Белый слон

Сергей Фарр, 2021

Протесты давно закончились, а их участники получили билеты в светлое будущее. Для Антона наградой за участие в революции стала работа на телеканале нового президента. Теперь он снимает сюжеты для светской хроники, но втайне мечтает о настоящем журналистском расследовании. Накануне очередных президентских выборов Антону в руки попадает компромат об одном из высокопоставленных чиновников. Журналисту придётся решить стоит ли рисковать спокойной сытой жизнью ради сенсационного материала, способного ударить по репутации действующего главы государства и снова круто изменить судьбу автора расследования и историю всей страны.

Все персонажи книги вымышлены, любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно. Все действия происходят в вымышленной стране, поскольку существование реальной страны с такими персонажами противоречит здравому смыслу. Все художественные фантазии и допущения не могут быть истолкованы как утверждения о фактах.

I. ПРИНЦИПЫ

1

Ноябрь, 2018

— Ну что, какой у нас план? — Оператор закончил настраивать оборудование и ждал дальнейших указаний.

— Общий вид, интервью с художником. И валим отсюда.

Выставка «современного искусства» проходила в помещениях бывшего швейного комбината. Слегка отреставрированные советские цеха стали модным местом проведения подобных акций.

Картины были развешаны на кирпичных стенах, коряво выкрашенных в цвета национального флага.

Как и положено современному искусству, понять что на них изображено можно было только по названиям картин.

На картине под названием «Свобода воли» было изображено что-то похожее на зелёную ветку, выгнутую в трёх местах.

— А это что за фигня? — Оператор ткнул пальцем в сторону стеклянного стола посреди зала.

— Знаю не больше твоего.

В центре помещения стояла стеклянная конструкция, похожая на трёхэтажный стол. Столешницы были расположены параллельно на расстоянии около десяти сантиметров друг от друга. Средняя, самая толстая, напоминала огромную линзу. Под нижней столешницей — светодиодные ленты. На верхней — чистый лист бумаги и карандаш.

— Ну что, может пока творец не явился, отснимем общий план? — Антону хотелось как можно быстрее закончить выездную работу и вернуться в тёплый офис — за окном была холодная дождливая осень в самом неприятном её проявлении.

— Давай. Только курточку не забудь расстегнуть. — Услужливо напомнил оператор.

Антон неохотно расстегнул куртку, под которой была черная футболка с красной надписью: «Смерть москалям».

Журналистам выдавали два вида футболок: с надписями «ПТН ПНХ» и «Смерть москалям». Антон не был в восторге ни от одной из этих надписей, но «дресс код» на канале требовал иногда выходить в эфир с теми или иными лозунгами. В преддверии президентских выборов владелец телеканала — близкий друг президента — снова решил позаигрывать с радикальной частью населения и приказал всем журналистам выходить в эфир только в таких футболках.

Оператор посчитал пальцами до трёх и включил камеру.

— Мы находимся на открытии выставки нашего современного творца Богдана Дупы. За моей спиной мы видим его работы. До сих пор оставалось загадкой как именно создаются эти шедевры и что вдохновляет автора. Но сегодня эксклюзивно для нашего канала тайна будет раскрыта… Хватит, выключай.

Антон посмотрел на картины: «Дельфины», «Пёсики», «Вечера на хуторе». На каждой были изображены какие-то коряги. Возле последней стояли две женщины.

— А в этом что-то есть.

— Согласна, у меня детство в похожем месте прошло.

— Всё-таки чувствуется именно наша национальная душа в этом.

— И не говори.

Двери открылись и в зал вошел творец. На нём было чёрное пальто, коричневый шарф и синие кеды. Голые ноги делали его похожим на эксгибициониста, готового в любой момент сбросить пальто и удивить присутствующих ещё одним перформансом. Антон хоть и работал по направлению «скандалы и сплетни», всё же надеялся что этого не произойдет.

Творец увидел камеру и быстро подошел к журналистам.

— Богдан Дупа к вашим услугам. — От художника неприятно пахло кислой капустой.

— Антон, а это наш оператор, Дима. — Антон нехотя пожал протянутую руку.

— Приятно, приятно. Ну что, к делу! Как снимать будем? Какой план?

— Приветствие. Потом я спрашиваю что вас вдохновляет и как вы это рисуете. Потом вы отвечаете. Всё.

