Энтропия

Соня Кляйн, 2021

2057 год. Влиятельная Корпорация уже два года ведет исследования по использованию мозговых клеток в информационных технологиях. Для этого в Лаборатории содержатся сотни Испытуемых, которых готовят к изъятию клеток мозга. Дочь главы Корпорации, 16-летняя Корнелия, названная в честь своего отца, после трагической смерти матери мечтает разрушить планы своего отца и спасти Испытуемых из Лаборатории – особенно одного из них. Но на что хватит ее сил, когда помимо государственной машины девушке противостоит и собственный отец, и человек, в которого она влюблена с детства? И для чего нужно больше сил – до конца следовать своей цели, или же вовремя отказаться от нее?

Глава 3

Прошло пять дней. Пять дней, за которые пресса успела не только обсосать со всех сторон произошедшее, но и благополучно закрыть неловкую тему. Так называемый «лайт-скандал», как назвала его Нела. И свобода слова соблюдена, и большой шумихи нет — все в рамках, все рассчитано. Нела не сомневалась, что Корпорация проконтролировала от начала до конца действия СМИ по этому поводу. И тем не менее, все было не зря — в интернете оживлялись обсуждения. Несмотря на свою власть, Корпорация не могла контролировать всемирную сеть. Пока не могла, как бы ей этого ни хотелось. Но что значили эти обсуждения? Без ведущей силы они не могли ничего изменить. Нела ощутила всю остроту одиночества за эти дни, когда нужно было действовать, не теряя времени, но рассчитывать теперь стало не на кого. Она подозревала, что друзьям запретили даже отвечать на ее звонки и письма — иначе как объяснить, что за эти дни она не получила ни одного ответа на свои попытки связаться с ними? Конечно, они были обижены на нее, но это синхронное молчание все равно выглядело странно. По крайней мере, Джош и Лилли ответили бы ей хотя бы для того, чтобы еще раз укорить в недальновидности и эгоизме.

В душе поднималось невыносимое ощущение собственной бесполезности. Когда дверь, в которую ты так долго стучался, наконец приоткрылась, но ты не можешь сделать ни шагу. И мучительный вопрос: неужели она сама ничего не может? Неужели все, чего они добились, было исключительно заслугой ее друзей? А она сама ни на что не способна? Нела говорила себе, что это не так. Идея с сообщением принадлежала ей — но речь написала Лилли, охранные системы взломал Энтони, а сам план разработал Джош. Куда же двигаться теперь? Где этическое чутье Лилли, где прекрасные стратегии Кевина и Джоша, где острый ум компьютерного вундеркинда Энтони?

В школе имени Николаса Эйнвуда, где училась Нела, были свои негласные законы. И самый главный из них гласил: скажи мне, кто твои родители, и я скажу, кто ты. Однако, на Нелу этот закон не распространялся. По правде сказать, это оставалось загадкой для всех: почему она, которая может по праву быть королевой школы, остается персоной нон грата? В школе у Нелы не было друзей, да она и не стремилась ими обзавестись. Она могла пройти, не поздоровавшись ни с кем из класса, могла без объяснений не явиться на торжественное мероприятие, могла с вызовом ответить учителю. Конечно, зная, что ей ничего за это не будет — ведь, несмотря ни на что, она была дочерью Корнелия, а этот факт сам по себе закрывал многие вопросы. И тем не менее, всех удивляло, что Нела будто даже стыдилась должности своего отца.

В школе было тихо — Нела в очередной раз опоздала на урок. Ей нравилась эта тишина, пустые светлые коридоры, будничные объявления об успеваемости или внеклассных мероприятиях по громкой связи, и даже дежурные улыбки учителей. В этой школе она училась с детства, и школа будто бы оставалась последним оплотом стабильности — порталом в то время, когда все было просто и жить было комфортно, когда отец еще не стал главой корпорации. Когда мать была жива, и Нела имела наивность ничего не стыдиться.

Подойдя к двери класса, она по привычке прислушалась и тихо постучала в дверь.

— Здравствуйте, извините за опоздание — привычно проговорила она, заходя в класс.

Учительница, миссис Блант, кивнула, и Нела прошла к своей парте у стены. Ее сосед по парте Джон не повернул головы — Нела знала, что его мать работает на одном из центральных телеканалов, который регулярно обозревает достижения и заслуги лаборатории.

— Корнелия, ты пропустила домашнее задание — Джон тебе его скажет. Сдать нужно на следующей неделе. И постарайся пореже опаздывать, — Миссис Блант проговорила последнюю фразу привычным нейтральным тоном, но Нела отметила, что она впервые говорит про ее опоздания — раньше все смотрели на это сквозь пальцы.

Джон, не глядя на соседку по парте, молча подвинул ей свой электронный планшет с записанным заданием. Нела кивнула, копируя задание:

— Спасибо.

Джон никак не отреагировал, подтянув обратно к себе планшет и подняв голову на электронную доску, где миссис Блант вывела на экран слайды с диаграмами.

— Все эти формулы доступны у вас в учебнике, но большую часть из них мы с вами разобрали здесь — к экзамену нужно будет запомнить их как свои пять пальцев. Давайте повторим то, что вы должны были выучить. Кларк, начнем с твоего доклада.

Кларк Рубинс, дочь крупного магната по продаже медицинского оборудования, взяла свой доклад и начала читать.

