Успеть до полудня

София Эс, 2021

Катиро Нуво – семнадцатилетняя девушка с загадочным прошлым и весьма неопределенным будущим. Десять лет назад на обочине лесной дороги полуживую девочку нашла семейная пара оборотней и забрала ее в общину тигров. Жизнь в стае могла стать для Катиро спасением, если бы она была едина с нею духом. Но девушка мало того, что полна страхов и комплексов из-за своего сомнительного детства, она отличается от окружающих и в настоящем. Другая. Чужая. Эмпат, телепат и, не приведи Великая Степь, просто человек?! Среди тигров, где ценят силу, хватку и умение укусить побольнее, Катиро ищет свое место, хорошо, что альфа стаи ее поддерживает и подкидывает то одно дело для расследования, то другое. Ее способности оказываются нужными, но не для всех безопасными. Ее странности раздражают многих. А когда вокруг сгущается тьма и предают близкие, кто останется с девушкой заодно? И как себя поведет она, ведь под угрозой теперь не только ее жизнь – благополучие всей стаи?

Глава 4

Оглушенная собственными чувствами и рычанием мотора все сильнее распаляющегося механического зверя я рассматривала пролетающие мимо нас аккуратные домики, фруктовые сады, овощные плантации. Местность менялась так быстро, что вместе с мелькающими образами из моей головы все дальше уносились прочь и какие-либо связные мысли.

Закончились территории общины, пошли холмы с короткой порослью трав и лиственные леса. Мы проскочили одну реку, мост через вторую, поворот на розовое озеро. Его горько-соленая вода в течение дня могла менять свой цвет от нежного розового до ярко малинового и даже кирпично-красного. И никакой магии в этом не было, хотя ведьминской природе подобные чудеса и могли покориться. Причина же переменчивости настроения островного озера была в его обитателях и их реакции на местное солнце. Мельчайшие одноклеточные зеленые водоросли были одними из немногих организмов, которые смогли адаптироваться к суровым условиям проживания в горячем засоленом водоеме. А благодаря высокой концентрации бета-каротина организмы оказались хорошо защищенными от интенсивного светового излучения, и чем жарче становилось вокруг, тем ярче зажигалась багряными оттенками вода озера.

То, что одних убивало, другие научились использовать в качестве источника энергии и жизни в целом. Та же история была и со мной. Отвержение окружающих в какой-то момент стало не ядом, а топливом для разгона моих желаний. И этот процесс грозил превратиться в сверхскоростной болид. Заряженный, стремительный, нацеленный. Я еще не чувствовала, что мой движок горит от перегрева, но внутренний двигатель был уже порядочно разогрет для мощного рывка вперед.

За очередным поворотом трассы показался виадук, позволяющий уйти на дорогу в одно из четырех ближайших соседних поселений оборотней. Мы пропустили и его.

Сидеть было высоко. И как-то уж слишком тесно пришлось придвинуться к Эраму. Вжаться в его спину, сцепив руки на мужской талии, ощущать сокращение его мышц при дыхании, во время управления мотоциклом на особо крутых поворотах. Чувствовать перекаты нервных волокон, пьянеть от жара соседского тела и уже шалыми от избытка ощущений глазами ловить на лету лишь размытые тени, проносящихся мимо объектов застройки, лесополосы, дорожных указателей.

По началу было стыдно находиться так близко к мужчине, крепко обнимая его ноги внутренней поверхностью бедер, впиваясь грудной клеткой в его рельефную спину, и в какой-то момент я даже попробовала отстраниться, увеличив между нами расстояние, но… Но Эрам — это Эрам. Рыкнув почище своего мотоцикла, он одной рукой вернул меня на место, припечатав сверху шлепком по ягодице и фразой:"Сиди на месте, Беляшик, а то покусаю!"

Я и сидела.

Дурела от ароматов, свиста ветра, свободного падения, когда мотоцикл нырял с очередной горы вниз.

Наш полет остановился только возле придорожного кафе. Огромное здание разместило у себя под крышей гостиницу, кофейню, общественные душевые и туалеты для тех, кто хотел освежиться по дороге, но не планировал арендовать номер.

Сползая (по-другому и не скажешь) с мотоцикла с помощью бережно поддерживающего меня Эрама, я желала ему провалиться сквозь землю сразу в бескрайние просторы Великой Степи. Лишь бы он не скалился так понимающе. Хорошо ещё хоть оставил без комментариев мои неловкие движения и стоны, несколько раз вырывавшиеся сквозь стиснутые зубы.

