Gothic love II. Крионика

Скотт Адамс

Что останется от мира через сто лет? Во что он превратится после череды техногенных катастроф, революций и войн? Что ждет людей впереди: технологический прорыв или постапокалипсис с зараженной землей и опустевшими городами?«Gothic love II. Крионика» является продолжением книги «Gothic love. История о признающих только черный цвет», ставшей финалистом Германского Международного литературного конкурса русскоязычных авторов «Лучшая книга года 2018» в номинации «Мистика. Фантастика. Фэнтези»

Глава IV

НИИ Крионики

Рейм смотрел на проплывающий пейзаж мегаполиса за окном. Виталий пару раз пытался завести разговор, но Рейм неохотно отвечал на его вопросы и не проявлял желания беседовать, поэтому они ехали молча. Через час езды, пробираясь по московским пробкам, они проехали район ВДНХ и неслись по проспекту Мира, плавно перетекающему в Ярославское шоссе. Преодолев развязку МКАДа, Range Rover плавно мчал в сторону области, двигаясь в редком потоке соседних машин.

— Роман Игоревич, — в очередной раз начал водитель. — Видите, вон там, позади нас?

Рейм, до этого опустивший спинку сиденья и удобно устроившийся в кресле, приподнялся и взглянул в боковое зеркало.

— Что именно?

— Лексус, — сказал Виталий и мельком взглянул в зеркало заднего вида, а затем вновь сосредоточился на дороге.

— Не вижу, — сказал Рейм и, повернувшись через левое плечо, посмотрел назад.

— Сейчас скрылся, но я его еще из центра приметил, — Виталий был бывшим охранником первых лиц при правительстве и по совместительству водителем. В девяностые, по словам отца, он не раз оказывался на больничных койках с пулевыми ранениями, после чего подумал, что такая профессия стала слишком для него в тягость, и решил пожить для себя. Устроился охранником в один из столичных торговых центров — в то время их было не так много, и там вполне прилично платили — но затем работа потеряла для него остроту и стала просто скучным ежедневным брожением по торговому центру с проверкой подчиненных, так как в тот момент он был уже начальником отдела охраны. Все изменилось в один день, когда автомобиль Игоря Петровича не пускали на парковку из-за нехватки мест. Виталия, как начальника охраны, вызвали для разрешения конфликта, и тот вошел в положение Игоря Петровича и разрешил заехать будущему шефу на парковку. Конфликт был улажен, не успев начаться. Лишь Игорь Петрович припарковал свой автомобиль, как услышал разговор на повышенных тонах. При въезде на парковку администратор Марина Владимировна (значилось у нее на бейдже) отчитывала начальника охраны.

— Виталий, Вы разве не знаете, что сегодня у нас стоянка работает только для приглашенных на конференцию гостей? Остальные пусть хоть друг на друга свои автомобили ставят, а подземный паркинг закрыт.

— Знаю, — спокойно ответил Виталий.

— А так какого хрена ты пускаешь кого попало?! — стиснув зубы и покраснев от злости, продолжала отчитывать Марина Владимировна начальника охраны.

— Просто вошел в положение, на улице уже и так ставить некуда.

— Значит, он Вам заплатил?

— Да с чего Вы взяли?

— И как давно у нас парковка стала платной услугой? Сколько?

— Что сколько?

— Сколько он Вам заплатил, что бы Вы его пропустили?

— Да никто мне не платил, Марина Владимировна.

— Значит, не скажете?

— Да я честно Вам говорю: никто мне не платил.

— Вы уволены, Виталий, — и, взяв рацию, она передала кому-то из подчиненных, чтобы Дубинин принял вахту и с этого дня заступил на пост начальника охраны.

Виталий был очень раздосадован. Молодой человек с растерянностью смотрел на свою бывшую начальницу и не знал, что ему ответить.

— Позвольте представиться, — сказал Игорь Петрович, подходя к ним. — Меня зовут Игорь Петрович… и Ваш подчиненный мне действительно ничего не платил.

— Так это Вы заехали только что? В любом случае мне неинтересно.

— Да, это был я, но хочу заметить, что Вы совершаете большую ошибку, увольняя такого компетентного начальника охраны, как Виталий.

— Это еще почему?

