Колыбель мироздания: Падение

Си Эд, 2022

Спокойной жизни молодого барона приходит конец с появлением некой сущности. Смутные тени прошлого окутывают тайной его семью… Вскоре он осознает, что грядущая война между Империей и королевством – это лишь малая часть того, что ожидает его впереди.

Глава 6.

На следующий день Аскольд проснулся в весьма приподнятом настроении после незабываемой красочной ночи. Оглядевшись, он увидел жену, сидящую возле зеркала, расчёсывающую прядь своих красных волос. Она тихо, вполголоса, напевала весьма знакомую красивую мелодию.

— Доброе утро, дорогая! — поприветствовал он жену.

Не вставая с кровати, он присел и потянулся, разминая тело после бурной ночи.

— Доброе, — ответила она.

Продолжая прихорашиваться, она нанесла на губы тонкий слой смеси из красной охры и ценных масел. Заметив весьма довольное выражение лица своего мужа, глядя на него через отражение в зеркале, она, одарив его своей улыбкой, ненавязчиво спросила:

— Ну и как ты выспался?

Слегка наклонив голову и глядя на неё исподлобья, Аскольд изобразил весьма смущённую, но довольную улыбку. Затем упёршись на левую руку, он откинулся назад, согнул правое колено и приставив к ней локоть, провел ладонью от лба до макушки, растрепав себе волосы, и произнёс:

— Ты не представляешь, насколько хорошо я выспался.

— Даже так?! — озорно улыбнувшись ответила Жанетт, и добавила. — Хочешь, повторим?

— Было бы неплохо. Хотя, думаю, сейчас не стоит баловаться. Всё-таки у нас гости.

— Гости? — удивлённо переспросила она.

— Ну да. Вчера, когда ты внезапно потеряла сознание, Октиан помог тебе, и в знак благодарности я пригласил его погостить на несколько дней. Да и Эвилин была этому рада.

— Я теряла сознание? Вот почему проснувшись вчера я почувствовала, что что-то не так, будто что-то случилось. — озадаченно ответила она.

Аскольд посмотрел на Жанетт. Она выглядела весьма расстроенной и подавленной, но… Присматриваясь к жене, он отметил, что выражение её лица было несколько наигранным и даже не естественным, и он сразу понял, что она притворяется, будто ничего не помнит. Но даже поняв это, в душе Аскольд обрадовался такому исходу. Поскольку он понял, что она потихоньку, мало по малу, начала меняться. Ведь в начале их отношений она была к нему столь холодна, что принимала в штыки почти каждое его слово. Но сейчас она, стала куда более покладистой.

«А ведь раньше, когда ты что-то утаивала от меня, ты была куда более искусной, поскольку хорошо контролировала свои чувства, что я даже не понимал, врёшь ты или нет. А что же сейчас? Твои глаза уже более не способны утаить что-то от меня и сразу выдают твои истинные чувства. Хоть ты и пытаешься сдерживать их, но у тебя не получается подавлять их как следует. На словах одно, но твой взгляд, жесты и мимика выражают совсем другое. И всё же, даже в такой ситуации, ты так мило выглядишь, пытаясь побороть свои эмоции… Неужели за эти годы твоё ледяное сердце наконец-то растаяло? Ведь ещё вчера ты злилась на то, что я не вспомнил день нашего знакомства. Хотелось бы знать, когда этот день успел стать для тебя памятной датой? Раньше мы никогда не отмечали его. Ты ведь сама говорила, что никогда не влюбишься в меня и что наш брак является фарсом для отвода глаз. И что же я вижу теперь? Эта ложь начала сильно терзать твоё неприступное сердце. Неужели это свершилось? И я наконец-таки стал кем-то особенным для тебя, что ты начала испытывать чувство вины».

Смотря на неё, Аскольд понимал, что даже если ей пришлось солгать ему, глядя в глаза, то на то была веская причина. Не вдаваясь в подробности, Аскольд сказал:

— Да, ты потеряла сознание. Но всё обошлось. Октиан подлечил тебя. Так что всё позади, тебе не о чем волноваться, дорогая.

Жанетт улыбнувшись сказала.

— Вот как. Ну раз всё обошлось, то ладно, — и сразу же отвела свой взгляд.