Мотоцикл — зверь любопытный, но очень уж анатомически непривычный для новичка.

Мое пунцовое от стыда лицо пряталось за темным стеклом шлема и снимать его я пока не планировала. Так в нем и прошагала к дальнему столику кофейни. Сбросила куртку, буркнула Эраму, что буду шоколадный молочный коктейль с зефиром и цветной кокосовой стружкой, и смоталась в туалет. Только там я сняла защиту с пылающей огнем головы, умылась (раз пять), пригладила, как сумела, растрёпанные ветром волосы, посмотрела в свои довольные, не смотря ни на что, сияющие глаза и вернулась в зал.

За нашим столиком Эрам сидел не один. Длиноногая шатенка с серыми глазами и внушительными формами, впечатляюще сложив верхнюю часть себя на стол, что-то рассказывала господину Марешу. Тот внимательно слушал, пристально смотрел на нее, надеюсь, прямо в глаза, а не на выставленные на обозрение передние"девяносто", хотя у этой они были все сто, а то и поболе.

Услышав чье-то рычание, я с ошеломление осознала, что оно мое.

Мое?

Мое!

И это при том, что во мне до сих пор оборотни не чуяли зверя, да и он никак не проявлял себя. А здесь целое рычание! Моя ты прелесть!

Окрыленная этим открытием я радостной птахой впорхнула к нам за стол. Хотела расположиться поодаль от беседующей парочки, но Эрам схватил меня за руку и безапелляционно усадил рядом с собой, через стол от шатенки… Забыв отпустить мое запястье… Продолжив наглаживать его шершавой подушечкой своего большого пальца…

Эммм…

Мыслей было много, но роясь и путаясь, ни на какой не получалось сосредоточиться, поэтому я растерянно молчала и пила молочный коктейль.

Через некоторое время, когда пульс от прикосновений Эрама перестал оглушающе бухать в виски, я прислушалась к разговору за столом. Перед нами сидела волчица, теперь я это четко видела, и рассказывала о пропавших два месяца назад в их стае документах. Личные дела членов общины были изъяты из школьных архивов и картотеки приемного отделения больницы.

В этом месте я выпрямилась, оторвалась от шоколадного коктейля, забрала у Эрама свою руку, чтобы не отвлекаться, и сосредоточилась на эмоциях волчицы. А господин Мареш обжёг меня антрацитовыми глазами с веселящимися звездами в их глубине, но спорить, хвала Великой Степи, не стал. Хороший мальчик! Кушайте свой кофе, господин Мареш, и позвольте мне делать мою работу.

В чувствах волчицы преобладали на данный момент любопытство, вожделение, азарт. Они для меня были понятными, но бесполезными для расследования, поэтому я пошла дальше. Под верхним слоем текущего эмоционального состояния жила тревога, она усиливалась, когда Эрам задавал уточняющие вопросы о пропавших документах. Это то, что надо. И мысленно потянув за эту ниточку, я словно шагнула в приоткрытую дверь, переместившись в сознание женщины.

Хорошо бы узнать, как именно обнаружили пропажи. Картинки-картинки-картинки, я пролистывала их без разбора, потому как искала интуитивно, а моя интуиция пока молчала. Так… Вот… Нашла. Волчица была из службы безопасности. Она не первая работала с пропавшими документами, но она присутствовала во время поиска следов вскрытия обоих помещений и опроса возможных свидетелей. А это то, что может помочь!

Погрузившись ещё глубже в сознание женщины, я искала тот момент, когда она соприкасалась с дверями и окнами, ведущими в кабинеты с архивами. Сначала мне не удавалось нащупать чувственный отклик от этих предметов. А он должен был быть, ведь их касались множество раз. Но одно дело — чувствовать эмоциональный и ментальный след, когда держишь вещь в своих руках, и другое дело — пытаться прожить это через посредника. Но долой жалобы и стоны, они сейчас лишние, если я не чувствую остаточных эманаций, значит, надо погружаться ещё глубже.

Отпустив свое сознание, позволив ему раствориться в чужих ощущениях, я выхватила знакомую эмоцию превосходства и презрительного отношения (есть! Это тот же самый"почтальон"!) и тут же перенеслась в личный кошмар:

— Ну что же ты, девочка, иди к папочке!

Я замерла, как мышь перед коброй, перестав даже дышать. Нет… нет… меня здесь нет.