— А все очень просто. Остолопы, что стоят на входе, чуть было не довели дело до крупного скандала, если бы своевременно не подоспел Виталий. За что, я считаю, ему нужно выказать по меньшей мере благодарность и по большей — выписать бы премию. Дело в том, что я один из организаторов сегодняшнего мероприятия и есть в ваших списках в числе первых лиц, открывающих конференцию.

Лицо Марины Владимировны побледнело.

— Да-да, моя фамилия…, Вы верно услышали. Но вот только пригласительный мой упал между сиденьями. А Ваш начальник вошел в положение, разрешил проехать под личную ответственность, чтобы я спокойно поставил машину и не под дождем доставал свой пропуск, а под навесом, и не промок, так как мне еще вести конференцию, — с этими словами Игорь Петрович достал свой пригласительный билет и показал его собравшимся.

— Прошу меня извинить, — начала Марина Владимировна.

— Думаю, слова извинения больше подойдут для Виталия, чем для меня. Но тем не менее я слышал, Виталий, Вы остались без работы, — спросил Игорь Петрович и посмотрел на бывшего начальника охраны.

— Да, все так, — ответил тот.

— Нет, нет! Должно быть, мы все погорячились и обязательно уладим этот вопрос с Виталием, — начала юлить Марина Владимировна, но тут к ним подбежал некий Дубинин.

— Готов принять вахту, Марина Владимировна, — сказал он, запыхавшись, и в его глазах блестели огоньки от восторга полученного повышения.

— Да подождите Вы! — отмахнулась Марина Владимировна от прибывшего подчиненного. — Еще ничего не решено, а Вы уже губу раскатали.

— Я, в свою очередь, готов предложить Вам работу, — сказал Игорь Петрович. — Как вы видите, я вожу автомобиль сам, так как не могу найти ответственного водителя, — и он многозначительно посмотрел на парня.

— Я согласен, — и они пожали руки.

— До свидания, — вежливо сказал Игорь Петрович. — Вот все и решилось.

С тех пор Виталий верой и правдой работал на отца Рейма и ни разу не подводил его; даже сегодня Рейм увидел всю преданность водителя своему начальнику. И то, что он заметил следовавший за ними Лексус, было тоже не просто так: Виталий всегда был наготове.

Рейм ждал, когда же появится автомобиль, чтобы посмотреть на номера, и, быть может, он узнает в них номер одного из Лексусов отца Марго. Он еще с минуту следил за двигающимися автомобилями, а затем, так и не заметив ничего странного, посмотрел на Виталия. — Должно быть, показалось, — выдохнул тот.

— Стареешь, — улыбнулся Рейм.

— Но он явно следовал за нами, — задумчиво произнес Виталий, сконцентрировавшись на дороге и больше не произнося ни слова.

Остаток дороги Рейм проспал под тихую музыку, которую специально для него включил Виталий. Проснулся он, когда они подъезжали по разбитым дорогам мимо гаражей и угодили правым колесом в яму.

— Приехали? — спросил Рейм, проснувшись от сильной тряски.

— Почти, — сказал Виталий. — Ишь ты, и занесло нас в такие дебри.

Кругом было ничего не видно: поздний вечер, лишь свет от фар выхватывал порой скудный и заброшенный антураж местности. Виталий посмотрел на Рейма вопросительным взглядом: «Вам точно сюда?», но Рейм лишь пожал плечами и все озирался по сторонам.

— Странно, я тоже представлял себе это место несколько иным. А что навигатор говорит?

— Он нас потерял уже полчаса как, — вздохнул Виталий. — Глушат его: километра три назад такие башни стоят, как при въезде на секретный объект.

— Вполне может быть, чем черт не шутит? — задумался Рейм. — Отец не звонил?

— Нет, — сказал Виталий, — я сейчас вообще должен быть за городом.

— А мы где?

— Да нет, с друзьями на дачу собирались. Он звонить не станет.

— Ну, в таком случае хорошо, — сказал Рейм.

Спустя пару минут, за очередным поворотом, началась вымощенная ровным асфальтом дорога, и был пост охраны со шлагбаумом.

— Нас пропустят? — спросил Виталий.

— Не знаю. Давай я лучше выйду, вон уже и сам НИИ. А ты развернешься — и обратно.

— Да я и к входу могу подвезти, — задумчиво и с какой-то долей грусти сказал Виталий.

— Спасибо, не стоит, ты только отцу не говори, — сказал Рейм и пожал руку водителю.

