Deflor

Сергей Че, 2021

Они продали свою девственность и должны делать всё, что им прикажут. Они – бесправные игрушки в руках могущественных людей. В руках тех, кто может сделать с ними все, что угодно. Кто может заплатить любые деньги за любые, самые запретные удовольствия. Насилие и смерть скрываются за красивым фасадом райского острова, а кровавые тайны вылезают откуда их совсем не ждешь. Здесь столкнулись интересы корпораций и спецслужб со всего мира, и в этой войне придется сделать выбор. Покориться и стать послушными рабынями. Или приложить все усилия, чтобы сохранить себя или хотя бы остаться в живых. Комментарий Редакции: Бирюза океана окрашивается алым – пролилась чья-то кровь. Впечатляющий триллер, облаченный в отталкивающе-притягательное покрывало из порока, грязных тайн и жестокости, увлекает, поражает и шокирует даже искушенных почитателей хлеба и зрелищ.

Глава 1. Понедельник

1

Из иллюминатора можно было разглядеть только переднюю часть длинного черного лимузина.

Хлопнула дверь.

Алина прижалась носом к стеклу. Бесполезно. Мало того, что лимузин не убирался в иллюминатор, так еще и крыло загораживало весь обзор.

Шаги нескольких человек. В том числе цоканье женских каблуков.

Девчонки в креслах ждали молча, боясь пошевелиться.

Шаги вдруг стихли, донеслось невнятное бормотание.

— Ой, девки! — вдруг взвизгнула Изабель, глядя в иллюминатор. — Желтый чемодан чей?

У Алины екнуло сердце.

— Мой.

— Грузчик его уронил. Сейчас разбираются. Надеюсь, там не было ничего хрупкого… О, боже!

Раздался резкий хлопок. Еще. Что-то упало, словно мешок с картошкой.

— Да что там происходит-то? — чернокожая вытянулась во весь свой немаленький рост. По-английски она говорила с мягким, немного шепелявым акцентом.

— Наш будущий дефлоратор показывает боксерский мастер-класс, — хмыкнула латиноамериканка Сабрина. — Отрабатывает спарринг с живой грушей.

В поле зрения Алины вдруг влетел человек в оранжевом жилете. Распростерся на асфальте, пытаясь встать.

Он появился следом. Худой, мощный. В черных очках, черной рубашке и дорогом черном костюме. Наверное, у него все было черное. Самолет черный, дом черный, спальня черная. Пижама черная. И трусы тоже черные. Хотя трусы на контрасте могли быть и белые в горошек.

Авалон Гарт, миллиардер и меценат, неспешно подошел к ползающему на земле грузчику. Дорогой, блестящий ботинок с силой впечатался в живот. Потом еще и еще. Гарт наклонился и нанес несколько резких ударов в голову. Лицо человека и без того напоминало кровавую кашу.

— Всего-то чемодан уронил, — пробормотала Сабрина.

Сзади к Гарту подошел охранник, подал влажное полотенце.

Гарт медленно вытер костяшки пальцев. И скрылся по направлению к трапу.

Девки резво уселись по местам и даже, кажется, прекратили дышать.

Приближающиеся шаги.

В дверном проеме он появился внезапно, словно возникнув из темноты. Снял очки и устало улыбнулся.

— Простите за этот спектакль, девушки. Но в последнее время здешний персонал никуда не годится. Приходится учить. Этого господина я уже три раза предупреждал о последствиях некачественной работы. Он не внял. Вот результат. Еще раз — извините.

У него был грубоватый негромкий голос, темные волосы с заметной проседью и загорелое, твердое, будто вырубленное из камня лицо с крупным горбатым носом.

Гарт прошел мимо, мельком вглядываясь в лицо каждой.

На Алине его стальные глаза задержались.

— С твоими вещами все в порядке. Не волнуйся.

— Спасибо, — пискнула она, чувствуя приближающуюся панику и не зная, что сказать.

Он скрылся за перегородкой.

Следом молча прошли двое охранников.

По трапу зацокали женские каблуки, и в салоне появилась еще одна девушка. На ней было облегающее темно-красное платье и модные дизайнерские туфли. Кукольное личико под копной рыжих волос светилось зелеными глазами и казалось почти детским, но по излишне женственной фигуре, крупным грудям и широким бедрам можно был понять, что ей далеко за двадцать пять.

Она прошла по проходу молча, опустив глаза и едва заметно улыбаясь.

Все раскрыв рты проводили глазами ее тяжелый круглый зад.

— Мда, — протянула Изабель, когда та скрылась в коридоре, ведущем в спальню хозяина. — Кажется, я ее знаю. Несколько лет назад она побеждала на каком-то конкурсе красоты.

Все помолчали, переваривая впечатления.

— Я одного не понимаю, девки, — сказала Сабрина. — Зачем ему мы, если перед ним такие крали ноги раздвигают?

— Пфе, — хмыкнула африканка. — Жируха какая-то.

2

Перезнакомились они еще в аэропорту, где служащие Гарта заставили их надеть этот стремный наряд из белой юбки и белой блузки.

— Я такое даже школьницей не надевала, — скривилась Изабель. — Похоже на униформу из хреновой порнухи.

— Если ты не поняла, — сказала Сабрина, — мы скоро все в такой порнухе окажемся. Хорошо, если снимать не будут.

— Если мама увидит, как меня трахают, она меня убьет, — сказала белобрысая англичанка.

— Тебе что, десять лет? — презрительно глянула на нее Изабель. — До сих пор мамы боишься?

Англичанка покраснела.

В ВИП-зале аэропорта кроме них никого не было. Время от времени подходили секретарши в черных костюмах с логотипом «Гарт Интернешнл» на лацкане, спрашивали, не надо ли чего, и узнав, что не надо, тут же уходили.

Девчонки сидели за большим круглым столом и осторожно разглядывали друг друга. Ничего общего между ними не было. Разве что возраст. И та розовая пленочка у входа в вагину, ради которой их всех собрали. Теперь прибавился еще дурацкий белый наряд из дешевого секс-шопа.

— Надо было еще бейджи присобачить, — хмуро сказала Юн Со. — И написать «Понедельник», «Вторник», «Среда». Это даже удобно. Я все равно ваши европейские имена плохо запоминаю.

— Первая, кто назовет меня Средой, получит в морду, — пообещала Сабрина.

— Давайте просто повторим, как кого зовут, а то и впрямь сложно запомнить, — сказала Алина и подняла руку. — Я Алина.

— Мия, — подняла руку англичанка.

— Изабель, — сказала француженка.

— Мария Сабрина Консепсьон де лос Анхелес и Гомес. Можно просто Сабрина Гомес.

— Я тебя буду звать Бри, — сказала Изабель. — От тебя примерно также пахнет. Плесенью.

— Это благородная плесень, — парировала Сабрина. — Так пахнет наркота, которую мы сбагриваем вам в Европу.

— Юн Со, — подняла ладошку кореянка, своим треугольным личиком напоминающая то ли актрису из дорамы, то ли рисованную мультяшку из аниме. — В переводе это Нежный Бутон. Можете так и звать.

— Эх, Юн Со, — ухмыльнулась Сабрина. — Сорвут скоро твой нежный бутончик.

— Жасмин, — представилась африканка. — Но я прямо скажу. Не вижу смысла в общении с вами. Мы конкурентки, а не подруги.

— С какого перепугу? — удивилась Изабель. — Нас просто трахнут, заплатят деньги и отпустят. Где здесь конкуренция?

Жасмин поджала губы.

— Если вам достаточно жалких пятисот тысяч, то это ваши проблемы. А я просто так отпускать мужика с миллиардами не собираюсь.

Все удивленно воззрились на нее.

— Извини, если я что-то путаю, — сказала Сабрина, — но ты же вроде из какого-то племени? Мумбо Юмбо? Там у вас травяные юбочки, хижины, а мужики не с миллиардами, а с копьями. А сама ты еще вчера коровам хвосты крутила.

— Путаешь, — Жасмин вздернула нос. — Коров я с детства не видела. Живем мы в большом доме, мужики уже давно не с копьями, а с автоматами, мой отец — вождь и владеем мы половиной земель в округе.

— Ага, я слышала, — сказала Изабель. — Тебя этот вождь-отец за стадо коров Гарту продал. Завидую вашим высоким семейным отношениям. Мой папаша наркош вынес из дома и продал все, что было неприколочено, даже фамильные реликвии. Но меня продать как-то не догадался.

— Это инвестиции. Он вкладывал в меня деньги. Меня учили ваши европейские преподаватели. Теперь он вернул вложения. А моя задача получить еще больше.

— Я не думаю, что кто-то еще всерьез претендует на нашего общего миллиардера, — сказала Сабрина. — Можешь забирать.

— А тебя как зовут? — Алина повернулась к молчаливой таитянке на другом конце стола.

Та продолжала молчать и мило улыбаться.

— Эй! Алё, — Сабрина помахала ей ладонью. — Английский понимаешь?

— Понимаю, — кивнула таитянка. — Меня зовут Ао. Но нам действительно нет смысла запоминать имена и знакомиться. Мы же все скоро умрем.

3

— Э-э, — прервала долгое молчание Изабель. — Я изучала на факультете полинезийскую культуру, ходила на пару лекций. Наверное, имеется в виду, потеря девственности как перерождение. Девушка погибает и появляется женщина.

— Нет, — сказала Ао. Голосок у нее был нежный, словно колокольчик. — Имеется в виду то…

— Кто из вас Алина? — внезапно раздался громкий хриплый голос.

У дверей стоял мордоворот из охраны.

Алина встала, чувствуя предательскую слабость в ногах.

— Я.

— За мной, — бросил он и скрылся в коридоре.

Шагал мордоворот так широко, что она едва за ним поспевала.

— Куда вы меня ведете? — едва слышно спросила она.

Он не ответил, распахнул одну из дверей и впустил ее внутрь.

Это был медицинский кабинет. У кушетки стояла медсестра в белом халате и смотрела на нее.

— Проходи, милочка. Не бойся.

— Что происходит?

— Ничего страшного. Можно сказать, последняя консультация перед полетом. Садись.

Алина села на край кушетки, поджав ноги.

— Там ванная, — медсестра кивнула на стеклянную дверь. — Сперва мы поговорим. Потом ты примешь душ.

— Зачем? Я мылась в отеле.

— Этого мало, дорогая. Ты понедельничная девушка. Понимаешь, что это значит?

Алина кивнула, чувствуя, как запылали уши.

