Стеклянный лес

Синтия Суонсон, 2018

Что произошло в ультрасовременном стеклянном особняке, стоящем в загородной глуши? Куда исчезла хозяйка дома Силья? Как погиб ее муж Генри Гласс? Почему их дочь, старшеклассница Руби, явно что-то не договаривает? Какие секреты семейства Гласс известны их соседям и знакомым из ближайшего маленького городка? Полицейское расследование забуксовало. И тогда Энджи, жена брата погибшего, Пола Гласса, начинает собственное расследование. Начинает, еще не подозревая, какие мерзкие скелеты обнаружит в весьма респектабельных шкафах, какие ужасные и трагические тайны прошлого и настоящего вольно или невольно узнает… И какой опасности подвергнет в поисках истины собственную жизнь…

Глава 15

Энджи

Без четверти двенадцать я услышала шорох гравия на подъездной аллее, а потом два раза хлопнули двери машины, и поспешила на крыльцо, чтобы встретить мужа и племянницу.

Руби по-прежнему была худощавой, но не такой неуклюжей, как год назад. Ноги и руки приобрели довольно привлекательные формы. Светлые волосы не падали на лицо лишь благодаря темно-синему ободку. На плече красовалась большая матерчатая сумка, сшитая из сложенных в причудливый узор кусочков ткани и напоминавшая лоскутное одеяло. Девочка шла с опущенной головой, но, когда поднялась на крыльцо и посмотрела на меня, я увидела такие же, как у Генри, Пола и Пи Джея, блестящие карие глаза.

— Руби, мне очень жаль, — прошептала я, раскинув руки в стороны, и девочка нехотя позволила заключить себя в объятия, а потом прошла в дом и направилась в сторону своей комнаты.

На крыльцо поднялся Пол.

— Как все прошло? — спросила я, разочарованная поведением Руби.

— Нормально. Я обо всем договорился. Только нужно привезти костюм для… Генри. Пришлось решать столько вопросов. Выбирать гроб, цветы… — Он потер глаза. — Я и представить не мог.

— Разве ты не сталкивался с этим, когда хоронил своих родителей?

Я знала, что отец Пола и Генри умер, когда они были маленькими, а мать — несколько лет назад.

— Тогда все было совсем иначе, не так, как сейчас. — помрачнев, натянуто произнес он и прошел в дом.

Я же мысленно пожурила себя за несдержанность и, направляясь за мужем, произнесла:

— Извини. Я не знала.

Взгляд Пола смягчился.

— И ты извини меня за грубость. — Он снял пиджак, и мы прошли на кухню. — Мне и без того плохо, а тут еще это… Я просто выбит из колеи. Руби тоже сама не своя. Но сотрудник похоронного бюро — его имя Вагнер — очень помог нам.

Я кивнула.

— Ты виделся с учительницей, когда забирал Руби?

— Нет. Она была в школе.

Пол сел на стул и опустил голову на руки. Я тронула его за плечо.

— Пол, мне очень жаль. Очень.

— Как такое могло случиться? — спросил он, посмотрев мне в глаза. — Как он мог лишить себя жизни?

У меня не было ответа, но на ум пришли слова Джин Келлерман, что Силья могла иметь какое-то отношение к смерти мужа. Я ни на секунду не поверила в это, но даже если бы и поверила, то никогда не сказала бы Полу.

— Я совсем ничего не понимаю. — Муж покачал головой. — Бедная Руби, которой придется все это расхлебывать. Она так убита горем, Энджи. Она… — Пол осекся и взглянул на Пи Джея, который сидел возле камина на сине-зеленой шали и со счастливым видом мусолил пластиковую миску. — Это так тяжело. Действительно очень тяжело. Руби замечательная девочка, и всегда такой была. Она унаследовала острый ум Генри, а еще никогда не унывает. Ей приходилось многое терпеть. — В его взгляде отразилась горечь. — Особенно от Сильи.

