Сила слова

Сборник, 2023

Если перефразировать известную библейскую истину, можно сказать, что Бог живет в словах. Бог единый, справедливый, добрый, способный обогреть, спасти, воскресить. Сила которого настолько безгранична и велика, что у нее нет человеческих измерений. Каждый писатель или поэт владеет этой силой в разной степени, и у каждого есть миссия – оживлять, наполнять и освещать путь во тьме сомнений и страхов. В сборник «Сила слова» по итогам VI Большой международной литературной онлайн-конференции вошли произведения авторов – участников этого грандиозного проекта – единственного в мире, которому нет подобных и равных. Читайте сборник и наполняйтесь живительной силой слова.

Кучкар Наркабил

Наркабилов Наркучкар Рахматович (псевдоним Кучкар Наркабил) родился в 1968 году. Окончил факультет журналистики ТашГУ (ныне НУУз). Поэт, прозаик, драматург, член Союза писателей Узбекистана. Заслуженный журналист Узбекистана. Главный редактор газеты «Инсон ва конун». Прозу публиковал в журнале «Звезда Востока». Дипломант премии имени Франца Кафки. О творчестве Кучкара Наркабила хорошо отзывались известные писатели Борис Долинго и Евгений Гаглоев, сравнив автора с Шукшиным.

ЛЮБОВЬ ПОД ПАЛЯЩИМ СОЛНЦЕМ

Рассказ

1

Иногда я задумываюсь… Может, Всевышний поручает человеку право распоряжаться своей судьбой как ему заблагорассудится? И она может оказаться далеко, где-то в Антарктиде или Санкт-Петербурге. Вот и говори потом, что Земля огромная. Ан не-е-ет, она маленькая, малюсенькая!

Но этот рассказ не о размерах нашей планеты, нет. Он совсем о другом…

Аскар-«афганец» заболел, похудел сильно, осунулся, стал похож на скелет из кабинета анатомии. В глазах тоска. Видно, что его изнутри что-то гложет. Еле ходит неверной походкой, будто пьяный.

Те, кто его не очень хорошо знает, говорят, что у него неизлечимая болезнь, и жалеют его. А те, кто знает его, понимают, что все это вовсе не болезнь, а последствия той глупой кровавой войны. Проклинают ее на чем свет стоит.

«Неужели за столько лет нельзя забыть все это? А кто же будет следующим? Неужели мы все, участники той самой войны, обречены на такое?» — данный вопрос, конечно, волнует каждого из этого круга. Хотите узнать, что это за круг такой? Я говорю о тех людях, молодость которых испоганил Афган, которым уже за полтинник и которые все еще страдают от душевных ран, полученных в той, самой проклятой, бессмысленной, войне.

Среди них нет «чужих». Они все свои: и богатый, и бедный, и чиновник, и простой земледелец. Открыто смотрят друг другу в глаза, обращаются на «ты». Нет между ними ни границ, ни отличий. Все равны. Нет лицемерия, ложной скромности, обмана. Здесь это не срабатывает. Им кажется, что одну жизнь они уже прожили, а сейчас проживают подаренную на той войне, другую. Им было тогда всего по восемнадцать-девятнадцать лет. В чужой стране… на войне… в Афганистане…

Все они понимают, что эта часть их жизни им подарена Всевышним в счет оставленных там тысяч юных недожитых жизней… дана им в долг… Поэтому их не слишком трогают обычные житейские проблемы и неурядицы… Ведь все преходяще, никто не будет жить вечно на этой земле. А раз так, то зачем все эти переживания, интриги?

Ведь они лицом к лицу были с самой Смертью! Суетиться из-за каких-то ежедневных незначительных неурядиц они считают бесполезной тратой времени и нервов.

Раз в два месяца, в последнее воскресенье, однополчане из разных уголков страны: кто из Нукуса, кто из Ташкента или из долины — собираются в чайхане, беседуют по душам. Но сегодня друзья были не в настроении. Их огорошило сообщение Эрмата:

— Вам известно, что Аскар при смерти? Нужно его лечить. Нам обязательно нужно найти хорошего врача для него!

Наступила гробовая тишина. Всем показалось, что где-то совсем близко подул холодный, пронизывающий ветер Смерти. Все смотрели на Эрмата. Он сказал:

— Каждый даст, сколько может. Должен дать!

Это был приказ.

— М-м-м, да-а-а… Конечно, соберем. Нужно составить список. Я составлю, — сказал Кадир-стрелок. — Сам я могу дать тысячу долларов.

Тут заговорили все: «Я — двести», «А я могу пятьсот», «Я дам сто».

Рахим был молчаливым, не говорил по пустякам, он был самым состоятельным из однополчан.

