Ревизор: возвращение в СССР 2

Серж Винтеркей, 2023

Продолжение приключений московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год. Теперь он шестнадцатилетний Павел Ивлев, школьник, и получил шанс прожить жизнь заново. Застой еще впереди, Союз бурно развивается, а самое главное – вокруг самые настоящие советские люди, умеющие искренне дружить и любить.

Глава 5

19.02.71 г. У дома Герасимовичей.

— Ну, как я выступил? — спросил я его, когда мы вышли во двор.

— Очень сильно. Молодец, — заверил меня друг.

Только мы вышли на улицу, прямо на наших глазах, к дому Герасимовичей подъехала старая серая буханка, встала прямо там, где я закопал в снег сумку с бутылками, и стала сдавать назад к воротам, видимо пытаясь развернуться. Я подорвался бегом к ней.

— Алё, алё, командир! — забарабанил я в дверцу машины.

Буханка остановилась, из неё вышел здоровый водила лет двадцати пяти.

— Чего надо? — агрессивно спросил он.

— Тут такое дело, — не знал я, с чего начать. — Сумку мы тут спрятали в снегу.

— А я тут причём? — начал раздражаться парень.

— Ты машину прямо на неё поставил, командир, — простонал я.

— На кого?

— На сумку.

— Ну давай переставлю, — ухмыльнулся водила непонятно чему, забрался в машину и начал сдавать назад к воротам Герасимовичей. Не вписался. Выехал на проезжую часть через сумку и со второго раза припарковался у ворот. Вышел из машины, закурил и встал рядом, с интересом наблюдая за мной.

Я боялся идти смотреть, что сталось с моими алкогольными запасами. На трясущихся ногах я подошёл к тому месту, куда закопал сумку. Узнать место было невозможно: снег был укатан колёсами буханки. Я примерно сориентировался по придорожным деревьям, упал на колени и начал руками разрывать снег в колеях. Потом немного успокоился, сел тут же на снегу и стал рассуждать. Колеи были ровными, не похоже, что машина наехала на бутылки: был бы или горб, или цветное пятно в снегу. Я обшарил снег вокруг следов от колёс. Ничего. Не могла же целая сумка бутылок испариться.

Я встал, оглядываясь в недоумении и только тут обратил внимание, что буханка до сих пор не уехала.

Я посмотрел на машину, и что-то меня заставило пойти пошарить под бампером буханки. Я сразу нащупал там свою прелесть в плотном снегу. Бережно вытащил, заглянул в сумку. Это невероятно, но бутылки были целы.

— Нашёл что ли? — удивлённо спросил водила, заглядывая в мою авоську. Он, похоже, сначала не поверил в историю со спрятанной сумкой.

— Нашёл, — обрадованно подтвердил я. — Извини, командир, за беспокойство. Славка, пошли.

Я подхватил друга под локоть и повёл его скорее прочь, чувствуя спиной чей-то взгляд.

* * *

Игорь Герасимович пришёл домой с работы, коротко поздоровался с отцом. Сестра засуетилась с ужином. Игорь был очень голоден и наскоро умывшись уселся за стол. Батя сел напротив.

— У нас сегодня были гости, — начал батя издалека.

— Что за гости? — спросил Игорь с набитым ртом.

— Приходили два пацана, Светкины одноклассники, — еле сдерживая смех, начал рассказывать отец. — Просили отпустить Светку с классом завтра в поход с ночевкой.

— А ты что?

— Я обещал подумать, — начиная в голос смеяться, ответил Валентин Васильевич. — Ты бы видел этих делегатов! Столько пафоса! Оба под мухой, один всё стоял, дверной косяк с важным видом подпирал. Я сперва подумал, они Светку сватать пришли!

Валентин Васильевич начал хохотать, не в силах больше сдерживаться.

— Детский сад, — улыбнулся Игорь. — Бать, да пусть идёт. Что с ней там случится?

