Золотые желуди

Сигита Ульская, 2018

Разные люди, разные судьбы, разные жизненные сюжеты проходят мимо Тесс – прорицательницы из небольшого провинциального городка. Эзотерика – её призвание. Умение понимать других и пропускать через себя чужие проблемы – её дар. Получив предзнаменование, о котором давным-давно её предупреждала наставница, Тесс должна найти учеников и передать им свои знания. Ей придётся полностью отдаться учебному процессу и вместе с подопечными пережить не только мистические трудности, но и жизненные неурядицы. А пока Тесс выполняет своё предназначение, её личная жизнь трещит по швам и вот-вот развалится на кусочки. Как научиться сочетать несочетаемое: выполнить предначертанное и обрести счастье?

© Ульская С., 2018

© Оформление. ИП Суховейко Д. А., 2018

«…Это потрясающая книга о магии жизни. Щемящая история любви и дружбы, ненависти и страсти. Живёшь вместе с героями, плачешь и смеёшься. И становишься, несомненно, мудрее. Эта книга словно глоток свежего воздуха со счастьем вперемешку. Хочется перечитывать снова и снова, делать закладки, словно омывать душу простыми и важными истинами, о которых мы все порой забываем…»

Наталья Захарова, читатель

Подлинные чудеса не шумны.

И самые важные события очень просты.

Антуан де Сент-Экзюпери

1

28 июля 2006 года

Было тихое раннее летнее утро. Лучи солнца пробивались сквозь листву и оседали на траве солнечными зайчиками. Тесс вышла из дома и с улыбкой оглядела двор, зелёную лужайку с цветочными клумбами, кирпичные дорожки, ведущие к калитке и воротам. Потом её ясный взор зацепился за блестящий купол церквушки маленького городка в долине за лесом. Местечка почти не было видно, за исключением крыш нескольких самых высоких зданий. Большую часть городка закрывал густо покрытый лесом древний холм, у подножия которого и расположилась ферма Тесс.

Лёгкий, почти незаметный ветерок чуть шевелил отливавшие на солнце золотом белокурые волосы женщины. Небрежно собрав их в хвост, Тесс начала медленно спускаться по стёртым каменным ступенькам, прижимая к себе сбоку огромную плетёную корзину, наполненную только что постиранным бельём. Оказавшись внизу, она стала аккуратно развешивать на верёвке, натянутой между двумя большими дубами, добротные холщовые простыни и скатерти, кое-где украшенные кружевом.

Дубы были старые и раскидистые, и именно они и дали название ферме — «Два дуба». Их огромные стволы венчала мощная густая крона, а кора напоминала тёмные, изрезанные глубокими морщинами старческие руки. В детстве Тесс, играя с подружками, пыталась обхватить хоть один дуб, но даже впятером, взявшись за руки, детям не удавалось этого сделать.

Конечно, в округе росли ещё дубы, но эти были самые роскошные и могучие. В их кронах жили лесные птицы, а в одном из стволов было большое дупло, и там, неизвестно с каких пор, поселилась сова. Тесс, привыкшая давать имена всему, что приходило в её жизнь, назвала её Руфь. Из-за того, что сова показывалась только ночью, они почти не виделись. Только когда Тесс допоздна засиживалась на переднем крыльце, перебирая травы, принесённые с холмов, она видела, как Руфь вылетает на охоту за мышами-полёвками.

Тесс с наслаждением вдохнула запах свежевыстиранного белья. Как же она любила этот аромат! И в любое время года старалась сушить бельё только на улице. Зимой и осенью она развешивала его под крышей старого дровяника на заднем дворе. В холода бельё становилось хрустким, затвердевало. Тесс несла его досушивать в дом, и тогда все комнаты наполнялись неповторимым запахом мороза. А летом ещё издалека были видны караваны её простыней, натянутых среди деревьев, которые, подобно флагам какого-то неведомого флота, развевались на ветру. Как сладко было спать на таком выбеленном солнцем белье! От него веяло свежестью и покоем.

Покончив с бельём, Тесс понесла корзину на задний двор. Она не пошла вокруг дома, а поднялась на крыльцо. Скинула обувь, толкнула бедром тяжёлую деревянную дверь и вошла в коридор — широкий и светлый. На стенах были развешаны написанные ею картины, изображающие неведомые моря, чудные деревья и сказочных птиц. Двери, ведущие из коридора в комнаты, практически всегда оставались открытыми. Те, что направо, вели в кухню и ванную; налево — в кабинет Тесс и большую гостиную.