— Хм, звучит не очень интересно. Но у меня для вас есть лучшее предложение. Я не просто расскажу, а при вас, в прямом эфире…

— Это запись.

— Ну хорошо, под запись… А эфир когда?

— В эту среду.

— Ну хорошо. Короче, я прям на камеру создам новый шедевр. Что скажете?

— Звучит заманчиво. Но это же, наверное, долго рисовать, несколько часов? У нас просто сегодня ещё много съемок.

— Молодой человек, — в голосе художника послышались нотки обиды, — разве может быть что-то сегодня, да и вообще во всей вашей серой никчемной жизни, важнее моего создания очередного шедевра?

— Ну что вы, конечно же нет, но… — По лицу Антона было видно, что ни сам творец, ни его работы журналисту не интересны.

— Это займёт не более пяти минут.

— Договорились. Дим, готов?

Оператор снова беззвучно отсчитал до трёх и нажал на кнопку записи.

— А мы продолжаем. К нам присоединился творец, готовый не только рассказать про свои работы, но и показать секреты творческого процесса. Богдан, вам слово.

— Да, дорогие мои. Но прежде чем мы начнём, позвольте пояснить. Творчество — это очень сложная и тонкая материя. Ты никогда не знаешь когда на тебя снизойдёт вдохновение, найдёшь ли ты материал, будет ли он подходящего качества.

Художник закрыл глаза и на несколько секунд задумался. Антон понадеялся, что из этого состояния он уже не выйдет и съемку можно будет завершить. Но художник очнулся и стремительно направился к столу, жестами зазывая за собой съемочную группу.

— Пройдемте за рабочий стол. Место, где в муках рождаются шедевры.

Съемочная группа проследовала за ним. Творец быстро включил свет на нижней части стеклянной конструкции.

— А теперь, — художник внимательно посмотрел в камеру, — самое главное: материал.

С этими словами творец засунул палец в нос и выковырял содержимое левой ноздри. Натренированным движением руки положил «материал» на нижний уровень стола. Потом тоже самое сделал с правой ноздрей. Благодаря свету с нижней части стола и увеличению линзы, на белом листе начали просвечиваться крупные очертания биологических материалов. Это было похоже на две кривые ветки, как и все остальные его картины. Творец схватил карандаш и быстро обрисовал контур.

— Я назову эту работу «Незнакомка». Что скажете?

— О, ну что я могу сказать. Это же подарок нашим зрителям. Я думаю они будут довольны.

2

— Ну что, отсняли? — Главный редактор бросил взгляд на вернувшегося Антона и продолжил листать афишу мероприятий.

— Угу. Лучше б я этого не видел.

— Какой ты ранимый. Он что, говном свои картины рисует?

— Почти.

— Ну, видишь, значит не всё так плохо. Монтируй и будем искать что-то другое.

— Так тут даже монтировать нечего — прекрасен каждый кадр.

— Хорошо, тогда юристам на согласование и можно выпускать.

— С удовольствием.

Юристов не любил никто, тем более когда нужно было согласовывать с ними отснятые материалы. Но в этот раз Антон был даже рад, что юристы будут отсматривать этот сюжет.

Отправив материал, Антон задумался что ещё можно сделать. Инициатива приветствовалась, поэтому чтобы не ездить на съемки такого говна в его интересах было предложить свою тему.

Антон посмотрел в окно. Перед глазами была заброшенная стройка, на которой последний раз что-то делалось ещё во времена свергнутого президента. На одной из стен недостроя красовалась голубая надпись: «Витя, вернись!». За годы работы в журналистике у Антона уже выработался рефлекс на каждую ситуацию смотреть с позиции «а можно ли из этого сделать репортаж?».

Если в 2012 году немыслимой казалась любая критика действующего президента, то уже к 2014-му ситуация кардинально переменилась и под запретом были любые упоминания бывшего президента в позитивном ключе. Но в конце 2018-го лозунг «Витя, вернись!» уже не был интересен никому.

От раздумий отвлёк голос коллеги.

— Ну что, как там поживает светская жизнь? Много осветили?

Напротив Антона сидел Игорек, коллега из отдела журналистских расследований, который только что закончил статью про очередного чиновника, забывшего указать в декларации часть недвижимости.

