, я оказывалась там.

И ничто мне не мешало. Отец и замки менял, и охранку ставил, а мне все трын-трава. Я хотела быть там и я там была.

Как-то предок чуть не сорвался и не одарил пощечиной. Однако мне удалось вовремя увернуться. Случись подобное, то от меня осталось бы одно мокрое место. Батюшка имел крепкое телосложение, усиленно занимался с тренером. Да так успешно, что мог ребром ладони пополам расколоть толстенную балку.

Родитель сразу осознал, что могло случиться. А после долго раскаивался, даже перестал ругаться на мое увлечение. Однажды отец заставил перенести и торшер, и кресло ко мне в комнату. Меня подобное не устроило. В итоге я отказалась от еды на целых три дня. До тех пор пока вещи не вернулись на свои места.

Скорее всего, в кабинете, где стояло злополучное кресло, сходились какие-то энергетические потоки. В которых мне было комфортно и удобно. В них я отдыхала и наслаждалась любимым занятием.

Мы с отцом договорились.

Я не входила в кабинет днем. За это мне позволялось глубоким вечером оккупировать святая святых. Там засиживалась до глубокой ночи. Бывало, что под утро отец относил меня на руках в спальню.

В злополучный день я как обычно читала в кабинете. А после пошла спать. У себя в комнате спохватилась, что забыла журнал. Пришлось возвращаться.

Чего-чего отец не любил, так это беспорядка. За любую небрежность мог устроить взбучку. Он всегда говорил, что все должно лежать на своих местах. Что после себя нельзя оставлять улики, в чем бы они не заключались. Когда я была маленькая, то не могла понять подобного стремления к порядку. Став взрослее, для меня открылась истина его слов. Чтобы не попасться — надо быть аккуратным.

Я юркнула в кабинет, пока никто не видел. И уже добралась до журнала, когда услышала голоса в коридоре. Среди них рокотал отцовский бас.

Куда деваться? Что делать?

Если меня застукают тут в неположенное время, то накажут. А этого, ой, как не хотелось бы. Голоса приближались, и я не придумала ничего умнее, чем спрятаться в нишу возле окна, завесив ее портьерой.

— Прошу. Входите, — открылась дверь. В кабинете раздалась тяжелая поступь отца. А за ней чужие шаги. Я выглянула в щель и увидела, что в помещение кроме отца зашли двое мужчин с невыразительной внешностью. Под маской страха, лежащей на лицах, трудно разглядеть реальные черты лица. — Вот тут договор о взаимном сотрудничестве. Подпишите и можете быть свободны.

Отец настаивал, давя на присутствующих своей харизмой.

— Нам надо ознакомиться, — тихим дрожащим голосом произнес один из мужчин.

— Читайте. Только быстро. Время — деньги, — я знала, что отец властный мужчина, но таким категоричным видела впервые. Может быть потому что никогда ранее он не был бешенстве. Да и я не присутствовала при ведении им дел.

— Мы не можем это подписать.

А это время очень тихо в кабинет зашел помощник отца — Прицион Дрейм. Молчаливый великан, всегда серьезный и невозмутимый.

— Почему?

— Вы ставите нас на колени, — один из мужчин мотнул головой, ослабляя галстук. Ему не хватало воздуха.

— Вы давно на них стоите, забывая кому обязаны всем, — я слышала, что отец зол, очень зол. И было бы большой глупостью с моей стороны показаться в этот момент ему на глаза.

— Нет. Мы не подпишем, — произнес гость.

— Это ваше обоюдное решение? — вкрадчиво поинтересовался отец.

От его голоса даже у меня по спине побежали мурашки.

— Да, — произнес второй.

— Ну и хорошо. Вы сами себе подписали смертный приговор. Еще никто не осмеливался переходить дорогу Клеймасу Хлатовалу. А кто осмелился того уж нет в живых.

У мужчины, что повыше, в глазах проскочило понимание.

Страх витал в воздухе.

— Мы можем договориться, — начал он. В голосе послышалась дрожь.

— Поздно. Я предлагаю один раз, — и слова совпали с резким выпадом в сторону говорившего. В ансамбле одежды мужчины появилась новая деталь — из груди торчала рукоять клинка.

— Нет, — второй начал пятиться, пытаясь убежать.

Но не тут то было. Сзади него возникла фигура Дрейма.

Его огромные ручищи взметнулись к голове жертвы и резко повернули. Раздался хруст ломаемых позвонков. Прицион аккуратно положил, ставшее безвольным, тело на ковер. Своей грацией и пластичностью мужчина мог посоперничать с дикой кошкой.

— Куда их? — вопрос относился к отцу и касался двух трупов, лежавших у ног.

В голосе ни грамма удивления, ни грамма осуждения, лишь сухая констатация ситуации.

— На всеобщее обозрение, дабы другим не повадно было. Но сделай чисто, чтобы догадались все, но не могли связать с нами. Ты знаешь кому надо поручить?

— Обижаете? Разве я когда-нибудь вас подводил? — Дрейм возмутился.

Судя по всему, он мог позволить так себя вести.

— Никогда. Надеюсь так будет и дальше, — одобрительно произнес отец.

Дрейм прошелся по кабинету, достал из нижнего ящика шкафа, возвышавшегося тут же, два черных пакета. В которые очень аккуратно упаковал тела еще недавно живых людей. Разломил по небольшой капсуле над каждым из огромных свертков, замораживая тела. Затем кому-то позвонил по телефону и попросил подогнать машину к черному ходу дома.

Дальше уже не подсматривала. Меня стошнило от увиденного. Я пыталась примериться с картиной, которую видела собственными глазами.

Теперь многое вставало на свои места. И страх, мелькавший время от времени в глазах прислуги, и богатство, окружающее меня всю сознательную жизнь. В общую картину укладывался даже случай, когда отец практически ударил меня.

А самое страшное заключалось в моем отношении к произошедшему. Я находилась на стороне отца, хотя должна воспылать отвращением из-за случившегося.

Нет. Мне совершенно не понравилось то, что он лишил жизней людей — я просто была на его стороне.

Потому как любила. Всем сердцем. Всей душой.

А когда любишь так как я, то готова принять человека таким какой он есть, со всеми потрохами и недостатками в виде двух трупов. Все давно вышли из кабинета, трупы унесли, а я все так и стояла за портьерой и анализировала свое состояние.

С того дня я стала более внимательно относиться к тому, что делаю. Неважно чего это касалось: учебы или повседневных мелочей. Всегда все убирала за собой, чтобы не оставалось никаких следов.

Учителя не могли нарадоваться моей прилежности. А я? Я просто усвоила урок, преподанный вот таким специфическим способом.

Но в настоящий момент я шла лоб в лоб с любимым отцом, принуждающим меня к браку.

Глава 1

Я понуро брела в вечерних сумерках по давно не чищенной улице города. Мне безумно хотелось есть, ведь с самого утра во рту не было ни крошки. А время позднее. Солнце давно скрылось за горизонт.

Хотя, какой может быть горизонт в центре города?

Вот только если это центр, то как же выглядит окраина?

Стоило свернуть с главной улицы, где легко столкнуться со знакомыми, как сразу же попала в иной мир, полностью отличающийся от блестящего мира богатства и роскоши.

До сих пор в ушах слышался приговор за неповиновение. И ведь знала, что нельзя перегибать палку, нельзя. Знала, чем это грозит, но тем не менее упрямилась и настаивала на своем до конца.

Почему в этот раз инстинкт самосохранения не дал о себе знать, не зажег предупреждающий огонек — опасно, дальше нельзя.

Нет. Нашла коса на камень.

А от этого, известно что происходит — искры летят. Вот они и полетели. И винить некого — разве только себя за беспросветную глупость. Ну не могла она возненавидеть самого дорогого человека на земле, хотя он и поступил вот так — выбросив, словно облезлого котенка на улицу.

Я еще докажу, что ученица ничем не уступает своему учителю. А учитель у меня самый лучший. И когда — нибудь, а язнала, что это время непременно наступит, смогу доказать, что он заблуждался. Ведь даже умудренные жизнью люди иногда ошибаются.

***

— Глянь, какая цыпочка идет прямо нам в руки, — услышала из темного угла, что меж двух домов, которые высились недалеко от меня. Если бы не голос, то я бы вряд ли, вообще, заметила этот проем. В городе дома стоят настолько близко друг к другу, что иной раз сложно отличить где заканчивался один и начинался другой.

Я остановилась. Смысла бежать не видела, да и бежать-то собственно некуда. Пора знакомиться с другим обществом, менее лощеным и высокомерным. После того, как отец заявил, что ноги моей не будет ни на одном пороге, принадлежащим знакомым и друзьям — я поверила сразу и бесповоротно. Он слов на ветер не бросает. Но раз так, значит так. По возможности я, конечно, все же перепроверю данное заявление, но явно не сегодня. Кроме того, сегодня уже скоро закончится. И пора думать о ночлеге. Хоть каком-нибудь.

— Смотри, не боится, — второй голос принадлежал человеку постарше. Через мгновенье раздался кашель — глубокий надрывный мокрый. Потом послышался звук смачного плевка, похоже, что человек избавился от отходящей мокроты, оросив землю. Что за отребье прячется за углом?

