Последний сын графа

Соро Кет, 2021

Чувство долга – плохая замена любви. Но что поделаешь? Любовь ее предала, а долг все равно остался. Долг перед бабушкой, долг перед Семьей. Но кто сказал, что долг – это неприятно? Особенно, когда кредитор – сам граф?

Я бы с радостью, но меня об этом не попросили

Я сплела венок из ромашек и надела на Герцога. В своей вселенской терпимости пес был похож на Грету. Он позволял вытворять с собой кучу глупостей и ни разу даже не зарычал. Мы подошли к столу, за которым сидели взрослые и Герцог тут же положил голову на колени Маркуса и свел брови. Чтобы тот снял с него эту красоту и позволил быть просто мальчиком, не Принцессой.

— Ты меня звал?

— Присядь, — велел Себастьян, ногой отодвинув стул, и я села.

С той нашей ссоры мы с ним ни разу не разговаривали. Если, не брать в расчет беспокойство насчет коня, которое я приняла за беспокойство о сыне.

— Я звал. Прости, что я наорал на тебя на днях. Цезарь — очень ценный конь, но я все равно не имел права срываться.

К тому времени я уже знала о графе гораздо больше. К примеру, что свои деньги у него есть, просто он их не тратит на свою семью. И что конюшня — это не просто хобби. Потомки Цезаря были дороги, как сам Цезарь не в моральном, а именно в денежном плане. А покупали их не только члены семьи.

Даже забавно, как много нового выясняется, когда ты немного выходишь из накатанной колеи и начинаешь смотреть на мир шире, чем через трубочку рулона от туалетной бумаги.

— Мне все равно, — ответила я. — Твой конь, твой двор, твои правила, твой дурацкий сын.

Так поступали дуры в дамских романах, которые критиковала Лизель. Сама я думала, что хуже, чем воздержание могут быть лишь паттерны поведения героинь, поэтому взяла пару штук самых популярных и применяла. Почему нет? Пусть лучше высадит меня у помойки, чем я повторю судьбу Джессики. Когда-то и ее привели сюда в качестве невесты и посадили на голодный паек.

— Ви, — чуть поморщился Маркус.

Стоило ему закончить рисовать с меня карточную колоду, — из родственной души я снова превратилась в неприятную родственницу. И он хотел побыстрее сбыть меня с рук.

— Что «Ви»? Ты сомневаешься, что Фил — его сын?

Маркус свел брови и закатил глаза. Себастьян как-то нехорошо рассмеялся.

— Напоминаю тебе его?

— Понятия не имею, — грубо сказала я и исподлобья на него посмотрела.

Естественно, чем больше я на него давила, тем меньше ему хотелось ко мне в постель. И я давила как можно больше и чаще, чтоб он попятился и пятился так до самого Рима, — сказать дяде Мартину, что все отменяется. Но Себастьян не был таким щепетильным, как Ральф, любитель посещать психотерапевтов, которым самим потом нужен был свой психотерапевт.

Он даже из себя ни разу не вышел за это время, чем убедил окончательно: я не нравлюсь ему.

— У меня есть совместные фото! — с энтузиазмом придвинулся Себастьян. — Взгляни-ка!.. Вот мы тут только вдвоем. Без Ральфа. Ральфа ты все же довела…

Я отодвинулась. Я сама подозревала, он понимает, что пячусь я и держит меня на привязи. Не приближая и не спуская.

— Чего ты хочешь?! — я отодвинулась.

— Попрощаться зашел. Я собираюсь на недельку в Монте, — сообщил Себастьян, глядя мне в глаза. — Найдешь пару платьев?

— На твой размер? Нет.

— Верена! — вмешался Маркус.

Граф жестом остановил своего заклятого собеседника. Ему явно нравилось видеть, как я бешусь и понимаю, что не могу достать его. Он наклонился, накручивая на палец одну из прядей моих волос. Затем пощекотал щеку.

— Ах, да, забыл, что ты еще маленькая. Тебя не пустят ни в одно казино.

Его дыхание обжигало шею, и я напряглась, стараясь не дергаться. Потом все равно хихикнула. Я родилась от нарушения целибата. Куда мне было пытаться хранить его? Себастьян видел это, это все видели. И как я не дергалась, пытаясь сползти с «иглы», все в миг заканчивалось, когда появлялся кто-то, кто меня не хотел.

Стоило ему ко мне прикоснуться, я сразу вздрагивала и все мое «Отстань ты!» теряло силу и смысл.

— Пойду отведу Герцога на псарню, — сказал Маркус. — Здесь слишком жарко.

— Сиди, я как раз собиралась в дом, — я встала и взяла Герцога за ошейник.

— Верена-а? — сказал мой будущий незаконный муж, который уже ремонтировал замок в счет будущего союза. — Что происходит?

Нормальная женщина сказала бы, что ничего особенного. Но мне уже осточертело надеяться, что этот идиот склонит голову и начнет пить из этого водопоя, к которому его привели. Лизель втравила меня в игру, не объяснив, как следует правил. Себастьян сделал подачу, я ее приняла и… зависла на одном месте. Шаблон у него остался, мое терпение закончилось месяц назад.