— Давай хоть вещи помогу достать, — и, выйдя из автомобиля, они пошли к багажнику за сумкой.

— В общем, вот, на, возьми, лишним не будет, — сказал Виталий, отдавая свой нож — бабочку Рейму.

— Это еще зачем? — удивился парень и посмотрел на водителя.

— Так, на память. Лучше, конечно, чтобы не пригодился, но если что…

— Ох уж эти ваши замашки из девяностых, — и Рейм взял нож и убрал в карман. — Ладно, сам-то как без него будешь?

— Да справлюсь как-нибудь. Четки куплю, — улыбнулся Виталий и, пожав руки, они пошли вперед. Виталий сел в автомобиль, а Рейм, пройдя пост охраны, помахал ему. Тот дважды подмигнул ему фарами, и, проследив за разворачивающимся и удаляющимся Range Rover’ом, Рейм подумал, что видит его в последний раз, и все, что сейчас с ним происходит, и этот воздух, и этих молодых ребят на посту, и эти деревья — он видит в последний раз. Отчего-то сердце защемило. Он вдруг понял, осознал всю ответственность принятого решения, что, когда он в следующий раз откроет глаза, мир уже не будет прежним. Что автомобиль, на котором он только что приехал, будет уже лет восемьдесят как утилизирован, а сам Виталий и все, кого он знал, окажутся глубоко под землей или развеяны по ветру.

Как раз подул прохладный весенний ветер, Рейм поежился, запахнул свой плащ и пошел к входу, где на крыльце его уже ждал доктор Сегаев. Он, ничего не говоря, открыл дверь Рейму, когда тот подошел, и пропустил вперед. Здание было нового типа, с футуристическим направлением в дизайне, и оно было больше похоже на какой-нибудь бизнес центр, чем на НИИ, пусть и крионики. На проходной Рейм получил магнитный бейдж и повесил его себе на шею. На нем был лишь какой-то номер и в правом верхнем углу — логотип института. Затем они прошли просторный холл с кожаными диванами и высоченными растениями в напольных горшках.

— Как в больнице, не правда ли? — спросил Сегаев и улыбнулся, но Рейм ничего не ответил.

На лифте они поднялись на третий этаж, там по коридору прошли в кабинет, где рядами стояли стулья, а на стене висело полотно для проектора. Нажатием кнопки доктор Сегаев извлек проектор из-под потолка и обратился к Рейму:

— Сейчас я покажу тебе одну запись с презентации нашего Центра Крионики.

Они сели в удобные кресла, и доктор Сегаев включил проектор и выключил свет. На экране появился логотип центра, затем появились зал и сцена, на которую вышел мужчина, явно ученый — в очках и белом халате. Он включил проектор и, показывая слайды, начал рассказывать о крионике собравшейся в зале публике.

— Это Евгений Шумилов, представитель НИИ лаборатории Петербурга, — пояснил Сегаев.

Ученый тем временем рассказывал все этапы криоконсервации: «В первую очередь, пациента нужно ввести в состояние криостаза… Затем необходим доступ к сосудам тела, в которые вводятся химические вещества… Вводится препозиционный раствор для насыщения тканей организма или мозга криопротекторами, во избежание кристаллизации…» Рейму хоть и был интересен процесс, но слушал он неохотно и все время отвлекаясь на различные мелочи. Он думал, что так и не съездил к Марго, что не оставил записку для мамы, что больше никогда не увидит Германа, Шабрири и что уже завтра мир будет на сто лет старше, а он — все таким же, как и сейчас. «А что, если после пробуждения что-то в мозге откажет, и я стану инвалидом, пускающим слюни до конца своих дней?» «И чтобы живые клетки — оставались живыми на момент восстановления», — продолжал вещать ученый с экрана.

Конец фильма был более чем предсказуемым для Рейма: именно НИИ крионики совершил самый большой скачок в восстановлении клеток, и благодаря им нет никаких преград для повторного оживления человека, даже через тысячи лет. «А все это время они будут находиться в криокамерах за счет государства или частных инвесторов? Представляю картину, где народ работает лишь на то, чтобы первые лица государства смогли столетиями находиться в состоянии криостаза», — подумал Рейм и усмехнулся, представив себе картину, где по периметру Красной площади стоят мавзолеи с именами вождей.

— Не будь столь циничным, — сказал ему внутренний голос, и Рейм упрекнул себя за эту мысль, так как сам не знал, за чей счет будет содержаться в этой лаборатории.

