Deflor

Сергей Че, 2021

Они продали свою девственность и должны делать всё, что им прикажут. Они – бесправные игрушки в руках могущественных людей. В руках тех, кто может сделать с ними все, что угодно. Кто может заплатить любые деньги за любые, самые запретные удовольствия. Насилие и смерть скрываются за красивым фасадом райского острова, а кровавые тайны вылезают откуда их совсем не ждешь. Здесь столкнулись интересы корпораций и спецслужб со всего мира, и в этой войне придется сделать выбор. Покориться и стать послушными рабынями. Или приложить все усилия, чтобы сохранить себя или хотя бы остаться в живых. Комментарий Редакции: Бирюза океана окрашивается алым – пролилась чья-то кровь. Впечатляющий триллер, облаченный в отталкивающе-притягательное покрывало из порока, грязных тайн и жестокости, увлекает, поражает и шокирует даже искушенных почитателей хлеба и зрелищ.

Глава 3. Среда

1

— Девки, слушайте. Я что, и правда жирная?

Этот вопрос не давал ей покоя всю ночь.

Все уставились на ее полуголое тело, будто в первый раз его увидели.

— Ну… — протянула Изабель, не зная, что сказать.

— Если ты жирная, тогда какая я? — спросила Сабрина. — Моя жопа минимум на десять сантиметров больше твоей.

— Врать не буду, — сказала Жасмин. — По сравнению со мной ты просто ходячий кусок сала.

— Все зависит от того, кого ты имеешь в виду, задавая этот вопрос, — рассудила Юн Со. — Если мужиков, то у тебя все более чем хорошо. Тогда ты не жирная, ты мягкая и нежная. Тебя хочется потискать, помять, поласкать, полапать. Затем поставить в свою любимую позу, натянуть и вдуть. Большинству мужиков приятнее вдувать в мягкое и нежное, чем в мускулистое и костлявое. В этом смысле твои полные бедра, круглая сочная жопа, пухленький детский животик и большие стоячие сиськи — выше всяких похвал. А вот если ты спрашиваешь для себя, тогда дело другое. Тогда у тебя действительно есть лишний вес, особенно на ляжках и ягодицах. А это проблема. Скоро появится целлюлит. Потом жопа станет огромной. Животик превратится в пузо. Сиськи вырастут еще больше и обвиснут. Нарастет полуметровый слой сала. И годам к тридцати ты будешь похожа на свиноматку. Короче, мой вердикт — диета и спорт. Особенно на ноги. Ну и живот не мешало бы подкачать. А то он у тебя как у плюшевой игрушки. Так и хочется на нем полежать.

— Ну и потом, — добавила Изабель. — Продвинутые мужчины предпочитают спортивных женщин. Они выносливее. Могут часами в одной позе стоять, а мышцами вагины шарики удерживать.

Они захихикали.

— Ну вы и гады, — сказала Алина. — Такие вопросы задают, чтобы успокоили. Правду я и сама знаю.

— Выпей водки, — сказала Сабрина. — Говорят, способствует похудению.

— В жертву Теганги всегда приносили самых жирных девственниц, — сообщила Ао. — Их выбирали так. Опускали в чан с водой. Если вода выплескивалась, значит, девственница подходила для Теганги. Тогда начинался праздник. Радовалась вся деревня. Ведь девственниц для Теганги откармливали с раннего детства.

— Логично, — сказала Юн Со. — Радовались тому, что больше откармливать не придется. Наверняка половина деревни все это время питалась впроголодь, чтобы вырастить гору сала нужного размера. В любом случае, еще один аргумент за диету. Не хочешь, чтоб тебя слопали — худей.

— Ладно, — сказала Алина. — Убедили. Пойду за водкой. Кому чего принести?

— Текилы, — сказала Сабрина.

— Винишка красного, — выбрала Изабель. — Бордо или Бургундии, на твой выбор.

— Скотча односолодового, — сказала Юн Со.

— Да вы совсем с дуба рухнули по утрам напиваться, — сказала Жасмин. — Смузи мне сделай. Огурец с яблоком и сельдереем.

— С ним возни много, — сказала Алина. — Сама сделаешь.

— Тогда кокосового пива.

— Ао! — позвала Алина таитянку. — Лимонадику?

Та робко кивнула.

Алина успела только спуститься на кухню и подойти к бару, когда зазвонил телефон.

Сердце ёкнуло.

— Алло…

— Медальон у тебя? — пролаял жестяной голос.

— Почти.

— Почти?! Какое нахрен почти? Что тебе было непонятно в словах «даю сутки»? Сутки прошли, и что ты мне заявляешь? Почти? Это «почти» я тебе скоро в задницу засуну!

— Но я его нашла! Видела собственными глазами!

— Так почему не взяла, сука?!

— Его охраняют! Просто так не взять. Мне нужно еще время!

— Нет у тебя времени. Скажи папашке «прощай».

— Нет!!! Не надо! Умоляю!

В трубке наступило молчание, так что Алина даже глянула на экран, чтобы удостовериться, что связь не прервалась.

На экране была московская ночь, палата и отец на больничной койке.

— Ладно, — сказал наконец жестяной вымогатель. — Обожаю, когда красивые блондинки меня умоляют. Вы тогда такими трогательными становитесь. Так и хочется потрогать. Где ты видела медальон?

— У охранника.

— Как зовут?

— Ли.

— Так это же тот самый китаец, который мечтает твою жопу на свой кукан натянуть. В чем проблема? Снимай трусы и договаривайся.

— А где гарантия, что он обменяет медальон на мою жопу?

На том конце помолчали.

— Это ты права. Медальон намного дороже. Я даже не знаю, сколько таких жоп надо поиметь, чтобы они его перевесили. Значит, предложи что-нибудь другое. Или выкради. Или убей. Мне все равно. Даю тебе еще сутки. Последние. Давай, Алиночка, душа моя, действуй, курица ты моя прекрасная.

Связь отрубилась.

Алина вытерла пот со лба. Ее трясло.

Она на негнущихся ногах поднялась обратно и только выходя на веранду поняла, что забыла всю выпивку.

— Блин, девки, — пробормотала она, — извините. Из головы вылетело.

Но девкам было не до выпивки.

Они смотрели на нее округлившимися глазами.

У лестницы стоял инспектор Хантер Холл в своей облегающей синей форме.

Сегодня он не улыбался.

Костистое лицо с выпирающей нижней челюстью казалось вырубленным из камня.

Внимательные холодные глаза прожигали ее насквозь.

— Леди Алина, — сказал он. — Я вынужден требовать, чтобы вы прошли со мной.

2

— Я арестована? — спросила она, едва за ним поспевая.

— Пока нет. Но к вам есть несколько серьезных вопросов.

Она сглотнула от волнения.

— Каких?

— Задам их на следственном эксперименте.

— Но следственный эксперимент обычно проводят с преступниками. Вы считаете меня преступницей?

— Это будет зависеть от ваших ответов на мои вопросы.