Но Тесс направилась не в комнаты, а прямиком к огромным стеклянным дверям, выходящим на задний двор. Приятно было идти по чистому старому дубовому полу. Казалось, что он при каждом шаге целует тебе пятки. Особенно сейчас, когда пол был нагрет прямыми солнечными лучами, проникавшими через стёкла задних дверей и двух больших окон над ними. От витражей в окнах белые стены коридора покрылись цветными бликами. Тесс толкнула блестевшую на солнце створку двери и, перед тем как выйти, взглянула налево. Отсюда лестница вела наверх, к спальням, большинство из которых пустовали, и здесь же, между этажами, висела красивая ажурная клетка с канарейками. Птичек было две — Моцарт и Музыка. Увидев Тесс, жёлтый Моцарт залился трелью.

Задний двор встретил женщину тишиной. Возле ступенек рос старый куст голубых гортензий, отсюда же начиналась лужайка. Посреди двора была выложена площадка из древних плит, на которой разместился огромный плоский камень, служивший когда-то жёрновом на мельнице, а теперь заменявший стол. Чуть дальше находились сарай и аккуратный дровяник, обвитые плющом. Лужайку окружали голубые ели и туи, между которыми ещё родители хозяйки посадили множество кустов роз самых разных цветов и оттенков.

Весь двор был залит солнечным светом, и именно сюда выходили окна спальни Тесс на втором этаже. Готовясь ко сну, она не задёргивала плотные шторы, потому что любила просыпаться оттого, что лучи восходящего солнца щекотали ей кожу.

Поставив корзину на место, Тесс взяла поднос и ножницы и спустилась к каменной площадке. Прошлым вечером она вынесла сюда плетёный стул и сидела на нём до самых сумерек, слушая музыку и пристально вглядываясь вдаль. Последний год она поступала так всё чаще. Казалось, она чего-то ждала.

Расположившись на площадке, Тесс обычно читала, рисовала или что-то готовила, время от времени с тревогой поглядывая на дорожку, бежавшую мимо дома и исчезавшую в гуще деревьев. Покрытая светлым песком, та просматривалась очень далеко. Отдельные её участки были видны даже на дальних холмах. Но по ней практически никогда никто не ездил и не ходил. Жители городка предпочитали дорогу, огибавшую весь массив холмов внизу, в долине. Она была короче, недавно заасфальтирована и хорошо освещена.

Поставив поднос на стол, Тесс опёрлась на спинку стула и снова засмотрелась вдаль. Но вдруг от прикосновения к щиколотке травы словно очнулась. «Надо бы поспешить», — подумала она. Ведь, несмотря на выходной, планы она строила большие.

Сегодня Тесс исполнялось сорок. И этот праздник она хотела отметить в одиночестве. Это состояние её не тяготило. Ей всегда было с кем поговорить, когда она этого хотела. Но нынче она желала побыть одна. Даже своим взрослым детям, сыну и дочери, которые уже три года как жили самостоятельно, Тесс отписалась, что не хочет ни посиделок, ни каких-либо сюрпризов. Они приняли её выбор с уважением. Конечно, каждый из них прислал подарок и букет из любимых ею белых лилий. А встретиться и провести время в кругу семьи договорились через десять дней.

Даже её милый добрый Джек, который рвался к ней прийти вечером, получил твёрдый отказ.

Ах, Джек! Как сладко пахла его кожа, какие у него были серые добрые смеющиеся и всё понимающие глаза! Какие сильные руки! Какой он был нежный и страстный! Джек жил в долине и работал на одной из ферм, где варили сыры. И его волосы частенько благоухали тёплым молоком! С ним было спокойно и надёжно.

Они встретились случайно на осенней ярмарке молодого вина, несколько лет назад. Протанцевали хмельные всю ночь, а уже под утро Джек привёз её на своём пикапе к ней домой, и они ещё долго и страстно целовались, сидя в машине. Потом у Тесс бесконечно кружилась голова при одном лишь воспоминании о его нежных и требовательных губах.