Вот керпинский мерин, а про болезни я совершенно не подумала. Меня Почему-то не пугала неизвестность будущего, но приобретение возможных болячек неприятно поразила.

Секунду поразмышляв по этому поводу решила, что время покажет стоит ли заморачиваться по данному поводу или нет.

— И, правда, не боится. Ждет. Иди сюда цыпочка. Цып-цып-цып, — я когда — то видела передачу про сельское хозяйство и там на скотном дворе хозяйка усадьбы точно таким образом подзывала кур-несушек. Они бело-желто-красной гурьбой неслись на встречу к кормилице стоило только произнести заветное словосочетание. Интересно, а насколько я похожа на этих хохлаток? Совсем не похожа, вспомнила свое отражение в зеркале.

— Она, наверное, онемела от счастья. А может на нее стояк напал? продолжал юродствовать первый голос, но пока никого видно не было. Расстояние между нами было метра три-четыре, но пропасть — размером в первый шаг, который я никак не решалась сделать. Не будет ли это очередной ошибкой? Потому и продолжала стоять, как вкопанная.

— Куколка, скорее всего, не понимает твоих слов. Ведь сразу видно, что не местная, — это о себе заявил второй и опять его речь была прервана надсадным кашлем.

— А с какого понталыку эта краля шастает по злачным местам в такое время? Разве не ищет на свою милую попку приключений? Ей, наверное, остренького захотелось. Перчика в жизни не хватает, так я ей это быстро могу устроить. Иди сюда, красотка — отведай горячего мужского тела. Я тебя по всем статьям оприходую. Еще и за добавкой придешь. Так сильно понравится, просто закачаешься, — произнес первый голос. Однако человек из своего укрытия не вышел.

— Бздыщ, вместо того чтобы разводить тут инсинуации позвал бы девушку нормально, может быть она и согласилась, — и вновь кашель сотряс ночной воздух.

— Иди сюда, красотка, я тебя не обижу. Ну же. Иди, — настойчиво звал меня мужской голос.

Я некоторое время потопталась на месте, решая что же делать, а потом все же сделала один шаг, следом второй, третий. Когда пересекала незримую черту, отделяющую скудно освещенную луной улицу и темный участок между домами в ушах раздался легкий звон, которому я не придала никакого значения.

Стоило оказаться в темноте, как сразу же послышался шорох и на меня кинулся человек, пытаясь одновременно схватить, облапать, обездвижить, свалить на землю.

— Вот ты и попалась. Уж сегодня я наиграюсь вволю. Давно мой петушок не лакомился такой курочкой.

***

— Вы зачем ее из дому выгнали? — в кабинет Клеймаса Хлатовала влетел рассерженный мужчина.

— Что за тон, Дрейм? Ты, кажется, забыл с кем разговариваешь? — хозяин дома поднял усталый взгляд от газеты, которую читал. Только странно как-то читал — ногами вверх. Хотя может быть это он тренировался воспринимать буквы кверху ногами?

— Клеймас, я не забыл и уж вам об этом очень хорошо известно, но ответьте на мой вопрос, — Прицион подошел вплотную к столу и теперь высился огромной каменной скалою над собеседником.

— Я тебе никогда раньше не говорил, поскольку нужды в том не было, но теперь скажу. Я никогда ни перед кем не отчитываюсь в своих действиях. Тебе об этом давно надо было понять, — Хлатовал выпрямился во весь рост. Правда, все равно оказался ниже на несколько сантиметров Дрейма.

— Неужели я не заслужил ответа? — второй мужчина сжал кулаки до хруста в суставах. Он сдерживал себя настолько насколько мог.

— Она сама выбрала свой путь, — зло произнес Клеймас. — Вот пусть теперь и идет по нему.

— Ну она же девушка. Молодая. Не знающая этого мира. Неужели вам об этом не известно, — рокотал в ответ Дрейм.

— Так что? В моем доме все должны вести себя так как я сказал. А те, кто со мной не согласен — идет своим путем. Ясно? — Хлатовал аж побелел, произнося свою речь.

— Она же пропадет. Одна. Без денег. Еды. Крова над головой. Да ее же в первой подворотне могут изнасиловать или убить. А вы? — начал стыдить мужчину Дрейм.

— А что я? Я дал ей то, что она хотела. Свободу. И если она моя дочь, — Клеймас повысил голос практически до крика, — то выживет в любой ситуации. Чего бы ей это не стоило. И обсуждению данный вопрос больше не подлежит. Ясно?

— А если нет? — тихо спросил Дрейм. Он понимал всю безвыходность ситуации. Хлатовал от своего не отступит. Если он что-то решил, то так оно и будет. А дочь вся в него.

— Значит, я ошибся, — сделал заключение хозяин кабинета.

— Не велика ли цена? — Прицион понял, что дальше спорить бесполезно.

— Жизнь, вообще, дорогая штука, — устало произнес враз постаревший мужчина.

***

Отвечать мне на столь скабрезные высказывания было некогда. Еще успею выдать этому Бздыщу все, что я о нем думаю и в какую голубятню ему нужно засунуть своего петушка, чтобы не высовывал головы без разрешения.

Когда — то у меня очень плохо получался этот перехват, но Прицион Дрейм, однажды зашедший на тренировку, чтобы позвать к отцу, очень доходчиво объяснил в чем заключалась моя ошибка. С тех пор я выполняла прием на отлично. Главное было высвободить хоть одну руку и это мне удалось, применив злополучный перехват. А дальше дело было за малым. Я прекрасно слышала сиплое дыхание мужчины, вырывающееся из простуженного горла. Следовательно, выше горла находились глаза, а это самое болезненное место, если не считать место крепления его «петушка». Именно в глаза я ткнула двумя растопыренными пальцами. Недостаточно сильно, чтобы оставить нападавшего на всю жизнь инвалидом, но так чтобы хватило вывести из строя на некоторое время.

Естественно, первой реакцией на подобный удар было выпустить меня, закричав от боли, и закрыть глаза руками, что и произошло. Даже к гадалке ходить не надо. Следом я приложила носком туфли (надо же, а я была в домашних туфлях, благо у них имелись в наличии задники ) мужику под коленную чашечку. От боли он взвыл белугой и схватился за ушибленную часть тела. Ну и для полноты картины добавила сомкнутыми в замок руками по темечку Бздыща. А нечего было меня лапать, да еще без разрешения.

Теперь у моих ног в позе эмбриона лежал еще недавно козырявший своей мужественностью кусок дерьма, стонущий и подвсхлипывающий. Все таки слабовато я его приложила напоследок — мужик сознания не потерял. Ну как — то не хотелось начинать свое знакомство с новым миром с чьей-то смерти. Негоже это. Не по-людски.

— Лихо ты его уделала, — раздалось недалеко от меня. Голос принадлежал второму, как я про себя окрестила этого человека. В принципе, его визиткой был кашель, сопровождавший каждую последующую фразу.

— Хочешь стать в очередь? Так я быстро могу организовать, — я до сих пор не могла успокоить дыхание. Вроде бы драка не заняла много времени, но тем не менее утомила достаточно сильно. Руки так и чесались о кого-нибудь содрать костяшки пальцев.

— Нет. Нет. Увольте, милая дама. Я пас. У меня и так здоровье слабое, на ладан дышит, чтобы просто так его разбазаривать.

Бздыщ немного притих, начав скулить не так громко.

— Тогда какого керпинского мерина ты до сих пор здесь? — воинственный дух совершенно не стремился покидать мое бренное тело.

— А куда мне еще податься? Какая разница где найду свою смерть? — философски произнес мужчина, поглядывая по сторонам.

— Не собираюсь я тебя трогать, если не имеется претензий в мой адрес, — я уставилась на мужчину, стараясь разглядеть как можно лучше и понять что же мне следует от него ожидать. Однако было достаточно темно и особо много я не увидела.

— Что с меня взять? Совершенно нечего. Я только посмотреть остался горазд. Болезнь почти к рукам прибрала. Жду не дождусь когда тетка с косой за мной придет, — меланхолично произнес мужчина ровным тоном, как будто речь шла не о нем, а о чем-то постороннем.

Тело у моих ног зашевелилось, но стонать потихоньку переставало. Знать не сильно я его приложила. И то хорошо. Как-то не хотелось брать грех на душу.

Неполный диск луны, наконец, почтил нас своим присутствием и осветил крохоборным светом простенок между домами. Оказывается здания стояли не параллельно друг другу, а немного под углом, образуя своеобразный раструб. Узкий конец которого выходил на улицу, откуда я пришла.

В паре шагов от меня стоял невысокого роста мужчина в мешковатой одежде, явно с чужого плеча, болтающейся на нем, как на вешалке. Лысина сего представителя мужского пола отблескивала в отраженном свете, аки зеркало. Ого. Да мы еще в очках. Сразу заметила своеобразную деталь туалета. Подобное в наше время получалось встретить довольно редко. Любые проблемы со зрением лечились очень легко с помощью магии. И лишь неординарные личности позволяли себе носить очки. Если добавить к этому добродушное выражение лица, а так же большие глаза и оттопыренные уши, то внешность у мужчины была очень колоритная.

— Раз не приходит, знать еще время не наступило. Смерть раньше времени звать не стоит.

Я напомнила себе эдакую матрону в годах, вечно всех поучающую и лезущую не в свое дело.