Достигнув большого дома, он свернул на неприметную тропинку, вышел к заднему фасаду и остановился у разросшегося розового куста. Достал диктофон, включил, назвал дату и вводные данные и повернулся к ней.

— Сударыня, вы узнаете это место?

Отрицать было бессмысленно. Это был тот самый розовый куст, сквозь который она продиралась сутки назад.

— Ну да. Я тут была вчера утром.

— Прекрасно. Теперь вы должны в точности повторить ваши вчерашние действия.

— Не буду, — насупилась она.

Он опешил.

— То есть как?

— Я вчера продиралась сквозь этот куст. На мне был защитный костюм. Но я даже в нем исцарапалась. А теперь видите на мне что? — она показала на белое платьице. — Я что, дура туда лезть?

Он вздохнул и поднес диктофон к губам.

— Для протокола. Подозреваемая призналась, что была в момент преступления в защитном костюме.

— Эй! Это вы о чем?

— Не отвлекайтесь. Допустим вы продрались сквозь куст. Что было дальше?

— Пошла вдоль фасада, дальше в окне увидела подругу и залезла к ней в комнату.

— Имя подруги. Где она? Во флигеле? Мне нужно будет ее допросить, чтобы она подтвердила ваши показания.

— Вы что, издеваетесь? Это Мия. Она погибла вчера. Бросилась с обрыва.

Хантер сделал пометку в блокноте.

— То есть ваши показания никто подтвердить не может.

— Да что происходит-то?

Вместо ответа он подошел к стене дома и что-то нажал.

Раздался щелчок, и весь розовый куст не спеша отъехал в сторону.

Под ним обнаружилась ребристая металлическая плита, которая отъехала вслед за кустом.

За плитой скрывалась широкая бетонная лестница, ведущая куда-то глубоко вниз.

Алина смотрела на все это, распахнув глаза и открыв рот.

— Подозреваемая, вы знакомы с этим механизмом?

— О боже, нет! Первый раз вижу. Как вы это сделали?

Хантер вздохнул и выключил диктофон.

— Ладно. Разберемся. Следуйте за мной.

Он пригнул голову, ступил на лестницу и подал ей руку.

— Осторожно, здесь скользко.

Место, которое она увидела, когда оказалась внизу, напоминало средневековые казематы. Голые каменные стены, голый сводчатый потолок. Кое-где на стенах виднелись ржавые держатели для факелов.

Коридор уходил далеко и вправо, и влево и там терялся в мраке.

— Где это мы? — прошептала она.

— Хотите сказать, вы этого не видели? — хмыкнул он.

— Нет, конечно!

— Это подземный этаж большого дома. Шеф местной охраны утверждает, что он в два или три раза больше того, что наверху. Большинство помещений, правда, закрыты. А некоторые даже замурованы. Если верить архивам, это все, что осталось от старого губернаторского дворца 17 века. Дворец снесли и построили на его месте виллу. А подвал остался.

Они двинулись по коридору, мимо закрытых ржавых дверей с зарешеченными окошками.

— Как я понимаю, — пояснил Хантер, — в основном подвал использовался как тюрьма. Там дальше пыточные камеры есть.

— Нисколько не сомневаюсь, — пробормотала она.

Было холодно. Ее голые ноги и руки уже успели покрыться мурашками.

— А еще здесь хранили припасы, — добавил он. — Сейчас увидите.

Он толкнул очередную зарешеченную дверь.

За ней оказалось большое низкое помещение. У дальней стены были свалены бесформенные куски какого-то белесого материала.

Рядом стоял Баргас.

Он повернулся и без всякого выражения посмотрел на нее.

— Это так называемый ледник, — сказал Хантер. — Вон там глыбы льда. Раньше здесь хранили продукты. В основном мясо.

— Полагаю, мадемуазель Алина уже здесь была и не нуждается в пояснениях, — сказал Баргас.

— Да откуда вы это взяли?!

Они подошли ближе.

У ног Баргаса лежала большая глыба льда с длинным подтаявшим углублением сверху.

— Я спрятал здесь тело хозяина, — Баргас развел руками. — Об этом месте даже из персонала практически никто не знает.

— Мы спустились сюда ночью чтобы осмотреть труп, — сказал Хантер. — Трупа не было.

— А я здесь причем? — у Алины уже зуб на зуб не попадал от холода.

— Судя по свидетельским показаниям, — сказал Хантер, — вы вчера искали труп господина Гарта. Это первое. Для чего серьезно подготовились. Надели спецодежду, взяли разного рода приспособления, например, отмычки. И даже захватили одежду и обувь для соблазнения персонала. Это второе.

— Да не нужен мне был ваш труп! Мне нужен был… — она осеклась.

— В показаниях сотрудника охраны Росси отмечено, что вам нужен медальон с трупа, а не сам труп, — сказал Хантер. — Но это только ваши слова. А факт остается фактом — вчера вы полдня потратили на поиски тела.

— И не нашла его!

— Это только слова.

— Да что вы мне голову морочите! У вас же тут камер, как у дурака фантиков. Вот и займитесь записями.

— А теперь самое главное, — сказал Хантер. — Третье. Камеры. В ту же минуту, когда вы приблизились к потайному входу в подвал, кто-то взломал систему видеонаблюдения. Были закольцованы 60 % камер, в том числе все камеры подземного этажа. И по какому-то стечению обстоятельств большинство камер по вашему маршруту на первом этаже. Более того, камеры взламывались, как только вы к ним приближались. Как вы это объясните?

Алина оторопело молчала и только хватала ртом воздух.

— Реальных записей с вами всего треть от общего числа, — продолжил Хантер. — Причем они подобраны так, чтобы обеспечить вам алиби. Есть кусок вашего разговора с подругой. Пробежки по коридорам. Ваш, гхм, разговор с поваром. И между ними почти три часа, когда вы неизвестно что делали. Если бы у меня с собой не было новейшего софта по анализу видеоданных, мы бы так и не узнали, что большинство камер вчера показывали обманную картинку. Итак, сударыня, — он прошелся вдоль залежей льда, — исходя из показаний свидетелей, видеоанализа и косвенных данных, именно вы ответственны за пропажу тела господина Гарта из этого помещения. Одна вы это сделать не могли. Поэтому у меня к вам два главных вопроса. Кто ваши сообщники? И где труп?

— Да вы все издеваетесь надо мной, господи!

Алина крупно дрожала.

— Думаю, господин инспектор, она так быстро не расколется, — сказал Баргас. — Не смотрите на ее мягкое тельце. Там внутри железо. У нее нервы толще канатов на моей яхте. Предлагаю закрыть ее на сегодня. Лучше в одном из здешних казематов. Посидит на холоде, подумает.

— Нет! — взвизгнула она. — Меня нельзя закрывать! Только не сегодня! Пожалуйста!

Из глаз брызнули слезы.

— Посмотрите, как играет, — усмехнулся Баргас. — Настоящая актриса. Талант.

