Миссис Ингланд

Стейси Холлс, 2021

Впервые на русском здорового феминизма – «Покровители», «Госпиталь брошенных детей». В ее книгах главные героини, женщины, истинные героини своего времени, сталкиваются с непростыми жизненными ситуациями и исследуют силу собственного духа, о которой ранее сами могли не подозревать. Стейси Холлс имеет степень по историческим наукам, ее книги обласканы критиками за достоверность. 1904 год, Англия. Окончив учебу в колледже, Руби Мэй устраивается няней в дом Чарльза и Лилиан Ингланд, обеспеченной пары, получающей доход от текстильной промышленности. Руби считает, что уход за детьми четы Ингланд станет для нее отличной возможностью набраться опыта и заработать хорошие рекомендации. Однако будни в красивом, но мрачном доме становятся не совсем тем, чего ожидала Руби. К тому же у нее складываются непростые отношения со здешней прислугой. А еще вскоре Руби становится очевидно – с изящной, загадочной миссис Ингланд что-то явно не так. Идеальных семей не существует – открытие, которое уже давно сделала для себя Руби Мэй. Но кто бы мог подумать, что в этом уединенном месте ей придется столкнуться не только с неприятными тайнами хозяев, но и встретиться с собственными демонами. Это станет для Руби настоящим потрясением. «Одна из лучших книг года». – Выбор книжного магазина Waterstones (Пикадилли, Лондон) «Одна из главных фигур в жанре феминистского исторического романа, в своей новой книге Стейси Холлс исследует сущность брака. Это атмосферная история о силе и заблуждении». – Cosmopolitan

Глава 2

— Няня Мэй, — послышался спокойный голос директора.

С тех пор как я последний раз видела Сим, прошло девять месяцев. Она приехала на Перивейл-гарденс для проверки моей работы: Эллен подала в гостиную кофе и бисквитные печенья, а директор, беседуя с миссис Рэдлетт, делала пометки. Теперь, стоило мне вновь увидеть Сим, прошлое обратилось в прах. Я опять нервничала до испарины, как новичок, и едва сдерживалась, чтобы не вытереть лоб. Я шагнула внутрь и закрыла за собой тяжелую черную дверь.

За белым парадным крыльцом меня встретили знакомые ароматы свежеиспеченного хлеба, карболового мыла^[9], чистых простыней и карандашной стружки. Повсюду царил запах, присущий женщинам: от проходивших мимо девушек веяло духами и потом. Для меня этот запах был связан с учебой. Особняк на Пембридж-сквер казался сверкающим дворцом по сравнению со школьным зданием в Балсолл-Хит^[10] — скучным убогим местом, где пыль от мела кружилась в солнечных лучах, едва пробивавшихся сквозь грязные окна.

Дома мое образование заканчивалось вместе со школьным звонком. Родителям хватало забот с лавкой, им было некогда заниматься нами. Поэтому по вечерам я брала учебники и помогала братьям делать уроки. Трехлетние Тед и Арчи, на пять лет младше меня, — любознательные ребята, но вместо того, чтобы слушать, затевали возню друг с другом. Робби, младше меня на пятнадцать месяцев, все делал медленно и неохотно, в его письмах до сих пор полно ошибок.

Норланд-колледж располагался в большом белом особняке на Пембридж-сквер, в десяти минутах езды на кебе к северу от Перивейл-гарденс. Я уехала утром и предпочла бы пройтись пешком через Кенсингтонские сады, но Рэдлетты пожелали отправить меня на кебе. Саквояж должен был последовать на новый адрес чуть позже. Сцена прощания получилась душераздирающей, чего я и боялась. Джорджина, сидевшая на руках у матери, непонимающе морщила лобик. Миссис Рэдлетт взяла ручку дочери в свою и помахала ею, а когда кеб тронулся, малышка громко разревелась. Это было выше моих сил. Я отвернулась и прижала платок к глазам.