Отойдя от зеркала, Жанетт направилась к огромному шкафу. «Почему я отвела глаза? Я что, боюсь? Нет это не страх, а скорее стыд. И всему виной его ласковый взгляд, смотрящий на меня с нежностью и любовью… Неужели я более не смогу утаить что-то от него, глядя ему в глаза? Нет, хватит. А ну-ка соберись, перестань мямлить. Просто аккуратно смени тему разговора и всё наладится».

Собравшись с мыслями, Жанетт, достав из шкафа очередной неброский наряд, заявила:

— Думаю, я надену вот это. Хоть оно и простое, но в нём легче двигаться, самое то, чтобы встречать гостей.

Аскольд, молча и с улыбкой, наблюдал за тем, как она переодевается. А когда она старательно начала перевязывать узкий, короткий жилет с украшенными вышивками, Аскольд спросил:

— А почему ты не попросишь мисс Хадсон помочь тебе одеться?

— Ой, да ладно тебе. Она уже стара, не бегать же ей каждый раз за мной, когда я хочу переодеться. Я и сама могу с этим справиться. — возмущенно ответила Жанетт.

— Ну как знаешь. Хотел, как лучше.

Встав с кровати и быстро одевшись, Аскольд посмотрел на жену, а та в свою очередь, тоже закончив одеваться, обитала в своем мысленном отдельном мирке, рассматривая подаренный им ранее кулон-свисток. Приставив ушко к губам, она слегка подула в него, но ранее звучавший приятный звук не донёсся до её ушей, и женщина резко вздрогнула. А когда она обернулась, на её большие и блестящие глаза начали наворачиваться слёзы.

— Дорогой, прости меня пожалуйста. Кажется, я его сломала.

Её взгляд был точно как у ребенка, который, натворив что-то, первым же шёл жаловаться. Глядя на неё с насмешливой улыбкой, Аскольд сказал:

— Попробуй подуть в другое ушко.

Она сделала это, и сразу же услышала, тот самый приятный звук. Удивившись, Жанетт произнесла:

— Ой, заработал! А что с другим ушком, оно сломано? Почему оно не издаёт никакого звука?

— Ну, на самом деле оно издает звук, однако, он нам не слышен.

— То есть? — удивленно, спросила Жанетт.

— Его могут услышать лишь животные, поскольку у них более чуткий и острый слух. Ведь это отпугивает их. А вот другая сторона служит для того, чтобы привлечь к себе пару. Этот кулон-свисток я сделал, изучив строение гортани Ноннов и теперь он может издавать те же звуки, что и Нонны.

— Что? А разве Нонны не мифические животные?

— Да, так и есть. Но, по сути, это всего лишь преувеличение. Ведь на самом деле они всего лишь парные пушные зверьки, которые стараются избегать людей. Однако жизнь у самки намного короче, чем у самца. Вырастив своё потомство, она постепенно начинает угасать и впоследствии умирает. Но что самое удивительное, это то, что этот зверёк, даже утратив свою пару, не покидает безжизненное тело своей спутницы. Когда самка умирает, то самец начинает строить вокруг неё этакую гробницу из камней и глины. А после завершения своего сооружения он утрачивает всякий смысл своего существования и перестает прятаться, даже не хочет отпугивать от себя хищников. Сидя возле этой гробницы, он ждёт, пока кто-то или что-то отберет у него жизнь. Вот так я его и нашёл сидящего возле гробницы своей спутницы. Весьма печальные создания, правда? Поэтому, после того как я изучил строение его гортани, я вернул его тело обратно и похоронил возле той самой гробницы, рядом с той, кого он по-своему, но любил.

— Вот оно что, — раздосадовано ответила Жанетт, но подув еще разок в свисток и услышав, как красиво звучит мелодия, она улыбнувшись сказала. — Печальные…? Знаешь, мне кажется, они прекрасные создания. Ты так не находишь?

Смотря в изумрудные глаза жены, Аскольд заметил некий блеск и сразу же согласился.

— И правда, ты абсолютно права. Они и на самом деле прекрасны.

