Подарок ко дню рождения

Софья Кудрявцева, 2021

Убийство соседки превращает и без того неспокойную жизнь многодетной Аленки, разрывающейся между работой, тремя детьми и мужем, в настоящий кошмар. Теперь ее еще и в убийстве обвиняют. Не рассчитывая на объективность полиции, Аленка, заручившись поддержкой своих боевых подруг Аськи и Маринки, принимается за расследование загадочного преступления, чтобы сохранить свое честное имя. Кто бы мог подумать, что жизнь скромной старушки окажется полна тайн и загадок, а Аленку начнут преследовать не только призрак покойницы, но и органы опеки, да еще и брак Аленки окажется под угрозой.

Глава 1. Алёнка

Алёнка проснулась от настойчивого писка будильника. Часы показывали шесть утра. Все домашние еще крепко спали, будильник в их семье существовал лишь для нее, у остальных была суперспособность его не слышать. За окном осенний мелкий дождь стучал по стеклу, в квартире было по-утреннему зябко и неуютно. Укутавшись в давно отживший свой век, но безумно любимый махровый халат с Винни-Пухом, Алёнка поплелась на кухню. Главное, не смотреть в зеркало, главное, не смотреть в зеркало — иначе весь день будет испорчен.

Она привыкла начинать свой день с крепкого чая со смородиновым листом, выкуривая при этом первую, самую вкусную сигарету. Эти десять минут тишины в спящей квартире, пока еще не закрутил водоворот срочных дел, были только ее, и беда тому, кто посмел в этот момент ее отвлечь.

Вот и сегодня она стояла на балконе, пусть и ставшей за все эти годы практически родной, но тем не менее съемной двушки, и думала. А подумать было о чём. На носу день рождения. И угораздило же ее родиться в ноябре. После двадцати лет и так сложно радоваться очередному году жизни, а когда тебе слегка так за двадцать, это кажется практически невозможным. А уж если на улице еще и конец октября с его вечными дождями, тучами и пронизывающим ветром, о какой радости может идти речь?!

Алёнка курила и пыталась подвести итоги очередного прожитого года. Итак, самый главный и волнующий ее вопрос: своего жилья в Москве как не было, так и нет, да и что уж душой кривить, каких-то перспектив приобрести его в ближайшее время тоже. Люди, которые умудрились к тридцати годам покупать себе огромные дома в ближайшем Подмосковье или квартиры в домах бизнес-класса, кто вы? Ау? Живым укором для нее служили огромные сверкающие огнями высотки напротив ее окна. Вот где жизнь, вот где уровень, о котором она всегда мечтала, но так и не смогла к своим тридцати семи годам приблизиться к нему ни на миллиметр, да и вряд ли уже когда-нибудь приблизится.

И где она не туда свернула? Подавала же большие надежды. С самого первого класса была круглой отличницей. Учеба давалась не то чтобы очень легко, но Алёнка умела и любила учиться. Всевозможные олимпиады и конкурсы, староста класса, всегда и во всём первая. Огромное количество грамот и наград. После школы сумела одна из немногих вырваться из своего маленького городка и поступить в престижный московский вуз. Никто в городе и не сомневался, что она поступит, никто, кроме нее. Но поступила с первой попытки и на бюджет. И лишь она знала, каких нечеловеческих усилий ей это стоило.

Правда она всегда мечтала о карьере актрисы. С самого раннего детства ее манила сцена. Все возможные театральные и танцевальные студии… Всё это ей давалось легко и без каких-либо видимых усилий. Она была словно рождена для сцены. Но жизнь распорядилась иначе. Родители и слышать не хотели ни о какой карьере актрисы. А она была слишком послушной девочкой, чтобы перечить старшим. Поэтому, когда родители сказали: «Поступаем на экономиста!», Алёнка безропотно согласилась.

Может она всё-таки вузом ошиблась, или вечная ее невезучесть сработала, а может быть, просто на роду у нее не было написано стать успешной и богатой, но после окончания института все мечты об успешном будущем понемногу стали улетучиваться. Все попытки устроиться на работу своей мечты заканчивались фразой «извините, вы нам не подходите». То опыта мало, то московская прописка отсутствует, то начальники попадались излишне любвеобильные, и Алёнке ничего не оставалось, как убегать сверкая пятками. Но она не отчаивалась, работы и трудностей она не боялась, и после долгих скитаний и поисков судьба прибила ее к порогу небольшого банка.