— Буду говорить прямо. Не обижайся. Возможно, ты понадобишься хозяину уже в самолете. Это редко, но бывает с понедельничными девушками. В таком случае ты должна быть чистой. Везде, — медсестра достала из ящика стола розовую клизму и положила на кушетку. — Если будешь грязной, хозяину это не понравится. А я тебя уверяю, ты не захочешь, чтобы хозяину что-то не понравилось. Короче, ты должна быть готова. Настоятельно советую воспользоваться вот этим, — она положила рядом с клизмой тюбик лубриканта. — Хозяин никогда не заморачивается смазкой. Вставляет сразу. На острове тебя к этому подготовят, но если вызовет в самолете, смажешь анус и на всякий случай вход во влагалище. Вряд ли до наступления ночи оно ему понадобится, скорее всего ограничится ртом и задом, но вдруг. И еще, — медсестра снова залезла в ящик стола. — Насколько вижу из твоего досье, анального секса у тебя еще не было. Поэтому на твоем месте я бы воспользовалась вот этим.

Рядом с клизмой и лубрикантом легла внушительных размеров анальная пробка.

— Сперва в душе разработаешь пальчиками. Потом смажешь и засунешь. Можешь поиграть, вытаскивая и снова вставляя. Тогда анус будет лучше подготовлен. Сама справишься или помочь?

— Справлюсь, — сказала Алина и не узнала своего голоса.

— Тогда все. Иди в душ. Поверь, это все поможет. Когда дойдет до дела, поймешь.

Алина встала, прихватила лежащие на кушетке предметы и на негнущихся ногах пошла к стеклянной двери.

4

Я мясо. Гребанный кусок мяса. Уже лежащий на тарелке и ждущий, когда его отправят в рот.

Алина смотрела на проплывающие мимо облака, на темный океан под ними, и ничего не видела.

Никогда она не чувствовала к себе такого отвращения, как сейчас. Хуже всего было смутно вызревающее удовольствие от всей ситуации, своей пассивности, покорности, от анальной пробки, которая до сих пор распирала анус. От ожидания того, что скоро с ней сделают. Ее все это возбуждало. Она даже поймала себя на желании раздвинуть ноги и поласкать клитор. Из-за чего отвращение к себе только усилилось.

— Слышь, русская, — послышался сзади шепот Сабрины. — Ты же нам расскажешь?

— О чем?

— Ну, завтра. О том, что было. Какой у него хрен, как драть предпочитает, в какой позе. Чтоб быть готовыми.

— Да какая разница, — зевнула Юн Со. — Про позу я и так могу сказать. Кто любит приказывать, унижать и доминировать, все раком трахают. Универсальная поза подчинения. Ты ничего сделать не можешь, зато с тобой могут делать все что угодно. Ноги на коленках, значит не отобьешься, руки далеко, значит не достанешь. Обе дырки доступны. Остается только задом подмахивать.

— Не скажи, — повернулась Изабель. — Я знаю кучу доминирующих на работе самцов, которые в сексе предпочитают, чтобы их связывали, били плеткой и вставляли страпон в задницу.

— Будем надеяться, что наш из таких, — сказала Сабрина. — Я бы ему с удовольствием страпон засунула.

— Девки, от вашей болтовни уши вянут, — проворчала африканка. — Какая вам сейчас разница, как, какой? Будет драть, узнаете.

Таитянка Ао встала с места, прошла мимо и скрылась за перегородкой с туалетами.

— Странная она какая-то, — сказала Сабрина. — Постоянно молчит и улыбается.

— Что она вам тогда сказала? — спросила Алина. — В аэропорту. Ну, типа, мы все умрем.

— Ничего интересного, — пожала плечами Изабель. — Полинезийские сказки. Мол, есть морское чудовище, которому раз в год приносят в жертву девственниц, чтобы оно землю не затопило. На островах такой темный народ обитает, каждый раз удивляюсь. Во что только не верят. Особенно с пьяных глаз.

— О! — Сабрина подняла палец. — Я только сейчас поняла, чего нам не хватает. Выпивки. Уже полтора часа летим, и никто ничего не предложил. Тут даже стюардесс нет.

— Надо послать гонца, — сказала Юн Со. — Кидаем жребий.

— Я схожу.

Алина встала. Пробка уже давно вынуждала ее размять ноги.

— Отлично. Но водку только себе бери. Нам что-нибудь поинтереснее.

— Я не пью водку.

— Да? Ты точно русская?

5

Кухня располагалась ближе к хвосту, между общим салоном и хозяйской жилой половиной.

Алина уже собиралась отдернуть занавеску, когда услышала глухие мужские голоса.

— Он еще примерно час будет занят. Может дольше.

— Это хорошо. Как дела на острове?

— Все готово. Ждут только вашего прибытия.

— Отлично. А что новенький?

— Пока не знаю. Присматриваюсь. Как спец вроде неплох. Но вот все остальное…

— Ты о чем?

— Уж больно он правильный. До оскомины. Вы бы видели, как он на меня глянул, когда я ему про этих телок рассказал…

Алина не выдержала и осторожно сдвинула край занавески.

Говорили двое. Один из охранников Гарта, лысый китаец. И тот самый накачанный смуглый дядечка с хвостом седых волос, что месяц назад уговаривал Алину принять выгодное предложение. Она даже припомнила его фамилию. Баргас.

— И как? — спросил Баргас.

— Как на прислужника сатаны, — оскалил китаец кривые зубы. — Понес какую-то чушь про сломанные девичьи жизни, а я ему…

— Тихо, — Баргас поднял палец, вдруг резко шагнул вперед и отдернул занавеску.

Алина отшатнулась.

— Мадемуазель, — приветливо улыбнулся он. — Заблудились?

— Э-э… да, то есть, нет. Нам бы напитков. Шампанского или вина. Мы всё ждали стюардессу, но ее, видимо…

— Да, — Баргас расстроено покачал головой. — К сожалению этот полет проходит без обслуживающего персонала. Мы сами о себе заботимся. Да вы проходите, не стесняйтесь.

Алина протиснулась мимо него на кухню, стараясь держаться подальше от китайца, который ухмылялся и сальными глазками откровенно разглядывал ее ноги.

— Вино в баре, — сказал Баргас, указав на застекленную витрину с бутылками. — Берите что хотите.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Бар был низким, и чтобы выбрать пришлось наклонится. Алина кожей чувствовала мужские взгляды на своей пятой точке. Взяла первые попавшиеся бутылки.

— Вот эти.

— Прекрасный выбор, — радушно улыбнулся Баргас. — Ли. Тележку.

— Что? — китаец Ли на мгновение замешкался, елозя взглядом по ее телу.

— Помоги даме.

— А. Точно. Конечно.

Китаец сделал подобие реверанса и лихо выкатил из закутка тележку с фужерами и соком.

— Ли вас проводит и поухаживает, — сказал Баргас.

— Все что угодно для тебя, красавица, — осклабился китаец.

— Спасибо. Мы сами, — Алина погрузила бутылки на нижний ярус, быстро добавила еще парочку и потащила тележку за собой.

6

Стараясь быстрее убраться от пускающего слюни китайца, она свернула не туда. А когда поняла, было уже поздно.

Хвост самолета был личным царством хозяина.

Здесь царил полумрак и стояла мертвая тишина, которую не нарушал даже гул двигателей. Шторки на иллюминаторах были опущены, и Алина остановилась, ожидая, когда привыкнут глаза.

Судя по обилию диванов и кресел это было что-то вроде малого салона для приближенных.

Алина оставила тележку и на цыпочках пошла дальше.

Салон заканчивался полукруглой стеной и приоткрытой дверью, откуда лился тусклый свет.

Алина услышала приглушенный всхлип и заглянула внутрь.

Почти все помещение занимала гигантская кровать.

Обнаженная рыжеволосая стояла на коленях, вжимаясь верхней частью тела в мятые простыни и выпятив вверх зад. Хозяин нависал над ней жилистым монстром и быстро трахал ее большую, пухлую задницу. Огромный покрасневший член стремительно вылетал и тут же снова погружался внутрь на всю длину. Рыжеволосая еле слышно стонала и всхлипывала. Было заметно, что она сильно устала и теперь просто дрожит, позволяя делать с собой все, что угодно.

В какой-то момент хозяин застыл внутри нее, рванул цепь от ее ошейника, заставив выгнуться и поднять голову. Схватил за горло. Только сейчас Алина заметила, что рыжеволосая скована по рукам и ногам, а на заплаканном лице у нее прозрачная маска, распирающая рот для глубокого минета.

Ее замутило.

Чтобы не упасть она схватилась за стену, и в этот момент хозяин обернулся. Стальные безумные глаза прожгли насквозь.

Алина отскочила назад, в темноту и побежала обратно, натыкаясь на диваны, и каждую секунду ожидая, что ей на плечо ляжет тяжелая рука.

Когда до тележки оставались считанные метры, перегородка вдруг сдвинулась, пропуская свет из коридора.

— Что вы здесь делаете?!

Второй охранник шагнул вперед, и она чуть было не влетела в него с разбегу.

— Вам сюда нельзя! Вы кто? — его глаза скользнули по ее белой одежке. — А, вы… из этих.

На его лице отразилось презрение.

— Немедленно возвращайтесь в салон к другим… своим подружкам.

Он посторонился, глядя, как она дрожащими руками выталкивает тележку. «Помог бы что ли» — подумала Алина. Охранник, молодой парень, вжался в стену, сложив на груди руки и стараясь на нее не смотреть.

— Я случайно, — попробовала объясниться она.

— Нисколько не сомневаюсь, — отвернулся он. — Надеюсь, вам понравилось в хозяйской спальне.

Она задохнулась от возмущения.

— Вы все не так поняли!

— Мне платят не за то, чтобы я понимал. А за то, чтобы охранял.

— Хреново охраняете. Вас еще минуту назад здесь не было. Самовольно покинули пост?

Охранник вспыхнул.

— Я… — начал было он, но тут же махнул рукой. На его лице было написано: «какой смысл что-то объяснять этой шлюхе?»

Он пропустил ее с тележкой в коридор и резко задвинул за ней перегородку.

7

— Как хочешь, но тебе сильно повезло, подруга, — Сабрина добавила в бокал вермут.

— Почему?

— Ну сама подумай. Если б не эта рыжая, сейчас бы там на кровати раком стояла ты. В маске, цепях и с раздолбанным очком. А так хоть какая-то отсрочка.

— По мне так наоборот лучше быстрее отстреляться, — возразила Изабель. — Теперь вот жди пятницы, когда этот гребаный бэдээсэмщик до моей жопы доберется. Лучше б ты нам это не рассказывала. Был бы сюрприз без всяких ожиданий.

— Ну, извини, — вспыхнула Алина. — Сами просили рассказать, когда чего узнаю. Вот, узнала.

— Нет. Все правильно, — сказала Юн Со. — Предупрежден, значит вооружен. У нас есть время подготовиться.

— И я даже догадываюсь, как ты собираешься готовиться, — хмыкнула африканка, многозначительно вертя в руках бутылку из-под шампанского.

Девки прыснули.

— Ну нет, — сказала Юн Со. — Бывают разные способы. Не такие брутальные.

