Панацея

Соня Бронштейн, 2023

Много лет назад семь семейств были прокляты самой Смертью и заточены в штате Массачусетс, где время от времени вспыхивает Игра. По крайней мере, так гласит городская легенда. Эден – младшая из рода Морган – очнулась в больнице с сердечной недостаточностью и страхом, что вот-вот ее сердце замрет на веки. Пиком всех бед становится амнезия, мешающая Эден разобраться в произошедшем. Грант – наследник из рода Прейслер – потерялся среди осколков былого спокойствия. Нечто странное творится в душе главы района тёмных, ведь его лишили единственного, чем он дорожил.Их пути пересекутся и тогда Смерть начнет очередную Игру.

Глава 3.

Каждый раз стоит Джексону открыть рот, я готова провалиться сквозь землю. А стоит ему замолчать, как становится не по себе.

Не знаю насколько хорошо я справилась с уикендом. Возможно, ужасно, раз Джексон молчит. Но, думаю, если отец и дядя были в хорошем расположении духа, значит все прошло неплохо. Будь все иначе, бабушка давно бы устроила истерику.

— Джексон, — зову я брата, и через пару мгновений ловлю его взгляд, а потому продолжаю. — Я знаю, это глупо, но я так и не поняла. Чем занимается наша семья? Я понимаю, что мы влиятельны и богаты, но…

Смех Джексона прерывает меня. И я молчу. Жду, пока он насмеется, но, черт возьми, уже готова ему врезать.

— А тебя не смутило, что родственникам не доложили о результатах анализов? Не смутило, что я вел себя в больнице как дома?

— Причем тут больница?

Джексон лишь ухмыляется, глядя на меня:

— Эверетт — министр здравоохранения и социальных служб штата Массачусетс.

Я ошарашенно смотрю на Джексона, ожидая его смеха. Это же шутка?

— Еще скажи, что весь город наш.

— Нет, конечно, — Джексона явно это забавляет. — Фактически, северная часть и окраины.

— Она принадлежит дяде?

— Отцу. Кстати, фармакологическая компания тоже принадлежит ему.

Наверняка, я просто избалованная девица с набитым кошельком и самомнением. Иначе, как объяснить наркотики в моем организме?

Мы едем в молчании. Думаю, Джексон решил, что мне нужно время на переваривание информации. Мысль сразу оказывается смехотворной. Джексон просто не хочет со мной разговаривать. Видно же, что я его раздражаю.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

— Точно? Или ты говоришь так чтобы я не вернул тебя в больницу?

— Точно, Джексон. Точнее не бывает.

Если я осталась бы в палате еще на одни сутки, то непременно сошла бы с ума.

— Ты что-нибудь вспомнила? — осторожно спрашивает Джексон, нервно поглядывая на меня.

— Ничего конкретного. Вспомнила парочку фактов из детства, кузенов Брасс и колледж.

Джексон кивает и переводит тему:

— Док была уверена, что уикенд с родственниками в семейном поместье помогут тебе вспомнить больше.

Холодок пробегает по коже, а сердце пропускает стук.

— Тебе не по себе, — кидает на меня быстрый взгляд Джексон.

— Да, мне не по себе.

Еще бы! Я не помню семьи, друзей, собственный дом. Черт, я не помню саму себя. Откуда я могу знать кому стоит верить, а кому нет? Мои братья. Их странные разговоры.

Я пытаюсь переключиться на более приятные мысли. Чем больше я паникую, тем сложнее воспринимать информацию, сложнее размышлять логически и контролировать дыхание. Сердце бьётся, но стоит мне забыться, как оно взорвётся, словно бомба или замолчит навеки.

Дорога совершенно мне незнакома. Структурированные фасады зданий, порт, разноцветные блики солнца в волнах.

Бостон. Я влюбляюсь в него. Отмечаю особенности города, вплоть до разрушенных лестниц в маленьких улочках и старых витрин в новой части города. Сохраняю в памяти эти моменты как подборку эстетики в интернете. И даю самой себе обещание никогда больше не забывать.

— Нам обязательно было уезжать в этот уикенд?

— Боюсь, что да. Каждую неделю наша семья собирается в поместье. Это своего рода традиция. Кажется, мы уже говорили об этом.

Я игнорирую его последнее предложение и продолжаю:

— Я могла сказаться больной. Тем более, что это правда.

— Понимаешь ли, Эден, — голос Джексона становится резким и ядовитым — не к добру это. — Если они вдруг решат, что ты больна до такой степени, что не можешь приехать, то приедут сами и начнут безграничную заботу и контроль над тобой.

Меня передергивает, будто организм понимает насколько это паршивая идея.

— Был вариант сказать правду. Он и сейчас актуален. Только учти, что тогда тебе лучше было умереть, потому что они убьют тебя сами.

— Наша семья настолько кровожадна?

Джексон смеётся, но мне не нравится его смех. А чего я ожидала? Сама же ловила себя на мысли о том, как в нашей семье к этому относятся.

— Знаешь, Эден, это даже забавно.

— Что именно?

— Объяснять тебе что представляет собой наша семья. А интереснее всего то, что я могу выдумать любой факт про тебя. И ты мне поверишь.

