Удивительное свойство моряков жить под водой

Стас Колокольников, 2018

Отправляясь на уазике в горы Алтая, четверо друзей проходят испытания любви и дружбы. В поисках истины и самих себя они находят ровно столько, сколько искали.

Часть вторая. Кораблекрушение

1

Глядеть на солнце было приятно, оно задумчиво сидело на верхушке горы. Мы расположились на гребне поменьше и смотрели на солнце и на темнеющую внизу землю, похожую на океан. Тени от гор накатывали в ущелье точно прилив.

Внизу стоял наш УАЗ. Там же сновали фигурки археологов, искавших столицу тюрков. Археологи казались матросами, откапывающими свой сакральный корабль.

− Эге-ге-гей! — донесся оттуда еле слышный крик Лёньки Голодного, мокрый блестящий он выбирался из горной речки.

Поджарой фигурой Голодный походил на короля хариусов, выскочившего из воды показать на что он способен.

− Эге-ге-гей! — прокричал я в ответ.

− Вон там находится известное Яломанское городище, − рассказывал Игорёк, указывая на археологов. — Слева от тракта стояла крепость, контролировавшая дорогу. Видишь на склоне горы справа большую, как бы выложенную из камня, букву Z? Это остатки древнего торгового пути. Конечно, не Великого Шелкового, но тоже когда-то довольно оживленного. Поселение, раскинувшееся здесь в те времена, поднималось вверх по реке на несколько километров.

− Может, на пляж сходим? − предложил я.

Солнце так пропитало воздух, что его можно было класть на язык как патоку. И слова в нем вязли как мухи.

− Кладбище древних тюрков нашли за деревней, − увлеченно делился знаниями Игорек. − До первого тюркского каганата в шестом веке здесь хозяйничали скифы…

− Игорёк, пока солнце не закатилось, пойдем купаться, − не отставал я.

Юнга опустил руку, служившую указкой, и скорчил печально-страдальческую мину, давая понять, что безнадежно опередил в развитии всю нашу команду.

− История загоняет людей в землю, это навевает тоску, − вырвалось у меня.

Игорёк закатил глаза на такую глупость. Он любил историю, он любил разные науки, он вообще не понимал, как люди могут быть такими пустоголовыми.

Мы спустились в ущелье, прошли мимо Яломанского городища, мимо группы туристов, озиравшихся по сторонам, словно им чудились призраки тюрков. Мимо сгрудившихся у тракта жующих рыжих коров, выглядевших как одуревшие от однообразной жизни домохозяйки. И вышли на песчаный берег. Катунь здесь убегала вольно, широко и стремительно между задумавшихся над причиной своей неподвижности гор.

2

Честнее чем река дороги нет. По течению она свободна от тупиков, она наполняется и стремится к морю, где есть всё. Морская душа знает правду − жизнь на суше вообще не жизнь. Когда-то из чувства превосходства жизнь двинулась с моря на землю, которая в отличие от воды менее податлива и чувствительна. Теперь эта жизнь зашла в тупик.

В устье реки Большой Яломан, нашедшей Катунь в живописном точно для подарочной открытки месте под Чуйским трактом, жизнь пока еще крепко держалась за живую воду горных рек. Солнце почти закатилось за хребет и люди покидали пляж. Мы разделись до гола и залезли в Катунь. Вода была ледяная, но после первых нырков казалось, что купаешься в огне. Животом чувствовалось, как пламя сжигает мусор, накопившийся внутри.

− На прошлой неделе здесь один чудик чуть не утонул, − сообщил подошедший Голодный. − Спьяну храбро занырнул метра на четыре, его сразу течением и подхватило. Хорошо повезло герою да и силенок хватило, смог кое-как выгрести к устью Яломана. Вынесло вон к тому мыску. Прозвище у него забавное… то ли Кочегар, то ли Пивовар.

− Кому суждено сгореть, тот не утонет, − крикнул Игорёк, разворачиваясь к берегу. − А, кстати, где Беря? Что-то его с обеда не видно.

− На острове с томскими буддистами, − указал Голодный в верх по течению Большого Яломана, где короткие узкие рукава реки огибали небольшой островок. − Они там уже неделю стоят. Сегодня поехали за продуктами в Иню и нашли «Капитана Моргана» по смешной цене. Только вернулись с добычей, как Беря лошадь им привел.

