Вторжение

Михаил Серегин, 2008

Умные люди стараются обходить это место стороной, потому как случается там чертовщина: то НЛО пролетит, то деревья сами по себе возгорятся, или вообще пропадешь без вести, свят, свят, свят! Да вот нашелся один смельчак, специалист по паранормальным явлениям, профессор Хамлясов, и повел туда группу ученых. И канула экспедиция, как сквозь землю провалилась. Тут уж не до научных исследований, и в Черную Топь отправляются четверо спасателей с собакой. Этим парням плевать на загадки природы и проделки потусторонних сил. Они идут в аномальную зону с одной целью – спасти людей, и никакая чертовщина не станет для них преградой. Но действительность оказывается страшнее леденящих душу легенд. Лучше б экспедицию похитили инопланетяне – легче было бы ее вызволить... Издавалась также под названием «Аномальная зона».

Глава 2

А дней за десять до этого разговора по той же самой дороге ранним утром в городок Боровск въехал разболтанный, неопределенного цвета «Москвич» с глубокой вмятиной на багажнике. Но, прежде чем пересечь городскую границу, автомобиль остановился на дороге, на склоне холма, и его пассажиры один за другим, потягиваясь и разминаясь, вышли на обочину. Было их четверо, и, судя по всему, путь они проделали немалый.

Все они были еще довольно молоды, не старше тридцати лет, и чем-то неуловимо походили друг на друга, одинаково крепкие, широкоплечие, с жесткими недоверчивыми лицами. Впрочем, в одном из них с первого взгляда можно было угадать старшего хотя бы по тому, с каким почтением прислушивались к каждому его слову спутники. Светловолосый, коротко остриженный, он курил сигарету короткими затяжками, держа ее пальцами, сложенными в щепоть, — так курят под дождем или при сильном ветре. От его левого виска вниз по щеке тянулся грубый шрам, след какой-то серьезной старой драки. Серые глаза смотрели холодно и оценивающе, как у боксера, готового вот-вот выйти на ринг. Однако, разговаривая, он почти всегда улыбался и сыпал шуточками. Трудно было сказать, насколько весело ему было в такие минуты, но люди, которые его плохо знали, зачастую обманывались, принимая за рубаху-парня. Несмотря на абсолютно русскую внешность, прозвище у этого человека было с восточным колоритом — Али, но почему его так прозвали, не знали даже близкие друзья.

— Ну вот, братва, это и есть моя деревня! — сказал он, прищуренными глазами разглядывая с холма затянутые утренним туманом крыши городка. — Не скажу, что дом родной, но с этим крысятником мы с некоторых пор не совсем чужие.

— Да, местечко тухлое! — скептически заявил один из спутников Али, парень с густой, до плеч шевелюрой. — Сон разума!

— За что я люблю Студента, — объявил Али, с ухмылкой глядя на длинноволосого, — так это за его образованность. Ну кто еще так завернет, как он? Точно сказано — сон разума. Никакого просвета. И кто бы мог подумать, что в такой куче дерьма однажды родятся такие гениальные подонки, как Максим и ваш брат Али? Как там на этот счет говорится, Студент?

— Гении рождаются в провинции, а умирают в Париже, — сказал длинноволосый.

Он действительно одно время учился на филологическом, но эта жизнь показалась ему слишком пресной, и впоследствии он натворил немало таких дел, от которых его самого частенько мучила изжога. Однако словарный запас у него до сих пор был богатый, благодаря чему Студент заработал определенный авторитет у «брата Али», который был далеко не глуп и догадывался, что образование и хорошие манеры люди придумали совсем не напрасно.

— Точно, в Париже! — удовлетворенно заключил Али, отшвыривая в сторону сигарету и тут же поджигая новую. — Именно там я и намерен умереть. А может, и где подальше. Хочу, чтобы меня похоронили на приличном кладбище, в лаковом гробу, и чтобы красивая вдова белые лилии на могилку приносила.

— Знаешь, Али, а ведь Максим не в Париже загнулся, — вдруг сказал сильно небритый парень в засаленной до желтизны рубашке. — Его менты в занюханной пивнухе завалили под Казанью. Мой кореш труп его видел своими глазами. Менты тогда нарочно его долго не увозили, чтобы все могли полюбоваться…

— Это, Матрас, ты мне рассказываешь, как Максим загнулся? — саркастически поинтересовался Али. — Зря стараешься. Я про это лучше тебя знаю. Не порти настроение. Максим — это одно, а вот Али — совсем другое.

