Сердце ведьмы даром

София Эс, 2021

Сэдрик Файт – потомственный маг с безмерным кошельком и феерическим самомнением. Малина Стэр – ведьма. Просто ведьма и настоящая заноза в аристократической заднице некоторых. Ибо нечего! А то распустилось Его Бешенство! Что может быть у нас общего? Ни-че-го! Ничего! Я категорично настаиваю! …До той поры, пока не придется выбирать, чья жизнь дороже. Да – едкостям и колкостям! Нет – печалям и сожалениям! И пусть победит любовь!

Глава 3. Малина Стэр

Справляться с Сэдриком Файтом и его вредоносным влиянием я училась постепенно.

Столовскую каторгу по первому разу выдержала ровно до появления передо мной наглой лоснящейся рожи мага в объятиях целого гарема.

На групповой подход к питанию я только фыркнула и в который раз возблагодарила истинно ценный подарок домовых — зачарованную одежду.

Уже не единожды свита Его Бешенства доставала меня на раздаче и пыталась выставить в самом неприглядном свете, вот только мой внешний вид от этого ничуть не страдал. Разбивалась посуда, разлеталась еда, кошмарился пол и весь модуль питания, а я стояла в первозданном виде, сияя оскалом улыбки.

Файт капризным тоном озвучивал свои желания, я, не слушая запросов, наполняла его тарелку блюдами на собственное усмотрение. Исключительно питательными, повышающими мужскую потенцию. А передавая плотно забитую посуду, я произвела выстрел в упор — громко, от всей души гаркнула:"Чтоб всегда стояло!".

Бурно кормящийся в этот час зал сначала замер, потом отмер и заржал. Маг же потемнел лицом, побагровел шеей и швырнул тарелку на пол.

Ничуть не растерявшись, довольная ведьма добавила:

— Ну на нет и суда нет! Пускай, как лежал, так и лежит!

Импровизация с благословением вышла спонтанной и, как по мне, до гениальности эффектной и эффективной.

Интернатовская школа адаптации в обществе не прошла-таки даром.

Тело помнило все!

Лицо аристократа после моих слов сделалось совершенно серым. Видно, вспомнил сердешный, как с неделю без друга верного маялся. Губы до бела вцепились друг в друга, и сквозь них шипяще-свистяще просочилось:

— Нннууу вееедьма!..

— Ну, погоди! — ответствовала со всем чувством я, уже слыша, как на шум битой посуды спешит заведующая по кухне.

В итоге, инцидент исчерпал сам себя: меня удалили убирать последствия разрушений, утративший аппетит Файт от питания в столовой устранился сам (лично! Все, как и хотел!), по крайней мере, до тех пор, пока в обители кастрюль и сковородок находится владеющая словом ведьма.

Его параноидное занудство ушло, а истекающая желанием выслужиться свита осталась. И мне приходилось раз за разом покидать раздаточную, брать моечные средства и тащиться наводить возле конвейерной линии чистоту ровно до тех пор, пока все та же заведующая по кухне — спасительница моя и благодетельница! — не сообразила отослать меня подальше от глаз общественности. В моечную. И, надо же, чудо! Число аварий на раздаче резко сократилось, невообразимым образом устремившись к нулю. Внезапно и магнитные бури завершились, и глюки исчезли, и даже руки перестали дрожать, а организмы студентов толкаться.

Давно бы так!..

За минувший год наказание столовой прилетало мне многократно: куратор Дикинс вычислил мое слабое место и не гнушался этим знанием низко пользоваться. Однако, он ошибся в главном: столовая являлась слабым местом не только моим, но и многих… В общем-то, всех, желающих питаться, а не цирк с жонглированием едой рассматривать.

И первой встала на мою защиту, ну ладно, на свою защиту и защиту вверенной ей территории, конечно же, заведующая по кухне.

Благослови Великая Степь эту целеустремленную и непрошибаемую женщину!

Силами ее потуг обезопасить свое детище от вредоносного влияния моего присутствия на атмосферу в столовой, вскоре наряды в пищеблоке заменились куратором дополнительными часами работы в медкорпусе.