Я судорожно сжимаю кулаки, стараясь не обращать внимание на учащенное сердцебиение. Как же этот негодяй прав!

— Разве они не знают правду? — успокоившись, спрашиваю я, но ловлю вопросительный взгляд Джексона. — Если наша семья связана со здравоохранением, то…

— Им сообщили, как только тебя привезли, — кивает Джексон, останавливаясь у светофора. — Правда, я приехал раньше, чем они огласили им результаты твоих анализов.

— Спасибо.

— Эден стала вежливой, — Джексон смеётся, но ещё мрачнее, чем прежде.

Невольно ловлю себя на том, что пытаюсь отодвинуться подальше от брата, что довольно сложно в масштабах машины.

— С тобой сложно, — сетую я.

— Со мной? — голос Джексона эхом отдаётся в голове. — С тобой сложнее, Эден, поверь.

— Ты меня запугиваешь.

Не уверена, что это было очевидно по нашим разговорам, но чувствую я именно это.

— Ты так считаешь? — ухмылка Джексона расползается по лицу, когда он оборачивается в мою сторону.

— Время покажет.

— Вот и посмотрим.

— Ладно, спасибо господу богу за то, что все так вышло, — раздраженно вскидываю я руки.

— О чем я и говорил. Ни в коем случае не говори так.

— Как?

— Не упоминай бога. Хорошо хоть не говорила так дома, — Джексон напрягается, снова кидает взгляд прищуренных глаз на меня. — Не говорила же?

Импульс ударил по вискам. Мотаю отрицательно головой. Сознание помутнилось. Тошнота подступила к горлу.

Я знала это. Специально сказала Джексону чтобы позлить. Я делала это и раньше, но сейчас он не наорал на меня. Наверное, проглотил это, ссылаясь на амнезию.

— Правило номер один — не упоминать бога, — заявляю я.

Джексон в очередной раз кидает на меня мрачный взор и паркует машину на стоянке огромного многоквартирного дома. Это явно новый и дорогой район.

— Это наш дом?

— Здесь наша квартира.

— Мы живем вместе?

— Придется. В последнее время ты часто оставалась в общежитии, а мне было некогда спросить тебя чем вы там занимаетесь. Такое не должно повториться.

— У меня есть комната в общежитии?

— Черт, Эден! — Джексон быстро выходит из машины, громко хлопнув дверью.

Я достала его своими расспросами. Стоило учитывать это, зная его вспыльчивый характер. Я выскакиваю из машины следом и, подходя к багажнику, выпаливаю:

— Джексон, извини, я…

— Правило номер два — Морганы никогда не извиняются.

Джексон захлопывает с размаха багажник, схватив оттуда наши сумки. Он направляется к подъезду, на ходу одевая черные очки. Кем он себя возомнил?

Срабатывает сигнализация. Мои пальцы сжимаются в кулаки, оставляя белые следы от ногтей на ладонях. Может догнать его и ударить? Станет ли мне от этого легче?

Когда Джексон наконец соизволяет обернуться, вопросительно смотря на меня поверх очков, я ору, что есть мочи:

— Правило номер три — Морганы никогда и ни за кем не бегают.

Как бы глупо это не выглядело, а выглядело оно именно так, я развернулась и пошла в обратную сторону. Кажется, мы проезжали торговый центр. Он должен быть неподалёку.

— Эден!

Не оборачивайся. Имей гордость.

— Эден, вернись.

— Да пошел ты, — бурчу я, ускоряя ход.

— Стой же ты.

Джексон опережает меня и становится впереди. Я останавливаюсь. Поднимаю голову вверх, с вызовом смотря на брата. Его лицо выражает недовольство и нехотя ухмылка слетает с моих губ. Будто это я сменяю настроение по щелчку пальцев.

— Чего тебе, Джексон?

— Хватит истерить.

— Скажешь, что это я начала? — еще немного и я действительно врежу ему.

— Да, Эден, это начала ты. Ты связалась с этими ублюдками. Ты позволила им запудрить себе голову. Ты предала семью, — его глаза горят адским пламенем даже сквозь очки, желваки играют на челюсти. — И да, я имею право так себя вести. Скажи спасибо, что я прикрываю твою задницу перед предками и бегаю за тобой по больницам.

— О да, огромное тебе за это спасибо, — шиплю на него я.

Где-то в груди проносится импульс, я невольно морщусь.

— Ты слышала, что я тебе сказал?

— Я тебя прекрасно услышала, но мне нечего тебе сказать по этому поводу. Я не могу оправдываться за то, чего не помню.

Несколько секунд Джексон молча сверлит меня взглядом, раздумывая над моими словами.

— Мы вернемся к этому разговору в любом случае, — рычит он.

— Непременно, — я обхожу его, но оборачиваюсь вновь. — Пойду прогуляюсь.

— Ты заблудишься. У тебя нет ни денег, ни телефона.

На миг я замираю, не зная, что ответить, но проблема решается сама собой:

— Не беспокойся, Джексон. Я выкручусь. Мне не привыкать.

Уверенность во мне возрастает стократ. Не ожидала от себя такого. В принципе, ничего особенного не произошло, но ощущение так знакомо. Впервые с того момента как очнулась чувствую себя самой собой.