Норланд стал первым заведением своего рода: школа, дом и агентство для детских нянь. Немногим более двух лет назад я сдавала вступительное испытание на стипендиальную программу и каким-то чудом прошла! Я едва понимала экзаменационные вопросы: перескажите сюжет «Эноха Ардена»^[11]; где находятся указанные ниже улицы и магазины Лондона; напишите рецепт мармелада. Я понятия не имела, кто такой Энох Арден, а поскольку из Бирмингема выбиралась лишь раз в жизни, то местоположение универмагов, равно как и Тауэра и королевского дворца, было мне неизвестно. Зато я знала, как приготовить мармелад! Я поделилась бабушкиным рецептом, положила на парту карандаш и, чувствуя полное опустошение, оглянулась на других девушек, которые строчили так, словно сдавали экзамены ежедневно.

В тот день я думала, что больше никогда не увижу Лондон. Меня сопровождали мистер и миссис Гранвилль — они жили на соседней улице и пару раз присматривали за нами, когда мы были детьми. Перед тем как сесть на поезд, супруги Гранвилль купили мне в универмаге Whiteley’s напиток из сарсапарели. Домой я возвращалась с тяжелым сердцем.

Но через некоторое время, к моему большому удивлению, на коврике перед дверью нашего дома на Лонгмор-стрит очутилось адресованное мне письмо. Оно гласило, что плата за обучение в размере 36 фунтов… дальше стояло слово gratis^[12], значение которого мне пришлось посмотреть в публичной библиотеке. А еще мне пришлось приобрести за свой счет ткань для формы у Debenham & Freebody^[13]. На это я истратила почти все свои сбережения, а оставшихся денег хватило как раз для покупки тетрадок и карандашей. Правда, вскоре я выяснила, что остальные девочки пользовались ручками.

Девять месяцев в Норланде стали для меня сплошным праздником. Первое время я нервничала и замкнулась в себе. Я сильно выделялась на фоне двух дюжин моих сокурсниц из-за недостатка образования и робости. Единственным человеком в Норланде с таким же акцентом, как у меня, была одна из горничных. Комнату в самой дальней части дома я делила с ирландкой по имени Бриджет — черные волосы и нос крючком придавали ей сходство с галкой. Соседка оказалась дружелюбной и открытой, и как только мы познакомились, неловкость сразу исчезла.

Впрочем, стоило Сим закрыть за мной дверь, как меня вновь окутало это чувство — знакомое, будто старый плащ. Директор, невысокая изящная женщина, внешне напоминала хрупкую статуэтку, но это было обманчивое впечатление. В каштановых кудрях Сим кое-где проглядывала сталь — точно так же, как и в ее характере. Впрочем, руководила Сим великодушно и справедливо, не гнушалась простого труда вроде мытья забытых чашек или раздачи писем. Директор — единственная из сотрудников, кто жил в здании колледжа, но я никогда не видела ее ни в чем, кроме опрятного саржевого платья с золотыми часиками на поясе; студенткам оставалось лишь гадать, когда же Сим успевает мыться. На прощание она дала нам совет: в новых домах держать свои серебряные щетки для волос на виду у прислуги. У меня имелась только расческа, однако за неделю до выпуска я обнаружила у себя на туалетном столике коробочку от Уильяма Коминса^[14]. Внутри лежала щетка для волос в серебряной оправе — тяжелая, как пистолет, с жесткой, будто иголки, щетиной.

Сим повела меня в свой кабинет в дальней части дома. Мы прошли мимо двух студенток, спускавшихся по лестнице. Увидев мою шляпку и накидку, они робко заулыбались. Слева находилась столовая, где девушки в белом и бежевом корпели над книгами, задумчиво грызя кончики ручек. С щемящей тоской в сердце я вспомнила, что в это время идут экзамены. По субботам занятий не проводилось, и в распахнутую дверь виднелся пустой лекционный зал: высокий потолок, шкафы со стеклянными дверцами, повсюду живые цветы, среди которых мелькают синие цветки андреевой травы — символ Норланда. На стене за столом преподавателя висела карта Британских островов, а чуть подальше стояло небольшое пианино. Над шкафами виднелся большой гобелен с изображением льва, взбирающегося на пригорок.

