Волшебный меч Курыкан

Станислав Гольдфарб, 2022

История человечества содержит множество загадок. Исчезновение целого народа – курыкан – относится к одной из них. Они «пришли ниоткуда и ушли в никуда», оставив после себя наскальные рисунки, которые сохранились на Шишкинских писаницах и удивительную легенду о «курумчинских кузнецах», знавших секрет булата, из которого ковались мечи с волшебными свойствами. Уже известная читателю по книге «Котёл Чингисхана» команда археологов отправится на поиски следов таинственного народа. Героев ждут поразительные находки и открытия, а читателя – приключения и возможность проникнуть вглубь веков и совершить путешествие вместе с посланцами иркутского воеводы Леонтия Кислянского. Для широкого круга читателей.

Глава 7

Мечи и легенды

К месту археологических работ экспедицию должен был доставить катерок со странным для этих мест названием «Нибелунг». Он видел разное, этот старенький кораблик, с самого рождения приписанный к Байкальскому пароходству, и трудился не покладая всех своих машинных силёнок. Но вот кто и когда дал ему такое имя, никто уже и не помнил. Конечно, звучит красиво и гордо. Однако есть доля истины в том афоризме, который так нравится мореманам: «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт». Но в данном конкретном случае необходимо знать, что у штурвала «Нибелунга» с самого его рождения был один-единственный капитан. Так они и взрослели вместе. И ещё одна деталь, которую вполне можно считать счастливой, — за все эти долгие годы никто в пароходстве не предлагал списать катерок за выработкой ресурса, а капитана отправить на пенсию по выслуге лет.

В общем, всё у них было на двоих, и если кто усомнится, что они понимают и слышат друг друга с полуслова, тот будет просто не прав. По паспорту капитан был Юрий Евгеньевич, но коллеги сократили его имя до ЮрГенича. Ему много раз предлагали повышение и разные должности на современных судах: на первом «Метеоре» и «Ракете» — судах на подводных крыльях, на быстроходных «Баргузинах», что мчались по морю на воздушной подушке, но он неизменно отказывался. Нравился ему расторопный «Нибелунг», и точка. На пару обошли они все байкальские берега, бухты и заливчики, чалились там, где большое судно подойти не может, и Ангару, считай, исходили вдоль и поперёк. Правда, была у ЮрГенича небольшая белоснежная яхточка, которую он построил самолично. Но отпусков он почти не брал и практически не покидал «Нибелунга».

Последнее время «Нибелунг» был посыльным директора пароходства. Катерок среди капитанов окрестили «Туда-сюда». Предприятие было большое, службы раскиданы по реке, так что дел у ЮрГенича и его «Нибелунга» всегда оказывалось под завязку.

— Вот это «Нибелунг» так «Нибелунг», — не удержалась Селина при виде ветерана речного флота. — Он точно на плаву? Мы не ляжем на дно?

— Селина, прекрати свои истерики, хорошо, что капитан не слышит, — вступился за катерок Вигдор. — Злая ты. Да этот работяга в своей стихии.

…Встречать пассажиров вышел ЮрГенич. Одет он был с иголочки и выглядел в своём отутюженном форменном костюме так, словно собрался не в обычный рейс по реке, а в торжественный поход. О таких говорят «ладно сбитый». ЮрГенич внушал уважение, оптимизм и уверенность одновременно, так что через минуту-другую Селина уже не сомневалась, что на воде у ЮрГенича всё под контролем. Капитан был русоволосый, и Селина подумала, что ему пошла бы пиратская бородка. От его белоснежной рубашки слепило глаза, капитанская фуражка, загорелое лицо с озорными и добрыми глазами с весёлым прищуром — одним словом, настоящий кэп. ЮрГенич был высокого роста, и казалось, он с трудом умещается в низкой рубке. Можно было только удивляться, как он приловчился к «Нибелунгу», в котором всё было «маленько и низенько». В довершение ко всему у ЮрГенича с лица не сходила улыбка. Она притягивала и успокаивала одновременно. А если бы Селина знала, что ЮрГенич — выпускник знаменитого Севастопольского кораблестроительного института, да ещё почти десять лет бороздил моря и океаны на каботажных судах, то ей даже в голову не взбрело бы волноваться по части надёжности «Нибелунга».