Алина вцепилась в руку Хантера.

— Прошу! Не позволяйте ему.

— Не думаю, что казематы — это хорошая идея. Лучше выделите комнату наверху.

— Сбежит, — покачал головой Баргас.

— Хорошо. Решайте сами.

Инспектор отцепил ее пальцы от своего рукава и вышел. Вместо него в дверь протиснулись двое мордоворотов.

— Засуньте ее в камеру Б, — приказал им Баргас. — И одеял киньте, чтоб не околела.

3

Чтобы добраться до камеры Б, мордоворотам пришлось вывести ее на улицу и обогнуть полздания.

Вели они ее заломив руки за спину и заставив идти в полусогнутом положении. Между собой мордовороты постоянно переговаривались на незнакомом языке и посмеивались, видимо, обсуждая ее выпяченные филейные части. Один из них пару раз погладил ее по заднице.

Алина уже начинала было соображать, что делать, если в камере Б ему захочется не только гладить, но тут лязгнула открываясь металлическая дверь и ее закинули в темноту, словно куль с картошкой. Следом полетел ворох колючих одеял. Дверь снова лязгнула и Алина осталась одна.

Это был каменный мешок размером три на три метра, меньше санузла во флигеле. Единственным источником света было маленькое зарешеченное окошко под потолком. Еще здесь была сколоченная из досок кровать с кучей лежащих на ней грязных тряпок, кособокий табурет. И дыра в полу, видимо, исполняющая роль унитаза. Больше ничего не было.

— Прекрасно, — хмуро сказала Алина.

Сумочку с телефоном, ножиком и прочими полезными штуковинами забрал Баргас. Без нее она чувствовала себя совсем голой.

Сперва она металась по своей клетке, стучала в дверь, простукивала стены, орала. Когда поняла, что никто не только не придет, но даже не услышит, села на пол, подогнув под себя ноги.

Было ясно, что с ней происходит второй этап подставы. Вчера Баргас свалил убийство на Мию. Сегодня пришел ее черед. За исчезновение трупа тоже должен был кто-то ответить. В роли козла отпущения Алина еще не бывала.

Но куда делся сам труп? Или Баргас его продал конкурентам, раз он такой дорогой, как утверждал Дарио. Или его и в самом деле кто-то спер. А значит на острове действовали уже как минимум две чужие конкурирующие группировки, если считать безвестных московских шантажистов.

Сверху послышался какой-то шорох, и рядом с ней упал камешек.

Она подняла голову и вскочила.

В зарешеченном окошке у потолка виднелась улыбающаяся физиономия.

— Скучаешь? — спросила Сабрина.

— Как ты меня нашла?

— Никогда не догадаешься. Когда тебя увел красавчик инспектор, Ао решила за вами последить. Потом дождалась пока тебя выведут и узнала куда приведут. У нее на родине за овцами так следят.

— Зато ты никогда не догадаешься, в чем меня обвиняют.

Сабрина фыркнула.

— Мне и гадать не надо. Я знаю. Охранники, которые тебя вели, говорили на полинезийском, так что Ао их понимала. Они конечно всю дорогу больше твою задницу обсуждали. Но между делом сообщили, за что тебя сцапали. Скажи только одно — тебе зачем дохлая тушка Гарта понадобилась? Ты решила, что у мертвого у него стоит также, как у живого?

Алина подобрала с пола камешки и швырнула в окошко.

Сабрина скрылась, хихикая. Потом появилась снова.

— Рада тебя видеть, — сказала Алина.

— Я тоже, подружка. Ты уже придумала, как тебе помочь?

— Нет. Ума не приложу. Даже если замок вскрыть, далеко с острова все равно не убежать.

— Кстати, у нас радость. Красавчик инспектор снял с нас показания, убедился, что мы нихрена не знаем, и отпустил на волю. Теперь можем гулять по территории свободно.

— Встретишь снова красавчика инспектора, дай ему в морду, чтобы перестал быть красавчиком. Он как идиот Баргасу поверил.

— Заметано.

— Тебе, наверное, пора. Тут же камеры везде. Скоро сюда набегут полинезийские мордовороты и начнут уже твою задницу обсуждать.

— Моя задница к обсуждениям привычна, — философски заметила Сабрина. — Но как скажешь. Оставляю тебя наедине с дырой в полу. Часа через два снова приду, водки принесу. Тебе ведь нужна водка?

— Иди в жопу.

Сабрина скрылась.

И тут в голову пришла такая дикая мысль, что Алина аж подпрыгнула.

— Сабрина, стой!

Та снова заглянула в окошко.

— Чего тебе?

— Есть кое-что, чем ты можешь помочь прямо сейчас, раз вас уже выпустили из клетки. Найди охранника Ли.

— Это мелкого противного китайца что ли?

— Ага. И скажи дословно. «Алина передумала». Пусть приходит сюда.

Сабрина хмуро пожевала губами.

— Не знаю, о чем ты там передумала, но на твоем месте я бы с этим говнюком связываться не стала. У него на роже написано, что он хитрожопый злобный гандон.

— Просто передай, пожалуйста.

— Ладно, раз просишь. Но на всякий случай, когда он сюда заявится, побуду где-нибудь рядом. Вдруг этот хмырь тебя обидит?

— Поверь, этот хмырь не сделает ничего такого, чего бы я не захотела.

— Да? — Сабрина взглянула на нее с сомнением. — Ладно. Тогда пойду искать хмыря.

Она пропала.

Алина шумно выдохнула и с силой взъерошила волосы.

— Блин, — прошептала она про себя. — Что ты делаешь, дура?

4

Сколько он себя помнил, его всегда называли Вонючка Ли.

Отец служил ассенизатором и разъезжал по всем окрестным деревням с бочкой нечистот. Этим запахом были насквозь пропитаны он, его дом, вся семья и даже улица, на которой они жили.

Надо ли говорить, что все встречные и поперечные, знакомые и незнакомые относились к семейке Ли так же, как к той субстанции, которую развозил его отец.

Ли рос вонючим, уродливым и туповатым куском дерьма, но ему хватило мозгов понять про свою жизнь главное. Никто никогда ему ничего просто так не даст. Все придется рвать пальцами и выгрызать зубами.

В первый раз он сел за изнасилование в пятнадцать. Какая-то мимо проходящая фифа сказала подружке что-то про запах, и Ли тут же ударили в голову кровь, моча и сперма. Он выследил фифу, подкараулил в ее же собственном подъезде и жестоко отодрал, раздербанив в кровь обе дыры и выбив зубы. После чего позвонил в дверь ее квартиры, сдал на руки оторопелым родителям этот голый, изуродованный, хнычущий кусок мяса, бывший их дочерью, и посоветовал впредь быть вежливее. На суде выяснилось, что фифа рассуждала о запахе недавно купленных духов, но Ли было без разницы. Он наказывал не людей. Он наказывал весь мир.

Главной его жаждой были не деньги, не власть и даже не бабы.

