Разноцветный мир

Сергей Ходосевич

Лето наше с тобой укатило на юг,Позабыв нас двоих на перроне.Укатило туда, там, где солнечный кругСогревает счастливых влюблённых.Ну, а нам же остались промозглые дни,Холодок между нами и стужа.А по небу летят на юга журавли,Отражаясь в простуженных лужах.

Проза Валеева Марата

«Ата, кара, куян!..»

Мне четыре года, мы только-только обосновались в Пятерыжске, русском селе в Казахстане, после переезда из Татарстана. Отец работал в колхозной кузнице. Я любил ходить в это приземистое и прохладное в летнюю жару глинобитное помещение. Там шипели меха, гудело горнило, из которого вырывались оранжевые язычки огня; солидно бухал по наковальне молот в жилистых отцовских руках, расплющивая раскаленный добела кусок металла, и от него летели звезды-искры.

Помню, когда в первый раз зашел в темный коридорчик, где хранится всякий железный хлам, увидел там пушистого кролика и закричал радостно:

— Ата, кара — куян!

Ну, то есть: «Папа, смотри — заяц!» Я в свои четыре года по-русски тогда почти не говорил. Помню, как заржал молотобоец, чумазый лохматый мужичок: «Какой еще…уян?!» Отец тоже хохотал.

Но уже меньше чем через год я владел русским наравне с родным, татарским. Однако с годами этот паритет был нарушен, так как я водился со сверстниками, говорящими только на русском, пошел в русскую школу, и русский язык постепенно вытеснял из сознания язык предков.

И даже родители, говорящие между собой на татарском, со мной и другими своими детьми, выросшими в Пятерыжске, уже изъяснялись в основном по-русски. Ну, а если человек не только говорит, но и мыслит на языке общения, он для него становится практически родным.

Я ничуть не жалею, что русский язык стал для меня таковым. Более того, именно отличное его знание и позволило мне стать журналистом, а затем и, позволю себе это сказать, литератором.

И все же корю себя, что язык своего народа я основательно подзабыл и уже не могу свободно изъясняться с соплеменниками. А это плохо не просто с позиций так называемого «квасного патриотизма», а чисто из утилитарных соображений.

Татарский язык относится к группе тюркских, и если бы я знал и его в совершенстве, то мог бы в случае необходимости изъясняться и с башкирами, и казахами, и с киргизами, азербайджанцами.

Между прочим, мама моя, в детстве несколько лет прожившая в окрестностях Баку (ее семья сбежала туда из-за голода в Поволжье в 30-х годах), знала азербайджанский язык очень хорошо.

А вот забытый мною более чем наполовину татарский язык тем не менее помог мне изъясниться с турком-официантом на турецкой половине Кипра. Мы оба не знали английский, но общий язык все же нашли!

Знание языков — это всегда хорошо, это удобно и полезно. Поэтому, друзья мои, если вы являетесь, кроме русского, носителем и какого-либо иного национального языка, прилагайте усилия к тому, чтобы не только самому не забыть его, но и по возможности передать своим детям. Всегда пригодится!

Рядом

В выходной супруги Кузовковы должны были, как обычно, пойти прогуляться в парк. Но Наталья что-то расхворалась с утра, и сказала, что никуда они сегодня не пойдут. Но увидев, как расстроился Михаил, сжалилась. И объявила:

— Ладно, Мишенька, сходи сегодня сам.

— Да как-то нехорошо, — радостно стал отнекиваться Мишенька. — Ты же вон болеешь. Я рядом побуду, мало ли чего.

— Ладно уж, иди, заботливый ты мой! — вовсе растрогалась супруга. — Только смотри там, будь паинькой.

— Да что ты, Наташенька! Да я… Да разве ты меня не знаешь… — бормотал Михаил, торопливо одеваясь.

— Знаю, потому и предупреждаю, — посуровела Наталья. — Чтобы ни-ни у меня. Только пару кружек пива, как обычно.

— Да понял, понял!

— Нет, ни черта ты не понял. Представь, что я пошла с тобой…

Михаил представил и расстроился. Но виду не подал.

— Представил, — как можно жизнерадостней сказал он.

— Нет, ты не просто представь, а вообрази, что куда бы ты ни пошел, кого бы ни встретил, я неотступно нахожусь рядом.

Михаил поежился.

— Вообразил.

— Отлично! — с облегчением сказала Наталья и даже немного ослабила повязку, стягивающую ей голову. — Так что считай, что я все буду видеть и слышать. И каждый свой шаг вправо или шаг влево от нашего с тобой обычного маршрута ты мысленно будешь согласовывать со мной. Теперь понятно?

— Понятно, — приуныл Михаил. Ему уже расхотелось идти гулять одному.

— Ну, тогда иди, — милостиво разрешила Наталья. — И помни: я рядом!

Но при этом чтобы к ужину был дома!

Михаил вернулся домой к утру. Вдрызг пьяный, пахнущий чужими женскими духами, с подбитым глазом и до неприличия счастливой физиономией.

