Любовь, вдохновение и весна. Том первый

Сергей Ходосевич

Это первый из двух томов под столь романтичным названием, в котором собраны лучшие работы участников нашей литературной группы. В первом томе вы познакомитесь с авторами заочно, а во втором томе они расскажут о себе, и мы представим работы тех, кто по какой-то причине не попал в первый том нашего издания.Данное издание – некий капустник, сочетание прозы и поэзии именитых авторов, состоящих в различных союзах, и совсем юных авторов, делающих свои первые шаги в литературе.

Марат Валеев

Не Прощеное воскресенье

Зазвонил телефон. Марья Петровна сняла трубку:

— Але, говорите!

— Здравствуй, Марьюшка, — сказала трубка чьим-то знакомым голосом. — И прости меня за все.

— Погоди, это ты что ли, Николаевна? Ну, здравствуй, кума! А за что мне тебя прощать? — удивилась Марья Ивановна.

— Ну как… Сегодня же это… Прощеное воскресенье, — напомнила Варвара

Николаевна своей родственнице. — Полагается всем прощать и у всех

просить прощения. Так что прости меня. И сама попроси у меня прощения!

— Здрасьте! — сказала Марья Петровна. — А если я тебе ничего худого не

делала? Да и с твоей стороны пакости никакой не припомню. За что же нам прощать друг друга? Если мы и видимся-то с тобой раз-другой в год…

— Ну, мало ли, — уклончиво сказала Варвара Николаевна. — Нет безгрешных людей. Если припомнить, так и между нами не всегда все ладно бывает…

— Да ну тебя! — начала терять терпение Марья Петровна. — Звонишь раз в

год, да и то с разными глупостями. Нечего мне тебе прощать, успокойся. И у меня на тебя нет никакой обиды.

— Ну а если все же хорошенько припомнить? — настырно стояла на своем Варвара Николаевна.

— Да нечего нам вспоминать! — отрезала Марья Петровна. И только хотела положить трубку, как кума ее озадачила:

— А два года назад кто на дне рождения братца твоего троюродного, Альберта Ивановича, чтобы ему хорошо жилось, сказал про меня, что я

корова глупая?

— Корова? Глупая? — как бы удивилась Марья Петровна, потому что тут же

вспомнила: да, было дело, обозвала она в сердцах так свою куму, хотя той на этом самом дне рождения и не было вовсе. Значит, нашлись добрые люди, довели до сведения Варвары Николаевны. — Хотя что-то припоминаю. Так ведь было за что, кумушка, было!

— Например? — насторожилась Варвара Николаевна.

— А почему ты раззвонила на всех углах, что я сына своего откосила от армии, выдав его за психа?

— А разве не так?

— А хотя бы и так, твое какое собачье дело? — разозлилась Марья Петровна.

— Ах, так я у тебя уже и собака? Тогда ты… тогда ты..

— Ну, ну!

— Ж-жаба!

— А ты коза драная, и муж твой козел!

— А ты, а ты!… Да чтобы тебе лопнуть, зараза!

И родственницы одновременно так хряпнули трубками об аппараты, что те и в самом деле лопнули…

Зона турбулентности

Самолет мелко завибрировал, в иллюминатор было видно, что и крылья у него дрожали, как руки алкоголика в треморе. Пассажиры начали тревожно переглядываться. А самолет вдруг резко накренился и стал терять высоту. — Падаем! — прошептала Марина.

И хотя стюардесса запоздало, но все же сообщила, что самолет попал в турбулентную зону и всем надо просто пристегнуться и пережить всего несколько неприятных минут, ее никто уже не слушал. Народ-то уже привык к тому, что воздушные суда, большие и маленькие, почти каждый день где-нибудь да падают. А вот сегодня очередь, видимо, дошла и до них. Марина вопила уже во весь голос: — Боже мой, мы сейчас упадем!

Ее муж Андрей, и сам трясущийся от страха, попытался как-то успокоить Марину, отвлечь ее от ужасных мыслей. И не нашел ничего лучшего, как обнять и сказать проникновенно: — Раз уж такое дело, давай простимся, милая! — А-а-а! — заголосила Марина. — Я не хочу умирать! — Не бойся, это не страшно совсем, — убеждал ее Андрей. — Хлоп — и все! Никто ничего и не почувствует. — Правда? — притихла Марина. — Ты откуда знаешь? Ты что, уже падал? Без меня? Когда это было? — Давно, — неопределенно махнул рукой Андрей. — В армии еще.