— Что происходит? Да ничего не происходит! Ничего ровным счетом. Вообще ничего. На моем месте ты бы уже на стену лез и трахал песок на пляже. Будь мне восемнадцать, я пошла бы в первый попавшийся бар и наставила тебе столько рогов, что на башке бы не поместились!

— Верена, — прикрикнул Маркус.

— Да что, «Верена»? — взбесилась я. — То, что он граф не дает ему права надо мной издеваться! И приходить, когда ему вздумается, тоже нет.

— Ты сама согласилась, так что не ори на меня.

— Я думала, у нас будет секс!

Меня несло, и я не могла остановиться; в лучших традициях тупых женских книг, где героини бились в истерике, но… после кучи оргазмов. Я много думала над этим, во время чтения. Похоже, авторши сливали в текст свое состояние и не могли как следует осознать, что женщина с регулярными оргазмами расслаблена и довольна. Даже не с регулярными, когда ей просто нравится парень и у них случается там и сям.

У меня самой истерики стали случаться от воздержания.

— Он говорил, что хочет меня, когда предлагал стать своей любовницей. Я соглашалась на это, а не на то, что он будет издеваться надо мной, как над Маритой и ничего кроме!

— Так разорви все, — раздраженно ответил Маркус и развел руками. — Скажи своей бабушке, что у тебя все те же проблемы, что у твоей мамы. Потом попроси, чтобы Ральф рассказал тебе, где можно взять кокаин. Травку ты уже начала курить, пора развиваться.

— Это было лишь один раз!

— Ну, так зачем останавливаться? Кури еще! Пить начни! И демонстративно, посреди холла, как твоя мать! Пусть все вокруг видят, как ты несчастна!.. Я с самого начала был против, помнишь еще? Ты хоть понимаешь, каково мне? Я все это уже проходил! И я сыт по горло! — он взял за ошейник Герцога, который был спокоен, как дохлый лев. — Еще никто, никогда не соблазнил мужчину истерикой. Ты ничего не добьешься, кроме полного отвращения к себе. Мой тебе совет: не хочешь — покончи с этим. Немедленно. Ты получаешь определенные суммы в месяц. Вполне достаточно, чтобы снять скромное жилье и выйти из-под влияния моей матери. Мозгов у тебя, конечно, немного, но хватит, чтобы пойти в эскорт. Других возможностей я не вижу. Секс тебе нужен гораздо больше, чем мне и я считаю, что это — единственный способ закрыть все свои потребности. Продай себя многим, а не ему одному.

От этой отповеди у меня глаза вылезли.

— О Герцоге я позабочусь, я гарантирую. Считай, ты свободна, — добил мой псевдоотец и такой же фальшивый друг. — Могу подыскать тебе маленькую квартиру.

Что-то подобное говорил и Ральф, когда мы курили травку в развалинах. Но Филиппу, а не мне. И тогда это все казалось вполне разумным. Когда я представила в этой маленькой квартире себя, мне как-то сразу же поплохело. Воображение рисовало пьяных соседей, мультикультурное общество, напрочь лишенное культуры, и — нищету.

Да, мне платили пенсию по потере матери и кое-какие деньги из фонда. Но завещания были составлены очень четко и ясно: доступ к наследствам я могла получить только по достижении определенного возраста. На что я буду жить до тех пор, ни Джесс, ни тем более Миркаллу, не волновало. Бабуля хотела наказать дочь, а мать лишь по чистой случайности не составила завещания таким образом, чтоб вообще оставить меня без денег.

Идею с эскортом я и сама рассматривала, но вскорости отмела. Меня могли взять туда прямо сейчас, но это было бы не совсем легальное предприятие. Полагаться на доброту незнакомцев, я уже не решалась. Родные продемонстрировали, какими подлыми и двуличными могут быть. Чужих я боялась еще сильнее.

Теперь-то я понимала, почему тетя Агата всеми силами старалась держаться подальше от Штрассенбергов, но было поздно. Я радостно влетела в расставленные силки. Назад пути не было. Впереди ждала пропасть.

Теперь я понимала, почему Джесс постепенно убивала себя наркотиками и алкоголем, но радикально решилась прыгнуть лишь когда ушла красота. Все не так плохо, чтобы убить себя. Со стороны все даже прекрасно, если бегло смотреть. Ты в самом центре внимания, тебе завидуют, с тобою хотят дружить… Вот только твой муж гуляет, а твой любовник сбежал. Но все еще не так плохо… В конце концов, ты всегда можешь запереться в собственной ванной и пить, пить, пить.

— Прекрасно! — сказала я. — Раз так, я позвоню бабушке и скажу ей, что все закончено и ты готов меня поддержать! Подыщи нам двухкомнатную маленькую квартиру!

Маркус чуть побледнел, Себастьян лишь рассмеялся.

— Теперь я вижу через что ты проходил с Джесс, — сказал он и встал.