— Ты моя, девочка, — и меня схватили за плечи, начали хлестать по щекам, так, что в горло полилась приторная, с противозным и таким знакомым металлическим привкусом кровь.

Отвратительный коктейль…

Удар. Ещё удар. И я открываю глаза…

Черная ночь растревоженным зверем вцепилась в мое сознание, вытаскивая за шкирку из остатков видения. Звезды хлестали яростным светом. Я пялилась в глаза Эрама, продолжая глотать хлещущую из носа кровь. С очередным сглатыванием пришла тошнота, и я пулей устремилась в туалет.

Пулей — это я погорячилась, конечно…

С трудом донеся себя до унитаза, позволила, наконец, телу отпустить все лишнее, раздражающее, отравляющее.

Меня выворачивало. До дна. А в паузах между рвотными позывами я приговаривала:

— Вурдалака тебе в жены! Имитарских клещей — в дышло! Чтоб шиаторский червь прогрыз тебе брюхо и через уши вылез! Шкура трусливая! Бертугай линялый! Чтоб тебя лишай пожрал и тобой же его неделю тошнило!

Спасибо Вам, мастер Матори, за великий могучий ругательный!

Когда меня отпустило, я, мокрая и дрожащая, сползла по стенке унитаза на пол. Горячие руки Эрама осторожно перевернули, вытерли мне лицо, укутали мое тело в знакомую кожаную куртку, и, бережно подняв, вынесли на свежий воздух.

На этом мое сознание окончательно устало, и я отключилась.

***

Очнулась по-прежнему в руках Эрама. Мы сидели на улице, возле той же кофейни. Сгущались сумерки, последние лучи солнца золотисто-розовым светом заливали горизонт. В тишине уходящего дня приглушённо звучали голоса посетителей кофейни, где-то недалеко работал двигатель тяжеловоза, у кого-то ещё дальше шелестело помехами местное радио. Обыденный поздний вечер, отпускающий заботы на покой.

— Ты здорово напугала меня, Бельчонок, — хриплым голосом нарушил уютное молчание Эрам.

— Уже не Беляшик? — ещё более хрипло отозвалась я. Горло саднило, голова гудела, и в добавок ко всему меня начало потрясывать.

— В данном случае я готов пойти тебе навстречу и забыть об этом прозвище… Сегодня ты практически куском мяса болталась в моих руках, и я ничего не мог сделать, чтобы помочь. Сам не понимаю, как вернул тебя с той бездны, — мужчина поправил меня в своих руках, ещё плотнее завернув в куртку, да чего уж там, практически спеленав ей. — Поэтому нет, ты больше не Беляшик, Бельчонок. После сегодняшнего я вообще подумываю о вегетарианстве, — и в этом месте Эрам ухмыльнулся.

Спасибо тебе, Великая Степь! Если он не разучился шутить, значит, не все так плохо. Все ещё образуется. Обязательно образуется!

— Знаешь, бельчонок — это тоже ценный мех и нежное мясо. Далековато как-то от вегетарианства, — подхватила я его мысль.

Давай же, хватайся за этот конец веревки, и будем вместе вытаскивать теперь уже тебя. Невозможно смотреть на ту усталую настороженность, что сейчас живет в твоих глазах. Ты же боишься ко мне лишний раз притронуться. А я живая, не хрустальная. И благодаря тебе — спасибо, что вытащил, — надеюсь, еще пожить.

— Ценный мех, говоришь… — вот сейчас его оскал стал прежним — острым, скользящим, и теперь уже я задрожала не от слабости, а от страха, самой настоящей паники. — Слышал он требует тщательной выделки. А я привык со всем вниманием следить за тем, что попало мне в руки, — тут Эрам ТАК посмотрел на меня, — и кто попал…

— Вот это я попала, — прошептала, едва дыша, продолжая добровольно тонуть в антрацитовой ночи его глаз.

— Дыши, Бельчонок, дыши основательно, я только начал входить во вкус.

И он улыбнулся.

Так знакомо, что его улыбку подхватила и я.

Напряжение отпускало постепенно. Над дорогой уже горели фонари, когда мы засобирались в обратный путь. Выпили напоследок крепкого кофе. Эрам, правда, пытался влить в меня черный чай, но я сопротивлялась. Активно. И, наверное, больше из жалости, он-таки пошел мне навстречу.