— Быстрее бы уже, — с надеждой произнес мой собеседник. Было похоже, что он не лгал.

— Так попросил бы товарища. Он, наверняка, оказал бы посильную помощь, — дала очередной бесплатный совет.

А что? Мне не жалко. Я девушка добрая.

— Попросишь его. Он ничего толком сделать не может, — посетовал мой собеседник. — Может кто подсобит в моей проблеме.

— Это ты намекаешь на меня? — насмешливо поинтересовалась про между прочим.

— И в мыслях подобного не водилось, — мужчина взял в рот сигарету и я ожидала, что сейчас достанет что-то чем прикурит. Однако он меня удивил. Щелкнул пальцами, и на кончике одного зажегся маленький огонек. Человек запросто управлял огненной стихией. Так надо еще уметь. Для пиромастера несложно вызвать огонь, столп огня, ураган огня. Сложность заключалась в умении держать именно вот такой малюсенький огонек.

— Зачем?

— Что зачем? — переспросил меня мужчина.

— Зачем курите? Ведь я слышала ваш кашель, — по сути он у него практически не прекращался, лишь на некоторое время затихал, чтобы спустя несколько минут возникнуть вновь.

— Это на ход жизни не влияет. Одним днем больше, одним меньше. Какая разница? Все равно все там будем, — меланхолично поведал курящий.

— Дело ваше, — решила спустить все с тормозов.

Бздыщ медленно начал подниматься на ноги. Я следила краем глаза за его перемещениями. Что-то мне подсказывало — просто так он не смирится с поражением. Не ожидал он от заведомо слабого противника такого позорного проигрыша. Что ж, это его право. Пусть пеняет сам на себя. Не я первая начала.

***

— Вам ее совсем не жалко? — Прицион засунул пятерню себе в волосы. Первый запал прошел и теперь он всеми способами пытался выяснить подробности произошедшего.

— Мне? — Клеймас потупился. — Нет.

— Врете. Нагло, смотря в глаза, хотя, нет. Глаза-то вы и опустили. Кого пытаетесь убедить? Меня? Нет. Меня убеждать не в ваших правилах. Себя. Вот, кого хотите заставить поверить в то, что говорите.

— Щенок ты еще. Молодой редкозубый щенок, чтобы знать что я хочу, — Хлатовал начал опять выходить из себя. — Вначале дорасти до моих лет, тогда и будешь делать выводы. А сейчас пошел вон. Ты меня утомил.

— Хм. Вот, значит, даже как. А не боитесь, что уйду насовсем? — гонор бил через край у Дрейма.

— Не боюсь. Я уже давно перестал бояться, — в этом месте голос Клеймаса дрогнул на один единый миг, но именно его было достаточно для Прициона, — чего-либо и кого-либо. Только если надумал уходить, то уходи сейчас, а то поздно будет. Запал пройдет.

— Где она?

— Не знаю, — устало произнес Хлатовал.

— Так запустите следилку. Я больше чем уверен, что у вас есть привязка к девушке, — Дрейм ждал ответа, а его все не было.

— Привязки нет, — тихо вымолвил Клеймас.

— Как нет? — удивился его собеседник.

— Так. Больше ничего я тебе не скажу. Можешь делать что хочешь, но только покинь это помещение.

— Хорошо. Я уйду. Но мы мне все равно ответите на все вопросы, — развернулся Дрейм и пошел на выход. И уже, закрывая дверь с той стороны, услышал своим тонким слухом.

— Если бы я сам знал на них ответы.

***

Мне совершенно не понравилась его рука, пробирающаяся, словно вор, в голенище потрепанного сапога. Даю левый пятый ноготь правой ноги на опыты начинающей педикюрше, что там у него был спрятан нож, и его он очень желает применить в отношении ни в чем неповинной меня. Ну давай, давай. Доставай свою железку. Не хотелось бы выглядеть глупо и заранее кричать о несправедливости с стороны нападавшего. Пусть шансы будут равны. Его наглость против моей скорости. Хоть и сокрушался Прицион Дрейм, пеняя на мою медлительность, тем не менее я умудрялась поразить тремя метательными звездочками падающее яблоко с высоты одного метра.

Точно. В свете ночного солнца блеснула полоска обнажаемого клинка. Я до последнего надеялась, что не придется делать этому полудурку больно. Зря надеялась.

Немного подпрыгнув для ускорения, выбила нож из руки, замахивающегося мужчины. Хорошо если не раздробила кости на запястье нападавшего. Крик раненого зверя огласил окрестности.

— Ты мне руку сломала, курва длинноногая, — сквозь сомкнутые зубы выдал Бздыщ.

— За комплимент моим ногам тебе салют, и за курву добрые пожелания, — скользящим ударом одарила скулу мужчины. В этот раз силу старалась дозировать — ему же еще жевать зубами надо, всегда успеет выплюнуть их веером. — Еще одно поползновение в мою сторону и я не буду столь великодушна, — предупредила сразу о своих намерениях в следующий раз не щадить ублюдка.

— Да ты резкая девочка, — это подал голос второй, все так же спокойно взиравший на наши разборки с Бздыщем.

— Чахлый, помоги, — застонал подбитый сокол.

— Что-то имеешь против? — обратилась к второму, которого как оказалась кличут Чахлым.

— Я, наоборот, восхищен, — и Почему-то в его словах мне послышалась легкая насмешка. И уже не мне:

— Сам кашу заварил, сам и пенки снимай.

— Я так не думаю. Но это сугубо твое личное дело.

Мужчине окурок жег пальцы, но он никак не желал с ним расставаться.

— Да выброси ты его к керпинскому мерину под хвост, — раздраженно выдала, взирая на жалкие потуги мужчины.

— Так она последняя была, — жалея произнес мой собеседник. Бздыщ отполз на приличное расстояние и там пытался привести себя в порядок, что-то бормоча под нос о негожих друзьях, которые только на словах друзья, а так собаки подзаборные чахоточные.

— Завязывай с этим делом, глядишь дольше проживешь, — менторским тоном произнесла я, в данный момент напоминая гувернантку из далекого детства. Она не нравилась мне с самого первого дня появления в доме и я всячески старалась высказать ей свою нелюбовь. А уж когда она поучать начинала, так, вообще, впору было лезть под кровать и прикрываться подушкой. Однажды я прознала, что она не питает любовь к живности меньше кулака, а то и ноготка. Вот тогда настал для меня праздник, то мышь полусъеденную, отобранную у Музика, подсуну, то червей дождевых в коробочку с рукоделием подложу, то лапку лягушачью раздавленную с ошметками плоти на видном месте забуду… Хороший у нее был голос — зычный. Папина прислуга сбегалась как на пожар. Жаль долго гувернантка у нас не задержалась — отцу надоели ее выступления в роли оперной дивы. Выгнал он ее, правда, деньги выдал на первое время для обустройства на новом месте и даже рекомендацию написал — с таким голосом советовал глашатаем на базаре работать.

Эх, папа…папа…Где ты сейчас? Что делаешь? Жалеешь или нет о своем решении?

На мгновенье легкая печаль омрачила мое чело, но была согнана в ту же секунду. Если что-то не можешь поменять, то нужно измениться самой — что-то подобное я читала некоторое время назад. Решила — буду действовать согласно сложившейся ситуации, а дальше будет видно.

— Где была такая как ты надцать лет тому назад? — сокрушенно прокашлял Чахлый.

— Где? Где? Не родилась еще, неужели не видишь?

— Вижу. Молоденькая еще. Небитая жизнью. Хотя раз сюда попала, то жизнь повернулась к тебе не совсем лицом, а противоположной стороной.

— Здесь все так плохо? — имела в виду не конкретно это место, а нижний мир, в котором оказалось волею судеб. Не знаю, понял меня Чахлый или нет.

Но не даром он мне показался другим, не таким как тот, что полулежал, облокачиваясь о стену дома, да вытирал юшку, сочившуюся из рассеченной губы.

— Кому как. Устроиться хорошо можно в любой среде, в любой пищевой цепочке. Ясное дело, что наверху находятся хищники, вернее хищник, единоличный хозяин, под ним несколько зверей помельче, ну, а дальше все остальные в соответствии с иерархией. Здесь действуют те же законы, что и везде. Выживает сильнейший, хитрейший, умнейший.

— А деньги? Как без них? — осторожно спросила я. — Они разве в зачет не идут.

— Это зло является побочным продуктом. что-то в виде отходов производства.

— Ничего себе отходы, — покачала я головой.

— Пора отсюда сваливать, — Чахлый посмотрел на заискивающуюся луну, прервав наш разговор. — А то будет слишком поздно.

— Почему это?

— Ты что не знаешь? — мужчина ответил вопросом на вопрос, после очередного приступа кашля. Хотя я уже к нему начала привыкать и воспринимала почти как само собой разумеющееся.

— Что я не знаю? — удивилась.

— Дай-ка правую руку, — и мужчина приблизился ко мне, но не сильно близко.

— Зачем? — опасливо спросила у Чахлого.

Все же не стоило никому доверять, а тем более первому встречному. Так всегда учил меня отец. Хотя у мужчины была располагающая к себе внешность.

— Дай. Не бойся. Ничего тебе не сделаю. Даю слово. Если, конечно, ты мне поверишь на слово.

