Ещё один поцелуй

Стелла Так, 2020

Сильвер – одна из немногих выпускниц академии телохранителей в Майами. Она была лучшей в своем классе, но женщин-телохранителей нанимают не так часто, как мужчин. Неожиданно девушка получает предложение поработать под прикрытием в качестве сопровождающего наследного принца Новой Шотландии. Сильвер не испытывает особо теплых чувств к членам королевской семьи, но Прескот оказывается чрезвычайно обаятельным. Вскоре становится понятно: ей предстоит защищать не только Прескота от политических врагов и папарации, но и собственное сердце от неотразимого принца.

Прескот

Новая Шотландия

— Прескот Леон Максимилиан ван Клеммт-Блумсбери, не могли бы вы объяснить, что это такое?

Я вздрогнул, когда «Новости Новой Шотландии» приземлились прямо на мою тарелку с глазуньей.

— Мой завтрак? — пробормотал я и проглотил кусочек бекона, глядя на отца.

Он сверкнул на меня линзами очков без оправы. В простом сером костюме и с седеющими волосами он выглядел как налоговый консультант. Иногда мне казалось, что он предпочел бы быть простым бухгалтером, нежели принцем Филиппом Блумсбери, потенциальным королем Новой Шотландии.

— Прескот, — строго сказал отец, и одним лишь взглядом ему удалось заставить меня почувствовать себя четырехлетним ребенком: глупым и с липкими пальцами, хотя ни то, ни другое больше ко мне не относилось. Хотя…

В общем, я тайком вытер пальцы о футболку и посмотрел на крошечное пятно от джема, которое осталось на одежде. Ладно, плевать.

— Прескот! — повторил отец еще более резким голосом, и мой сонный мозг был в шаге от того, чтобы взорваться.

Вздохнув, я поднял глаза.

— Прескот — крайне дурацкое имя, которое вы дали мне при рождении. Одному Богу известно, почему вы его выбрали. Нет, наверное, даже Господь не знает, — размышлял я вслух, вытаскивая газету из тарелки с завтраком.

Отец проигнорировал мою болтовню.

А мне не нужно было даже читать свежую прессу, чтобы понять — что или, вернее, кто красовался на первой странице местных газет. Я уже видел все в интернете сегодня утром. К счастью, папа до сих пор думал, что «Инстаграм» не имеет прямого отношения к таблоидам, поэтому отцовский гнев всегда настигал меня с задержкой. Благодаря этому я смог морально подготовиться к очередной взбучке.

— Катастрофа, — кратко сказал папа, и его залысины стали еще сильнее видны при ярком солнечном свете, озаряющем столовую. — Ради всего святого, зачем ты…

Грохот резко распахнувшейся двери прервал его речь.

Люстра зазвенела, а кофейные чашки задребезжали на блюдцах. В комнату ворвалась моя сестра Пенелопа. Светлые волосы девушки струились по спине, как золотой водопад, а ноги в обтягивающем костюме «Александр Маккуин» казались просто бесконечными.

— Папа! — воскликнула Пенелопа, и все в ней, начиная от золотого блеска волос и заканчивая слегка судорожной дрожью в голосе, казалось настолько идеально поставленным, будто она практиковала эту сцену целое утро. — Ты видел, что сделал Скотти?

— Если нет, то, вот и фотографии, — добавила Елена — сестра-близнец Пенелопы, которая тоже ворвалась в столовую.

Я закатил глаза, пока Елена воодушевленно таращилась в телефон. Ее указательный палец так быстро провел по дисплею, что практически расплылся.

— И… — Елена склонила голову набок, прищурила глаза и передернула плечами. — Фу-у, Скотти! — продолжала она, посмотрев на меня с презрением. — Мне еще никогда не было так стыдно за младшего братика, — поддразнила меня сестра, после чего села рядом и вытянула ноги в ботинках «Доктор Мартенс»: она ходила в них дома, когда мы оставались без внимания прессы, и ей не нужно было следить за тем, чтобы хоть чуточку выглядеть как настоящая принцесса.

Пенелопа присела на соседний стул, изящно положив нога на ногу. В отличие от сестры у нее были туфли на высоких каблуках.

— Перестань! Все не так уж плохо, — фыркнул я и сделал изрядный глоток кофе. Голова до сих пор гудела. Я слишком мало спал.