— Как вы знаете, экономика с начала двадцать первого века претерпела серьезные изменения. Согласно формуле норм интереса как коэффициента эффективности, где Е — как нормативный коэффициент эффективности равняется разнице цены продукции по ценам реализации, и себестоимости, умножается на объем…

— Кларк, можешь не повторять эту формулу, мы это запомнили уже неделю назад — переходи к сути, — проговорила миссис Блант.

— Конечно, я просто повторяю на случай, если кто-то не запомнил, — улыбнулась Кларк, быстро бросив взгляд на Нелу.

— Тем, кто не запомнил, следует чаще бывать на уроках и не опаздывать, — миссис Блант понимающе улыбнулась в ответ.

Она не смотрела на Нелу, но та почувствовала на себе взгляды одноклассников.

–…И поэтому я еще раз настоятельно рекомендую вам заняться делом, если до этого у кого-то из вас до учебы руки не доходили. Потому что перед экзаменом все будут равны.

В классе раздались усмешки и Нела не выдержала:

— Я рада, что хоть где-то все равны.

Учительница без улыбки посмотрела на нее:

— Корнелия, не принимай на свой счет, это рекомендация для всех. Но если чувствуешь, что к тебе это относится, то воспользуйся оставшимся временем с умом — до экзамена осталось совсем не долго.

Смешки в классе стихли.

После того, как Кларк закончила читать доклад, Миссис Блант еще раз окинула взглядом класс и добавила:

— Также напоминаю, что домашнее задание в этот раз мы все делаем в парах. В начале урока мы это уже обсудили. Корнелия, кто будет твоим партнером?

Нела пожала плечами:

— Пока не знаю, еще не нашла.

— Тебе нужно найти быстрее. Все, кроме тебя, уже нашли.

Нела повернулась к Джону:

— Джон… Слушай, я могу быть твоим партнером по заданию?

Джон, также не глядя на нее, проговорил спустя пару секунд:

— У меня уже есть партнер.

— Кто? Может, я могу быть третьей?

— Нам сказали — по парам.

Нела сглотнула, понимая, что в тишине класса этот диалог услышали все. Где-то у окна она услышала шепот и снова поймала на себе насмешливый взгляд Кларк. Нела подняла руку:

— Но у нас в классе теперь нечетное количество человек.Если у всех уже есть пары, я могу сделать одна?

Миссис Блант подняла голову:

— Ах, да — с недавних пор мы лишились Кевина, Лилли и Энтони. Что ж…

— Так я могу сделать задание одна? — перебила ее Нела.

Миссис Блант сложила руки на груди:

— Что ж, присоединитесь к кому-то третьей. Джон, пусть Корнелия присоединится к вам с Анникой.

Джон вскинул голову:

— Но… Миссис Блант, вы же раньше разрешали делать и по одному, если нет пары?

— Кстати, я согласен с Джоном, — раздался насмешливый голос с последней парты его друга Майкла, — Разве это не нарушение прав учеников? Я имею в виду, это нарушение прав Корнелии — то, что вы не позволяете ей сделать одной?

Теперь Нела впервые почувствовала дискомфорт от отчуждения. До этого ее положение было неоднозначным. Она не скрывала свою позицию, ее призывы в интернете и посты в соцсетях (которые вовремя удалялись службой безопасности) ясно показывали ее мнение и привлекали внимание, хоть и не снискали особой поддержки. Но захоти она, и все эти люди стали бы ее друзьями. Однако, теперь, когда она четко обозначила свою позицию, негласный закон впервые дал заметную слабину.

Нела опустила голову, подавляя желание встать и уйти из класса:

— Мне все равно. Как скажете, так и сделаю.

Миссис Блант задумчиво и снисходительно посмотрела на нее:

— Очень жаль, что тебе все равно, Корнелия.

Нела пожала плечами, уставившись в парту и стараясь не слышать смешков с задних парт. Оставаясь дочерью главы ЛИСА, она вдруг перешла в раздел врагов Корпорации. И глупо было бы недооценивать влияние того, что родители многих учеников привилегированной школы имени Николаса Эйнвуда так или иначе были связаны с Корпорацией. И сейчас Нела впервые ощутила странную пустоту от осознания того, что даже если она скажет «Привет», ей вряд ли ответят. Никто не хочет оказаться связанным с ней. Ведь то, что простят ей, не простят им. И их родителям.

Однако, только Нела понимала, насколько относительна ее неприкосновенность: да, ее не сослали в провинцию. Но только потому, что отец боялся окончательно потерять контроль над ней. Также она знала и то, что отец действительно может исполнить свое обещание — и исполнит. Исполнит хотя бы потому, что не может ей простить предательство.

***

Стеклянные двери Лаборатории раздвинулись. Нела замерла в дверях, безнадежно покосившись на стоящего у нее за спиной водителя. Тот вопросительно поднял брови и кивнул ей на дверь. Рэя провести не удастся, Корнелий для того и послал своего личного водителя, чтобы не допустить сюрпризов.

— Здравствуй, Нела, — приветливо улыбнулась миссис Робертсон. — Пойдем со мной.

В коридорах было мало народа, и даже свет горел как-то приглушенно — Нела вспомнила, что сегодня воскресенье, наверняка почти у всех сотрудников выходной. И все равно, она не могла подавить поднимавшуюся из глубины ненависть к этому месту. Это было ощущение, похожее на тошноту, только раздражитель находится не внутри тебя, а снаружи. Подумать только, она не была здесь два года, а казалось, будто сто лет. И всего два года назад это место было совсем другим — разумеется, уже тогда были начаты разработки, но она-то этого не знала… Тогда это была просто компания, где работал ее отец — не более. И миссис Робертсон, которую она не видела те же два года, совсем не изменилась. Доброжелательная, милая женщина лет тридцати пяти с классичесими чертами лица и темными волосами, заколотыми в пучок. И казалось, что она все так же рада видеть Нелу, как и раньше, будто это не она, Нела, совсем недавно устроила скандал в СМИ и обвинила Лабораторию в ужаснейших вещах, которые были правдой.