Она с азартом взялась за работу. Всего за какой-то год смогла неплохо подняться по карьерной лестнице, впереди маячили радужные перспективы. На личном фронте тоже всё складывалось удачно. Она по большой любви вышла замуж за своего ровесника.

Еще в детстве родители вложили в голову, что всего в жизни надо добиваться вместе, рука об руку, чтобы потом никто не посмел тебя попрекнуть и назвать приживалкой. Может быть, именно поэтому она никогда и не мечтала найти себе принца голубых кровей, родившегося с золотой ложкой во рту, и отметала таких ухажеров без сожаления, а может быть, просто принцы не те попадались.

Встретив Васю, обычного парня, доброго и заботливого, подающего большие надежды и, как она, мечтающего покорить Москву, она не задумываясь сказала ему «да». Ну и что, что поначалу придется пожить в съемной квартире. Руки-ноги есть, головы светлые, муж вон свое дело открыл, она тоже на хорошем счету, значит заработаем. Знала бы она…

Жизнь текла своим чередом: работа-дом-работа, иногда посиделки с друзьями, которых у Алёнки было огромное количество, поездки на море заграницу, всё как у всех.

И вот однажды она попала на прием к докторше, импозантной мадам бальзаковского возраста, которая посмотрев на Алёнку, процедила сквозь зубы:

— Деточка, в вашем возрасте пора бы уже о детях подумать, если вы, вообще, их планируете, а то может стать и поздно. Вот молодежь пошла, одна карьера на уме, а рожать кто за вас должен?

Детей Алёнка ну очень хотела, но всё как-то откладывала на потом, а сейчас после слов врача словно вынырнула из рабочей гонки и посмотрела на свою жизнь со стороны. Пришла домой тихая и задумчивая, как на духу рассказала всё Ваське, который сказал как отрезал:

— Рожаем!

А что, двадцать восемь, часики тикают, наверное, пора. Так на свет появились двойняшки Маруська и Данечка.

«Ничего, — рассуждала Алёнка, — подумаешь два, да даже три года, вернусь, и карьера моя никуда не денется». Но спустя два года на свет появился Сашка. Алёнка с мужем всегда мечтали о большой семье, и когда двойняшки подросли, Василий предложил обзавестись еще одним карапузом. Алёнка недолго думая согласилась, она и сама втянулась в материнство. Тем более дела у Василия пошли в гору, и они уже присмотрели домик в очень уютном строящемся коттеджном поселке в ближайшем Подмосковье и даже внесли большую часть его стоимости. Но тут неожиданно для всех грянул кризис. Строители обанкротились, стройку заморозили, и каких-либо надежд на ее возобновление не было. Контора Василия с большим трудом удержалась на плаву, но дела пошли значительно хуже.

Детей своих Алёнка любила безумно и даже представить себе не могла, что в ее жизни кого-то из них не было бы. Тем временем муж понемногу восстанавливал свою фирму, миллионов она не приносила, но на жизнь хватало, а когда не хватало, приходилось затягивать пояса потуже и ждать, что в следующем месяце всё окупится сторицей.

Алёнка с головой ушла в материнство, продолжая возлагать надежды на мужа. Она искренне верила, что вот еще чуть-чуть и ее Васенька снова поднимется и сможет обеспечить им всем ту жизнь, о которой они мечтали. Надо лишь немного потерпеть и еще немного… и еще.

Но время шло, и всё чаще и чаще Алёнку посещали мысли, что хватит, насиделась, пора бы и к карьере вернуться. Муж был категорически против, но Алёнка понимала, что тяжело ему одному тянуть столько нахлебников. Дети росли не по дням, а по часам, как и их потребности.

После затянувшегося декрета возвращение на работу уже не казалось Алёнке таким простым и безоблачным, но, тем не менее, когда Сашке исполнилось три года, она, ослушавшись мужа, вернулась в стены родного банка. О головокружительной карьере уже речи не шло, спустя год она еще вяло отправляла свое резюме на вакансии в банки своей мечты, ни на что особо при этом не рассчитывая. Работодатели, читая о ее достижениях, откликались с огромным удовольствием, но как только узнавали о трех, да еще и недостаточно взрослых детях, все, как один, куда-то испарялись. Оно и понятно, кому нужна многодетная мать после пятилетнего перерыва да с частыми больничными? Но Алёнка продолжала верить в чудо, она твердо знала — не сегодня, так завтра работа ее найдет.

