Шерлок Холмс Мценского уезда

Станислав Сергеев, 2022

Российская империя, 1881 год. Пару месяцев назад террористами убит император Александр II. В государстве идет жестокая и непримиримая борьба с нигилистами, поднявшими руку на Помазанника Божьего. На фоне таких судьбоносных событий в далекой Вологодской губернии происходят не менее интересные происшествия: похищение столичной княгини, нападение на полицейский патруль, уничтожение банды каторжников. Во всех этих событиях оказался замешан наш современник, волею судьбы сумевший перейти грань между мирами.

Все события цикла вымышлены. Любые совпадения, аналогии, сходства являются случайными и не несут никакого злого умысла

Серия «Боевая фантастика»

© Станислав Сергеев, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Пролог

Мценск, июнь 1881 года

Лето уже окончательно и бесповоротно вступило в свои права, и даже к вечеру, когда солнце уже давно село, держалась та самая духота, которая выматывала в течение всего такого длинного и наполненного событиями дня. В гомон обычных и привычных звуков типичного уездного городка резко со стороны вокзала, одной из местных достопримечательностей, ворвался заливистый свисток отходящего поезда.

Идущий чуть в стороне прилично одетый в недорогой, но неплохо скроенный костюм пожилой мужчина демонстративно достал из кармана в жилетке часы-луковку на серебряной цепочке, щелкнул крышкой и пробормотал:

— Вот шельмецы, опять опаздывают…

Бросив на него мимолетный взгляд, молодая девушка в простом скромном платье быстро и профессионально оценила человека и, занеся в список неинтересных и не опасных, тут же переключила свое внимание на других людей, которые в этот вечерний час двигались по своим делам по одной из центральных улиц Мценска.

Вот в коляске, управляемой усатым возницей, грозно покрикивающим на прохожих, проехала дородная матрона-купчиха, всем своим напыщенным видом стараясь показать богатство и то, как она относится к этим простым смертным. Но у большинства эта картина вызывала просто улыбки, а где-то и презрительные взгляды. Все-таки Мценск городок не большой и почти все и так друг друга знают, и вот такое демонстративное позерство вчерашней мещанки, удачно окрутившей вдового пожилого купца, уже было привычным и неинтересным.

Девушка миновала еще несколько домов, ловя на себе заинтересованные взгляды молодых мужчин, и подошла к красиво украшенной витрине кондитерского магазина. Она скорее уже по привычке еще раз бросила взгляд в сторону, откуда только что пришла. Хм, этого человека она видела за последний час второй раз, и это уже вызвало настороженность. Молодой крепкий парень с явно выраженной военной выправкой с характерным чубом, выбивающимся из-под козырька простого картуза, одетого чуть-чуть набок, как это принято у казаков. Она чуть успокоилась, ну или пыталась сама себя успокоить.

«Военный, точно, из казаков», — опять быстро и беспристрастно констатировала она, но и это успокоило. Те, кого она опасалась, шпики департамента государственной полиции, действовали совершенно по-иному, и их слежку часто не удавалось обнаружить до самого момента, когда наваливались толпой и вязали руки. Но тех, кто из этого грозного учреждения в данный момент работал в этом городе, она знала не только в лицо, но и по именам и не опасалась, но привычка проверяться на наличие слежки у нее осталась. Вот этот парень и привлек ее внимание. Может, кто-то из местных ее взял под наблюдение, но вроде пока ни причин, ни предпосылок для этого не было.

Парень, в этот момент покупавший с лотка у уличного торговца какой-то пирожок, наверно почувствовав взгляд девушки, удивленно повернулся и поднял брови, что выглядело довольно комично, и, не скрываясь, осмотрел ее с ног до головы оценивающим взглядом.

«Точно казачина», — с неприязнью подумала девушка, отвернувшись от назойливого мужлана, который явно переоценивал свои мужские достоинства. Она прошла еще один квартал, привычно оглянувшись и не увидев ничего настораживающего, решительно зашла в цирюльню, где у нее должна была состояться встреча с нужным ей человеком, этническим поляком, который давно и трепетно сочувствовал их великому делу и при необходимости пока выполнял мелкие поручения. Звонко брякнул дверной колокольчик, извещающий, что в помещение вошел посетитель, и буквально через несколько мгновений из-за ширмы показался молодой куафер, который с натренированной улыбкой и угодливым выражением лица на чисто русском проговорил:

— Прекрасная госпожа, чем могу быть полезным?