— Ты где был, скотина? — с визгом набросилась на него всю ночь не спавшая жена. — Почему в таком виде? Мы же договаривались: я незримо рядом с тобой!

— Ну да, ты и бы. была рядом, — подтвердил, блаженно улыбаясь,

Михаил. — Первые полчаса. Но потом у тебя снова разболелась го. голова, и ты отпросилась домой!..

Припухлость

— Ну-с, на что жалуемся?

— Да все болит, сынок!

— Так уж и все? В твоем возрасте, дедуля, уже можно и не обращать внимания на самочувствие, хе-хе!

— Да ты бы осмотрел меня все же, доктор, раз уж я пришел.

— Ну, хорошо, ложись на кушетку, дедуля. Да нет, рубашку оставь, и штаны не надо приспускать, я тебя и так простучу… Так, тут болит? А тут? Тут беспокоит?

— Ага, и тут болит, и там… И здесь беспокоит.

— Ну, это нормально. Так и должно быть, в твоем-то возрасте. Я бы сказал, все нормально… Хотя нет. Вот тут какая-то припухлость, в районе пояса. Давно это?

— Это? Да всегда, доктор. Это мой кошелек.

— Да вы что? Давайте-ка, сударь, я вас на всякий случай все же более внимательно осмотрю. Очень меня взволновала эта припухлость. Нуте-с, снимем-ка рубашечку, и снова ляжем на спинку… Надо же, я так и думал! Дело серьезное, уважаемый! Будем ликвидировать вашу припухлость…

Скоко вешать?»

Пётр Ефимович пошёл за пенсией. По пути заглянул в магазин — так, прицениться, чтобы на обратном пути уже знать, что прикупить домой. В магазине всего было полно.

«Вот жизнь какая распрекрасная нынче, не то что лет двадцать пять назад, — подумал пенсионер, разглядывая витрины. — Правда, как всегда у нас бывает, несоответствие наблюдается. Хорошо бы сюда те, советские, заработки и пенсии. Ещё лучше, допустим, вернуться назад, к тем пенсиям и зарплатам, но с нынешними прилавками».

Течение благостных мыслей Петра Ефимовича нарушила продавщица.

— Что брать будете?

— Сыра полкило, вон того, за триста тридцать, курочку за двести восемьдесят, колбаски грамм триста за триста пятьдесят, десяток яиц, маслица пачку, литр молока, — стал называть пенсионер выбранные продукты, тут же пересчитывая всё на своем калькуляторе. — Постой, доченька, ты мне пока ничего не взвешивай. Сейчас у меня денег не хватит. Вот схожу на почту, пенсию получу — нам прибавили с февраля. Да ещё с апреля обещают накинуть. Так что мы теперь богатые. Вот на обратном пути всё и куплю.

— Прибавили пенсию, говорите? — задумчиво переспросила продавщица. — Это хорошо. Пойду хозяина обрадую… Так зайдёте на обратном пути?

— Конечно, — подтвердил Пётр Ефимович. — Вернусь и полмагазина у вас скуплю. С такой-то пенсией!

Старик обернулся в полчаса.

— Вот и я, доченька, — сообщил он продавщице. — Ну, давай взвешивай. Сначала сыра. Вон того, за триста тридцать.

— За триста семьдесят, — поправила его труженица прилавка.

— Как за триста семьдесят?! — ахнул пенсионер. — Всего полчаса назад было триста тридцать.

— Всё течёт, всё меняется, — философски заметила продавщица.

— Не нужен мне такой дорогой сыр! Давай колбаски грамм триста за триста пятьдесят.

— Нет такой. Есть за четыреста.

— Да это же чистый разбой!

— Какой еще разбой? — вмешался в их диалог тучный мужчина с несколькими дорогими перстнями на пальцах, вынырнувший из подсобки магазина. — Это коммерция.

— А вы кто такой? — сердито спросил красный от возмущения пенсионер.

— Я хозяин этого магазина.

— Это что же у вас творится, господин нехороший? Не успели нам пенсию поднять, как вы уже цены задрали!

— Так на то они и рыночные отношения, — пояснил хозяин. — О вас вон государство заботится, пенсии вам поднимает регулярно, а нам кто доходы поднимет? Никто, кроме нас самих. Дай вам, пенсионерам да бюджетникам, волю, так вы же нас разорите, раскупите всё по дешёвке и по миру нас пустите — вас же миллионы! А нам тоже жить хочется. И так еле-еле за вами поспеваем. Вон у меня «Мерседес» совсем износился, три года на нём уже езжу. Новый надо покупать. Жена на Мальдивы просится. Сына надо женить, а ресторан не на что снять. Не в кафе же свадьбу играть?.. Или вот — через неделю у кореша моего юбилей. Подарок надо сделать, тыщ хотя бы за сто, иначе обидится… Вот и крутись как хочешь..

Хозяин магазина пригорюнился.

Пенсионер лишь молча, как рыба, открывал и закрывал рот, не в силах что-либо сказать. В кармане он судорожно стискивал тринадцать тысячных купюр — всю свою сегодняшнюю пенсию. Вместе с прибавкой.

Конец ознакомительного фрагмента.