Отец, в свою очередь, помассировал переносицу и помрачнел. Сервированный стол был настолько большим, что, если бы мы распределились по всей длине, пришлось бы обмениваться смс-сообщениями, чтобы понять друг друга.

Впервые с тех пор, как мы переехали во дворец, я пожелал, чтобы родные проверяли комнатную акустику где-нибудь в другом месте. Почему близняшки так кричали? Опустив голову, я глубоко вздохнул.

Мне нужно было послушать свой внутренний голос и остаться в постели.

— Прескот, ты в зоне доступа? — проворчал отец — его голова возвышалась над букетом цветов, который находился между нами и казался весьма забавным, несмотря на показную роскошь и гигантские размеры.

— К сожалению, да.

— Там не так уж много чего видно, если вам интересно, — язвительно фыркнула Пенелопа.

— А на площадке для мини-гольфа? Около ветряной мельницы? — возразила Елена, прежде чем взглянуть на меня и ухмыльнуться. — Как тебе удалось втиснуться в это маленькое отверстие? И где, черт возьми, твои штаны? — с нажимом спросила она, продолжая натиск и положив телефон на стол.

Я посмотрел на экран мобильника и увидел фотографию, где я пытался выбраться из проклятой ветряной мельницы. Ну и поза. Мой зад в туго обтянутых трусах так и красовался на снимке. Я еще сильнее наклонил голову. Почему на мне надето только нижнее белье с надписью «Лучший принц на свете»?

— Понятия не имею, — признался я и нахмурил лоб, когда мы втроем принялись изучать следующую фотографию. — Что там произошло, я тоже не знаю, — пробормотал я. И откуда на снимке взялся садовый гном?

Елена хихикнула, а Пенелопа закатила глаза, в то время как отец сердито намазывал маслом булочку.

— Кажется, я забыл кое-что на ветряной мельнице, — пробурчал я.

— Свои штаны?

— Нет, Эванджелину, — промямлил я, и Пенелопа сделала глоток кофе, пока отец намазывал паштет.

— Что? Кузина была с тобой? Что вы делали? — спросил папа строго и немного встревоженно.

Я беспокойно заерзал на стуле, пытаясь вспомнить.

— Она была довольно пьяна после концерта…

— Не только она, — вставила колкость Пенелопа.

— Верно, Елена тоже, — выпалил я, получив удар в бок, который проигнорировал, пытаясь поэтапно восстановить вчерашний вечер. — Думаю, в какой-то момент ей в голову взбрела идея, что я должен научить ее играть в мини-гольф… как это делают обычные люди. — Последние слова я жестом заключил в кавычки, которые нарисовал пальцами в воздухе, и тут уж, конечно, все закатили глаза, даже отец.

— Зачем ты вообще пошел за ней следом? Это работа телохранителей, — резко вставил он, но его взгляд смягчился, что не осталось незамеченным.

Я нахмурился и провел рукой по волосам.

— Что я должен был делать? Телохранители где-то бродили, а кузина вела себя как сумасшедшая и спряталась в ветряной мельнице. Кто-то ведь должен был вытащить ее оттуда?

Елена скривилась.

— А куда делись твои штаны?

Я скорчил рожу, пока мозг мучительно медленно заполнял последние недостающие части головоломки.

— Их я надел на кузину. Пиджак тоже, ее же стошнило прямо на свою одежду, — вспомнил я с облегчением и наконец-то понял, почему, когда проснулся, мои волосы были пропитаны отвратительной вонью.

Я усмехнулся — тихонько и, возможно, немного высокомерно, что порой помогало мне держать на расстоянии особо надоедливых людей, как и весь мир в целом, а иногда контролировать и себя самого.

— Видите? Все, что появляется в желтой прессе, попросту преувеличено. Я больше не…

–…извращенец? — предложила Елена.

–…идиот? — возразила Пенелопа.

–…избалованный сноб? — выдала Елена.

Я сверкнул глазами на обеих.

— Если так, то в следующий раз я оставлю Эванджелину в ветряной мельнице, — проворчал я, рискнув еще раз взглянуть на фото. Откашлявшись, я подавил чувство стыда глотком кофе.

— Именно это ты должен будешь сделать, Прескот, — серьезно сказал отец.