— Это все наказание, — тихо сказала англичанка. — За наши грехи.

Все переглянулись.

— Ну конечно, милая, — участливо сказала Изабель. — Бог все видит.

— Я одного не понимаю, — сказала Жасмин англичанке. — Как тебя угораздило здесь-то оказаться? На перекрестке не туда свернула? Монастырь был направо, а ты пошла налево?

Англичанка молча налила себе минералки.

— А вот я тебя, Жасмин, не понимаю, — сказала Изабель. — Ты же из Африки. Должна быть ближе к природе. А ты о миллиардах мечтаешь, на людей бросаешься.

— К природе? — вскинулась Жасмин. — Дай догадаюсь. Ты хочешь поговорить о моем цвете кожи?

— О боже, — Сабрина схватилась за голову. — Начинается.

— Брэк, девки, — Юн Со подняла руки. — О цвете кожи точно говорить никто не собирается.

Алина допила сладкое розовое винишко. И тут же почувствовала ее.

Головную боль.

Она преследовала ее уже лет пять. Внезапно начинаясь и так же внезапно пропадая. Иногда доходило до того, что хотелось кататься по полу и выть не переставая.

Она сдернула сверху сумочку и принялась рыться в ней, выкладывая содержимое на столик.

Таблеток не было.

— Черт, — застыла она.

Со всеми этими приготовлениями, переодеваниями и анальными пробками она забыла переложить таблетки из чемодана в сумку.

— Подруга, что это с тобой? — сунулась Сабрина. — На тебе лица нет.

— Мне срочно нужен мой желтый чемоданчик.

8

— Помогите! — прошептала Алина, подойдя к нему вплотную.

Молодой охранник отшатнулся.

— Кроме вас и хозяина тут еще только двое, и к ним я точно обращаться не хочу.

— Девушка, это невозможно. Весь багаж закрыт и будет доступен только после посадки.

— Пожалуйста. Ведь можно что-то придумать. Там лекарство. Я не могу без него.

— А о чем вы раньше думали? Впрочем, о чем это я. Такая легкомысленная особа раньше ни о чем не думает.

— Да, вы правы, я легкомысленная. Можно даже сказать легкого поведения. Я со всем согласна. Только пожалуйста, помогите.

— Я на посту. Не могу отлучаться.

— Можете. Я видела. Вы же не хотите, чтобы хозяин увидел, как я катаюсь по полу и вою от боли?

Охранник вздохнул и достал рацию.

— Ли. Замени меня минут на пять. Отойти надо.

Щелчок, шорох.

— Ладно. Будешь должен.

Охранник толкнул ее за угол.

— Спрячьтесь. Быстро. Он не должен вас увидеть.

Ли притопал через минуту.

— Ты меня от такого шоу оторвал, парень. Я там по камерам за нашими курицами наблюдаю. Они такие смешные, особенно после того как напились. Даже не знаешь, что от них ждать. То ли драться полезут, то ли друг другу вагины отлизывать.

— Извини. Я быстро, — сказал молодой, свернул за угол, схватил Алину за руку и потащил по темному коридору.

Люк в багажное отделение находился в подсобке.

— Вы за нами следите! — возмущенно прошептала она.

— Тсс! Тихо!

Здесь было так тесно, что они стояли вплотную, и Алина упиралась кулачками в его грудь.

Он неуклюже поднял люк, спустился первым и подал ей руку.

— Вы за нами следите! — повторила она, спустившись.

— Конечно. А вы как думали? Тут везде камеры. А в центральном салоне они над каждым креслом. Ли постоянно сидит и ваши ноги разглядывает. Не знаю, чем он там занимается, но догадываюсь и после него точно не сяду. А то испачкаюсь. Какой из этих чемоданов ваш?

— Вот этот, — Алина подбежала к желтому чемоданчику, рванула молнию и нащупала в кармашке блистер с таблетками.

— Спасибо, вы меня так выручили…

Сверху хлопнула дверь, и чья-то тень загородила свет из люка.

— Что здесь происходит?

Баргас стоял на верхней ступени и медленно переводил взгляд с охранника на Алину и обратно.

— Извините, сэр. Пассажирке понадобилась срочная помощь.

— А инструкции для кого писаны?

Алина шагнула вперед.

— Это я виновата. Забыла…

— Мадемуазель, — Баргас растянул губы в вежливой улыбке. — Вернитесь в салон. Вас никто ни в чем не обвиняет.

Она опустив голову прошмыгнула мимо охранника, поймала его растерянный взгляд и одними губами прошептала: «Простите». Вскарабкалась наверх и, уже выходя в коридор, услышала:

— И что с вами делать? Первая неделя на работе и такой прокол.

9

— Девки, — объявила Алина, как только уселась в кресло. — У меня для вас еще одна плохая новость. Здесь над каждым креслом по камере. Один извращенец сейчас сидит, все видит и все слышит. Так что лучше лишнего не болтать и всяких непотребств не делать.

Осоловевшие девки отреагировали вялым возмущением.

Юн Со оторвала голову от стола и просалютовала потолку стаканом с виски.

Жасмин допила вторую бутылку шампанского и закинула длинные эбеновые ноги на спинку переднего кресла.

Изабель с Сабриной сидели в обнимку на диване. Голова Сабрины лежала у Изабель на плече, а сама Изабель нежно гладила ее объемистую ляжку.

Таитянка Ао сидела как всегда поодаль со стаканом какого-то коктейля и, глядя на все это, улыбалась.

Трезвая Мия с Туманного Альбиона сжалась в своем кресле, подняв ноги к подбородку. Губы ее шевелились, будто она молилась.

Сзади раздался какой-то шорох, Алина обернулась и у нее перехватило дыхание.

У перегородки стоял Авалон Гарт и смотрел на нее.

Черный костюм почему-то отливал красным, словно был покрыт слоем крови.

— Это была ты, — сказал он и шагнул ближе.

— Что? — пролепетала она.

— Это была ты. Там. — он кивнул за спину.

— Я не хотела. Все вышло случайно. Извините, если…

— Задери юбку.

— Что? Я не…

— Задери. Юбку.

Он стоял совсем рядом. Нависал сверху. Она слышала его дыхание и ощущала запах, какой-то дикий, даже звериный.

Она дрожащими пальцами ухватилась за ткань и медленно потянула вверх.

— Выше. До промежности.

Она будто физически почувствовала, как внутри нее что-то надломилось, заставляя подчиниться приказу. И резко дернула юбку, обнажая бедра.

Некоторое время он молчал, разглядывая ее ноги. Потом сказал:

— Красивые ляжки.

И пошел дальше.

Алина смотрела на его прямую спину и чувствовала, как по щекам текут слезы. Она не сразу заметила, что рядом встал еще кто-то.

Охранник Ли сально ухмыльнулся, пожирая ее взглядом.

— Ну, чего сидишь, цыпочка? Хозяин к себе зовет. Пошли.

10

Хозяин уже успел скрыться у себя в кабинете.

Ее вели следом.

Значит, я даже кровати не удостоюсь, подумала она. Меня выдерут на письменном столе, как секретутку.

За пару шагов до двери, она встала как вкопанная и повернулась к китайцу.

— Мне нужно в туалет.

Ли осклабился.

— Не сочиняй, курочка. Не нужно тебе в туалет. А если ты о пробке, которая торчит у тебя в жопе, то хозяин сам ее вынет. Он любит распаковывать подарки. Иди.

Он подтолкнул ее к двери.

Уши горели.

Ну, конечно, они все знали о пробке. Не первый раз добрая медсестра помогала понедельничным девушкам подготовиться к хозяйскому вторжению.

Дверь распахнулась, впустила ее внутрь и закрылась за спиной.

Хозяин сидел в кресле в углу кабинета, едва различимый на фоне черной стены.

— Подойди ближе, — приказал он.

Алина повиновалась. Его негромкий хриплый голос уже действовал на нее, как гипноз. Ему не получалось сопротивляться.

— Знаешь зачем ты здесь?

— Я продала вам свою невинность, и вы, видимо, решили распаковать покупку.

Он хмыкнул.

— Эту покупку я должен распаковать на острове. Это целый ритуал и здесь его не проведешь. Можешь пока не волноваться за целостность своей вагины.

— А за целостность всего остального?

Он не ответил.

Она смотрела на него сверху вниз и это было странно.

— Чувствуешь дискомфорт? — понял он. — Хочешь стать пониже? Тогда опустись на колени.

Она вспыхнула.

— Ничего, я постою.

Он улыбнулся, показав зубы.

— Ты же понимаешь, что рано или поздно тебе придется это сделать.

Он медленно поднялся, вытянулся рядом с ней, оказавшись на полторы головы выше. На его шее висел серебряный медальон в виде черненого спрута.

Она отступила.

— В нашем с вами контракте, господин Гарт, речь идет только об одном. И вы собираетесь это одно сделать на острове. Сами только что сказали. Больше там ничего нет.

— Жизнь не ограничивается контрактом, — он смотрел в ее глаза не отрываясь. — Ты это знаешь. Иначе бы не вставила пробку в свою задницу. Кстати, зачем ты это сделала? Ведь в контракте ничего нет про анальные пробки.

Она не знала, что ответить. И в самом деле, зачем? На всякий случай? Просто получить новый экспириенс? Или догадывалась, что это чувство распираемого ануса ей понравится?

Она покраснела.

— Не напрягайся, — сказал он. — Я знаю, зачем. Тебе нужны деньги. И пока я тебе их не заплатил, ты готова делать все, что я захочу. Иначе будешь бояться, что никогда их не получишь. И знаешь, ты абсолютно права. Тебе же говорили. Мне нужна покорность. Женщина должна знать свое место. И знать, что это место — подо мной. На этом самолете ничего не делается без моего приказа. А что ты? Прокралась к моей спальне, видела то, что я, возможно, не хочу показывать даже приближенным. Потом забралась в багажный отсек. Напоила других. Можно после этого назвать тебя покорной?

— Простите, я не хотела.

— Все это означает только одно, — Авалон Гарт подошел к столу и раскрыл какую-то папку с бумагами. — Ты не сможешь доставить мне удовольствие. Женщины с шилом в жопе меня раздражают. Тем более, если эта женщина на один раз, и она не стоит того, чтобы ею долго заниматься.

Он достал из папки листок бумаги.

— Это твой контракт. Можешь считать, что он аннулирован. Мои агенты уже ищут тебе срочную замену.

Его длинные пальцы рванули плотную бумагу.

— Нет!

Он замер.

— Что, нет?

— Пожалуйста, не делайте этого.

От паники у нее заходилось сердце.

— Эти деньги мне очень нужны. Не для себя. А для…

— Я знаю для кого. Чего не сделаешь ради больного умирающего отца. Я даже завидую этому человеку. Ради него дочка идет на немыслимые жертвы.