Мы прошли в кабинет, назначение которого указывала латунная табличка с надписью: «М. Симпсон, директор», и Сим закрыла за нами дверь. Распахнутое окно выходило на задний двор, на столе громоздились чашки, газеты, огарки свечей и писчие перья. Возле расписного керамического пресс-папье примостился горшок с увядшей бегонией. На стене висела карта районов Лондона; адреса, где работали выпускницы, были отмечены красными булавками. Рядом располагалась карта мира с выделенными границами Британской империи. Булавки торчали повсюду — начиная от близкого Парижа и заканчивая далекой Индией. Книжные шкафы во всю стену ломились от книг и журналов. На одной из полок я заметила фотографию первого выпуска Норланда: пять застенчивых девушек в чепцах и фартуках стоят между Сим и миссис Уорд, основательницей колледжа — дамой в широкой шляпе, из-под которой выглядывает круглое добродушное лицо.

В целом в кабинете директора царил творческий беспорядок. Сим, выпускница колледжа, так и не вышедшая замуж, порождала во мне смесь благоговейного трепета и зависти. Я восхищалась ею безмерно.

— Ваше письмо меня огорчило, — без обиняков заговорила Сим, убирая утреннюю газету со своего кресла. — Мы в Норланде относимся к отказам от должности со всей серьезностью. С нетерпением жду ваших объяснений. Но прежде всего, — она потянула за шнурок колокольчика, висевший возле стола, — мы выпьем чаю.

Это было в новинку: я приходила в кабинет директора один или два раза, однако чаю мне предложили впервые. В глубине души я надеялась, что меня, полноценную няню, Сим примет в малой гостиной, где проходили встречи с клиентами и стояла красивая мебель. Студентки допускались туда только на Рождество, когда пели гимны, стоя вокруг рояля у окна. В остальное время лишь горничные дважды в день смахивали там пыль.

Мы с Сим поговорили о жаркой погоде, о том, как я добралась тем утром до Пембридж-сквер, а через пару минут горничная внесла в кабинет поднос с чайным сервизом и каким-то чудом нашла на столе свободное место.

Когда чай был разлит по чашкам, Сим произнесла:

— Итак, няня Мэй, вы отказались от должности. Потрудитесь объяснить, в чем дело.

Я отпила глоточек, и чашка зазвенела на блюдце в моей дрогнувшей руке.

— Миссис и мистер Рэдлетт уезжают из страны. В Чикаго. В Америку, — запинаясь, выдавила я.

— И вы не хотите ехать. — Синие глаза смотрели на меня в упор.

Робея, я отрицательно помотала головой.

— Насколько вам известно, многие из выпускниц Норланда работают за границей. Иностранные семьи нанимают английских нянь даже охотнее, чем наши соотечественники. Во время учебы здесь вы отдавали себе отчет в том, что будущая работа, возможно, потребует переезда, не так ли? Некоторых студенток именно это и привлекает: шанс получить бесплатный билет в другую страну, расширить свой кругозор.

— Я не желаю эмигрировать.

Сим, с присущей ей изысканностью манер, опустила подбородок, чтобы пристально заглянуть мне в глаза.

— Достойный ответ, — признала она. — Но какова же причина?

Я молча смотрела в чашку.

— Новая жизнь в Америке может оказаться настоящим чудом, няня Мэй. Это страна с относительно либеральными нравами. Не самое плохое место для молодой женщины. Я отправила через Атлантику много нянь, и все они замечательно устроились. Как раз на прошлой неделе одна уехала в Бостон, и еще две или три сейчас в Нью-Йорке. Более того, пока мы с вами беседуем, девушка из выпуска девяносто седьмого года направляется на пароходе в Калифорнию, чтобы работать в семье миллионеров Вандербильт.

Я разглядывала пресс-папье. Цветки андреевой травы вышли не очень: видимо, подарок подопечного одной из нянь.

— Но вас это не интересует, — заключила директор.

— Увы, мисс Симпсон. Я надеялась, может, вы найдете мне другое место?

Сим явно раздирали противоречивые чувства, а потом она вдруг устало призналась:

— Честно говоря, няня Мэй, с вакансиями сейчас негусто. Многие еще не вернулись из загородных домов и пробудут там еще месяц или два. А кто-то путешествует. Вы соперничаете с девочками, которые вот-вот сдадут экзамены, и я обязана прежде всего найти места для них, дабы не снизить показатель трудоустройства наших выпускниц. Миссис Рэдлетт уже написала, что ищет новую няню, и у меня кое-кто есть на примете. Миссис Рэдлетт очень хорошо о вас отзывалась. Кстати, об отзывах. Будьте любезны вашу рекомендательную книгу. — Директор протянула руку через стол.