— Максим — человек был! — немного невпопад, с надрывом сказал четвертый пассажир «Москвича», самый хмурый, с заторможенным взглядом. — Отчаянный до невозможности. Авторитет, в натуре!

— Еще один запел! — с досадой пробормотал Али и глубоко затянулся сигаретой. — Прямо как про Ленина гимны слагают! Запомните, Максим — мертвяк. Нету его больше. Как там говорится, Студент?

— Прах к праху, — изрек Студент.

— Вот-вот, это я и имел в виду. В прах он обратился, в пыль! И базарить больше не о чем. Максим умер, а дело его живет. И мы должны это дело завершить. Как пионеры. Ты был пионером, Валет?

— Чего? — враждебно спросил хмурый. — У меня с третьего класса приводы в ментовку. Какие, на хрен, пионеры?

— Да, тяжелое у тебя было детство! — махнул рукой Али. — Ладно, поехали! Скоро рассветет, а мне не хотелось бы сильно рисоваться на нашем рыдване с вологодскими номерами. Менты здесь, конечно, лохи, но осторожность не помешает. Верно, Студент?

— Осторожность — мать мудрости, — подтвердил длинноволосый.

Али сел за руль. Захлопали дверцы, заурчал мотор, и «Москвич» медленно покатился с горы.

— Слышь, Али, а ты точно знаешь, что этот твой кент в городе? — осторожно спросил Матрас, который сидел на заднем сиденье. — Вдруг он на зону загремел или вообще пулю поймал? За два года много чего могло случиться.

— Не думаю, — помотал головой Али. — Я бы про это слышал. Земля слухом полнится. А этот Булат, он вообще остепенился. Когда мы тут с Максимом были, он уже глазом на сторону косил: дело у него, жена с приплодом, все как полагается. Не должен он никуда отсюда деться. Да и не в нем дело…

После этих слов Али надолго замолчал, но никто не решился прервать это молчание. Когда уже въезжали на сонную окраину, Али неожиданно сам продолжил:

— Я ведь вам сказал, что мы с Максимом в этом дерьмовом городишке родились. Кто-то из наших одногодков все равно тут остался. Если что, найдем знакомцев. Нам ведь Булат не больно и нужен. Нам нужен человек, который в здешних лесах не заблудится, который путь через болота знает. Я-то по лесам с детства не любитель был шататься, меня всегда в Москву тянуло… — Он засмеялся.

— В асфальтовые джунгли, — с удовольствием вставил Студент.

— Точно, — подтвердил Али.

— Постой, так ведь ты сам говорил, что вы с Максимом тогда в самую глушь забирались! — тревожно спросил Матрас. — Скажешь, что Максим по лесам любил прогуливаться?

— Не скажу, — ответил Али. — Но у нас был проводник. Старичок-охотник. Дядя Федор мы его звали.

— Так, может, его и найти сразу?

— Найдешь его! — ухмыльнулся Али. — За два года его, наверное, лягушки до костей объели. Нету дяди Федора, понятно? И никого нету, кто с нами ходил! Не доперло еще? Ничего не скажу, Максим авторитет был и большой отчаянности человек, но я лично свечку в храме поставил, когда его менты приморили, потому что тогда, в Черной Топи, он нас всех закопать собирался. Я чудом вырвался, а потом до самой его смерти по норам прятался, дыхнуть боялся.

— А вы тогда с Максимом много взяли, Али? — полюбопытствовал Студент.

— Тебе хватит, — отрезал Али. — И всем нам хватит, если сами не запалим дело. Два года назад через здешний банк два «лимона» наличными проходило.

— Неужели зеленью? — изумился туповатый Валет.

— Ага, мелкими купюрами, — кивнул Али. — Не знаю уж, какого хрена понадобилось бабло дробить и везти в эту дыру, — про это только Максим знал. Но, по слухам, вроде таким макаром одному здешнему начальнику отступного давали, чтобы он половину предприятий в городе обанкротил. Ну, не знаю, мне это все по барабану. Мы тогда просто машину с деньгами встретили и… как это, Студент?

— Экспроприация экспроприаторов, — важно сказал Студент.