«Если б отец был здоров, — подумала Алина, натужно улыбаясь, — он бы тебя нашел и выпотрошил заживо».

Гарт положил надорванный листок обратно в папку.

— Хорошо. Сделаем вид, что ничего не было. Ты усвоила урок?

— Да!

Он подошел вплотную и приподнял пальцем ее подбородок.

— Не вижу.

Она не сразу поняла, чего он хочет. А когда поняла, медленно опустилась на колени.

Гигантский бугор выпирал из его брюк прямо перед ее глазами.

— Знаешь, как определить девственность девичьего рта? — спросил он, перебирая пальцами ее волосы. — По страху в ее глазах. Если страха нет, значит в эти губы уже совали и неоднократно. А у тебя есть страх?

Он намотал ее волосы на кулак и заставил поднять лицо.

Картина его огромного члена, влетающего в развальцованную дыру рыжеволосой, стояла перед ней как живая.

— Есть, — удовлетворенно протянул он. — Не бойся, девочка. Тебе понравится. Достань его.

Алина нехотя протянула руку.

В этот момент в дверь постучали.

— Господин Гарт, — послышался голос китайца. — Простите, что прерываю. Пилот требует вашего присутствия в кабине. Говорит, это важно.

Хозяин недовольно рыкнул и оттолкнул Алину.

— Возвращайся на место. Потом с тобой продолжу.

11

— Ну и каков он на вкус? — спросила Сабрина. — Сидеть можешь?

— Иди в жопу, — Алина плюхнулась в кресло. — Не было ничего. У пилота что-то случилось, и он вызвал его к себе. В самый подходящий момент. Не могу сказать, что я сильно расстроилась.

— А мы знаем, что случилось у пилота, — сказала Юн Со. — Глянь в окошко.

Совсем рядом на параллельном курсе летел камуфлированный, в голубых пятнах, истребитель.

— Уже минут десять там торчит, — добавила Юн Со. — Непонятно, чего хочет.

— У него нет опознавательных знаков, — сказала Алина, вглядываясь. — Это странно.

— И что это значит?

— Каждый военный самолет принадлежит какому-то государству, а этот, видимо, никакому не принадлежит.

Истребитель вдруг резко лег на бок и пропал из виду.

— Ну слава богу, — сказала Изабель. — Сгинул. А то у меня от него мурашки по коже.

— Угу, — сказала Алина, — Если только он действительно сгинул, а не заходит нам в хвост, чтобы ракеты выпустить. У меня отец в молодости летчиком служил. Рассказывал.

— А если так, то что…

Изабель не успела договорить.

Самолет резко провалился вниз.

Девки с визгом попадали с мест.

Свет потух, замигали красные огни и зажглось табло с надписью «пристегните ремни».

— Кажется, я накаркала, — пробормотала Алина, забираясь обратно в кресло.

Двигатели натужно выли. Самолет бросало из стороны в сторону, он то клевал носом, то снова набирал высоту. Пару раз среди облаков опять мелькал пятнистый истребитель. Потом раздался громкий хлопок, и от фюзеляжа разлетелись в разные стороны пара десятков дымящихся огней. Алина успела увидеть, как недалеко вдруг вспухло огненное облако. Потом еще одно, ближе. Самолет тряхнуло. Он выровнял траекторию и дальше летел, словно ничего не было. Красные огни потухли. Зажегся обычный свет.

— Какого хрена это было? — Сабрина обвела всех ошалелыми глазами. — Я на такое не подписывалась.

— Девки, — сказала Алина, — можете считать, что сегодня вы все родились заново. Если б не тепловые ловушки, нас бы уже по кусочкам собирали. Тот урод по нам две ракеты выпустил.

— Обалдеть.

— Не, ну предупреждать же надо.

— Я к маме хочу.

— Водка есть?

— Дамы! — перекрыл гвалт негромкий хриплый голос, и все замолкли.

У перегородки стоял Авалон Гарт с обоими охранниками.

— Надеюсь никто не пострадал. Поясню. Это был небольшой презент от одного моего неудачливого конкурента. Но можете не волноваться. Все позади. Скоро прибудем на место.

Он обернулся к охранникам.

— Я буду в кабинете. Меня не беспокоить.

И исчез за перегородкой.

12

Целый час Алина вздрагивала от любого шороха, ожидая, что ее снова позовут. Но Гарт заперся у себя в кабинете и, видимо, разбирался с незадачливым конкурентом.

Больше всего раздражала гражданская война в ее голове. Отвращение боролось с желанием, которое было еще неосознанным, но успело заметно вырасти. Мозги были заполнены непотребными картинками из серии «как это будет». Как она возьмет сначала, и как потом возьмут ее. Наконец, она поймала себя на мысли, что пробка слишком короткая и хорошо бы ощутить там что-нибудь подлиннее.

Эта мысль так ее взбесила, что она тут же выхватила из сумки тюбик с лубрикантом и вылетела в коридор.

Санузел на бизнес-джете был роскошный. С ванной, душевой кабиной, биде и всем необходимым.

Когда засевший в ней и влияющий на ее мысли силиконовый монстр был наконец вытащен, она повертела его в руках, не зная куда девать. Завернула в бумажное полотенце, зажала в руке и вышла в коридор.

Охранник Ли стоял вплотную у двери и, криво улыбаясь, преграждал путь.

— Что, цыпа, не дождалась хозяина и сама попочку освободила? — он кивнул на сверток.

— Пустите, — она попыталась протиснуться между ним и стеной.

Он взял ее за плечи и прижал к стене.

— Что вы делаете?!

— Не так быстро, красавица. Разговор есть.

Он был ниже ее почти на полголовы и теперь пялился в вырез блузки.

— А как хозяин отреагирует на то, что вы мешаете его гостям? — спросила Алина.

— Никак. Я ему нужен. А ты не особо. Поэтому не выпендривайся. Еще спасибо скажешь. Если договоримся.

— О чем?

Ли сально ощерился.

— О взаимной выгоде. Ты не знаешь, что вас ждет на острове. А я знаю. И готов рассказать. Поверь, это для тебя будет охереть какая важная информация. Жизнь и смерть просто. Ну так что, интересует?

Маленькие косые глазки наконец оторвались от ее груди и взглянули в лицо.

— Дайте догадаюсь. Взамен вы потребуете кое-какую услугу.

— Не кое-какую, а вполне конкретную. Не бойся. Главные ворота я не трону. Это хозяйское, а на хозяйское я не претендую. Без верхних тоже обойдемся. А вот задние… — он протянул руку к ее бедру. Алина отпрянула. — Тихо, кобылка, стой на месте. Задние я бы хотел у тебя попробовать. Давно на них гляжу.

Он расплылся в ухмылке, показав кривые зубы, и подтолкнул к туалету.

— Давай, заходи обратно. Сделаем все быстро. Я видел, у тебя и смазка есть. Я доволен, ты довольна.

— Уйдите с дороги, иначе я буду кричать.

— Зачем ты будешь кричать? На этом самолете никто без хозяйского разрешения не кричит. Лишний раз расстроишь хозяина, и он тебя все-таки выгонит, как недавно грозился. Ты этого хочешь? Вряд ли. Сама видишь, выбора-то у тебя особо нет. Расслабься, девочка.

Он наклонился и попытался задрать ей юбку.

Она взвизгнула и ударила кулаком с зажатой анальной пробкой. Ли отскочил, шипя, как гадюка. Пробка выскользнула из бумажного полотенца и глухо стуча покатилась по коридору.

В конце коридора стоял молодой охранник.

— Ли. Что здесь происходит?

Ли потер ушибленное ухо.

— Ничего. Не влезай, парень, — повернулся к Алине: — Еще увидимся, сука.

И нырнул за угол.

— Урод, — сказала она ему в спину и пошла в другую сторону. Потом не выдержала и побежала.

Молодой посторонился, глядя на нее с невыразимой брезгливостью, как на склизкое насекомое.

— Э-э… извините. Кажется, это ваша… штуковина, — он указал на катающуюся у его ног анальную пробку.

Алина не останавливаясь, схватила ее и побежала дальше, пытаясь унять дрожь во всем теле.

Когда она влетела в салон, раздался повторяющийся сигнал и замигало табло «пристегните ремни».

Самолет пошел на посадку.

13

— Не советую, — еле слышно сказал Баргас. — Лучше не вылезать. Подождем, когда группа сопровождения прибудет. И тогда с ветерком, через город… Никто не рыпнется. А без нее рисковано.

— Сколько? — спросил хозяин.

— Да человек пятьдесят точно соберут. Хаммеры, броневики. На пароме переправят.

— Я спрашиваю сколько времени ждать.

— А. Часа два, не меньше. Паром все-таки.

Гарт хлопнул Баргаса по плечу.

— Давай я сделаю вид, что ты пошутил.

Он выкинул сигарету и стал подниматься по трапу в самолет.

Алина отступила назад к салону. Сабрина была уже здесь. Что-то рассказывала, размахивая бутылкой колы.

— Я все узнала у пилота. Стоило повертеть задницей. Наши латиноамериканские задницы безотказно действуют на пилотов. Короче из-за того придурка с ракетами они потратили кучу топлива и теперь сели не там, где планировали. А дальше. Теперь нам предстоит плюхать часа два морем на какой-то посудине…

— Дамы, — перебил ее появившийся в дверях Баргас. — Выходим, садимся в минивэн и уезжаем. О вещах не беспокойтесь. Их повезут следом.

Он отступил к стене, сложил руки на груди и принялся ждать.

Дамы продолжали сидеть, хлопая глазами.

— Живо! — взревел Баргас, и они тут же повскакали с мест.

В роли мини-вэна был облезлый фургончик, которому было лет пятьдесят, не меньше. Внутри вдоль стен тянулись деревянные скамейки.

— Примерно так я представляла себе транспортное средство, на котором нас в рабство повезут продавать, — флегматично сказала Изабель.

Следом втиснулись Баргас и оба охранника. Все они были в брониках и с автоматами.

— Дамы, — сказал Баргас. — Не волнуйтесь. Город неспокойный, но все будет хорошо. Если начнется стрельба, ложитесь на пол, зажимайте уши руками и думайте о хорошем.

— Поехали, — скомандовал сидящий на переднем кресле хозяин, и развалюха рванула вперед.

— А где ваша рыжая подружка? — сунулась к хозяину Сабрина.

Наступило неловкое молчание. Баргас сделал круглые глаза и покрутил пальцем у виска.

Хозяин обернулся.

— Осталась с пилотом в качестве премии за хорошую работу. Но мне такие вопросы лучше не задавать, леди. Иначе в следующий раз в качестве премии останешься ты.

Потянулись пыльные хижины, облезлые пальмы и бесконечная свалка вдоль дороги.

На перекрестках в пыли возились дети, у задрипанных питейных заведений кучковались взрослые. Они провожали их фургончик заинтересованными взглядами, а потом принимались куда-то звонить.