— Даже если ты хотел помочь Эванджелине, в итоге пострадал именно ты, а не она. Ты опозорил нашу семью. Нельзя, чтобы о нас писали такие статейки. Репортеры рыщут повсюду! Эва способна сама…

— Я считаю, лучше, чтобы на таких фотографиях люди видели меня, а не мою четырнадцатилетнюю кузину, сидящую на поле для мини-гольфа в стельку пьяной и в слезах. Я выдержу насмешки, она — нет, — быстро прервал я отца.

В комнату вошла горничная Карла.

Она принесла еще кофе и водрузила на стол очередное блюдо со свежими булочками. Шажочки Карлы почти не были слышны. Можно подумать, что у нее эльфийские ножки, бесшумно ступающие по мраморному полу. Я взял плюшку и намазал ее толстым слоем «Нутеллы» так, чтобы пасты было больше, чем хлеба.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросила Елена, указывая на меня ножом для масла.

— Его извращенная склонность к ореховой пасте? — с отвращением поинтересовалась Пенелопа.

— Моя красота? Обаяние? А может, способность закатывать язык в трубочку? — предположил я.

— Не угадал! — воскликнула Елена, размахивая ножом. — Ты изменился, Скотти. Стал тряпкой после университета. Таким милым слабаком. Если будешь продолжать в том же духе, однажды еще одна девушка разобьет тебе сердце, но, заметь, тогда я не буду переживать и не стану слушать твое нытье по этому поводу.

Я окинул Елену быстрым взглядом и кисло улыбнулся, вспоминая вчерашнюю выходку. Милый. Слабак. А ведь было время, когда люди говорили обо мне совсем другое. Человек, которого сфотографировали на поле для мини-гольфа, возможно, был весьма податлив, поэтому опозорился, угодив на первые полосы местных газет. Но, по крайней мере, я смог посмотреть на себя со стороны, не испытывая особой тошноты. А то, что Эву, вырвало, было не в счет…

— Спасибо, — кратко сказал я и подмигнул сестре.

Пенелопа и Елена окинули меня одинаковыми жалостливыми взглядами.

— Правда заключается в том, что ты слишком быстро вляпываешься в неприятности.

— Эванджелина — наша кузина, это совсем другое, — угрюмо возразил я.

— Она чрезмерно избалованная девчонка, нагло пользующаяся тобой. Перестань все время помогать ей. Она сама справится, Скотти, — сказала Елена.

— Тебе я тоже постоянно помогаю, — напомнил я Елене.

Она усмехнулась и поцеловала меня в щеку.

— Знаю, но я твоя сестра. Мне нужно выручать брата.

— Не отклоняйтесь от темы, пожалуйста, — перебил нас отец, и я принялся обеспокоенно наблюдать за ним: вместо того чтобы есть завтрак, папа вяло ковырялся вилкой в тарелке.

Мой желудок болезненно сжался, и я отложил булочку.

— Мне очень жаль, папа, — серьезно начал я. — Я не хотел…

— Конечно, мой мальчик, — прервал он меня и устало улыбнулся. Морщинки вокруг его глаз стали глубже с тех пор, как умер дедушка. Если говорить об усопшем, то речь пойдет о Льюисе Леопольде Леоне Блумсбери, короле Новой Шотландии, известном как Леопольд Второй.

Спросите меня о нем, и я отвечу, что он гадкий старик, которому удается даже из могилы терроризировать свою семью, то есть нас.

Около трехсот лет назад наш предок, некий сэр Уильям Александр Блумсбери, получил от тогдашнего короля Англии всю территорию между Новой Англией и Ньюфаундлендом: земли ему вручили в качестве награды за успешное подавление восстания якобитов. Существовавшая тогда провинция Новая Шотландия на востоке Канады, где правили англичане, как раз с того момента стала независимым королевством.

Если бы британцы знали, какие перспективные месторождения золота находились в тех краях, которые они отдали, вероятно, они бы трижды подумали, прежде чем принять опрометчивое решение.

Они точно жалели бы об этом, хотя бы какое-то время. Особенно в семидесятые годы прошлого века, когда, благодаря дальнейшему открытию месторождений золота, процветающее королевство Новая Шотландия превратилось в одно из самых богатых государств мира. Британцы кусали себе локти, а наши короли, министры — да и вся страна — купались в роскоши до тех пор, пока… пока залежи золота не иссякли значительно быстрее, чем ожидалось.