— Мы, случаем, не на парад идём? — заигрывающе поинтересовалась она у ЮрГенича.

— У нас с «Нибелунгом» каждый рейс как праздник, — вполне серьёзно ответил капитан.

Селина про себя подумала: «Начало настраивает, поглядим, что будет в пути».

— А вы, я вижу, уже и познакомиться успели, — это Герман затащил на корму два огромных баула с экспедиционным грузом. — ЮрГенич, здравствуй, дорогой, — он обнял капитана. — Это Селина Ивановна, у которой в волшебной сумочке есть всё, что только может пожелать уставший археолог после сенсационного открытия парного захоронения. А это, дорогая Селина, Юрий Евгеньевич, которого все в этом водном миру зовут ЮрГеничем, и он, не сомневайся, лучший капитан пароходства и большой друг всех археологов. Чтоб ты знала, когда идёшь с ЮрГеничем по реке, туманов, гроз и дождей не бывает. Они его боятся. И последнее — наш капитан ещё и лоцман, и механик, и синоптик.

— Про синоптика ты точно сказал. Как начинает ныть плечо — делаю самый точный прогноз, — ЮрГенич махнул рукой. — Грузитесь быстренько. По хорошей погоде пойдём, чего нам на пирсе париться.

Он галантно подал руку Селине, и она грациозно вспорхнула на палубу «Нибелунга».

Пока учёные грузили инвентарь, Селина обошла катерок вдоль борта, спустилась в небольшой кубрик, краем глаза заметила, где находятся индивидуальные спасательные плавсредства, и осмотрела рубку.

Поймав Вигдора, шепнула ему на ухо:

— Ты как считаешь, эта посудина доставит нас без приключений? И, кстати, почему у посудины такое странное название?

— Спроси у капитана, на оба твои вопроса он даст исчерпывающие ответы. Кстати, твоё собственное имя тоже не без странности.

Селина зыркнула на Вигдора:

— Твоё имя тоже, кстати, выглядит шибко современно.

— Что делать, мы свои имена не выбираем. Мама с папой решили, что это подойдёт мне больше всего.

— Но мы, в конце концов, не корабли. А тут «Нибелунг». Слово-то вообще не местное.

— Так спроси, спроси у капитана, и мне потом расскажешь.

— Я стесняюсь!

Вигдор снисходительно улыбнулся:

— С каких это пор стеснительность стала твоей кармой?

— Противный! Это не аргумент.

— Тогда поразмышляй. Кто такие нибелунги?

— Кажется, герои немецкого эпоса.

— А чем они занимались в этом самом эпосе?

— Кажется, что-то хранили, ну то есть были хранителями. Я что, с тебя теперь буду каждое слово клещами вытягивать?

— Господи, какой несносный характер у тебя становится. Буквально допрос учинила! Клад они сторожили.

— Ну и?

— А потом утопили его в глубоком месте реки Рейн.

— Это ты к тому, что мы тоже поищем глубокое место и этот «Нибелунг» скинет нас в пучину?

— Оптимизм у тебя, деточка, на нуле. Мне кажется, что кораблик назвали так, потому что нибелунги были карликами и наше судно маленькое. И потом вслушайся в музыку букв: «Ни-бе-лунг!» — красиво звучит.

Селина зыркнула на Вигдора.

— Час от часу не легче. Сколько нам ходу на этому пароходу?

— Часов пять или шесть, а может, и все семь. Как погода сложится.

— Мы, что ли, лодка с парусом или чёлн с крыльями — взлетим и понесёмся?