— Да, я тоже так подумал, пусть идёт, — смеясь, сказал отец, глядя на Светку. — Смешные такие пацаны у вас.

— Это ладно, — вспомнил, улыбаясь Игорь. — Я сегодня паркуюсь возле дома, подлетает ко мне пацанчик и орёт: ты на сумку мою наехал. Какую такую сумку, спрашиваю, я же помню: не было никакой сумки. А он говорит: я в снег её там закопал, куда ты заехал. Я к воротам встал, смотрю, он там снег руками роет, где я стоял: сумку ищет.

— Нашёл? — сквозь слёзы спросил отец, давясь от смеха.

— Представь себе, нашёл! — тоже смеясь, ответил Игорь. — Под бампер снегом вдавило, представляешь? Догадался ведь, сучёнок.

Мужчины смеялись от души.

— А самый прикол не в этом, — немного успокоившись, продолжал Игорь. — У него в этой сумке несколько бутылок было, и ни одна не разбилась, представляешь?

* * *

Я благополучно довёл Славку до его дома и зашёл к Ивану Николаеву. Постучал калиткой, разбудил овчара, тот меня добросовестно облаял и вскоре я услышал женский голос из приоткрытой двери сеней:

— Кто там?

— Тёть Маш, это Паша Ивлев. Иван дома?

— Сейчас позову, — откликнулась из темноты тётя Маша.

Вышел Иван и с удивлением подал мне руку.

Я поздоровался с ним, вытащил из внутреннего кармана бушлата наган и патроны в пакете из-под сахара и молча протянул ему.

— Не понял, — ошалело глядя на всё это, сказал Иван.

— Цушко умер сегодня, — объяснил я.

— Серьёзно?

— Да. Я когда в больнице друга навещал, встретил врача Марину. Она мне рассказала. Похоже, что последняя ревизия его доконала. И хорошо, что это сейчас случилось, а не после того, как наш сюрприз у него нашли бы.

— Согласен, — задумчиво проговорил Иван, явно в шоке. — Спасибо! — поблагодарил он меня, забрал наган с патронами и протянул руку, чтобы попрощаться.

— Тут еще это, — проговорил я, доставая из кармана пачку денег, — я у Цушко в баре случайно жестянку с деньгами нашел. Возьми, передай Веронике или купи ей что-нибудь. Думаю, ей полагается компенсация за моральный урон.

Иван стоял и растерянно смотрел на деньги. Потом все-таки взял их и положил в карман.

— Спасибо! Я подумаю, как Веронике их отдать. Так просто она их не возьмет. Может и правда купить ей что-то, — задумчиво проговорил он.

— Бумаги в шкафу проверил, — переключился я на другую тему, — мыши все сожрали сверху, не восстановить. Так что этой проблемы тоже больше нет.

— Ничего себе! Таки сработало, — ответил Иван, — я до последнего сомневался, что получится.

— Да, сработало, — сказал я, — надо деда Ариста при случае поблагодарить за отличную подсказку.

— Обязательно, — кивнул Иван, — наган буду отдавать, скажу спасибо.

Мы попрощались, и я направился к себе. Не хотел светить алкоголь перед своими женщинами и спрятал бутылки в сарае в дровах.

Дома умопомрачительно пахло жареной рыбой.

Я повесил пустую сетку на место, сполоснул руки и плюхнулся за стол.

Передо мной тут же поставили целую миску жареной ледяной. Боже, как давно я её не ел. Я набросился на неё, ел с одним только хлебом. Вкуснятина.

В дом вошла Эмма, скромно кивнула мне. Она принесла какие-то вещи в двух сетках. Я кивнул ей в ответ. Домой ходила, догадался я.

— Что, мать не приехала ещё? — спросил я её.

— Нет пока, — ответила Эмма.

— Ну, может, завтра приедет, — предположил я.