− Откуда?

− Он с утра ее взял покататься у Байкала.

− Как это у Байкала? — перестав плескаться, удивился Игорёк.

− Байкалом зовут алтайца. Местный. У него земля и баня еще выше по Яломану.

− А почему Байкал?

− Родители так назвали. Я в Акташе знаю алтайку, она по паспорту Сайра. Отцу понравилось название на банке вкусной консервы.

− Бред какой-то! — засмеялся Игорек и окунулся с головой.

− Томские оценили цыганские способности Бери. Потчуют его так, словно открывают курсы конокрадов, − продолжал Голодный. − Я шел сюда, видел, как Беря приплясывал вокруг молоденьких буддисток и кричал «Рома, не ссы, Рома».

− Наверное, рома исы рома, кричал. Цыгане есть цыгане значит, — сказал Игорёк.

− И откуда ты всё знаешь? − удивился я.

− Просто я ничего не забываю.

Мы выбрались на берег. По телу пробегали приятные судороги, точно органы внутри всполошились и занимали надлежащие места.

− Так по чем ром-то? — спросил я.

− По четыреста рублей за литр, но было всего три бутылки.

− Н-да, жаль не успели…

Голодный пожал плечами.

− Лёня, а куда здесь можно поехать, чтобы увидеть за раз много интересного? — спросил Игорёк.

− Да, куда? — поддержал я.

− Поехали на Эл-Ойын, − сразу предложил Голодный.

− На куда?

− Алтайский народный праздник Эл-Ойын, его раз в два года проводят. Вот на эти выходные как раз будет. Со всех районов съедутся.

− А почему так называется?

− Эл означает народ, ойын — праздник. Всё просто, народный праздник. И Яломан вовсе не Яломан, а Эл-Аман, − Голодный любовно окинул взглядом окрестности, − то есть здравый, сильный народ. Ясно?

− Ясно, — кивнул я. — А что будем делать на этом народном празднике? Туда, наверное, одни аборигены съедутся. Они скальпы не потянутся снимать с бледнолицых?

Пытаясь запрыгнуть в джинсы, я чуть не упал, когда Голодный крикнул:

− Мойло! Ко мне!

Из-за кустов выбежал пёс, похожий на добродушного лохматого волка. Он обнюхал каждого и, высунув язык, улегся рядом с хозяином, давая понять, что чертовски рад и будет охранять наши скальпы.

− Насколько я знаю, как таковых алтайцев нет, − сказал Игорёк. − Есть остатки племен: теленгиты, майманы, кумандинцы и еще. Они не похожи друг на друга от строения черепа до обычаев и нравов. Через эти земли веками шли людские потоки, столько смешалось… Но всех здесь объединяет одна древняя кровь − матери-волчицы.

− Какой еще волчицы?

− Прародительницы тюрков.

− И ты в это веришь? — заинтересовался Голодный.

Юнга неопределенно пожал плечами.

− А еще говорят, их объединяет любовь к огненной воде, − вставил я, − Сколько через это дело крови смешается?

− Поехали. Отличный шанс славно провести время, − Голодный почесал Мойло за ухом.

− А когда?

− Завтра с утра начинается заезд на праздничную поляну. Как по заказу, будет много интересного в одном месте.

− А что будет-то?

− Ну много чего… Национальные состязания, развлечения всякие…

− Какие?

− Будут выяснять, кто больше камень поднимет, кто лучше по кедру лазает и плеткой машет. Обычаи покажут, театрализованное представление из жизни тюрков. Под конец салют забабахают. В этом году праздник юбилейный, двести пятьдесят лет объединению Алтая и России. Салют должен быть грандиозный. Говорят, денег на него не пожалели.

− Может, сегодня в ночь поедем? — предложил я.

− Поляна тут недалеко, можно и в ночь, чтоб с утра не толкаться. Только через перевал я поведу.

По остывающему песку мы возвращалась в лагерь к ухоженной боцманом машине, поблескивавшей, как флагманский крейсер. По берегу жгли костры, готовили харчи, пели песни, и никто не задумывался над тем, за что ему такое счастье − мгновения незамутненной жизни среди неописуемых красот. Дополняя мифическую картину, в небе над лагерем парил беркут, внимательно высматривая, чем бы поживиться.

Конец ознакомительного фрагмента.