Я держала книгу наготове и тут же передала ее директору. Вдалеке послышался лай собаки. Сим неспешно переворачивала страницы в поисках рекомендации миссис Рэдлетт и наконец стала читать, придерживая страницы большим и указательным пальцами. Несмотря на образованность, миссис Рэдлетт часто ставила в письмах восклицательные знаки, подчеркивала слова, а то и целые фразы, которые желала выделить особо, и потому могла показаться инфантильной и экзальтированной. На прощание она подарила мне шелковый платок с вышитыми моими инициалами и книгу «Удивительный волшебник из страны Оз».

Я старалась не думать о новой няне, которая станет вешать свою форму в шкаф и спать в моей кровати. Наверное, Джорджина и не поймет, что у нее новая няня, и вскоре мой образ окончательно сотрется из ее памяти. Глаза опять заволокли слезы. На влажном платке виднелись следы дорожной пыли. Сим вручила мне чистый, в который я высморкалась с горестным вздохом.

— Прошу прощения, — вымолвила я. — Не знаю, что на меня нашло.

— Ваша прежняя комната пока свободна. Няня Дженкинс работает в детском саду. Можете остаться на пару ночей. Если выкрою время, просмотрим новые вакансии сегодня вечером, — Сим взглянула на часы, — или завтра утром. А потом вы отправитесь домой, пока мы не подыщем новую семью. Откуда вы? Кажется, из Бирмингема?

— Нет. То есть, да. Из Бирмингема. Но я не могу.

Сим удивленно на меня взглянула.

— Боюсь, вам придется. Няня Дженкинс вернется в конце недели, а первого сентября к нам приедут новые студентки. — Она изучающе посмотрела на меня пару мгновений. — Никто не хочет возвращаться домой с поджатым хвостом. Тем более, — добавила Сим с сочувствием в голосе, — тот, кто покинул родное гнездо и обрел некоторую независимость. И все же это ненадолго. Нужно будет оплатить лишь билет. Сколько дней отпуска у вас осталось в этом году?

— Все.

— Я постоянно сетую, что няни не расходуют свой отпуск, — расстроилась Сим. — Столь длительный отпуск предусмотрен не просто так. При такой работе отдых крайне важен. Измотанная няня — никуда не годная няня.

— Мне нельзя в отпуск. Я должна найти работу. Пожалуйста, мисс Симпсон! — взмолилась я. — Половину жалованья я раз в квартал посылаю домой и не могу пропустить следующие месяцы.

Сим вздохнула.

— Кем работает твой отец? — спросила она мягко.

— У родителей бакалейная лавка. Мои братья и сестра дома, все четверо. Мальчики работают, а Элси, ей одиннадцать, второй год ходит в школу. Но учиться ей трудновато из-за слабости в руках и ногах. Видите ли, у сестры больной позвоночник. Она хромает. Обычно Элси не жалуется, однако временами бедняжке совсем невмоготу, поэтому носить тяжести или за кассой стоять она не в состоянии. Элси сложно удерживать вещи в руках, и она очень расстраивается и… В общем, я хотела бы, чтобы сестра продолжила учебу. Она умеет писать обеими руками. Специально выучилась, на случай, если правая рука совсем ослабеет.

Сим поставила чашку и, выдвинув один из ящиков своего стола, достала оттуда пачку писем.

— Я уже просмотрела заявки, но, повторюсь, летом поток желающих пригласить наших нянь превращается в скудную струйку. Обычно люди возвращаются к делам не раньше конца сентября. А для няни, у которой за плечами лишь год опыта… Так, что тут у нас?

Глядя, как Сим внимательно изучает бумаги, я судорожно сжала в руках перчатки.

— Помню, было письмо от дамы из Сент-Джонс-Вуд^[15]… Где оно?.. Ах да. Они предлагают платить тридцать фунтов в год. Совершенно неприемлемо! Я напишу им о наших расценках.

— Колледж размещает свою рекламу? — спросила я.