— Ну, в общем-то, близко по смыслу. При попутном ветре волна нам будет не помеха и дойдём раньше.

Селина вздохнула и спустилась вниз дожидаться отплытия. Вскоре к ней присоединилась Оля.

— Привет, дорогая, рада тебя видеть.

— Спасибо, Селина Ивановна, я тоже.

— А где твой фрэнд?

— Мужчинам помогает.

— У вас прям романтическое путешествие получается.

Оля покраснела.

— Ой, стеснительная какая! Не робей!

— Я не робею, но вы как-то так громко сказали. Коля диплом про знаменитые мечи пишет. Когда узнал, что мы едем курумчинских кузнецов изучать, пошёл к Герману Германовичу проситься с нами. Тот любезно согласился.

— Как интересно, значит, нам удастся послушать сагу о мечах!

…Наконец всё было погружено, и «Нибелунг» заурчал, задымил, зафыркал и стал медленно отходить от причала. Все высыпали на палубу, провожая берег, к которому предстояло вернуться спустя месяц.

— Ну что, дамы и господа, — не желаете ли походного чайку, — предложил Герман. — Не простого, с травками-муравками.

— Очень даже желаем, — моментально поддержала Селина. И вдруг неождинанно запела:

И кое-что ещё,

И кое-что другое,

О чём не говорят,

Чему не учат в школе.

— Это можно, это даже надо, это, в общем-то, традиция. Побурханим, товарищи, задобрим духов реки, чтобы всё сложилось успешно.

— Ты, Михаил, истинный хранитель традиций. Пять минут, мы с Олей намечем на стол.

…В маленьком кубрике разместились, как говорится, впритык. Но было чудесно тепло от такой прекрасной компании, оттого, что впереди столько интересных дней, что хорошая погода, да и вообще жизнь прекрасна и удивительна.

Когда уже, по местному выражению, «побурханили», когда во славу капитана и его корабля был поднят тост и все принялись за чай, наступила пауза.

— Коля! А Оля сказала, что ты большой знаток знаменитых мечей, диплом будешь писать, — вспомнила Селина.

Коля был высоким и худым. Длинные русые волосы, обрамлявшие лицо, придавали ему вид человека, который только что слез с очередной модной диеты. Нос картошкой, светлые глаза, пушистые светлые же реснички выказывали в нём добрейшего человека. Впрочем, таким он и был на самом деле.

Коля возвышался над всеми за столом и больше молчал, потому что в этой компании он был новенький и ему было сложно поддерживать разговор на равных. Селина ему старалась помочь, подбрасывая тему, в которой он хорошо разбирался.

— Я пока ещё изучаю вопрос. В Англии и Японии не был — с их хранилищами доспехов не работал.

— Какие ваши годы, Николя! Я, положим, тоже не в Америке юриспруденцию изучала. Но работодатель мной премного доволен. Вигдор Борисович, вы довольные?

— А то как же. Очень-очень…

— Не поняла, это юмор или весь словарный запас остался на берегу? — Селина явно обиделась.

— Истинная правда, очень доволен. А в Америке побываешь ещё. И Коля объездит все музеи и все доспехи осмотрит. Коля, а правда, давай про мечи!

Коля посмотрел на Германа и Михаила. Те, потягивая чаёк вприкуску, согласно кивнули, а Герман Германович, который был научным руководителем диплома, ещё и выдохнул: «Жги».

— Я про все не буду, слишком долго, устанете ещё. Остановлюсь на двенадцати. Но, прежде чем начать, хочу отметить, во все времена меч был не просто оружием. Вы же видели, как в фильмах полководцы и рыцари, принимая меч, целуют ножны, в которых меч хранится, а, к примеру, тюрки ещё и прикладываются к ним головой. Они даже за трапезу садились с мечом на поясе. Это оружие можно сравнить с партнёром по жизни и сражению, боевым конём, который — ближайший друг. Большое горе, когда в сражениях конь падёт под тобой, а если ты теряешь меч — это большой позор.