— А ты, Рахимбай? Ты же самый богатый из нас, скажи что-нибудь!

Слова Эрмата привели его в чувство. Нельзя сказать, что они ему не понравились. Он просто с волнением наблюдал, как его друзья, сами не очень богатые люди, скидываются на лечение однополчанина. Его это и умиляло, и трогало до глубины души.

— Я оплачу все расходы на дорогу и больничные расходы, будь то хоть на краю света, — сказал он твердо.

— Вот и правильно! Ведь ты сейчас не сидел бы здесь, если бы тогда, в бою, тебя, тяжелораненого, на своих плечах не вынес Аскар! — воскликнул говорливый Жавли.

Эрмат покосился на него. Кто-то кашлянул, кто-то стал торопливо наливать чай. Кадир задумчиво уставился на стол. Тулкин-танкист, сидевший возле Жавли, отодвинулся, заика Кудрат придвинулся к окну.

— Ну давай! Ставь бутылку! — подначивал Рахимбая Кудрат.

Рахимбай немного помолчал, затем… расхохотался.

— Как же в Афгане не попала тебе пуля в рот, я удивляюсь, — смеясь, сказал Рахимбай.

Вот такие они. Кажется, что это не однополчане, а родные братья, самые близкие люди. В действительности так и было. Они срослись друг с другом, как деревья — корнями. Их объединили холод Смерти тогда, в боях в Афгане, визг летящих пуль, страх быть убитым и остаться в этой дикой, неприветливой земле навечно…

Когда эти пятидесятилетние однополчане собирались вместе, они превращались в тех юных парнишек, которых много лет назад столкнула судьба на полях сражений. Говорили от души, смеялись до потери пульса.

— Значит, так, Рахимбай, спасибо, что ты есть. Мы доверяем тебе Аскара, а тебя отдаем на милость Аллаха. В следующую субботу Жавли принесет тебе все собранные деньги, — ясно и четко, как в бою, сказал Эрмат.

— Почему именно Санкт-Петербург? — промямлил Жавли.

— У нас ведь тоже есть неплохие больницы…

— Не лезь туда, о чем не знаешь. Он пробудет в Питере несколько месяцев. Потом его отправят в Германию, — подытожил Рахим.

— Ну ты смотри на него! Что, ты его в мешке понесешь?

2

— Ребята, не мучайте меня, прошу вас. Я человек конченый, чувствую Смерть за спиной. Не трогайте меня, прошу вас.

В глазах Аскара, лежавшего во дворе на большом топчане под виноградником, выступили слезы. Он смотрел вдаль. «Мой закат близок, а они, черти, что творят… — злился Аскар. — Ничего мне не нужно, а тут говорят о больнице…»

Аскар повернулся на другой бок, спиной к Рахиму. Жавли вынул из кармана большой пакет с деньгами и бросил на топчан:

— Да пошел ты… Мы тут из-за тебя нервничаем, хотим помочь, а ты? Капризничаешь, как девушка на выданье…

Аскар застонал, повернулся к друзьям. Его жалкий, болезненный вид, глаза, полные слез, вызывали боль в сердце.

Рахиму стало не по себе. Жавли отвернулся. «От него несет Смертью…» — подумал он.

— Я хочу умереть здесь, в своем доме, в своей кровати, — сказал Аскар, будто читая мысли друга. Потом отдал пакет с деньгами Жавли:

— Заберите это.

Он опять отвернулся в сторону заката. «Мое солнце тоже движется к закату, уходит навсегда…» — прозвучало в голове Аскара. Ни Рахим, ни Жавли ничего не слышали. И то хорошо. Если бы все наши мысли зазвучали, этот мир погряз бы в хаосе стонов, рыданий, звуков сожаления…

Аскар, не отрывая взгляда, смотрел на алый горизонт, на заход солнца. И в этот самый миг на горизонте отчетливо появились лица его родителей. О Всевышний, он видел их, несомненно. Они потом начали исчезать. Мать несколько раз обернулась к нему, словно хотела что-то сказать… С последними лучами солнца они исчезли. Аскар вновь почувствовал боль, начал задыхаться. Ощущая свое одиночество в этом мире, хотел скорее оказаться там, среди родных людей. Зачем ему этот мир? Что его здесь держит? Кто? Ох, а это кто? Не Гулсара ли? Что, она тоже уходит с закатом? На ней та же желтая косынка, ситцевое платье в цветочек. Как букетик алых роз, она исчезла в огне красивого заката. Аскар зажмурил глаза. В лицо пыхнул огненный ветер. Он увидел Ольгу, бегущую в последних лучах заката. С медицинской сумкой она бежала к Аскару, который был ранен и лежал посреди поля боя.