Ха! Нашли грозное наказание для ведьмы-целителя!

Таким образом, мой ежедневный маршрут составлял теперь пять точек для перемещений: комната в общежитии, учебный этаж академии, библиотека, полигон для тренировок и медкорпус. В столовую я перестала ходить безопасности ради, а заботы по моему питанию взяли на себя домовики. В библиотеке, медкорпусе и на полигоне дисциплина была строжайшей, и нарушение ее каралось суровыми мерами. Действительно суровыми, поэтому в стенах этих помещений меня не трогали от слова вовсе.

Ну а учебные залы…

Да кого из нас не дразнили, не задирали во время обучающих сессий? Кто не бывал в центре насмешек и общего подтрунивания? Кто не испытывал крайне дискомфортного давления среди ровесников, от старшиков или даже преподавателей?

Случалось всякое, это правда, и в интернате домашней девочке, воспитывавшейся до десяти лет в любящей родительской семье, пришлось весьма туго. Первые года три точно. Но в моем случае массовой травли не случилось ни тогда, ни сейчас.

Я просто не позволила. Не разрешила себе сомневаться в своем праве на себя.

Те, кто отказывает самому себе в вере, день за днём вынуждены жить среди терзаний, метаний и неопределенностей.

Я не знаю, как сделать это. Не вижу решения достичь того. Я не уверена, что выдержу, что смогу. Я растеряна и сломлена.

Существовать в подобной недосягаемой реальности крайне тяжело.

Я не могу рассчитывать на саму себя. Мне с собой небезопасно.

Во избежание пугающего приходится, как можно чаще, держать свои реакции под контролем, и тогда контроль становится главным.

Он захватывает все внимание.

Его влияние проступает тотально.

Оно проницает каждое действие, каждое ощущение, каждую сферу жизни.

Постоянное пребывание под прицелом собственного внимания добавляет ещё больше напряжения. Внутренний контроль переходит в контроль внешний: если я слежу за собой, следят и окружающие. И поначалу подобное ещё может осознаваться, слабой тенью мелькая на заднем плане понимания, то, день за днём повторяясь, оно переходит в привычное, автоматическое, однако, не менее раздражительное и угнетающее состояние.

По факту, я подчиняю себя.

Сначала самой себе, потом и другим.

Я — подчинённая.

Кого? Да кого угодно!

Друга, одногруппника, преподавателя, поставщика товаров и услуг, продавца в лавке, насильника или толпы.

Подчинив саму себя, лишившись веры в собственные возможности, я перестаю быть надёжной опорой и поддержкой. Заботящейся, что бы не произошло, фигурой.

Я подчиняюсь событиям.

Они со мной случаются. Крутят, вертят, кидают меня из одной крайней неприятности в другую.

И этот разрушительный путь не про истинную ведьму.

А я — ведьма!

Поэтому, чтобы быть самой жизнью, равной ей, столь же сильной и могущественной, я выбрала роль интервента, вторгающегося в события, прорастающего в них, протягивающего свои руки-ветви к самым заветным желаниям.

Надеяться, что притеснения пройдут сами собой, я не стала.

Надежды лишь создают ветошь, в целях же рождаются вселенные.

И моя вселенная целиком и полностью была в моих руках.

Ведьмы — неотъемлемая составляющая этого мира. Мы сотканы из его материй и помогаем ему жить, используя энергию стихий, распределяя ее от избыточных областей к зонам дефицита. Истинные ведьмы — мирные существа, направляющие знания на исцеление и пробуждение жизни. Мы не захватываем территорий, не строим пустых козней, не влазим в чужое сознание. Случаются, конечно, и среди наших сестер неприятные отклонения, но все это больше из области исключения, нежели правил.

Ведьма живёт миром.

Пока ее не трогают.

А уж коли тронули…

В обиду и на жертвенный костер правильная ведьма себя никогда не отдаст.

И от должной схватки не уклонится.

Если сражение несёт в результатах мир, ведьма будет сражаться.

От всего нутра.

С полной отдачей и выкладкой.

За себя. За свое. За свой мир.