— Ещё жива. Да и говорят же, что осенью обостряются психические заболевания. Так что есть на что посмотреть. А как там твои коррупционеры?

— О, эти неизменно радуют круглый год. Хвала открытым реестрам. Я в столовку, тебе взять чего-нибудь?

— Не, спасибо, я тут подумаю ещё.

Антон открыл ленту Инстаграма и начал её листать. Ничего такого, из чего можно было бы слепить репортаж. Однотипный быт звёзд, бесконечные путешествия тревел-блогеров, выставки современного искусства. Наконец взгляд зацепился за новость о том, что местные звёзды шоу-бизнеса Николас и Тамара в эти выходные будут праздновать свадьбу. Торжество пройдет в кругу семьи за закрытыми дверями одного из загородных ресторанов.

— Шеф, я нашел что ещё мы можем осветить.

3

Как и все юристы Макс ненавидел проигрывать судебные процессы. Но порой отдел журналистских расследований делал всё для того, чтобы выиграть дело было невозможно в принципе.

— Представитель ответчика, что скажете в своё оправдание?

«Скажу, что журналисты — идиоты, у которых жопа вместо башки. Поэтому и делают такие репортажи» — подумал Макс.

— Ваша честь, исковое заявление было подано с процессуальными нарушениями. Доказательства не вызывают доверия. Поэтому мы просим отказать в иске. — Приходилось хвататься за мельчайшие процессуальные недочеты.

— Главное чтобы доказательства вызвали доверие у меня как у судьи.

— Конечно, ваша честь.

— Я правильно понимаю, что суть ваших возражений сводится к формальным нарушениям, допущенным истцом? По сути спора вам сказать нечего? — Зачем-то решил уточнить судья.

— Мы всё изложили в наших письменных пояснениях.

— Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения.

Макс вместе с коллегой, представителем истца, вышли из зала судебного заседания. У судьи районного суда не было отдельной совещательной комнаты, поэтому «удалялись» все присутствующие, чтобы судья мог остаться в одиночестве и было соблюдено таинство принятия судебного решения.

— А я сразу как увидел… — Представитель истца, не скрывавший своей радости, зачем-то решил обсудить с Максом свои никому не нужные умозаключения. Но его прервал крик судьи.

— Заходим!

Макс прекрасно понимал, что не сможет выиграть это дело, поэтому слушал оглашение решения просто из уважения к судье.

В этот раз журналисты превзошли себя. Сняли сюжет о том, что один из народных депутатов провластной партии владеет борделем. В качестве доказательств отсняли интервью местных путан с закрытыми лицами и многозначительно добавили, что есть ещё источники, подтверждающие эту информацию. Сюжет оплатила оппозиционная политическая сила и ни слова правды в нём не было.

«Как какой-то мудак козявками рисует, так они присылают на согласование. А такую чернуху выпускают в эфир втихаря!» — раздраженно подумал Макс и поехал обратно в офис.

4

Место свадебного ужина звёзд не афишировалось, но и не было секретом ни для кого из журналистов, работавших в этой сфере. Когда Антон с оператором подъехали к ресторанному комплексу, там уже стояли машины коллег из других каналов. Внутрь никого не пускали, но вести съемку с дальнобойными объективами это не мешало.

Один из журналистов вёл оживленную беседу с охранником.

— Закрытое мероприятие, больше никого не пускаем. — В который раз повторял шкафообразный субъект в черном костюме.

— Да я же вижу, что столы пустые — в ресторане никого нет, я хочу пройти и сделать заказ! — Не унимался журналист.

— Не положено. — Охранник стоял на своём.

— Вы понимаете что вы сейчас делаете?

— Свою работу.

— Вы нарушаете мои права потребителя. Я требую чтобы меня пропустили внутрь ресторана и я сделал свой заказ. У меня есть деньги. Я хочу есть.

— Не положено.

— Смотрите сюда, — журналист достал удостоверение. Охранник без эмоций взглянул на него, — вы по-прежнему ничего не понимаете?

— А что я должен понимать?

— Вы препятствуете журналистской деятельности!

— Я делаю свою работу.

— Я сейчас вызову полицию.

— Вызывай.

Охранник был непробиваем. Журналист развернулся и пошел к своей машине. Провокация не удалась.