Странно это, но я ему поверила. Действительно, не сделает мне ничего дурного. Если бы хотел уже давно бы сделал. И тогда, когда была отвлечена на Бздыща, и чуть позже. А свою силу он показал как нельзя лучше.

— Ну на, — я протянула мужчине просимое. Чахлый подошел поближе и, взяв мою руку, закатал рукав домашнего свитера выше локтя. Покрутил руку и так, и сяк в свете луны. Провел своею рукой над моей, не касаясь кожи. Потом зажег огонек на кончике пальца, еще и им посветил.

— Нету.

— Чего нету? — в тон ему переспросила.

— Метки нет. Удивительно, — медленно протянул Чахлый.

— Какой еще метки?

Меня, откровенно говоря, уже начала раздражать эта неизвестность.

***

— Ты чистая. Это такая редкость в наше время, — Чахлый неверяще покачал головой. Еще раз провел над моею рукой, трогая ее на ощупь, поворачивая из стороны в сторону. Как только на зуб не попытался попробовать.

— О чем ты талдычишь? — я начала выходить из себя. И хотя Чахлый мне, по непонятным причинам, нравился, все равно его поведение, откровенно говоря, бесило.

— У тебя нет метки, — опять двадцать пять. Он больной на голову? Долбанутый? У него не только легкие больные, но и мозг разлагается?

— Да ответь ты на мой вопрос. Что значит — нет метки? И почему это тебя так удивляет? — требовала я ответа.

— Откуда ты к нам свалилась на голову? С луны что ли? — поцокал языком мужчина.

— Ни откуда я не свалилась. Шла себе шла, никого не трогала. Вдруг твой товарищ меня окликнул. Вот и все.

— Бздыщ мне не товарищ, — спокойно проговорил мужчина.

— Да какая разница? Товарищ или не товарищ. Меня это не касается. Это ваши внутренние дела. Ты мне лучше про метку скажи, а лучше покажи для наглядности.

Чахлый смотрел на меня очень странно, я бы даже сказала подозрительно, словно не верил, что подобное может быть.

— У всех есть метки. А у тебя нет.

— Это я уже поняла. Дальше что?

— Вот смотри, — и он задрал рукав своей одежонки. На правой руке в районе сгиба локтя, смещенный к предплечью, красовался круг, по краю которого было много-много треугольных лучиков, а внутри какая-то замысловатая финтифлюшка.

— Смотрю и вижу татуировку, да такую можно сделать в любом тату-салоне.

— Э, нет, дорогая. Не в любом. Подобная татуировка, как ты назвала, ставится каждому ребенку при рождении магически. Ее ни свести нельзя, ни спрятать, если только не лишиться руки.

— А зачем? — теперь мне требовались ответы на вопросы.

— О! У нее очень много функции и назначений. И одна из них, если можно так сказать, очень скоро скрутит меня и Бздыща за то, что мы находимся ночью в неположенной зоне приписки.

— Что-то типа паспорта?

— Да. Дергать отсюда надо. Как можно быстрее. Бздыщ, ты как там? Идти сможешь? — Чахлый потерял ко мне интерес, желая как можно быстрее убраться с места, где мы находились.

— Смогу. Гадская девка все рыло мне расквасила, — у мужчины остановилась кровь, но выглядел он мягко говоря, не очень. А если быть точнее, то видок у него был, как у подушечки для рукоделия, такой же надутый и разноцветный.

— Еще слово в мою сторону и зубов ты точно не досчитаешься. Это я тебе обещаю. Не будь сейчас ночь, а не день.

— Э! Ты меня не пугай. Не таких обламывали, — начал харахориться мужчина.

— Оно и видно, — с долей скептицизма заявила я.

— Хватить базарить. Бздыщ, поднимай свою задницу и дергаем отсюда, — вот странно, со мной Чахлый разговаривал нормально и уважительно, а со своим товарищем свысока. Очень интересно.

Жаль, что я не привыкла носить дома часы, потому данного устройства у меня в настоящее время не наблюдалось. Оттого не могла и определить который час. У Чахлого я не видела часов, но тем не менее он каким-то образом определял время. Надо бы поинтересоваться как он это делал. Я на мгновение задумалась и пропустила обращение к себе. Услышала лишь когда мужчина повторил вопрос ко мне.

— Куколка, ты с нами или как?

— Какого керпинского мерина она нам нужна? Пусть валит куда шла, — Бздыщ отошел подальше и похоже, что почувствовал себя неуязвимым. Зря. Ох, зря. Я же догоню и очень быстро. И выполню свое обещание насчет зубов. Не просто так я о подобном упомянула.

— Я не с тобой разговариваю, — твердо, в перерыве между приступами кашля, ответил Чахлый.

Бздыщ сразу же как-то стушевался, поник плечами.

— Я чо? Я ничо. Просто так. К слову пришлось.

— Вот и молчи в тряпочку, — не сдержалась и высказалась. Если бы был ближе, то непременно пнула под тощую задницу.

Бздыщ что-то начал бурчать под нос о наглых сучках, которые падают, словно снег на голову, и которым надо ноги выдернуть откуда они растут.

— Я все слышу, — решила обозначить, что готова принять меры.

— Так я не про тебя речь толкаю, есть одна краля — все на коммерцию переводит, мол дам за сиську подержаться, только денежку давай. Пришлая она. А я может к ней со свей душой, я может люблю ее всем сердце.

— Ты бы свои мысли не озвучивал языком без костей, а то могут неправильно понять. Вот как я, например. Могу подумать, что все словесные экзерсизы направлены в мою сторону. А я девушка нервная, могу и не сдержаться. В ухо дать.

Пока я препиралась с Бздыщем, Чахлый ушел во тьму.

— Эй, Чахлый, ты куда подался? — окликнула его.

— Туда, где жизнь слаще, — было мне ответом.

Я сорвалась в легкий бег, догоняя мужчину. Бздыщ же ковылял где-то сзади. Похоже, что я его очень хорошо приложила, хоть и хорохорится мужик.

— Чахлый, куда ты так припустил? — насилу догнала. С виду больной и хилый, а ходит, словно стайер.

— Комендантский час приближается. Деточка, ты где до этого жила? Под колпаком? — поинтересовался у меня мужчина.

— Вот только не надо меня деточкой звать. Сразу чувствую себя маленькой девочкой.

— А кто ты? Если не деточка. Ты себя в зеркало видела? — бросил Чахлый.

— Ну видела. И что? — я осознанно провоцировала его.

— А то. По сравнению со мной ты деточка, — отчего — то решила больше не настаивать. Что-то было в этом мужике, что не позволяло с ним сильно фамильярничать. Внутренняя сила, как дрожащий мотылек, время от времени выбивалась из-под матовой оболочки ауры.

— Ладно. Проехали. Жила в доме….с папой, — сердце пронзила острая игла. Было так тяжело вспоминать недавние события.

— И почему же тебя папа…отпустил? — мужчина явно хотел сказать другое слово, но передумал. — На ночь глядя. Одну. В не самую благоприятную часть города? — и вроде бы ничего сверхъестественного не спросил, но так зыркнул, что не осталось сомнений в его интересе.

— Не сошлись характерами, — как-то не хотелось рассказывать ничего из своей жизни. Я его знаю без года неделю и потому откровения совершенно не входят в меню разговора.

— Выгнал, значит, — констатировал Чахлый.

— Почему это выгнал? — взвилась я. Правду было тяжело слышать. — Может я сама ушла?

— Ну да. Сама. В домашних тапочках и костюме, что носят не при гостях, — саркастически выдал мужчина.

— С чего ты решил, что в домашних тапочках. Это такие выходные туфли — мода новая. И костюм из последний коллекции Хильштейна.

— Это ты Бздыщу такие сказки можешь заливать, а мне не надо. Я жизнью битый, — вроде бы и не сказал ничего, но мне как — то неуютно стало от этих слов, словно бритву к горлу приложили. М-да. С этим товарищем надо держать себя очень осторожно. Он не так прост как кажется в который раз подумала я.

— Ты же тоже не отсюда, — решила поделиться своими наблюдениями.

— Даже если так, то что с того? — теперь Чахлый встретил в штыки мой вопрос.

— И видел другую жизнь, — продолжила я гнуть палку.

— Видел, но забыл, как страшный сон. Ты вон не от хорошей жизни идешь от центра к трущобам, — мы были квиты.

Ого. Чтобы человек просто так отказался от более комфортного существования для этого должны быть очень веские причины. Что же заставила Чахлого выбрать путь без надежды? Ответа на вопрос не было. Но это только пока.

***

— Я вам уже ответил. Я не знаю где она. Ушла из дому сегодня, ничего не взяв с собою, — Клеймас Хлатовал начал выходить из себя, доказывая свою правоту.

— Мы вам не верим, — холодный голос его собеседника неприятно давил на уши.

— Вот только не надо на меня ментально воздействовать, — поморщился мужчина. Это вам ничего не даст.

— Зря вы так думаете, — лишь кончиками губ улыбнулся второй посетитель дома Клеймаса.

— У меня нет никакой информации. Вы же привезли с собой мощнейшего менталиста. Спросите у него. Он скажет, что я говорю правду, — у Хлатовала появилась испарина на лбу, настолько мощный поток ментальной мысли был направлен в его сторону. Еще немного и он взвоет и это тот, кто мог завалить быка голыми руками, но против такого давления он не мог ничего сделать.