— Кстати, Жанетт. Видишь в нём есть маленькие отверстия, это я их вырезал. Если зажать их пальцами и попытаться сыграть что-нибудь, то мелодия вполне может измениться. Прямо, как у флейты. Но тональность звучания зависит от интенсивности поступления в него воздуха.

— Вот как, спасибо, что объяснил. Как-нибудь попробую сыграть. А сейчас, думаю, пора встречать гостей.

— Ну да. Наверняка мисс Хадсон уже распоряжается накрыть на стол для завтрака. Скоро и к нам подойдёт Мария, чтобы позвать на завтрак, — а затем, открыв дверь Аскольд спросил. — Ну что, пойдем?

И тут, Жанетт ухватившись за голову присела, возле зеркала и заявила:

— Ты иди, а я подойду попозже, мне нужно еще немного времени.

— Я думал, что ты уже готова.

— Как видишь нет, — сказала она, как бы намекая, что ему пора и еще добавила, — или ты хочешь подождать меня? Неужели ты заставишь наших гостей, дожидаться нас еще целый час?

Глядя на Жанетт, Аскольд подумал — «Очередное враньё» — ведь судя по тому, что рассказывала Эвилин, её голова начинала болеть, когда Эго близко и она направлялась к зеркалу. Не став расспрашивать её, Аскольд начал спокойно всё обдумывать.

«Думаю не стоит, расспрашивать её. Судя по тому, что произошло с ней на празднике урожая, я наверняка знаю, что эта сущность весьма опасна. Она легко может пошатнуть её разум, а, может, и вовсе способна разрушить его. Я не могу так рисковать, когда речь идёт о Жанетт. Она и так натерпелась в прошлом. А судя по тем словам, что она тогда говорила, Эго, вероятней всего, как-то манипулирует ею, терзая её сознание. Мне стоит действовать осторожнее, чтобы лишний раз не подвергать её опасности. Ведь кто знает, что с ней сделает Эго, если прознает, что она тайком попыталась мне всё рассказать. Может он уже прямо сейчас, находится возле нас и наблюдает. Ведь я не способен его видеть. Неспроста Жанетт мне ничего не говорит и пытается намекнуть, что мне пора».

Аскольд решил промолчать, веря тому, что вскоре он сможет найти решение и разобраться с этой проблемой, раз и навсегда. Ведь и до этого он сталкивался с подобными проблемами и по мере своих возможностей самостоятельно справлялся с ними. Тихая и беззаботная жизнь с женой и дочкой была всем для Аскольда и обозначалась высшим приоритетом, поскольку он пытался уберечь семью, что бы ни произошло. Поэтому он и сказал следующее:

— Ну хорошо, тогда я пошел. Не задерживайся.

Выйдя из комнаты и спустившись в гостевой зал, Аскольд увидел, как Октиан, сидя на кресле и махая палочкой, заставлял Виолу, куклу Эвилин, танцевать на столе. Со стороны казалось, что Октиан играл с Эвилин, как брат с сестрой, чему Эвилин была весьма рада. Тем временем Мира и Рави, стоя возле своего господина, заметив Аскольда, слегка склонив голову, молча поприветствовали его.

Обернувшись и увидев отца, Эвилин подбежала к нему и ухватившись его за руку, восторженно показывала то, как плясала её кукла. Смотря на это, Аскольд улыбнулся дочери и посмотрел на Октиана.

Передав свою палочку Рави, Октиан поднялся и, подойдя к Аскольду, произнёс:

— А вот и ты. Ну, как себя чувствует её милость леди Жанетт?

— С ней всё хорошо благодаря тебе. В скором времени она спустится и присоединится к нам.

— Вот как, ну и славно.

Затем Октиан, переходя к делу, заявил:

— Друг мой, извини, что вот так сразу, но мне требуется твоя помощь.

— И в чём же? — удивившись внезапной просьбе гостя спросил Аскольд. — Что случилось? Скажи, как есть.

— Видишь ли, после вчерашнего, Мира весьма ослабла и ей нужна подпитка.

— Подпитка?

— Ах да. То есть, говоря иными словами, ей нужно восстановиться после вчерашнего. Вчера я и так воспользовался её маной во время представления, а затем и вовсе вытянул её жизненные силы, чтобы исцелить твою жену. Так, что ей сейчас не здоровится.