— Нет, завтра не приедет, — возразила бабушка. — По субботам не выписывают. Если бы выписали сегодня, она бы уже приехала на дизеле в семь часов. Теперь только в понедельник вечером будет, если выпишут.

— Понятно. А ты, — обратился я к Эмме, — встречать её пойдёшь в понедельник?

— Нет, наверное, — ответила она немного растерянно. — Зачем?

— Ну, она же одна, — удивился я её безразличию, — с ребёнком, с вещами.

— Я тоже с ребёнком, — тихо проговорила Эмма.

Я взглянул на бабушку.

— Разве это неправда? — спросила та, с вызовом глядя на меня.

— Правда. Всё правильно, — быстро согласился я. Как мои феминистки быстро промыли мозги девчонке. Молодцы.

— Ты хоть записку догадалась оставить ей, где тебя искать?

— Нет, — ответила Эмма, поджав губы. — Специально не оставила. Пусть помучается, куда мы пропали.

— Ну, так тоже нехорошо, — с сомнением сказал я, взглянув на бабулю.

— Ничего, ей полезно будет не только о себе подумать, — возразила бабушка.

— Ну, вам виднее, — согласился я. Если бы я знал, что за человек мать Эммы, может мне и было бы что возразить. А так, не стану лучше влезать в женские разборки без необходимости.

Эмма прошла в мою гостиную и начала выкладывать на мой диван принесенные вещи.

— В поход собралась? — спросил я её, не вставая из-за стола.

— Вроде собралась, — ответила она.

— Двое штанов, одни снимешь в спальник, — начал вспоминать я советы Славки и свой собственный опыт. — Рубашку. Два свитера, один с горлом, вместо шарфа. Носки: двое тонких, двое толстых. Варежки обязательно, в перчатках руки отмёрзнут. Осеннюю куртку. Компас. Спички. Фонарик. КЛМН. Фляжку. Спальник.

— Что за КЛМН? — спросила из гостиной Эмма.

— Кружка, ложка, миска, нож.

— А носков зачем столько? — поинтересовалась она.

— По двое сразу будешь надевать, — пояснил я, — сначала тонкие, сверху толстые, так теплее будет.

— А два по два зачем?

— Ну, вдруг ноги промочишь. Ты же много в походы ходила, что такую ерунду спрашиваешь?

— Когда это было!.. — с горечью в голосе ответила Эмма.

— Эй, тише там, — послышалось из комнаты мамы. — Я, между прочим, детей спать укладываю.

Эмма притворно сделала круглые испуганные глаза и зажала рот рукой.

* * *

Пашкина бабушка тоже смутилась, она даже не подумала, что Полька там детей укладывает, а они тут шумят, переговариваясь из разных комнат — увлеклась наблюдением за внуком, непонятным образом изменившимся после неудачной попытки суицида.

Чем больше она на него смотрела, тем больше вопросов у неё возникало. Вот, например, сегодня: откуда он знает, что надо брать с собой в поход? Он в поход ходил один раз в жизни, и то без ночёвки. Да еще уверенно так Эмму инструктирует, со знанием дела. Совсем на себя прежнего не похож.

* * *

Я почувствовал, что наелся. Причём наелся деликатесом, давно я не ел ледяной. Бабушка забрала со стола миску с оставшейся рыбой и поставила на стол большую корзинку с баранками.

— Вот, Герман из Москвы привёз, — сказала бабуля довольным голосом. — Заходил сегодня Эмму проведать.

— Какая разница? Из Москвы, не из Москвы, — пробормотал я, — баранки они и в Африке баранки.

— Не скажи, — возразила бабушка. — У нас таких не делают.

Я налил себе чаю и решил совместить полезное с приятным: почитать учебники за чаем, пока спать не легли.

Я пошёл к себе, достал дневник. Так, что у нас там завтра? История, физика, химия, обществоведение, биология, НВП.

