Токийский Зодиак

Содзи Симада, 1981

«Бог Загадки» – так называют Симаду Содзи в Японии. Это он создал хонкаку-детектив – новый жанр, столь популярный в Стране Восходящего Солнца. Детектив, в котором читателю предложена честная интеллектуальная игра: раскрыть дело раньше, чем это сделает главный герой. Содзи первым объединил европейскую классику с японской экзотикой, рационализм с мистицизмом. Его великий сыщик – не просто человек острого ума и блестящих аналитических способностей, как Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро и Ниро Вульф, но астролог и предсказатель судьбы. Роман Содзи относится к категории «must read» для каждого уважающего себя японофила – он буквально пропитан интересной информацией об истории, культуре и географии Японии предвоенного периода. ПЕРЕВОД С ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА. «Насколько мне известно, это самое странное из когда– либо совершавшихся преступлений. Абсолютно невозможное; ничего подобного, наверное, никогда не случалось не только в Японии, но и во всем мире. Оно было задокументировано со всей тщательностью – остались все записи и протоколы, под рукой, казалось бы, все ключи. Но загадка все равно самым необъяснимым образом не поддавалась. Перед тем как дать на нее ответ, данная книга предоставляет читателям возможность самим додуматься до решения, имея все необходимые для этого сведения». – Кадзуми Исиока, друг и соратник Киёси Митараи – предсказателя судьбы, астролога и великого детектива. Япония, 1936 год. Эксцентричный художник, проживавший вместе с шестью дочерьми, падчерицами и племянницами, был найден мертвым в комнате, запертой изнутри. Его дневники, посвященные алхимии и астрологии, содержали подробный план убийства каждой из них. Лишить жизни нескольких, чтобы дать жизнь одной, но совершенной – обладательнице самых сильных качеств всех знаков Зодиака. И вскоре после этого план исполнился: части тел этих женщин находят спрятанными по всей Японии. К 1979 году Токийские убийства по Зодиаку будоражили нацию десятилетиями, но так и не были раскрыты. Предсказатель судьбы, астролог и великий детектив Киёси Митараи и его друг-иллюстратор должны за одну неделю разгадать тайну этого невозможного преступления. У вас есть все необходимые ключи, но сможете ли вы найти отгадку прежде, чем это сделают они? «Великий Содзи Симада буквально изобрел целый поджанр “логической загадки”». The Guardian «Хитроумнейше и захватывающе экзотично». Japan Times

Акт I

Сорок лет в поисках решения

Сцена 1

Следы на снегу

— Ну и что все это значит?

Захлопнув книжку, Митараи швырнул ее мне и вытянулся на диване.

— Прочитал?

— Угу. Часть с записками Хэйкити Умэдзавы.

— Ну и как тебе? — живо поинтересовался я.

Митараи, находившийся в минорном настроении, только промычал в ответ, но через некоторое время все же выдавил из себя:

— Будто меня заставили читать телефонную книгу.

— А про его астрологию что скажешь? Много ошибок?

Митараи хорошо разбирался в астрологии, и мой вопрос польстил ему.

— Многовато вольных трактовок. Физические особенности человека зависят не столько от положения солнца в час его рождения, сколько от того, какое созвездие всходило в это время над горизонтом. Судить об этом только по солнцу — это малость того… Хотя в остальном все по большей части точно. Видно, человек понимал, что к чему.

— А про алхимию что думаешь?

— В этом он абсолютно не разобрался. Типичная ошибка старшего поколения. Вот тебе пример. В Японию завезли из Америки бейсбол, и люди здесь стали думать, что эта игра воплощает американский дух, является средством духовного совершенствования. Игроки дошли до того, что были готовы сделать себе харакири, если у них не получался удар. Мне кажется, Умэдзава все-таки на ступень выше людей, считающих, что суть алхимии — в превращении свинца в золото.

* * *

Меня зовут Кадзуми Исиока. Я — страстный любитель разных тайн и загадок. Они всегда интересовали меня, превратились в своеобразный наркотик. Стоило мне хотя бы на неделю остаться без чтения каких-нибудь загадочных историй, как у меня начиналась настоящая ломка. Словно сомнамбула, я направлялся в книжную лавку и начинал рыться на полках, пока не натыкался на какую-нибудь книжку, на обложке которой красовалось слово «тайна».

Я прочитал почти все, что можно было найти в жанре детектива и непознанного, в том числе загадки эпохи Яматай и историю о грабителях, похитивших триста миллионов иен и избежавших тюрьмы. Изысканностью мои литературные вкусы не отличались.

Среди множества прочитанных мной историй ни одна не может сравниться по притягательной силе с «убийствами по Зодиаку», которые были совершены в 1936 году, как раз во время неудавшегося военного путча 26 февраля.

У нас с Митараи было несколько не очень серьезных дел, которые начинались с пустяков, но дело, о котором пойдет речь дальше, стало на их фоне самым выдающимся, загадочным и странным. Оно приобрело совершенно невероятные масштабы и упорно не поддавалось разгадке.

Это громкое дело, без преувеличения, всколыхнуло всю Японию. Сорок с лишним лет множество интеллектуалов, соревнуясь друг с другом, ломали над ним голову, но оно и сейчас, в 1979 году, остается нераскрытым.

У меня коэффициент интеллекта, прямо скажем, не самый низкий. Я тоже попробовал было взяться за это дело, но и мне оно оказалось не по зубам.

Оставленные Хэйкити Умэдзавой записки, с которыми читатель уже ознакомился, и документы следствия, обработанные в стиле нон-фикшн, были объединены под обложкой книги «Семейство Умэдзава и убийства по Зодиаку». Она вышла вскоре после моего рождения и сразу стала бестселлером. По всей Японии объявились сотни доморощенных шерлоков холмсов и начались споры. Вокруг этого дела возник настоящий бум.

Запутанное дело, да еще с непойманным преступником, не могло не вызывать интереса, но еще больше людей привлекало то, что это неслыханное по жестокости преступление символизировало мрачные времена, переживаемые Японией накануне начала войны на Тихом океане.

Самое ужасное и загадочное во всем этом то, что шесть девушек были убиты точно так, как описал Умэдзава, и их останки обнаружили в разных районах страны. У каждой отсутствовала какая-то часть тела, и с ними были захоронены предметы из металлов, соответствующих созвездиям Зодиака.

Знаменательный факт: девушки, как посчитало следствие, погибли, когда Хэйкити Умэдзава уже был мертв. У всех остальных лиц, относившихся к числу подозреваемых, оказалось алиби. Причем алиби стопроцентное, никто не пытался придумать себе «отмазку». Таким образом, ни одно из лиц, фигурировавших в записках Умэдзавы, физически не могло совершить это безумное деяние. Получалось, что, за исключением Умэдзавы, больше ни у кого не было ни мотивов, ни возможности для совершения убийств.

В результате возобладало мнение, что убийцей стал кто-то посторонний, не член семьи Умэдзава. Появилось множество теорий насчет того, кто это мог быть, и одно время дебаты приобрели такой бурный характер, что, казалось, миру пришел конец. Учли всё, рассмотрели все варианты, и добавить к ним было нечего.

Впрочем, всерьез люди воспринимали это дело где-то до середины 70-х, а потом споры вокруг него выродились в состязание авторов самых разных версий, одна мрачнее другой. Каждый старался придумать что-нибудь пострашнее, завернуть покруче. В последнее время одна за другой появляются книги на эту тему. Причина ясна — их покупают. Этот «книжный бум» напоминает мне охватившую в свое время Америку золотую лихорадку.

Из наиболее эпохальных «теорий» в первую очередь следует упомянуть версии о причастности шефа Главного полицейского управления и самого премьер-министра. Но это еще ничего. Есть версии еще смелее: например, о нацистах, похитивших девушек на опыты, или даже о пробравшихся тогда в Японию людоедах из Новой Гвинеи.

Откуда-то появились люди, сразу принявшие версию о каннибализме и утверждавшие, что собственными глазами видели танцевавших на улицах Асакуса^[17] людоедов, которые чуть было их не съели. Дошло до того, что в одном журнале напечатали беседу этих «очевидцев» с кулинарными экспертами на тему: что можно приготовить из человеческого мяса.

Но первое место все-таки остается за новоявленной версией об инопланетянах, авторы которой ловко воспользовались моментом, — на 1979 год как раз пришелся пик продаж научно-фантастической литературы, чему способствовал бум голливудских фильмов. Через некоторое время искусственный ажиотаж поднялся вновь вместе с модой на раскрученную Голливудом оккультную тему.

Однако у версии «постороннего убийцы» есть один серьезный изъян. Как этот человек смог ознакомиться с записками Хэйкити Умэдзавы и какая у него была необходимость действовать точно по содержащемуся в них сценарию?

Мое предположение таково: кто-то каким-то образом обнаружил эти записки и использовал их для прикрытия своего преступления. То есть некто мог увлечься одной из шести убитых девушек, но она им пренебрегла, и тогда он задумал ее убить. При этом преступник решил запутать следствие и для этого убил всех шестерых, как написано у Умэдзавы.

Но и эта версия при ближайшем рассмотрении рассыпается. Во-первых, полиция, расследуя убийства, пришла к заключению, что мать очень строго следила за дочерями, и романов у них ни с кем не было. Сейчас такое трудно представить, но в 30-е годы родительский контроль был в порядке вещей.

Однако даже если одна из девушек с кем-то встречалась, как преступник решился убить еще пятерых и развозить трупы по всей Японии? Конечно, все можно было сделать быстрее и проще.

Еще вопрос: как этот человек получил доступ к запискам Хэйкити?

Вот по каким причинам мне пришлось отказаться от данной версии. Сразу после окончания войны общественное мнение сошлось на том (с этим согласилась и полиция), что убийства девушек из семьи Умэдзава — дело рук военных спецслужб. Благо что до войны в Японии нередко случались похожие, пусть и не столь запоминающиеся, происшествия, но о них, как и о разных тайных планах и операциях, народу не сообщали.

Военные расправились с девушками из-за Кадзуэ, старшей дочери Масако. Приятель ее мужа, похоже, оказался китайцем, и Кадзуэ заподозрили в шпионаже. Данное предположение выглядит вполне реально, если вспомнить, что на следующий год после этого происшествия разразилась японо-китайская война.

Поэтому, если мы хотим опровергнуть теории предшественников и найти разгадку этого неслыханного преступления, нужно преодолеть главную помеху на пути — общепринятую версию.

Но даже если ответ на загадку найти не удастся, можно хотя бы разрушить эту преграду. Ведь у принятой версии те же слабые места, что у версии о преступнике со стороны. Сомнения остаются: раз в деле замешана могущественная военная контрразведка, зачем ей понадобились записки Хэйкити? Какая была необходимость действовать по плану, составленному человеком, не имевшим никакого отношения к военным? Так или иначе, тайна по-прежнему оставалась нераскрытой…

* * *

Весной 1979 года Киёси Митараи, из которого обычно энергия бьет через край, пребывал в крайне угнетенном состоянии духа, совершенно не подходящем для того, чтобы заниматься решением столь необычной задачи.