— Ты вытянул из неё жизненные силы, чтобы излечить Жанетт?

Посмотрев на его спутницу, Аскольд заметил, что она и вправду выглядела весьма истощенной.

— А, можешь не волноваться, для них это неопасно. Поскольку Мира и Рави являются гомункулами, они могут восстановить все утраченные силы, если сейчас же вернутся домой.

— Хорошо, я сейчас же распоряжусь, чтобы вам подготовили карету.

— Не стоит. Путь весьма далекий и займёт несколько дней, а она не осилит долгую поездку.

— Но ты же только что говорил, что это не опасно?

— Да, это не опасно, но только в том случае, если долго не затягивать с восстановлением.

— Тогда скажи, как я могу помочь?

— Мне всего-то нужно пару вещей: медь, серебро и золото, а также комната, которой вы особо не пользуетесь.

— И всего-то? — удивился Аскольд.

— А ты думал я попрошу нечто грандиозное? — скромно ответил Октиан, копаясь в своем саквояже. Достав оттуда красный флакон, он передал его Рави, а сам взял большую черную книгу, с золотым переплётом.

— Ну всё, я готов. Пойдем?

— Хорошо. Тогда для начала я покажу тебе комнату, — сказал Аскольд, приглашая его за собой.

Обернувшись к своим спутницам, Октиан, махая рукой, позвал их за собой и последовал за Аскольдом.

Дойдя до нужной комнаты, Аскольд, открыв дверь, спросил:

— Как тебе эта комната? Подойдёт?

— Вполне. — ответил Октиан, посмотрев на неё краем глаза и, начав перелистывать книгу, добавил. — Комната может быть какой угодно, лишь бы не использовалась в течении дня. Поскольку в ней соберется большое количество маны после того, как я использую её. А это вредно для людей.

— Вот как. Что ж, хорошо. Я скажу моей экономке, мисс Хадсон, чтобы эту комнату, не открывали. — затем достав из кошеля пару монет и передав их Октиану, спросил: — Вот держи. Надеюсь, монеты подойдут? Медь, серебро и золото. Как никак, они тоже сделаны из меди, серебра и золота.

— Да. Проблем возникнуть не должно. — положив в карман монеты, ответил Октиан.

— Ну а что ты будешь с ними делать? И как это поможет твоей спутнице? — поинтересовался Аскольд, глядя на то, как Эвилин гладила Миру по спине, говоря: — Куколка, не болей.

— Всё просто. При помощи заклинания я соединю дверь этой комнаты с одной из дверей моего дома. И тогда, просто отворив её и пройдя внутрь, Мира сможет оказаться в нужном месте. — объяснил Октиан, вырвав из книги страницу.

— Ух ты. А я и не знал, что ты на такое способен.

— Хоть я и не обладаю колоссальной магической силой и мои способности не сравняться с тем, на что способны великие Лучезарные. Но, имея нужные знания и время на подготовку, я вполне могу сделать всё то, что и они. А разлом в пространстве и времени не требует сложных обрядов, если иметь определённый договор и знать, что делать. А дальнейший процесс осуществляют сами высшие силы, согласно договору. — объясняя, ответил Октиан, разрывая вырванную страницу на мелкие кусочки.

— Весьма интригующе, пожалуй, я посмотрю на это. — его брови даже приподнялись от любопытства.

— Что ж, тогда слегка отойдите в сторону. Я приступаю.

Взмахнув рукой, Октиан повсюду разбросал порванные кусочки страницы. Падая на пол, они, мерцая как стеклышки, начали преломлять солнечный свет, а затем растворились в воздухе, не пропуская и поглощая солнечные лучи. Впоследствии, на протяжении определенного времени, свет солнца, исходящий из больших окон, перестал освещать округу. И если бы не свечи, то весь коридор погрузился бы в непроглядную темноту.

Тем временем Октиан, достав из кармана монеты, протянул раскрытую ладонь в сторону Рави и та вылила содержащуюся в ней кровь на монеты. Сжав в кулаке окровавленные монеты Октиан начал читать заклинание и с первых же его слов воздух внутри дома стал более разреженным.

— «Ин игне манус Деус!»