— Сегодня у нас выходной, — будто извиняясь, с прежней улыбкой в голосе произнесла миссис Робертсон, — Обычно здесь оживленно. Но ты это и так помнишь, верно?

Нела промолчала. Эта дружелюбная женщина не заслуживала того, чтобы высказать ей все, что Нела думала об этом месте. Миссис Робертсон заправила за ухо прядь темных волос, которые выбились из гладкого туго заколотого пучка на затылке.

— Зачем я здесь? — просто спросила Нела.

— Ты не знаешь? — с удивлением в голосе тут же спросила миссис Робертсон. — Ладно. Сейчас мы с тобой поднимемся в отдел делопроизводства. У нас скопилось очень много отчетности за предыдущий месяц, ты ее посмотришь и рассортируешь. Хорошо?

Она снова улыбнулась, и Нела вспомнила эту пластмассовую улыбку. На похоронах ее матери миссис Робертсон так же улыбалась ей, когда Нела не смогла произнести речь, которую заготовил для нее отец. Тогда она просто замерла, невидящим взглядом буравя стену, Корнелий подал знак, и миссис Робертсон ласково обняла ее за плечи, утешающе что-то говорила, пока вела к машине. Потом погладила по волосам и помахала рукой, все так же улыбаясь — как будто действительно ничего не случилось, как будто эта искусственная улыбка могла все исправить…

— А ваши интеллектуальные компьютеры не могут сами рассортировать эти отчеты? — скептически хмыкнула Нела, отбрасывая воспоминания.

— Конечно, могут, — еще приветливее улыбнулась миссис Робертсон, будто Нела сказала что-то забавное, — Но твой отец пожелал, чтобы ты их сначала прочитала. Хорошо?

— А если мне плевать, чего пожелал мой отец? — все так же спокойно спросила Нела, наблюдая за улыбкой женщины.

Пластмассовая улыбка никуда и не могла исчезнуть. Миссис Робертсон проигнорировала ее слова, не изменившись в лице. Миновав несколько поворотов, они поднялись на седьмой этаж. Здесь тоже было тихо. Нела с грустью отметила про себя, что это место не заслуживает быть таким красивым. Закатные солнечные лучи медленно ползли по белым плитам пола. Просторные белые коридоры и огромные окна создавали ощущение свободы. Раньше Нела восхищалась этим зданием…

— А я вот еще хотела спросить, — снова заговорила Нела, — Вы не боитесь пускать меня сюда? Ну, я же… сами понимаете… Вдруг я что-нибудь сделаю? Мало ли, вот, например, взорву все здание? Как, например, пытались сделать Луддиты?

— Нела…

–…Это же как впустить террориста, — Нела с вызовом посмотрела на миссис Робертсон, пытаясь поймать ее взгляд. — Не верю, что вы об этом не подумали.

— Ты не террористка, Нела, — в голосе миссис Робертсон впервые чувствовалось какое-то снисходительное сочувствие. — Не преувеличивай. Иди за мной, пожалуйста.

В кабинете, куда они пришли, тут же вспыхнуло четыре монитора. Миссис Робертсон принялась что-то искать в документах, Нела же осмотрелась — окон не было, только мониторы, провода в щитке, вмонтированном в стену, даже нет никаких бумажных папок. И ей придется провести здесь четыре часа… с ума сойти. Она демонстративно вздохнула и посмотрела на миссис Робертсон:

— И я так каждый день буду сортировать отчеты? Мой отец не сказал, сколько мне придется тут торчать?

Женщина неопределенно пожала плечами. Нела поняла, что определенного срока нет — она будет это делать столько, сколько посчитает нужным Корнелий.

— Вот, смотри. Это финансовая документация. Расходы и доходы, аналитика по сравнению с прошлыми годами, влияние на финансовый рынок, отчеты за последний год. Сюда же экономические данные. А это информационная статистика. Все инновации и запланированные проекты. Ну и медицинские исследования — уверена, они тебя больше всего впечатлят. Результаты в сфере имплантологии и нейрохирургии, нейропротезирование и победа над онкозаболеваниями. Уверена, ты не знаешь большей части из этого.

Миссис Робертсон улыбнулась ей и вышла из комнаты. Нела скептически покосилась на дверь. Что ж, мегабайты текстовых файлов можно разбирать очень долго. Конечно, это далеко не секретная информация — иначе ее бы и не пустили сюда. И, конечно, скорее всего, эти отчеты показывают лишь то, что хочет показать ей Корнелий. Только какой в этом смысл? Те, кому предназначалась эта информация, давно уже с ней ознакомились. Нела нехотя открыла первый файл. Что и требовалась доказать — Корнелий довольно-таки предсказуем. Она усмехнулась. Снижение затрат на производство на 40%, увеличение доли среднего и крупного бизнеса в ВВП, итоговые разработки электронных имплантов за последние полгода… Судя по всему, Корнелий надеялся, что эти данные произведут на нее впечатление. Не дочитав, Нела закрыла очередной документ и отправила его в соответствующую папку. Она решила, что теперь на каждый документ будет тратить не более пяти секунд, чтобы не вчитываться. Не то чтобы она боялась усомниться в своих воззрениях, но эти факты заставляли мозг работать не в том направлении, которое требовалось для достижения цели.

