Зверь-из-Ущелья. Каменное древо

Соня Марей, 2023

Боль от разлуки заставляет меня вернуться в храм, где предстоит пройти ритуал посвящения в старшие жрицы. Вот только секрет обряда заставляет передумать: я не хочу лишаться частицы души. Я хочу помнить Ренна, даже если нам не суждено быть вместе. И пусть против нас и земля, и люди, и горы, но я знаю – он придет за мной. И тогда… я уйду с ним.

Глава 4. Радостная весть

Рамона

Через два дня отец вызвал меня для разговора. Он сидел в своем кабинете на резной каменной скамье, опираясь спиной о бархатную подушечку. Руки в широких браслетах сложены на груди, волосы на висках убраны в косички и перевиты тонкими кожаными жгутами, борода расчесана и разделена на две части, скрепленные серебряными кольцами.

— Присядь, дочь моя, — непривычно мягко произнес он, и я повиновалась — опустилась на маленький табурет. Я старалась дышать ровно и не краснеть, но стоило вспомнить о моих секретах, как сердце начинало колотиться.

Отец окинул меня взглядом, кивнул своим мыслям и продолжил:

— Осенью тебе исполнится двадцать. Это значит, что в своем служении Матери Гор ты перейдешь на новую ступень. Близится твое посвящение, Рамона, и по этому поводу я решил преподнести тебе подарок.

— Подарок? — переспросила тихо.

Наверняка отец подготовил редкий самоцвет или амулет, других подарков мне никогда не дарили. Считалось, что любая из искательниц будет рада новому камню, но порой так хотелось разнообразия!

— Я решил исполнить твою мечту. Ты ведь всегда хотела попасть на равнину?

Что-что?

Я не ослышалась?!

Брови взлетели на лоб. Я уставилась на отца так, будто он сказал что-то совсем уж невозможное, хотя… так оно и было. Неверие, страх, радость — все перемешалось, и я застыла, даже перестала дышать.

Может, слух меня подводит? Или отца подменили?

— Ты решил отпустить меня на равнину?

— Я решил, что тебе не повредит посмотреть мир… напоследок. Это поможет успокоить твой мятежный дух, дочь моя. Твоя мечта исполнится — ты увидишь мир за границами Западных гор и поймешь, что нет места лучше дома, — он повел руками, словно пытался охватить ломаные спины хребтов и каменные колонны, покрытые лесами вершины и холод подземных пещер. — Антрим — наше сердце на веки вечные, и никакая равнина с ним не сравнится. Ха, да что там есть хорошего? — он высокомерно усмехнулся и погладил бороду. — Поля? Степи?

— Их земля плодородна, благодаря ее дарам мы можем жить.

Мой ответ отцу не понравился, хотя мы оба знали, что это правда. Он что-то еще говорил, но я не слышала, в голове крутилась карусель из картинок и образов. Я уже была на равнине. Была! И ни за что не упущу шанс отправиться туда снова.

— Осенью в Лестре проходит крупная ярмарка, мы идем туда всей семьей. В последние недели стоит поработать как следует, — произнес отец с воодушевлением, предвкушая, как монеты лестрийцев падают в его кошель. — Больше самоцветов — на удачу, для отвода глаз, от болей и дурной крови, амулеты проводники и охранные талисманы. Чем ярче камни, тем охотней их берут, особенно если цена невысока.

Простенькие амулеты могли себе позволить даже крестьяне и бедные горожане. Конечно, по силам они во много раз уступали тем, что шли ко дворам сильных мира, но все равно помогали. Конечно, решить всех проблем не могли, не существовало такой силы, которая бы всех защитила или сделала счастливыми. Или подарила каждому взаимную любовь.

Говорили, в старину искатели могли чаровать камни, которые воскрешали умерших. Или создавать амулеты на приворот такой силы, что у объекта чужой страсти не оставалось ни шанса. Но потом такую магию признали нечестивой, а сами чары были забыты.

А еще Орвин по секрету рассказывал, что некоторые считают нас шарлатанами, говорят, что амулеты — пустышки. Двоюродный брат говорил, хмурясь, что они просто завидуют, а сами бы с радостью поменялись с нами местами. Такие люди ходили группками, как падальщики — смелые только в толпе. Они могли закидать лоток искателя гнилыми овощами, выкрикивать обидные вещи, провоцировать драки.