Его рука тут же воспламенилась и выглядела теперь словно раскалённая сталь. Не выдерживая жара, исходящего из его рук, монеты начали плавиться и вытекать из его рук подобно воде. Но, не достигая пола, вся эта жидкая субстанция, стала парить в воздухе, разделяясь по отдельности на все элементы.

А дальше начало твориться нечто невообразимое, что нельзя было описать простыми словами.

— Сей медью я милостиво обращаюсь к силам, по ту сторону обитающих. Внемлите же и услышьте мой неумолимый зов. Я призываю вас именем повелителя договоров — короля Айноса и Хранителя Мира — Шрайка. Прибудьте же из царства вечности и покажите сдерживающие врата, что восьмью ключами заперты. Сиим золотом, светилом солнца, я прошу опустить барьер вечности и отворить два из восьми ключей: пространство и время. И кровью же сей я, угощая, прошу соединить эти врата другими. Серебром же молю очистить этот путь от всего нечистого. «Айус порта».

И тут всё, что парило в воздухе, начало притягиваться к двери и застывая, образовывать некие рунные письмена. А его кровь, направившись к центру этих рун, образовала некий символ.

Завершив заклинание, Октиан, шепча «интегратио», набрал немного воздуха и медленно с небольшой периодичностью, начал дуть на свою руку. И постепенно его рука начала остывать, пока полностью не стала прежней.

— Ну вот и всё, готово. Рави, отнеси Миру домой и присмотри там за ней, пока я не вернусь.

Поклонившись в знак согласия, Рави, придерживая Миру, открыла дверь и там показалось место, где проживал Октиан. Это был отдельный от всего волшебный мир. Под муляжным куполом летали редкие стаи птиц, а на горизонте виднелся огромный дом, вокруг которого протекал ручеёк, берущий свое начало от водопада вдали. И повсюду были точно такие же куклы, как Мира и Рави. Увидев это, Эвилин ахнула от восхищения и захотела вместе с ними пойти туда, но Аскольд, ухватив её, сказал:

— Не стоит туда ходить, посмотри туда.

Он указал на небосвод, откуда к Мире и Рави опустились тонкие, как нить, цепи и, прикрепившись к их шеям, исчезли. Увидев это, Эвилин нахмурила брови и осуждающе посмотрев на Октиана, сказала:

— Зачем ты держишь их на цепях? Ты что — плохой?

Октиан отвел глаза и, растерявшись, даже не знал, что и ответить. Он даже не обратил внимания, что его отчитывала маленькая девятилетняя девочка. И тут Аскольд, вступаясь за Октиана, сказал:

— Эвилин, не стоит так ругать Октиана, ведь без этих цепей они не могут долго жить, а Октиан не может колдовать.

— Это правда? — глядя на Октиана, спросила Эвилин.

— Д-да, так и есть. Эти цепи, дают им долголетие, а мне волшебную силу.

— Вот как, так всё же ты хороший. Прости меня, братик.

— Да не стоит. Ведь ты всё же права, я держу их на цепях, а так с куклами не поступают, да?!

— Ага. Я бы ни за, что не привязала Виолу цепями, — но затем, глядя на Октиана хитрыми глазками, будто намекая ему, сказала: — вот если бы такая цепь могла оживить Виолу, то я, возможно бы и согласилась с тобой.

Аскольд начал громко смеяться, говоря Октиану:

— Ну что ж, придется тебе оживить Виолу, если хочешь стать ей добрым братом.

Октиан закрывая дверь и попутно смотря на Аскольда весьма недовольным взглядом сказал:

— Ага, сейчас.

Пока они там болтали, пришла мисс Хадсон и позвала их на завтрак, а Эвилин, посмотрев на неё, громко произнесла:

— О, Нана пришла, — но потом, опомнившись закрыла рот и убежала в сторону столовой, а мисс Хадсон строго посмотрела на Аскольда. Аскольд же, довольно ухмыльнувшись, сказал:

— Клянусь, это не я её научил, — а затем, указывая на дверь, сказал, — эту дверь не открывайте, а лучше закройте её на ключ.

Поручив дело, Аскольд быстро удалился, а след за ним последовал и Октиан, почуяв что-то неладное.