— Скоро начнется, — пробормотал Баргас.

— Не каркай, — приказал Гарт.

Началось все практически сразу и одновременно.

Впереди вдруг рухнул телеграфный столб. Из-за поворота вылетели два грязных пикапа и перегородили дорогу. А сзади и с боков вдруг откуда-то повылезала толпа оборванцев с дубьем и битами и окружила остановившийся мини-вэн.

Из самого большого и самого грязного пикапа вылез заросший до глаз детина в шортах и майке сеточкой и приветственно раскинул руки.

— Гарт! Старина! Как я рад тебя видеть! Сколько лет!

Хозяин выругался сквозь зубы и вылез наружу.

— Чего тебе, Антонио?

Детина поцокал языком.

— Обижаешь, бро. Сколько раз я просил привезти сладкий товар, а ты все лапшу на уши вешал. Но теперь, смотрю, ты его привез. Наконец-то. Оставляй баб здесь, а сам можешь валить на все четыре стороны. Мы в расчете.

— Этот товар не для тебя. Ты это знаешь. Убери с дороги свое стадо обезьян и дай нам проехать.

Детина подошел ближе.

— Если мы не договоримся, ты здесь ляжешь. И никакие миллиарды тебя не спасут. Спроси себя — ты готов умереть за женскую писю, пусть даже и не траханную? Зачем они тебе, Гарт? Ты завтра свистнешь и тебе целый караван новых пригонят. А у меня это дефицит.

— Ты знаешь мой принцип. Что моё, то моим остается. Уйди с дороги.

Детина вздохнул.

— Значит не договоримся, — и махнул рукой. — Начинаем!

Толпа с дубьем взревела и кинулась на приступ пятидесятилетнего мини-вэна.

Хозяин запрыгнул внутрь, захлопнул дверь.

Баргас просунул ствол в приоткрытое окно.

Хватило одного единственного выстрела из подствольника.

Граната описала над немытыми головами шипящую дугу и разнесла вдребезги один из пикапов. Металлические обломки и жар от взрыва сдули толпу в один момент, будто ее и не было.

— Гони, — приказал хозяин, и тарантас погнал.

Он притормозил только раз, перед покореженным остовом пикапа, но этого оказалось достаточно.

Заднее стекло мини-вэна разлетелось от ударов нескольких бит одновременно.

С десяток рук протянулись внутрь, ухватили визжащую добычу, вытащили ее из салона наружу, проволокли по асфальту, закинули, как куль, на мотоцикл и рванули с места.

— Стойте! — заорали девки.

Тарантас остановился.

— Какого хрена! — повернулся взбешенный хозяин.

— Эти уроды Алину уволокли!

14

Это было похоже на похищение Маугли стаей бандерлогов.

Мотоцикл несся по ухабам мимо трущоб и развалюх, а рядом бежали пешком, ехали на мотороллерах, мопедах, тук-туках и велосипедах толпы радостных аборигенов. Они гудели, сигналили и просто вопили.

Алина беспомощным мешком тряслась позади темнокожего полуголого бугая в красных трусах. Ее уже успели связать по рукам и ногам. Во рту торчал кляп, судя по запаху, сделанный из чьих-то давно нестиранных носков.

К окраине города толпа отстала. Мотоцикл завернул к скопищу собранных из профнастила времянок, стоящих в тени пальмовой рощи, и остановился.

Несколько рук подхватило Алину и поволокли под навес, по дороге комментируя ее достоинства.

— Красотка!

— Блондиночка.

— Такая белая!

— А жопа? Посмотрите какая жопа!

— Роскошная жопа.

— Да сдерите вы с нее тряпки! Дайте на сиськи посмотреть!

— Нет, ну почему она такая белая?!

Что за дыра, отрешенно подумала Алина. Они что, белых людей никогда не видели? Телевизоров нету?

Ее привязали к толстенному столбу в лучших традициях людоедских племен из приключенческих романов. Руки были вздернуты вверх и уже начинали затекать.

Какой-то беззубый парень подскочил к ней и, радостно улыбаясь, попробовал расстегнуть блузку. Не справился и просто рванул ее в стороны. Посыпались пуговицы.

— Ша, пацанчик, — раздался спокойный голос. — Отойди подальше. Мы не будем обижать нашу гостью. Она уже и так напугана.

Пацанчик отскочил.

Давешний заросший до глаз детина в майке сеточкой подошел ближе, с удовольствием разглядывая добычу.

— Хороший товар. Сладкий. Молодцы.

— Шеф, — сунулся к нему мелкий парень в трусах и шлепанцах. — А когда мы ее трахнем?

Шеф улыбнулся.

— Увы, дружок. Ты — никогда. Да и я тоже. Слушайте все сюда! — крикнул он. С десяток оборванцев подняли головы. — Если кто-нибудь окажется настолько туп, что засунет свой писюн в ее сладкую дырку, стоимость этой дырки тут же упадет. В разы. А это значит, что дурак будет должен. Всей коммуне. Много. Так что его самого придется продать. На органы. Всем понятно?

Все угрюмо забубнили в том смысле, что да, шеф, понятно.

Ну слава богу, подумала Алина, кажется, моей дырке ничто не грозит. Остается вопрос, что грозит мне.

Заросший детина щелчком пальцев подозвал толстого мужика с допотопной мыльницей наперевес.

— Сделай с десяток снимков и разошли нашим контрагентам. Особенно тем, кто по всяким эмиратам да халифатам. Можешь на закрытые аукционы сунуться, если пропустят.

Мужик, кряхтя, принялся за работу. Снимал издалека, вблизи, сбоку, снизу, отдельно лицо, отдельно ноги. Залез объективом в вырез разорванной блузки, видимо, разглядев интересный ракурс. Потом сказал «Гут!» почему-то по-немецки и показал большой палец. Алина в ответ состроила злобную мину.

Какой-то дряхлый старик подковылял к детине, опираясь на палку. Мельком глянул на Алину. Сказал тихо:

— Хочу совет дать, шеф.

— Ну?

— Прикрыть бы ее надо. А то ведь в глаза бросается. Соблазняет. Представляешь, даже у меня зашевелилось. Сорок лет не шевелилось, а тут поди ж ты. А теперь представь, что у других, которые на нее смотрят. У них и так мозгов нет, а тут такое. Угрозы могут и не подействовать.

Детина почесал волосню на подбородке.

— Дельно.

Щелкнул пальцами.

Откуда-то приволокли грязное покрывало и накинули Алине на голову, скрыв ее полностью от взглядов с ног до макушки.

Это оказалось полезным обоюдно. Алине тоже не улыбалось смотреть на пускающих слюни оборванцев. Теперь она стояла в полутьме, как в одиночестве, слушала звуки лагеря, болтовню, треньканье банджо, звяканье посуды. И не заметила, как заснула.

Проснулась она от того, что кто-то сдернул с нее покрывало.

Был уже вечер. В полутьме перед ней улыбался беззубый пацанчик и лапал ее за ляжки.

— Органы, — пробормотал он. — Да плевать мне на органы. У меня их много. А такое раз в жизни попадается.

Рядом на земле виднелись чьи-то волосатые ноги в шлепанцах. Видимо, пацанчик вырубил охранника и решил идти до конца.

От ляжек он постепенно перешел к заднице, ухватился за пояс юбки и сдернул ее вниз вместе с трусами.

Алина забилась в его худых лапках и замычала.

Пацанчику было плевать на ее недовольство, он занимался своими интересными делами. Поэтому не заметил, как из-за угла к нему протянулась чья-то рука и резко ударила по шее.

Пацанчик обвалился на землю тряпичной куклой.

— Тихо, — прошептал в ухо знакомый голос. — Стойте спокойно. Я вас вытащу.

Молодой охранник Авалона Гарта вынул кляп, споро перерезал веревки, подхватил сползшую по столбу Алину под руки и повел было прочь, но та запуталась в собственном спущенном до колен белье и чуть не упала.

— Черт! — прошипел он. — Девушка! Ну разве так можно? Юбку хотя бы наденьте!

— Не могу. Руки затекли.

Руки у нее и впрямь были как ватные палочки.

— Проклятье.

Он опустился перед ней на колени и, целомудренно воротя в сторону нос, сперва наощупь натянул на нее трусы, потом юбку.

— Все! Пошли! Быстро! Хозяин сказал ждать не будет.

15

Хозяин и не ждал.

Охранник заглушил угнанный тук-тук и принялся бегать по пустому пирсу в поисках хоть какой-нибудь лодки. Все они были с заблокированным управлением и снятыми моторами.

— И что будем делать? — жалобно спросила Алина, кутаясь в позаимствованное одеяло.

— Баргас обещал продержать корабль у рифа недалеко отсюда. Нам сейчас главное туда добраться.

Вдалеке послышались какие-то вопли.

Охранник обернулся.

— Кажется это по нашу душу. Обнаружили, что вы пропали, — он подскочил к первой попавшейся лодке. — Прыгай. Нет времени выбирать.

Лодка была узкая и неудобная, с балансиром, вынесенным в бок на трех корявых шестах.

Алина легла на дно, вцепившись в неровности.

Охранник оттолкнулся от пирса веслом и принялся орудовать им, набирая скорость.

Сзади крики стали громче. Наконец, к берегу выбежала толпа с палками и битами. Самые резвые стали с разбегу прыгать по лодкам.

— Они нас догонят! — в панике заявила Алина и снова прижалась к доскам.

— Разве что пешком по дну. Я продырявил все лодки, до которых смог дотянуться.

И точно. Резвые выпрыгивали обратно на берег, а их лодки, булькая, исчезали в воде. В погоню смогли выйти только две, но они были далеко, а у охранника был автомат.

Лодка быстро резала тихие волны, уходя в плотную туманную взвесь, стоящую над водой.

— Я так и не узнала, как вас зовут, — тихо сказала Алина, — вы мне уже помогали, а теперь вот жизнь спасли. Или, не знаю, честь.

Охранник хмыкнул, услышав про честь.

— Девушка, нам нет смысла представляться друг другу. Мы просто делаем свою работу. Моя работа — охранять людей и временами их вытаскивать из неприятностей. А ваша работа… ваша работа подразумевает, что изнасилование — это всего лишь случай на работе. Производственная травма. То есть ваша честь, это как палец у столяра, по которому он постоянно молотком попадает. Расходный материал на каждый день.

— Ну, знаете, что! — возмутилась она. — Вас кто-то ввел в заблуждение. Мы не шлюхи.

— Да? А кто же вы? Как назвать девушку, которая продала свою девственность миллиардеру? Монашкой? Или достойной барышней? Девственность — это единственное, что вас отличает от миллионов шлюх и бесплатных давалок, которые перед каждым столбом ноги раздвигают. Ее беречь надо. И дарить любимому человеку. А не продавать миллиардерам.