Но Антон был признателен коллеге: пока тот отвлекал охранника, ему удалось оббежать ресторанный комплекс с другой стороны. Пришлось перелезть через забор и продираться через кусты, но в итоге получилось занять выгодную позицию для съемки. Выглядывая из-за угла ресторана Антон мог видеть дорожку, по которой будут проходить гости.

Он достал телефон и быстро набрал сообщение: «Дим, снимай снаружи, я изнутри на мобилу».

К счастью, долго ждать не пришлось. Через тридцать минут начали съезжаться гости. Некоторых Антон знал, кого-то видел впервые. Кадры на телефон получались не ахти, тем более что начало темнеть. Но это был эксклюзив — таких кадров не было больше ни у кого!

Последними приехали молодожены. Тамара в роскошном белом платье и Николас в черном смокинге.

Сделав несколько кадров Антон подумал что способен на большее. Он уже внутри, герои сюжета в десяти метрах от него. Смысл таиться? Да и что плохого, если он задаст им какой-то вопрос? Что они сделают? Ну не убьют же ведь. В конце концов, победителей не судят.

Ещё раз наспех всё взвесив Антон переключил камеру в режим видео, выскочил из-за укрытия и подбежал к молодоженам.

— Тамара, скажите, а как вы планируете провести медовый месяц?

Внезапное появление человека, снимающего происходящее на телефон, удивило всех. Смеющееся лицо Тамары скривилось. Брови Николаса поползли вверх. Кулак охранника стремительно влетел в лицо Антону.

— Антоха, ну ты кадр! Ты как? Живой?

Антон очнулся в служебной машине, оператор бил его по щекам.

— Телефон! Где мой телефон!?

— Вот, держи. — Дима протянул Антону разбитый телефон.

— Суки! Мы их засудим! Это же мой телефон был! У нас же есть юристы. Им это так просто с рук не сойдёт. Нападение на журналиста!

— Ладно, в офисе решим. Поехали монтировать.

— Та блин, у меня ж на телефоне самый сок был…

— Я проверил с ноута. У тебя была синхронизация, всё что было до удара успело залиться на облако. У тебя получилось!

У Антона раскалывалась голова, сильно болели рёбра и пах, из носа всё ещё капала кровь, но он был доволен.

5

— Ну что, герои, показывайте что там у вас! — Шеф с нетерпением открыл черновой репортаж.

Видео начиналось с общих кадров ресторанного комплекса, в котором отмечали свадьбу. Закадровый голос вещал: «Уютное место для спокойного семейного отдыха. Но то, что вы увидите дальше, повергнет вас в шок. Свадьба звёзд чуть не закончилась убийством журналиста». Далее были смонтированы биографии каждого из молодоженов. Как обычно, факты были перемешаны со сплетнями и домыслами. Несколько откровенных фото Тамары, фотографии Николаса с тупым выражением лица. Потом были кадры, отснятые Димой снаружи. На них было видно как Антон выходит и что-то спрашивает.

Монтажная склейка переходила в видеоряд Антона, заканчивавшийся красивым падением телефона на землю. После чего вновь включалась Димина запись в замедленном режиме: охранник бьет журналиста в лицо, Антон падает, и невеста несколько раз пинает лежащего перед ней человека. Затем плюет на него, переступает и идёт в ресторан праздновать свадьбу.

Потом зрителю предлагалось вновь рассмотреть как постепенно перекашивалось лицо невесты прежде чем она начинала пинать журналиста ногами: шла нарезка стоп-кадров из видео, сделанного Антоном. Закадровый голос продолжал смаковать произошедшее: «Нашего журналиста чуть не убили за простой вопрос о проведении медового месяца».

Далее шло короткое интервью с Антоном. Гримёры дорисовали ему повреждений на лице, а одежду в районе груди обильно замазали кетчупом. Антон кратко сообщал, что всего лишь хотел для зрителей узнать как пара будет проводить медовый месяц. «И вот что из этого вышло» — резюмировал закадровый голос, и на экране в замедленном режиме опять шел отрывок с избиением журналиста.

— Ну герой, герой! — Шеф был впечатлен.

— Пускаем в эфир?

— Да, но после юристов. Пусть одним глазом посмотрят и одобрят.

— Так может ну их? Только время зря терять.