— Во, точно! — кивнул Али. — Так и было. Без крови, конечно, не обошлось, и шухер в городе был, дай бог! Нас, как волков, обложили — все дороги, вокзал, вертолет из Желтогорска прислали… А про Черную Топь никто и не подумал. Никто не ожидал, что мы на болота отправимся, понятно? Туда ведь даже местные не ходят, считается, что это место плохое — типа, инопланетяне появляются, люди пропадают… Ну что пропадают — это точно. Сам видел. Тогда еще, как на грех, два каких-то заезжих туриста нам попались… Ну ладно, чего зря базарить! Было и прошло!

— А что, в натуре инопланетяне? — подозрительно спросил Валет.

Али покосился на него в зеркало.

— Ага, — сказал он. — С рожками. В погонах и с матюгальниками. Не встречал ни разу?

Валет надулся и больше никаких вопросов не задавал. А вскоре уже и подъехали к нужному дому. На переговоры отправился сам Али.

Первый блин вышел комом. К его разочарованию, оказалось, что старый знакомый Булатов по кличке Булат уже год как переехал. Но, несмотря на ранний час, новые жильцы оказались достаточно любезны и объяснили Али, как проехать к новому дому Булатова. Сам он тоже был вежлив, как Дед Мороз, и улыбался чаще обычного. Оставлять после себя неприятное впечатление было совсем ни к чему.

Когда отыскали новый дом Булатова, солнце уже выбралось из-за горизонта и позолотило крыши домов. Улицы оживали. Хмурые дворники дометали тротуары. Пронырливые фургончики везли в магазины свежий хлеб из городской пекарни. Запах теплой выпечки добрался и до салона «Москвича».

— Жрать охота! — с тоской сказал Матрас.

— Сейчас! Кофе тебе в кровать принесут! — откликнулся Али. — С булочкой.

— А чо? Я бы тоже похавал! — заявил Валет. — Гляди, какой дворец твой кореш отгрохал! Небось жрет одну икру и шампанским запивает, барыга!

Дом у Булатова действительно был отменный. Конечно, называть его дворцом было явным преувеличением, но выглядел он очень неплохо. Двухэтажный, построенный из дорогого кирпича, с островерхой крышей из искусственной черепицы, обнесенный высоким забором, дом вполне соответствовал пословице, в которой дом сравнивается с крепостью.

«А домик и в самом деле неслабый, — подумал про себя Али. — Раскрутился Булат, забашлял! Вот как жить надо, а то крутишься тут, как шлюха в подворотне… Ну ничего, теперь мы свое возьмем — не все другим банк срывать».

— Ладно, сидите тихо! — сказал Али, оборачиваясь. — Мы со Студентом разговаривать пойдем.

Он снова зажег сигарету и, попыхивая дымком, вылез из машины. Вместе со Студентом они подошли к воротам. За забором было тихо. Али нажал на кнопку электрического звонка и сказал своему спутнику:

— Гляди-ка, ни домофона, ни видеокамеры! Я думал, круче будет. Наверное, жизнь у Булата спокойная. Не боится открывать посторонним.

Однако не открывали им еще очень долго. За оградой по-прежнему царила тишина. Похоже, во дворе не было даже собаки.

— Долго кемарят! — заметил Студент. — Я думал, бизнесмены с первыми лучами Авроры встают…

— Про залп «Авроры» слышал, — хмыкнул Али. — А лучи-то у нее откуда?

— Аврора — это типа заря, — объяснил Студент. — В древности так говорили — для красоты.

— Ага, понял! — удовлетворенно сказал Али. — Выходит, героический крейсер «Аврора» и не «Аврора» вовсе, а «Заря»! Ну ничего, тоже нормально! И как только все это у тебя в башке помещается, Студент?!

Студент не успел объяснить своего секрета, потому что загремел замок, железная калитка отворилась, и наружу выглянул конопатый мальчик лет десяти в мешковатых джинсах и красной футболке с символикой московского клуба ЦСКА. На непрошеных гостей мальчишка глядел озабоченно, но не без некоторой надменности. Кажется, он привык к мысли, что его папа — важная шишка.

— Вам кого? — спросил он почти враждебно.

— Булат… то есть Булатов здесь живет? — спросил Али, ухмыляясь. Важная рожа пацана его забавляла.

— Конечно здесь! — с превосходством заявил мальчишка. — Мы давно уже здесь живем — весь город знает.

— То город, — смиренно ответил Али. — Мы с другом из деревни.

— Вчера с пальмы слезли, — захохотал Студент.