Закрыв папку, Нела решила проверить, нет ли на компьютере еще чего-то интересного. Конечно, маловероятно, но все же… Порывшись в доступных папках, Нела убедилась, что никакой важной для нее информации в доступе нет — было бы странно, если бы ее оставили. Однако, в корзине она нашла файл удаленного письма, которое ей удалось открыть — письмо для миссис Робертсон от некоего доктора Эриха — тот просил ее ознакомиться с данными в архиве о новоприбывших испытуемых, там же была ссылка на архив. С робкой надеждой Нела попыталась ее открыть, но безуспешно — миссис Робертсон неплохо постаралась, закрывая для нее доступ ко всей важной информации.

Устав от этой бессмысленной работы, Нела встала и принялась бродить по кабинету. Разумеется, дверь в коридор была заперта. Но вторая дверь, ведущая в техническое помещение, оказалась открыта. Нела разочарованно окинула взглядом крошечную комнату, где не было ничего, кроме проводов, торчащих из щитка, и нескольких устаревших системных блоков. Однако, в комнате была еще одна дверь. Судя по всему, ею пользовались редко, так как на ней был устаревший электронный замок, к тому же неисправный. Обнаружив это, Нела осторожно приоткрыла дверь — она вела в коридор. Эта ветвь коридора была узкой и заканчивалась тупиком, в конце которого был люк в вентиляционную шахту и решетка, за которой мерно вращались лопасти вентиляторов. Нела вышла на основную секцию этажа и, оглядываясь, осторожно направилась вперед.

Пустая тишина, висящая в коридорах, давила и манила одновременно. За поворотом коридора Нела увидела яркий свет из-за стеклянной двери. Женский силуэт показался из-за двери и скрылся на лестнице. Нела с любопытством пошла на свет, осторожно оглядываясь по сторонам. Что-то подсказывало ей, что эта женщина со значком медицинского корпуса на халате имеет отношение к чему-то такому, что Неле тоже не помешало бы узнать. Подойдя к двери, она в нерешительности остановилась, заглянув в стекло. Длинный проходной коридор за дверью заканчивался поворотом. Но в этом коридоре стояли люди, кто-то навалился на стену, кто-то сидел на полу… Выглядели они даже не то чтобы изможденными, а скорее потерянными. Приглядевшись, Нела с удивлением заметила, что эти молодые люди и девушки — практически ее ровесники. Вряд ли они могут работать здесь… Да и их одежда — безликая, белая, с учетными номерами на спине, не походила на форму медицинского персонала.

Нела застыла перед дверью, не в силах сделать шаг. Легко было рассуждать об этом, находясь далеко отсюда… А сейчас ее парализовал какой-то глубинный страх, живущий даже не в ней, а вокруг, не только в Лаборатории, а простирающийся гораздо дальше… Мутный страх, в совершенно отвратительной пропорции смешанный с горьким стыдом. Отвратное пойло.

За спиной послышались шаги. Нела все так же стояла, застывшими глазами глядя на коридор за стеклом.

— Простите, вы из какой секции? — послышался за спиной голос.

Нела моментально вышла из оцепенения.

— Я… я медсестра. Стажер, — быстро сказала она, схватившись за свой бейджик и показывая его вернувшейся женщине.

Предусмотрительно прикрыв пальцами имя на бейджике, Нела показала только должность. Она опустила лицо и тряхнула волосами, чтобы они упали на лоб, надеясь, что в сегодняшнем полумраке коридора врач не узнает ее. Ведь совсем недавно ее лицо показывали в новостях, да и многие знали, как выглядит дочь Корнелия.

К счастью, женщина не стала присматриваться. Только спросила, уже приоткрыв дверь:

— Какой отдел?

— Этот, — чуть помедлив, сказала Нела, отчаянно надеясь, что ее ложь не выглядит слишком наивно.

— Иди за мной, — кивнула женщина, войдя в коридор за стеклянной дверью.

Нела послушно двинулась за ней. Женщина, не глядя на стоящих у стены, быстро прошла мимо и скрылась за поворотом. Нела еще ниже опустила лицо, думая лишь о том, чтобы как можно скорее проскочить мимо них. Ноги словно стали ватными, глубинное, иррациональное чувство вины поднималось и заполняло ее, словно это она виновна в том, что здесь происходит. Она виновна уже в том, что является дочерью Корнелия… Должно быть, сейчас все они смотрят на нее с осуждением и болью, ведь именно сейчас она — одна из работников Лаборатории, в халате медсестры, с мерзким бейджиком стажера… Чего стоят все ее попытки что-то изменить, если именно сейчас, когда это больше всего нужно, она не может ничем помочь им?

Сделав глубокий вдох, она постаралась успокоиться. Паника здесь не поможет. Надо действовать, а для этого необходимо сохранять холодный рассудок. Хотя, что она может, если даже не знает, что именно сейчас происходит? Наконец миновав коридор, Нела свернула за угол, найдя глазами врача. Женщина подошла к одной из дверей и открыла ее своей карточкой-пропуском. Нела прошмыгнула вслед за ней.

— Подготовь аппараты для обследования, — коротко бросила женщина.

Нела сглотнула. Она находилась в большом помещении, заполненном разнообразными приспособлениями. О назначении некоторых Нела догадывалась, другие же она видела впервые. С некоторых пор медицинское оборудование вызывало у нее страх и отвращение.