— Если хочешь чтобы было быстро, просто бери свой ноутбук и иди к ним чтоб сразу посмотрели. Скажи что очень срочно и хотим сегодня в прайм-тайм показать.

— Ну как скажете.

Кабинет юристов мало чем отличался от обители журналистов. Такой же опен-спейс, в котором размещалось два десятка столов. Кто-то согласовывал договора производства новых телевизионных программ, кто-то подавал заявки на регистрацию авторских прав, кто-то вёл судебные дела.

Антону нужен был юрист, занимавшийся судебным делами по контенту.

Макс сидел возле окна и листал очередное дело.

— Здрасьте. Максим, вы не могли бы посмотреть один репортаж. Мы хотим его выдать в эфир как можно быстрее.

— Кто б сомневался. Я занят. Новое дело. Усилиями вашей братии, кстати. Кто делал последний репортаж про коррупцию в Сватской области?

— Не знаю, не я. Это ж отдел журналистских расследований. Я по светской жизни. Но у меня очень срочный вопрос.

— Ладно, показывай.

Антон поставил перед юристом ноутбук и включил видео. Макс молча просмотрел ролик до конца.

— Ну, что скажете? — Поинтересовался автор и герой сюжета.

— Скажу что тут тянет до трёх лет лишения свободы. Может даже до пяти, если часть вторая.

— Так мало? Я думал за нападение на журналиста и разбитый телефон больше дают.

— Да нет же, дурак. Для тебя. Незаконное вмешательство в частную жизнь, тебе это о чём-то говорит?

— Подождите, но они же напали…

— Они в офис к тебе пришли и напали или что? Или домой залезли и отпинали? Ты-то как там оказался?! Закрытая территория, частная собственность. Удостоверения ты не показал, они не знали что ты журналист.

— Да так все так делают! Ну они же звёзды в конце концов, сами выставили свою частную жизнь напоказ.

— Передай своему руководству, что я не даю согласия на публикацию. Если вы это потащите в эфир, и они подадут в суд — а они подадут, не сомневайся — так вот, я лично потащу тебя с собой. Будешь стоять там возле меня и сам объяснять судье какого хрена ты делал на частной вечеринке.

Антон молча закрыл ноутбук и вернулся к своему руководству.

— Виктор Дмитриевич, ну у юриста своё мнение на этот счёт.

— Уже неважно какое там у него мнение. Ищи что-то другое.

— Но почему? Что случилось?

— Пока ты ходил, я пытался согласовать эфир с продюсерами. Они сказали что Николас и Тамара наши ключевые звёзды в новом сезоне Голоса. И что если мы с ними поссоримся, у кого-то будет очень бледный вид. Я надеюсь ты не успел там представиться и рассказать с какого ты канала.

— Неа, меня избивать начали раньше.

— Вот и хорошо. Забываем обо всей этой ситуации и продолжаем работать.

6

Макс вернулся к изучению нового дела, за которое ему предстояло отдуваться в суде.

Исковое заявление касалось репортажа, вышедшего на телеканале в 2016 году. Иск подали сразу же после выхода сюжета в эфир, но благодаря «судебным реформам» два года дело провалялось без движения. И вот под конец 2018-го назначили первое заседание.

Репортаж был посвящен короткому но яркому периоду деятельности одиозного губернатора области. Журналисты развивали идею о том, что с его назначением в городе усилилась коррупция. Кульминацией репортажа были признания «секретного свидетеля». Спиной к камере стоял человек и говорил:

— Ну если раньше тысячу долларов нужно было заносить каждый месяц, то теперь две. Лишняя тысяча это пятьсот на посредников и пятьсот лично Михе на кокаин.

Когда несколько лет работаешь юристом телеканала, спины «анонимных источников» начинаешь узнавать с первых секунд. Это был один из водителей, который сопровождал журналистов в их расследованиях. Иногда они даже забывали нацепить на него новую куртку и раз за разом один и тот же аноним в потёртой рыжей кожанке вещал сенсационные признания.

Даже не было смысла звонить журналистам и требовать доказательств выпущенной в эфир информации. Понятно было что их нет.

Макс быстро загуглил все ссылки на этот репортаж: помимо сайта телеканала он также красовался на официальных страницах в Youtube и Facebook. Затем отправил указания айтишникам удалить информацию.