— Что ты хочешь этим сказать?

Пол пожал плечами.

— Силья — сложный человек. Вот что я хочу сказать. Она не такая, как ты, Энджел. Ты прекрасная мать. Окружаешь Пи Джея теплом и заботой. В этом нуждаются все дети.

Я благодарно ему улыбнулась. Примерно то же самое сказала и Джин Келлерман, и все же слова Пола значили для меня очень много.

— Как думаешь, Руби захочет поесть?

— Я спрошу.

Мы разместились за стойкой на высоких барных стульях без спинок. Для Пи Джея я соорудила детский стульчик с помощью телефонной книги и полотенца и кормила малыша маленькими кусочками хлеба от своего бутерброда, которые он с радостью уминал. Пол задумчиво жевал, глядя на раскинувшийся за окнами лес. Руби молча ела свой сандвич с тунцом. Я заметила, что она то и дело поглядывала на Пи Джея, но потом быстро отводила взгляд, словно не хотела, чтобы я застала ее за этим занятием.

— После обеда можешь дать малышу бутылочку, если хочешь, — предложила я, но Руби отрицательно покачала головой.

Я подошла к плите и, включив конфорку, чтобы подогреть детскую смесь, привезенную из дома, объявила:

— Собираюсь съездить в магазин: за молоком, яйцами и хлебом. Свежие фрукты тоже не помешают.

— Я отвезу тебя после обеда, — повернувшись ко мне, кивнул Пол.

Когда мы закончили есть, Руби, по-прежнему не произнося ни слова, удалилась в свою комнату. Я взглянула на мужа.

— А чего ты ожидала? — пожал он плечами и принялся собирать грязные тарелки.

Я наполнила раковину мыльной водой. На кухне стояла посудомоечная машина, но я не знала, как ею пользоваться, поэтому решила вымыть посуду по старинке.

Пол сообщил, что церемония прощания состоится завтра утром.

— Поминок не будет? — спросила я.

Муж отвел взгляд.

— В сложившихся обстоятельствах… мы решили, что не будет. К тому же это мероприятие привлечет зевак, а вовсе не искренне скорбящих. — Он взял полотенце и начал вытирать тарелки, которые я ставила рядом с раковиной.

Я кивнула. Хотя ни разу в жизни я не сталкивалась с самоубийством, была вполне согласна с тем, что общепринятые ритуалы прощания совершенно неуместны, если речь идет о человеке, покончившем с собой, даже если при жизни он был таким добропорядочным католиком, как Генри.

В глубине души я верила, что Генри попал в ад, где ему придется бесконечно расплачиваться за содеянное, и чувствовала себя ужасно, ведь брат Пола наверняка лишил себя жизни потому, что побег Сильи разбил ему сердце. Все это было крайне несправедливо, но душа самоубийцы должна отправляться в ад. Так написано в Библии, и так говорят в церкви.

— Я сейчас уложу Пи Джея, а потом помогу выбрать костюм для Генри, — обратилась я к Полу. — Ты пока посмотри в его вещах, а я присоединюсь к тебе через минуту.

На лице мужа отразилась нерешительность.

— Его вещи в гостевой комнате, — понизив голос, произнес он.

Я ошеломленно посмотрела на него.

— Почему?

Пол пожал плечами и принялся изучать ковер под ногами.

— Генри и Силья спали в разных комнатах на протяжении многих лет.

Я удивленно вскинула брови.

— Энджи, это не наше дело, — вздохнул Пол. — Какая нам разница, как живут другие супружеские пары. — На этих словах он развернулся и отправился в гостевую комнату.

— Но… — запротестовала я ему вслед.

Пол обернулся.

— Что, Энджел?

Я не знала, что сказать. Пол был прав: какое мне дело до брака Генри и Сильи?

Муж достал из шкафа несколько дорогих, но старомодных костюмов и разложил на постели. Они выглядели так, словно их вообще никогда не надевали, а на некоторых все еще красовались бирки.