Ему, как всякой артистической натуре, свойственны чудачества. Он мог ни с того ни с сего прийти в восторг от вкуса купленной зубной пасты и радоваться ему целый день; мог впасть в уныние только потому, что в его любимом ресторане что-то не так сделали со столами, и три дня подряд вздыхать по этому поводу. Польстить ему было трудно, чем-то удивить — тоже. Но за время нашего знакомства в таком мрачном настроении я его еще не видел.

Направляясь в туалет или на кухню выпить воды, Митараи двигался как умирающий слон. Клиентов, изредка наведывавшихся к нему с просьбой погадать, он встречал с такой миной, что кислее не бывает. Со мной он всегда был высокомерен и заносчив, но теперь оставил меня в покое, что, конечно, утешало.

Мы познакомились около года назад. Поводом к знакомству послужило какое-то пустяковое дело, в котором Митараи быстро разобрался. Почти все свободное время я стал проводить на его астрологических сеансах. Взял на себя функции бесплатного помощника, когда к нему в офис приходили ученики и клиенты. Делал это с удовольствием. Как-то раз к Митараи заглянула женщина по фамилии Иида. Как бы между прочим она сообщила, что ее отец был одним из фигурантов того самого нашумевшего дела об убийствах по Зодиаку, выложила на стол документы, которых еще никто не видел, и попросила Митараи попробовать разобраться в том, что произошло сорок с лишним лет назад. Когда я ее услышал, у меня чуть сердце не остановилось. Я благодарил судьбу за то, что она свела меня с Митараи, и с того дня изменил к лучшему свое мнение об этом странном своенравном человеке. Оказалось, что этот мало кому известный прорицатель в определенных кругах имеет кое-какую репутацию.

К тому времени я уже забыл думать об этих убийствах, хотя и не совсем, поэтому освежить в памяти обстоятельства дела особого труда не составило. Какой радостью для меня было заняться этим делом! Митараи же, хотя и увлекался астрологией, ничего об убийствах не знал. Я достал с полки книгу «Семейство Умэдзава и убийства по Зодиаку», стряхнул с нее пыль и принес ему. Тут же пришлось ввести его в курс дела.

— Значит, ты говоришь, что Хэйкити Умэдзаву, который все это написал, убили? — проговорил Митараи со страдальческим видом.

— Совершенно верно. Во второй части книги все подробности, — ответил я.

— Хочешь, чтобы я все это читал? Шрифт такой мелкий, что ослепнуть можно.

— Ну понятно, не детская книжка. Картинок нет.

— Ты же об этом деле все знаешь, так? Лучше расскажи в общих чертах.

— Ладно, попробую… Правда, не знаю, как получится. Я все-таки не такой краснобай, как ты.

— Знаешь что… — завелся было Митараи, но запала, видно, не хватило, и он умолк. Он всегда был хорошим мальчиком.

— То есть ты для начала хочешь полную картину?

— Ну давай же…

— Можно начинать?

— Сколько можно?!

— Ну что же… Так называемые «убийства по Зодиаку» делятся на три эпизода. Первый — убийство Хэйкити, второй — убийство Кадзуэ и третий… э-э… «убийства Азот».

Хэйкити Умэдзаву, автора записок, которые ты прочитал, нашли в собственной мастерской, под которую он перестроил тот самый амбар, двадцать шестого февраля тысяча девятьсот тридцать шестого года, через пять дней после того, как он закончил их писать. Эти странные записи обнаружили в ящике его стола.

Следом за ним была убита Кадзуэ, приемная дочь Хэйкити. Она жила одна в Каминогэ, район Сэтагая, очень далеко от дома и мастерской Хэйкити, которые находились в Охара, район Мэгуро. Судя по тому, что имели место кража и изнасилование, преступником был мужчина. Вполне возможно, что Кадзуэ убил человек, не имеющий отношения к смерти других девушек. Это было просто несчастное стечение обстоятельств. Я склонен думать, что именно так и произошло. Убийство Кадзуэ — это часть трагедии, постигшей семью Умэдзава.

Но смерть Хэйкити и Кадзуэ — только начало. После них последовали серийные убийства, о которых писал Хэйкити. Хотя говорить о серийных убийствах не совсем правильно. Все девушки были убиты примерно в одно и то же время. Речь идет о так называемых «убийствах Азот».

На семью Умэдзава будто наложили проклятие. Кстати, ты знаешь, что произошло двадцать шестого февраля тысяча девятьсот тридцать шестого года, когда обнаружили труп Хэйкити?

— Путч, — с раздражением бросил Митараи.

— Вот именно — военный путч. Надо же, ты тоже выучил кое-что из истории. Кто бы мог подумать? Смотрим дальше.

Как бы тебе объяснить… Для начала разберемся с действующими лицами. В книге есть схема. Смотри. Отношения между этими людьми и без того запутаны, а Хэйкити вдобавок записал их имена другими иероглифами. То есть звучат одинаково, а пишутся по-разному. Чтобы еще больше усложнить картину. Возраст указан по состоянию на 26 февраля 1936 года.

— Даже группы крови указаны.

— Да, и это тоже. Про группы крови дальше будет понятно. Потом они тоже понадобятся.

Хэйкити точно описал людей, имевших отношение к этому делу, и отдельные эпизоды. Я думаю, все так и было.

Этой картине не хватает лишь информации о младшем брате Хэйкити, Ёсио. Он занимался журналистикой и литературой: писал очерки в журналы о путешествиях, печатался в газетах, публиковавших с продолжением его рассказы. То есть оба брата были люди творческие. Когда убили старшего, младший ездил по Тохоку^[18], собирал материал для путевого очерка. Где он находился в то время, точно установить невозможно. И все-таки в целом его отсутствие в Токио можно считать за алиби. Дальше на этом остановимся подробнее. А пока поговорим о том, кто из действующих лиц мог совершить убийства девушек.

Надо еще кое-что добавить о Масако. Ее девичья фамилия Хирата. Она из довольно старого рода, пустившего корни в Аидзувакамацу^[19]. По родительскому соглашению вышла замуж за Сатоси Мураками, директора торговой компании. У них родились три дочери — Кадзуэ, Томоко и Акико.

— А о Хэйтаро Томита что скажешь?

— Когда произошли убийства, Хэйтаро было двадцать шесть. Он был не женат и помогал матери в галерее «Медичи». Скорее даже вел там все дела. Если Хэйкити в самом деле его отец, значит, он «родил» его в двадцать три года.

— А по группе крови нельзя определить, отец он или нет?

— Не тот случай. У Хэйтаро и его матери нулевая группа, а у Хэйкити группа А.

— О Ясуэ Томита мы знаем только по Парижу. А в тридцать шестом году у них с Хэйкити были отношения?

— Похоже на то, — ответил я. — Хэйкити в основном выходил из дома только за тем, чтобы встретиться с ней. Ясуэ разбиралась в искусстве, и он ей очень доверял. Чего нельзя сказать о Масако и приемных дочерях.

— Чего ж он тогда женился на этой Масако? И какие у нее были отношения с Ясуэ?

— Никаких. При встрече они только здоровались, и всё. Ясуэ часто бывала у Хэйкити в мастерской, а в главный дом даже не заглядывала.

Хэйкити недаром любил свою мастерскую и уединенную жизнь. Видимо, имелась причина. Ясуэ могла попасть в мастерскую через отдельную калитку, не встретив никого из домочадцев. Должно быть, Хэйкити все еще любил ее. Она оставила в его сердце глубокий след, и он не смог выбросить ее из памяти. Он и на Таэ женился только для того, чтобы залечить шрам от несчастной любви. По этой же причине и Масако его быстро окрутила. Воспоминания о той, парижской Ясуэ жили где-то в душе Хэйкити, отсюда и спады настроения.

— То есть Масако и Ясуэ не могли…

— Нет, они ни за что не спелись бы. Это исключено.

— А с первой женой после развода он виделся?

— Ни разу. Хотя их дочь, Токико, часто ездила в Хоя навестить мать. Переживала за нее, ведь Таэ жила одна в своей табачной лавке.

— Суровый человек…

— Да уж. Хэйкити ни разу не съездил с дочерью к жене. Таэ тоже не бывала у него в мастерской.

— И с Масако Таэ отношений не поддерживала?

— Конечно, нет. Для Таэ Масако была разлучницей, которая увела у нее мужа. Она должна была ее ненавидеть. Это же женщина.

— Ого! А ты, оказывается, спец по женской психологии.

— Скажешь тоже…

— Раз Токико так волновалась за мать, чего к ней не переехала?

— Понятия не имею. Я же не специалист по женской психологии.

— А Аяко, жена брата Хэйкити, ладила с Масако?

— Похоже, да.

— Дочерей отправила к Хэйкити, они жили у него в доме, как само собой разумеется, а сама с Масако жить не захотела, хотя места хватило бы всем.

— Не знаю. Может, была какая-то ссора…

— А с Хэйтаро Хэйкити часто виделся?

— Кто их знает… В книжке об этом ничего не сказано. Хэйкити часто бывал на Гиндзе в галерее «Медичи» и, наверное, видел там Хэйтаро. Они вполне могли там сойтись.

— Хорошо. С предисловием вроде как разобрались. Вывод такой: Хэйкити Умэдзава, как многие творческие личности того времени, отличался эксцентричным поведением, что создавало ему много проблем в отношениях с людьми.

— Точно. Ты это тоже имей в виду.

Митараи недоуменно уставился на меня.

— Что я должен иметь в виду? У меня, слава богу, есть моральные принципы, и я таких людей, как Хэйкити, совершенно не понимаю… Короче, предисловие кончилось. Давай теперь со всеми подробностями об убийстве Хэйкити.

— Ну уж в этой теме я знаток.

— Да что ты говоришь? — Митараи шутливо ухмыльнулся.

— Я все наизусть помню. Держи книжку. Ага! Открой-ка страницу с рисунком.

— А ты, случаем, не преступник?

— Не понял.

— Это было бы замечательно. Я бы тебя разоблачил, не слезая с дивана. Протянул руку, набрал полицию, раз — и тайна раскрыта. Может, ты и это дело сотворил?

— Что за чепуха?! Это же сорок лет назад было. Ты что, забыл? Сколько же лет мне сейчас?! «Раз — и тайна раскрыта»… Я не ослышался?

— Не ослышался, не беспокойся. А для чего тогда я слушаю твою скучную лекцию?

Я непроизвольно хихикнул.

— Послушай, это ведь не заурядное дело. Тут даже классному детективу не разобраться.

Митараи громко зевнул:

— Ладно, давай дальше.

— Двадцать пятого февраля, около полудня, Токико вышла из дома Умэдзавы и поехала в Хоя к матери. На следующий день утром, около девяти, она вернулась в Мэгуро. Как раз в эти дни, двадцать пятого и двадцать шестого февраля, в Токио вспыхнул военный мятеж и выпало рекордное за тридцать лет количество снега. Это важное обстоятельство. Вбей это в свою самодовольную голову.

Вернувшись домой, Токико стала готовить завтрак для Хэйкити. Он ел все, что бы она ни приготовила, доверял — все-таки родная дочь.

Токико принесла завтрак в мастерскую без чего-то десять. Постучала, отец не отвечал. Она обошла постройку и заглянула в окно. Хэйкити лежал на полу в луже крови.