Меч всегда обладал таинственным ореолом и волшебными свойствами. Великие полководцы часто давали клятвы именно на своих мечах. Вы, конечно, слышали о знаменитом мече короля Артура.

— Даже я знаю, — выпалила Селина. — Смотрела отличный сериал про рыцарей Круглого стола.

— Так вот именно король Артур воткнул свой меч, обладающий волшебной силой, в камень, и никто не мог его оттуда вытащить.

— Я читала, что в итальянской часовне Монте-Сьепи хранится глыба, а в ней меч, который, по преданию, принадлежал рыцарю Гальяно Гвидотти.

Коля согласно кивнул головой:

— Этот факт хорошо известен.

Он достал свою записную книжку. Полистал, нашёл нужную страничку.

— Да, вот что сообщают источники. Воин Гальяно вёл не очень примерный образ жизни. И однажды к нему явился архангел Михаил и предложил встать на путь истинный и пойти в монахи. Рыцарь рассмеялся и сказал, что стать монахом для него то же самое, что разрубить камень. И после этих слов он вытащил меч и ударил по валуну. Меч легко вошёл в камень. Поражённый Гальяно после этого стал примерным человеком, и после смерти был канонизирован церковью.

— Сказки, — фыркнула Селина, — но интересно.

— Может быть, может быть. Но один сотрудник Университета Павии по имени Луиджи Гарласкелли решил сделать углеводородный анализ этого меча и этого валуна. Им ведь, по легенде, под 800 лет. Так вот данные анализа подтвердили, что оба предмета относятся ко времени жизни Гвидотти.

Ещё один знаменитый меч — Кусанаги-но цуруги.

— Что в переводе с японского — «меч, скашивающий траву», — уточнил Герман.

— Совершенно точно, Герман Германович. У таких мечей, как правило, несколько имён. Ещё одно — «меч, скашивающий облака рая».

— Как романтично, — воскликнула Селина. — Облака рая!

— У него целая история, — продолжал Коля. — Легенды говорят, что его нашёл бог ветра в теле убитого им восьмиголового дракона. Он подарил этот меч своей сестре — богине солнца. Потом меч перешёл к её внуку и, наконец, к полубогу Дзимму.

— Который стал первым императором Страны восходящего солнца, — закончил Михаил.

— Да вы и так всё знаете, зачем рассказывать!

— Что ты, что ты, Николай. Это некоторые всё знают, — Селина посмотрела на Германа и Михаила. — Для меня так это настоящее погружение в мир истории. Мне так нравится ваш рассказ. Продолжайте, пожалуйста.

Коля посмотрел на Олю.

— Продолжай, — строго сказала та. — Селине Ивановне интересно!

— Нам всем очень интересно, просто мы с Германом тоже хотим блеснуть эрудицией. Не сердитесь на нас. Мы хорошие!

— Тогда мысленно отправляемся в Европу, во Францию, в небольшой городок Рокамадур. Часовенку Нотр-Дам знает каждый житель здешних мест. Многие века все, кто посещал её, видели меч в стене. Он, по преданиям, принадлежал Роланду^[12]. Но вряд ли это был легендарный Дюрандаль.

— Тогда какой?

Коля пожал плечами:

— Никто не знает, Селина Ивановна… Может быть, все устали слушать военные легенды?

— Давай-давай, Николя! У тебя хорошо получается. Благодарная аудитория в напряжении, — поддержал студента Герман.

— Коленька, расскажите о мече, который больше всего нравится вам.

— Да вы прирождённый интервьюэр, Селина Ивановна, — не удержался Вигдор.

— Вы ещё многое не знаете о своём помощнике.

— Коля, расскажи о «Радостном», — попросила Оля.

— Оля! — с укоризной посмотрел на невесту Николай.

— А что, интересно ведь!