Вот так бурно начался тогда их роман и не затухал и по сей день. И хотя Джек был младше Тесс на два года, его это нисколько не смущало. Он любил эту женщину. Он любил её тело. Любил её слушать, когда она хотела выговориться в завершение долгого дня. Но точно так же они могли совершенно спокойно сидеть вдвоём на заднем дворе и молчать, глядя на звёзды и попивая глинтвейн.

Пару раз Джек заговаривал о том, что пора бы им съехаться, что он скучает без Тесс и думает о ней постоянно. Но в такие моменты она смеялась и прикладывала к его губам свои тонкие красивые пальцы, заставляя замолчать. Да ещё и шутила: «Радуйся, я же идеальная женщина: отдаю тебе всю свою любовь и не требую ничего взамен! Не спеши. Время всё расставит по своим местам».

Однако даже Джека Тесс не хотела сегодня видеть. Они договорились, что встретятся завтра и проведут вместе два дня. И телефон отключила: вот почему в доме царила такая непривычная тишина, не нарушаемая бесконечными звонками.

Тесс знала вся округа — жители ближних и дальних городков, ферм и посёлков. Приезжая отовсюду, люди шли к ней со своими горестями и другими проблемами. Её уважали, но немного и побаивались. За глаза называли ведьмой, колдуньей. Тесс же никого не переубеждала.

Обычно она начинала с того, что просила человека назвать своё имя, но не сообщать пока что причину, приведшую его к ней. После этого она несколько минут раздумывала, вглядываясь в себя, и наконец назначала время встречи. Иногда, хоть и редко, человек получал короткий отказ. И как бы после этого он ни пытался попасть к Тесс, она его не принимала.

Тех, кому было назначено, она провожала в кабинет, усаживала в глубокое, выцветшее от времени кресло, украшенное большой красивой салфеткой, и вынимала расшитый кошелёк с картами.

Тесс всегда просила ненадолго снять кольца и перстни, чтобы почувствовать руки пришедшего. Она легко касалась пальцами обращённых к ней ладоней посетителя и считывала с них информацию. Затем доставала старую потрёпанную колоду Таро. Раскладывала карты, всматривалась в них и начинала говорить…

Много людей принимать она не могла, уже после двух-трёх человек выдыхалась. А если всё-таки их было больше, то потом несколько дней чувствовала себя уставшей, имела потухший взгляд, была печальной и молчаливой. Плата её была высока, но люди не жалели денег, потому что в этом деле считали Тесс лучшей…

Так вот, сегодня она хотела побыть одна. Почувствовать себя наполненным до краёв драгоценным сосудом. Посидеть, помолчать и насладиться тишиной. Разобраться в своих мыслях, стереть пыль с некоторых воспоминаний, помечтать…

Тесс прошла в спрятанный за стрижеными кустами руты огородик. Здесь были заросли сладкой клубники и изящной малины, кусты нежной голубики. Эти ягоды так приятно добавлять в чай! Клубники уже почти не осталось — только пара ягод поздних сортов, а вот малины и голубики набралась целая плошка. Тесс нарезала душистых трав и собрала целый букет лавандовых цветов для любимого пирога. Сложила всё это на поднос и понесла на кухню.

На пороге, перед тем как зайти в дом, Тесс привычно оглянулась на дорогу и вдруг вздрогнула, ухватившись за косяк свободной рукой. Чтобы унять трепет и яснее видеть, она даже затаила дыхание. Казалось, что-то мелькнуло на дороге в просвете между деревьями. Но слишком далеко, чтобы быть уверенной в том, что это не солнечные лучи сыграли злую шутку с её зрением. Солнце слепило, било прямо в глаза. Тесс морщилась, заслоняла их ладонью и терпеливо всматривалась, не покажется ли на следующем участке дороги то, чего она так долго ждала.

Нет, ей не показалось. Теперь она ясно увидела. И всё поняла.

Она вбежала в дом, кинула поднос и ножницы у раковины и выскочила обратно — дожидаться. Присела на ступеньки, потому что ноги её не держали. Время шло. Тесс слышала гулкий стук своего сердца. Она прижала руки к груди, от волнения то и дело перехватывало дыхание. В голове была только одна мысль: «Неужели? Неужели сегодня?! Вот это подарок!»

Она почти успокоилась, когда наконец-то из-за поворота дороги к ней вышла большая белая кошка.