Присев за стол, Аскольд обратился к Октиану:

— Возрадуйся, завтра наступит день, которого ты ждешь. Завтра будет бал.

Октиан, перебирая и разделяя овощи в блюде, отсортировывая их на другой край тарелки, заявил:

— Увы. Но раз Мира с Рави сейчас не со мной, то пойти мне будет не с кем.

— А вот тут ты ошибаешься.

— То есть? — с интересом смотря на Аскольда, спросил Октиан.

— Мне тут одна птичка напела, что дочке нашего командующего Лоуренса, в день, когда состоится бал, исполнится целых шестнадцать лет. А ранее, когда её отец спрашивал, что она хочет в подарок, девушка скромно заявила своему отцу, что в честь Дня рождения она хотела бы пойти на бал и даже просила его разрешения. Но, увы, судя, по скромному мнению Лоуренса, все местные являются голодранцами, не достойными сопровождать его дочь. И как отец, я могу его понять. Так что сопровождающего кавалера у неё не нашлось. И вот поэтому мой бравый командующий на днях попросил меня найти для неё достойного кавалера. И, сдаётся мне, что ты вполне мог бы им стать. Ты ведь пригласишь сию персону на бал? Ну, что скажешь?

— Постой-ка, то есть, когда ты приглашал меня погостить, ты уже заранее это планировал?

— Да ну, что ты. Я ведь не мог знать, что твои спутницы так скоро уйдут. У меня была парочка кандидатур, но раз ты в данное время свободен и ваши интересы совпадают, то почему бы и нет. Пригласи её на бал, а там и познакомитесь. Дочка-то у него красавица, видать, вся пошла в мать. Но учти, не обижай её, хоть она и стала совершеннолетней, но её отец тебе спуску не даст, если вдруг с ней что-то произойдет.

— Ну ты…

— Да я так, к слову.

— Папочка, а когда мне можно будет на бал? Годиков через шесть? — спросила Эвилин.

— Лет через двадцать, — моментально ответил Аскольд, даже не поперхнувшись вином, которое пил.

Услышав это, Октиан усмехнулся в голос.

— А мама тоже пойдёт на бал? — спросила Эвилин.

— Да, обязательно.

Затем Аскольд, обращаясь к служанке сказал:

— Мария, сходи наверх и проведай Жанетт. Что-то её долго нет, не случилось ли чего?

— Как пожелаете.

Выйдя из столовой, она направилась в покои господ.

Подойдя к двери и постучавшись, она ждала дозволения войти, но тут служанка услышал, как что-то разбилось. Заволновавшись, она слегка приоткрыла дверь и в манере своего тихого голоса обратилась:

— Госпожа, это Мария. Я пришла проведать вас по наставлению господина и услышала странный шум. С вами всё хорошо?

Но ответа она не услышала. Проходя всё дальше в комнату, она заметила лишь как Жанетт, сидя возле зеркала, спорила сама с собой.

«О чём она говорит?» — подумала Мария и, подойдя ближе, окликнула её еще раз:

— Госпожа, с вами всё хоро… — и тут перед её глазами предстало нечто тёмное, находившееся по ту сторону зеркала. Испугавшись Мария упала на пол.

Заметив её, Жанетт обернулась и, прежде чем Мария успела крикнуть, нечто, обитавшее в зеркале, переместилось из зеркальной плоскости в тело Жанетт и заставило её замолчать, закрыв ей рот одной лишь силой мысли. Охваченная чувством страха, Мария попыталась убежать, однако дверь резко захлопнулась, а когда Жанетт приподняла руку, Марию тоже начало приподнимать в воздух. Паря в воздухе, не способная даже и шелохнуться, она, сильно испугавшись, заплакала, так как отчетливо видела жажду убийства в глазах Жанетт. И тут голова Марии непроизвольно, против её воли, начала поворачиваться в противоположную сторону.

— Госпожа, прошу Вас, умоляю, не надо! — попыталась она вразумить свою госпожу, но не смогла выдавить и слова, поскольку её уста будто накрепко сшили.

Начиная подходить к Марии, Жанетт внезапно, слегка наклонившись, судорожно ухватилась одной рукой за голову, а другой перекрыв ладонью глаз, взбешённо вскрикнула:

— Хватит. Перестань!