Аскар чувствовал, как земля дрожит от взрывов гранат. Он упал. Придя в себя, увидел склонившуюся над ним Ольгу. Она поспешно рылась в сумке, искала обезболивающее, найдя — вколола Аскару в ногу.

Интересно, но у Аскара ничего не болит. Он все слышит. Он понимает, что, наступив на мину, перечеркнул свое будущее, что у него никогда не будет детей, что, годами прождав от него детей, с сожалением оставит его жена Гулсара… Вот опять. Он увидел горизонт. Нет, уже никого нет… Ни Гулсары, ни родителей… Только горизонт. Последние минуты заката. Затем он снова в палате военного госпиталя. Ольга промывает его рану. Золотые кудри, ниспадающие на ее прекрасный лоб, переливаются в лучах солнца. В глазах искрится загадочная улыбка. Забинтовав рану, она улыбнулась Аскару. Она была прекрасна: глаза, лицо, золотые волосы.

Казалось, что он заново переживает минуты с момента ранения. Он вспоминал обо всем: как сдружился и сблизился с Ольгой, как перекочевал с больничной палаты в ее комнату, как до конца службы ходил в женский модуль, чтоб увидеться с ней. Как ночевал у нее и шел в бой. Все это промелькнуло перед глазами в мгновенье. Вот он лежит в окопе, всеми брошенный. Над ним стоит Ольга. Не-е-ет, ее тоже нет. Ведь тридцать лет прошло…

Наверное, Ольга давно о нем забыла. Ведь за это время многое произошло: умерли родители, к другому ушла его жена, слыхал, что она родила, живет в каком-то далеком селе… Братья живут своей жизнью. А он? Вот лежит, ждет, когда придет за ним Смерть. Лежит на топчане в родительском доме, один как перст. Даже родственники не очень-то любят захаживать сюда. В этот мрачный, страшно одинокий дом с его несчастным хозяином. Даже племянники, дети его братьев, не любят приходить сюда. Аскар очень капризный. Дети оставляют тарелку с едой где-то на кухне или на краю топчана и убегают. Кому охота слушать ворчание больного дяди?

Аскар понял, что вернулся в тяжелые будни. Понял, что живет между двумя мирами. В голове все перемешалось. Война, сегодняшняя его жизнь. Веки отяжелели. Еле открыв глаза, он согласился:

— Ладно, поеду. Когда в дорогу?

— Завтра. Завтра мы тебя заберем, — Рахим сглотнул горькую слезу.

3

Дом у несчастного хозяина тоже по-своему несчастен. Дом Аскара нуждался в ремонте, был почти в полуразрушенном состоянии. Когда братья говорили о ремонте, он злился. Они уже боялись заводить речь об этом.

Младший брат все сетовал:

— Брат, нам стыдно перед людьми. Мы же не можем вас так оставить. Я за свой счет все отремонтирую. Просто позвольте мне сделать это.

— Только после моей смерти!

А старший брат махнул рукой:

— Ладно, оставь его в покое. Лишь бы крыша не свалилась на него.

Вот так он проложил границу между родными и собой. Родные хорошо понимают, что это война сделала его таким мрачным, нелюдимым, и не беспокоят его по пустякам.

А он… он не мог примкнуть к живым и не мог уйти туда — к ушедшим.

Вот и сегодня от безысходности он готовился к поездке. Ему надоели жалостливые взгляды односельчан. Положив в дорожную сумку все необходимое, он ждал Рахима и Жавли. Пусть он уедет в Санкт-Петербург или к черту на кулички, пусть останется там умирать, лишь бы не видеть жалости соседей, знакомых, родных.

Аскар сидит под абрикосовым деревом. Несмотря на то что на дворе сентябрь, на дереве ароматные фрукты. Последние в этом сезоне. «Вот это дерево. Оно тоже плодоносит. Питается силой своих корней. Если отрезать корни, оно погибнет. А человек? Человек сильнее этого дерева? Ведь корни человека — это его дети! Так почему же человек, который не может иметь детей, не умирает? У меня нет детей. Значит, нет корней. Но… я все же живу, зачем?..»

Ворота с шумом открылись. Показались Жавли и Рахим. Аскар поднялся с места.

4

Прошел месяц. О Всевышний!

Жизненные силы Аскара стали возвращаться. Где? В другой стране, в клинике возле живописного зеленого леса, в середине осени. Отродясь он не видел такого внимания и уважения к себе. Его опекали. Заботились и носились как с писаной торбой, разместили в палате люкс со всеми удобствами. Отдельная спальня, отдельная столовая… Каждый день к нему кто-то приходил, передавал изысканную еду, фрукты, овощи, сладости. Все это ему доставляют медсестры. По иронии судьбы он чувствует себя каким-то заморским гостем, важным чиновником.

Конец ознакомительного фрагмента.