— Боже, нет. Никогда не размещали, и миссис Уорд не собирается. Вот заявка от разведенной актрисы… Ну уж нет, такое нам точно не подходит!

— Я не против, — робко заметила я.

— Боюсь, что я против! — отрезала Сим.

Она извлекла из конверта очередное письмо.

— От миссис Чарльз Ингланд из Йоркшира.

Я терпеливо молчала.

— «Прошу вас выслать фотографию и самые подробные сведения о няне, а также указать рекомендуемый вами размер жалованья»… Уже лучше, — проговорила Сим. — Но куда же подевалось…

Она перевернула несколько оставшихся элегантно надписанных конвертов.

— Я видела заявку от дамы из… Ах да, Эдвардс-сквер. Миссис Эскью-Лэинг. Какое знакомое имя… «Мой дорогой друг, миссис Генри Кадоган^[16], рекомендовала ваше учебное заведение…» Эксью-Лэинг… Кажется, они занимаются аукционами? — Сим плотнее сжала губы, пристально вглядываясь в письмо. — Нужно уточнить у миссис Уорд, но я почти уверена, что они владеют аукционными домами.

Я просияла и расправила плечи.

— Да, у них дома на Пиккадилли и, насколько я знаю, в Нью-Йорке. Ох… — вырвалось у Сим, заметившей отчаяние на моем лице. — Никаких зарубежных поездок. Полагаю, эта семья проводит в Лондоне лишь несколько месяцев. Спрашивать было бы глупо. Скажите, вы исключаете для себя только эмиграцию или путешествия по стране тоже?

— Я не имею ничего против поездок на поездах и на чем угодно еще. Главное, не выезжать из страны.

Меня начинал раздражать снисходительный тон Сим. Как будто мои доводы казались ей иррациональными и надуманными. Безусловно, Сим работала по собственному желанию, а не по необходимости. Она никогда не стояла в очередях, чтобы выслать почтовым переводом деньги своей семье, и никогда бы меня не поняла.

— Тогда, боюсь, вы весьма ограничены в возможностях, няня Мэй. Семьи, подающие заявки в Норланд, рассчитывают на гибкость. Если подождете пару недель, придут новые заявки, но я еще должна устроить нынешних выпускниц. Миссис Уорд осведомилась у доверенных лиц, и у нас назначено нескольких интервью. Кстати, — сверкнули золотом часы на поясе, — мне нужно спешить на встречу в Марилебон^[17].

— А что насчет дамы из Йоркшира?

— А что насчет нее?

— Миссис… Ингланд.

Сим отыскала письмо и стала внимательно читать.

— Четверо детей: двое сыновей, две дочери. Семья владеет ткацкой фабрикой. — Судя по тону директора, Ингланды могли быть хоть акробатами. — Миссис Ингланд прочла о нашем колледже в газете, у них недавно скончалась няня, которая растила еще мистера Ингланда… Они ее очень любили… Требуется опыт работы с ранимыми детьми. Упоминает, что старший ребенок не совсем здоров. «Детская находится в отдельном крыле с собственным входом, там же устроено помещение для няни. Или, если она пожелает, можно выделить комнату в главном доме». Тут даже обсуждать нечего. — Директор перевернула страницу, чтобы взглянуть на подпись. — Собственное имя миссис Ингланд не указала.

— Я согласна.

— Вы готовы жить в такой глуши? Возможно, у них имеется дом в Лондоне, хотя я сомневаюсь. Здесь явно не центр торговли текстилем.

— Мне все равно, куда ехать, мисс Симпсон, — ответила я.

Она изучающе на меня посмотрела и продолжила читать письмо.

— Вы прошли обучение и, несомненно, владеете нужными навыками, но воспитание четверых детей — задача не из легких. Сдается мне, других нянь там нет, и вы окажетесь без помощи. Кроме того, о состоянии сына миссис Ингланд пишет уклончиво. Если мальчик инвалид, ему может понадобиться помощь специалиста-медика. Я напишу ей на неделе.

Мисс Сим вложила письмо в конверт, считая вопрос решенным.

— Я бы очень вас попросила отправить ответ с сегодняшней вечерней почтой, — произнесла я. — И сообщить миссис Ингланд, что нашли для нее няню.

Сим ответила не сразу.

