Маленький горбун

София де Сегюр

Родители маленькой Христины ведут светский образ жизни и почти не обращают на дочь внимания. Девочка привязывается к соседскому мальчику Франсуа – сыну самого богатого человека в округе. Добрый и отзывчивый мальчик обладает единственным недостатком – он горбун. Но Христина не замечает физического увечья своего друга и ценит его за душевные качества. Автор повести – французская писательница XIX века Софья де Сегюр (урожденная Ростопчина), чьи книги для детей до сих пор очень популярны в Европе.

Глава III. Два года создают двух друзей

Через несколько дней Дезорма вызвали в Париж по очень важному делу. Он хотел уехать один, но его жена во что бы то ни стало пожелала отправиться с ним, говоря, что ей необходимо сделать несколько очень важных покупок. Она поспешно отправилась к жене своего брата, графине де Семиан, чтобы сказать ей о своем отъезде.

— И вы берете с собой Христину? — спросила графиня.

— Ну, конечно, нет, — ответила ее гостья. — Что ей там делать, пока я буду ездить за покупками и с визитами? Я возьму с собой только горничную и лакея.

— А что же будет делать Христина?

— Я буду в Париже всего недели две, не больше, а она останется со своей бонной, у которой есть только одно дело — смотреть за ней, — сказала Каролина Дезорм.

— Мне кажется, Христина ее очень боится, — заметила графиня. — Как вы думаете, ваша Минна не слишком строга с девочкой?

— Строга? Нисколько. У нее твердый характер, но она добра. С Христиной необходимо обращаться довольно сурово, она слишком любит рассуждать, иногда бывает дерзка и не привыкла слушаться.

— Никогда бы не поверила этому, — заметила де Семиан. — Я считала ее кроткой и очень послушной. Я буду часто брать ее к себе, пока вы не вернетесь из Парижа. Вы позволите?

— Сколько угодно, моя дорогая, поступайте, как знаете, и делайте все, что вам вздумается. Я хочу только, чтобы она жила в нашем имении со своей бонной. До свидания, теперь мне пора домой, завтра я уезжаю, и у меня множество дел.

Каролина занялась своими вещами, сказала Минне, чтобы та почаще возила Христину к тетке, и уехала рано утром на следующий день.

Муж и жена Дезорм должны были вернуться через две недели, между тем они не приехали в Орм ни на второй месяц, ни на третий… Дезорму пришлось отправиться на остров Мартиника, чтобы присмотреть за одним предприятием, в которое он поместил большую часть своего состояния. Его жена захотела поехать с ним. Она любила все новое, необыкновенное, в особенности же ей нравилось путешествовать. Так прошло целых два года…

В течение этих двух лет ни де Нансе, ни граф и графиня Семиан не уезжали из деревни, и это было большим счастьем для Христины, постоянно видевшейся с Габриель, Бернаром и маленьким горбатым Франсуа. Маленькая Дезорм очень подружилась с сыном де Нансе, ее глубоко трогала его доброта и кротость и, глядя на него, ей всегда хотелось сделаться такой же, как он. Часто она по целым месяцам гостила у своей тетки, которая очень жалела одинокую девочку.

Минна была зла, но отлично умела притворяться и при посторонних сдерживалась, поэтому никто не догадывался, как бедная Христина страдала от ее жестокости. Малышка об этом никогда никому не рассказывала, потому что бонна пригрозила самым суровым образом наказать ее, если девочка решится пожаловаться своему двоюродному брату, сестре или еще кому-нибудь.

Паоло Перонни очень полюбил Христину и старался помогать ей во всем, любил он также и Франсуа, которому давал уроки музыки и итальянского языка, получая за это по пятьдесят франков в месяц. Для него это была довольно большая сумма, на которую он и жил. Кроме того, его иногда звали к больным, все знали, что он доктор и не требует большой платы за свои визиты. Вдобавок итальянец целые недели проводил в доме де Нансе, где жизнь ничего ему не стоила.

Итак, для всех наших друзей эти два года прошли очень счастливо. Почти каждый месяц приходили известия от отца и матери Христины. Наконец они написали, что собираются вернуться в июле, и на этот раз действительно приехали.

Встреча родителей с дочерью не была слишком трогательной. Отец и мать поцеловали Христину без малейшего волнения, нашли, что она сильно выросла и похорошела. Действительно, теперь ей минуло восемь лет и у нее был ум десятилетней девочки. Однако ее мало развивали, Минна ничему не учила ее, даже не показала, как нужно шить. Христина выучилась читать почти самостоятельно, ей помогали только Габриель и Франсуа, и у нее были лишь те книги, которые ей давала двоюродная сестра. Франсуа не знал об этом, иначе он, конечно, отдал бы ей всю свою библиотеку.