И тут до ушей Марии донёсся низкий голос, жутко отдающийся эхом:

— Она посмела прервать наш разговор и будет за это наказана.

Корчась в агонии, Жанетт силой воли выпрямившись, поправила свою осанку и, слегка пропуская руки посмотрела, на Марию.

Пытаясь хоть как-то вырваться, Мария увидела, что половина лица её госпожи была сильно перекошена и даже искажена. Другая сторона была точно такой же, какой и прежде. А вот та, вторая половина, покрывшись некой черной дымкой, выглядела просто ужасно. Но даже при всём этом, имея такое ужасное искажение внешности, эстетика глаза тёмной половины, завораживала её до глубины души. Он пристально всматривался в Марию, а она в свою очередь не могла оторвать свой взгляд от этого чарующего глаза. Ярко-белый зрачок, с светящейся радужкой цвета синевы неба, находившейся вокруг черной непроглядной склеры. Всматриваясь на него, Мария невольно погрузилась в некое состояние гипноза.

Заметив, что Мария, перестала сопротивляться, Жанетт легким движением руки плавно опустила её на пол, и та в свою очередь, покорно стоя на месте, ожидала дальнейшего распоряжения. И тут вновь послышался этот жуткий голос, который повелевая ей, молвил:

— Сейчас, выйдя из комнаты, ты пойдешь к лестнице и оступившись, упадёшь с высоты и сломаешь себе шею.

Развернувшись, Мария начала идти к двери, и тут Жанетт сказала:

— Стой, не надо. Остановись.

Заставив Марию остановиться, Эго меж делом спросил:

— И зачем же? Зачем тебе спасать её? Это же ведь она, да? Та, что украдкой и с нежностью смотрит на твоего мужа.

— Даже если и так, она ничего не сделала ничего дурного! Тем более, она мне не соперница.

— Неужели ты простишь её? А ведь я хотел, чтобы ты в кои то веки выпустила пар.

— Постой. Ты знал? Ты знал, что она придёт именно сейчас, не так ли? Тогда почему не предупредил меня?

— Да. Я предвидел её появление. И это, как раз-таки и входило в мои планы. Хоть смерть простой служанки ничего для меня не значит, однако Аскольд непременно начнёт действовать и тогда…

Жанетт прервала слова Эго, внезапно высказавшись:

— Ни слова больше. Хорошо. Я согласна.

— Что?

— Я всё сделаю. Так что не впутывай его раньше времени, дай ему еще немного насладиться спокойной жизнью, хотя бы пару дней.

— Что я слышу, неужели влюбленность взяла над тобой вверх? И ты успела полюбить его? Так вот что называют иронией судьбы. Ты ведь прекрасно знаешь, что он…

— Довольно. Он мой муж! И отец моей дочери.

— Вот значит, как ты запела. Что ж, ладно. Хочешь, чтобы я сжалился над ним, воля твоя. Однако, дальнейшая его судьба, будет зависеть только от тебя и от твоих действий. И если ты вздумаешь перечить, я тут же оборву его нити судьбы.

— Я поняла. Так что прошу.

— А что с девой? Мне сжалиться над ней?

— Да.

— Так и быть. В качестве дополнительной награды, пока я её не трону и лишь сотру ей память. Можешь не волноваться, когда она проснется, то не будет помнить ничего из того, что она тут увидела. Пусть поживет еще, а там посмотрим.

Прикоснувшись к Марии через руку Жанетт, Эго изменил и поправил ей память и она, как ни в чём не бывало вышла из комнаты, и направилась в комнаты отдыха для слуг.

И перед тем, как из выйти из тела Жанетт, Эго направляя её обратно к зеркалу, напомнил ей:

— Помни. Я всегда наблюдаю за тобой. Выполни свою часть договора, и я обещаю: ни он, ни твоё чада не пострадает, даю тебе слово. — после чего, Эго вылетел из тела Жанетт и, входя обратно в зеркало, растворился в нём.

Сделав глубокий вздох, Жанетт всмотревшись в зеркало, изменила выражение своего лица на более бодрое и веселое, и вышла из комнаты.