— Эмм… да, хорошо. Какие именно? — спросила Нела, стараясь не подать виду, что она понятия не имеет, о чем идет речь.

— А ты не знаешь, что используется для плановых обследований? — женщина удивленно и недовольно повернулась к ней. — Сначала вот эти.

— Что вы, конечно, знаю, — поспешно кивнула Нела, подходя к большому монитору, который, судя по всему, представлял модификацию рентгеновского аппарата.

На него указала женщина, и Нела сейчас обошла его кругом. Закусив губу, она безнадежно окинула его взглядом. Нела даже не была уверена, что он предназначается для рентгена, а уж как его подготовить, она тем более не представляла.

— Серьезно? Ты не знаешь, как включается рентгеновский аппарат?

— Просто нас учили по другим моделям, — пробормотала Нела, сама чувствуя, насколько беспомощной выглядит ее ложь.

Нела отвернулась и увидела столик с лежащими инструментами и салфетками. Быстро пройдя мимо него, она как бы невзначай зацепила его ногой, инструменты с сам столик с грохотом обрушились на пол.

— Простите, я подниму, — сказала Нела.

— Никакого толку, — поморщилась женщина. — В последнее время вас, стажеров, готовят все хуже и хуже. А теперь иди и продезинфицируй инструменты. Шкаф дезинфекции, надеюсь, не сломаешь.

Шкафом дезинфекции Нела пользоваться умела. Она и сама не понимала толком, что она тут делает — в этом кабинете, в этой секции. Она могла бы уже давно разобраться с порученными ей документами и уйти домой. Но что-то внутри подсказывало ей, что нельзя уходить сейчас, когда появился уникальный шанс проникнуть глубже в структуру всего, что здесь происходит. Конечно, в итоге все равно врач поймет, что никакой она не стажер, и ее отправят отсюда с жалобой миссис Робертсон. Но до тех пор нужно узнать как можно больше.

После дезинфекции Нела вернулась в кабинет.

— Кто твой куратор? — спросила женщина, настраивая рентгеновский аппарат, — И как твоя фамилия?

— М…Миссис Робертсон — она мой куратор. А моя фамилия — Бренсон. Эмили Бренсон, — быстро ответила Нела, и, подумав, добавила: — Вы извините, я такая неуклюжая. Я тут недавно, и еще осваиваюсь.

Женщина чуть приподняла брови и молча кивнула. Потом, отойдя к следующему прибору, сказала:

— И все равно, ты должна быть аккуратнее. И внимательнее. В нашей работе без этого нельзя — в академии вам наверняка рассказывали про тот прошлогодний случай в четвертом корпусе? Как помнишь, это произошло из-за халатности таких же новичков, как ты.

Нела насторожилась.

— Да, я кое-что слышала про это, — осторожно проговорила она, — Но не совсем поняла, отчего это произошло.

Женщина тяжело вздохнула.

— Там работала медсестра, новичок. Потеряла пропуск, его нашел испытуемый, ну и… сама понимаешь.

Женщина вздохнула.

— И что? Он… сбежал? — спросила Нела.

Нахмурившись, женщина снова подозрительно покосилась на Нелу:

— Не шути так. Не верю, что вам не рассказывали. Конечно, никуда он не мог сбежать, он и до первого уровня не добрался. Но успел сломать руку охраннику и стащить из кабинета анлокер ошейника — вот это было уже серьезно, — женщина вздохнула, предупреждающе глядя на Нелу. — Несколько человек лишились работы и понесли наказание, включая ту неуклюжую медсестру.

Нела сглотнула, переваривая полученную информацию. Позднее она подумает, как это можно использовать, а пока надо просто запоминать все, что происходит здесь. Она готова была дать голову на отсечение, что использует это — они ошибаются, если думают, что она не сможет действовать одна. Они все ошибаются, если думают, что все будет идти по их плану.

— Да уж, нехорошо получилось, — пробормотала Нела. — Я постараюсь быть аккуратнее.

— Да уж постарайся, — усмехнулась врач.

Судя по всему, она ничего не заподозрила, потому что тут же сказала:

— Ладно, приведи их сюда. Пусть заходят по одному, остальные — в том отсеке. А ты будешь смотреть и учиться, ну и помогать мне.

У Нелы снова сжалось сердце. На эти минуты ей удалось забыть о том, кто эта женщина и что здесь должно происходить. И кто теперь она сама. Это всего лишь обследование — напомнила она себе. Еще есть время, главное — правильно его использовать. Но она понятия не имела, как это сделать. И от этого сердце сжималось еще сильнее.

Медленно повернувшись, она вышла в коридор. Ее отделяло от этих людей не более десяти шагов, а она не могла сделать и шага. Посмотреть им в глаза… в эту минуту ей показалось, что легче было бы убить своего отца, чем сказать хоть слово этим людям, будучи в статусе стажера Лаборатории. Ей стало вдвойне страшно от этой мысли.

Ей вовсе не обязательно заговаривать с ними, как и возвращаться в тот кабинет. Нела с облегчением осознала это, вспомнив, что на самом деле ее здесь быть не должно — да и миссис Робертсон наверняка скоро вернется и, не найдя ее, поднимет на уши весь персонал. Но чтобы вернуться, все равно сначала нужно пройти мимо них… Нела еще раз робко подняла на Испытуемых взгляд. Похоже, что им давали какие-то транквилизаторы, потому что никто из них даже не делал попыток заговорить друг с другом. Некоторые были как в полусне, другие просто казались пугающе равнодушными. Приглядевшись, Нела заметила на шее у каждого из них узкую металлическую полосу — про этот ошейник говорила женщина-врач.