Несмотря на то, что иск имел под собой веские основания, исковое заявление было составлено отвратительно. Двадцать страниц графомании вперемешку со статьями из кодексов и цитатами на латыни из юридических учебников первого курса. Возможно, клиент считал что размер имеет значение и чем больше листов в исковом заявлении, тем лучше.

Особенно Макса порадовали ссылки на практику Европейского суда по правам человека. «Неоднократно Европейский суд указывал на недопустимость огульных и голословных обвинений, — писал представитель губернатора, — в частности решение от 21.01.1999 по заявлению № 25716/94 в деле Janowski v. Poland. Суд постановил, что журналист превысил границы допустимой критики, а посему был заслуженно подвержен наказанию в виде штрафа за распространение недостоверной информации».

Макс прекрасно знал об этом решении. И на самом деле в нём речь шла о том, что журналист в нерабочее время прицепился к полицейским и начал их оскорблять. За что и был заслуженно наказан. Чтобы сослаться на это дело в иске по испорченному «достоинству» губернатора, нужно было быть или очень тупым, или совсем беспринципным. Макс подозревал первый вариант.

А вот что касается политиков, то европейский суд практически во всех случаях приходил к выводу, что про них можно говорить что угодно. Политик знал на что идёт, а значит должен страдать.

Для суда Макс подготовил стандартные возражения. Факт распространения видео на сайте не доказан. Youtube и Facebook являются иностранными корпорациями, и местный телеканал не может влиять на содержание информации, которая там размещается. В репортаже используются оценочные суждения, которые не подлежат опровержению. Кроме того, часть информации предоставлена источником, который опасается за свою жизнь. Тайна журналистских источников охраняется законом и не подлежит раскрытию. С особым удовольствием размазал жалкие попытки адвоката сослаться на неподходящее решение европейского суда и добавил ещё с десяток решений, где говорилось о том как можно издеваться над политиками.

Макс уже давно смирился с тем, что настоящая журналистика как таковая в этой стране не существовала. Всегда приходилось иметь дело либо с непроверенной информацией, либо с откровенной заказухой. Попытки вразумить отдел журналистских расследований также не принесли результатов. Доходы от внимания публики и рекламодателей к «сенсациям» перевешивали потенциальные риски заплатить смехотворный штраф и выпустить никому ненужное опровержение через три года судебных тяжб.

Небольшим развлечением для Макса оставалась собственно юридическая часть этой рутины. Исковое заявление писал явно не губернатор, а его адвокаты. Которые, в свою очередь, не упустили возможность раскрутить «жирного» клиента на кругленькую сумму. Но при этом иск был составлен безграмотно с процессуальными огрехами и даже орфографическими ошибками. Разбивать такие документы в пух и прах было приятно.

Макс просмотрел профиль адвоката, готовившего дело, в социальных сетях. Всё как обычно. Ежедневный поток банальных мыслей, фотографии из зала суда с подписями «Сегодня снова выиграли дело для клиента!», рассуждения о реформе судебной системы и цитаты известных адвокатов прошлого. Много самолюбования в разных красивых костюмах и галстуках.

«Интересно, когда проиграешь это дело, тоже сделаешь пост в Фейсбуке или стыдливо промолчишь?» — подумал Макс и пошел распечатывать свои документы.

7

Декабрь, 2018

— Антоха, чем занят?

Игорь оторвался от своих реестров коррупционеров и начал собирать свой рабочий рюкзак.

— Оплакиваю не вышедший сюжет про Тамару.

— Да, жаль конечно, такой материал пропал. Но ты тоже красава, ещё бы в первую брачную ночь из-под кровати вылез у них!

— Без тебя тошно, — Антон глянул на часы, висевшие над головой Игоря, — что это ты сегодня пораньше домой собрался?

— Так а я и не домой.

Игорь вышел из-за стола, и Антон снова увидел странный мотивационный плакат, висевший за его спиной. Странность заключалась в том, что на плакате был изображен белый слон с розовыми глазами, выглядывавший из зеленой листвы. Розовые глаза были очень яркими и выразительными. Мотивационной была надпись: «Following your desires». Но Антона плакат не мотивировал. Ему наоборот казалось, что у животного человеческие глаза, а сам слон истошно вопит. Как будто выглядывает не из-за зеленой листвы, а сжигаемый заживо пытается выпрыгнуть из языков пламени.