— Ага, как там в анекдоте? Любовь придумали нищеброды, чтобы за секс не платить. Девственность это такая маленькая розовая хрень, которую 90 % девок теряют по пьяни в ночных клубах. Она вообще никакой ценности не имеет. Кроме той ценности, которая возникает в головах тупых самцов, которым некуда деньги девать. И воспользоваться этой тупостью — сам бог велел!

Он покачал головой.

— Вы меня удручаете.

— А ты меня раздражаешь! Святоша!

— Я не хочу верить, что вы действительно так думаете. Поэтому давайте просто помолчим, чтобы не расстраиваться.

— С удовольствием!

На самом деле Алина сама не знала, что думает о девственности. С одной стороны, была логика, которая подсказывала, что лучше ее продать задорого, чем просрать в каком-нибудь туалете вместе со случайным знакомым. А с другой была толща вбитых с детства установок и правил, которые тоже имели под собой основание. В конце концов, чисто по статистике те, кто продавал девственность, на ней никогда не останавливались, а продолжали продавать уже себя, а потом то, что от себя осталось. Короче, этот вопрос был таким же сложным, как вопрос борьбы отвращения с желанием. Но этот охранник был такой моральный, такой правильный, что непременно хотелось ему сказать какую-нибудь антиобщественную гадость. А потом глаз на жопу натянуть. Алина с детства терпеть не могла правильных.

Некоторое время они плыли в кромешном белесом молоке, которое не пробивали даже лучи заходящего солнца.

Потом метрах в ста вдруг вспыхнули факелы, и не менее дюжины едва различимых в тумане оборванцев завопили, размахивая битами и монтировками.

Охранник не глядя выпустил в ту сторону очередь.

Факелы погасли. Оборванцы попадали в воду.

— Осталась еще одна лодка, — сказал он. — Эти могут подкрасться ближе. Смотри в оба.

Но как она не вглядывалась, все равно просмотрела.

Сзади раздался плеск многочисленных весел, в тумане сгустилась тень большой посудины, разом вспыхнули факелы и завопили оборванцы. На этой калоше их было человек двадцать.

Алина завизжала, когда первый из них перепрыгнул к ним в лодку, но не удержался и получил балансиром по голове.

— Пригнись! — заорал охранник и дал поверх ее головы длинную очередь.

Часть от стада она, конечно, смела в воду. Но часть осталась. Они кидались в лодку, лезли из воды, верещали. Чья-то рука возникла из белесого ниоткуда и содрала с Алины остатки блузки. Охранник вертелся из стороны в стороны, работая то стволом, то прикладом, то веслом. Алина визжала и царапалась, не забывая прикрывать подпрыгивающие груди. Впрочем, они-то как раз помогали, вводя в ступор оказавшихся поблизости оборванцев. Лодку качало, и если б не балансир, она бы сто раз перевернулась. Наконец, им показалось, что битва уже выиграна, но тут появился полуголый бугай в красных труселях. В его руках было что-то самодельное. Но оно стреляло. И оно выстрелило.

Охранник захрипел и повалился на дно лодки.

Бугай осклабился и шагнул к Алине.

Нет, обратно к столбу, майке-сеточке и пацанчику она никак не хотела. Рядом лежало весло. В критических ситуациях, как известно, силы прибавляется. Алина вскочила, завопила во все горло, схватила весло и с размаху свернула бугаю челюсть.

Тот ойкнул и плюхнулся в воду.

Больше никого не было.

Алина бросилась к скорчившемуся охраннику.

— Эй! Вы как?!

Он был бледен и явно терял сознание.

— Не знаю… У меня в кармане компас. Гребите на запад. Там риф. Если Баргас задержал хозяина, вас подберут.

— А если нет?!

— Тогда… — еле слышно сказал он и отключился.

— Да ерш твою мать!

Она нашарила в его кармане компас, снова взяла весло, и как была полуголая, в одной юбке, принялась грести на запад. Иногда приходилось вставать и грести стоя, так даже быстрее получалось. В памяти всплыла стародавняя «девушка с веслом», и она рассмеялась.

Услышав смех, кто-то вдруг включил противотуманный фонарь. Совсем рядом, метрах в десяти.

Луч мазнул по ее лицу, и она инстинктивно прикрыла голую грудь. Когда туман расступился, она разглядела рядом тень гигантской моторной яхты с выключенными огнями.

Кто-то протопал по палубе и спустился к самой воде.

— Мадемуазель, — послышался голос Баргаса. — Мы вас заждались.

16

— Из-за тебя мы потеряли четыре часа драгоценного времени, — хозяин смотрел на нее безучастным взглядом.

— Из-за меня? — возмутилась Алина. После битвы она чувствовала себя куда увереннее. — Может из-за того, кто выбрал ту развалюху? Были бы там нормальные стекла, меня бы не вытащили!

— Это уже неважно. Иди готовься. Скоро прибываем.

— Готовься? К чему? К вашему конскому хрену? Я в последние несколько часов к нему всегда готова. Как пионер. Пися смазана, попа расширена. Что вам там еще надо? Рот? Рот рабочий. Ваш точно влезет.

Он наотмашь влепил ей пощечину так, что она отлетела на диван.

— В таком тоне с грузчиками будешь базарить, когда до их уровня опустишься. А здесь ты будешь вежливой и скромной. Иначе я сделаю так, что до уровня грузчиков ты опустишься в течении недели. Вон отсюда.

Она выбежала на палубу. Щека горела.

— Гляжу, наш хозяин уже потихоньку начинает применять к тебе свое любимое садо-мазо, — усмехнулась Сабрина.

— Да иди ты.

— Не парься, подружка. Лучше посмотри, какая красота.

Яхта шла вдоль берега. Буйные джунгли подбирались к самой воде, нависали над ней пальмовыми стволами, свисали лианами. Крупные цветы сверкали среди зелени красными, белыми, желтыми звездами. Трещали птицы и постоянно взвизгивали какие-то мелкие звери. Иногда заросли обрывались и тогда возникали маленькие уютные пляжи с белым песком и прозрачной бирюзовой водой. Солнце уже почти зашло, и красноватый закат делал картину совсем романтичной.

— Это и есть тот самый остров? — спросила Юн Со.

— Нет, — ответил стоящий рядом Баргас. — Это соседний. А наш мы увидим дальше, за поворотом.

Яхта была гигантской и такой же черной, как самолет. Здесь даже был бассейн, уже подсвеченный снизу лампами. Алина не понимала, зачем на яхте бассейн. Это было какое-то извращенное излишество, как пятая нога у собаки. Впрочем, Изабель с Жасмин этими вопросами не заморачивались и сейчас весело плескались в этом бассейне, не обращая внимания на окружающую красоту. Даже английская святоша Мия чинно плавала вдоль кромки туда-сюда.

Все девки были теперь в белых раздельных купальниках. Это был еще один бзик хозяина. В самолете — белые юбки-блузки. На яхте — белые купальники. Видимо, сказывалась любовь к порядку и унификации.

Алина медленно подошла к Баргасу. Вблизи этот смуглый накачанный бугай с седоватым конским хвостом немного пугал. Было в его взгляде что-то такое, словно ему ничего не стоило полоснуть ножом по горлу, все так же мило улыбаясь.

— Извините, я хотела спросить.

Баргас мило улыбнулся.

— Да, мадемуазель.

— Как дела у охранника? Ну, того…

— Вы спрашиваете о здоровье нашего молодого секьюрити Дарио Росси?

— Его зовут Дарио Росси? Наконец-то я узнала его имя. А то он постеснялся его назвать. Он итальянец?

— Нетрудно догадаться. У нас здесь полный интернационал на борту, так же, как и у вас. Дарио итальянец. Ли с Тайваня. Я из Венесуэлы. А в хозяине намешано столько кровей, что он сам до конца не разобрался. Он говорил, что у него и русские предки есть, так что он процентов на десять ваш соотечественник.

— Очень рада этому обстоятельству, — пробормотала Алина. — Так как насчет…

— Ах да. Доктор говорит, что он поправится. Пуля прошла навылет. Ничего важного не задето. Пару дней отлежится и будет как новый. Ему что-то передать?

— Нет. Мы с ним не очень ладим. Просто он меня вытащил и…

— Я понимаю, мадемуазель. Я передам, что вы интересовались.

— Нет! Вообще ничего не говорите. Спасибо.

Она быстро отошла к бассейну, где Жасмин чему-то сильно возмущалась.

— Слушайте! Я действительно не понимаю. Почему он заставляет нас надевать именно белые тряпки? — она потрясла лямками бюстгальтера. — Он, не понимает, что это расизм?

Сабрина воздела руки.

— Да причем здесь расизм? Белый — цвет чистоты, невинности. Девственности. Простая символика.

— Фигня, — отрезала Жасмин. — У нас цвет девственности — красный. Значит я должна быть в красном. А белый — цвет смерти. Я не хочу его носить!

— Тогда сними, — сказала Юн Со. — Останешься в черном.

Жасмин даже задохнулась от возмущения.

— Как по мне, — сказала Изабель, — то наши белые тряпки символизируют только об одном. Что нас скоро трахнут. И это куда как оскорбительнее, чем расизм. Я поэтому и белые платья невест терпеть не могу. Как увижу радостную курицу в подвенечном платье, так и представляю, что ей это платье скоро на голову завернут, ноги раздвинут, да и выдерут. И останется от ее невинности, если она была конечно, только красное пятнышко на платье где-то в районе жопы. Собственно, для этого оно и белое. Так же, как и простыни. Чтоб виднее было. Типа, вот какой герой, очередную целку поломал. Поздравим его с этой победой.

Все примолкли, переваривая этот новый взгляд на традиционные вещи.

— Ну, не знаю, — протянула Сабрина. — Вряд ли кто-то всерьез трахается в подвенечном платье кроме порноактеров. Это же неудобно.

— У нас есть поговорка, — сказала вдруг Ао. — Хозяйская еда — хозяйские правила.

— Вот точно, — сказала Сабрина. — Мы сами со всем согласились, когда контракт подписывали. Там есть пункт о выполнении инструкций. Чего сейчас-то возмущаться.

Жасмин недовольно фыркнула и вылезла из бассейна. Надо сказать, ее абсолютно черное тело в белоснежном купальнике выглядело импозантно. Как инь и ян.

— А вы заметили, что мы уже пару минут торчим на месте? — спросила Алина. Душещипательный разговор о значении белого цвета для девственниц ее мало интересовал.

Все посмотрели на берег. Яхта действительно стояла напротив заваленного буреломом залива и не двигалась.

— Не волнуйтесь, дамы, — возвысил голос Баргас. — Произошла небольшая поломка. Скоро двинемся дальше. Пока ждем, советую внимательнее посмотреть на воду. Думаю, вы такое вряд ли еще где-нибудь увидите.

Все бросились к ограждению и посмотрели вниз.