Уложив учебники и тетрадки по расписанию в портфель, я вынес его в кухню и вытащил первый попавшийся учебник. Это оказалось обществоведение.

Я уселся за стол, открыл книгу, засунул баранку в рот и приготовился читать. О, а баранки и правда, обалденные: ванильные, хрустящие, хрупкие. Теперь понял разницу с местными.

Обществоведение я учил в техникуме, даже как-то умудрился госэкзамен на отлично сдать. Что отвечал на экзамене не помню, помню, что это была единственная тема, которую я знал. Мне тогда несказанно повезло.

Я открыл учебник наугад и начал вслух читать: «Религия — это фантастическое, извращённое отражение мира в сознании человека».

Приехали. Я отложил книгу, и тихонько спросил:

— Ба, а ты крещёная?

— Конечно.

— А мама?

— И мама.

— А я?

— Ты нет.

— Почему?

— По кочану, — отрезала бабуля. — Я член партии.

Ну понятно, по статусу не положено. Интересно, а если я крестился в той своей жизни, а Пашка в этой нет, я теперь в этой жизни считаюсь крещёным или некрещеным? Думаю, что крещёным, для Бога же душа единица измерения жизни, а не тело.

Я взял учебник и стал читать дальше. Пафосные оды материализму быстро надоели.

— Атеизм это тоже религия. — сказал я, засовывая учебник в портфель и доставая химию.

— Что-что? — спросила удивлённая бабушка.

— Атеизм тоже религия, — повторил я. — Вера в то, что Бога нет.

— Так его и нет, — присоединилась к нам за столом Эмма и взяла баранку из корзинки.

— Так это не доказано, — передразнил её я её же тоном, — как не доказано и то, что он есть. А значит ты в любом случае веришь в то, что доказать нельзя. Значит, атеизм — тоже по сути религия.

Эмма ошалело смотрела на меня. По ее глазам было видно, что такая точка зрения на вопрос никогда раньше не приходила ей в голову. Она пыталась осмыслить новую информацию и придумать контраргументы, но ничего не получалось. В итоге она просто сидела и хлопала глазами. Выглядело все это довольно забавно.

— Так. На горшок, умываться и спать, фантазёры, — распорядилась бабушка. Я не стал спорить с ней. Тему религии лучше без необходимости в СССР не трогать, чревато.

Ходики показывали уже половину одиннадцатого, и правда, надо ложиться спать.

Я быстро умылся и лёг. Женщины ещё какое — то время копошились, потом разлеглись по койкам. Вскоре всё стихло.

Я думал о Цушко, о Никифоровне. И о том, как несправедлива жизнь. Я обещал Никифоровне заменить патрон в сенях, а никак не могу в течение недели дойти до рядов на Площади. В воскресенье рынок, и опять я не попадаю. Хоть занятия в школе прогуливай.

— Ба, — тихо позвал я.

— Что?

— А какого чёрта дети в школах по субботам учатся? Разве это удобно? Родители дома, а дети в школе.

— Взрослых три года только как на пятидневку перевели, — ответила бабуля. — Подожди, и школы тоже переведут.

— Три года? А раньше как работали?

— Шестидневку.

— Один только выходной был?

— Да, но мы работали по семь часов. Кстати, сейчас тоже чёрные субботы есть, как минимум, раз в месяц.

Да уж, чёрные субботы, как же, как же, помню. Я повернулся на бок и улёгся поудобнее.

— Спокойной ночи, — пожелал я бабушке.

— Спокойной ночи, — ответила она.

Я почти сразу уснул.

* * *

Ивану не спалось. Он всё ворочался и думал, как же так, Цушко умер, документы унитожены. Нет больше угрозы Веронике. Не надо что-то выдумывать, само всё рассосалось.

Цушко умер… О мёртвых или хорошо, или никак.

И Пашка, конечно, прав: хорошо, что он умер не из-за их подставы.

Как же им обоим повезло, что не пришлось марать руки и совесть.