Главной жаждой была жажда справедливости.

Когда Баргас взял его в команду, за плечами Ли были два десятилетия уличных банд, наемных убийств и боев без правил. Он умел ломать людям черепа без оружия и выживать под огнем без бронежилета.

И то, что он увидел, внезапно поднявшись из подземелий планеты в ее пентхаус, неприятно его поразило. Немногочисленные хорошо одетые ублюдки купались в роскоши, жили как боги, каждую ночь драли роскошных девок. А гигантская толпа слуг, сотрудников их корпораций, садовников, поваров и охранников им молчаливо прислуживала.

Это было несправедливо.

Одни в таком случае идут в революционеры. Другие — в прихлебатели. Ли выбрал второй вариант.

Теперь он мечтал урвать хотя бы немного от хозяйского пирога. Деньги он не особо ценил. Как любой бандит со стажем, он понимал, что деньги — субстанция эфемерная. Сегодня они есть, и ты в роллс-ройсе, а завтра их нет, и ты в канаве с пулей в башке. Поэтому его мог заинтересовать только один пирог. Длинноногие, белые, чистые, жопастые и сисястые курочки, с кукольными личиками и свежими нетраханными щелками. Их косяками доставляли хозяину и его приятелям-богатеям, и они каждый раз проходили мимо, не удостоив охранника Ли даже взгляда, словно он был какой-то мебелью. Когда их подрагивающие тяжелые задницы скрывались в темноте хозяйской спальни, все внутри Ли переворачивалось от осознания несправедливости этого гребанного мира.

Но, как оказалось, до этого пирога вполне можно был дотянуться.

Все началось год назад на самолете, когда Ли, сопровождающий очередную порцию хозяйских целок, случайно заглянул в багажное отделение и увидел, как Баргас трахает в жопу одну из девственниц.

Отбросив мысль «доложить и подсидеть» как безумную, он явился к шефу охраны за разъяснениями.

— Не волнуйтесь, Ли, — мило улыбнулся Баргас. — Все, что вы видели, было согласовано с хозяином. Он любит поощрять ценных сотрудников. В этот раз поощрил меня. Разложил передо мной их фото и сказал «выбирай». Я выбрал эту. Вы тоже можете, — и добавил, увидев лихорадочный блеск в глазах. — Не сейчас, конечно. В следующий раз. Если отличитесь.

Ли отличился. Он вынес в одиночку целую банду мексикашек, мешавших корпорации в одном небольшом деле. Потом устранил парочку несговорчивых чинуш.

И, наконец, настал день, когда хозяин разложил перед ним семь фотографий.

— Выбирай.

Негритянку Ли, конечно, сразу отбраковал. Он не терпел черных. Также как кореянку и таитянку. Такого добра он и на Тайване пялил немеряно. Француженку выбросил как слишком худую. Англичанку как слишком бледную. Долго рассматривал жопу латиноамериканки, но отложил и ее. Осталась только блондинка с наивно распахнутыми глазами и пухлой задницей. Таких у него еще не было. Он даже залюбовался, лаская пальцем ее промежность.

— Ее, — сказал он и подвинул фото.

— Прекрасный выбор, — сказал хозяин, как заправский сутенер. — Осталось выбрать отверстие. — Он достал монету. — Решка — зад, орел — перед.

Выпал зад.

Это было даже неплохо. В зад целку можно было пялить хоть на самолете, что и делал в прошлый раз Баргас. Если бы выпал «перед», пришлось бы ждать хозяйской дефлорации.

Так и получилось, что задницей Алины распорядились задолго до полета.

Напоследок хозяин озвучил еще одно правило, от которого Ли тут же помрачнел.

Насиловать было нельзя.

Это было четко оговорено в контракте. Целка должна была согласиться.

— Не волнуйтесь так, Ли, — заметил хозяин его недовольство. — Всегда можно надавить. Поставить перед выбором. Вынудить. Если что, я вам помогу. В конце концов, они все торговки собственной пиздой. А стало быть продажные шкуры, смотрящие на свои дыры, как на товар. На моей памяти еще ни одна не отказала.

Но все бывает в первый раз.

Эта, с наивным взглядом и пухлой жопой, оказалась несговорчивой. Слова вообще не были сильной стороной Ли. Ему было проще придушить, связать, подтянуть веревками ноги к рукам, а руки к голове так, чтобы выпятилась задница и открылся доступ к обеим дыркам. Упакованную таким образом девку можно было валять из стороны в сторону, она все равно не могла даже пошевелиться.

Но сейчас так было нельзя. Ли хотел идти к хозяину, чтобы тот помог, как обещал. Но случилось то, что случилось.

Ли уже было совсем отчаялся отодрать выбранную им курицу, когда получил весть.

«Алина передумала».

Ли не рефлексировал. Он взял в комнате охраны ключ, пришел к камере Б. Огляделся, нет ли кого поблизости, кто мог помешать. Открыл дверь.

Жопастенькая курочка в коротком белом платьице, облегающем ее аппетитные формы, стояла у кровати, смотрела на него.

И улыбалась.

5

О, боже… Какой же он был все-таки стремный…

Алине стоило большого труда не перестать улыбаться.

Китаец, согнувшись, быстро юркнул внутрь и закрыл дверь.

— Неплохое местечко для того, чтобы распечатать твою жопу, — осклабился он. — Грязновато конечно, но я и не в таких сараях девок драл. Главное же девка, да? Какая разница, где ее раком ставить?

— Разумеется, — Алина улыбнулась еще шире. — Главное — всегда девка.

Ли повеселел. Кажется, разговор складывался неплохо.

Он подскочил к ней все так же не разгибаясь, и до Алины только сейчас дошло, почему он так странно передвигается.

— Ага, — он заметил ее взгляд. — Уже полчаса стоит, как только услышал, что ты передумала. Разогнуться не могу. Давай быстрее, детка. Повернись, — он схватил ее за бедро. — Ух, у меня от твоих ляжек крышу сносит.

— Тихо, тихо, — отстранилась она. — Не так быстро, сладкий. Ты что, забыл?

— Что? — уставился он на нее.

— Ты обещал мне рассказ об острове. Так мы договаривались. Ты мне рассказ, я тебе задницу. Помнишь?

Ли замер.

Сейчас ему не о чем было рассказывать. Об острове он практически ничего не знал. Его вообще не интересовало окружающее пространство, если это пространство не представляло угрозы и не раздвигало ноги.

Эту уловку ему насоветовал Баргас. Он же перечислил то, что можно было рассказать этой курице. Массаж с применением наркотических масел. Ароматические палочки, вызывающие галлюцинации. Инъекция, подавляющая волю и увеличивающая сексуальное влечение (кстати, хорошо бы сейчас парочку ампул. Но это было недоступно для простых смертных. Нужная смесь даже хозяину доставлялась раз в год под большим секретом). Но это все она уже и без него знала. Больше сказать ничего было нельзя. Тем более сказать о главном.