Пока же плыла по течению, а что, в коллективе ее любят и ценят за исполнительность, надежность, ответственность, а еще за отличное чувство юмора и за то, что пекла безумно вкусные торты. Она была душой компании и всегда могла выслушать, посочувствовать, а то и ценный совет дать, если просили, конечно. Что-что, а с людьми она сходилась легко и непринужденно.

Дни проходили за днями, и в размеренной жизни Алёнки ничего не менялось.

Все эти мысли проносились вихрем у нее в голове, пока она докуривала. Алёнка подняла глаза в тёмное мрачное небо: «Нет? Совсем никаких вариантов? Ну, хотя бы небольшой шанс на маленькую однушечку в Бутово. Ну, может быть, в качестве подарка на день рождения? Пусть хоть премию выпишут, я, честное слово, ее отложу на первоначальный взнос, вот увидишь! Нет так нет, принято».

Алёнка не очень отчетливо представляла себе — с кем она так общалась. Нельзя было назвать ее неверующей, она и в церковь ходила, и молитвы некоторые знала, но с каждым годом верила почему-то всё меньше и меньше. Во что она верила твёрдо, это в чудеса, вот верила и всё тут. Никакие рациональные доводы не работали, и даже тот факт, что чудес с ней в жизни никогда не случалось, ни капли ее не смущал, поэтому она по инерции продолжала вести диалоги с небом, смутно представляя, с кем на самом деле она общается.

Всё, десять минут тишины закончились, в бой! Она пошла умываться и чистить зубы. После чая с сигаретой уже не так страшно на себя смотреть в зеркало. Ну, что оно нам сегодня покажет? Вдруг за ночь я стала двадцатипятилетней платиновой блондинкой с белоснежными зубами и кожей младенца? Конечно, никакого чуда не случилось. Из зеркала на нее всё также смотрела слегка помятая после ночи Алёнка. Ее нельзя было назвать красавицей в полном смысле этого слова. Но что-то в ней было. По молодости Алёнка вскружила голову не одному парню, да и сейчас, если она выходила куда-то «при параде», нет-нет да ловила на себе заинтересованные мужские взгляды.

Алёнка была невысокого роста, всего-то метр шестьдесят два сантиметра. Она никогда не обладала пышной грудью и ногами от ушей. Ее гордостью всегда была осиная талия, которая после рождения детей слегка расплылась, но если сбросить пару-тройку килограммов, всё еще могла называться пусть и не осиной, но талией точно. Она прекрасно знала все свои недостатки: где надо похудеть, где подкачать, знала и… жила с этим дальше, обещая себе каждое воскресенье, что в понедельник точно пойдет в спортзал. Обещала и искренне верила.

Волосы — это еще один предмет ее гордости. Когда-то это была золотая копна до пояса, но со временем от копны остался пучок, приличный такой пучок натурального русого цвета. Спасибо за это любимому парикмахеру, а по совместительству соседу, который не жалея сил бился над ее непослушной и рано поседевшей гривой, придавая ей натуральный цвет и природный блеск. Но вот придать им покорность не смог даже он, поэтому просто зажмуривался, когда видел ее с ежедневным хвостиком.

На этом можно и закончить, больше ничего примечательного в ней и не было, глаза карие, две штуки, посажены немного глубже, чем стоило бы, с сеточкой морщинок под ними. Ох уж эти морщинки… Но куда без них? Тем более что Алёнка очень любила смеяться громко и заливисто, да и вообще была очень эмоциональной особой, никогда не умела скрывать то, что думает, всё было на лице написано. Ну и как, скажите, при таком темпераменте дожить до тридцати семи без морщин? Нос одна штука — слегка крупноват для ее лица, но ровный обычный нос. Губы тоже имелись — обычные среднестатистические, не накаченные. Алёнка вообще была за натуральность во всех ее проявлениях.

Поэтому ей было особенно приятно видеть искреннее удивление собеседника, когда она говорила, что ей тридцать семь. Мало кто мог дать ей ее возраст, даже иногда паспорт спрашивали в магазине. И контрольным выстрелом в голову нового знакомого было, когда она говорила — сколько у нее детей, что уж греха таить, нравилась такая реакция Алёнке, всё это ей льстило. Но при этом она умела объективно себя оценивать.

— Ну что, — подмигнула она своему отражению, — ты, мать, пусть и помятая, но еще ого-го! Итак, что у нас на повестке дня?