— Тут вы говорите правду, но почему-то я думаю, что где-то среди нее прячется изысканная ложь. Я не знаю в чем она заключается, но я несомненно узнаю и тогда кое-кому станет очень….очень…больно, — последнее слово собеседник Клеймаса прошипел, как гремучая змея. — И не один раз.

— Куда уж больнее? — восклицание вырвалось из уст хозяина дома.

— Намного-намного. И не прикидывайтесь, что ваш болевой порог превышен, когда это так, то люди себе готовы выцарапать глаза, разодрать уши и много чего еще. А вы всего лишь взмокли, — с сарказмом сказал собеседник.

***

Бздыщ порядком от нас отстал и плелся где-то сзади.

— Фух, успели проскочить. Скоро и дома будем, — поведал мне Чахлый.

Дома, то дома. И это будут мои новые знакомцы у себя дома. А вот где окажусь я? Неизвестно. Мозги что ли все от голодухи атрофировались? И чего я с ними поперлась?

Кроме того, мы зашли в ту часть городу где я никогда раньше не бывала и, откровенно говоря, даже не думала, что подобное убожество существует. Домики позаброшенные через один лезли друг на друга, как блохи на сковородке. Зачастую дома зияли пустыми глазницами оконных проемов и открытыми зевами дверей. И как тут можно жить? И можно ли жить вообще?

Я решила осмотреться, для того остановилась на месте.

— Ей, куколка, ты чего отстала — и как только Чахлый заметил? Бздыщ, кстати, пропал по дороге где-то до предыдущего поворота.

— Да я как бы передохнуть решила, — ответила, не придумав ничего нормального.

— Слушай, лучше убраться с улицы, а то тут совсем неспокойно частенько бывает. Пойдем, я тебя не обижу, — а куда он собственно меня тянет? Пришло осознание моего шаткого положения. Я этого человека вообще не знаю. Может быть он ведет меня в западню? Или еще куда?

Я все еще стояла и раздумывала.

Все решили крики, раздавшиеся со стороны улицы слева. Кричала женщина, да так сильно, что от нечеловеческого крика все волоски на теле встали по стойке смирно.

— Быстро иди сюда, — приказал Чахлый. — Опять банда Кровавого ворона развлекается.

— То есть как?

— Похоже, что один другому проигрался в кости и в счет проигрыша отдал свою подружку. А окружающим захотелось хлеба и зрелищ, вот товарищ и решил их развлечь.

— Как одно может быть связано с другим? — что-то выпадало из логической цепочки.

— Очень просто. Девку кинули за линию. Вот она и орет благим матом. Другие же спорят сколько времени она продержится на той стороне. Ставки делают.

— Объясни точнее, — решила сразу же вникнуть в ситуацию. — Какие кости, какой проигрыш, какие ставки, какая линия?

— Ох, и тяжко же тебе будет, если тут останешься. Назад тебе надо. В свой мир за высокими заборами и беззаботной жизнью.

Я пропустила мимо ушей увещевания Чахлого, который таким образом пытался выудить у меня информацию и стала гнуть свое.

— Куда мне надо, время покажет. Пока я здесь и задала тебе вопрос. Отвечать будешь?

— Ладно. Слушай. Все, кто выброшен за линию в комендантский час испытывает нестерпимые муки, до тех пор пока не вернется назад, вот другие и делают ставки насколько времени человека хватит и сколько отделяет его от безумия.

— Так женщина самостоятельно пересекла эту линию? По доброй воле? — меня интересовала мотивация незнакомого человека.

— Да. В счет отработки долга или еще по какой причине. Такое часто практикуется.. Это своего рода развлечение одних за счет других, — пояснил мне мужчина.

***

— Давай! Ну же! Чего застыла столбом? Пошла сама. Быстрее. Время идет. Ну же, — понукал молодую женщину, почти девочку, одноглазый парень. — Я на тебя последнее бабло поставил, а ты тут телишься. Потом телиться будешь, когда вернешься. Давай. Бегом.

И подобное кричали еще несколько человек. А несчастная не могла сделать несколько шагов. Ей было страшно. Липкий ужас проникал под кожу, сковывал движения, заставлял тело превращаться в каменную глыбу. Она не сможет. Это слишком больно. Чувствовать как миллионы иголок впиваются в нервные окончания, выворачивая тело наизнанку. От такого наплыва боли мозг буквально взрывается и до сумасшествия остается не так уж и много. Нет. Нет. Она этого не сделает.

Кто — то схватил девчушку сзади за локти и с легкостью толкнул вперед. Туда. За черту.

Словно сотни пираний одновременно впились в тело, разрывая его на части, такое было ощущение у несчастной.

Она закричала. Неистово. Громко. Во всю силу своих легких. Может быть крик поможет хоть ненамного облегчить боль. Тело сотрясали конвульсии, поскольку осознанными движениями трепыхание конечностей назвать было нельзя. Девушка стремилась как можно быстрее вернуться назад, за спасительную черту.

А толпа кричала. Неистовствовала. Наслаждалась зрелищем.

***

Спустя небольшой отрезок времени крики прекратились и послышался шум, среди которого проскакивали хвалебные нотки.

— Этой удалось долго продержаться, — констатировал факт Чахлый. — На такую бы и я поставил, — немного с сожалением проговорил мужчина.

— Так в чем дело? Почему ты здесь, а не там?

— Потому как я здесь, а не там, — уклончиво произнес мужчина. Вот же фрукт. Палец в рот не клади — откусит по самый локоть.

Он скрылся в чернеющей пасти дверного проема трехэтажного здания. Мне, от нечего делать, пришлось идти следом за мужчиной.

Я окунулась в непроглядную тьму, потому пришлось немного постоять, чтобы сфокусировать зрение. Ну вот, теперь нормально. Предметы обрели четкость, правда, не хватало красок и некоторой глубины. Но что делать? Чем-то надо было жертвовать. Помещение предстало перед моими глазами во всех оттенках серого. Я стояла в большом холле, посреди которого виднелась лестница, ведущая на второй этаж. Где-то в середине она, странным образом, раздваивалась и оба ответвления вели в разные стороны, а из середины вырастала другая, которая, видимо, вела на третий этаж. Очень интересное архитектурное решение.

Пол в холле первого этажа был, к моему глубочайшему удивлению, достаточно чистый, словно его недавно убирали. Под потолком так же мною не была замечена паутина. Надо же, какое интересное место!

Куда же делся Чахлый? Попыталась прокрутить в памяти последние звуки, слышимые в здании. Эхо шагов постепенно отражалось все выше и выше. Все ясно. Мужчина пошел наверх. Думаю, что и мне следует пойти туда же. Я благополучно миновала лестницу на второй этаж, втайне поражаясь огромным архитектурным формам здания. Снаружи и не скажешь, что тут сокрыты остатки былой роскоши. Естественно, на первый взгляд ничто не напоминало о великолепии царившем когда-то здесь, но сами стены шептали «мы видели времена получше».

Так. Куда же дальше. Как-то без разрешения хозяина совершенно не хотелось блуждать в этом памятнике прошлого. Остановилась, чтобы прислушаться. Слегка прикрыла глаза. Хорошо, что сделала подобное, а иначе лишилась бы ориентации в пространстве на некоторое время.

В глаза ударил яркий свет. Пришлось еще сильнее зажмуриться и научиться вновь воспринимать окружающую обстановку в обычных красках. Я так и не научилась сглаживать переходы. Учитель был бы мной недоволен.

— Чахлый, ты где? — позвала мужчину, а то как — то неудобно стоять под лавиной такого яркого света, словно со всех сторон ударили прожекторы.

— Здесь я, — раздалось неподалеку. — Подожди. Потерпи. Сейчас все настрою. Совсем забыл. Гости ко мне редко ходят. Вот и запамятовал.

Стояла, и, мало того, что зажмурилась, так еще для надежности рукой прикрыла глаза. Уж больно ослепительно со всех сторон било энергией.

Спустя несколько мгновений я ощутила, буквально кожей, что свет погас. И стало более-менее комфортно.

— Что это было? — не могла не спросить у подошедшего Чахлого. Его кашель нельзя ни с чем перепутать. Он у него вместо колокольчика. Обычно, когда давным-давно отпускали коров на вольные хлеба, то им привязывали на шею подобную штуковину, чтобы можно было легко найти в лесной глуши или в поле. У мужчины был свой, эксклюзивный колокольчик, не менее заметный и слышимый.

— Сигнализация сработала. Я же говорю, что у меня гости бывают редко. А незваных я, вообще, не очень уважаю, потому так и получилось. Я никого не ждал. А когда вспомнил, то было уже поздно.

— Ничего себе, — протянула я, удивившись. Огляделась вокруг себя. — И никто не пытался у тебя все это стянуть?

— Пробовали, но потом приносили назад, — объяснение Чахлого меня не устроило, но я не стала переспрашивать. Поскольку поняла, если захочет, то расскажет сам, а не захочет все равно ничего не смогу из него вытянуть. Даже клещи не помогут.