— Хочешь — поехали с нами.

— Ты ж из своих реестров почти никогда не вылезаешь. Что за особый повод?

— Да вот захотелось тоже сделать что-то творческое и приятное нашему зрителю. Но и без реестров не обошлось. Едем снимать ментовский корпоратив.

Взяв с собой неизменного оператора Диму, ребята с оборудованием погрузились в машину директора департамента производства контента: огромную «тойоту» черного цвета.

— Ну что, Руслан, все в сборе, можем выдвигаться на охоту. — Игорь растёкся в мягкой коже переднего сиденья.

Руслан Головин, больше похожий на огромного бурого медведя с кудрявой головой, ничего не ответил и аккуратно тронулся в путь.

— Какие пожелания по ракурсам? — Осведомился оператор.

— Ну смотри, — Игорь повернулся с переднего сиденья, — внутрь нас скорее всего не пустят. Хотя мы попробуем Антона заслать. Антоха у нас мастер пробираться на закрытые мероприятия. Да, Антон?

Антон насупился, но ничего не ответил.

— В общем, снимать будем в основном под окнами. Пока Антоха с Русом будут отвлекать, старайся крупным планом взять пьющие и жрущие рожи ментов. Чтобы прям ненависть телезрителя продуцировать. Потом общий план ресторана. Дальше уже на монтаже мои данные сколько стоит аренда и что там по декларациям участников банкета.

— Без проблем.

Официально день милиции был в конце декабря. Но разные управления и департаменты выбирали дату празднования на своё усмотрение. Разумеется, мероприятие не афишировалось, но администратор ресторана была подругой Головина и с радостью поделилась информацией.

Ресторан был уровня выше среднего, но и праздновали там сегодня не участковые. У любого милиционера всё хорошо в той сфере, в которой он борется с преступностью. Посему департамент борьбы с экономическими преступлениями определенно мог себе позволить арендовать этот ресторан.

Внутри гремела музыка. Трек звезды национальной эстрады сменился песней Стаса Михайлова. Милицейские корпоративы всегда отличались отвратительным музыкальным сопровождением. Впрочем, таков был заказ празднующих и диджей исправно включал оговоренные треки со своего айпода.

Милиционеры вели непринужденные разговоры о том как при старом президенте было хорошо и как всех достал победивший на крови революционер. Кто-то прикидывал какая из барышень уже дошла до кондиции. Кто-то просто налегал на икру с водкой.

После Стаса Михайлова включили «Золотые купола». Необъяснимый гимн любого милицейского застолья.

— Эх, такого мужика завалили! — Всплакнула женщина и накрыла рюмку кусочком хлеба. Этот жест не остался незамеченным и вскоре возле неё уже обтирался какой-то кавалер с предложением подвезти домой.

Игорь с оператором уже пробрались под окна и начали снимать.

— Ну что, Антон, пойдём. — Это были первые и единственные слова, которые произнёс Головин за всё время этой вылазки.

Антон нехотя вылез из машины и направился к бдительному охраннику на входе.

— Кто такие? — Строго поинтересовался вахтёр, с трудом перекрикивая гремящую музыку.

— Журналисты. — Антон показал удостоверение. Головин не шелохнулся, но охранник быстро оценил весовую категорию и даже не стал к нему приставать.

— Тут закрытый банкет, вход только по спискам.

Далее произошел стандартный и бессмысленный диалог вахтёра с человеком который «посторонний» и пытается пройти туда, куда ему «не положено». Наконец Антон увидел Игоря с оператором: ребята нацелили объектив на охранника и отсняли как журналистов не пускали внутрь.

— Эй, эй, тут снимать не положено! — Охранник рванул в сторону оператора и тут же почувствовал мягкую, но очень тяжелую руку Головина на своём плече.

— Рус, поехали, мы закончили. — Весело позвал Игорь и ребята вернулись в офис монтировать материал.

8

Умелые манипуляциями с цифрами помогают подать любую информацию с нужной интонацией.

— Зарплата патрульного — пять тысяч, — начинал закадровый голос, — а аренда этого ресторана стоит четверть миллиона! — На слове «миллион» голос сделал особое ударение.