…На мотоцикл грузились с чувствами. От меня были раздражение, возмущение и стыд, Эрам же излучал предвкушение, веселье и довольство. Этот несносный мужчина посадил меня перед собой, лицом к нему, заставив прижаться и обнять свою талию ногами. Компрометирующее, весьма далекое от приличий положение… Если бы я не была столь вымотана, пошла бы пешком. Но в данном случае ситуацией руководил Эрам. По итогу я провела всю дорогу, уткнувшись ему в грудь. По большей части дремала: слабость после эмпатической и телепатической связей была неимоверная, плюс еще кровопотеря, потеря сознания и значительно отбитое лицо. Скрутило-то меня знатно!..

В какой-то момент я вспомнила, что забыла распросить Эрама о том, что удалось ему узнать у волчицы. Сделаю это завтра. А также важно будет поделиться новой информацией с альфой Игуро. Вот на этой мысли я отпустила себя в сон.

***

Проснулась в своей кровати. В спортивном белье, что надевала вчера. Интересненько… Это что ж за кот помойный так осмелел, что берегов личных границ не видит?!

И тут я вспомнила вчерашний день, вечер и, скорее всего, даже ночь (выехали-то мы в обратный путь уже потемну) и задумалась о том, а кот ли Эрам. То, что он не тигр, было понятно: внешность не та. Но может, его зверь все же кто-то из кошачьих? Или псовых? Вроде, не волк, у тех я не встречала черных вьющихся волос в сочетании с черными же глазами. Можно, конечно, дойти до библиотеки и там порыть. Раньше меня подобный вопрос не волновал, а сейчас стало нестерпимо важно, как можно скорее узнать звериную сущность господина Мареша.

"Можно и напрямую спросить," — ехидно прозвучало внутри.

Можно, и это сэкономило бы нам кучу времени. Ведь ещё есть девочка на желтом велосипеде, о которой я пока ничего нового не узнала. И вот этот вопрос, по моим ощущениям, необходимо разрешать в первую очередь. Пропажа документов с личными делами оборотней — дело серьезное, но в данный момент не смертельное. А с девочкой беда…

На этом я подскочила с кровати и, захватив чистую одежду, направилась в душ. Когда выходила из него, в гостиной уже слышались мужские голоса. Альфа Игуро и Эрам. За окном только-только светало. Любопытно, что привело их ко мне в столь ранний час… Чувствовала я себя в целом сносно, только есть хотелось зверски. Надеюсь, меня сейчас покормят. А если нет, проем им от голода по плеше, будут знать, как молодой организм в строгости и запретах держать.

Не таясь, открыла дверь и увидела мужчин, склонившихся над картой. Она была расстелена на столе, том самом столе, на котором я сильно рассчитывала позавтракать.

— Доброе утро, — выдала я и потопала к холодильнику. Запасов в него давненько не делала, поэтому о содержимом белого друга мне приходилось лишь смутно догадываться.

— Как спалось, Катиро? — ухмыляясь, выдал альфа, а я подумала, что не давала ему поводов вот так скалиться. Эту его недоулыбку я знала отлично. С нее начинались самые адовые тренировки. Где жежь я так успела провиниться, о Великая Степь?!

— Нормально спалось, — осторожно заметила я и спряталась за дверь холодильника.

Полки-полки-полки. Ничего, кроме полок…

— Бельчонок, ты решила подышать свежим морозным воздухом? — раздалось насмешливое за моей спиной.

— Все бы тебе знать, блохастый, — пробубнила задумчиво я. Потом сообразила, кому и что сказала, и развернувшись, со всей наглостью (читайте, храбростью), что имелась во мне, спросила у Эрама:

— А ты блохастый?

— Эммм… Нет, — ответил он, приподняв обе брови вверх. Надо сказать, красивые брови: темно-шоколадные, густые, волосок к волоску. Они необыкновенно шли его антрацитовой ночи глаз и темным шелковистым волосам.

— А какой? — дааа, фантазия у меня ранним утром явно спала. Как спало и тело, потому что оно не отодвинулось, когда Эрам положил руки мне на талию, проник под майку и начал поглаживать мой живот. Мурашки проснулись, это да, и поползли в разные стороны от его прикосновений, а тело осталось сонно стоять в объятиях этого странного обаятельного мужчины.

— Что какой? — не, ну ноты сарказма в его голосе, конечно, по существу: какой вопрос — такой и ответ.

— Какой у тебя зверь? — раскачав свою наглость по полной, я понеслась к своей цели уже без тормозов.

— А это, Бельчонок, я тебе обязательно расскажу, а ещё лучше, покажу, но несколько позже, — щёлкнул меня по носу Эрам. — Завтракать хочешь?