Доктор Сегаев включил свет и при помощи пульта отправил проектор под потолок.

— Познавательно, — сказал Рейм.

— Это если вкратце. Конечно, процессов, происходящих в организме, великое множество, но и об этом можно говорить долго. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

— Что? Какую комнату?

— Ну как же? Ты так внезапно согласился на мое предложение, что сегодня мы уже не успеем провести все анализы — оставим их на завтра.

— Конечно, — согласился Рейм, отчитав себя за то, что считал, будто его здесь все ждали с распростертыми объятиями и желали заполучить его в свою криокамеру. «Конечно, ученые тоже люди и, как нормальные люди, идут домой после работы к семьям. Вряд ли из-за меня осталась целая смена ученых и медиков, согласных провести ночь в моей компании, чем в своей семье».

Они вышли из кабинета и пошли по пустынному коридору, затем преодолели холл, где Рейм обратил внимание на время. «23:14, почти полночь», — и с досадой покачал головой.

— Почему Вы остались ждать меня, а не перенесли все на завтра?

— Я сегодня дежурю, поэтому не приедь ты сегодня — я все равно был бы здесь, — и доктор улыбнулся.

Они как раз подошли к комнате с цифрой десять, и доктор Сегаев открыл дверь, дружелюбно пропустил Рейма вперед.

— Не бойся, свет включается справа, — Рейм прошел, показывая своим видом, что вовсе и не боится. Нажав на выключатель, Рейм заметил, что они стоят в просторной комнате с большой кроватью, письменным столом. В комнате был свежий воздух, словно ее только что проветрили перед их приходом. По правой стороне была дверь.

— Что там?

— Ванная комната, — ответил доктор.

— Ну конечно, — кивнул Рейм, закатив глаза.

— Ну же, не бойся, — и доктор Сегаев сам прошел в ванную комнату, включил там свет, проверил, есть ли в кранах вода, показал полотенца, тапочки и халат.

— Как в лучшем отеле.

— Ну, не в лучшем, а на четыре звезды сойдет, — сказал мужчина. — Я могу тебя оставить: если что, мой номер ты знаешь, звони. Я приду завтра, мы все подпишем, затем проведем анализы… — и доктор замолчал.

— Хорошо, — сказал Рейм и, скинув сумку с вещами, сел на кровати.

— Чем-то расстроен?

— Ожидание… Слишком давит, лучше бы сразу.

— Ну, прости, мы тоже люди, хоть и делаем вещи, которые под силу лишь Всевышнему, — сказал доктор.

— А сколько человек на этаже? Таких же, как я?

— Всего пятеро. Они прибыли днем, завтра их так же ждет процедура документов и прочего.

— Вот и познакомимся, — сказал Рейм.

— Вряд ли, — опустил руки доктор. — У каждого свое время и полная анонимность, так что вы вряд ли увидитесь.

Рейм задумался, хочет ли он задать вопрос о том, что будет потом, куда ему идти, после того как он проснется. Есть ли какой-то реабилитационный центр? Поддержка государства, или НИИ?

— Что там, как Вы думаете?

— В будущем? Думаю им там гораздо сложнее, чем нам здесь.

— Мне почему-то тоже так кажется, — сказал Рейм и содрогнулся. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — сказал доктор и, попрощавшись, покинул палату.

Рейм какое-то время сидел, задумчиво смотря куда-то перед собой, затем сходил в душ, подготовился ко сну и, вернувшись в комнату, проверил дверь: та была заперта. В душе у Рейма были противоречивые чувства: с одной стороны, он чувствовал себя свободным от всего внешнего мира, и благодаря запертой двери это чувство в нем усиливалось, он больше не принадлежал ни этим улицам, ни городу, ни времени; дверь как бы отделяла его от всего этого, готовя для более великих событий из мира будущего. А с другой стороны, он чувствовал себя в ловушке, словно сам того не замечая, добровольно попался на удочку и продолжает не замечать очевидной опасности, угрожающей ему.

Он еще раз дернул ручку и, убедившись, что она явно не откроется, прошел в ванную комнату, нашел свои черные джинсы и достал из правого кармана бабочку, которую ему передал Виталий. Спрятав ее в складках халата, он вернулся в комнату, расстелил постель, взбил подушку, незаметно положив под нее складной нож, и, выключив свет, лег спать.