Твоими глазами

София Агачер

Роман «Твоими глазами» воскрешает из глубин памяти VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в Москве 1957 года. Главные герои Джон Кор – документалист, Белла Гурвич – писательница, Иван Герцев – врач. Эпопея, достойная киновоплощения, скрупулезно и выпукло, как на экране в кинотеатре повторного фильма, воссоздаёт быт эпохи: Нью-йорк начала нынешнего тысячелетия, Москву от сороковых до девяностых годов прошлого века, Сан-Франциско, Вьетнамскую и Афганскую войны, Намибию и Берег Скелетов.

Пространственные братья

Яркий мягкий свет в огромном параллелепипеде на распростёртой у ног площади манит, неумолимо притягивает, словно приглашает зайти, и ты откликаешься на него не потому, что долго шёл, устал, заслужил и победил вопреки всему, а потому, что твоя душа жаждет развлечений. Драйв в предвкушении прекрасного переполняет тебя. Это Линкольн-центр в Нью-Йорке, основанный в 1959 году по предложению президента Эйзенхауэра. В этом большом доме-фонаре царят удовольствие и музыка. Американцы — прагматичный народ: есть удовольствие — приходят люди, нет удовольствия — нет людей.

В том же 1959 году, после двухнедельного пребывания в Америке, руководитель Советской страны Никита Сергеевич Хрущёв отдал распоряжение о строительстве Кремлёвского дворца съездов в Москве.

То ли архитектор Максим Абрамович (Макс Абрамовиц), проектировавший Линкольнцентр, и его московский коллега Михаил Посохин, придумавший Кремлёвский дворец съездов, были большими друзьями и шутниками, то ли оба они преклонялись перед талантом великого 1 4 1 5 зодчего Ле Корбюзье, но здания получились удивительно похожи, как братья.

Прозрачные, просматриваемые насквозь фасады гигантских параллелепипедов-фонарей из стекла и бетона формируют впечатление открытого свободного внутреннего пространства этажей, украшенных монументальными живописными панно, хрустальными люстрами и парадными лестницами. Однако есть и отличия: если Линкольн-центр открыт, как на ладони, то Кремлёвский дворец защищён высокими крепостными стенами и башнями древнего Московского Кремля, и проникнуть в него до недавнего времени могли только избранные, заслужившие это право долгим и упорным трудом или совершившие подвиг. Большинство из них были романтиками, они собирались там на съезды, вносили пурпурные знамёна, пели строгие гимны, строили самую лучшую страну в мире, жить в которой могли только герои. Не стало страны, умерли романтики-герои, а Москва, Кремль и Кремлёвский дворец, словно декорации старого спектакля, остались.

Вечные соперники-братья — живущий и живущий вопреки другому — в одном времени и в разных пространствах. Им, чтобы принять и понять друг друга, надо слиться, преломить пространство, как будто лист бумаги, по черте, разделяющей зеркальных близнецов.