Вода вокруг яхты сияла чистым бирюзовым цветом. Она была прозрачна и спокойна как стекло, и сквозь ее толщу можно было разглядеть дно с бугристыми красноватыми наростами коралловых колоний. Медленно колыхалась всевозможная растительность и сновали мириады мелких разноцветных рыбок. В округе сгущался вечер, а под яхтой царила ярко освещенная жизнь.

— Там что, светильники? — недоверчиво спросила Изабель.

— Нет. Это морские светлячки. Обычно они не заметны, но когда собираются в рой, возникает такой эффект. Это нечасто бывает. Можете считать вам повезло.

— А долго стоять будем? — спросила Сабрина.

Баргас подумал.

— Минут пятнадцать. Не меньше.

— Тогда вы как хотите, а мне надоело плавать в лягушатнике. Хочу поплавать вместе с живностью.

Она разбежалась и поджав ноги сиганула к светлячкам и рыбкам.

Мия робко взглянула на Баргаса, ожидая его реакции, можно, нельзя. Баргас только развел руками. Тогда и Мия прыгнула за борт. За ней с визгами и воплями последовали все остальные.

Когда на палубе из девчонок осталась одна Алина, Баргас посмотрел на нее и спросил:

— Вы не любите рыбок?

— Не очень. Я больше по кошкам и собакам.

— Зря. Рыбки забавные. Особенно в открытом море.

Он отвернулся.

Было неуютно оставаться с ним на палубе, когда остальные девицы носились наперегонки в бирюзовой воде, хохотали и фыркали как тюлени.

Алина разбежалась, прыгнула солдатиком и сразу ушла на глубину.

Здесь было красиво. Как в волшебном саду в сказке.

Она медленно скользила на глубине, изумленно глазея во все стороны, пока хватило воздуха. Рыскала глазами по песчаному дну в поисках какого-нибудь сувенира. Пока в темном углублении рядом с коралловыми наростами на нее не взглянул человеческий череп посреди кучки занесенных песком костей.

В панике она всплыла быстрее, чем следовало бы. В голове зашумело.

— Эй, ты привидение увидала? — заметила ее вытянувшееся лицо Изабель.

— Вряд ли. Но на дно лучше не соваться.

Изабель пожала плечами.

— Там все равно делать нечего.

— Господин Баргас! — крикнула Сабрина. — А не найдется ли у вас какой-нибудь мячик? Или шарик?

Баргас смотрел сверху на резвящихся в прозрачной воде фигуристых нимф в белых купальниках. Не было у него ни шариков, ни мячиков, если не считать те два, которые уже прижимались к напрягшемуся от возбуждения стволу.

— Увы. Не захватили, — вежливо развел он руками, не сводя взгляд с медленно плывущей на спине Мии. Ее прекрасное белое тело было ярче любых светлячков. Ее кожа была почти того же цвета, что и купальник, из-за чего она казалась совершенно голой.

— Я нашла на дне один круглый предмет, — пошутила Алина. — Можем поиграть им. Но боюсь он вам не понравится.

— Ладно, — Сабрина махнула ладонью. — Обойдемся. Давайте лучше наперегонки.

И тут же с брызгами рванула с места.

— Стойте! — вдруг вскрикнула Ао. — Приготовьтесь!

— К чему, солнышко, — фыркнула Изабель.

— К смерти. Она пришла за одной из нас. Но готовиться должны все! Никто не знает, чья очередь!

— О, божечки, — закатила глаза Жасмин.

— Ао, милая, — сказала Юн Со, — успокойся. И переставай пугать население.

— Я не пугаю. Это правда. Сейчас наступают дни Теганги. Семь девственниц должны быть принесены Теганги в жертву, чтобы он не уничтожил мир. По девственнице каждый день. Сегодня первый день. Первая девственница.

Все посмотрели на Алину.

— Чего вы на меня уставились? Ни с каким Теганги я контракт не подписывала.

— Ему все равно, что мы подписывали. Он уже послал первого палача.

И Ао ткнула рукой в сторону открытого моря.

Там, на границе между светлым пятном и темной массой медленно резал волны треугольный плавник.

— Черт!

— Живо на яхту!

Они рванули к корме и оторопели.

Трап был поднят. Перед ними возвышалась сплошная черная стена без всякой возможности на нее забраться.

— Баргас! — завопила Сабрина. — Опусти трап!

Баргаса не было. Может ушел искать мячик. Может чинить поломку. Может еще что.

— Баргас!

— Помогите!

— Черт, — прошипела Юн Со. — Девки, не мельтешите. Они реагируют на панику и когда бьют по воде. Держитесь спокойно. Может не заметит.

Большое светло-серое туловище медленно проникло в круг света, лениво махнуло хвостом и снова ушло в темноту.

— Плохо дело, — сказала Юн Со. — Она кружить начала. Надо выбираться.

— Может до берега? — глаза у Сабрины были как большие коричневые плошки.

— Тут далеко. Не успеем.

Акула появилась с другой стороны и на этот раз осталась на виду, скользя по кругу и не торопясь его сжимая.

— Мамочка, я не хочу умирать, — хныкнула Мия.

— Не бойтесь, — сказала Ао. — Сейчас умрет только одна из нас. Но смерть всегда будет рядом.

— Заткнись уже, дура, — огрызнулась Жасмин.

Они прижимались к борту яхты, наблюдая как серое чудовище проходит все ближе и ближе. В нем было метров пять-шесть, не меньше.

— Так, девки, — сказала Юн Со. — У нас один шанс. Подсадите, вдруг достану до выступа.

Сабрина нырнула, ухватила ее за ноги и рывком подняла из воды. Юн Со вытянула руки, ее пальцы ухватились за длинный выступ и тут же соскользнули.

Этим громоподобным плюхом и сопровождающими его воплями можно было разбудить мертвого.

Акула резко изменила траекторию и стремительно бросилась к ним.

Сверху, на палубе, кто-то глухо выругался.

Раздался дребезжащий звук, будто спустили сжатую пружину.

Длинная стрела промелькнула над их головами и вонзилась акуле точно в глаз, уйдя в мозг до половины.

Пятиметровое чудище по инерции добралось до них, распугав огромной окровавленной пастью. Уткнулось в борт яхты и стало медленно поворачиваться кверху белесым пузом.

Сверху послышался металлический скрежет, и по борту слетел трап.

Авалон Гарт стоял над ними, опираясь на внушительных размеров гарпунное ружье.

— Здесь надо купаться осторожнее, — сказал он. — В следующий раз может не повезти.

17

— Говорю вам, он точно все это подстроил! — прошипела Сабрина. — Сидел за парапетом и смотрел, как нас сожрать собираются.

— Как он это подстроить мог? — спросила Юн Со. — Он что, акулой управлял? Гарт — повелитель акул?

— Не знаю. Может у него акулы прикормленные. А нас привели в кормушку, сделали вид, что сломались, и — вуаля! — еда готова.

— Хочу напомнить, что это ты первой в воду сиганула. Если б не ты, возможно, никто бы и не полез. Тобой он тоже управляет?

— Да ну тебя! — Сабрина отвернулась.

Остров приближался. Уже можно было различить светлые даже в темноте полоски пляжей, заросшие пальмами холмы и цепочку огоньков на пирсе, откуда извилистая лестница уходила наверх, к большой, залитой огнями вилле.

— Если говорить только факты, — сказала Изабель, — то он нас спас.

— Ага, спас, — не унималась Сабрина. — А до этого сидел и ждал, пока мы не напугаемся до усрачки.

— Зачем?

— А я знаю? Это все его чертовы манипуляции. Может как раз для того, чтобы мы почувствовали благодарность и с большей радостью потом ноги раздвигали. Это же известный мужской фетиш — спасти, а потом трахнуть.

— Я когда на дно нырнула, — наконец сообщила Алина, — кое-что там увидела. Человеческий череп и кости.

— Ну! — обрадовалась Сабрина. — А я что говорю? Кормушка! Каким-то девкам до нас там точно не повезло. Может Гарт промазал. Или акула порезвее попалась. Ну сами подумайте, как они могли не слышать наши вопли?

— У него спроси, — Изабель кивнула наверх.

У парапета верхней палубы появился Баргас.

— И спрошу! Эй! Господин Баргас!

— Да, мадемуазель?

— Тихо, — шикнула Алина. — Не надо. Он все равно правды не скажет. А навредить может.

— Э-э, — Сабрина замешкалась.

— Вы хотели о чем-то спросить? — Баргас мило улыбнулся. — Наверное, о недавнем прискорбном инциденте. Должен принести свои извинения. Был в моторном отсеке и не слышал ваших криков. Там очень шумно.

— А трап? — спросила Алина. — Почему он был поднят?

— О, вот это действительно моя вина, — Баргас сокрушенно покачал головой. — Вообще трап опускают только во время длительных стоянок. Таковы правила. Но я должен был его опустить, как только увидел, что леди прыгнули в воду. Подумал, что еще успею перед отплытием, так как был уверен, что вам ничто не угрожает. Акулы здесь крайне редкие гости. Еще раз — прошу извинить. С меня каждой по шоколадке.

И Баргас снова мило улыбнулся.

— Да он издевается, — прошептала Сабрина.

— Нет, — сказала Алина. — Просто дает понять тупым телочкам, что у него все под контролем.

— Да расслабьтесь вы, — сказала Юн Со. — Нет тут никакого заговора.

— Если вопросов больше нет, — сказал Баргас, — то у меня объявление. Мы скоро прибываем на наш остров. Можете спускаться к выходу.

Он повернулся.

— Эй, постойте! — Жасмин подняла руку. — А переодеться? Мы что, и по острову будем разгуливать в этих белых тряпочках?

— Пока да. Это условие хозяина. Утром вам предоставят новую одежду.

Он исчез из виду.

— Да он извращенец, этот хозяин, — сказала Жасмин.

— Ты об этом только сейчас догадалась? — хмыкнула Юн Со. — Не волнуйся, утром одежда тоже будет белой. Какой-нибудь балахон в стиле ку-клукс-клана.

Жасмин глянула на нее с ненавистью.

По винтовой лестнице они спустились на парковку, прошли мимо выводка квадроциклов, которые, видимо, использовались на острове в качестве основного средства передвижения, мимо упакованных в пластик водных скутеров. Постояли у пятнистого «хаммера» с пулеметной установкой на крыше.

— Он что, здесь воевать собрался? — спросила Изабель.

Ей никто не ответил.

Верхняя часть больших ворот была уже поднята.

Остров наползал на яхту, как огромный черный зверь.

Они стояли молча, разглядывая свое новое пристанище.

Несмотря на веселые огоньки виллы, освещенные дорожки и приветливо мигающий гирляндами пирс, картина пугала.

Изабель нащупала рядом руку Сабрины и сжала ее.