Мне показалось, что я попала в музей. Старинные вещи были расставлены, развешены везде где только можно. Их объединяло одно. У каждой был изъян. Вот статуэтка, стоящая на резном столике без ножки, возвышалась над поверхностью и не имела головы. Картина, висевшая на стене, несомненно нарисованная мастером, была без фрагмента размером в две трети. И так все, что находилось в этой комнате, имело дефекты, которые сводили ценность шедевров к нулю. Но поражало не это, а их присутствие в подобном месте и в таком количестве.

— Смотрю, что ты коллекционер, — произвела простую констатацию факта.

— Ну да. Негодных вещей, бывших когда-то очень дорогими, а сегодня не стоящие и гроша, — ответил мужчина.

Почему-то я подумала о своей персоне точно так же. Может быть меня он потому с собой позвал, что очень хорошо вписывалась в подобную схему.

— Откуда все это?

— От неудачных воришек, из неликвида антикварных лавок. Да мало ли откуда…, — махнул рукой Чахлый.

— Хм, — я продолжила оглядываться по сторонам.

— Что же я за хозяин? — явно обращаясь к себе произнес мужчина. — Держу гостью на ногах. К столу не зову. Ты небось голодная?

В настоящий момент Чахлый напоминал этакого добродушного дядечку, радушного хозяина, к которому заявились гости без предупреждения, а он не знает за что схватиться в первую очередь. То ли за стол посадить, то ли дом показать, а может быть подать домашние тапочки и предложить переобуться, дабы посетители не испортили своей обувью дубовый паркет.

— Есть немного, — не стала скрывать. Да и желудок мой давно сигнализировал об отсутствии перерабатываемого сырья. И стоило только хозяину упомянуть о еде, как этот предатель сразу же заурчал, да так громко, будто трактор.

— Слышу. Слышу, — заулыбался мужчина. — Сейчас что-нибудь придумаем. Правда, я не ждал гостей, — словно оправдываясь проговорил мужчина. Если бы я не обладала хорошим слухом, то вряд ли бы расслышала последнюю фразу, адресованною не мне.

Вдруг воздух в одном из углов начал сгущаться, заклубился, пошел рябью. Ого. Сейчас раскроется окно портала. Дорогое удовольствие в нашем мире.

Я засмотрелась на переливы, которые сменялись на поверхности еще не открывшегося портала. Чахлый уже вышел из комнаты, но видно почувствовал возмущение магического поля и решил вернуться.

— Девочка, быстро уйди в другую комнату, — воскликнул Чахлый, возвращаясь в залу и открывая дверь в соседнюю комнату от той, из которой только что вернулся.

Раз хозяин говорит — надо, значит — надо. Без лишних вопросов я постаралась выполнить требуемое и с низкого старта рванула туда, куда указал мужчина.

Однако мне не повезло. Не знаю за что я запнулась, но самым позорным образом я почти растянулась посередине комнаты. Благо вовремя успела сгруппироваться и не свалиться мешком с картошкой на пол, а мягко упала на вытянутые руки. В результате, я оказалась, стоящей на трех конечностях, с задравшейся к потолку попой. И в этот миг меня застал язвительный голос.

— Вот это встреча. Какой чудесный вид. Лучше бы была юбка, но и так неплохо смотрится. Если и фасад выглядит так же, то цены тебе не будет в день привоза.

Я крутанулась на руке и переместила свое тело в более удобную позицию, но прежде всего менее компрометирующую и провокационную. От резкого поворота волосы попали в рот. Захотелось выплюнуть. Но потом я посчитала, что это будет очень не культурно и аккуратно убрала их в сторону. Где же потеряла свою резинку? Даже не заметила когда это произошло.

Перевела взгляд на человека, что появился нежданно-негаданно из зева портала. Вот только человек ли это был? Почему-то меня обуревали сомнения. Такие ярко-желтые глаза вряд ли могли принадлежать обыкновенному представителю многочисленной расы людей. Хотя бывает всякое в этом мире.

Глядя на мужчину, у меня возникла странная ассоциация. Он напомнил мне одного детского персонажа из книжки. Тот тоже был такого же невысокого роста, а если откровенно говоря, то маленького — полтора метра в прыжке. Кругленького. Этакий шарик на худеньких ножках. Голова мужчины находилась сразу же на плечах, то есть шея не проглядывалась, вообще. Из плеч торчали руки. А вот дальше было самое интересное. Там, где у обычного человека предполагается шея, а у коротышки — не было ничего, висело несколько увесистых цепей, явно из драгоценных металлов. Запястья мужчины так же были украшены браслетами, да не одним, а штуки по три, с некоторых свисали подвески. Про пальцы я, вообще, молчу. На каждом было надето по кольцу с камнями, иные размером с голубиное яйцо. Смею предположить, что он бы нацепил и больше количество, но фаланги были короткими и в противном случае кольца не позволили бы пальцам нормально функционировать. Хотя я и так поражаюсь как он умудрялся их складывать в кулак. Кольца же должны были резать пальцы.

— Все рассмотрела?

— Не-а. Только до колец дошла, еще одежда и обувь остались, да и рот сильно не открывали, чтобы посмотреть есть ли камушки в зубах, — как на духу выдала я.

— Наглая? Да? — толстячок прищурил свои желтые очи. Вот теперь он меньше всего напоминал детского перса из иллюстраций. Что-то хищное проскользнуло во взгляде, жестокое. Вот только не надо на меня так смотреть. Не боюсь я. Пока не боюсь. И, надеюсь, что не буду.

— Вы спросили, я ответила. Что не так?

Вдруг мужчина резко запустил в меня сгустком энергии. От неожиданности я даже немного отвела голову назад, готовясь к отражению возможной атаки. Направленный пучок, не долетая до моего тела, примерно на локоть, столкнулся с незримой преградой. От взаимодействия с энергией контур, окружающий меня, засверкал всеми цветами радуги. Это длилось сущее мгновение, но глаз тем не менее успел уловить изменения в пространстве.

— Да ты, смотрю, упакована по высшему разряду.

— Чего к девочке пристал? — подал голос Чахлый. И бочком-бочком стал отрезать меня от нежданного посетителя. — Говори, зачем заявился?

— Так ты гостей встречаешь, Чахлый? — толстопуз переключил свое внимание на хозяина дома. — Продай мне ее. Мне такие нравятся. Строптивые. Необъезженные. Несдержанные. Они как новые игрушки — вначале блестящие и яркие, а спустя определенный срок использования становятся тусклыми и безжизненными.

— Девочка у меня в гостях. Она моя родственница. И потому, сам понимаешь, я не могу выполнить твою просьбу.

В голосе Чахлого я уловила примирительные нотки, словно он опасался этого коротышку, как опасаются бешеного пса, от которого не знаешь что ожидать в следующий момент, и тем самым желал успокоить. Вот подобное поведение мужчины меня насторожило. И я медленно начала продумывать возможные варианты отхода отсюда.

— А если я у тебя спрашивать не буду?! — то ли уточнил, то ли утверждал коротышка.

— Не надо Коли-Бок со мной ссориться. Не надо, — я перевела глаза на стоящего впереди Чахлого. Тот как-то враз стал выше и расправил плечи. И от него повеяло животной угрозой. Никогда бы не подумала, что в простых словах может быть столько сокрыто.

Однажды меня папенька взял с собой на охоту на кабана. Я до этого его долго просила, а он все отказывал, говоря, что не девичье это дело смотреть в глаза смерти. Я еще над ним посмеялась тогда, утверждая, будто готова ко всему и к этому в том числе. Отец только покачал головой на мое бахвальство. Больше ничего не стал объяснять, а решил показать один раз.

Охотились мы методом загона. Предварительно охотников распределили по «номерам», где они должны были дожидаться пока загонщики не поднимут кабана и не погонят в нужном направлении, громко крича и создавая как можно больше шума. Моя точка находилась между отцовой и его гостя, которого он решил пригласить на данное мероприятие. Охота пользовалась большой популярностью, оттого желающих было хоть отбавляй.

Вдали уже раздавались улюлюканья и я приготовилась ко встрече, тщательно вглядывалась в высокую траву и просветы между деревьями. Шум нарастал. Похоже что мне должно было повезти. Загонщики гнали животное в мою сторону. Мне уже стало казаться, что вот-вот кабан выскочит навстречу, я подняла ружье и приготовилась к атаке. Но в последний момент секач передумал и изменил направление, побежав на папиного гостя. Раздался выстрел, потом второй. За ним последовали крики радости. То ликовал счастливчик. Я вместо того, чтобы продолжать сидеть у себя на «номере», побежала на звук выстрела, не особо задумываясь о последствиях. И как только миновала половину пути мне навстречу вышел «он».

Огромный вепрь. Высота в холке достигала метра, а может быть даже больше. Из-за травы было трудно определить размеры. Вес превышал мой раз в семь или восемь. Он был ранен, а оттого опасен вдвойне. Помедли мгновение и меня бы вряд ли кто спас. От такой махины, состоящей из сплошных мышц, не убежишь и не спрячешься. Он бы достал меня в считанные секунды. Благо ружье было взведено и удобно лежало в руках, поскольку не убрала за спину, а так и бежала с ним наперевес. Вепрь бросился на меня, я выстрелила. Попала кабану в глаз. Если бы я промахнулась, то на поляне подбежавшие спустя время люди обнаружили только распоротое здоровенными клыками тело.