— Что думаешь? Коричневый или синий?

— Синий. — Я потрогала ткань. У Пола не было ни одного костюма такого потрясающего качества.

Муж кивнул и повесил остальные костюмы обратно в шкаф.

— Я привез костюм из дома, но, видимо, зря. Мог бы позаимствовать один у Генри.

Что за идиотское и пугающее предположение — надеть костюм покойника на его же похороны? Я в ужасе посмотрела на Пола и увидела, что тот мрачно улыбается. Очевидно, это была шутка. И все же мне показалось странным, что он заявил такое.

— Отвезу все это в похоронное бюро, — сказал Пол, добавляя к костюму галстук, рубашку и ботинки, — а когда вернусь, поедем в магазин.

Я положила малыша на кровать и обняла мужа за шею.

— Поцелуй меня перед уходом.

Он накрыл мои губы своими, и я почувствовала, как низ живота обдало горячей волной.

— Дай только уложить Пи Джея, и встретимся в спальне, — прошептала я. — Малыш заснет быстро. А Руби нет никакого дела до того, чем мы занимаемся.

— Энджел, — вздохнул Пол, мягко отстраняясь, — я хочу… правда… но сейчас неподходящий момент.

Обиженная и удивленная, я сделала шаг назад. Да, момент неподходящий, и все же… Пол никогда не отказывал мне раньше, ни разу с тех самых пор, как мы познакомились.

Взгляд Пола потеплел, и, коснувшись моей щеки, он пообещал:

— Позже.

Когда малыш заснул, я вернулась на кухню с намерением как следует отмыть пол, давно нуждавшийся в этом, но потом, охваченная любопытством, направилась в хозяйскую спальню, прикрыла за собой дверь и заглянула в шкаф Сильи.

Окинув взглядом аккуратные ряды туфель на нижних полках, провела рукой по вешалкам с изящными деловыми костюмами, роскошными платьями, простыми, но весьма дорогими повседневными нарядами. Висело в шкафу и изумрудное платье без бретелек, в котором Силья была на нашей с Полом свадьбе. Вообще у нее в гардеробе имелось много вещей различных оттенков зеленого. Очевидно, она очень любила этот цвет.

Закрыв шкаф, я обернулась и заметила на трюмо большую, обтянутую кожей шкатулку для драгоценностей. Не удержавшись от искушения, я оглянулась на дверь и подняла крышку.

Все украшения были тщательно разложены по отделениям: серьги — в верхнем, браслеты — в среднем, ожерелья и цепочки — в нижнем. Рука сама потянулась к выполненному в форме сердца медальону на потускневшей серебряной цепочке. Открыв его, я обнаружила внутри черно-белые фотографии. На одной была изображена девочка-подросток в старомодном платье, на другой — темноглазая малышка с серьезным выражением лица. Я догадалась, что это были Силья и Руби.

Внезапно мое внимание привлек выглядывающий из-под днища конверт. На плотной кремовой бумаге не было ни одной надписи. Интересно, что в нем? Письмо Силье? От кого? И что в нем говорится? Мне ужасно захотелось это узнать, но едва я коснулась конверта, заскрипела дверная ручка, и я поспешно захлопнула крышку шкатулки.

— Руби, это ты? — произнесла я и обернулась, но в спальне никого не было.

Я вышла в коридор, но он тоже оказался пуст. Дверь в комнату Руби была распахнута, и оттуда доносилась музыка. Я заглянула внутрь.

Девочка сидела на кровати и что-то рисовала в блокноте. При моем появлении она вопросительно посмотрела на меня из-под полуопущенных век.

— Да, тетя Энджи?

Я растерянно покачала головой.

— Ничего. Я просто собиралась… вымыть пол на кухне.

Кивнув, Руби снова сосредоточила внимание на блокноте, а мне не оставалось ничего другого, как отправиться на кухню.