Перепуганная Токико позвала из дома мать и сестер. Вместе им удалось сломать дверь. Хэйкити был мертв. Он лежал на боку, затылок был размозжен каким-то тяжелым плоским предметом, возможно, сковородой. У него обнаружили ушиб головного мозга, перелом черепа, повреждение мозговой ткани, кровотечение из носа и рта.

В ящике стола лежали деньги и какие-то ценные безделушки. Преступник их не тронул. Там же, в ящике, обнаружили те самые странные записи.

Вдоль северной стены мастерской выстроились одиннадцать картин, которые Хэйкити называл трудом всей жизни. Никаких повреждений на них не было. Последняя, неоконченная картина стояла на мольберте.

Когда женщины проникли в мастерскую, уголь в печи еще тлел. В то время публика зачитывалась детективными романами, поэтому все были в курсе, что надо делать в таких случаях: под окном лишних следов не оставлять, в мастерской по возможности ни к чему не прикасаться. Так что когда приехала полиция, место происшествия было почти в идеальном состоянии. Как я уже говорил, накануне в Токио прошел сильный снегопад, какого не было три десятка лет, и от мастерской к калитке тянулась четкая цепочка следов.

Посмотри на рисунок. Видишь следы? Это очень важная зацепка. Невероятный ключ к разгадке, который дал снег, выпавший именно в ту ночь.

Следы обуви мужчины и женщины. Однако не похоже, чтобы они шли от мастерской вместе. Потому что один след пересекается с другим.

В принципе, они могли выйти и вместе и идти друг за другом, но это маловероятно. Вот что непонятно: мужские следы вели к одному из окон, где человек, их оставивший, здорово потоптался, а потом вернулся к входу в мастерскую. Что касается женщины, то она сразу же направилась самым коротким путем к калитке. То есть если двое вышли из мастерской в одно время, мужчина шел вторым, ступая за женщиной.

За калиткой была мощеная мостовая, поэтому, когда около десяти часов приехала полиция, за пределами усадьбы она никаких следов не обнаружила. Их стерли автомобили и пешеходы.

— Хм!

— Еще раз хочу обратить внимание на снегопад. В Мэгуро он начался около двух часов дня двадцать пятого февраля. В Токио снег выпадает редко. Никому в голову не могло прийти, что он не сразу растает. Тогда еще не было точных прогнозов погоды. А вышло так, что снег не прекращался девять с половиной часов — до половины двенадцатого. Вот он и остался.

А на следующее утро, в полдевятого, снег пошел опять. Правда, продолжался совсем недолго, минут пятнадцать. Припудрил то, что было.

Следы лишь слегка припорошило. Из этого следует, что двое вошли в мастерскую по меньшей мере за полчаса до половины двенадцатого, когда снегопад прекратился, и вышли из нее в промежутке между половиной двенадцатого и половиной девятого следующего утра. Сначала женщина, потом мужчина. Почему я утверждаю, что они вошли в мастерскую за полчаса до окончания снегопада? Потому что следы были занесены лишь слегка.

Что из этого следует? Можно предположить, что в тот вечер в мастерской встретились обладатель мужской обуви, обладательница обуви женской и Хэйкити. Верно? Судя по следам, ситуация, когда женщина пришла в мастерскую первой, встретилась с Хэйкити и отправилась восвояси, а за ней явился мужчина, убил Хэйкити и ушел, представляется крайне маловероятной. Вот это-то и интересно.

Если наследивший в усадьбе Умэдзава преступник — мужчина, то женщина, посетившая Хэйкити, должна была его хорошо разглядеть. И наоборот: мужчина видел женщину-преступницу. Но такое вряд ли возможно. Мужчина покинул мастерскую после женщины. Странно, если он просто наблюдал со стороны, как женщина убивает Хэйкити, остался на месте преступления после того, как она ушла, и бессмысленно топтался под окном.

А что, если мужчина и женщина действовали вместе? Естественно, такая мысль приходит в голову. И здесь есть один очень непонятный момент. Незадолго до гибели Хэйкити принял снотворное. Оно было обнаружено в его желудке. Доза, конечно, далеко не смертельная; видимо, Хэйкити выпил таблетки, чтобы заснуть. Скорее всего, сделал это сам. И сразу после этого его убили. Получается, он принял снотворное, когда у него были гости.

Странно, правда? Если б гость был один, это еще как-то можно понять. И то если этот человек очень близок к хозяину. Но двое?! Пить снотворное в их присутствии? Неужели эти люди были так близки Хэйкити? То есть, выпив снотворное, он мог извиниться перед гостями и уснуть? Однако Хэйкити трудно сходился с людьми. Были ли у него столь близкие друзья?

Остается лишь один вариант. Полдвенадцатого снег кончился, и женщина ушла. Хэйкити остался наедине с мужчиной. И тогда уже принял снотворное.

Но здесь тоже остаются неясности. Будь женщина одна, Хэйкити, может, выпил бы таблетки и при ней. Но среди мужчин у него не было настолько близких друзей, чтобы при них принимать средство от бессонницы.

Короче, со снотворным нет полной ясности. Споры вокруг убийства Хэйкити не утихают уже сорок лет, вот почему я подробно остановился здесь, хотя сильно голову над этим не ломал.

При этом в истории со следами много странного. Получается так: мужчина, оставивший следы, — единственный преступник, и женщина его видела. Кто была эта женщина, как думаешь?

— Натурщица?

— Ага! Вот-вот! Это могла быть натурщица. И она могла видеть преступника. Полиция несколько раз обращалась к свидетелям преступления с призывом явиться и дать показания, обещая не раскрывать имен. Однако никто так и не пришел. Так что кем была эта женщина, не известно до сих пор, сорок лет спустя.

И опять странное дело: натурщица что, позировала Хэйкити до полдвенадцатого ночи? Если так, то она была с ним в очень близких отношениях. Порядочная женщина на такую работу не согласится.

Остается, конечно, возможность, что женщина явилась к Хэйкити без зонтика и ждала, пока снег не прекратится. Зонта в мастерской не было, хотя хозяин вполне мог сходить за ним в дом.

С учетом вышесказанного многие сомневаются, была ли вообще эта натурщица. Ведь ее так и не нашли. Полиция сбилась с ног, но результата не добилась. Так что есть все основания ставить ее существование под сомнение. Стали даже говорить, что следы на снегу — это уловка. Говорили много и в итоге пришли к следующему: следы, кто бы их ни оставил, вели только в одном направлении — от мастерской. Об этом свидетельствуют глубина и форма отпечатков.

Учли и такой вариант: мог ли некто надеть на руки женскую обувь и пройтись по-собачьи? Но эксперимент показал, что это невозможно, поскольку ширина мужского шага значительно больше женского.

Пожалуй, хватит о следах. Это не самый интересный аспект в убийстве Хэйкити. В его записках сказано, что на окнах — в стене и крыше — были установлены прочные металлические решетки. Хэйкити был человеком очень нервным и решетки подобрал такие, что не сломать. Никто и не пытался это сделать — во всяком случае, следов взлома не обнаружили. Снять их снаружи не представлялось возможным. То есть проникнуть в мастерскую и выйти из нее можно было только через единственную дверь. Именно ею и воспользовался преступник.

Входная дверь была не совсем обычная. Такие двери ставят в Европе. Она открывалась наружу и была снабжена задвижкой. Путешествуя по Европе, Хэйкити мог часто видеть такие двери во Франции, в сельских гостиницах. Наверное, они ему понравились. Дверь закрывалась изнутри на задвижку, которая фиксировалась в пазу в стене. На задвижке висел замок, типа тех, какими запирают саквояжи.

Митараи широко открыл глаза и приподнялся на диване.

— В самом деле? — спросил он.

— Точно. Мастерская оказалась запертой изнутри.

Сцена 2

Двенадцатая картина

— Но это же невозможно. Замок от саквояжа? Но в таком случае преступник, убив Хэйкити, сбежал через какой-то потайной ход. Других вариантов не остается.

— Полиция там все прочесала. Никакого потайного хода в мастерской не обнаружили. Не через канализацию же убийца просочился. Там и ребенок не пролез бы.

— Уж не знаю, как с задвижкой, но против замка никакие технические штучки не сработают. Его могли навесить только изнутри. И потом, эти следы под окном… Чего этот человек там топтался? Разве не странно?

Далее, необходимо определить предполагаемое время смерти Хэйкити. Она наступила между одиннадцатью часами вечера двадцать пятого февраля и часом ночи двадцать шестого. Снегопад закончился в полдвенадцатого. Это надо иметь в виду.

Что касается места происшествия, то следует отметить два странных обстоятельства. Первое: как видно на рисунке, кровать в мастерской была отодвинута от стены и стояла криво; ноги лежавшего на полу Хэйкити оказались под кроватью. Нам известно, что Хэйкити любил двигать свою кровать по мастерской и спать где заблагорассудится, поэтому в необычном положении кровати, возможно, нет ничего странного. Тем не менее данное обстоятельство может иметь очень большое значение. Зависит от того, как на него смотреть.

Вторая странность: Хэйкити носил усы и бороду, а на трупе бороды почему-то не было. Вот тебе еще загадка. По свидетельству членов семьи Хэйкити, за два дня до убийства борода была при нем. Похоже, он не сам ее отрезал. Значит, это сделал преступник. Бороду не побрили, а именно отрезали. Обкорнали ножницами. Почему я думаю, что это сделал преступник? Потому что остатки бороды были обнаружены возле тела убитого, а в мастерской не нашли ни ножниц, ни бритвы. Странно, правда?

Еще была версия, что вместо Хэйкити убили его младшего брата, Ёсио. Братья были очень похожи, почти близнецы. Но Ёсио бороду не носил. Хэйкити мог пригласить брата к себе, по какой-то причине убить его и оставить тело в мастерской в надежде, что Ёсио примут за него. Или могло произойти наоборот.

Вообразить такое по силам только авторам детективного чтива для малолетних читателей, поэтому сейчас никто не воспринимает эту «версию» всерьез. Хотя домочадцы могли и обознаться — они давно не видели Хэйкити без бороды, и черты его лица от удара по черепу были искажены. Так что полностью исключать возможность подмены я бы не стал. Ведь Хэйкити был настолько одержим своим творчеством, что, наверное, пошел бы на все во имя Азот.

Вот что можно сказать о месте происшествия. Перейдем теперь к действующим лицам и их алиби…

— Подожди минуту, сэнсэй!

— Есть вопросы?

— Ты слишком частишь. Я за тобой не успеваю. Даже вздремнуть некогда.

— Это что за разговоры в аудитории?! — возмутился я.

— Меня интересует запертая мастерская. Следы, по твоим словам, очень активно обсуждали. А о мастерской долго говорили?

— Сорок лет.

— Тогда расскажи о мастерской подробно.

— Может, я сразу все и не вспомню… Постройка изначально задумывалась как двухэтажная, поэтому крыша была очень высоко. До проделанного в ней окна не дотянуться, даже если встать на кровать. Так или иначе, на окне еще стекло и решетка. Ни лестницы, никаких других приспособлений, с помощью которых можно было бы забраться наверх, в мастерской не нашли. Все двенадцать картин оставались на своих местах.