На следующий день после возвращения родители Христины получили записку от графини де Семиан с просьбой приехать к ней завтра и привезти с собой Христину. «Я хочу, — говорилось в письме, — познакомить с вами нашего соседа де Нансе, очень милого человека, а также врача-итальянца, оригинального и забавного. Сейчас я получила от него письмо, которое он прислал, привязав к ошейнику нашей сторожевой собаки. В нем Паоло Перонни извещает меня, что завтра приедет к нам. Пожалуйста, привезите с собой и Христину. Габриель горячо просит вас об этом».

— Я очень рада, что твоя сестра познакомилась с несколькими новыми соседями, — сказала Дезорму его жена. — Мы воспользуемся этим и на будущей неделе пригласим их к себе.

— Как хочешь, дорогая, но мне кажется, лучше подождать, чтобы они первыми нанесли нам визит, — сказал он.

— Зачем ждать? Если один — очень милый человек, а другой — оригинально забавен, как говорит твоя сестра, я хочу чтобы, они у нас бывали, они развлекут нас.

Дезорм, как всегда, промолчал, услышав мнение жены. Она же побежала к себе в комнату, чтобы выбрать платье на завтрашний день.

О Христине подумать Каролина не успела. У нее было столько забот. Но Дезорм сказал бонне, что они возьмут с собой в гости дочь. Глазки девочки заблестели, и она с трудом сдержала радость. Тем не менее ротик ее невольно улыбался и на щеках выступил необыкновенно яркий румянец. Однако увидев бонну, она постаралась скрыть свое удовольствие, продолжала сидеть молча и неподвижно. Как бесконечно долго тянулся для нее этот день!

Назавтра она проснулась очень рано. К несчастью Христины, бонна спала долго, так что малышке пришлось два часа ждать, пока Минна проснется.

Бонна подумала о том, что она будет свободна целый день, а потому встала в хорошем настроении. Она не кричала на Христину, причесывая ей волосы, не вырывала их, неосторожно водя гребенкой, не слишком много мыла попало в глаза девочки в это утро, и за своим первым завтраком она получила кусочек хлеба, намазанный тонким слоем масла. Такое случалось нечасто, Минна не приучала ее к баловству: обыкновенно бонна съедала масло и выпивала шоколад с молоком, приготовленный для Христины, воспитаннице же давала только кусок хлеба и чашку холодного молока.

Утро шло, а Христину никто не звал. Ее сердечко начало беспокойно замирать, особенно когда она слышала шаги взад и вперед и понимала, что ее родители собираются уехать. Наконец до нее донесся звук колес экипажа, остановившегося перед крыльцом. Она не посмела ни о чем спросить свою бонну, но лицо девочки опечалилось и глаза наполнились слезами. Как раз в эту минуту дверь ее комнаты отворилась и на пороге показался Дезорм. Подойдя к дочери, он сказал:

— Ты готова, Христина? Мы сейчас едем!

— Да, папа, я давно готова.

— Почему у тебя на глазах слезы? — спросил он. — Может быть, ты больше хочешь остаться дома?

— Ах, нет, папочка, я, напротив, боялась, что вы меня забудете, — проговорила Христина.

— Бедняжечка моя, ты видишь, что я тебя не забываю, — заметил Дезорм. — Скорее же беги вниз, чтобы не заставлять маму дожидаться.

Этого не нужно было повторять, Христина подбежала к отцу, который тут же увел ее с собой, он уже слышал недовольный голос своей жены. Стоя на крыльце, она громко звала:

— Да где же вы, Филипп? Где ваш барин? Почему Христина не идет?

— Я здесь, сударыня, — ответил лакей Филипп, выходя из передней. — Барин же прошел к барышне.

— Сейчас же подите и скажите им, что я их жду, — приказала она.

— Не досадуй, дорогая, я только сходил за Христиной, — сказал Дезорм.

— Здравствуй, Христина. Почему сегодня ты не пришла поздороваться со мной? — спросила девочку ее мать.

— Я ждала бонну, мама, потому что она запретила мне выходить без нее, — ответила Христина.

— Минна всегда выдумает что-нибудь странное, — заметила Каролина Дезорм. — Ну зачем понадобилось запирать Христину и мешать ей прийти ко мне в комнату? Если бы ты была немножко поумнее, Христина, ты не стала бы дожидаться позволения Минны… Ах какая ты красная, Христина! Нельзя сказать, чтобы ты была красива, бедняжечка.