Возможно, для этого имелись предпосылки, а дед просто проигнорировал предупреждения. Так или иначе, экономика Новой Шотландии рушилась все сильнее изо дня в день. Наверное, именно поэтому дед был таким жутким ворчуном. Ведь в годы его правления королевство практически распалось.

Поэтому наша семья продолжает подвергаться резкой критике. Дыры, которые были пробиты в наших карманах в результате потери добычи золота, залатывались медленно. Крошечная страна, казалось, состояла из настырных, традиционалистских чудаков, а дед до самой смерти был идеальным королем местных упрямцев.

— Нам нужно обсудить это, прежде чем… — начал было папа, но дверь снова отворилась.

— Жду объяснений, — раздался резкий низкий голос, огласивший столовую.

Волосы на моем затылке встали дыбом, Пенелопа вздрогнула и явно занервничала, а Елена суетливо придвинула к себе телефон. Морщины отца стали еще глубже.

— Братец, что привело тебя сюда, в западное крыло? — спросил он таким тоном, которым обычно разговаривал с жесткими политиками.

Дядя Оскар фыркнул, когда я рассматривал его отражение в стекле высокого готического окна. Было в Оскаре что-то крайне раздражающее. Мужчина, который только что размашистыми шагами вошел в столовую и оглядел нас зоркими светло-голубыми глазами, выглядел не старше тридцати пяти лет, хотя его возраст уже близился к пятидесяти. Еще в детстве мне говорили, что я — точная копия дяди, однако в результате усыновления моего будущего отца королем, мы лишь отдаленно являемся кровными родственниками по матери. Чисто с визуальной точки зрения я принимал сказанное за комплимент. У нас обоих — светло-русые волосы, широкие плечи, а также стройное мускулистое тело.

Правда, на мне были надеты футболка и спортивные штаны, в которых я спал сегодня ночью, зато Оскар уже с утра нарядился в сшитый на заказ костюм и выглядел важно и солидно. Золотая булавка в галстуке засверкала на солнце, когда он начал подходить ближе, двигаясь словно хищник, который собирается загрызть добычу.

И таким же звериным взглядом он на нас сейчас смотрел.

— Обойдемся без пустых разговоров, — прорычал Оскар, и я подумал, будет ли у меня такой же низкий и безжалостный голос, когда я стану старше.

Пока папа поправлял очки и смело смотрел на сводного брата, я продолжал делать вид, что мне все равно, хотя мои плечи невольно напряглись.

— Если речь идет о фотографиях, на которых запечатлен Прескот, то мы это уже обсуждали…

Дядя Оскар прервал отца резким фырканьем и так сильно ударил кулаками по столу, что стакан Елены опрокинулся. Апельсиновый сок растекся по скатерти в цветочек, как кровавое пятно. Никто не шелохнулся. Слуги, включая Карлу, удалились, как было всегда при появлении Оскара. Они походили на призраков, исчезающих после восхода солнца или прячущихся от экзорциста.

— Я говорю не о фотографиях. Если Прескот хочет выставить себя дураком перед всем миром, то пусть делает, что хочет, — сказал дядя Оскар. — Я здесь, но по-другому поводу. До меня дошли слухи, что Прескот уволил телохранителя.

— Что? Опять? Когда ты успел? — спросил отец с явным удивлением.

Взгляд Оскара был такой же холодный как кубик льда, который скользит по спине.

— Вопрос заключается не в том, когда твой сын это сделал, а в том, почему. Я тысячу раз повторял негодяю, чтобы он не совал нос не в свои дела. Телохранители специально обучены для работы во дворце. Они профессионалы и уже много лет служат короне. А мальчишка не имеет права им приказывать, не говоря уже о том, чтобы увольнять персонал.

Мое лицо приняло непроницаемое выражение еще до того, как я бросил на дядю пренебрежительный взгляд.

— И кто должен решать подобные вопросы? — Я приподнял бровь. — Неужто ты?

— Скотти, — резко осадил меня отец, но дядя уже так близко наклонился ко мне, что запах его парфюма обжег мои ноздри.

«Никогда, — поклялся я, изматывая себя изнутри, — никогда я не стану таким человеком, как он».

И совсем не важно, что мы похожи внешне: если мне нужно стать тряпкой, чтобы не превратиться в копию дяди Оскара, то я с радостью буду слабаком. Я — размазня, люблю семью и не запугиваю родных.