Труба угольной печки была сделана из жести, по такой непрочной конструкции даже Санта-Клаусу не вскарабкаться. Кроме того, огонь в печи еще горел. В стене было отверстие, через которое труба выходила наружу, но такое маленькое, что голова не пролезет. Вот, пожалуй, и всё. И никаких потайных ходов.

— Занавески на окнах были?

— Были. И вот еще что. Рядом с кроватью, у северной стены, лежал длинный, очень тонкий шест, которым раздвигали и сдвигали шторы на окне под потолком. Причем нашли его далеко от окна, в другом конце комнаты.

— Угу. Окна были заперты?

— Не все.

— А окно, у которого кто-то топтался?

— У него шпингалет был открыт.

— Понятно. А что еще было в мастерской?

— Да ничего особенного. На рисунке, считай, вся обстановка. Плюс подушка на кровати, краски, кисти и прочие атрибуты художника; в столе ручки, бумага, та самая тетрадь с записями, наручные часы, немного денег, географический атлас. Вот, пожалуй, и все. Хэйкити намеренно не держал в мастерской ни книг, ни журналов, ни газет. Похоже, он не был любителем чтения. Ни радио, ни патефона. Классическая келья художника.

— Кстати, а что калитка в стене? Она была заперта?

— В принципе, она запиралась изнутри, однако замок вроде был сломан. Достаточно дернуть снаружи — и калитка открыта.

— Довольно опрометчиво.

— Согласен. Хэйкити перед убийством порядком ослабел: почти ничего не ел, мучился от бессонницы, пил таблетки. Напился снотворного, получил удар по затылку, да еще и оказался в запертой комнате… Странно все это. Бессмыслица полная.

— И еще бороду ему отрезали.

— Но это-то тут при чем?

Митараи раздраженно помахал пальцем у себя перед носом:

— Если он погиб от удара по затылку, значит, это точно убийство. Но зачем убийце понадобилось запирать мастерскую? Хотел инсценировать самоубийство?

Я хмыкнул. У меня был готов ответ на этот вопрос:

— Начнем со снотворного. Как я уже говорил, когда рассказывал про следы, Хэйкити принял таблетки в присутствии гостей. Двух — или одного, мужчины. Из этих двух вариантов гораздо более вероятен второй. И конечно же, Хэйкити знал этого мужчину, был с ним в довольно близких отношениях. Это могли быть или его брат Ёсио, или Хэйтаро из галереи «Медичи».

— Выходит, у Хэйкити, кроме фигурирующих в записках лиц, других близких людей не было?

— Были два-три художника, с которыми он познакомился в «Медичи», и несколько завсегдатаев питейного заведения «Хурма», упомянутого в его записках. Не столько близких знакомых, сколько собутыльников. Среди них — Гэндзо Огата, владелец мастерской, где делали манекены, и один из его работников по имени Тамио Ясукава.

Но все эти люди — всего лишь хорошие знакомые, и среди них только один человек был у Хэйкити в мастерской. И то лишь один раз. И уж конечно, его не стоит записывать в друзья Хэйкити. Поэтому даже если в ночь, когда произошло убийство, кто-то из этих людей оказался в мастерской, для него это был первый визит к художнику. Стал бы Хэйкити пить снотворное в присутствии таких людей?

— Да-а… А Ёсио и Хэйтаро? По ним что полиция решила?

— Их признали непричастными к убийству. У обоих оказалось алиби, хотя и не очень надежное. Возьмем Хэйтаро. Двадцать пятого февраля, примерно до половины одиннадцатого вечера, он играл в карты с друзьями в галерее «Медичи» на Гиндзе. Там же присутствовала его мать, Ясуэ Томита. Они собрались посидеть после закрытия галереи. Гости разошлись около двадцати минут одиннадцатого, а в половине одиннадцатого мать и сын поднялись на второй этаж и разошлись по своим спальням. Если Хэйтаро — убийца, он должен был добраться до мастерской Хэйкити за тридцать-сорок минут. Возможно ли было уложиться от Гиндзы до Охара-мати в районе Мэгуро за сорок минут при сильном снегопаде?

А если мать и сын сговорились убить Хэйкити? В таком случае они могли выбежать из «Медичи» сразу после ухода гостей, и у них было около пятидесяти минут, чтобы доехать до мастерской. Счет шел на минуты.

Но даже если так и было, непонятен мотив преступления. Если говорить только о Хэйтаро, полностью отрицать существование у него мотивов для убийства мы не можем. Хотя мотивчики, конечно, так себе. Хэйтаро мог обижаться на безразличие и безответственность отца — если Хэйкити им был. Или на то, что Хэйкити причинил страдания его матери. Однако стоит включить в эту комбинацию Ясуэ, как все запутывается. Она была с Хэйкити в добрых отношениях. Еще их связывала работа. Хэйкити сдавал в галерею Ясуэ свои картины. Убивать его было просто глупо с коммерческой точки зрения. Картины Хэйкити после его смерти, особенно после окончания войны, продавались очень дорого. Но поскольку у Ясуэ не было с ним четкого контракта, она мало что получила от этого.

Так или иначе, следственный эксперимент показал, что доехать от Гиндзы до Мэгуро ночью по заснеженным улицам за сорок минут было невозможно.

— Угу.

— Теперь о Ёсио. В день убийства, двадцать пятого, он уехал в Тохоку и вернулся в Токио поздно ночью двадцать седьмого. Алиби у него не идеальное, хотя точно известно, что он встречался с приятелем в Цугару^[20]. Ёсио был в этом городе, тут не может быть сомнений. Говорить о его поездке можно много, но я опущу подробности.

В деле об убийстве Хэйкити у многих лиц алиби, подобно Ёсио, оказалось не стопроцентным. Я бы даже сказал, почти у всех. Взять, к примеру, жену Ёсио, Аяко. Муж был в командировке, дочери — у Масако, а она в ту ночь осталась дома одна. Без алиби.

— А что, если она и была той самой натурщицей?

— В сорок шесть лет?

— Мда-а…

— У женщин, имевших отношение к этому делу, с алиби проблемы. Возьмем для начала старшую дочь Хэйкити, Кадзуэ. Она была в разводе и проживала одна в Каминогэ. По тем временам порядочная дыра. Естественно, алиби она доказать не могла.

Теперь Масако со своими дочками. Как обычно, они — сама Масако, дочери Томоко, Акико и Юкико и племянницы Рэйко и Нобуё — собрались в главном доме обсудить свои женские дела. В десять часов все разошлись по своим комнатам. Отсутствовала лишь Токико, которая в тот день ездила в Хоя к матери.

В доме, кроме кухни и небольшого холла-гостиной, где девушки занимались танцами и музыкой, было еще шесть спальных комнат. Хэйкити в доме совсем не жил, отдавая предпочтение мастерской. У Масако и ее дочерей были отдельные спальни, Рэйко и Нобуё спали вместе в одной комнате.

Может, это не имеет отношения к делу, тем не менее на первом этаже рядом с гостиной располагались спальни Масако, Томико и Акико. На втором этаже, возле лестницы, находилась комната Рэйко и Нобуё. За ней были спальни Юкико и Токико.

Теоретически любая из женщин могла покинуть свою комнату, когда остальные уснут. С первого этажа вообще можно было вылезти на улицу через окно. Но никто этого не сделал. На снегу под окнами не нашли ни одного следа.

Конечно, можно было выйти на улицу через главный вход, пройти вдоль стены, огораживавшей усадьбу, до калитки. Дорожка от входной двери до ворот была выложена каменными плитами. Томоко, проснувшись рано утром двадцать шестого, смела снег с камней. По ее свидетельству, она видела на снегу лишь следы почтальона, который прошел к входной двери и вернулся к воротам, но подтвердить ее слова никто не мог.

Масако сообщила, что, проснувшись, не обнаружила никаких следов, но это тоже лишь ее слова, и, когда приехала полиция, большинство следов уже было затоптано.

Возможность, что кто-то перелез через стену, полностью исключена. В десять тридцать двадцать шестого февраля полиция обследовала стену и не обнаружила около нее на снегу никаких следов.

Кроме того, по верху стены была натянута прочная колючая проволока, поэтому даже сильный мужчина не смог бы перелезть через стену без риска поломать себе кости. По этой же причине пройти по кромке стены тоже не получилось бы.

Остаются еще два действующих лица, у которых проблема с алиби. Это Токико и Таэ, первая жена Хэйкити. Обе свидетельствовали в пользу друг друга. Таэ утверждала, что Токико находилась у нее дома. Среди дочерей Хэйкити только у Токико было алиби, которое кто-то мог подтвердить, но поскольку в ее пользу свидетельствовала мать, алиби Токико нельзя считать стопроцентным.

— То есть с алиби дела обстоят неважно?

— Строго говоря, доказанного алиби нет ни у кого.

— Понятно. Получается, что все на подозрении. А что Хэйкити делал двадцать пятого? Работал?

— Похоже на то.

— Значит, у него могла быть натурщица?

— Да. Разговоры об этом тогда ходили. Полиция тоже считала, что следы на снегу могла оставить натурщица. Хэйкити Умэдзава часто нанимал их в клубе моделей «Цветок лотоса» на Гиндзе. Иногда ему кого-то рекомендовала и Ясуэ Томита. Однако полиция, обратившись в «Цветок лотоса», выяснила, что двадцать пятого никого из натурщиц этого клуба в мастерской Хэйкити не было. Опросили работавших при клубе девушек, ни одна из них со своими подругами художника не знакомила. То же самое заявила и Ясуэ: двадцать пятого февраля никто из ее знакомых с Хэйкити не работал.

Однако Хэйкити сообщил Ясуэ интересную вещь. Двадцать второго он с радостью поделился с ней новостью, что нашел классную натурщицу, именно такую, какую хотел писать. Сказал, что отдаст все силы этой работе, которая станет последней и самой главной в его жизни. Натурщица была очень близка к образу, сложившемуся у него в голове.

— Хм-м…

— Эй! Такое впечатление, будто это тебя не касается. Но это же твоя работа! Я всего лишь твой помощник. Мои слова навели тебя на какую-нибудь мысль?

— Я бы так не сказал.

— Ну и тип же ты! Как же ты раскроешь это дело? Женщина, которую Хэйкити хотел рисовать, и его последняя тема — Овен. Он мог использовать в качестве модели Токико. Ведь она — Овен. Однако есть одна проблема: как Хэйкити мог рисовать свою дочь? Ведь натурщице полагалось быть голой. Поэтому полиция решила, что он нашел натурщицу, очень похожую на Токико.

— Все верно.

— С фотографией Токико полиция прошлась в Токио по всем модельным агентствам. Занимались этим делом больше месяца, но натурщицу так и не нашли.

Если б эту женщину нашли, загадка запертой комнаты была бы решена. Она видела преступника и могла его опознать. После путча двадцать шестого февраля у полиции прибавилось много других дел; тогда-то и решили, что Хэйкити, скорее всего, встретил подходящую девушку где-то на улице или в кафе.

Профессиональная натурщица вряд ли стала бы позировать до полуночи, если только не была с художником в довольно близких отношениях. Весьма вероятно, что девушка, а может быть, замужняя женщина, с которой познакомился Хэйкити, нуждалась в деньгах. Узнав из газет, что художника, у которого она побывала, убили, натурщица испугалась и решила исчезнуть. И это понятно: что сказали бы соседи, если б в газетах написали, что она за деньги позировала голой перед незнакомым человеком?