Однако перед выстрелом я в полной мере прочувствовала опасность, которую излучал вепрь, такую что волосы поднимались на загривке.

Вот и сейчас было нечто похожее. Чахлый излучал вовне подобные волны. Это, по — моему, прочувствовал и Коли-Бок, решив не связываться с хозяином жилища.

— Спокойно, Чахлый. Спокойно. Что уже и спросить нельзя? Разве мы с тобой не друзья? А по-свойски, по-дружески мы же можем и пошутить. Правда? Зачем сразу лезть в бутылку? Я все понял. Девочку трогать не буду. Зачем она мне? Дохлая какая — о. Я же не похож на собаку, чтобы на кости бросаться? Мне нравятся пухленькие. Чтобы подержаться было за что. А на эту плюнуть мало, все равно не попадешь.

— Не надо со мной так шутить, Коли-Бок. Ты же знаешь, — и уже мне. — Иди в другую комнату. Мне с дорогим гостем поговорить надо. Не для женских ушей разговор.

— Хорошо, — только и смогла произнести я. Но перед тем как подняться и уйти в последний раз взглянула на посетителя. И взгляд мне его не понравился. Ой, как не понравился. Такой бывает у голодного пса, у которого из пасти вырвали кость.

Надо будет иметь в виду, что при возможной встрече с Коли-Боком следует переходить на другую сторону улицы и ни в коем случае не поворачиваться к нему спиной.

Только что он показал свою слабость. И перед кем? Перед женщиной. А он такого не прощает никому.

— А ведь она тебе не родственница, — донеслись до меня слова Коли-Бока, перед тем как я закрыла дверь в другую комнату. Что на это ответил Чахлый я уже не слышала.

***

Соседняя комната оказалась кухней. Видя снаружи дом ни за что бы не поверила, что внутри находится такое. Мало мне было удивиться гостиной в доме Чахлого, так теперь кухня меня поразила своей необычностью. Вернее обычностью, той которую ожидаешь в уютном доме рачительной хозяйки, а никак не одинокого мужчины. То, что мужчина живет один это было видно невооруженным глазом судя по отсутствию каких — либо женских вещей в доме. Можно, конечно, это отнести на счет педантичности и чистоплотности хозяйки, что управляла всем, но я не верила в подобное.

Кухня сияла чистотой и она совершенно не вязалась с внешним видом, в котором предстал передо мною Чахлый. Или он живет не здесь, или я чего-то не понимаю. Кипельно — белый кухонный гарнитур чуть ли не светился. На рабочей поверхности столешницы не было видно ни единой пылинки. Все на своих местах. Ни единой крошки нигде не валялось, и ни одной тарелки не стояло на виду. Я заглянула в холодильный шкаф, стоящий в углу.

— Ого, — вырвался у меня возглас удивления. Здесь имелось все, начиная от фруктов и заканчивая молоком в графине. — Откуда?

— От верблюда, — передо мной захлопнулась дверца. — А тебе разве не говорили, что не хорошо лазить по чужим шкафам? — Чахлый с укором смотрел на меня.

— Так вроде бы ты сам меня сюда отправил, — я развела руками. Честно, я не знала как себя надо вести с этим мужчиной. Одно не вязалось с другим. Начни сейчас что-либо выяснять больше чем уверена, что наткнусь бы на непробиваемую стену.

— Я сказал ждать меня в другой комнате, а не заглядывать везде где не попадя.

— Мною ничего же не было взято, — с возмущением выдала на тираду Чахлого.

— Я. Не. Люблю. Когда. Трогают. Мои. Вещи, — ледяным тоном ответил Чахлый.

Блин. Я только что заметила как лихорадочно блестят глаза у мужчины. Куда я попала? Может быть он маньяк? И питается человечиной? А когда он сделал шаг в мою сторону я, не задумываясь, приняла боевую стойку.

— Ты чего?

— Не подходи! Убить не убью. Может быть. Но покалечу точно — жаль, что с собой нет ножа или еще чего нибудь. И на кухне нет в относительной видимости. Вряд ли он сподобится применять магию в закрытом пространстве. В этом я была уверена. Моя защита просто так не сдастся на милость победителю, а вот ранить физически он меня мог.

— Мне сигареты нужны. Они в шкафу за твоей спиной.

— Я тебе не верю, — надеюсь моих навыков хватит продержаться хоть немного.

— Глупая, посмотри сама. Правый сверху. Там лежит пачка.

— Ты же только что сказал, что терпеть не можешь, когда трогают твое, — подозрительно посмотрела на мужчину.

— Так то же без согласия. А так я тебя прошу сам.

Я мельком взглянула на шкаф, быстро дернула за ручку, стараясь не выпускать из вида Чахлого. И, действительно, обнаружила пачку сигарет. Какие-то они необычные. На коробке, как мне показалось, виднелась рожица, показавшая мне язык. Скорее всего привиделось. Я перевела глаза на Чахлого.

— Что это?

— Сигареты. Сама видишь. Ну да. Они не совсем обыкновенные. Не местные. Подай. Только аккуратно.

Я схватила пачку, собираясь передать мужчине. И тут же вскрикнула, выронив ее из рук. Глянула на руку. А на ладони увидела цепочку маленьких проколов, из которых выступила кровь.

Чахлый как ни в чем не бывало подобрал уроненное, благо пачку я отбросила в его сторону.

— Я же говорил аккуратно, — назидательно сказал мне мужчина.

— Ты не сказал, что она кусается. Она живая?

— Не совсем, — помолчал и продолжил. — А ты не спрашивала. Вот и ответ почему нельзя трогать мои вещи без разрешения.

— Научил. С первого раза, — проворчала в ответ.

— Ты на меня не обижайся, девочка. Лишь на собственных ошибках человек способен познать все так как надо. Сколько не говори маленькому ребенку — чайник горячий, пока он сам его рукой не схватит и не обожжется до тех пор ничего не поймет. Это относится и ко взрослым тоже.

— А тебе, похоже, не говорили, что курить вредно?

В этот момент Чахлый боролся с пачкой сигарет. В прямом смысле этого слова. Она пыталась укусить за пальцы, а мужчина старался выудить из нее сигаретку. Пока побеждала пачка, поскольку не сдавала свои позиции и не давала взяться за отгибающуюся крышку.

— Отчего же? Говорили. Видишь, даже жиличку себе с зубами завел. Чтобы жизнь медом не казалась. Да только все без толку. Некоторые будут каждый день хватать чайник голыми руками сколько бы не обжигались.

Он изловчился и, держа пачку за краешки одной рукой, постарался достать желаемое.

— Черт, — выругался Чахлый. — И на кой ляд я ее выменял на пятнадцать золотых?

— Вот это да! — воскликнула я. — Да за такую цену можно купить тысячи обыкновенных. Не думала, что в этих трущобах водятся такие богатеи.

— Что ты видишь? — мужчина все же смог выбить из зловредной коробки сигарету и положить жадину на стол.

— Как что? Коробку. Не совсем обычную. Слегка чудную, — опасливо произнесла я.

— Это она сейчас такую форму приняла. По моему желанию. А в другое время она может стать шкатулкой. Или саквояжем. Или огромным баулом. Но в любом случае никого не подпустит к своему содержимому, кроме хозяина.

— Что-то слабо верится, что она признала в тебе его, — с сомнением произнесла я, глядя на прикуривающего Чахлого. Откуда ни возьмись на столешнице появилась пепельница. Вызову пламени огонька на пальце я уже совершенно не удивилась.

— А мы как раз проходим этап взаимной притирки. Вот решаем кто кого.

— Хочешь сказать, что она возьмет над тобой верх? — удивленно посмотрела на мужчину.

— Нет, конечно. Но повозиться придется. Уж больно не любит она запах табака, вот и кочевряжится.

Я скосила глаза на пачку. А она возьми мне да подмигни. Словно заговорщица.

И что это значит? Меня приняли в круг друзей? Или это обыкновенная игра теней?

— А ты ей понравилась. Надо же, — как-то обиженно произнес Чахлый.

Не такой он и старый, как мне показалось в самую первую минуту.

Мужчина вызвал огонек, от которого и прикурил. Затянулся с наслаждением и тут же закашлялся. В принципе, кашлять он и не прекращал, лишь на время кашель становился тише и менее заметным.

— Тебе помощь нужна, — сделала я заключение.

— Давай оставим эту тему. Раз и навсегда. Хорошо?! — с надеждой уточнил Чахлый. — Я уже достаточно взрослый, чтобы распоряжаться своим здоровьем, жизнью и не только ею. Мне, конечно, приятна твоя забота, но попрошу оставь свое сострадание при себе. Оно тебе еще понадобится в этом мире.

После очередной затяжки он создал на кончике пальца небольшой огненный шарик и придав ему ускорение щелчком пальцев другой руки, отправил шарик в сторону плиты, со стоящим чайником.

— Давай уже что — нибудь перекусим.

Под чайником во всю заплясал огонек. Я с завистью посмотрела на мужчину. Такой талант прозябает в такой глуши. Мне чертовски сильно захотелось выяснить тайну этого человека. Почему он здесь почти на самом низу общества? Что заставляет его стремиться остаться именно в этом месте? Ведь безусловно ясно, что это не его ниша. Не отсюда он родом, да и привык к хорошим вещам, что выдает в нем выходца из высшего общества.