— Трудно понять, есть у девочки ум или нет, — заметил Дезорм, — ведь она никогда не говорит, по крайней мере при нас. Согласиться же с тобой, что она некрасива, я не могу, потому что Христина поразительно похожа на тебя.

Говоря это, Дезорм лукаво улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь своей жене сеть в коляску, но та оттолкнула ее, заметив:

— Пожалуйста, оставь, я сяду и без твоей помощи.

Дезорм поднял Христину, намереваясь посадить ее подле матери.

— Нет, нет! — возразила Каролина. — Пусть Христина сядет на козлы^[10], иначе она сомнет мое красивое платье или башмаками запачкает его.

Дезорм поднял Христину на козлы к кучеру, сказав ему:

— Пожалуйста, присмотрите за ней.

— Не беспокойтесь, барин, — заметил кучер, — я постараюсь, чтобы барышня не упала. Она такая милочка, кроткая, ласковая! Было бы жаль, если бы с ней случилось что-нибудь дурное.

В течение всего этого времени Христина не выговорила ни одного слова, она даже боялась дышать, опасаясь еще больше рассердить свою мать и почему-нибудь остаться дома. Наконец коляска покатилась, и она с облегчением вздохнула.

— Может быть, вам неловко, барышня Христина? — спросил кучер.

— Нет, напротив, я так рада, что мы поехали. Я ужасно боялась остаться дома, — ответила девочка.

— Бедная маленькая барышня, — заметил кучер, — достается же вам от бонны!

— Молчите, молчите, Даниель, пожалуйста, не говорите этого. Что если Минна узнает?

— А между тем я говорю правду, — сказал Даниель. — Бедная маленькая барышня! Правда, вам от этого не станет легче…

— Но сейчас я увижу мою милую, добрую Габриель и Франсуа, который так ласков со мной! И моего двоюродного брата Бернара, которого я так люблю. Я счастлива, Даниель, уверяю вас, очень счастлива.

«Сегодня, может быть, — подумал кучер, — но завтра будет другое».

Христина замолчала, она с восторгом думала о том, что проведет день со своими милыми друзьями. Ехать пришлось недолго, вскоре экипаж был уже в усадьбе графа и графини де Семиан. Габриель и Бернар бросились навстречу двоюродной сестре, которую Дезорм снял с высоких козел.

— Бежим, бежим, — сказала Габриель, — я одела куколку в наряд невесты, ты увидишь, как она хороша! Я ее тебе отдам.

Родители Христины вошли в гостиную, и девочка уже не скрывала своей радости. Габриель и Бернар провели ее в детскую. Там на хорошенькой маленькой кроватке лежала ее куколка, одетая в белое кисейное платьице, ее голову украшала длинная белая фата.

Христина не знала, как отблагодарить Габриель. И, конечно, Бернара, который при помощи столярных инструментов сделал маленькую кукольную кроватку. Вскоре явился и Франсуа, Христина с радостью встретила его. В то время как ее сердце наполнялось восторгом, а язычок работал без умолку, ее мать жеманничала перед де Нансе, которого ей представила графиня, и перед итальянцем, низко кланявшимся ей. Он старался понравиться Каролине Дезорм в надежде, что его пригласят к ним в дом, что обеспечило бы ему еще одно знакомство.

Перонни тотчас же догадался, что важнее всего понравиться Христининой матери, так как от нее зависели все приглашения, вот почему он и старался всячески угодить ей. Каролина уронила булавку, которой закалывала шаль, Паоло тотчас же встал на четвереньки, чтобы отыскать ее.

Паоло тотчас же встал на четвереньки, чтобы отыскать булавку.

— Не стоит, синьор Паоло, — сказала она, — право, в булавке нет ничего драгоценного.

— Да как же, — развел руками итальянец, — раз булавку носить такая прекрасная синьора, она делаться сокровищем!

— Хорошо сокровище! — со смехом заметила Каролина. — Право, синьор Паоло, не ищите больше, повторяю вам, не стоит.

— Как так, синьора? Я не встать, пока не отыскать этот драгоценность.

— Ваше сиятельство, стол накрыт, — доложил лакей.

Все направились в столовую, только Паоло все еще ползал на четвереньках. Когда все ушли, он стал на колени.

— Эх, беда, — по-итальянски прошептал он, почесывая голову, — я сделал большую глупость. Ну, что теперь будет, они все съедят! А эта негодная булавка не находится. Вот что сделаю! Отличная мысль! Белла, беллиссима^[11]! Я возьму булавку со стола и скажу: «Вот ваша булавка, я ее нашел».