— Ещё как! — откликнулась я, со вздохом надевая узду на собственное любопытство. Не сказал сам про своего зверя — посмотрю в библиотеке. Там информация в свободном доступе и никакие блохастый, как и неблохастые, этому не помеха.

— Садись за стол, малышка, накормлю, — обрадовал этот… всё-таки, прекрасный и заботливый мужчина. — Не знал, чего тебе захочется, поэтому взял всего понемногу.

Усевшись за стол, я наблюдала за тем, как альфа Игуро задумчиво сворачивает карту острова. На ней красным фломастером были отмечены несколько поселений, включая и наше. Потом мастер достал хлопковые салфетки, тарелки, приборы, стаканы и сервировал стол. Эрам же принес несколько больших пакетов с едой на вынос из кофейни напротив нашего общежития.

— Моя любимая, — поймав его взгляд, прокомментировала я.

— Судя по пакетам рядом с мусорным баком, я так и понял, — хмыкнул этот большой и язвительный тролль. Вот как он в себе сочетает такие качества, за которые одновременно его хочется и благодарить, и кусать?! Да, я предпочитаю еду на вынос и редко, когда готовлю. Живу одна, зарабатываю сама — могу делать, что хочу.

Больше я не сказала ни слова, позволив организму есть, есть и ещё раз есть. Да, подызмоталась я в последние дни, подыстратилась.

Альфа Игуро пил кофе, хитро посматривая на меня время от времени, но я делала вид, что не замечаю его взглядов.

Эрам ел быстро, сосредоточенно и очень красиво. Каждое его движение было филигранно точным, физиологически выверенным. Ни миллиметра лишнего действа, ни капли энергии впустую.

Когда все перешли к кофе, мастер посмотрел на меня и распорядился:

— Говори, Катиро!

И я постаралась изложить всю имеющуюся у меня информацию кратко и по существу. Про то, что в похищении у волков личных дел оборотней замешан тот же самый"почтальон", что и у нас. Про то, что служба безопасности нашей общины ничего не нашла о девочке с желтым велосипедом (для Эрама мне пришлось быстро пересказать вводные данные). Про то, что запросы в другие соседние общины ничего не дали. И про то, что моя интуиция буквально вопит об ускользающем времени на спасение жизни девочки.

Следом взял слово Эрам и сообщил, что помимо этих двух стай волков и тигров аналогичным образом пострадали ещё три общины с континента и стая медведей с севера острова. Кто бы ни затеял эту возню с документами, задумал он явно что-то глобальное. И нелегальное.

Это напрягало.

Альфа Игуро дополнил общую картину происходящего тем, что по фотографиям ни одного, ни второго незнакомца опознать не удалось. Даже после запроса на континент. Номер почтового фургона также не дал никаких результатов — в базе подобное сочетание букв и цифр не значится. Что касается доставленной корреспонденции адресатам общины, то она была настоящей и, видимо, похищенной из настоящего почтового отделения. В какой момент это было сделано и кем, выяснить не удалось, но я, вспоминая свои ощущения во время видений, готова со стопроцентной уверенностью заявить, что письма забрал тот же незнакомец, что доставлял их оборотням нашей стаи.

Моя дальнейшая работа по данному происшествию более не требовалась, поэтому я была освобождена от всех последующих собраний на эту тему. А вот вопрос с девочкой и ее жёлтым велосипедом оставался открытым.

— Надо шерстить базы безвести пропавших, — твердила я в который раз.

Альфа Игуро уже с жалостью смотрел на меня и повторял в который раз одно и то же:

— Кати, все имеющиеся на данный момент заявления мы проверили. И у себя, и у соседей по острову. Никого похожего там нет.

— Ну не может же пропасть ребенок так, чтобы о нем некому было даже заявить?! — эта дурацкая мысль никак не желала укладываться в моей голове. — Надо искать дальше.

— Кого искать, Катиро? Нет никакой конкретной информации! Нет заявления, нет данных девочки, нет тела! — раздражался Игуро, и я его понимала. О, как я его понимала!

— Значит, буду искать тело! — да я упрямая. Настойчивая и целеустремлённая. — Надеюсь, что успею застать его живым, — добавила я зло. Ненавижу бессилие и беспомощность. И тупой процесс ожидания тоже ненавижу.

Эрам смотрел то на меня, то на Игуро, и пока молчал.

Ну и ладно! Не больно-то надо было! Справлюсь и своими силами, невпервой.