Мальчишка неодобрительно покосился на него и сказал:

— Пальмы в Африке растут. Я видел пальмы. Мы этой весной в Египте отдыхали. А в деревне, кроме лопухов, ничего не растет.

Али почему-то стало обидно за деревню.

— Ты, видать, сильно устал, сопляк, если тебе уже отдых требуется! — раздраженно сказал он. — Лопухи ему не нравятся! Сам-то кто? Лопух деревенский и есть, а туда же — нос дерет, чмо болотное!

У мальчишки даже нос заострился от волнения, и во взгляде его уже промелькнуло не высокомерие, а самый настоящий страх. Студенту показалось, что пацан хочет захлопнуть калитку, и он предусмотрительно выставил вперед ногу, обутую в тяжелый, почти солдатский башмак.

— Тормози! — угрожающе добавил Студент. — С тобой взрослые дяди разговаривают. Соблюдай правила вежливости.

— А чего вам надо-то? — угрюмо спросил мальчишка.

— Нам твой папаша нужен, который дрыхнет больше положенного, — сказал Али. — Какой же он у тебя, на хрен, бизнесмен, если спит, как лошадь? Так дела не делаются.

— Ага, ранняя пташка господа прославляет, — добавил Студент, — а поздняя… Вот черт, забыл, чего там поздняя делает!

— Неважно! — мотнул головой Али. — Сейчас мы сами эту позднюю морду поднимать будем.

Он бесцеремонно отодвинул мальчишку от калитки и вошел во двор. Студент последовал за ним. С мелодичным звоном щелкнул замок. По-хозяйски оглядывая двор, Али двинулся к дому. Сын хозяина с перекошенным от расстройства лицом семенил рядом, но Али не обращал на него никакого внимания.

Перед тем как войти в дом, Али небрежно закурил очередную сигарету и негромко сказал Студенту:

— Ты не встревай, понял? Ты нездешний и наших дел не знаешь. Стой себе, как торчок, и помалкивай, понял?

Тем временем мальчишка уже успел проскочить в дверь и поднять некоторый переполох. Когда Али со Студентом перешагнули через порог, их глазам предстала чудная картина.

Посредине большой светлой комнаты стояла большегрудая растрепанная женщина в дорогом пеньюаре и, уперев руки в крутые бедра, слушала какие-то бессвязные объяснения своего насмерть перепуганного отпрыска. Глаза у нее были мутные, непроснувшиеся, и едва ли она понимала хотя бы половину из того, что говорилось. Однако появление двух запыленных незнакомцев, один из которых к тому же вовсю дымил сигаретой, привело ее в чувство. Она нетерпеливо отпихнула в сторону мальчишку и грудью двинулась прямо на Али.

— Вы кто еще такие?! — воскликнула она довольно красивым, но сипловатым со сна голосом. — А ну пошли вон, пока я мужа не позвала!

Али смутно помнил, как выглядела жена Булатова, но в его представлении та все-таки была пониже ростом и не обладала столь пышными формами. Али знал, что многие женщины прибегают теперь к услугам пластических хирургов, чтобы исправить недостатки фигуры и добавить себе того, чего недодала природа, но здесь был явный перебор даже для хирургов.

— Тихо, не гони волну! — с затаенной угрозой произнес Али. — Муж твой нам ни к чему, бикса драная, а вот Булатова позови нам и побыстрее, пока я не рассердился!

Видимо, женщина не привыкла к такому обращению, потому что рот у нее раскрылся от удивления, и Али про себя отметил, что губы у нее пухлые и сочные, как переспелые ягоды.

«Жена она или не жена, а поваляться с ней на чистых простынях я бы не отказался, — алчно подумал он. — Да нет, чего там, с такой бы я и на собачьей подстилке не отказался. Жаль, времени нету».

— Ну чего ты не поняла, сучка? — ласково сказал Студент, который, видимо, испытывал схожие чувства. — Гони за Булатом, тебе сказано!

Женщина внезапно побледнела, поочередно впилась взглядом в лица Али и Студента, а потом, подхватив кружевной подол, почти бегом кинулась наверх по деревянной лестнице с резными перилами, которая шла вдоль стены. Али и Студент с удовольствием наблюдали, как колышется при ходьбе ее аппетитный зад, а когда женщина исчезла наверху за дверью, тут же начали подниматься за ней следом.

— Я же тебе сказал — хавку не раскрывать! — с досадой проговорил Али. — Куда ты полез, Студент? Слова-то какие — «сучка»… А еще образованный человек!