Полиция неоднократно обращалась к свидетельнице убийства с призывом явиться для дачи показаний, обещая сохранить ее имя в тайне, но никто так и не пришел. И сейчас, спустя сорок лет, никому не известно, кто была эта натурщица.

— Вполне естественное поведение для преступника.

— То есть?

— Предположим, эта женщина и есть убийца. После убийства Хэйкити она могла сымитировать двойной след — покрыть свои следы следами от мужской обуви. И получилось, будто шел мужчина. Ты раньше говорил об этом. Следовательно…

— Исключено. Потому что в таком случае эта женщина, натурщица, должна была заранее приготовить мужскую обувь. Но если при ней оказалась пара ботинок, значит, она предвидела, что будет снегопад. Однако никто не мог знать, что пойдет снег, пока он не начался двадцать пятого в два часа дня. А натурщица, можно полагать, появилась в мастерской около часа. Во всяком случае, по свидетельству дочерей Хэйкити, шторы на окнах мастерской к тому времени были задернуты. Обычно так бывало, когда к отцу кто-то приходил.

Не могу представить, чтобы натурщица, задумав убить Хэйкити, оказалась настолько прозорливой, что запаслась парой мужских ботинок.

А может, она воспользовалась обувью Хэйкити? Однако, как утверждали родственники, у Хэйкити было всего две пары ботинок, и обе стояли в мастерской, в прихожей. Неужели натурщица, попользовавшись ботинками Хэйкити для фальсификации следов, умудрилась потом вернуть их на место? Это невозможно.

Так что натурщица тут ни при чем. Скорее всего, она закончила свою работу и тут же удалилась.

— Если она вообще была.

— Именно. Если натурщица вообще была в тот день у Хэйкити.

— С другой стороны, преступник вполне мог запастись женской обувью, если у него была задумка оставить женские следы.

— Да… такое возможно.

— Хотя если подумать, все это полная ерунда. Если убийца — женщина и она хотела, чтобы подумали на мужчину, ей было достаточно оставить лишь мужские следы. И наоборот: если Хэйкити убил мужчина, который приготовил женскую обувь, ему можно было сымитировать лишь женские следы. Зачем понадобилось оставлять два следа, ума не приложу… Ой!

— Что случилось?

— Голова заболела. Мне от тебя нужны только факты, а ты вместо этого грузишь меня никчемными рассуждениями и догадками. У меня от всего этого башка раскалывается.

— Ну, извини. Может, тогда прервемся?

— Не надо. Давай только факты.

— Понял. На месте происшествия не обнаружили ничего существенного. Хэйкити много курил, и в пепельнице нашли много окурков.

С отпечатками пальцев тоже ничего интересного. Хэйкити работал с несколькими натурщицами; возможно, среди найденных отпечатков были и их «пальчики». Отпечатков загадочного мужчины, оставившего следы на снегу, не обнаружили. Только отпечатки Хэйкити, и никаких признаков, что кто-то пытался стереть свои.

Изучение отпечатков, в общем, ни к чему не привело — преступником мог быть кто-то из домочадцев или неизвестный человек, позаботившийся о том, чтобы не оставить следов.

— Угу.

— В мастерской не обнаружили ничего необычного или похожего на орудие убийства. Там все было на месте, ничего не убавилось и не прибавилось. Единственное — не стало хозяина.

— Мне эта история напоминает американские триллеры. В мастерской двенадцать картин, посвященных знакам Зодиака. Преступник, как любой человек, должен быть связан с одним из знаков. Хэйкити мог бы каким-то образом намекнуть, к какому знаку принадлежал преступник. Оставить на картине отметину, повалить ее на пол. Однако…

— К сожалению, смерть наступила мгновенно.

— Может, он хотел как-то намекнуть на преступника, отрезав себе бороду?

— У него же не было времени. Он умер сразу.

— Да, сразу…

— Ну вот. Я рассказал об убийстве Хэйкити Умэдзавы все, что мне известно. Теперь твоя очередь включать свой дедуктивный метод.

— Погоди! Ведь после смерти Хэйкити были убиты все семь его дочерей и племянниц? Значит, их можно исключить из списка подозреваемых.

— Да, наверное. Однако убийство Хэйкити и «убийства Азот» могли совершить разные люди.

— Конечно. Но что мы имеем с точки зрения мотивов? Желание родных Хэйкити построить дом на участке? Страх за свою жизнь, которую почувствовали девушки из семьи Умэдзава, если им в руки попали записки главы семейства? Желание какого-нибудь торговца картинами нажиться на работах Хэйкити, отправив его на тот свет таким скандальным способом? Вот, пожалуй, и всё… Так или иначе, преступника надо искать среди лиц, упомянутых в записках Хэйкити. Это естественно. Кроме них, мотивов для убийства ни у кого не было. Правильно?

— Согласен.

— Кстати, картины Хэйкити действительно прибавили в цене?

— Еще как! За одну картину метр шестьдесят на метр тридцать можно было целый дом купить.

— Ага! А за одиннадцать картин — одиннадцать домов?

— Именно так. Но столько стоить они стали лет через десять, уже после войны. К тому времени вышла книга «Семейство Умэдзава и убийства по Зодиаку» — и сразу стала бестселлером. Таэ много получила как наследница Хэйкити, Ёсио, видимо, тоже кое-что досталось. А до этого была японо-китайская война, начавшаяся сразу после серии убийств, потом через четыре года — Перл-Харбор. До дела Умэдзава руки не доходили. Полиция была не в состоянии заниматься им серьезно. Неудивительно, что это интереснейшее дело так и осталось нераскрытым.

— Но шумиха вокруг него поднялась громкая. Уж больно много в нем всякой чертовщины.

— Точно. Лишь об этой шумихе можно целую книгу написать. Один убеленный сединами и опытом специалист в алхимии, изучив записки Хэйкити, утверждал, что своими дикими фантазиями тот навлек на себя божий гнев и его смерть в запертой мастерской есть не дело рук человеческих, а результат проявления гнева Всевышнего. Подобных суждений звучало очень много. Это совершенно естественно, когда дело касается нравственности и морали.

С этим делом связано немало скандальных эпизодов. Религиозные фанатики устраивали шумные сборища у дома Умэдзавы, пытались проникнуть внутрь. Как-то в прихожей появилась элегантная женщина средних лет, ворвалась в гостиную и начала длинную проповедь. Со всех уголков страны к дому Умэдзавы стекались люди, желавшие прославиться, — члены сомнительных религиозных сект, монахи, проповедники, богомольные старухи…

— Замечательно! Нет слов! — На лице Митараи промелькнуло выражение нескрываемого возбуждения.

— Все это, конечно, очень интересно, но хотелось бы знать, что ты об этом думаешь.

— Ясно, что преступление не Господь Бог совершил.

— Ну это понятно. Мы имеем дело с интеллектуальным преступлением, и у него должно быть логическое объяснение. Ну так что? Сдаешься? Азот пока касаться не будем. Но как преступник умудрился убить Хэйкити в запертой комнате?

— А-а… ты про это… — страдальчески скривившись, протянул Митараи. — Трудно определить, кто это сделал…

— Я сейчас не о преступнике. Меня интересует способ. Как можно убить человека в помещении, запертом изнутри на замок?

— Ну с этим-то как раз все просто. Достаточно подвесить кровать под потолком.

Сцена 3

Ваза и зеркало

— Мы знаем, — продолжал Митараи, — что Хэйкити умер от удара чем-то плоским. Это могла быть, к примеру, доска. Тот же эффект имела бы поверхность пола.

С замком нет смысла ломать голову. Хэйкити сам его повесил.

Если подумать, все выглядит вполне логично. В своих записках, которые сам автор просит считать его завещанием, Хэйкити намекает на то, что собирается покончить с собой. Вполне очевидно, что преступнику — или преступникам — было бы удобно представить смерть Хэйкити как самоубийство. А получилось, что смерть наступила от ушиба мозга и удар нанесли сзади. Самоубийство поэтому исключено, и, естественно, начались поиски преступника. Несмотря на существование завещания, тот мог о нем не знать. В таком случае почему он совершил то, что совершил? Тут преступник явно прокололся.

— Здорово! Как же ты так быстро додумался? Полиция тогда не сразу сообразила, как было дело… Почему, интересно?

Митараи молчал, и я решил продолжить за него:

— К кровати, на которой спал Хэйкити, были приделаны колесики. Некто взобрался на крышу мастерской, вынул стекло из окна под потолком, спустил вниз веревку с крюком. Потом прицепил крюк к кровати и подкатил ее под самое окно. Этот человек знал, что Хэйкити примет большую дозу снотворного, чтобы уснуть, и что он не проснется, если действовать осторожно.

Поле того как Хэйкити заснул, с крыши спустили еще три веревки и, так же закрепив крюками, стали поднимать кровать. Спящего подтянули к окну и хотели сымитировать самоубийство — всыпать ему в рот цианистый калий, перерезать вены на руках или еще что-то с ним сделать.

Но вышло не так, как планировалось, потому что делалось все без подготовки, потренироваться возможности не было. Когда четыре человека стали тянуть веревки, кровать под самым потолком накренилась, и Хэйкити вывалился из нее. Упал с большой высоты. Сколько там? Метров пятнадцать, наверное. Шансов выжить у него не было.

— Угу.

— Вот что важно: полиция только через месяц сумела восстановить картину происшедшего.

— Хм-м…

— А что ты скажешь о следах?

— М-м…

— Какие идеи?

— Разве это важно? Если подумать, то… Под окном так натоптано, потому что там стояла лестница. Чтобы поднять кровать, требовались минимум четыре человека. Должен был быть еще один человек, которому предстояло сымитировать самоубийство. Значит, в операции принимали участие пятеро. Спускались по лестнице на снег, отсюда столько следов.

Что касается двойного следа, то будем исходить из того, что женские следы, возможно, оставленные натурщицей, настоящие, а по ним на носках, как в балете, прошли мужчины. Они шли друг за другом, стараясь ступать точно по следам тех, кто шагал впереди. Но как они ни старались, точно след в след пройти не получилось, и шедший последним крупный мужчина всю эту цепочку разрушил.

— Точно! Как ты все разложил… Ну ты голова! Сколько потеряло наше государство от того, что ты сидишь в Иокогаме, как заштатная гадалка!

— Вот как ты заговорил!

— Вообще-то, когда несколько человек слезают с лестницы, трудно всем попасть в один след. Да и от лестницы в любом случае след останется. Вот почему человек, который шел последним, должен был как следует потоптаться на этом месте.

Митараи молчал.

— Итак, — продолжил я, понимая, что надо сделать перерыв, — до этого места все понятно. Вопрос в том, что произошло дальше.

Мои слова, похоже, расстроили Митараи, и он сказал:

— Ладно! Что-то я проголодался. Так и отощать можно. Спустимся вниз, пожуем что-нибудь.

* * *

На следующее утро, позавтракав, я поспешил к Митараи в Цунасиму^[21], где застал его в офисе поглощавшим им же приготовленную яичницу с беконом.