Нела медленно пошла вперед, чтобы успеть вернуться, пока ее не хватились. Несколько шагов… Просто пройти мимо. Просто не поднимать взгляд… Это было сложно.

— Прости, — пробормотала она как-то неожиданно тонко и тихо, едва задев ногу одного из Испытуемых.

Будь это кто-то другой, она и не обратила бы внимания… Но теперь даже такая мелочь вызывала жгучий стыд. Будто бы она несла на себе груз ответственности за все деяния Лаборатории, Корпорации и своего отца. Груз, который переложить было не на кого, а сбросить невозможно.

— Что?

Нела замерла, вдруг осознав нелепость своего извинения. Вот так вот, врать можно сколько угодно, а выдаст тебя такая ерунда, как жалкое нескрываемое чувство вины.

— Что это? Пожалуйста, подожди.

Этот голос заставил ее остановиться. Поразительно похожий на ее собственный, но он был мужским. Удивленным и неуверенным. Нела остановилась. Парень примерно ее возраста держал в руках ее бейджик, быстро переводя взгляд то на ее лицо, то на имя. Светлые волосы у него были тонкими и слегка вились на кончиках, придавая ему какое-то наивное выражение лица. Светлые серо-голубые глаза на тонком лице в упор смотрели на нее, шокированно и… выжидающе. Он был чуть выше среднего роста и очень худощав. Нела некстати подумала, что если бы ему повезло чуть больше, он мог бы стать моделью — именно такие хрупкие мальчики с эльфийской внешностью очень ценятся на подиуме.

— Может, я ошибся, но… Это же была ты, да? Корнелия? То послание… на экранах, неделю назад…

Нела судорожно оглянулась. Остальные Испытуемые стояли поодаль, все так же, в пугающем равнодушии. Не зная, что сказать, она только кивнула. Это было настолько неожиданно — то, что кто-то из них узнал ее. Узнал ее не как дочь того самого Корнелия, не как стажера Лаборатории.

— Да. Это я, — от своего признания ей стало немного легче. — Ты видел то послание?

Он кивнул. Нела подумала, что это закономерно. Наверняка его доставили сюда недавно, поэтому он еще выглядит живым, в отличие от остальных, которых давно накачивают транквилизаторами.

— Да. Меня тогда еще не было здесь, — он смотрел на нее с надеждой. — Меня зовут Джастин. Джастин Саммерс. Я только не понимаю… что ты делаешь здесь?

Нела смущенно поджала губы. У нее вдруг защемило сердце от слов Джастина о том, что его привезли сюда не более недели назад. От того, насколько важен каждый день. Еще неделю назад этот парень был обычным человеком, и вот он здесь — как принять это?

— Так нужно. Я собираю информацию, — быстро сказала она.

Нела подумала, как неловко это прозвучало — она ведь даже не знает толком, чем ей могут пригодиться эти немногие сведения. Джастин кивнул. Робко взглянув на него, Нела увидела сомнение в его глазах. Потом он проговорил тихо и как-то слишком ровно, как будто он очень хотел верить ей, но не мог:

— Может быть, ты действительно все изменишь. Если не для меня, то хотя бы для других.

— Почему ты думаешь, что не для тебя? — вырвалось у Нелы.

Джастин отвел взгляд:

— У меня осталось мало времени. Месяц или два — максимум, со всеми тестами и процедурами. Но это ничего, — он сделал глубокий вдох и посмотрел Неле в глаза, — Я действительно верю в тебя. Мне очень понравилось то сообщение в эфире. И… я рад, что познакомился с тобой.

Нела опустила лицо. Казалось, весь мир вокруг застыл. Она с трудом заставила себя поднять голову, и сказала:

— Я сделаю все, что смогу. Обещаю тебе… я… просто обещаю.

Все еще не смея посмотреть ему в глаза, она моргнула и отвернулась. Джастин кивнул. Нела ждала, что вот сейчас он скажет ей не давать обещаний, которые она не может исполнить… Но он этого не сказал. Он просто смотрел на нее — задумчиво, молча. И Нела не знала, сколько еще они так стояли бы, пока распинающая душу тишина выкачивала воздух из легких.

От звука открывшейся двери они оба вздрогнули. Миссис Робертсон стояла в дверях, за ее спиной маячили два охранника. Из другой двери тут же вышла женщина-врач, торжествующе глядя на Нелу. Ее голос был стальным:

— Стажера по имени Эмили Бренсон нет в списках. Миссис Робертсон, я попросила бы вас получше присматривать за Корнелией, раз уж… она находится здесь.

Миссис Робертсон кинула на нее предостерегающий взгляд и быстро кивнула Неле:

— Идем. Немедленно.

Нела подумала о том, что тому парню — Джастину, кажется — может достаться за разговор с ней. Она быстро отвернулась и направилась за Миссис Робертсон. В молчании они покинули секцию, один охранник все еще следовал за ними, второй же остался в секции. Миссис Робертсон шла впереди. Судя по ее лицу, ситуация была почти критической несмотря на то, что с виду ничего не произошло. Нела подумала о том, что ей, конечно, ничего не грозит, но в следующий раз выбраться будет не так легко.

— Простите, если я не должна была выходить, — сказала она, стараясь сделать голос спокойным и уверенным, — Но я просто хотела осмотреться. Я давно здесь не была, и… мне было интересно, как тут все устроено.