— Я — королевская власть, — высокомерно процедил Оскар. — Я решаю вопросы, связанные с персоналом, а не твой отец, и, конечно, не ты.

Я иронично улыбнулся, хотя сердце сжалось от страха. Все боялись Оскара. У него был пресловутый жуткий темперамент. Когда он шагал по дворцовым коридорам, все сразу робели и начинали шептаться. Но мне надоело дрожать от страха при виде Оскара. Я был кем угодно, но только не трусом.

Поэтому я выпрямился и сказал:

— В завещании дедушки черным по белому написано, что его наследник — мой отец. До тех пор пока парламент не решит, будет ли завещание признано действительным и раз уж еще ничего неясно с наследованием, я буду увольнять охранников, когда захочу. Особенно если они плохо выполняют работу.

Мы уставились друг на друга, зрачки Оскара резко сузились, пока не стали похожи на черные булавочные головки. Он вытянул руку, схватил меня за ворот и притянул к себе так быстро, что мой стул с грохотом опрокинулся.

— Ах ты, паршивец… — прошипел дядя прямо мне в лицо.

— Довольно! — вскрикнул отец, железная хватка тотчас ослабла, и Оскар отпустил мою футболку.

Я поднял стул, плюхнулся на него и даже бодро откинулся на спинку, а потом потер шею и посмотрел на разгневанную физиономию дяди.

— Возьми себя в руки, Оскар, — сурово добавил папа.

— Твой сын должен взять себя в руки, если он понимает, что к чему!

Оскар не говорил, а лаял как собака.

— Ты, Филипп, вместе с Ли избаловал детей. Такого неуважительного поведения наш отец никогда бы не допустил, и я тоже не допущу. Из-за завещания порядок престолонаследия может быть поставлен под сомнение. Я всегда считался преемником короля Новой Шотландии. Ты всего лишь сын его второй жены, мещанской шлюшки! Отец усыновил тебя, но я никогда не позволю тебе править страной и позорить благородную фамилию, — злобно продолжил Оскар, поправляя манжеты с золотыми запонками.

Меня передернуло от жестоких слов, однако лицо отца оставалось абсолютно спокойным, пока он протирал очки.

Ни для кого не секрет, что папа не был родным сыном короля Леопольда Второго. Дед всегда любил устраивать смачные скандалы. После смерти матери Оскара он выбрал себе в жены простолюдинку. Но на этом все не закончилось, женщина оказалась разведена и имела сына Филиппа от первого брака. Еще сто лет тому назад нечто подобное, вероятно, привело бы к войне. По крайней мере, в Великобритании короли бы уже отреклись от престола в связи с такими событиями. Однако упрямый дедушка не только не прислушивался к чужому мнению, но еще был мастером находить лазейки в законе.

Он усыновил мальчика, поэтому мы носили фамилию Блумсбери, однако в тот момент наследником престола Филипп не являлся.

Но ровно год назад дедушка внезапно умер, и разразился скандал, какого прежде не было в Новой Шотландии. Никому ничего не сказав, дед просто внес изменение в завещание и назначил приемного сына наследником. Мы были шокированы резким поворотом событий, но больше всех — дядя Оскар. Его можно понять, хоть он и оказался козлом. Кстати, его дочь Эванджелина росла настоящей оторвой и при каждом удобном случае сбегала из дворца… еще бы, не повезло ей с отцом.

— Думаю, тебе сейчас лучше уйти, Оскар. Мой график забит под завязку, и я удивлюсь, если твой — нет, — сказал отец, а меня снова восхитила вежливая сдержанность папы.

Дядя Оскар оскалился и бросил на меня очередной оценивающий взгляд.

— Твой телохранитель будет восстановлен в должности. И если я еще хоть раз увижу фото твоего зада на первой газетной полосе, отправлю тебя в Великобританию. Видит бог, школа-интернат не смогла вдолбить в тебя дисциплину, но ссылка поможет!

И, покосившись на меня, Оскар наконец-то покинул столовую. Когда за ним захлопнулась дверь, мне показалось, что он прихватил с собой половину кислорода. У всех пропал аппетит.

— Это было… — начала Елена.

–…ужасно, но ожидаемо, — сухо закончила Пенелопа.

Елена бросила на сестру сердитый взгляд, прежде чем заключить меня в объятия, которые едва не сломали мне спину. Ее любовь всегда была немного пылкой.