— Привет! Извини, что помешал.

Увидев меня, Митараи попытался загородить плечом тарелку:

— Что-то ты рано… Свободен сегодня?

— Свободен. Что за вкуснятину ты сварганил?

— Знаешь что? — торжественным тоном проговорил Митараи, не отрываясь от тарелки.

— Что?

— Открой. — Он указал на небольшую прямоугольную коробку.

В коробке оказалась новая кофейная кружка.

— Там еще должен быть пакет с кофе. Буду считать завтрак удавшимся на все сто, если заваришь кофейку, — сказал Митараи.

— И на чем мы вчера остановились? — спросил он, прихлебывая из кружки кофе. Его вчерашняя депрессия, похоже, отступила.

— На убийстве Хэйкити Умэдзавы. Это примерно треть всего дела. Ты раскрыл, как был убит хозяин запертой изнутри мастерской.

— Ага! Но в этом деле есть какое-то принципиальное противоречие. Что?.. Вчера, когда ты ушел, я немного подумал. Тьфу ты! Забыл, что хотел сказать. Ладно! Вспомню — тогда…

— Я тоже забыл тебе вчера сказать, — решительно приступил к делу я. — Это касается Ёсио Умэдзавы. Младший брат Хэйкити в день убийства находился в Тохоку.

Одна из главных причин, запутывающих дело Умэдзавы — я имею в виду не только убийство Хэйкити, но и то, что произошло с его семьей, — состоит в том, что Ёсио и Хэйкити были похожи друг на друга как близнецы. Это раз. И второе: у убитого Хэйкити кто-то отрезал бороду.

Митараи смотрел на меня и молчал.

— Лица, видевшие Хэйкити живым в день убийства, не установлены, однако двумя днями раньше борода была при нем. Есть свидетельства членов семьи и Ясуэ Томиты.

— Ну и что?

— Это же важно! Разве нет? Что, если жертвой оказался не Хэйкити, а Ёсио?

— Тут и говорить не о чем. Ёсио вернулся из Тохоку… Когда это было? Да, ночью двадцать седьмого февраля. Вернулся и стал жить как прежде. Жена, дочери… Встречался в издательствах со знакомыми. Как бы они с братом ни были похожи, как можно обмануть всех этих людей? Нет, это совершенно нереально.

— С точки здравого смысла, возможно, ты и прав. Мне лично возразить нечего. Но когда мы начнем говорить об «убийствах Азот», думаю, ты засомневаешься в четкой картине, которую нарисовал, и поневоле станешь думать: а может, Хэйкити не умер тогда? Я — иллюстратор и часто встречаюсь с людьми из разных издательств. Когда всю ночь просидишь за работой, выглядишь совершенно по-другому. Мне так и говорят: «Что случилось? Ты сам на себя не похож».

— А жена, дети? Тоже не узнают?

— Не знаю. Но если сменить прическу и надеть очки, то обознаться, мне кажется, можно. Тем более что работу в издательствах принимают, как правило, вечером…

— Ёсио Умэдзава после убийства брата стал носить очки?

— Вроде нет…

— В издательствах какой народ сидит? Все близорукие, а многие еще и тугие на ухо. Ты попробуй обмануть жену, с которой давно вместе живешь. Хотя если она твоя сообщница… Но как могла Аяко быть соучастницей преступлений, жертвами которых стали две ее дочери?

— Хм-м… Ёсио пришлось бы обманывать дочерей… Может, поэтому их и убили? Чтобы они не успели открыть правду.

— Давай не будем гадать. Какая выгода от этого Аяко? Квартира в новом доме в обмен на жизни мужа и дочек? — задал вопрос Митараи.

— Хм-м…

— Здесь концы с концами явно не сходятся. Или ты думаешь, что Хэйкити и Аяко давно были в интимных отношениях?

— Нет.

— Неужели братья так походили друг на друга? Может, об их сходстве заговорили из-за «убийств Азот»? Чтобы как-то обосновать предположения, что Хэйкити остался жив?

Мне было нечего ответить.

— Что ни говори, но я исключаю возможность подмены, — продолжал Митараи. — Скорее поверю, что Хэйкити Бог прибрал, как утверждал тот алхимик, о котором ты вчера говорил.

Есть еще такая возможность: Хэйкити заранее подыскал человека, совершенно постороннего и очень похожего на него, и убил его, выдав за себя. Как-то так. Но разве можно найти такого двойника?

Короче, версия с подменой — это бред. Все разговоры вокруг нее пошли из-за того, что у Ёсио не было твердого алиби. Нужно его подкрепить, и тогда, по крайней мере, можно будет закрыть эту дурацкую версию. Правильно?

— Пока в твоих рассуждениях все четко. Сохранится ли твоя уверенность, когда речь пойдет об «убийствах Азот»? Вот вопрос.

— Посмотрим.

— Ты еще не все понимаешь… Хорошо, давай об алиби Ёсио.

— Я правильно понимаю, что ночь, когда убили Хэйкити, Ёсио провел в Тохоку, в гостинице? Значит, его алиби можно было легко проверить?

— Тут все не так просто. Ёсио ехал в Тохоку поездом в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Доказать это трудно.

Утром он приехал в Аомори^[22] и, вместо того чтобы сразу поселиться в гостинице, целый день фотографировал в Цугару океан. До самого вечера, когда, наконец, Ёсио добрался до гостиницы, он никого не встретил. В этом проблема. Гостиницу заранее он не бронировал. Выбрал первую попавшуюся. Была зима, мест в гостиницах полно. С женой на связь он тоже не выходил. Получается, раз он оказался в гостинице только двадцать шестого вечером, у него было достаточно времени, чтобы убить Хэйкити. После убийства брата он мог прыгнуть в утренний поезд на вокзале Уэно и как раз успел бы к тому времени, когда заселился в гостиницу.

Целый день двадцать шестого февраля Ёсио бродил по зимнему Цугару, а двадцать седьмого утром к нему в гостиницу приехал знакомый. Вроде поклонник его творчества на ниве путевых заметок. До этого они встречались только один раз. Первую половину дня провели вместе, а после обеда Ёсио сел в поезд и вернулся в Токио.

— Ясная картина! Снимки, которые он сделал двадцать шестого февраля, и должны подтвердить его алиби.

— Согласен. В Цугару тогда выпал снег. И если Ёсио в ту поездку не делал снимки зимних пейзажей, значит, они были у него с прошлого года.

— Если он вообще сам снимал.

— Но у него не было таких друзей, которые могли бы сделать фото и прислать ему пленку. И это понятно — такие действия означают покрывательство убийцы. А это дело серьезное. Даже если человек сделал такой шаг по легкомыслию, не зная истинной картины, полиция все равно бы им занялась. Людей, до такой степени обязанных Ёсио, которые пошли бы на это, не нашлось. Кроме того, полиция изучила фотопленку, представленную Ёсио, и обнаружила на ней кадры дома, строительство которого закончилось в октябре тридцать пятого года. Таким образом, его алиби было установлено. Это один из самых драматических эпизодов в расследовании убийства Хэйкити.

— Хм-м… Значит, с алиби у Ёсио полный порядок, что полностью развенчивает версию о том, что его якобы убили вместо старшего брата.

— Пока согласимся на этом и перейдем к следующему убийству.

— Поехали.

— Итак, следующей жертвой стала Кадзуэ, первая дочь Масако от Сатоси Мураками, удочеренная Хэйкити. Она была убита в собственном доме в Каминогэ.

Смерть наступила месяц спустя после убийства Хэйкити, двадцать третьего марта, между семью и девятью часами вечера. Орудием убийства стала ваза из толстого стекла, которая была в доме Кадзуэ. Вазу нашли на месте преступления. Смерть, видимо, наступила от удара этой вазой. Я говорю «видимо», потому что ваза — единственный оставшийся необъясненным момент в этом деле. Если она послужила орудием убийства — на ней должна была остаться кровь, однако ее не оказалось. Кто-то тщательно стер все следы.

По сравнению с делом Хэйкити убийство Кадзуэ выглядит не столь загадочным. Как ни ужасно это звучит, но с точки зрения криминалистики его можно считать заурядным преступлением, совершенным с целью ограбления. Комнаты в доме были перевернуты вверх дном, шкафы перерыты, деньги и ценности из выдвижных ящиков пропали. Короче, грубая работа. Зачем преступнику понадобилось стирать кровь с вазы, которая, как любому понятно, является орудием убийства? Значит, была какая-то причина.

Интересно, что преступник не стал смывать кровь под струей воды, а почему-то стер ее тряпкой или клочком бумаги. Полиция сразу установила, что на вазе кровь Кадзуэ.

Если б убийца хотел скрыть улики, он мог просто унести вазу с собой. Это было бы куда надежнее, однако преступник поступил иначе, лишь стерев с нее кровь и бросив в соседней комнате, отделенной от помещения, где произошло убийство, раздвижной перегородкой.

— Что же по этому поводу говорила полиция и расплодившиеся после войны доморощенные детективы?

— Они посчитали, что преступник стирал с вазы отпечатки пальцев.

— Понятно. А если предположить, что ваза не была орудием убийства?

— Это невозможно. Конфигурация раны на голове Кадзуэ полностью соответствует форме вазы. Нет никаких сомнений.

— А что, если убийца — женщина? Она могла инстинктивно протереть вазу и поставить на место. Для женщин такое вполне возможно.

— Есть совершенно четкое доказательство обратного. Убедительнее ничего быть не может. Преступник — мужчина. Кадзуэ была изнасилована.

— Ух ты!

— Похоже, что ее изнасиловали уже мертвую. Сперма, обнаруженная во влагалище, принадлежала мужчине с группой крови 0. Среди лиц, причастных к делу семьи Умэдзава, кроме Хэйкити, еще двое мужчин — его брат и сын Ясуэ, Хэйтаро. У Ёсио группа крови А, у Хэйтаро — 0, но у него надежное алиби на время убийства Кадзуэ.

— То есть смерть Кадзуэ, по-видимому, никак не связана с убийством Хэйкити и последовавшими за ней «убийствами Азот». Ее можно рассматривать как несчастливое стечение обстоятельств, которое произошло примерно в одно время с теми убийствами. Впечатление такое, будто семейство Умэдзава кто-то проклял, и кровь семьи легла на Кадзуэ. Слишком много непонятного во всем этом.

— Плана убийства Кадзуэ в записках Хэйкити не было?

— Совершенно верно.

— Когда обнаружили труп?

— Двадцать четвертого марта, около восьми вечера. Жившая неподалеку соседка-общественница решила заглянуть к Кадзуэ, чтобы передать предписание от квартальной управы. Каминогэ тогда была деревня, дома стояли редко, на приличном расстоянии друг от друга вдоль берега Тамагавы. Поэтому Кадзуэ нашли не сразу.