Девушка, с иронической улыбкой глянув в глаза этому прилизанному типчику, напомнившему ей сразу большого раскормленного крысеныша, сразу вызвавшего у нее стойкую антипатию, коротко спросила:

— Меня интересует французская прическа.

Это была кодовая фраза, и глаза куафера сразу поменялись. Из приторно-угодливого крысюка он почти мгновенно преобразился в зверя, каким он, наверно, внутри и был. И тут девушка напряглась, ощутив эти изменения.

— Госпожа предпочитает стрижку с покраской волос? Это был тоже оговоренный вопрос.

— Нет, только стрижка и завивка. Если мне понравится, завтра попробуем подкраситься хной.

— Великолепно, рыжий цвет вам будет очень к лицу.

Куафер заметно расслабился, когда правильно без ошибок прозвучали все положенные вопросы и ответы.

— Медея?

— Да.

— Ваши люди вас ждут, пройдемте.

Он сделал шаг к входной двери. Внимательно осмотрел улицу на предмет наблюдателей, накинул задвижку и повесил табличку, что он отлучился и будет в течение получаса.

Они быстро зашли в смежную комнатку, откуда был выход на другую улицу. Это помещение, видимо, использовалось для кратковременного отдыха и для опытов с химией, о чем говорило множество всяких склянок, пробирок, заполненных разнообразными веществами. Девушку чуть передернуло от недавних воспоминаний — ее жених тоже увлекался химией и погиб при попытке сделать для святого дела борьбы с русским царем очередную большую бомбу. Но он что-то не рассчитал и подорвался, унеся с собой семьи нескольких несчастных бедняков, что ютились в этом же бараке на окраине Варшавы.

На топчане сидели и терпеливо ждали бойцы ее маленькой группы, которые почти синхронно встали при ее появлении.

— Агнешка, — довольно улыбнулся, высокий и плечистый черноволосый Вацлав, чем-то напоминавший цыгана. Он после смерти ее Збигнева взял что-то вроде шефства, ну и конечно, в будущем претендовал на ее внимание. Ей это льстило, но слишком много было крови на руках у Вацлава, и слишком уж он легко пускал в ход и нож и револьвер, это ее немного пугало.

Простоватый, наивный и улыбчивый светловолосый Адам, открыто смотрящий своими голубыми глазами на мир, он, наверно, еще окончательно не осознал, что в мире много зла, и ему очень скоро придется во все это окунуться. Ну и конечно, невысокий, юркий тихоня Константин, мастер слежки и точных, четких неожиданных ударов в спину. Он почти всегда оставался в тени своих более ярких соратников, но при этом был, наверно, самым опасным и смертоносным в этой группе. Именно он, по заданию их благодетеля, убил ту самую девушку, место которой она занимает в данный момент.

— Ну как ты? Как с царскими шпиками работать? — участливо спросил Вацлав.

Она чуть поморщилась.

— Познавательно, но все время приходится быть настороже. Эти люди очень неглупы и их не стоит недооценивать.

Вацлав усмехнулся, и на лице его явно проступило что-то презрительно-покровительственное, и девушка с трудом сдержалась, чтобы не высказать своему соратнику недовольство. Она просто сделала вывод о том, что этот мужчина очень много потерял в ее глазах и в дальнейшем с ним не стоит строить долгосрочные планы.

А вот Константин, реально намного старше, чем он выглядит, наоборот показал, что не зря уже пережил несколько составов таких вот групп. Он, с его звериным чутьем опасности, сразу задал тот самый вопрос, который она ожидала. Девушка знала, что именно Константин был в курсе их основного задания и являлся одним из контролеров со стороны Хозяина.

— Медея, за тобой никто не шел? — он принципиально не называл по именам, а пользовался кличками.

— Вроде нет. Несколько раз проверялась, но ничего особо интересного.

— Но ведь тебя все равно что-то насторожило, — весьма проницательно, но при этом мягко настаивал боевик.

— Есть пара моментов.

Константин блеснул глазами, он как никто был заинтересован выполнить задание в этом мерзком русском городишке.

— Говори, ты сама знаешь, что многие вещи идут только на интуиции.

— Хорошо. Видела несколько раз странного босяка. Вроде не в себе. Часто вроде как разговаривает сам с собой, что-то шепчет.

— Ну, очередной убогий, чем тебя заинтересовал?