Это точно. В армии он один раз упал. Но не в самолете, а со второго яруса солдатской кровати. Во сне. И было ему тогда очень больно, потому что приземлился он на копчик. Но зачем это сейчас знать Марине? — Ну ладно, давай прощаться, — согласилась Марина и всхлипнула. — И давай простим друг другу, если кто в чем был виноват. Андрей подумал и поежился. — А это еще зачем?

— Ну, так принято, милый, чтобы предстать перед Богом с чистой душой. Ну, вот я, например, виновата перед тобой в том, что на прошлой неделе спрятала твои удочки. — Зачем? — удивленно спросил Андрей. — Ну, чтобы ты хоть одну субботу побыл со мной, — призналась Марина. — Тоже мне, грех нашла, — хмыкнул Андрей. — А что, у тебя есть что-то посерьезнее? — насторожилась Марина.

Андрей подумал, что раз уж им предстоит погибнуть, то зачем скрывать то, что камнем лежит на душе? А так, глядишь, признание и в самом деле зачтется на том свете. Но он все же решил повременить. Тем более что инициатива открыть исповедальню на борту падающего Ту-154 принадлежала не ему, а Марине.

— Давай уж, продолжай ты, раз начала, — сказал Андрей. — Не думаю, что у такой большой красивой девочки за душой всего лишь такой маленький и безобидный грешок, как припрятывание удочек. — Ну, было… — нехотя произнесла Марина. — Что было? Говори, ну? — приказал Андрей и заиграл желваками. — Помнишь, у нас на площадке жил Егор Петрович, отставной майор?

— Ну, помню, — прохрипел Андрей. — И что? — Так вот, я у него два раза была дома, — потупила заплаканные, с потекшей тушью глаза Марина. — И что вы там делали?! — Чай пили, болтали, — пожала плечиками Марина. — Ему очень скучно было, он же совсем один жил. — Только чай? — недоверчиво переспросил Андрей. — Ну да, — немного подумав, ответила Марина. — Зеленый… С изюмом.. А теперь ты давай сознавайся, в чем грешен передо мной.

— Да я даже не знаю, — почти искренне сказал Андрей и пожал плечами — Мы с тобой и живем-то всего три года… — Три с половиной, — поправила его Марина и нежно провела ладошкой по всклокоченной голове. — А детей так и не завели… Хотя это даже хорошо! А то остались бы они сиротами. Или, не дай Бог, с нами тут летели бы в самолете. Даже думать об этом не хочу. Ну, чего ты замолчал? Давай выкладывай свою гнусную подноготную.

— Ладно, — решился Андрей. — Помнишь, у нас как-то засиделась твоя подруга Лина — Это которая? А, Ерошина Ангелина! Так, и что? — Ну, и ты попросила проводить ее домой, а сама не пошла с нами, у тебя голова тогда разболелась. — Ну, и пошел ты ее провожать, дальше что? — Марина сцепила руки и нервно захрустела тонкими пальцами. — Она, между прочим, очень даже ничего, Линка эта. Да, Андрюша?

— Не, ты лучше, — категорично заявил Андрей. — Ну и в чем тогда твой грех? — А я ее поцеловал, — сообщил Андрей. И видя, как гневно изламываются тонкие брови Марины, торопливо добавил: — Да в щечку, в щечку! — То-то же! — облегченно вздохнула Марина.

И тут раздался спасительный голос стюардессы: — Уважаемые дамы и господа! Наш самолет благополучно миновал зону турбулентности! Экипаж приносит вам свои извинения за доставленные неудобства. Кто-то из пассажиров закричал «Ура», кто-то отстегнул ремни безопасности и устремился к туалетным кабинкам. Андрей же с Мариной крепко обнялись и надолго так замерли.

«Боже, как хорошо, что я не все рассказала Андрею!» — думала Марина. «Как же я вовремя догадался скрыть горькую правду от Маринки! — радовался в душе в это же самое время и Андрей. — А то ведь сейчас черт знает, что было бы…»

Да, им было, что скрывать друг от друга. На самом деле Марина распивала не только чаи со своим соседом-вдовцом Егором Петровичем. Он ей как-то предложил даже шампанского, и Маринка из вежливости отпила из фужера один глоток. Всего один. Но ведь отпила! В компании чужого мужчины!!

Да и Андрей был хорош! Он покривил душой, когда говорил, что поцеловал Маринкину подругу Лину в щечку. На самом деле это не он ее целовал, а она впилась своими бесстыжими губами в его губы и даже пыталась затащить его к себе в квартиру. Андрей тогда вырвался от нее с большим трудом и настоятельно попросил Лину больше не приходить к ним…

Ну и чего вы ухмыляетесь? Хотите верьте, хотите — нет, но так все и было.