— Я — недоучка, Али, — напомнил Студент. — А насчет бабы, я подумал, не считается.

Али не успел сказать, что он думает насчет такой сообразительности Студента, как вдруг дверь наверху с шумом распахнулась и на балюстраду вылетел грузноватый всклокоченный мужик в трусах до колен и в распахнутом халате. В руках у него плясало двуствольное ружье с гравированной табличкой на прикладе — должно быть, подарок на день рождения.

Это был, несомненно, Булатов, но Али узнал его не без труда — за время, прошедшее с момента их последней встречи, Булатов заметно полысел и прибавил не меньше пуда веса. Щеки у него свисали, как у бульдога, живот сползал на трусы, а нос был покрыт сеточкой мелких красноватых сосудов — свидетельство неумеренной жизни.

— Всем стоять, суки! — каким-то замогильным голосом заорал Булатов и, недолго думая, выпалил из обоих стволов прямо в идущих по лестнице гостей.

На самом деле он сознательно брал прицел повыше, и оба заряда дроби пролетели над головами Али и Студента, но эффект они произвели исключительный. Оглушающий гром выстрелов и свист дробин над макушкой убедили Студента в том, что жизнь его подверглась смертельной опасности. Он инстинктивно отпрянул, оступился и полетел вниз с лестницы, лишь чудом не переломав себе кости. Скатившись до самой нижней ступеньки, он грянулся об пол и несколько мгновений лежал без движения.

Али повел себя совершенно иначе. Сощурив глаза и плевком выбросив изо рта сигарету, он метнулся вверх по лестнице, в два прыжка одолел оставшиеся ступени, рухнул под ноги Булату и, обхватив его колени, резким рывком опрокинул навзничь. Тот с диким криком припечатал затылком деревянный пол, выпустил из рук ружье и принялся извиваться всем телом, как жирная гусеница, на которую наступили каблуком. Из кармана его халата высыпались патроны в красных пластиковых гильзах.

Али мгновенно вскочил, подхватив ружье, и далее уже совершенно хладнокровно стал перезаряжать его, с большим любопытством поглядывая на корчащегося у его ног Булата.

В дверь просунула нос неприбранная большегрудая красавица, ахнула и снова спряталась. Али щелкнул стволами ружья, деликатно ткнул хозяина дома носком ботинка и сказал:

— Слышь, Булат, хорош придуриваться! Несолидно. В людей из обоих стволов палишь, а сам стонешь, что задницу зашиб. А если я тебя вот так, дробью?

Он наставил ружье прямо в лоб Булату. Тот моментально прекратил стонать и извиваться, сел и запахнул на груди халат.

— У тебя что, критические дни — ты на своих с волыной кидаешься? — добродушно спросил Али.

Булат поднял глаза, враждебным взглядом изучил загорелую физиономию гостя.

— Ружье убери! — хмуро буркнул он. — С ним, знаешь, шутки плохие!

— А пять минут назад где ты был? — удивился Али. — Когда какой-то козел нам чуть мозги не повышибал?

— Ладно, — сказал Булатов. — Я у себя дома. А вот вас я что-то не припоминаю…

— В самом деле? — Али оглянулся и с ружьем в руках присел на корточки возле хозяина. — А Максима ты тоже не помнишь? И как мы два года назад к тебе приходили — тоже забыл?

— А-а, — словно прозревая, сказал Булатов. — Теперь понял. А я думаю, откуда мне твоя ряшка знакома? У тебя Али кликуха, верно? А сразу не узнал — столько времени прошло!

— Да сколько его прошло-то! — пренебрежительно ответил Али. — А вот ты на самом деле изменился. Разжирел, как боров. Жизнь удалась, что ли?

— Врагу такой жизни не пожелаю, — мрачно сказал Булат и кряхтя поднялся, цепляясь за перила. — Вчера на фуршете был… Симпозиум, типа диалог бизнеса с властью… Диалог говенный получился, зато нарезались в умат! А тут ты с утра… И эта еще мадам залетает — там бандиты!.. Ясно, у меня крыша поехала…

— У тебя вроде жена худенькая была, — не удержался Али.

— Да какая она жена! — поморщился Булатов. — Гувернантка у пацанов. Английский знает…

— Она и еще кое-что знает, похоже, — плотоядно улыбаясь, сказал Али. — Сиськи-то у нее будь здоров! Век бы держался! — захохотав, он подмигнул хозяину.