Чахлый завозился в своем холодильном шкафу, доставая различную снедь и складывая ее на столе. Я же, словно синичка на жердочке, слегка примостилась на кухонном гарнитуре. Не присела, скорее оперлась и с интересом наблюдала за хозяином дома.

— Что смотришь? Помогай, — приказал Чахлый. — Кто не работает, тот не ест. Знаешь такое правило?

— Так ты же приказал ничего руками не трогать, вот я слушаюсь указаний, — весело заметила я.

Мужчина скривился как от зубной боли. Похоже, не понравилось ему мое напоминание.

— Теперь можно.

— Слушаюсь и повинуюсь, — демонстративно склонилась в шутливом поклоне.

— Овощи порезать сможешь? — Чахлый с подозрением посмотрел на меня.

— Обижаешь. Нож мое любимое орудие труда, — гордо выпятив грудь сообщила в ответ. — Кстати, где они у тебе находятся? А то я уже опасаюсь к чему бы то ни было прикасаться.

— Открой левый верхний ящик.

— Опять аккуратно? Или можно свободно, — решила подшутить.

— Можно, — с барского плеча кинул Чахлый.

Я выдвинула указанный ящик. В нем, как и на любой кухне, содержались ножи, вилки, ложки, приспособления для открытия бутылок и так далее. В одном из отделений находились разделочные ножи известной фирмы. Все больше и больше загадок накапливалось у меня. Хозяин этого дома ходит как оборванец, якшается с отбросами, живет, по сути, в их среде и в тоже время пользуется дорогими предметами. Его посещают странные личности. Опасные личности.

Взяла один из ножей, крутанула вокруг пальца, перехватила. Отличное лезвие, великолепная заточка, высококачественная сталь, точнейшая балансировка. Может быть использовано и в быту, и в качестве оружия. Да мало ли мест применения можно отыскать.

— Что резать? — взглянула на мужчину. Он задумчиво покачал головой, как бы говоря, что «ножи детям не игрушки», но ничего не сказал по этому поводу. Лишь протянул овощи, среди которых были огурцы, помидоры, что-то напоминающее редис, но совершенно другое, зелень, сыр, красный горький перец.

— Это все вместе класть? — с удивлением воскликнула я, смотря на сыр и перец.

— И побольше. Всего. Обожаю все остренькое.

— Да уж, — пробормотала под нос. — Огнедышащий кашляющий дракон собственной персоной.

— Надеюсь, это ты сейчас не обо мне? — исподлобья спросил Чахлый, доставая из холодильного шкафа приличный кусок мяса.

— Конечно же нет, — это я детскую сказку вспомнила. Посмотрела невинными глазами на Чахлого. — Воду просто так можно открыть? Или…

— Свободно. И подай мне доску с ножом. Ящик рядом с тем, который ты только что открывала.

Я передала желаемое. А сама по очереди перемыла овощи, тщательно проверяя на наличие загрязнений. Что-что, а шинковать я умела быстро и качественно. Стоило только начать крошить продукты, как половина из них была разрезана на аккуратные кубики. Нож буквально мелькал у меня в руках.

Эх. С сожалением вспомнила о коллекции холодного оружия, оставленной в оружейной комнате. Условием ухода из дома было невозможность взять с собой что-либо, кроме надетого на мне, поскольку все остальное принадлежало отцу. Напоминать о том, что большинство вещей было мне подарено, а, следовательно, являлось моей собственностью я не стала. Поскольку к тому времени мой разговор с отцом дошел до той точки кипения, когда еще чуть-чуть и будет взрыв. Я погорячилась, он вспылил, а в результате я имею право распоряжаться собственной судьбой как хочу. Не этого ли я хотела? Наверное. Пока еще не определилась. Но смысла сожалеть о содеянном я не видела. Что случилось, то случилось. Значит так и надо.

— И человека так покрошить сможешь? — задал мне вопрос Чахлый.

— Не знаю. Думаю, что смогу, — не задумываясь ответила я. В принципе, навыков у меня достаточно, излишней сентиментальностью я не страдала, крови не боялась по определению. То, что практики не было, так это, судя по всему, в этом месте не вопрос. Потому, внутреннее решение я приняла очень быстро. Вопрос лишь был в том, а не бахвалилась ли я сама перед собой?

— Думаешь или знаешь? — уточнил Чахлый.

— Это имеет существенное значение в данный момент? — Чахлый закончил разделывать мясо и подготавливал сковороду для жарки, ставя ее на огонь, вместо чайника, предварительно подбросив топливо в горелку.

— На салат твой ответ вряд ли повлияет, а вот на дальнейшую жизнь может, — загадочно произнес мужчина.

Мы на некоторое время замолчали. Я обдумывала последние слова Чахлого, а что за мысли бродили у него в голове не известно. Кухня наполнилась приятным запахом жарящегося мяса. Даже слюнки потекли от ароматов.

Чахлый лишь раз перевернул мясо со стороны в сторону и я опасалась, что оно будет с кровью. Вот этого я не любила. Но умничать не стала, до поры до времени. В чужом доме сильно не покомандуешь.

— Возьми тарелки в шкафу сверху, — мужчина указал направление откуда надо достать требуемое.

Я безоговорочно выполнила пожелание. Там же обнаружила и салфетки, которые и положила под тарелки. Где лежат вилки и ножи я уже знала, потому и переспрашивать не стала.

Удивительно. Дома я практически никогда не накрывала на стол, лишь следила за нашей поварихой, когда набегами посещала кухню. Мне всегда нравилась атмосфера уюта, царившая в этом помещении. Приятные запахи, готовящейся пищи, смешивались с ароматами специй. Там на меня всегда накатывало умиротворение и довольство жизнью. Может быть это было связано с сытостью, в которую выливалось каждое мое посещение кухни. Иначе быть и не могло, так как я была «любимой девочкой» или «несносной нахалкой» в зависимости от ситуации.

Я обожала яблоки с корицей, которые зачастую для меня одной томились в духовке. Я же предпочитала им им основные блюда. И если не успевали за мной уследить, то я обязательно умудрялась утащить практически все за несколько минут до готовности. В ход шли различные уловки: вызов в другую часть дома, звонок друга, внезапно заявившиеся гости, чрезвычайное происшествие на улице, прорыв водопровода, да мало ли что могло способствовать выдворению присутствующих, в лице поварихи, с кухни. Причем все я обставляла настолько правдоподобно, что сильно и придраться было не к чему. Но пустой противень со слегка подтаявшей яблочной карамелью всегда выдавал меня с потрохами. Эх, как давно это было. Как будто в другой жизни.

— Сейчас уже мясо дойдет. Тебе поподжаристей? — спросил меня Чахлый.

— Угу, — бросила в ответ. И как только догадался? Или просто угадал?

— Странный у тебя цвет глаз, — ни с того ни с сего начал мужчина, без отвлечения от сковороды с мясом.

— Что в нем странного? — поинтересовалась я лишь бы не молчать.

— Не местный.

— С чего ты так решил? — совершенно не удивилась вопросу. Мне говорили и ранее о чем-то подобном, но новизна вопроса была утеряна со временем, да и сильно это меня не интересовало. — Не первый раз мне об этом говорят, вот только я не нахожу ничего в этом необычного. Подумаешь чуть другой оттенок. Мало ли разноцветных радужек встречается на свете.

— Вот как…, — глубокомысленно заметил Чахлый, но продолжать не стал. Однако спросил еще одно, что заставило меня удивиться. — Тебе, наверное, часто приходится волосы красить?

— Что за глупости? — я ухватила себя за прядку волос, выбившуюся из прически. — Это мой родной цвет.

— Да?! — как — то без особой уверенности протянул мужчина, перекладывая мясо на широкую тарелку, и ставя ее на стол.

— Я тоже уже закончила, — последний раз перемешав салат, сказала Чахлому.

— Тогда можем садиться.

Мужчина, прежде чем присесть, почему-то достал из шкафа еще одну тарелку и, отрезав туда небольшой кусочек мяса, стал крошить его на мелкие-мелкие кусочки. Я же положила себе вначале салат, предпочитая подождать пока мясо остынет.

— Зачем это? У тебя есть какое-то животное? Дай угадаю. Кошка?

Я видела подобное, когда наша повариха подкармливала уличных кошек, что приблудились ко двору. Ее за это никто не ругал, поскольку пришлые из семейства кошачих пугали мышей в сарае с утварью.

— Сейчас увидишь, хитро сузив глаза, сказали мне в ответ.

Аккуратно, двумя пальцами, чтобы не пораниться Чахлый взял зубастую пачку и поставил на попа возле тарелки, сказав мне:

— Только сильно не пялься, она этого не любит.

Кто она? Пачка? Я в недоумении на секунду зависла в легкой прострации. что-то я ни разу не видела, чтобы предметы, насколько бы они ни были «вдохновленными» питались обыкновенной пищей. Потому, наоборот, с возрастающим интересом из-под ресниц стала наблюдать за пачкой, забыв даже что надо жевать.

Вначале ничего не происходило. Мордашка на пачке была застывшая, словно нарисованная. Я ждала секунду, другую, но все было по-прежнему.

Конец ознакомительного фрагмента.