Вообще-то, ее могли обнаружить и раньше. В первый раз женщина явилась в дом Канэмото (Кадзуэ оставила фамилию мужа) на следующий день после убийства, около полудня. Дверь оказалась не заперта, соседка вошла в прихожую и позвала Кадзуэ. Не дождавшись ответа, она подумала, что хозяйка, наверное, отправилась за покупками, оставила предписание на ящике для обуви и удалилась. Кадзуэ должна была передать уведомление другим соседям, но, естественно, не сделала этого. Когда соседи сообщили общественнице, что уведомление до них не дошло, та снова отправилась к Кадзуэ. Уже темнело, но свет в доме не горел. Женщина вошла в прихожую и, обнаружив предписание там, где его оставила, поняла, что случилось что-то нехорошее. Войти в дом она побоялась и побежала к себе. Дождавшись с работы мужа, вместе с ним вновь отправилась к Кадзуэ.

— Канэмото, за которым была замужем Кадзуэ, — китаец?

— Угу.

— Чем он занимался? Торговлей?

— Нет, ресторанами. Семейный бизнес. У Канэмото было несколько приличных китайских ресторанов на Гиндзе и в Ёцуя^[23]. Дела шли успешно и приносили большой доход.

— Значит, у Канэмото в Каминогэ был большой дом?

— Вовсе нет. Самый обыкновенный, одноэтажный. Странно, правда? Поэтому пошли слухи о китайских шпионах.

— Кадзуэ и Канэмото сошлись по любви?

— Похоже на то. Масако, естественно, категорически не хотела, чтобы дочь выходила за китайца. Обстановка тогда не способствовала таким бракам. После свадьбы Кадзуэ даже какое-то время не виделась с родными, но в конце концов Умэдзава вроде бы смирились с ее выбором.

Однако Кадзуэ и Канэмото прожили вместе всего семь лет. За год до ее убийства произошел развод — отношения между Японией и Китаем быстро ухудшались, семейство Канэмото продало свои рестораны и вернулось на родину.

Конечно, Кадзуэ разлучила с мужем война, но несходство характеров тоже сыграло свою роль в их разрыве. Во всяком случае, Кадзуэ ничем не показывала, что хотела бы уехать с мужем в Китай.

Так ей достался дом в Каминогэ. Фамилию после развода она менять не стала, чтобы избежать бумажной волокиты при оформлении имущества.

— Кому достался дом после смерти Кадзуэ?

— Семейству Умэдзава, скорее всего. Из Канэмото в Японии никого не осталось. Детей у Кадзуэ не было, покупать дом, где произошло убийство, никто не хотел, и он, наверное, какое-то время простоял пустым.

— Люди боялись к нему подходить, дом стоял на отшибе, у реки. Идеальное место для создания Азот. Как по заказу.

— Верно. Большинство наших шерлоков холмсов так и подумали.

— Хотя в записках Хэйкити говорилось о Ниигате?

— То есть шерлоки холмсы считали, что преступник убил Кадзуэ, чтобы устроить в ее доме мастерскую, где можно работать над Азот?

— Именно так. И у них были основания так думать. Если посмотреть на последовавшие за смертью Кадзуэ убийства, станет ясно, что преступник хладнокровно воплощал в жизнь тщательно разработанный план. Дом Кадзуэ идеально подходил под мастерскую. Когда случаются запутанные дела, полиция по несколько раз посещает место преступления, но в Каминогэ имело место банальное ограбление, поэтому полицейские ограничились одним визитом.

Немногочисленные соседи, напуганные происшедшим, старались обходить дом Кадзуэ стороной. Умэдзава — единственные родственники Кадзуэ — и подавно. Люди более или менее сообразительные легко поняли бы, что дом, хозяйку которого ограбили и убили, какое-то время будет пустовать.

Можно предположить, что серию «убийств по Зодиаку», жертвами которых стали члены семьи Умэдзава, совершил тот же самый преступник — человек с группой крови 0.

Хотя есть точка зрения, что не следует ограничивать круг подозреваемых лицами, фигурирующими в этой истории, я лично не могу представить, что убийства Азот совершил кто-то, не входящий в их число. Искать преступника, конечно, надо среди уже упоминавшихся персонажей. На эту роль подходит только один человек — Хэйтаро Томита. Так? Ведь только у него группа 0.

Однако есть два обстоятельства, фактически исключающие такое предположение.

Во-первых, у Хэйтаро железное алиби. Во время убийства Кадзуэ он вместе с тремя приятелями веселился в «Медичи». Это подтвердила прислуживавшая им девушка из соседнего бара.

Второе. Если Хэйтаро — преступник, убийство Хэйкити Умэдзавы в Мэгуро тоже дело его рук. Однако тут мы сталкиваемся с большой проблемой: как он мог убить Хэйкити в запертой на замок мастерской?

Предположим все-таки, что Хэйтаро убил Хэйкити после того, как натурщица покинула мастерскую. И опять нестыковка. Хэйкити принял снотворное. Хэйтаро мог прийти к нему, чтобы обсудить покупку его картин или что-то в этом роде. Тогда получается, что Хэйкити выпил таблетки на глазах у сына Ясуэ, с которым у него таких уж близких отношений не было.

Или Хэйтаро, перед тем как убить Хэйкити, угрозами заставил его проглотить снотворное? Цель понятна: убедить полицию, что Хэйкити посетил близкий приятель или друг. Но как в таком случае он один сумел провернуть трюк с запертой мастерской? Мы должны объяснить это, рассматривая версию, что преступником был Хэйтаро.

— Угу. Чем дальше в лес, тем больше дров. Хэйтаро занимался торговлей картинами. А что, если он задумал подписать с Хэйкити контракт на те самые двенадцать картин, которые сам художник называл делом всей жизни, а затем убить его? Ведь это действительно стоящие вещи, если за одну картину можно было купить целый дом?

— Ты прав. Хотя у Хэйкити есть всего одиннадцать работ — да-да, тех самых, — которые можно назвать большими. Я имею в виду, в физическом смысле, размер холстов. Кроме них, его картины в основном небольшого формата. Много этюдов, связанных тематикой с главными работами. Остальное — балерины в стиле Дега. Почти все эти работы взяла в свою галерею Ясуэ, но особой ценности они не представляли.

— Угу.

— Вот такие дела. Если убийство Кадзуэ и преступления против семьи Умэдзава совершило одно и то же лицо, то перед нами предстает образ человека импульсивного и слабовольного. Ничего общего с хладнокровной и интеллектуальной личностью, которую мы себе представляем. Это просто идиот, выставивший напоказ свою группу крови и пол!

— Хм-м…

— Если с Хэйтаро как обладателя группы крови 0 по вышеуказанным причинам снимаются подозрения в убийстве Кадзуэ, то же самое можно утверждать и в отношении убийства Хэйкити — Хэйтаро не мог доехать по снегу от «Медичи» до дома Умэдзавы за сорок минут.

А если мы снимаем подозрения с Хэйтаро, неизбежно встает вопрос о том, что все эти преступления совершил не известный нам человек, не входивший в круг семейства Умэдзава. Конечно, это наполовину лишает интригу остроты, но ведь мы не ради развлечения занимаемся этим делом.

— Да-да.

— Я думаю — вернее, хочу думать, — что убийство Кадзуэ никоим образом не связано с другими убийствами. Это чистая случайность.

— И ты не считаешь, что в доме Кадзуэ находилась мастерская, где создавалась Азот?

— Хм-м… Я не могу представить, чтобы преступник, задумавший совершить серию убийств, убил еще и Кадзуэ, чтобы завладеть ее домом для выполнения своего плана.

Хотя картина вырисовывается очень живописная. В заброшенном доме, где произошло убийство, безумный художник во мраке ночи работает над своим творением. Прямо как в фантастическом романе! Но давай посмотрим на это с практической точки зрения. Во мраке ночи чем-нибудь заниматься невозможно. Нужно хотя бы свечи зажечь. Тут соседи непременно заметили бы свет, и пошли бы разговоры.

Полиция тут же зашевелилась бы. Полицейских, если б они явились, конечно, можно было отшить: мол, дом мой, и если есть вопросы, приходите с ордером. Но я на его месте подобрал бы другой дом, про который никто ничего не знает. В доме Кадзуэ невозможно было спокойно работать. Невозможно по-настоящему оценить свое творение. Требовалось более уединенное место.

— Согласен, — проговорил Митараи. — Однако многие все еще считают, что Азот была создана в том самом доме. Верно?

— Да, они думают, что преступник убил Кадзуэ, чтобы устроить у нее мастерскую.

— Но если у убийцы была группа крови 0 и это не Хэйтаро, значит, мы неизбежно склоняемся к версии о чужаке.

— Совершенно верно. Вот мы и подошли к узловому моменту.

— Как я понимаю, убийство Кадзуэ осталось нераскрытым?

— Точно.

— Почему же полиция не смогла найти грабителя?

— Таких случаев сколько угодно. Предположим, мы с тобой сейчас поедем на Хоккайдо, убьем там одинокую старушку и украдем деньги, которые она хранила под полом. Весьма вероятно, что полиция нас не найдет, потому что нас с этой старушкой ничто не связывает. Очень много преступлений такого рода не раскрывается.

С другой стороны, когда речь идет о предумышленных убийствах, у преступника обязательно есть четкий мотив. Если мотив удается определить, дело, как правило, рано или поздно раскрывают. Обязательно устанавливают алиби замешанных в нем лиц.

Но с убийствами в семействе Умэдзава проблема как раз и заключается в мотивах, вернее, в их отсутствии. В «убийствах Азот» мотива нет ни у кого, кроме Хэйкити Умэдзавы, которого самого убили.

— М-м…

— Но мне совсем не хочется думать о чужаке. Если это сотворил человек, о котором никто ничего раньше не слышал, все напряжение теряется.

— Значит, ты считаешь, что убийство Кадзуэ — чистая случайность?.. Понятно. И все-таки опиши мне место происшествия.

— Хорошо. Вот книга, вот схема. Добавить к ней особо нечего. Самое обычное дело. Кадзуэ нашли на полу. Она была одета в кимоно, но без нижнего белья. Следов борьбы на одежде не обнаружено.

— Интересно.

— Ничего удивительного. В те времена многие женщины ходили без белья. Ящики из шкафов были выдвинуты, содержимое разбросано по дому. Деньги исчезли. В комнате, где лежала Кадзуэ, стояло трюмо, но его преступник не тронул. Створки были аккуратно сложены, на подставке для зеркала никаких следов. Ваза, послужившая орудием убийства, валялась на татами в соседней комнате за раздвижной перегородкой.

Тело Кадзуэ лежало, как показано на рисунке, хотя, возможно, преступник перетащил ее в комнату уже после того, как ударил по голове. Рана на голове глубокая, удар был сильный, но крови на этом месте почему-то не обнаружили. Убийца мог перетащить свою жертву туда, где ему было удобнее ее насиловать. Странно, что полиция не сумела установить, где преступник нанес Кадзуэ смертельный удар.

— Погоди. Ты говоришь, он ее изнасиловал, когда она уже была мертва?

— Ну да.

— Это точно?

— Очень похоже, что так и было.

— Что-то здесь не вяжется. Ты только что сказал, что одежда Кадзуэ была в порядке. Если мы имеем дело со случайным ограблением и преступником, действующим настолько легкомысленно, что он даже не пытается скрыть свою группу крови и пол, неужели он, надругавшись над женщиной, будет приводить в порядок ее одежду?

— М-да… Пожалуй…

— Ну хорошо. Продолжай.