— Взгляд. Взгляд абсолютно осмысленный, не свойственный убогому. Да так смотрит, как будто через прицел, такое ни с чем не перепутаешь. Очень похож на мокрушника.

— Он крутился возле князя?

— Да вот как раз нет. Я специально смотрела, к князю он ни разу не приближался.

— Твое мнение?

— Может, местный или пришлый деловой, но очень бы не хотелось с ним встречаться.

— Хорошо, а второй?

— Тоже совсем близко встретился, вроде приказчик или какой-нибудь мастеровой, вот только чуб казацкий да выправка строевая.

— Хм. Думаешь, по нашу душу? Солдат или полицейский?

— По наглому взгляду больше похож на полицейского, но смотрел как на шлюху, может, и привиделось. Хотя в окружении объекта нашего интереса было несколько полицейских из казаков. Но где Мценск, а где Яренск. Хотя с этими все может быть.

— Все равно, Медея, возьми на заметку. Твоя интуиция и память уже пару раз нас спасали…

— А это не ваш ли казачок там? — вмешался в разговор куафер, который все это время молча стоял возле ширмы, прикрывающей выход в зал, и сквозь щель посматривал на стеклянные окна парикмахерской, контролируя обстановку.

Девушка, сделав пару шагов, заменив куафера, быстро посмотрела сквозь щель и выдала свой вердикт:

— Да, это он.

Подошедший Константин тоже глянул, отметив развитую мускулатуру, больше свойственную воину, и стать человека, который, стоя у витрины, с большим интересом осматривал пустую парикмахерскую, куда только-только зашла девушка. Польский боевик отметил и армяк, за отворотом которого точно был спрятан револьвер, и странный черный шнурок, тянущийся к уху неведомого соглядатая. С образом мастерового, которого он из себя корчил, это никак не вязалось, поэтому нужно было принимать решение. То, что куафер засвечен и много слышал и видел, было ясно, что по выполнению задания его нужно будет кончать — слишком многое стоит на кону. Им предстоит великое деяние, и на пути к этому любые жертвы оправданны. Если надо будет, то он и Вацлавом и Адамом пожертвует, а уж если прижмет, то и Агнешкой, поэтому, чтобы избежать ненужных жертв, придется действовать быстро и решительно.

— Медея, спокойно выходишь и идешь вперед по улице, останавливаешься около булочной. Мы тебя обгоняем и прячемся в проулке рядом с трактиром. Заходишь туда, ведешь за собой хвост. Тут мы его и берем.

— Будем убивать? — с предвкушением спросил Вацлав.

— Да, но сначала нужно задать вопросы. Слишком мне эта возня не нравится, особенно перед большим делом. Да и казачок этот тоже непростой, чувствую, будут с ним проблемы.

Константин как в воду глядел. Да, полицейский, а это был он, оказался молодым да глупым и пошел, как телок, за Агнешкой в расставленную ловушку, вот только схватить его просто так не получилось, уж больно ловок оказался. Он быстро смекнул, что попал в ловушку, и лихо раскидал Вацлава и Адама, которые сразу ринулись на него с разных сторон, при этом жестко отвечая короткими ощутимыми ударами. Казачок все время ловко перемещался, делая так, что нападающие мешали друг другу и выстраивались один за другим, при этом он четко и профессионально бил хорошо поставленными ударами своих противников. Когда-то Константин по заданию Хозяина помогал горцам на Кавказе воевать с русскими и несколько раз сталкивался с пластунами, и именно такое он видел, поэтому, быстро оценив уровень противника, он в несколько прыжков сократил дистанцию, неожиданно оказавшись за спиной казачка, и двинул ему по затылку короткой палкой.

Нашумели они знатно, поэтому пришлось хватать полицейского и срочно тащить в близлежащий дом купца Пиденко, который, по словам куафера, сочувствовал их делу.

Уже вечером, когда пленника затащили в подвал и привязали к стулу, они смогли нормально его обыскать, и тут тоже не обошлось без сюрпризов.

Полицейский револьвер Смит-Вессона не сильно их удивил, а вот документы и отпускное предписание, выписанные на конного стражника яренской уездной полиции Антона Алексеевича Еремеева, вызвали шок у Агнешки.

— Яренск! — в сердцах воскликнула она.