Она не надеялась, что миссис Робертсон ей поверит. Но та молчала. Наконец они вернулись в кабинет, где Нела работала с документами.

— Алло, да, сэр, она здесь. Нет, ничего не произошло. Но она покинула кабинет и проникла в медицинскую секцию. Нет, все в порядке. Да, сэр. Она… разговаривала с одним из Испытуемых.

Пока миссис Робертсон говорила по телефону с Корнелием, Нела стояла, отвернувшись к окну. Ей не хотелось знать, что ответит отец. Она с удивлением обнаружила, что куда-то пропало желание спорить с миссис Робертсон и ругаться с отцом. В какой-то миг это стало совершенно бессмысленным. Она прошла к шкафу и молча взяла свою куртку, оделась и встала у двери. Миссис Робертсон закончила разговор и подошла к Неле. Остановившись напротив, она заглянула ей в глаза — вопросительно, требовательно. Нела посмотрела на нее равнодушно. Она ощущала какое-то странное спокойствие, словно беспорядочное движение приобрело форму, и теперь уже не нужно было что-то доказывать. Вернее, не ей, и не таким способом.

— Я готова. Можно идти? — спросила Нела.

Миссис Роберсон, помолчав, качнула головой:

— Иди. Охранник тебя проводит.

Затем, уже на пороге, она еще раз окликнула Нелу:

— Послушай. Твой отец все еще надеется, что ты сможешь понять все правильно. И не сделаешь ничего такого, о чем будешь жалеть.

Нела усмехнулась от того, насколько двойственное значение имела эта фраза.

— Не волнуйтесь. Не сделаю.

***

Осмотры были почти ежедневными. Джастин вспомнил всего один день, когда их никуда не выводили и не проводили никаких процедур. Во все остальные дни распорядок был одинаковым: завтрак в десять утра, в узкое окошко под металлической дверью его доставлял небольшой робот на колесиках. Затем в двенадцать — профилактический осмотр. Длился он всего минут пятнадцать, врач в сопровождении двух охранников заходил в отсек, приказывал раздеться, измерял пульс и давление, делал забор крови. В двенадцать их вели на процедуры, которые состояли из тестирования на компьютере, которое продолжалось два часа и состояло из девяноста заданий на самые разные виды мышления. Здесь проверялся и логический интеллект, и образное мышление, и эрудиция, и быстрота принятия решений, и сообразительность в нестандартных заданиях. Во время всего тестирования датчики, крепившиеся к вискам, измеряли показатели работы мозга. После этих тестов Джастин всегда чувствовал себя выжатым, как лимон, однако, результаты тестов у него были куда выше средних по группе. Наивная гордость вновь сменилась затаенным отчаянием, когда на пятый день одного парня с наиболее высокими показателями увели прямо с тестирования, сразу после того, как похвалили за высокие результаты. Вечером Джастин не увидел его на обследовании, и когда возвращался в свой отсек под конвоем охраны, он украдкой заметил, что секция того парня пуста.

После тестов все возвращались в свои отсеки, любое общение пресекалось, да и времени на это не давали. Впрочем, транквилизаторы делали свое дело — почти никто не пытался завести разговор, даже когда возможность была. В три часа дня приносили обед. В окошко под дверью робот точно так же доставлял поднос. Пища была на удивление приличной, давали овощи, котлеты и супы. Джастин подумал, что это должно было успокоить Испытуемых, т.к. многие из них до этого жили гораздо хуже, чем он, и теперешнее положение не казалось им плохим. Если не задумываться о своем недалеком будущем.

В шесть часов было еще одно обследование. На этот раз проверяли чисто физические показали. Измеряли волны мозговой активности, делали снимки черепа, проверяли электрическую активность сердца. Названия других процедур Джастин даже не знал. Именно в это время у Испытуемых появлялась призрачная возможность для общения. Во время ожидания в узеньком коридорчике они были практически одни. За дверью стоял охранник, но так как бежать было некуда (обе двери запирались, кроме того, стояла сигнализация, реагирующая на любую подозрительную активность), охрана не обращала особого внимания на отрывочные фразы и робкие попытки разговоров. Но в этом было мало смысла — транквилизатор подавлял не только возможную агрессию и беспокойство, но и вообще какую-либо самостоятельную активность.

В восемь часов — ужин. Сразу после ужина, в десять часов, снова приходил врач и ставил укол, как Джастин узнал позднее, это и был бензодиазепиновый транквилизатор.

В тот вечер, когда исчез парень с самыми высокими показателями тестов, Джастин впервые словно очнулся ото сна. До этого все происходило как бы не наяву, за пеленой, которую не хотелось отдергивать. Будто во сне, Джастин делал то, что ему говорили, шел туда, куда говорили идти. И это было вовсе не из-за транквилизатора. И вот теперь он с удивлением и страхом начал осознавать, что все эти вещи творятся на самом деле. И началось это с того паренька, которого хвалили больше всех. До этого все казалось каким-то нереальным, а теперь невидимая опасность словно встала у него прямо за спиной.

Судя по всему, заметил это не только Джастин. Энри, парень из соседнего отсека, тоже из новоприбывших, на следующий день тихо сказал ему в коридоре:

— Слушай, я понял. Нельзя быть слишком умным, им такие и нужны.

— Может, он еще вернется, — пожал плечами Джастин.

Энри упрямо покосился на него:

— Я тебе точно говорю, продолжишь умничать на тестах — ты следующий. А я вот сегодня напишу на самый низкий балл, и тебе советую. Посмотрим, что будет.