Если бы он сказал, его бы выпотрошили.

Поэтому сейчас он лупал глазами и молчал.

— Что такое, котик, — проворковала она, проведя пальцем по его лысой бугристой голове. — Сказать нечего? Давай я тебе помогу. Буду задавать вопросы. Или выберу тему.

Он млел от ее нежных прикосновений, от того, что она прижималась к нему и медленно двигала бедрами. Член стал совсем каменным и готов был выпрыгнуть даже не из штанов, а из кожи. Он запустил руки ей под платье и все потемнело перед глазами от ее шелковистой нежной задницы.

— Например, — сказала она, — расскажи мне об этой штуке у тебя под рубашкой. Что это? Можно посмотреть?

Ее ладошка переместилась ему на грудь и накрыла медальон.

Вожделение снесло будто ураганом.

Он отпрыгнул от нее как ошпаренный.

— Что?! Нет! Откуда ты про него?..

— Оу… Извини. Я не знала, что тебе запрещено рассказывать про хозяйский медальон. Но это же так интересно, котик. — Она села на кровать, соблазнительно выгнулась и медленно закинула ногу на ногу. — Сам посуди. Хозяин с медальоном никогда не расставался. Говорят, даже девок пялил его не снимая. И вдруг после его смерти медальон исчезает. Как так? На трупе его нет. Где же он? Надо полагать, его забрал убийца. И вдруг теперь оказывается, что медальон у некоего сотрудника охраны по имени Ли. Извини, не знаю твоей фамилии. Или Ли это и есть фамилия? Вас, китайцев, не разберешь. Короче, милый, из всего этого можно сделать один вывод. Ты убил хозяина.

Ли зарычал, шагнул к ней, но тут же замер, будто натолкнулся на стену.

— Лжешь, сука. Я не убивал его.

Она пожала плечами.

— Может да, может нет. Главное ведь не то, что было на самом деле. А то, что подумают, когда узнают. В полиции, например.

Ли рассмеялся.

— Глупая курица, ты хочешь напугать Ли полицией?

— Хорошо, не полицией. А что скажет смелый Ли о письме в штаб-квартиру корпорации? Там же сидит толпа директоров, инвесторов и топ-менеджеров, которые пока не в курсе дела. Надо же это исправить. Где будет уродливая тушка охранника Ли, когда им займутся все эти большие люди?

Смех пресекся. Ли смотрел на нее с нескрываемой ненавистью.

— В общем, давай подведем итоги, малыш, — сказала Алина. — Я не услышала от тебя рассказа. Поэтому моя жопа пока останется не распечатанной. Вместо нее я предлагаю тебе более ценный товар. Мое молчание. Сейчас ты идешь к Баргасу. Ведь он за всем стоит, не так ли? Вряд ли у тебя хватило мозгов провернуть это дело в одиночку. Скорее всего, он тобой руководил. Так вот, ты идешь к нему. И говоришь, что я обещаю молчать. Мне плевать на вас, ваши дрязги и тем более на вашего дохлого хозяина. Я бы его и сама прибила. Поэтому мне нет смысла болтать. Взамен Баргас выпускает меня из этого зиндана, оставляет в покое и меня, и всех девчонок и отправляет нас по домам. Всего навсего. И да, обязательно добавь, что если со мной что-нибудь случится, письмецо с описанием ваших подвигов уйдет не только в штаб-квартиру. Оно по всему интернету расползется. Что скажешь? По-моему, выгодная сделка.

Презрение.

Вот чего не терпел Ли по отношению к себе и за что готов был убивать.

Уродливая тушка. Не хватило мозгов. Малыш. Общий тон, которым сейчас разговаривала эта сука. Как в начальной школе у Вонючки Ли. Как в банде у Братанов Доу, которых он освежевал за это презрение заживо и этим начал свою карьеру.

С ним нельзя было так разговаривать. Но Алина этого не знала. Его внешность мелкого уродливого хмыря казалась ей безобидной, но это было не так. Далеко не так.

То, что бушевало у него сейчас внутри, нельзя было назвать даже яростью. Ему стало наплевать на все. На запреты, правила, письма, угрозы, корпорацию, Баргаса, дохлого хозяина с его медальоном. Осталось только желание добраться до этой задастой твари, подмять, нагнуть, сломать, разодрать в кровь, пялить во все дыры одновременно, чем угодно, хреном, бутылкой, битой, железным штырем, что под руку попадется, бить бесконечно, ломать ребра, пальцы, ноги, руки, пока ее вопли не станут хрипом, а кровь не соберется в лужу, а потом медленно сдирать с нее белую шелковистую кожу, начать с наивных глаз и закончить пухлой задницей. После чего оставить на грязном полу окровавленной бесформенной тушей, в которой уже никто никогда не разглядит фигуристую телочку.

Наверное, Алина что-то увидела в его глазах, когда он шагнул к ней. Что-то было не так. Она отшатнулась, лихорадочно соображая, что делать дальше и что она сделала не так.

Ли протянул руку, вцепился в платье и рванул вниз, обрывая лямки и оголяя ее груди.

Она взвизгнула, прикрываясь.

— А ну стоять! — послышалось от двери. — Вы что себе позволяете, охранник?

В проеме стоял красавчик инспектор и тянулся к кобуре.

Ли медленно отстранился, посмотрев на Алину. В его глазах застыло обещание.

— Ничего особенного, господин инспектор, — улыбаясь поклонился он. — Все по взаимному согласию. Ведь так, малышка?

— Не похоже, — Хантер прошел внутрь. — Вон отсюда.

— Конечно.

Ли засеменил к выходу. В дверях повернулся и снова посмотрел на нее. Его глаза были пусты и ничего не выражали.

— Я передам господину Баргасу твое предложение, дорогая. И мы продолжим.

6

Инспектор снял с себя форменную куртку и протянул ей, не глядя.

— Прикройтесь.

Алина кое как заправила груди обратно в платье и накинула куртку на плечи.

— Что это такое было? — спросил он.

— На что похоже, то и было, — хмуро огрызнулась она.

— Будете писать заявление?

— Смотря, что вы будете с ним делать. Засунете в долгий ящик?

— Нет. Передам Баргасу.

Она аж задохнулась.

— Что?! Но почему?

— У этого острова право экстерриториальности. По сути здесь действуют законы корпорации. По договору мы можем расследовать преступления, задерживать подозреваемых. Но решения принимают представители «Гарт Лимитед». Тем более по отношению к собственным сотрудникам.

— Прекрасно, — горько усмехнулась Алина. — Другими словами, они могут здесь делать все, что угодно. Это многое объясняет.

— Не совсем, но в целом да. Так что с заявлением?

— Какой в нем смысл? Насмешить Баргаса? Я не доставлю ему такого удовольствия.

— Хорошо. Тогда вернемся к нашим баранам. Я сюда пришел по другому поводу, как вы понимаете. Хотя, судя по всему, пришел вовремя.