— Няня Мэй, — наконец заговорила она, откинувшись на спинку кресла, — вам известно, почему стипендиальной программой я наградила именно вас?

Я ощутила легкую досаду: она все-таки не забыла.

— Нет, — помотала головой я.

— Если помните, я наблюдала за ходом экзамена, сидя в лекционном зале. Через некоторое время одна из абитуриенток уронила карандаш. И он выкатился почти к доске. Вы, не раздумывая, поднялись со своего места и подали девушке упавший карандаш. Вы прошли к задним партам, чтобы найти владелицу и вернуть ей пропажу, пожертвовав собственным экзаменационным временем. Еще не читая ваши ответы, я знала: вы достойны здесь учиться!

— Потому что я подняла карандаш? — удивилась я.

— Больше всего дети нуждаются в доброте, заботе и терпении. Будущую няню можно этим качествам научить, однако лучше, если они заложены с самого рождения. Когда мы беседовали после экзамена, я убедилась, что вы обладаете не только этими качествами, но и… — Сим прищурилась, подыскивая нужное слово, — целеустремленностью. Вы отчаянно хотели здесь учиться. Пожалуй, больше, чем любая другая абитуриентка на моей памяти. У вас есть жизненный опыт, няня Мэй, который для воспитания детей гораздо важнее образованности. Поверьте, гораздо важнее, чем способность пересказать поэму «Энох Арден».

Меня в очередной раз поразила способность директора помнить все до мельчайших деталей и видеть человека насквозь.

— Я думала, что Энох Арден — это премьер-министр. Я так и написала, — призналась я.

— Помню. — Едва заметная улыбка тронула уголок рта Сим, и атмосфера в кабинете немного разрядилась. — Вы уверены насчет Йоркшира? Как только я напишу миссис Ингланд, обратного пути не будет. Напоминаю: няни, которые трижды не справились, лишаются членства в колледже.

Я расправила плечи и твердо посмотрела директору в глаза.

— Я больше не подведу вас, мисс Симпсон. Даю слово.

— Очень хорошо. Я напишу миссис Ингланд, когда вернусь.

— По-моему, это идеальная семья, — сказала я, стараясь звучать уверенно.

— Идеальных семей не бывает, — с сухим смешком заметила Сим.

«Дорогая Элси!

Пишу тебе из Норланда, сидя на своей прежней кровати. Так странно снова оказаться здесь… Впрочем, несмотря на теплые воспоминания, мне уже не терпится поскорее уехать. Моя спальня, олицетворение христианской воздержанности, совершенно не изменилась: все те же страшные бежево-коричневые обои, шаткую половицу возле гардероба так и не починили, треснувшую каминную плитку тоже.

Я с детства привыкла делить комнату с маленькими детьми, которые быстро засыпают и иногда плачут. И совсем забыла, каково это, когда на соседней кровати твоя ровесница полночи читает с включенной лампой, а потом говорит с тобой шепотом в темноте. Мою соседку по комнате зовут няня Бэнфорд, днем она работает в детском отделении больницы. Возвращается поздно, но мы несколько раз мило побеседовали.

Я жду, пока выяснится, дадут ли мне новое назначение в семью в Йоркшире. Если это произойдет, в следующий раз напишу оттуда. Пожалуйста, помолись за меня! И не забудь сохранить мой адрес в надежном месте, когда придет письмо.

С Рэдлеттами я расставалась с тяжелым сердцем: они обходились со мной очень хорошо, и я успела к ним привязаться.

Надеюсь, ты продолжаешь учебу! Пожалуйста, передавай мой сердечный привет мальчикам и скажи маме, что я вышлю ей сентябрьское жалованье, как только его получу.

С любовью,

Руби»

В течение следующих нескольких дней все было устроено. Я нарочно не распаковывала вещи, дабы не создавать у окружающих, да и у себя самой, ложное впечатление, будто мой визит на Пембридж-сквер может затянуться. Кроме того, няня Дженкинс оставила в ящиках кое-какие свои вещи: полупустую коробочку с грушевыми монпансье, два или три запылившихся носовых платка и пустую тетрадь. Днем я отсиживалась в комнате или бродила по улицам, наблюдая, как листва на деревьях постепенно становится желтой, золотистой, карамельной. Тем временем мои рекомендации были высланы, билеты на поезд заказаны, а вещи выстираны и выглажены. Доктор, прислонив к моей спине стетоскоп, предупредил о влажном климате севера и дыме из труб ткацкой фабрики.