— Не слушай ее, — пробормотала Елена мне на ухо, пока я ласково обнимал ее в ответ.

— Никто не осмеливается так общаться с дядей Оскаром. Даже отец. Только ты. Я горжусь тобой.

— Вообще-то, именно поэтому я хочу, чтобы ты избегал двусмысленных ситуаций, Прескот, — вздохнул папа. — Жизнь у нас напряженная, зачем постоянно идти напролом? Кроме всего прочего, что это за история с телохранителем? — С каждым словом отец говорил все тише: похоже, у него пересохло в горле. Он был прямо как воздушный шар, который сдувается у вас на глазах.

Елена сразу переключилась на отца, заключив его в такие же крепкие объятия, способные переломить кости.

— Все в порядке, дорогая, — выдавил папа, ласково похлопывая дочь по макушке, чтобы она отпустила его.

— А охранник… — фыркнул я, пренебрежительно указывая подбородком на газету, лежащую на столе. — Кто, по-вашему, сделал замечательные фото? Насколько я помню, поблизости никого не было, пока внезапно не прибежал Колдвин и не сказал, что потерял нас из виду.

— То есть он сделал фото и подсунул снимки прессе? — спросил папа.

— Это же смешно, — буркнула Пенелопа.

Я раздраженно пялился на них.

— Только не говорите, что вы удивлены, — возмутился я, наехав на родных сильнее, чем хотел. — Все во дворце работают на дядю Оскара. Вас не смущает, что на фото я один? Нигде нет Эванджелины! Фотографии нашей семьи часто появляются в желтой прессе. На них только мы! И снимки, конечно же, могли быть сделаны лишь телохранителями или дворцовым персоналом.

— Мне тоже не нравится охрана во дворце, — вставила Елена и принялась грызть ногти, покрытые темным лаком. — Секьюрити постоянно крутятся вокруг нас.

— Они просто делают свою работу, вот и все, — возразила Пенелопа, как всегда, прагматично.

— А я считаю, что они шпионят за нами ради дяди Оскара, — не согласилась с сестрой Елена.

— Кроме того, в этом есть смысл, — мрачно заметил я. — Оскару выгодно представить нас перед народом не в лучшем свете. — Я стиснул челюсти, а Пенелопа с папой одновременно закатили глаза.

— Пока не выяснится, кто займет престол, мы должны участвовать в игре, — устало сказал отец. — Это касается и телохранителей.

Я скрестил руки на груди.

— Тогда мне нужен охранник, не работающий на дядю Оскара, — решительно объявил я. — Хочу доверять своему личному телохранителю.

— Желаю удачи! На всей территории Канады ты не сыщешь ни одного человека, который не был бы подкуплен Оскаром, — вмешалась Пенелопа.

Я злобно сверкнул глазами.

— Что-нибудь придумаю.

Пенелопа приподняла бровь.

— Неужели ты знаешь охранное агентство, способное без высочайшего разрешения предоставить тебе секьюрити? Да еще и неподкупного?

— Нет, — признался я, почесывая подбородок. Мне никогда не приходилось иметь дело с чем-то подобным. У меня внезапно появилась куча серьезных проблем, с которыми прежде не доводилось сталкиваться. Но, наверное, так оно и случается, если вдруг нужно научиться нести ответственность.

— Хотя, возможно, я знаю того, кто мог бы помочь, — переиграл я.

— Кто же он? — пробурчала Елена.

Я колебался.

— Кузен Алекс. Он рассказывал мне о каком-то крутом телохранителе. Алекс учится в университете и…

— Хватит, Прескот, — перебил меня папа, привычно поправляя очки. — Сейчас ты ничего не сделаешь. У вас все готово? Рейс в Ванкувер — через два часа. Плотный график трещит по швам. Парламент собирается через несколько дней — и вы нужны мне. — Он укоризненно посмотрел на меня.

— Я упаковала необходимые вещи еще три дня назад, — сказала Пенелопа.

— А я сегодня собралась, — добавила Елена, что-то печатая в телефоне.

Отец не отводил от меня взгляда.

— Я… я уже иду собираться, — пробормотал я и провел рукой по волосам.

— У тебя один час, Прескот! — крикнул мне вслед папа.

Я махнул рукой в знак того, что услышал его. Возможно, мне удастся подкупить горничную, чтобы она собрала мои чемоданы, пока я прилягу.