Она поежилась и запахнулась в куртку поглубже.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Итак… В нашем с вами деле много нестыковок. Например, такая. Я буду исходить из ныне принятой следственной версии. Вы подходите к потайному входу, ваш хакер взламывает систему видеонаблюдения, вы спускаетесь в подвал и похищаете вместе с другими сообщниками труп Гарта. Но через полчаса вы опять наверху в комнате своей подруги. Потом новый провал, и вы уже в дальнем крыле на кухне. Снова провал, и вы у кабинета начальника охраны, смотрите, как он занимается любовью с вашей подругой.

— Я бы не назвала его занятие «любовью».

— Неважно. Все как-то бессмысленно. Без всякой логики. Что вы делали наверху, зачем искали тело, если уже его похитили? Или это был способ замести следы? Или вы были в подвале позже?

— Логика появляется сразу, как только вы включаете в ваше уравнение фразы «я не была в подвале» и «у меня нет сообщников». То есть выкидываете свою дурацкую версию. Я искала тело только на первом этаже, а потом узнала, что оно мне вообще не нужно. Смотрите показания охранника Росси, он должен был об этом сообщить.

— Тогда непонятны действия неизвестного хакера. Он словно вел вас по дому, отключая и включая камеры.

— Свалить вину на другого, что тут может быть непонятного.

Хантер помолчал, листая блокнот.

— Еще одно. В помещении ледника, рядом с тем местом, где лежало тело, были обнаружены следы.

— Мои? — хмыкнула она.

— Нет. Но это ничего не значит, учитывая вашу привычку оборачивать обувь целлофановыми пакетами. Найденные следы принадлежат четырем босым мужчинам.

— Босым?

— Как ни странно. Можете прокомментировать? Это следы ваших сообщников?

— Да что вы заладили! Нет у меня никаких сообщников, тем более босых. Вообще не встречала здесь босых. Если не считать галлюцинаций.

— Галлюцинаций?

— Да… Но это я так…

— Подробнее.

Она вздохнула.

— В ночь приезда, когда меня… вели по коридору, я будто бы видела нескольких бегущих по саду людей. По-моему, они были голыми. Но я тогда много чего видела. Поднимите записи того часа, может увидите.

— Если вы имеете в виду время, когда вас вели в спальню Гарта, то никаких записей нет. По здешней традиции, все камеры еще за два часа отключаются. Связано с ритуалом. Поэтому и с расследованием убийства проблема.

— О, так вам объяснили, что здесь происходит, — саркастично сказала она.

— Да, — кивнул он. — И вашу с девушками роль тоже. Не имею ничего против. Мы все взрослые люди. А если у взрослых людей есть еще и деньги…

–… то они могут делать все, что заблагорассудится. Особенно с теми, у кого денег нет.

— Вы утрируете.

— Возможно. Если нет записей, я бы на вашем месте опросила моих массажисток, которые вели меня тогда в спальню Гарта. Вдруг они тоже видели в саду голых бегунов.

— Вы мне их покажете?

— Каким образом? Вы же меня в тюрьму посадили.

— Уже выпустили. Учитывая эти следы, да и в целом недостаточность улик, я вас отпускаю. С начальником охраны я говорил. Он согласен.

Хантер достал из кейса ее сумочку и положил на кровать рядом с ней.

— Можете быть свободны.

Алина усмехнулась.

— Как у нас говорится, на свободу с чистой совестью.

Она встала с кровати.

— Ладно. Идемте искать моих массажисток.

И замерла, увидев, что Хантер смотрит на нее раскрыв рот.

— Что?

И только сейчас заметила, что куртка у нее раскрылась, и теперь ее полные груди нагло торчат сосками вперед прямо у его носа.

Она запахнулась.

Он очнулся и вскочил с табурета.

— Извините.

— Да ничего, бывает. Сама виновата.

— Так на чем мы остановились? — попытался он привести себя в рабочее состояние.

— На массажистках.

— Да. Конечно. Массажистки.

Он почесал бровь. Было дико неудобно. Прямо как малолетний. Вошел в ступор, будто никогда сисек не видел.

7

После переодевания Алина вернулась к большому дому не одна.

— А вы… э-э… мисс, — начал Хантер.

— А я мисс Сабрина, — сказала Сабрина. — Буду следить, чтобы вы опять ее не обидели.

— И в мыслях не было, — возмутился он.

— Все вы так говорите.

Одеты обе были одинаково — в белые обтягивающие джинсы и белые обтягивающие футболки, что выглядело несколько вызывающе, особенно на Сабрине с ее выдающейся пятой точкой.

Инспектор скользнул взглядом по их формам и быстро отвернулся.

— И нечего пялиться, — заметила Сабрина. — У нас в контракте это прописано — одеваться только в то, что выдали. А выдали только такое. Это еще самое целомудренное. Остальные тряпки совсем как из порнофильмов.

— Охотно верю, — сказал он, упорно глядя в сторону. — Но разве ваш контракт еще действует? После того как… э-э…

— После того, как отбросил копыта наш несостоявшийся дефлоратор? — подсказала Сабрина. — Действует. Пока нас тут кормят и не выгоняют. Мы с девками на общем собрании решили, что пока будем соблюдать правила. А местные мужланы вроде вас потерпят такое зрелище.

— Безусловно. Я бы даже сказал с удовольствием.

— Может хватит болтать? — не вытерпела Алина. — Уже середина дня. Давайте займемся делом, а потом я вас обоих оставлю. Беседуйте о дресс-коде сколько хотите.

— Мы уже закончили, — сказал инспектор.

— Отлично.

Алина решительно распахнула двери большого дома и свернула в галерею, на ходу припоминая путь.

Тяжелые двери, откуда ее вывели два дня назад в одном полотенце, были инкрустированы разноцветными каменьями и напоминали скорее ворота восточного дворца. И они были наглухо закрыты.

Алина подергала вычурную медную ручку в виде головы льва, постучала рукой, побарабанила ногой и выругалась.

— Ну это с другой стороны логично, — сказала Сабрина. — Для хозяина никого готовить не надо. Вот и закрыли это пристанище массажного разврата. А массажисток разогнали. Не прислугу же как тебя массажировать.

— Господин инспектор, — послышалось сзади. — Леди. Вы что-то ищете?

За их спинами стоял Баргас и переводил ленивый взгляд с одного на другую, а потом на третью. Алина была готова поклясться, что когда он смотрел на нее, в его глазах вспыхивали недобрые огоньки. Видимо, китаец уже успел добраться и рассказать.

— Да, — сказал Хантер. — Мне нужны массажистки, которые работали здесь предпоследней ночью и сопровождали мисс Алину до спальни господина Гарта.

— Не представляю, зачем они вам могли понадобиться, — сказал Баргас. — Вам нужен тантрический массаж? Должен сказать, что наши мастера специализируются на пассивной стороне. А вы слабо похожи на пассивного партнера.