— Ты, Колян, не сильно-то нос задирай, просит девушка, ответствуй. Тем более Оля! Она же кладезь знаний, — вступилась Селина.

— Давай-давай, блесни опереньем, — подбодрил Герман. — Какой такой «Радостный»?

— «Жуайёз» — в переводе с французского означает «Радостный», — подсказал Вигдор.

— Ой, мамочки мои, чего ты, босс, только не знаешь!

— Книжки надо читать, дорогая, умные и толстые.

— Ладно, разберёмся. Давай, вьюноша, удиви нас этой радостью, наконец, — поторопил Михаил.

— Этот меч принадлежал Карлу Великому, основателю Священной Римской империи. Предания доносят до нас свидетельства, что лезвие этого оружия в день могло менять цвет до тридцати раз! И блеск его был ярче солнца.

— Коля, Коля, ну, пожалуйста, ещё одну историю про какой-нибудь меч-кладенец, так интересно, — не унималась Селина.

— Да вот, про меч курумчинских кузнецов. Герман Германович уже рассказывал про картину Рериха «Нибелунги». А что они, собственно, ковали?

— Да ладно, неужели меч?!

— Не знаю, Селина Ивановна. Но почему бы не предположить, что именно меч, — Коля покосился на Германа.

— Не терзайте студиози, Селина Ивановна, — вступился за дипломника Герман. — Что они ковали, мы не знаем, но, в принципе, Коля прав, почему бы и не меч? Курыкане по одной из версий ушли в будущую Якутию и стали пра-пра-прародоначальниками современных якутов, среди которых кузнечное дело достигло вершин искусства. Но, но, но! Товарищи, было бы странным, если бы такие умелые кузнецы не передали своё мастерство по наследству. Не гнуть же столетиями исключительно подковы. Совсем недавно в Якутии был найден меч, сработанный курумчинскими кузнецами.

— Волшебный? — мечтательно протянула Селина.

— Однозначно.

— Я серьёзно! Михаил!

— Да уж куда серьёзнее. Такие изделия сами по себе были маленьким чудом. Кусок бесформенной крицы^[13] превратить в сверкающую, совершенную по форме вещь, которая помогала мужчине стать воином и героем. Кстати, о мечах, саблях, клинках, кинжалах и прочем холодном оружии в Сибири множество сказок. О чём это говорит?

— Не трудно догадаться, Михаил.

— Итак, версия Вигдора Борисовича. Проверим тебя на историка.

— Сказка — ложь, да в ней намёк…

— Попытка засчитана с первого раза.

— Действительно, тут и выдумка, и фантазия, в которых всё-таки запечатлено то, что, возможно, в каком-то виде было в реальности, то, что человек хотел, чтобы было!

— Принимается и это.

— Сказка — это отражение внешних событий во внутреннем восприятии создателя.

— Всё, пять баллов! Бинго. Может быть, как и в легендах, преданиях, мифах, события реально не происходили, но в какой-то степени что-то могло трансформироваться, преломиться и появиться на свет через сказителя.

— Пойду и утоплюсь, — Селина явно заскучала. — Ну вот так, без предупреждения перейти на серьёзные темы! Лучше бы и правда сказку рассказали. А то забубнили что-то научно-непонятное общественности. А, Михаил, слабо сказку?

— Могу, конечно, но в вольном изложении, сокращая некоторые монологи и описания. Нам ведь важен в конкретном случае меч. Он будет. А сказка, между прочим, называется «Сабля-невидимка». Это русская сказка, и родилась она в Сибири. Добавлю, что фольклористы относят её к разряду героических.

Тут же раздался нестройный хор голосов:

— Даёшь фиклёр!

— Даёшь!

— Народное творчество в массы!

— Какие ещё будут предложения и лозунги? — спросил Михаил, обводя взглядом присутствующих.

— Начать!

— Хорошо.