И только Константин ее понял. Если здесь яренский полицейский, значит, где-то рядом находится и предмет интереса их и их Хозяина — Катран, легендарная и очень опасная личность для их дела. Именно, чтоб собрать хоть какие-то крохи информации, они столько времени следили за князем, а тут в Мценске за ними самими уже следит человек Катрана. Это был фактически провал и приговор всей группе, ибо Хозяин всегда жестко рубил любые ниточки, которые могли привести к нему.

Константин переглянулся с Агнешкой, которая тоже все прекрасно поняла, но надо продолжать дело, и они снова вернулись к осмотрю вещей захваченного полицейского, вдруг найдут что-то более интересное и ценное, чем можно будет перед Хозяином компенсировать свой провал.

Странный черный шнурок у него умудрились вырвать из уха во время драки, и он был из какого-то необычного черного мягкого материала, но большее внимание привлекла странная черная коробка с длинным штырьком. На ней английскими буквами было вытиснено странное название «Baofeng» и какие-то разноцветные кнопки с нанесенными на них буквами и цифрами. Все это выглядело настолько необычно и чужеродно, что Агнешка поняла — вот оно, хоть что-то из вещей Катрана, про которого ходят легенды, что он вроде бы даже пришел из другого мира, карать отступников и преступников.

Прошло минут пять, в подвал спустился купец Пиденко, в волнении интересующийся, что ему ожидать от таких странных гостей. Он на всякий случай отослал подальше своих детей, чтоб они не увидели и не услышали чего лишнего. И тут в самый разгар неожиданно зашипела та самая черная коробочка с надписью «Baofeng» и понятным, но немного искаженным человеческим голосом заговорила:

— Сокол-Один, Сокол-Один, ответьте Гнезду. Сокол-Один, Сокол-Один, ответьте Гнезду.

Прошло несколько мгновений, и в подвале установилась мертвая тишина — никто ничего подобного никогда не видел и не слышал. По прошествии минуты коробка снова заговорила:

— Сокол-Два, Сокол-Три! Сокол-Один дискредитирован, переходим на резервную волну. Подтвердить прием на резервной волне.

И все, замолчала, но этого было достаточно, чтобы бледный и перепуганный Вацлав схватил эту коробку и со всего размаха бросил об пол. Она развалилась на две части и больше не шипела и не говорила. Но и того, что они услышали, хватило, чтоб вызвать чувство страха у всех находящихся в комнате.

Пока полицейский не пришел в себя, Константин с Агнешкой отошли в сторону, чтоб обсудить сложившуюся ситуацию.

— Ты когда-нибудь видела такое и представляешь, что это?

Она отрицательно замотала головой.

— Я тоже, но теперь представляю, что это может быть.

— Что? — с интересом встрепенулась девушка.

— Это что-то вроде телеграфа, но без проводов, по которому можно переговариваться голосом. Ты сама слышала.

Она думала несколько мгновений.

— «Сокол-Один» — это этот полицейский?

— Очень похоже, и если предположить, что этот дьявол Катран где-то рядом, то они уже знают, что мы захватили его человека, и будут его искать.

— Но как? Мы ж вроде не оставили следов?

— Я тоже так думаю, но уже ни в чем не уверен, и мне кажется, что слухи, что Катран пришел из другого мира, не такие уж и вздорные.

— Так что, Константин, будем делать?

— Делать? Надо заметать следы. Отсидимся тут до утра, попытаемся выбить, что сможем, из этого казачка, и утром будем выбираться из города.

Куафера, вопреки его желанию поприсутствовать на допросе плененного полицейского, отправили дежурить на улицу, а Вацлав сходил наверх, «проведал» купца. Когда он вернулся, на вопросительный взгляд Константина он криво усмехнулся, демонстративно вытер окровавленный нож об армяк полицейского и фыркнул:

— Все нормально, купец и его жинка никому ничего не расскажут.

Дальше пояснений не нужно было никому.

Потом в себя пришел полицейский, и его долго и усердно избивали, пытаясь выбить хоть какие-то крохи информации, но тот только ругался матом и разбитыми губами приговаривал:

— Он вас найдет и накажет. Никто от него еще не уходил.

На попытки выдавить чуть больше он только выговорил:

— Вы сами его вызвали своей злобой и своими преступлениями, теперь не жалуйтесь.

Прошло несколько часов, все уже порядком устали, да и нервозность обстановки накладывала свой отпечаток.

Вацлав, оттирая от крови разбитые кулаки, обратился к самому младшему члену их группы:

— Адам, иди, смени этого… как бы он не заснул там под утро.