— Хм-м… Странно, что полиция не установила, где Кадзуэ получила смертельный удар по голове. Вряд ли убийство произошло вне дома. Это маловероятно. Хотя есть люди, серьезно рассматривающие такую возможность. Споры идут до сих пор. В принципе, конечно, все может быть, но я не вижу оснований для такой точки зрения. Осматривая место преступления, полиция обнаружила на зеркале трюмо следы крови. Ее стирали очень тщательно, но до конца так и не стерли. Как выяснилось, кровь принадлежала Кадзуэ.

— То есть ее убили, когда она сидела перед зеркалом и красилась?

— Не похоже. Косметики на ней почти не было. Скорее, она причесывалась, когда преступник напал на нее.

— Она была повернута лицом к зеркалу?

— Да, лицом.

— Интересно! Тогда я опять не понимаю. Дом был одноэтажный?

— Да.

— Судя по рисунку, сбоку от трюмо была раздвижная перегородка. Если Кадзуэ сидела лицом к зеркалу, прямо за спиной у нее была еще одна перегородка, отделявшая комнату от коридора. Грабитель мог проникнуть в комнату, где находилась Кадзуэ, либо из соседней комнаты, отодвинув перегородку, либо из-за спины женщины, из коридора. Других путей у него не было.

Предположим, преступник вошел в комнату из коридора. Кадзуэ увидела бы его в зеркале трюмо. И продолжала спокойно сидеть, дожидаясь, пока он ее ударит? Это невозможно. Она непременно вскочила бы и бросилась бежать.

А если грабитель вошел сбоку? Тогда он все равно бы отразился в одной из створок трюмо. Даже если Кадзуэ его не заметила, она почувствовала бы, что в комнату кто-то вошел, услышав звук отодвигавшейся перегородки. Она должна была инстинктивно обернуться. Кстати, удар был нанесен спереди?

— Нет, мне кажется… Подожди минутку. Нет, Кадзуэ получила удар по затылку. Она сидела спиной к преступнику.

— Хм-м… Любопытно! Убийца, конечно, мог влезть в дом через окно, но это еще более маловероятно. Пока он лез в окно, Кадзуэ спокойно расчесывала волосы и ждала, когда он ее пристукнет?

Очень странно! Версия о случайном ограблении явно не прокатывает. Кадзуэ знала своего убийцу. Иначе быть не может. Жертва сидит на стульчике перед трехстворчатым зеркалом. И в таком положении ее спокойно убивают. Она не встает, не пытается спастись, даже не оборачивается. Так и сидит, уставившись в зеркало. Ничего не предпринимает, даже видя, как преступник приближается сзади.

Это был ее знакомый, причем довольно близкий; готов держать пари. Кадзуэ должна была видеть его в зеркале. Я абсолютно уверен, что мы имеем дело не со случайным ограблением и отнюдь не с опрометчивым человеком. Разве такой тип будет тщательно стирать кровь с зеркала? Преступник сделал это, чтобы скрыть близкие отношения с жертвой. Тут не может быть сомнений. Это же такая зацепка!

Жертва и убийца были близки. Даже очень близки. Возможно, даже были любовниками. Разве женщина будет сидеть спиной к мужчине, которого мало знает? Тем более женщина тридцатых годов.

И вот что еще странно. Зачем мужчине понадобилось насиловать женщину, с которой он и без того находился в интимных отношениях? Да еще мертвую? Думаю, он имел достаточно возможностей получить удовольствие, когда Кадзуэ была жива. Секс у них был. Но до убийства.

— М-да… В книге никаких доводов не приводится. Просто сказано, что Кадзуэ изнасиловали, уже когда она была мертва. То есть это такая общепринятая версия. Хотя и странная, я с тобой согласен.

— Выходит, преступник был некрофил? Шизофреник? Так или иначе, он находился в близких отношениях с Кадзуэ. У нее тогда был мужчина? Что известно?

— Извини, но полиция пришла к заключению, что у нее никого не было. Этот вопрос они тщательно проработали.

— Ладно, сдаюсь… Хотя нет, погоди! Ты говорил, что Кадзуэ была ненакрашена?

— Да, а что?

— Женщина за тридцать ждет мужчину и не красится перед его приходом?.. Точно! Это была женщина! Понятно тебе? Женщина!

Нет… Не годится! Женщина неспособна извергать из себя сперму. Но если все-таки это была женщина, все становится на свои места. В присутствии знакомой Кадзуэ могла спокойно сидеть за трюмо, повернувшись к ней спиной. Могла не краситься. Убийца с улыбкой на лице приблизилась к ней, пряча за спиной вазу и… трах! Потому-то жертва и не пыталась убежать, не обернулась.

Но сперма! Как с этим быть? Хм-м… А что, если убийца принесла сперму с собой? Это могла сделать жена Ёсио. Взяла сперму мужа… Не подходит! У Ёсио группа крови А.

— Кроме того, полиция могла проверить сперму на свежесть. Будь она вчерашняя или позавчерашняя, сразу установили бы.

— Твоя правда… У сперматозоидов день пройдет — и хвостики отрываются. Легко можно определить, сколько сперме дней. Раз так, расскажи, как у всех фигурантов обстоят дела с алиби.

— Вообще-то с алиби у всех не очень. Про Хэйтаро мы уже говорили. Твердое алиби только у него.

Его мать, как обычно, была в «Медичи», но как раз в то время, когда произошло убийство, куда-то отлучилась. Сказала, что вышла пройтись по Гиндзе. Так что у Ясуэ алиби нет.

Что касается семьи Умэдзава, то Масако, Томоко, Акико и Юкико были у себя дома, готовили ужин.

Токико как раз в это время опять уехала в Хоя, к матери. Так что у четырех женщин вроде бы имеется алиби, хотя, кроме них самих, подтвердить его некому.

Совсем нет алиби у Рэйко и Нобуё. Они утверждали, что вместе ездили в Сибуя^[24], в кино. Картина кончилась около восьми вечера, после чего они поехали к родителям и были у них в девять.

Теоретически преступление могла совершить эта пара. По линии Токио — Иокогама Каминогэ не так далеко от муниципального колледжа. Но ведь Рэйко и Нобуё были еще девчонки — двадцать лет и двадцать два года. Нет, скорее всего, они ни при чем.

Примерно такая же ситуация с Аяко и Ёсио. У них подтвержденного алиби нет.

Так обстоят дела с алиби. Но ведь есть еще и другая тема — мотивы. А в случае с Кадзуэ, в отличие от дела Хэйкити, мотивов нет ни у кого.

Ясуэ Томита, так же как и ее сын, никогда не встречались с Кадзуэ.

С Ёсио и Аяко та же картина. Конечно, они знали Кадзуэ, но были не настолько с ней близки, чтобы у них по какой-то причине возникло желание ее убить.

А девушкам зачем было убивать Кадзуэ? Сестра все-таки…

— Кадзуэ часто бывала в доме Умэдзава? — спросил Митараи.

— Не очень. Ни у кого не было повода ее убивать. Поэтому я и говорил об ограблении. Но, так или иначе, с появлением госпожи Иида делу семьи Умэдзава дан новый толчок. Почему бы нам теперь не перейти к «убийствам Азот»?

Сцена 4

Фруктовый сок с ядом

У Митараи, видимо, еще оставались вопросы по делу Кадзуэ, но он сказал:

— Ладно, поехали дальше. У меня, правда, есть кое-какие сомнения, но к ним мы вернемся позже.

— Итак, переходим к самому главному, — начал я. — Предельно необычному и загадочному. Я имею в виду то, что называют «убийствами Азот».

Спустя два или три дня после убийства Кадзуэ, произошедшего двадцать третьего марта, состоялись похороны. Поскольку семью Умэдзава явно преследовал злой рок, они решили совершить обряд очищения, изгнать преследовавших их духов. Для этого выбрали гору Яхико, которая находится в префектуре Ниигата, в провинции Этиго. Эта гора упоминается в записках Хэйкити. Записки — это его завещание, последняя воля. Все Умэдзава боялись, что Хэйкити проклянет их, если они не исполнят волю покойного, собиравшегося побывать на Яхико.

— Чья была идея поехать туда?

— Возможно, это предложила Масако, единственная оставшаяся в живых представительница семьи Умэдзава. Но, похоже, они все хотели туда поехать. Двадцать восьмого марта Масако, а вместе с ней Томоко, Акико, Юкико, Токико, Рэйко и Нобуё, которым предстояло принять смерть из-за Азот, отправились из Токио в Ниигату. Они выглядели как ученицы балетной школы, выбравшиеся на экскурсию. В каком-то смысле все воспринимали эту поездку как возможность отвлечься от мрачных мыслей. Вечером того же дня все прибыли на место, переночевали в гостинице и на следующий день поднялись на Яхико.

— А храм на горе они посетили?

— Конечно. Недалеко от Яхико есть местечко Ивамуро с горячими источниками. Ты, верно, о нем не слышал? От Яхико на автобусе — всего ничего. Они приехали туда вечером, переночевали.

Ивамуро расположено в национальном парке Садо-Яхико. Там очень живописные места, поэтому молодежь захотела остаться там еще на день и потом вернуться в Токио.

Не помню, говорил тебе или нет: Масако родом из Аидзувакамацу, который тоже не так далеко от Яхико, и ей захотелось навестить отчий дом. У нее были сомнения, стоит ли ехать туда всем скопом. В конце концов она решила отправиться одна. Девочки уже взрослые, хотят остаться в Ивамуро еще на день — пожалуйста. Масако сказала, что тридцатого марта утром отправится в Аидзувакамацу и они встретятся дома в Токио. Девушки должны были провести тридцатое число в Ивамуро и уехать на следующее утро, чтобы к вечеру тридцать первого быть в доме Умэдзава в Мэгуро.

Масако уехала из Ивамуро тридцатого утром и днем уже была в Аидзувакамацу. Проведя с родственниками два дня, утром первого апреля поехала домой. Думала, что девушки уже вернулись и вечером они все встретятся.

— То есть предполагалось, что девушки будут ждать мать в Токио первого апреля?

— Именно так. Но когда Масако, как и планировала, первого апреля вечером приехала домой, девушек там не оказалось. Судя по тому, что все в доме было как до их отъезда в Ниигату, до Мэгуро они так и не добрались.

Пропавших девушек обнаружили убитыми. Их тела были найдены точно так, как описывал в своих записках Хэйкити: в разных, неожиданных местах, и у каждого тела отсутствовала какая-то часть. Ужасно! А Масако арестовали.

Я сделал паузу и взглянул на погруженного в свои мысли Митараи.

— Арестовали? Не по подозрению в убийстве Кадзуэ, надеюсь?

— Нет, конечно. Подозревали, что она виновна в смерти Хэйкити.

— Полиция установила, что преступники подтянули кровать к потолку?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

Асакуса — район Токио.

18

Экономический район в северо-восточной части о. Хонсю.

19

Город в префектуре Фукусима, относящейся к району Тохоку.

20

Город в префектуре Аомори, входящей в экономический район Тохоку.

21

Пригород Иокогамы.

22

Префектура и город на северо-востоке о. Хонсю в экономическом районе Тохоку.

23

Фешенебельный район Токио.

24

Район Токио, где сосредоточено много кинотеатров и других увеселительных заведений.