— Вы знаете, я ни слова не понял из того, что вы сказали. И это, наверное, даже к лучшему. Мне надо просто с ними поговорить. Возможно, они кое-что видели и могут помочь в расследовании.

Баргас внезапно расхохотался.

— Они? Помочь? Это вряд ли.

— Вы имеете что-то против допросов персонала? — напрягся Хантер.

— Нет, конечно. Допрашивайте сколько хотите. Но, я вас уверяю, вы зря потратите время.

— И все же я попытаюсь. Где они?

— В деревне, конечно, где же еще.

— Здесь есть деревня?

— Да. Деревня прислуги. Вы же не думаете, что персонал живет в одном доме с хозяином.

— Я ничего не думаю. У меня вообще нет опыта расследований в средневековых поместьях.

— Прискорбно слышать.

— Так где эта деревня?

Баргас показал рукой направление.

— Там — запасной выход. Как выйдите, увидите дорогу вглубь острова. Минут десять ходьбы, и вы на месте.

— И на том спасибо, — сказал Хантер и повернул к выходу.

— Минуточку, — остановил его Баргас. — Вы хотите идти туда с дамами? Не советую. Особенно в таком их виде.

— А что не так с нашим видом, — вызывающе спросила Сабрина. — Между прочим, это ваши тряпки.

— С вашим видом, мадемуазель, все прекрасно. Но он для поместья. Как и вы. А не для прислуги. Впрочем, вы можете идти куда хотите, не возбраняется. Хотите — в деревню. Хотите — вглубь острова. Тогда я прилично сэкономлю на еде. Инспектор. Леди, — он едва заметно поклонился. — Всего доброго. Дела.

Баргас задержал холодный взгляд на Алине и повернул прочь.

— Мне кажется или он только что меня оскорбил? — спросила Сабрина, глядя ему в спину. — Он что, считает, что я слишком много жру?

8

Дорога вела сквозь темные заросли каких-то кривых, увитых лианами, деревьев, где беспрестанно пищали яркие птицы и орали мелкие обезьяны.

Дорога была пустой. Только однажды им навстречу попался квадроцикл с прицепом, доверху набитым фруктами. Водитель чуть голову не свернул, разглядывая девиц в белом.

— Инспектор, — проникновенно сказала Сабрина. — Ведь вы же в случае чего нас защитите?

— Конечно. У меня и пистолет есть.

— Вы мой герой.

Деревня появилась внезапно, будто выпрыгнула из леса. Штук пятнадцать деревянных домиков на узкой поляне вдоль дороги. Некоторые выглядели вполне ухожено, с палисадниками, цветочками и площадками для барбекю. Несколько стояли с заколоченными окнами.

Обитатели деревни сидели группками на скамейках и резались кто в кости, кто в го. Обитатели были в основном мужчины. Садовники, рыбаки, слуги. У одного из домов Алина заметила вчерашнего повара. Он стоял у закопченного гриля, жарил стейки и сделал вид, что ее не заметил. Остальные деревенские провожали их долгими взглядами.

— Действительно, неуютное местечко, — сказала Сабрина. — Жопой чувствую.

Какая-то поливающая цветы тетка, злобно глянула им вслед, что-то бормотнула и сплюнула.

Добравшись до центра деревни, они увидели что-то вроде автолавки, сделанной из ржавого фургончика без колес. За стеклом были выставлены чипсы, кола, сигареты, консервы и дешевая выпивка.

Когда продавщица их увидела, у нее глаза полезли на лоб.

— Простите, — широко улыбнулся Хантер. — Мы ищем…

— Вы с ума сошли?! — прошипела она. — Зачем вы их сюда притащили?! Вы идиот? Вы вообще кто такой?

— Инспектор островной полиции Ха… — полез он за удостоверением.

— Инспектор-хренспектор. Убирайте отсюда девок! Живо! Стемнеет скоро!

— И что будет, когда стемнеет?

Продавщица закатила глаза.

— Что будет, то и будет. Бегите в большой дом, если жить охота.

Она с треском захлопнула окошко и тут же опустила защитные ставни.

— Негостеприимная деревня, — сказала Сабрина. — Может действительно ну их нахрен?

— Нет, — Алина показала вперед. — Кажется, нам туда.

На пригорке у леса стояла круглая тростниковая хижина, окруженная какими-то корявыми столбами.

— Почему? — спросил Хантер.

— Потому что в таких лачугах могут жить либо ведьмы, либо массажистки. Вряд ли Гарт держал в штате ведьму.

Вблизи стало видно, что корявые столбы на самом деле грубо вырубленные из бревен идолы с оскаленными зубами и круглыми глазами.

Хантер откинул полог из выцветшего одеяла и шагнул первым.

Пять массажисток сидели в центре хижины вокруг открытого очага.

Огонь едва тлел, бросая отсветы на полузакрытые масками лица. Дымились курительницы, и пахло точно так же, как тогда.

У Алины закружилась голова. Она шагнула вперед.

— Здравствуйте. Вы помните меня? Позавчера вечером.

Массажистки взялись за руки и что-то забормотали, раскачиваясь.

— Две из вас вели меня по коридору, и в саду были…

— Мисс Алина, — перебил ее Хантер.

–… были какие-то тени. Они там…

— Мисс Алина, это бесполезно.

Одна из сидящих ведьм выкрикнула что-то на незнакомом языке. Остальные завыли.

— Здесь Ао нужна, — сказала Сабрина. — Опять какой-то полинезийский.

— Да не в переводчике дело, — сказал Хантер. — Вы что, не видите? Они же слепые.

Алина ошарашено вгляделась в глаза над масками. Это были стеклянные протезы с грубо нарисованными темными радужками. В неверном свете от очага это выглядело жутковато.

Она обошла очаг, вглядываясь в глаза каждой. Вокруг век массажисток были видны плохо зажившие шрамы.

— Им удалили глазные яблоки и вставили стекляшки, — сказал Хантер.

— Но они же вели меня по коридору!

— Слепые вполне могут запоминать дорогу, если пользуются ей постоянно. Пойдемте. Здесь нечего делать.

Они с облегчением вылезли на свежий воздух.

Хантер достал сигареты и закурил.

— Черт, — выругался он. — Ума не приложу, как тут вести расследование. Один тупик за другим.

— Надо расставить приоритеты, — сказала Алина. — Вот для вас что главное? Убийство, пропажа тела или получение спонсорской помощи от корпорации «Гарт Лимитед»?

Хантер хмыкнул.

— Если по логике, пропажа тела. Без трупа никакого убийства, считайте, нету. А спонсорские они управлению платят. Мне не достается.

— Ну вот и занимайтесь пропажей. Здесь на босых выйти не получилось, в другом месте получится. Куда следы ведут? Далеко?

— До коридора. Там пропадают.

— Значит в коридоре они надели что-то на ноги, как я целлофановые пакеты. Старая уловка — оставлять разные следы. И потом. Узнали сколько выходов из подвала? Не один же.