Хлопнув по столу, я поднялась:

— Спасибо за завтрак, господа, но мне пора на работу. Смена, знаете ли, — читайте в моих глазах: я зла, поэтому выметайтесь из моей квартиры.

И не дожидаясь их реакции, я вышла в спальню. Взяла в шкафу рабочую одежду, переоделась в ванной, и, подхватив рюкзак, вернулась в гостиную.

В комнате царил порядок. Стол был убран. Посуда, сверкая чистыми стенками, стояла на полках навесного шкафа. Мастера Игуро я в комнате не обнаружила, зато за кухонной стойкой находился Эрам, и, вытирая руки вафельным полотенцем, буравил меня темными, как самые потаенные уголки моей души, глазами.

— Бельчонок, а ты ничего не забыла? — о, спасибо, что напомнил блохастый неблохастый!

— Забыла! — проговорила я и, решительно подойдя вплотную, ткнула пальцем ему в грудь. — Какого дохлого вурдалака ты позволил себе меня вчера раздеть?

Да, со стороны мы, должно быть, смотрелись весьма забавно. Маленькая я, ростом ему с подмышку, стучу указательным пальцем по его рельефным плитам груди. Обхохочешься… Но было не до смеха.

— Я позволил себе в той ситации все, что посчитал необходимым, — сдержанно ответил Эрам, но вокруг него разлилось обжигающее, но ещё пока сдерживаемое возмущение.

— Я против подобных вольностей, — нехорошим тоном, все с той же решительностью заявила я.

— Это был мой способ позаботиться о твоем комфорте.

— Я против, — в очередной раз упрямо затянула я.

— А я против того, чтобы ты шагала по граням предков ради расследований, — воздух вокруг Эрама уплотнился, дышать стала значительно тяжелее, он уже обжигал легкие, как в раскочегаренной парной бани.

— Куда хочу, туда и шагаю!

— Если ты сама не можешь позаботиться о себе, то тебя нужно подтолкнуть в правильном направлении.

— Знаешь, единственное, что я хочу сейчас подтолкнуть, — это чашку в твоём направлении, — грозно рыкнула я, сжимая плотнее любимую кружку. Посидела, посверлила его колючим взглядом и, четко выделяя каждое слово, произнесла, — Я. Делаю. Свою. Работу.

— Твоя текущая работа — уже выцеживал сквозь сжатые зубы Эрам, — это ремонтная мастерская старшего Матори! А все остальное — личная инициатива маленькой девочки, считающей себя должной общине оборотней и ее альфа-предводителю!

— Ты ничего обо мне не знаешь! — выпленула практически по слогам ему в лицо.

Стояли мы близко, я — высоко задрав белоснежную голову, он — опустив свою с извивающимися, будто змеи, черными волосами.

— Того, что я видел, мне достаточно! Ты безрассудно суешь свою белобрысую макушку в каждую возможную петлю. Ты — не омега, но считываешь и управляешь эмоциями стаи. Ты не обучалась телепатии, у тебя даже нет наставника, но ты уходишь на такие глубины подсознания, что вытаскивать тебя оттуда приходится через кровавые пощечины. Ты — мелкая, запуганная девчонка, принявшая ради выживания стайные законы тигров за основу своей жизни, хотя к этой стае ты даже не принадлежишь!

— А кому я принадлежу? — уже кричала я, не замечая, как по лицу скользят горькие слезы.

— Как минимум себе, Бельчонок, — устало выдохнул Эрам, обняв двумя руками мою голову. — На нас работает то, чему мы даем силу. Я не могу вместо тебя заботиться о твоем здоровье. — И он большими пальцами начал вытирать горячие потоки боли, струящиеся по моему лицу. — Я не могу всегда быть рядом, чтобы спасать каждый раз, когда ты решишь сунуть свой нос в чужие дела и, прогулявшись по граням, оступишься. Я бы мог все это делать для тебя, Бельчонок, но не хочу, потому что иначе ты возненавидишь меня за то, что ограничиваю, удерживаю, контролирую и лишаю выбора.

На нас работает то, куда мы вкладываем свое внимание. Ты свое отдаешь стае, а стая работает на себя. Что же тогда остается тебе?!

Я опустила голову вниз и с глубоким вдохом-выдохом кивнула, подтверждая истинность его слов. Истинность, с которой мне ещё предстоит разбираться. Ведь, как оказалось, думать о самоценности и быть самоценной — это разные вещи.