Первое — идем будить Маруську, она дольше всех копается. Потом бежим на кухню печь блины, мальчишки вчера заказали на завтрак. Не забыть проверить рюкзаки старших, а то знаю я их, напихали кучу ненужных учебников и игрушек, а тетради и дневники забыли, а я вчера так громко и долго кричала, добиваясь ровных букв и правильно решенных примеров, будет жалко потраченного впустую голоса.

Потом заплетаем Маруську: «Что опять не та прическа? А какая? Уф… я так не умею, ну да ладно. Давай, тащи резинки, нет? Банты? Хорошо, пусть будут банты. Даня, ты вчера порвал очередные брюки? А почему не сказал, а повесил на вешалку? Забыл? Отлично! Им три дня всего, хорошо, идешь в джинсах, не налезают? Так правильно, это Сашкины».

Упс, кажется, блин горит…

Почему-то опять начал дергаться правый глаз… наверное, к дождю.

На кухню вышел заспанный муж, сонно чмокнул в щёку, погладил чуть ниже спины и игриво попросил сегодня сильно не уставать, так как у него вечером на меня планы. Алёнке хотелось треснуть его лопаточкой, которой она переворачивала блины, и закричать прямо в ухо, чтобы точно услышал: «Ага, посмотрела бы я на тебя, если бы ты сначала всех разбудил, собрал, накормил, отвел Сашку в сад, сбегал в магазин, приготовил обед, ужин, забрал детей из школы, накормил, напоил, выучил уроки, убрал, постирал… какой бы ты был игривый к вечеру! И восьмичасовой рабочий день при этом никто не отменял, между прочим, и неважно, что я на удаленке, неизвестно, что сложнее!» Но посмотрев на его по-детски наивную, улыбающуюся физиономию и сияющие глаза, и как он только умудрился до сих пор сохранить их сияющими, она выдавила свою самую, как ей казалось, соблазнительную улыбку, и томно прикрыла глаза. Со стороны это выглядело, как будто она пытается в уме перемножить трехзначные цифры, и система дала сбой в виде нервного тика, но муж не оценил ее старания и уже сбежал в ванну.

«Чёрт, придется ноги брить и голову помыть не помешало бы… а я гладить вечером планировала, даже бутылку шампанского в холодильник поставила». Алёнка терпеть не могла гладить и соглашалась на этот подвиг лишь при наличии шампанского и очередного захватывающего сериала, где бравый детектив ищет коварного преступника, сезона так три-четыре, параллельно влюбляя в себя всех особей женского пола, попадающих в кадр. Ну или про медицину, про медицину Алёнка тоже страсть как любила. В детстве она мечтала стать врачом, но когда выяснилось, что врачи, падающие в обморок при виде крови, нашей медицине не очень нужны, пришлось мечтать о другой профессии, а лечить лишь домашних или животных. Благо и тех и других у нее было в избытке.

Отправив мужа со старшими в школу, Алёнка с Сашкой начали собираться в садик. С момента изоляции из-за страшного и неизведанного вируса, Алёнка работала из дома. И теперь вместо сумасшедшей утренней гонки до сада, а потом бодрой пробежки рысцой на каблуках до метро, чтобы не дай бог не опоздать на работу, добираться до которой ей надо было на другой конец Москвы, она могла себе позволить неспешные прогулки за ручку с Сашкой до сада и по-детски серьезные беседы. За эти пять-семь минут она узнавала кучу важной и полезной информации, что Юля умеет ходить на цыпочках, но никто лучше него не ходит по бордюрам, что кепку надо носить только на бок и никак иначе, и вообще, будь тут рядом цветы, он бы обязательно их нарвал и подарил бы маме.

Но все разговоры Сашки всегда сводились к его основной и самой заветной мечте — «Гелендвагену». Почему именно эта машина, а не какая-то другая, науке доподлинно неизвестно. Но при виде автомобиля Сашка даже дышать забывал. Вот и сейчас очередной сосед на шикарной Сашкиной мечте серого цвета промчался мимо, окатив их с Алёнкой водой из лужи.

— Мама, когда я куплю себе такую машину, я никогда не буду брызгаться и обязательно буду тебя на ней возить, например, на рынок за картошкой, — степенно изрек Сашка.

— Да, милый, именно на рынок за картошкой на таких машинах и катаются, — засмеялась Алёнка.

— Мам, ну ты же будешь уже старенькая, куда ж еще тебя возить? — искренне удивился малыш.

«Чёрт-чёрт-чёрт, и ты туда же!» — ругнулась про себя Алёнка, но увидев удивленную детскую мордашку, не сдержалась, заливисто захохотала и чмокнула Сашку в щеку.