Джастин открыл рот, чтобы ему возразить, но промолчал. Ему отчаянно хотелось верить, что Энри прав, что у них есть какой-то выбор. Хотя внутри все кричало, что эта бесполезная ложь может только все усугубить. Поэтому он решил лишь частично прислушаться — снизить свой балл до среднего. А насчет Энри — действительно, посмотрим — решил он. Хотя, где-то в глубине души он все еще ощущал пугающе-соблазнительное безразличие, и не знал, бороться с ним или поддаться ему. Какая разница, в каком порядке их заберут, если живым отсюда все равно никого не выпустят? Как заставить себя поверить, что всегда есть выход, если ты отчетливо видишь, что выхода нет? От этого сердце колотилось сильнее, хоть он и отчаянно пытался успокоиться.

Спустя три дня исчез Энри. Его результат теста был откровенно неудовлетворительным на протяжении нескольких дней (к слову, он с самого начала был не слишком высок, так что еще большее снижение, по-видимому, врачей не слишком удивило). При всей своей наивности Джастин понимал, что Энри ни за что не отпустят, даже если бы Лаборатория решила, что от него нет толку. Поэтому единственной стратегией было держаться на среднем уровне, не отклоняясь ни в плюс, ни в минус. «Не будь слишком сладким, а то тебя съедят, не будь слишком горьким, а то тебя выплюнут» — Джастин некстати вспомнил слова матери.

И вот, однажды случилось то, что Джастин никак не мог предположить даже в самых смелых надеждах. Хотя, особой смелостью его надежды и не отличались.

Он помнил то сообщение на экранах. Удивительно, но до этого Джастин старался просто не думать о происходящем в Корпорации. Конечно, слухи доходили и до него, но ведь у каждого есть чудесное право — не верить… Кто бы мог подумать, что на следующий день его заберут в Лабораторию, как очередного Испытуемого. Но еще тогда у него мелькнула мысль, насколько же это безрассудный, глупый, и в то же время восхитительный поступок. Мало кому вообще пришло бы в голову сделать такое. А эта девчонка, Корнелия, еще и дочь главы Корпорации — что могло заставить ее пойти на это?

…И вот сейчас она стоит перед ним, неизвестно откуда взявшаяся, судя по всему, чем-то смущенная и вовсе не такая уверенная, как тогда, на экране. Он сам не знал, что заставило его окликнуть ее. Сейчас Джастину вовсе не казалось, что она способна ему помочь. В конце концов, она просто девчонка, даже несовершеннолетняя, как и он. При всем желании вряд ли она сможет что-то сделать…

— Я собираю информацию, — сказала она.

Он кивнул. Наверняка для очередного сообщения с экранов или в интернете. Как бы то ни было, это хорошо. Даже если не сейчас, когда-нибудь это должно принести результат. От этой мысли впервые за долгое время на душе у Джастина стало тепло. У нее должно получиться. Ему хотелось в это верить.

— Может быть, ты действительно все изменишь. Если не для меня, то хотя бы для других, — проговорил он.

И опять же, впервые у него появилась мысль о «других». До этого все происходящее здесь было его личной трагедией, и вот сейчас Джастин замер от осознания того, насколько это глобально.

–…Я рад, что познакомился с тобой.

Последняя фраза вырвалась у него против воли. Он замер от того, насколько неожиданно это прозвучало. Нела, казалось, была смущена еще больше. Она опустила голову, и пряди коротких темных волос упали ей на лоб.

— Я сделаю все, что смогу. Обещаю тебе… я… просто обещаю.

Эти слова еще долго горели в воздухе огненными буквами у него перед глазами. И в душе разливалось бархатное тепло, иррациональная, необъяснимая радость. Как будто в эту самую секунду изменилось все, и мир стал другим, и он сам стал другим.

***

— Мистер Холлард, прежде всего хотим поздравить вас с премией научных разработок. Сенатор штата выражает вам огромную благодарность после пройденного лечения. Говорят, что сейчас собираются устанавливать ваш монумент в национальном исследовательском институте.

— Думаю, этих почестей заслуживают скорее наши учёные, — улыбается Корнелий, откидываясь назад. Самодовольная Улыбка даёт понять, как ему приятно. Моя заслуга только в том, что я нахожу лучших. И могу направить их таланты в нужное русло.

— Говорят, в число ваших спонсоров вошёл национальный банк?

— Да, — оживляется Корнелий, — И они подготовили льготные программы кредитования для наших клиентов.

— Это замечательно, — серьезно кивает ведущий, — Конечно, такие разработки стоят больших денег.

— Мы делаем все, чтобы в будущем наши методы лечения стали доступны для всех.

— Да, нам повезло жить в такое время, когда самые сложные патологии лечатся. И все же, многим пока ещё недоступны самые передовые разработки.

— К слову, у нас также есть… специальные исследовательские программы. Как вы понимаете, внедрение новых метолов требует времени. И опыта. Однако, мы даём бесценную возможность кому-то встать на заре изобретения нового метода лечения. Разумеется, по льготной цене.

— О, это великолепно. Позвольте задать вопрос… насколько часто такие эксперименты заканчиваются неудачно?

— Что вы подразумеваете по словом неудача? Успех — это результат упорного труда, а не фортуны. А результаты наших трудов вы можете видеть сами. И мы как никто другой умеем минимизировать ошибки. И из всего извлекать бесценный опыт. Что касается цифр… Даже в таком случае мы имеем более 95% удачных случаев. Это честная статистика.

Из интервью на шоу «Лица эпохи»