…Как водится, жил да был царь-государь. И была у него дочь-красавица, безобразница, да к тому же хитрющая бестия. В один распрекрасный день она пропала. Была — и нету. Что делать? Не знает государь, он с таким сложным делом никогда раньше не сталкивался. И тут повстречался ему солдатик. Царь-государь к служилому, так, мол, и так, помоги.

Служилый руками разводит, где ж её искать? А царь-государь ему в ответ: «Есть такое место, остров на реке, что ли. Точно не скажу, какой, только знаю, что на острове она!»

Стало быть, дело солдатское — исполнять приказы начальства. Снарядил он спасательную экспедицию — корабль, набрал команду и отправился искать тот остров. Нашёл один. На нём повстречал великана. И повадился тот громила на обеды к спасателям. Те бунтуют — зачем им такой великан, он всё съест и никому ничего не оставит.

Но Иван-солдат великана уважил и за стол позвал. А тот, в свою очередь, Ивана пригласил к себе.

Великан, конечно, задумал хитрость, но служилый его переиграл — упоил, тот и уснул мертвецким сном. В великаньем жилье нашёл наш солдатик саблю и тем оружием великана порешил. И там же, в доме, обнаружилась царская дочь. Повёл Иван её на корабль. А когда уже надо было отплывать, вспомнила девушка-царица, что вещицу одну забыла, и послала служилого ту вещицу принести. Пока солдат ходил — корабль с девицей уплыл.

Вздохнул Иван-солдат горестно и пошёл восвояси пешком. Шёл-шёл и встретил на острове ещё одного великана. Как уж там случилось, неведомо, но со вторым великаном солдатик поладил. И великан не стал забирать у него саблю и коня. А конь не простой.

— У тебя эта лошадь что лодка, — сказал великан. — Никого тебе больше не надо. Лошадка по прямой и пойдёт, ей хоть вода, хоть суша — всё одно! Только назад тебе незачем смотреть. Ты, главное, не бойся, не волнуйся. Вот так вот.

— А что с саблей делать?

— А что с ней делать? Пойдёшь, на пути горы, сплошные скалы, дороги и нет. Ты их близко-то не подпускай до себя… Махнёшь сабелькой раза два, от силы три, и всё — дорога будет! Прорубишь, значит, себе путь. А где какие люди воюют между собой или где перестрелка между ними идёт, ещё что-нибудь — саблю вытащи. Махни ей — ничего не останется, всё кончится. Вот так вот… — Михаил замолчал.

И все молчали. Кажется, даже дизелёк «Нибелунга» стал работать тише. Всем было интересно, что же случится дальше.

— Так и будем молчать?! — не выдержала Селина. — Сабельке-то работа нашлась?

— Покурить бы, люди, — с виноватой улыбкой предложил рассказчик.

— Вон чё надумал, — возмутилась Селина, которой не терпелось дослушать историю до конца.

Михаил вздохнул.

— А дальше было так. Кораблик служилый догнал на волшебной лошадке великана, но царёва дочка оказалась ещё той штучкой. Вместо того чтобы быстрее к папеньке-царю возвращаться, написала письмецо другому королю, чтобы он прибыл с войском. Но Иван не испугался, сабельку как поднимет, как махнёт ей раз-другой, и всё — ни короля, ни его войска!

Не обманул великан — волшебная сабелька оказалась.

Видя такое дело, царевна непутёвая сабельку эту хитростью разной взяла да и подменила. Ну и завертелось дальше всё по-сказочному. Что случилось бы — неизвестно, если бы не великан. Он помог служилому сабельку вернуть назад. Царская дочка осталась ни с чем, солдатик разбогател. И, как говорится, в огороде стоял колодец, а в колодце рыба елец — и моей сказке конец.

В кубрике опять повисла тишина.

— Всё, товарищи слушатели. Концерт окончен. Я ж вам не ради фольклора декламирование затеял, а ради того, чтобы навести всех присутствующих на мысль про волшебство, которое несёт с собой простенькая на вид сабелька.