Я передернула плечами — да уж, не хочется столкнуться лицом к лицу с такими невеждами.

— У тебя прибавится работенки, дочь, — заключил отец. — Надо пополнять запасы к зиме.

На заработанные с продажи самоцветов деньги мы закупали в Лестре главное — зерно. Соленья — я обожала ароматные грибы, хрустящие огурчики и квашеную капусту с клюквой. А еще свежие овощи и фрукты — на равнинах они рождались сочней и крупней.

Кроме камней лестрийцы хорошо покупали высокогорный мед, одежду из шерсти наших овец, костяные бусы и гребни. Я почти не знала, как живут животноводы, не касалась их быта, но в детстве любила наблюдать с вершины, как на изумрудно-зеленых лугах пасутся стада.

— И еще кое-что, — вдруг спохватился он. — Этера говорила, что твой амулет помог Тире зачать. Ты ведь сама придумала его?

Я кивнула, смутившись. До последнего надеялась, что он сработает, верила, вложила столько сил, сколько смогла — но как понять, что дело именно в нем? Может, у Тиры со Стьеном и без него бы все получилось.

— Значит, тебе надо будет зачаровать еще сотню таких амулетов. А лучше две или три.

Глаза полезли на лоб — что? Какие сотни? Я же всех сил лишусь, буду валяться месяц, не смогу даже с постели встать. А вдруг не выйдет? Можно попытаться, но только не сразу…

А вдохновленный родитель продолжал:

— Если ты сумеешь спасти наш народ от вырождения, тебя будут почитать, как саму Матерь Гор, и никто не посмеет оспорить твое право стать следующей Верховной жрицей. Наша семья станет самой известной в Антриме.

Внезапно я разозлилась. Отец просто бредит этой идеей! Все его речи, так или иначе, сводились к ней.

— Но пока нас ждет подготовка к ярмарке, так что не заставляй меня разыскивать тебя по всему Антриму, и чтобы никаких подруг и разговорчиков! А то знаю я вас, женщин, — он погрозил пальцем, и солнечный камень в перстне сыпанул искрами. — Сплетни только разносите, как сороки. А твои Соры-Коры на тебя плохо влияют. Хорошо, хоть Тира сейчас замужем, и у нее нет времени на ваши глупые посиделки.

Я решила не спорить, что толку? Отца не переубедишь. Он с нетерпением ждет моего посвящения, ждет, когда я покину дом и поселюсь при храме вместе со старшими сестрами и матушкой Этерой, когда забуду о мирских увеселениях.

Превращусь в ожившую статую с потухшими глазами.

Я невольно поежилась. У Иниры день рождения чуть раньше, чем у меня — значит, и обряд ей предстоит пройти первой. Надо будет расспросить у нее, что да как, надеюсь, она поделится секретными знаниями. А пока надо вызволять Ольда с дочерью. При мысли об этом сердце застучало быстрее — страшно, волнительно. Но я обещала, и я это сделаю! В благодарность Ольд найдет в Лестре Ренна и передаст мою просьбу о встрече.

Как удачно все складывается! Я улыбнулась, закрыв губы рукой, чтобы отец не увидел. Я буду на ярмарке, где проще всего повидаться и поговорить, не привлекая лишнего внимания.

— Рамона, тебя, случаем, духи подгорные не покусали? Ты чего такая странная? — прикрикнул отец, а потом накрыл лоб ладонью и закатил глаза. — Вот наградила меня богиня! Не дочь, а горе какое-то… Еще и рыжая, как…

Я давно отчаялась понять, чем ему так мой цвет волос не угодил. Ну рыжие, и что с того? Не зеленые же, не фиолетовые.

— Отец, я могу идти? — поинтересовалась как можно вежливей, хотя мысленно была уже за дверью.

Тот поморщился и махнул рукой:

— Ладно, ступай! И помни, что я тебе сказал.

Несмотря на волнение, на душе посветлело. Мысль о том, что я могу снова увидеть лестрийца и поговорить с ним, согревала. Ренн вряд ли поверит с первого раза, но я сделаю все, чтобы убедить его. Ведь если с ним что-нибудь случится, я не смогу себя простить.

И жить тоже не смогу.