Он вскочил, схватил булавку из ящика для рукоделия, который стоял на столе, и с торжествующим лицом бросился в столовую:

— Я найти, синьора, найти. Вот оно!

— Ах, — сказала Дезорм, смеясь до слез, — это не моя булавка. Это белая, а у меня была черная.

— Бог мой, — воскликнул несчастный Паоло, якобы смущенный тем, что услышал. — Это оттого, что я потереть булавку о… о… мои серебряные часы.

— Полно, синьор Паоло, довольно говорить пустяки, — заметил граф де Семиан недовольным тоном. — Кушайте лучше яичницу, иначе завтрак затянется, и дети не успеют хорошенько поиграть и половить раков.

Этого не нужно было повторять Паоло, он уселся за стол и съел свою порцию яичницы с такой быстротой, что наверстал потерянное время. А между тем Каролина часто поглядывала на Христину и то и дело останавливала ее то движением руки, то словом.

— Ты слишком много ешь, Христина, — говорила она. — Не глотай же так жадно. Ты берешь слишком большие куски.

Христина краснела, ничего не отвечала, Франсуа, сидевший рядом с нею, увидел, что после десятого замечания его подруга готова заплакать, и не мог удержаться, чтобы не вступиться за нее.

— Христина очень голодна, кроме того, ест она совсем немного и отрезает самые маленькие кусочки.

Каролина Дезорм не знала, кто такой Франсуа, она с удивлением посмотрела на него и сказала:

— Что это за маленький рыцарь? И почему ты так горячо защищаешь Христину?

— Я ее друг, — ответил горбун, — и всегда изо всех сил буду защищать ее.

— Ну, силы-то у тебя, кажется, немного, бедный мальчик.

— Правда, немного, — сказал Франсуа, — но в случае нужды мне всегда поможет мой папа.

— Ого, не хочешь ли ты вступить со мной в борьбу? — насмешливо спросила Каролина. — А где же твой папа, мой бедный маленький Эзоп^[12].

— Подле вас, — сурово произнес де Нансе.

— Как? Этот… Этот милый ребенок ваш сын?

— Точно так, соседка. Маленький Эзоп, как вы только что его назвали, мой сын, и я имею честь представить его вам.

— Я в отчаянии… Я очень рада, — в смущении начала Каролина Дезорм. — Мне очень жаль, что… я этого не знала раньше.

— Вы избавили бы его от новой обиды, не правда ли? — холодно спросил де Нансе. — Бедный ребенок, его столько раз обижали, что он к этому привык больше, чем я.

— Папа, папа, пожалуйста, не печалься! Уверяю тебя, мне это решительно все равно. Я так счастлив здесь со всеми вами. Бернар, Габриель и Христина ко мне добры и ласковы со мной. Я их так люблю!

— Мы тоже очень любим тебя, наш добрый Франсуа, — вполголоса сказала Христина, сжимая ладонь мальчика обеими руками.

— И мы всегда будем тебя любить. Ты такой добрый, — продолжала Габриель, взяв его за другую руку.

— И везде всегда будем защищать друг друга, правда, Франсуа? — заметил Бернар.

Во время этого разговора мать Христины чувствовала себя очень смущенной. Ее муж покраснел не меньше ее самой. Графине де Семиан было неловко, и она досадовала на жену своего брата, де Нансе сидел грустный и задумчивый. Вдруг Паоло встал, протянул руку и сказал торжественным тоном:

— Слушать все! Слушать Паоло! Я торжественно обещать: когда этот мальчик, которого синьора называет Эзоп, будет иметь двадцать один год, он стать такой же статный, как его почтенный синьор отец. И я сделать это, потому что он добрый ребенок, он мне дать громадное благодеяние и… я его люблю.

— Вот уже второй раз вы обещаете мне такое счастье, синьор Паоло, — сказал де Нансе, — но, если вы действительно можете выпрямить спину моего сына, почему вы не сделаете этого теперь же?

— Терпение, синьор мио, терпение. Я доктор. Теперь это невозможно, он расти. Лет в восемнадцать или двадцать можно начать, тогда быть хорошо. Раньше нельзя!

Де Нансе вздохнул и улыбнулся, глядя на Франсуа, на лице которого было выражение счастья и веселья. Мальчик оживленно разговаривал со своими друзьями. Все они весело болтали, но негромко, чтобы не мешать разговору взрослых.

Примечания

10

Козлы — передняя часть экипажа, где сидит кучер.

11

Бе́лла, белли́ссима — прекрасная, наипрекраснейшая (итал).

12

Эзо́п (ок. VI в. до н. э.) — знаменитый греческий баснописец; был горбуном и отличался отталкивающей внешностью.