— Ну, ты это… — недовольно пробормотал Булатов. — Ты, как это говорится… Не акцентируй! Жена у меня прихварывает. Я ее в санаторий отправил. Два дня только, как отправил.

— И уже соскучился, — снова засмеялся Али. — Ну ладно, это не мое дело. Ты только успокой эту свою дуру, а то она сгоряча додумается в ментовку позвонить.

— Не позвонит, — прокряхтел Булатов. — Я все телефоны отключил и спрятал. Достали уже. Хотел хоть денек спокойно пожить.

— Что так? А бизнес? — спросил Али.

— А ты думаешь, у деловых людей выходных не бывает? — с досадой поинтересовался Булатов. — Сегодня же воскресенье!

— Твою мать! Правда, что ли? — удивился Али. — А мы вообще за временем не следим. От самой Вологды гнали почти без остановок.

Булатов из-под насупленных бровей посмотрел на него.

— А чего прикатил-то? — осторожно спросил он. — Я думал, ты решил больше не появляться на родине-то…

— С чего это? — притворно удивился Али. — Как говорится, где родился, там и пригодился.

— Да это не про тебя вроде, — заметил Булатов. — У тебя вроде здесь ни родных, ни дома не осталось.

— Да уж, хором с гувернантками не завел, — подмигнул Али. — Но это неважно. Есть тут у меня кое-какие делишки. Но ты должен мне помочь.

Булатов отвел глаза, потер обвислые щеки.

— Ты меня пойми, Али, — сказал он. — Кое-что изменилось. Я теперь на виду. И менты у нас теперь не такие лохи, как раньше. Я в такие игры больше не играю. Да и Максим, я слышал, дуба дал — это правда?

Али с язвительной насмешкой посмотрел на него, медленно поднял ружье и приставил стволы к волосатому животу Булата.

— Хочешь сказать, что без Максима ты меня не уважаешь? — холодно спросил он. — Вот это ты зря. Я человек серьезный. И хочу, чтобы меня принимали всерьез. Мне плевать, в какие ты теперь игры играешь. Я хорошо помню, в какие игры ты играл два года назад, и если ты мечтаешь стукнуть про меня своим уважаемым ментам, то выбрось это из головы, потому что по всем понятиям ты — соучастник. Член организованной преступной группировки. Уж я постараюсь, чтобы менты про этот факт узнали в первую очередь.

— За кого ты меня принимаешь? — оскорбился Булатов, осторожно двумя пальцами отводя дуло ружья в сторону. — Я на корешей сроду не стучал. Только… Я не понял, при чем тут соучастник?

— Все ты понял, — сказал Али и опустил ружье. — В прошлый раз ты Максиму дядю Федора нашел. А теперь ты мне должен найти такого же человека. Хотим с братвой по лесу прогуляться, да боимся — заблудимся.

На жирное лицо Булатова упала тень.

— Дядя Федор… — мрачно сказал он. — Дядю Федора с тех пор никто не видел. Скажите спасибо, что у него ни родных, ни друзей не было. Никто его искать не хотел. А то бы такие возникли вопросы…

— Так не возникли же! — возразил Али. — Никто же не знал, с кем он ушел! Вот и сейчас так же сделай. Найди человека, скажи, что хорошо ему заплатишь…

— А мне кто заплатит? — спросил Булатов. — Я за так рисковать не хочу. Второго дяди Федора нету. Если на меня выйдут…

— Не парься. Тебя тоже не обидим, — сказал Али.

Булатов окинул его критическим взором.

— Не похоже, чтобы ты при башлях был, — сказал он.

— Не был, так буду, — многообещающе заявил Али. — И еще — пока ты человека ищешь, мы у тебя перекантуемся. И тачка пусть здесь постоит. Нехорошо, если кто-нибудь обратит на нее внимание.

Булатов хотел что-то возразить, но в этот момент на балюстраду, прихрамывая, выбрался Студент. Лицо его было мрачно, на правой скуле темнел свежий синяк. Он с неприкрытой злобой посмотрел на хозяина дома и уже открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает, но Али опередил его. Точно указкой ткнув ружьем в сторону Булата, он многозначительно произнес:

— Я велел тебе заткнуться, Студент, — опять забыл? Все в порядке. Но если наш друган вдруг решит нас кинуть, тогда каждый получит слово, это я вам обоим обещаю!