18

— Все-таки это дешевый порнофильм, — сказала Изабель, когда их заставили надеть искрящиеся белые туфли на высоких каблуках. — Купальники, каблуки. Классика. Тут за каждой пальмой наверняка по камере. Снимут, смонтируют и выложат на какой-нибудь дефлоратор. ком.

— Или у нашего хозяина какие-то детские комплексы, — сказала Юн Со. — Одноклассница в белом купальнике, которая подразнила и не дала.

— Ой, а вам не похрену, какие у него комплексы? — не выдержала Жасмин. — Чем больше у человека комплексов, тем больше он заплатит.

Они поднимались к вилле по извилистой лестнице в полном одиночестве. Не было ни Баргаса, ни охраны, ни местной прислуги, ни хозяина. Только пару раз далеко наверху мелькнули какие-то тени.

Сверкала мозаика на ступенях, приглушенно горели изящные разноцветные фонари, дымились ароматические палочки в курильницах у каждого поворота. Сладковатый запах дурманил голову. В воздухе медленно плавали какие-то невесомые пушистые семена, похожие на маленькие китайские фонарики.

На огороженной смотровой площадке Ао вдруг остановилась, преградив дорогу.

— Теганги недоволен, — сказала, вытаращив глаза. — Я чувствую. Его добыча ушла. Его посланник мертв. Он будет мстить.

— Прекращай уже, — устало сказала Сабрина, протискиваясь мимо нее на лестницу.

— Одна из нас умрет до полуночи, — сказала Ао ей в спину.

— Давай это будешь ты, — Жасмин отодвинула ее с дороги.

— Может и я. Никто не знает своей судьбы.

Когда лестница, наконец, кончилась, они остановились в изнеможении.

— Я кажется поняла смысл каблуков, — сказала Сабрина нагнувшись и уперев кулаки в колени. — Измотать нас до такой степени, чтобы не могли сопротивляться.

Впереди было широкое пространство с мозаичными дорожками, постриженными кустами роз и журчащими фонтанами. За ним сиял огнями главный дом, приземистый одноэтажный особняк с колоннами, галереей и плоской крышей. Он тянулся вдоль кромки пальмовых зарослей не менее чем на пару сотен метров и напоминал непомерно разросшееся вширь тропическое бунгало.

— Слушайте, девчонки, — сказала вдруг Алина. — Давайте не будем спешить. Погуляем тут, осмотримся. Посидим. Вон, скамейки есть.

— Я конечно, понимаю твое нежелание, — сказала Юн Со. — Я бы на твоем месте тоже не спешила. Но вот только спать дико хочется. Так что извини.

— Да, подруга, — согласилась Сабрина. — Расслабься. Будешь ты спешить или нет — тебя все равно должны сегодня трахнуть.

— А я бы на твоем месте нашла поскорее Гарта, — сказала Жасмин. — И взяла его за член. До полуночи два часа осталось. Если он за это время тебя не поимеет, контракт будет аннулирован и денег ты не получишь.

— Короче, догоняй, — добавила Изабель и они пошли к дому.

Алина смотрела, как они уходят, и уже хотела было идти за ними, но тут сзади раздался шорох и чьи-то тяжелые руки легли ей на плечи.

— Ты боишься, — прошептал ей на ухо Авалон Гарт.

Алина сглотнула, пытаясь унять панику.

— Конечно, боюсь. Любая бы на моем месте боялась.

— Чего? Того что скоро я распечатаю вход в твою пещерку? Это делают со всеми женщинами мира со времен человекообразных обезьян. Ничего особенного. Или ты боишься, что это буду именно я?

Алина промолчала. Она чувствовала, как он прижимается к ее ягодицам и все больше набухает.

Его губы на мгновение обхватили мочку ее уха, и по телу скользнула дрожь. Она не могла поклясться, что это была дрожь отвращения.

— Извините, господин Гарт, но меня за этот день уже пару раз чуть не изнасиловали, а ваш сотрудник хотел залезть ко мне в задницу. Обещал рассказать кое-что интересное. Сказал, вопрос жизни и смерти. Кстати, вы не знаете, о чем это он?

Гарт чуть отстранился, продолжая удерживать ее за бедра.

— Ли? Да, он с самого начала к тебе неровно дышит. С того момента, как увидел фотографии. Не знаю, что он хотел рассказать, возможно и ничего. Чего ж не дала, раз интересно? Он конечно парень уродливый, но может оказаться полезным.

— Я как-то не привыкла подставлять зад за информацию.

— А, — он рассмеялся. — Только за деньги. Разумно. За деньги можно купить многое, в том числе и информацию.

— Вот только не надо мне напоминать, почему я здесь оказалась, — рассвирепела она и попыталась вырваться.

Железные пальцы впились в ее бедра.

— Стой, девочка. Будешь сопротивляться, будет больно.

— Слушайте. Давайте уже быстрее и без лишней болтовни. Можете прямо здесь. Нагибайте, раздвигайте, вставляйте. Я вам даже могу помочь.

Она дернула завязку на плавках, стянула их и отбросила в сторону. Наклонилась, выпятив обнаженный зад.

— Ну? Как вам больше нравится? С раздвинутыми ногами или так, чтобы поуже было?

Он намотал на кулак ее волосы и дернул вверх, заставляя выпрямиться.

— Скоро я буду драть тебя во все дыры, — спокойно сказал он. — Долго. Больно. По-разному. Снова и снова. Снова и снова. Так, что у тебя не останется сил даже стонать. Но я буду делать это на своих условиях. А не на твоих.

Что-то холодное коснулось ее за ухом. Она почувствовала резкий болезненный укол и охнула. Мир вокруг помутнел. Ноги подкосились. Какие-то тени подскочили к ней с обеих сторон и подхватили под руки, чтобы не упала.

— Приготовьте ее, — приказал Гарт, и свет расплылся перед глазами.

19

Она все видела, все понимала, но не хотела сопротивляться.

Все вокруг словно находилось за толстенным мутным стеклом, но потом она поняла, что это не стекло. Это был пар, и сквозь него можно было различить высокие каменные своды и разноцветные изразцы на стенах.

Черные тени ходили вокруг нее, раздевали, намыливали густой пеной, выливали целые водопады, снова намыливали, но она никак не могла их рассмотреть. Прислуга была словно невидимой, взгляд проходил сквозь них не задерживаясь. Только сверкали темные глаза над черными масками. Они молчали, показывая знаками, что ей надо делать. Лечь, встать, нагнуться, поднять руки, развести ноги. В любое другое время она послала бы таких далеко и надолго, но теперь у нее будто отключили центр сопротивления. Она была готова делать все, что ей прикажут.

От разлитого в воздухе запаха благовоний дурела голова и возникали галлюцинации. То изгибались и выворачивались наизнанку стены, то стоящие в напольных вазах цветы раскрывали пасти и показывали клыки. Она закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, но даже в темноте ее подстерегали какие-то агрессивные пятна, наскакивающие на нее с разбега.

Одна из теней что-то пошептала ей на ухо, но она ничего не поняла. Тень повторила, затем поцокала языком и плавными, но сильными движениями заставила ее встать на карачки и приподнять зад.

Это были умелые тени и очень умелые руки. К концу процедуры Алина стонала от блаженства и просила не останавливаться, а лучше взять что-нибудь потолще и подлиннее. Перед глазами как приклеенная стояла раком рыжеволосая, и огромный член Гарта долбил ее задницу. Теперь в этой картине не было ничего ужасного. Алина поймала себя на мысли, что хочет также, и что на все условности и препоны ей уже наплевать. Она даже стала насаживаться на входящие в нее сзади масляные пальцы.

Ее словно подменили.

Массаж казался бесконечным, как вселенная. Ее переворачивали, мяли, ласкали, возбуждали. Над ней одновременно работали теней пять, из-за чего она чувствовала себя порноактрисой, которую трахают со всех сторон. Пресыщенные нервные окончания сходили с ума, а мозг не знал, на что реагировать. Одна волна удовольствия находила на другую, а когда ее вдруг сотрясло почти до потери сознания, она открыла глаза и увидела черноволосую женскую голову, пристроившуюся между ее раздвинутых ног.

Она уже сама чувствовала, что течет, как сука, и готова дать хоть Гарту, хоть китайцу Ли, хоть пацанчику и всей тамошней банде. Где-то за гранью сознания бесновался тонкий голосок, вопящий «Это все наркотик! Тебе что-то вкололи!» Но ей на это было наплевать. Она хотела только одного — ощутить, как в нее входят, ломая плеву, как заполняют все до отказа, распирают и вширь, и вглубь, до матки, а потом начинают драть ее раскрытую вагину, все быстрее и быстрее.

И когда тени поняли, что она готова, массаж закончился.

Несколько пар рук быстро вытерли ее тело от лишнего масла, помассировали напоследок мышцы лица и горла, засунув ей в рот силиконовую распорку (Алина тут же поняла, что это подготовка для глубокого минета и потекла еще больше). Помогли встать, прилепили на соски украшения из белых лепестков и обернули бедра куском белоснежной ткани. Три тени быстро поклонились ей в пояс и отошли, а две оставшиеся взяли под руки и вывели в коридор.

Они шли медленно. Заплетались ноги и гудела голова. По всему пути горели свечи, дымились благовония и продолжались галлюцинации. Вот мило улыбается из темных кустов за оградой господин Баргас. Вот облезлая пальма вдруг превращается в китайца Ли и тянет лапы к ее заднице. А тут почему-то стоит белая фигура в купальнике и пытается спрятаться за колонной. Алина видит, что это Мия и хочет подойти, но ее ведут дальше. Какие-то черные силуэты беснуются в саду и бегут наперегонки в темноту, перескакивая через скамейки.

Тени привели ее к большим резным дверям, поклонились и отступили.

Алина стояла, покачиваясь, и не решалась сделать первый шаг.

Голосок внутри бесновался все больше. Он вопил не переставая: «Беги, беги, беги!»

— Что значит беги? — прошептала она вслух. — А деньги?

Хотя о деньгах думала в последнюю очередь.

Она протянула руку и толкнула дверь.

Спальня хозяина была большим темным помещением. Широкие окна выходили в сад. Пахло деревом и свежестью. Огромная низкая кровать занимала всю середину комнаты и была скрыта москитной сеткой. Рядом горели свечи.

Она медленно подошла ближе, чувствуя, как разгорается внизу живота нестерпимый жар. Распустила узел на бедре, позволив белоснежной ткани стечь к ее ногам. Убрала лепестки и поласкала груди, щипая и без того вставшие от возбуждения соски. И откинула полог над кроватью.

Авалон Гарт лежал раскинув ноги и руки. Его голая грудь чернела выжженными знаками, которые еще дымились. Его горло было рассечено так, что в окровавленной щели белел позвоночник. Его пустые глаза были раскрыты и смотрели в потолок как обычно, без всякого выражения.

Он был явно и безнадежно мертв.