Заскоки высокомерных задавак, особо рьяных задир, как и высокородных снобов и их сторонников, я пресекала на корню. В академии для ведьмы с испытанным словом, проверенным и доказанным самим Сэдриком Файтом, это бывало даже весело.

Различные настойки от слабительного до афродизиака, публичное изобличение слабостей и высмеивание привычек, сорванные встречи, выступления и научные работы. И, конечно, извечные догонялки, подлянки и попытки сделать-таки одного из нас козлом отпущения.

Файт побеждал чистой магической силой, я же брала ведьминским повелением и хитростью. Там, где он мог разнести все живое в пыль, я успевала найти подходящий вариант разнести в пыль его концентрацию. Там, где он мог схватить и выпотрошить из меня все пароли, явки и схемы отпирающих заклинаний, я играла на его статусе и репутации: все же владение званием аристократа ко многому обязывает.

Поэтому здесь, в библиотеке, стоя лицом к лицу с обжигающей энергией магической воронкой, наблюдая, как с каждым мгновением серо-голубые глаза мага выцветают все заметнее, становясь прозрачно-зеркальными, я не искала варианта сбежать, скрыться или позвать кого-либо на помощь. Хотя выброс такой силы, что сейчас демонстрировал Файт, определенно уже зафиксирован, и, значит, кто-то из преподавательского состава вот-вот явится по наши души.

Нет, я скрупулезно и методично рассматривала стоящего передо мной мужчину. С медицинской точки зрения, конечно же, рассматривала.

Я препарировала его, точно кольчатого червя, диагностировала видимое и чувствовала внутреннее содержимое, в поисках ответа на вопрос:"Где сейчас самое слабое место у Сэдрика Файта?".

И оно у него определенно имелось.

Год совместного выживания стал тому наилучшим доказательством.

Сильнейшую глыбу академии я выбивала из равновесия с той же частотой, как и он заключал меня в магические ловушки.

Мы шли с ним на равных, два борца за личную справедливость.

Два соперника-дуэлянта.

Ооо!.. Вот оно!..

Ведьминская суть расплылась в клыкастой коварной улыбке.

Сытое довольство от правильно найденного решения уже затопило вены, кружа голову и опьяняя.

Для Файта я — соперник, причем не абы какой, а равный. И это вопрос не столько магии, точнее, не только магических сил, сколько вообще расклада в целом.

Мы словно два самца в схватке за территорию.

Но я — не самец!

Я — ведьма!

Женщина!

И действовать сейчас следует, как женщине. Хитрой, коварной, соблазнительной.

В бою по правилам мне мага не осилить, а к боям без правил и подавно лучше не переходить: там у мужчины уровня Сэдрика Файта навыков явно развито поболее моего.

А вот на женщин у Его Кобелячества стойка давно отработана, практически на бессознательном уровне. Неугомонный мелкий дружок не позволял магу игнорировать присутствующий в одном пространстве с ним симпатичный объект с анатомо-физиологическими женскими отличительными признаками.

И только в отношении меня этот компас оказался сбитым.

Что ж, по всему выходит, настало время это исправить.

Подход, конечно, неожиданный, мною ещё ни разу не опробованный, и вместе с тем достаточно любопытный даже не особо сведущей в этих соблазнительных делах мне.

Расправила плечи и толкнула грудь вперёд. Поймав мареговым взглядом зеркальную полынью глаз Файта, двинулась навстречу силе, облажившей энергетическими кольцами мужчину. Не задумывалась о происходящем. Я вообще не думала ни о чем, лишь только глубже увязала в собственном отражении внутри прозрачно-чистого озера. Чувствовала остро-холодные касания чуждой мне магии, которые не оттолкнули, хотя могли, не задержали и не причинили вреда, а, не смотря ни на что, пропустили в самое сердце, к своему источнику.

Под влиянием момента ли, а, может, план с самого начала родился во мне именно в таком виде, я намагниченными руками вцепилась в форменный полувер мага, слегка подтягивая его к себе (он же на полголовы меня выше!), и впилась в его жёсткие губы первым в моей жизни поцелуем.