И Константину и Агнешке не понравилось такое вот отношение, да и сам факт нарушения субординации в отряде вызвал раздражение, ну и конечно соответствующие выводы, которые впоследствии должны были вылиться для Вацлава в летальные неприятности.

Адам с фонарем в руке уже стал подниматься по лестнице, когда услышал какие-то шаги в доме, и вполголоса позвал куафера:

— Анджей, это опять ты в уборную бегаешь и пост покидаешь?

И тут же испуганно воскликнул:

— Езус Мария!

Но ни выстрелов, ни криков не было. Вроде кто-то хлопнул в ладоши три раза, во всяком случае, звук был похожий, и на лестнице что-то загрохотало, как будто Адам споткнулся и покатился по лестнице.

Разозленный Вацлав схватил еще один фонарь и вышел из комнатки в большой зал подвала:

— Адам! Курва твоя мать!^[1] Ты опять на этой лестнице споткнулся! Еще пожар раньше времени устроишь!

Но, видимо, что-то увидел или услышал, и его рука с зажатым в ней револьвером стала подниматься для выстрела.

Константин и Агнешка на все это смотрели как бы со стороны, поэтому четко видели все происходящее.

Опять послышались те самые хлопки.

Тум-тум-тум! — только намного ближе, и в них явственно вплетался металлический лязг.

А вот Вацлав задергался, получив несколько пуль в грудь и одну в голову. Облако кровавых брызг долетело и до молчаливых свидетелей.

Поляк только упал на пол, а Константин, вскинув револьвер, несколько раз выстрелил в сторону лестницы, разумно предположив, что нападающие именно там, и тут же предусмотрительно сбил лампу, которая подсвечивала их для неведомых стрелков в темном подвале. В полной темноте он еще пару раз выстрелил, и тут опять раздались характерные хлопки.

Агнешка в полной темноте с ужасом видела тонкий красный лучик, который буквально шарил по стенам комнатки в поисках жертвы.

Тум-тум-тум!

Константин, который решил перебежать, вскрикнул, и было слышно, как он упал на пол, и тут что-то маленькое, шипящее влетело в комнату, и кто-то в зале крикнул: «Глаза!»

Она не успела ничего ни сделать, ни крикнуть, как ярчайшая вспышка ослепила ее, а грохот в маленьком помещении был такой силы, что она просто оглохла и потеряла ориентацию. Девушка в страхе пыталась куда-то ползти, все искала спасительную норку, куда она сможет забиться и спрятаться от страшного чудовища из другого мира, которое пришло за ними, как обещал этот избитый полицейский. Что это явился Катран, она уже и не сомневалась. Как их нашли, как проникли в дом, над этим она даже не задумывалась, лишь бы спрятаться, лишь бы уползти подальше.

В себя она начала приходить, когда ее посадили на тот самый стул, где до этого сидел плененный полицейский, и с определенной сноровкой привязали, зафиксировав Руки.

Она пыталась найти выход, осматривала людей, которые были в комнате, и взгляд остановился на странном человеке в еще более странной пятнистой форме, со шлемом на голове и в какой-то тканевой пятнистой маске, скрывающей лицо. Но вот взгляд этот она узнала — тот самый босяк на улице, который привлек ее внимание. Это и есть Катран, и ей стало страшно, очень страшно — он все это время был рядом и играл с ними, как кошка с мышкой. Да и, наверно, этого казачка специально им подсунул, чтоб они проявили себя.

Тут она разглядела Аристарха Петровича Архипова, руководителя специальной группы департамента государственной полиции, с которой она сотрудничала, и попыталась надавить на его жалость, но тот только равнодушно пожал плечами.

«Он все знает», — последняя надежда угасла, и она с ужасом начала смотреть, как один из тех головорезов Катрана оголил ей привязанную руку.

Пауза. Все находящиеся в комнате люди посмотрели на это чудовище из другого мира, который из пенальчика достал белый предмет с иголкой, чем-то отдаленно напоминающий шприц для инъекций, и сделал к ней шаг и спокойно, равнодушно, как будто обращаясь к неодушевленной кукле, проговорил:

— Ты все расскажешь, и даже больше того, вспомнишь то, чего точно уже не помнишь. Ты расскажешь, когда у тебя пошли первые месячные, расскажешь, кто и когда тебя сделал женщиной и кто и когда подписал на эту работу ТЫ ВСЕ РАССКАЖЕШЬ!

Примечания

1

Польское ругательство.