С этой мыслью Иван, наконец-то, успокоился и заснул.

* * *

Проснулся я от того, что бабуля трясла меня за плечо.

— Просыпайся, полседьмого, — доложила она, увидев, что я наконец-то открыл глаза.

Я сел в кровати, пытаясь вспомнить, какой сегодня день, и что я должен сейчас делать. Вышел на улицу в одних трусах и майке. Уже почти рассвело. Чувствовался лёгкий мороз. Но небо было чистое, будет солнечный день, что не могло не радовать в свете предстоящего похода.

Вернулся в хату, умылся, оделся и вышел на улицу. Славки ещё не было видно. Я вернулся во двор, помахал руками, поотжимался. И услышал громкий хруст льда под чьими-то ногами. Вышел на улицу как раз навстречу Славке. Он, не сбавляя ходу, протянул мне руку, я шлёпнул по ней вместо приветствия.

Мы побежали вдвоём по уже ставшему привычным маршруту.

— Как дела? — спросил он.

— Нормально. Как сам? Как самочувствие?

— Думал, будет хуже, — ответил он.

— Родители ничего не сказали?

— Что вчера было, не помню, — честно признался Славка. — А сегодня быстренько оделся и на зарядку сбежал.

— Не, ну сегодня ты бодрячком, — заверил я его. Коньяк у Цушко был хороший. — Вернёшься сейчас домой, веди себя, как ни в чём ни бывало.

— Угу, — согласился Славка. — Что Эмма, собралась?

— Собралась вроде. Вчера дядька её заходил племянницу проведать, московских баранок оставил целую корзинку. Напомни мне в поход взять немного.

— Хорошо, напомню. А что насчёт вина? — поинтересовался Славка. — Ты хотел взять в поход девчонкам.

— Всё нормально, есть бутылка, — ответил я, покосившись на него. Он что, не помнит, что было в той сетке, что я вчера таскал, когда ушли с базы?

— О, отлично, — заметно повеселел Славка.

Пробегая мимо дома Герасимовичей, я вспомнил, как рылся вчера в снегу в поисках сетки с бутылками, когда на неё наехала буханка.

Кстати, буханка так и стояла у ворот второго дома по правой стороне сразу после Большого моста.

Я обратил на неё внимание, но никаких выводов не сделал.

— Интересно, отпустят Светку в поход? — задумчиво спросил я.

— О. А мы ходили вчера к ней?

— Здрасте! — воскликнул я и от удивления остановился перед Славкой. — А ты не помнишь? Ты же сам сказал вчера, что я классно выступил перед Светкиным батей.

— Не помню, — виновато пробормотал Славка, наскочив на меня, — вот как и ты говоришь постоянно, о чем не спроси из прошлого — не помню.

— Во дела, — пробормотал я. — Ну, в школу придём, спросим у неё.

Мы побежали дальше, добежали до проходной хлебозавода, развернулись и побежали обратно.

В предыдущие дни обратно мы бежали на скорость. Я думал, что сегодня у нас это не получится с бодуна. Но, на удивление, мы рванули и добежали до поворота на нашу улицу. Что значит, молодой организм. Славка опять меня обогнал, хотя я упирался изо всех сил.

Свернув к нам на улицу, мы перешли на шаг. Я уже предвкушал водные процедуры во дворе и собрался прощаться со Славкой, но он с деловым видом открыл нашу калитку и впереди меня направился к дому.

— Ты куда? — догнал я его и схватил за рукав.

— Спрошу у Эммы, всё ли у неё к походу готово, — невинно ответил он.

— Славка, нельзя с утра врываться к девушке, — я взял его за плечи, — она в ночнушке, не причёсана. Ты представляешь, как она смутится? Потом каждый раз при встрече будет стесняться глаза на тебя поднять. Ты этого хочешь?

— Нет, — озадаченно ответил Славка.

— Тогда топай отсюда, — сказал я ему.