— Это что же получается — меч, сабля, клинок наделялись волшебными свойствами?

— Селина, я ваш навек. А если разрешите мне устроить перекур, то я ваш на два века. Но, чтоб осадочка не осталось, поясняю — перечисленные вами виды оружия всегда носили оттенок героического, спасительного, справедливого.

Все потянулись за Михаилом на палубу и сбились на безветренной стороне кораблика. «Нибелунг», который хотя бы именем был причастен к оружейной тематике, шёл небыстро под весом людей и экспедиционного бутора. Береговая линия, вдоль которой пролегал фарватер, оказалась безлюдной. Хозяином в этой чернеющей и ползущей вверх по холмам тайге было зверьё. Между гористых холмов шли распадки. Они начинались прямо у кромки воды и неровными промежутками резали эту, казалось необитаемую, часть света. А когда попадались жилые строения, хозяйственные постройки, покосившиеся причальные выступы, люди на палубе оживлялись, махали руками и даже пытались кричать что-то типа «Привет», «Всё хорошо!». Их, конечно, никто не слышал, басовитый движок «Нибелунга» заглушал их голоса, но им всё равно было приятно, что люди в округе всё-таки есть.

— Да, вот, кстати, про волшебство и иные силы. В Сибири у разных народов множество примет и заговоров, в которых использовалось холодное оружие, — продолжил разговор о магических мечах Вигдор. — Счас вспомню что-нибудь, писал ведь статью. Ага, вот, от головной боли.

В голове нет боли, в мозгах нет хвори.

Пойди, хворь, на нож, с ножа пойди на яйцо,

С яйца пойди под крыльцо.

Под крыльцом крот,

На себя мою хворь крот возьмёт.

Слово моё крепко, дело моё лепко.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

А вот заговор, чтобы с обидчиком справиться. В некоторых селениях ставили на огонь кастрюлю с водой, а в неё клали три ножа. Не мечи, конечно, но предметы из той же серии — острые. Когда вода закипала, говорили вслух:

Ты, огонь, гори, ты, вода, кипи.

И пусть так же у моих врагов (имена)

Кровь огнём кипит,

А душа у них день и ночь болит.

Пусть они страдают,

Никогда покоя не знают.

Ешь их, тоска, съедай,

Горячую кровушку выпивай.

Гони их прочь от меня

Быстрее резвого коня.

Крути их, верти, мозги их мути.

С порога моего отправляй,

Назад на порог не пускай.

Ты, огонь, яро гори! Ты, вода, яро кипи!

Ты, тоска, (имена) прочь гони!

Моё слово первое и второе,

А моих врагов никакое.

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

А утром нужно вылить воду у порога!

— Эх, как бы запомнить! Вы, Вигдор Борисович, мне потом медленно продиктуете, я выучу и буду моим обидчикам читать, гордо глядя в глаза, — торжественно произнесла Селина.

— Ой, боюсь, боюсь, боюсь, — Вигдор принял виноватый вид.

— Герман Германович, — хитро щурясь и подмигивая коллеге, улыбнулся Михаил. — Мы тут всё сказочки, понимаешь, рассказываем, а когда же ты возвестишь о своём открытии?

— Опаньки, опаньки, — тут же отреагировала Селина. — Я опять что-то пропустила?

— Что вы, что вы, дорогая Селиночка. Счас Герман откроет тайну находки и сокровенное желание одновременно.

Герман сердито зыркнул на Михаила.

— Давай, давай, люди имеют право знать…

Примечания

12

Знаменитейший из героев французских эпических сказаний цикла Карла Великого.

13

Кри́ца — рыхлый ком размягчённого губчатого железа в смеси со шлаком и частицами несгоревшего угля, образующийся при плавке железной руды в условиях низких относительно доменной плавки температур. Название произошло от древнерусского «кръч» — кузнец. Также крицу называют сыродутным железом.