— Нет. Три. И еще неизвестно сколько замурованных.

— Значит труп могли тащить только тремя маршрутами. Не может быть, чтобы ни на одном следов не нашлось.

— Вы что, в полиции стажировались?

— Нет, у меня отец полицейский.

— Значит мы почти коллеги.

— Почти.

— А мой отец — мафиозо, — встряла Сабрина. — Мелкий бригадир картеля Лос Ниньос. Наркотой рулил на районе.

— Приятно познакомиться, дочь бандита.

— Взаимно, личинка копа.

— Стоп, — вдруг тихо сказал Хантер. — А это еще кто?

У самой кромки леса виднелась едва заметная фигура человека. Темная и скособоченная, словно застывшая в неудобной позе.

— На ловца и зверь бежит, — прошептала Алина. — Это один из них. Голых бегунов.

Из одежды на человеке были только какие-то лоскутья вокруг пояса.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Те тоже в таких позах иногда застывали. Словно до туалета не успели добежать.

Хантер шагнул вперед.

— Эй! Мистер! Можно вас на два слова?

Мистер повернул голову. На темном лице блеснули белки глаз. Он едва заметно стронулся с места. И тут же исчез в зарослях.

— Стой! — Хантер выхватил пистолет и бросился следом. У леса на бегу обернулся: — Стойте здесь! Никуда не уходите!

— Хрена с два я останусь в этой деревне, — крикнула Сабрина, набирая скорость.

— Тогда не отставайте.

Он вломился в заросли, краем глаза следя за белыми фигурами слева и справа.

Бегун мельтешил впереди между деревьями, постоянно оглядываясь и сверкая бельмами.

Верещали птицы, вопили обезьяны, трещали деревья. Какая-то крупная ящерица свалилась ему под ноги и в панике уползла.

Хантер прицелился.

— Стой, стрелять буду!

Бегун понесся быстрее.

Выстрел заглох в обезьяньих воплях. Пуля ушла в дерево. Бегун сиганул куда-то в сторону и пропал.

Хантер сбавил бег. Взял пистолет обеими руками на изготовку и медленно приблизился.

Бегуна не было.

Зато был заросший склон холма и метровая черная дыра в нем, уходящая глубоко под землю.

Хантер присмотрелся. В темноте, недалеко от входа, начинались грубо вырубленные ступени.

— Ну и что делать будем? — спросил он, оборачиваясь к девчонкам. — Вернемся или внутрь полезем?

Девчонок не было.

9

Они свалились на них сверху. Видно, спрыгнули с толстенных веток корявых деревьев.

Повалили на землю, подмяли под себя, мгновенно заткнув рты какими-то вонючими тряпками. Заломили и связали руки и ноги. Натянули на головы холщовые мешки.

Нападавших было по двое на каждую и справились они за считанные секунды. Затем подхватили мычащую, дергающуюся добычу и быстро понесли вглубь леса.

Алина попыталась унять панику, как только поняла, что от попыток освободиться веревки лишь глубже впиваются в тело. Сквозь мешок ничего не было видно, и она сосредоточилась на звуках. Шорохе леса, топоте и пыхтении похитителей. Один из них сипел и явно страдал одышкой. Дорогу можно было запомнить, отмечая малейшие изменения в ее звучании. Сперва шелест густой травы, затем журчание близкого ручья и перестук мелких камешков, потом снова трава, но редкая, вперемешку с голой землей. Она стала отсчитывать секунды, чтобы потом знать хотя бы приблизительное время пути, когда их принесут.

Вскоре они залезли в такие густые дебри, что гибкие ветки принялись хлестать по рукам и ногам ежесекундно.

Потом остановились. Скрипнула деревянная дверь. Их втащили в темноту и сбросили на утоптанный пол.

— Дичь в твоем доме, Многорукий, — раздался гортанный голос. — Где оплата?

Ответили глухо и едва слышно.

— Там же, где и всегда.

— За белое мясо полагается тройная.

— Она тройная.

Молчание. Перетоптывание на месте.

— Тебе что-то еще?

— Зачем тебе обе, Многорукий? Отдай нам самую толстожопую. Ты один. Нас два по два.

Сабрина замычала и задергалась.

— Нет. Она — аперитив перед главным блюдом.

— Ты говоришь непонятными словами.

— Мне нужны обе. Я отдам тебе толстожопую, если от нее что-нибудь останется.

Ворчание. Снова скрип двери. Удаляющиеся шаги.

Тишина. Только дыхание заказавшего их похищение человека.

Сабрина билась в истерике. Послышался глухой звук удара, и она затихла. Алина похолодела, слушая шорох утаскиваемого тела.

Через некоторое время человек вернулся, молча схватил Алину за руки и потащил куда-то вниз по лестнице, заставляя ее пересчитывать ягодицами ступеньки.

Судя по отсветам на мешке, внизу горел огонь. Пахло гарью и раскаленным железом.

Она почувствовала, как ее прислонили к чему-то жесткому и ребристому, развели и заковали сперва руки, потом ноги. Звякнули и натянулись цепи. Рядом заскрипел какой-то механизм, и ее тело стало постепенно подниматься, занимая вертикальное положение.

Наконец, механизм затих.

Человек встал перед ней, сипло дыша.

Сдернул с головы мешок.

На нее смотрели пустые глаза китайца Ли.

В них не было ничего, даже триумфа.

10

Сабрину он положил вниз животом на металлическую лежанку с высоким горбом посередине. Развел ей в стороны ноги, потрепал по выпяченной вверх заднице. Когда зажимал ее голову в тиски, Сабрина очнулась. Дернулась, пытаясь освободиться.

— Слышь, урод, — процедила она. — Живо отпустил, иначе кровью какать будешь.

Он не ответил. Лишь молча и методично продолжил фиксировать ее тело. Дернул за рычаг, соединенный цепью с ее связанными за спиной руками, заставив выгнуть спину и выпятить еще больше зад. Сабрина взвыла.

— Оставь ее в покое, — спокойно сказала Алина. — Тебе нужна только я.

Ли осклабился.

— Вот только не строй из себя героиню. Все герои кончаются там, где начинается боль. Если бы ты знала, что тебя ждет, ты бы захотела, чтоб тут оказалась не только толстожопая, но и все твои подружки. Помогли бы отсрочить на пару часиков конец.

— Зачем она тебе, если здесь я?

— Без нее я с тобой слишком быстро закончу. А я не хочу с тобой быстро заканчивать. Я хочу, чтобы ты умирала медленно. Толстожопая поможет мне спустить лишнее напряжение.

— Кого ты называешь толстожопой, гандон? — спросила Сабрина.

Ли ловко накинул ей на рот красный кляп-шарик на ремне и резко затянул.

— Я люблю молчаливых женщин, — наклонился он к ее уху. — И убиваю их быстро. Твоя подружка слишком много болтала в нашу прошлую встречу. Поэтому умрет медленно.

Конец ознакомительного фрагмента.