Утром, перед отъездом, я умылась, надела форму и позавтракала. Затем в последний раз заправила кровать, хотя знала, что не успеет на нее опуститься и пылинка, как горничная снимет постельное белье. У забора ждал кеб, и, спускаясь по лестнице, я смущенно смотрела на делегацию провожающих в вестибюле. Там стояла Сим с парой студенток, а также сама миссис Уорд, которая ласково взяла меня за руку и пожелала счастливого пути. Я ужасно стеснялась, так как не привыкла находиться в центре внимания, тем не менее успела заметить восхищенные взгляды выпускниц, которым не терпелось покинуть эти стены и начать самостоятельную жизнь.

Водитель захлопнул за мной дверцу кеба, и я, помахав скромной группе на крыльце, отодвинулась от окошка, мучимая жаждой и вспотевшая от волнения.

Автомобиль мчался на восток по Бэйсуотер-роуд, а я не могла избавиться от ощущения, что еду не в ту сторону — как будто стрелки на часах стали крутиться назад. Больше не будет походов в театр с другими нянями, не будет испеченных Эллен коржиков. Я вспомнила, что оставила в кресле экземпляр Woman’s Signal, который дочитала лишь до половины. За окном, словно жуки, медленно ползли вплотную друг к другу блестящие черные кареты, пестрела яркая реклама какао, мыла, горчицы, сменялись разные магазины и уличные торговцы, цветочницы, подметальщики перекрестков, чистильщики обуви… Первое время меня поражало огромное количество работавших на улицах детей, но постепенно они стали частью городского пейзажа и казались иным биологическим видом (что конечно же не так), в отличие от своих пухлых, розовощеких ровесников, за которыми присматривала я и мои коллеги-няни.

На дорогах, соединяющих разные концы города, образовались заторы, и от всех вокруг веяло раздражением и жаром. Когда кеб затормозил у вокзала Кингс-кросс, до отправления поезда оставалось лишь двадцать минут. Я расплатилась за поездку и дала водителю на чай, не преминув в очередной раз отметить горькую иронию судьбы: кто бы сорил деньгами!

Вокзал с головокружительно высоким арочным потолком напоминал гигантский стеклянный шар, заполненный паровозным дымом. Уточнив номер платформы, я стала пробиваться сквозь толпу. Я чуть не расплавилась от жары, пока добралась до пустого купе во втором классе. Мне хотелось поскорее открыть окно, как только поезд отъедет от окутанной дымом крытой платформы, и я начала нетерпеливо обмахиваться перчатками. Через пару минут раздался свисток кондуктора. Двери вагона с грохотом закрылись. Послышался мощный гудок, и поезд, набирая скорость, покатился по рельсам с утробой, полной угля, и «глазом», устремленным на север.

Примечания

9

Карболовое мыло — мыло темно-розового или красного цвета на основе карболовой кислоты — вещества, получаемого из каменноугольного дегтя. Применяется как дезинфицирующее средство.

10

Балсолл-Хит — один из районов Бирмингема.

11

«Энох Арден» — поэма английского поэта Викторианской эпохи Альфреда Теннисона, опубликованная в 1864 году.

12

Gratis — бесплатно, за казенный счет.

13

Debenham & Freebody (ныне сеть Debenhams) — магазин, основанный в 1778 году в лондонском Вест-Энде, где продавались дорогие ткани, дамские шляпки, перчатки и зонтики.

14

Уильям Коминс — ювелир, мастер работы по серебру. В Лондоне в 1859 году им была основана фирма по продаже предметов из серебра (столовое серебро, посуда, шкатулки, расчески и т. п.).

15

Сент-Джонс-Вуд — исторический район Лондона, часть административного округа Вестминстер. Он стал первой частью Лондона, застроенной особняками.

16

Генри Кадоган — скорее всего, имеется в виду один из представителей аристократической династии Кадоганов, процветающей и в наши дни.

17

Марилебон — зажиточный квартал в центре Лондона.