Это всё было чистой правдой и абсолютной ложью одновременно. Пять тысяч было голым окладом патрульного. На руки же получалось гораздо больше благодаря многочисленным премиям и надбавкам, из которых всегда складывалась зарплата милиционера на постсоветском пространстве. Четверть миллиона (т.е. двести пятьдесят тысяч) стоило заказать ресторан на все выходные. При этом милиционеры заказали ресторан в будний день на несколько часов, что стоило явно меньше. Не говоря уже о том, что праздновали там далеко не ребята из патрульной полиции с минимальными окладами.

— Сейчас мы вам покажем, как на наши с вами деньги, на деньги налогоплательщиков, вместо того чтобы ловить преступников, они шикуют в стране, в которой четвёртый год идёт война.

Война на границах конечно же шла. По крайней мере об этом ежедневно вещал верховный главнокомандующий и его подчиненные. Вот только официального объявления войны лидер армии по разным причинам так и не сделал. И к концу 2018 года мало кого можно было убедить не проводить корпоратив из-за боевых действий на границах страны.

Корпоратив проходил после окончания рабочего времени, так что милиционеры имели право отдохнуть, а мероприятие было оплачено из личных средств пожелавших участвовать в нём.

— Даже через закрытые двери нашей съемочной группе было слышно как для «доблестных» стражей правопорядка выступала певица из первого эшелона звёзд, цена за выступления которой стартует от пятисот тысяч.

Цифра была взята с потолка, её всё равно никто не будет перепроверять. То, что самой певицы на этом празднике жизни вообще не было зрителям знать было не обязательно. Игорь настаивал добавить, что и Круг пел про свои «Золотые купола» собственной персоной — российский «блатной» артист на корпоративе милиционеров в центре воюющей против «русского мира» страны — это было бы сильно. Но кто-то из монтажеров подсказал что Круга давно убили.

Далее шла нарезка наиболее отвратительных кадров с лицами пьющих и жующих сотрудников правоохранительных органов. Благо это было несложно: человек красив во время потребления пищи и алкоголя только в рекламных роликах и голливудских фильмах. Тем, у кого Игорю удалось найти какие-то нестыковки в декларациях, уделили чуть больше времени. После чего закадровый голос снова повторил про миллионную стоимость банкета и добавил про бедных солдат, умирающих в это время в окопах. Почему у солдат плохие условия обеспечения и что сделал верховный главнокомандующий и по совместительству реальный владелец телеканала, на котором выходят такие «расследования», закадровый голос не уточнял.

Кроме того, в кадр попали владельцы крупного бизнеса, которые зашли поздравить свою «крышу». Закадровый голос прошелся и по ним, задавая риторические вопросы о борьбе с коррупцией.

Материал очень понравился руководству, поэтому он пошел в ближайший эфир без согласования с юристами.

Сюжет оскорблял такое количество людей, что подать иск и легко выиграть это дело могли хоть звёзды эстрады, которым приписали живое выступление, хоть бизнесмены, про которых проговаривались бездоказательные обвинения в экономических преступлениях, хоть сами милиционеры, которых втихаря отсняли во время отдыха не в лучшем виде. Но в этот раз судиться с президентским телеканалом никто не захотел.

9

На стол перед лицом Антона с громким шлепком приземлились два журнала.

— Не спи, солдат!

— И вам доброе утро, Виктор Дмитриевич.

— Какие планы на сегодняшний день? — Поинтересовался шеф.

— Искать новый материал для сенсационного расследования, разумеется.

— Молодец. Ну чтоб ты долго не искал, тему твоего следующего репортажа я уже принёс.

Антон уставился на журналы. Два рекламных буклета многоэтажных новостроек. ЖК «Городок» и ЖК «Заречье».

— И что мне с этим делать?

— «Заречье» — наши заказчики. Они хотят мочить конкурентов, которые «Городок». Тебе нужно сделать материал о том, что «Городок» конченые сволочи, строятся в природоохранной зоне и своей стройкой мешают жителям «Заречья». Обиженных жителей для камеры предоставят. Всё понятно?

— Так а что мне нарыть-то на них? Я ж в строительном бизнесе ни ногой. Мне что та панелька, что та — без разницы.

— А вот в этом и суть твое работы. Сделай так, чтобы разница была. Чтобы зритель, посмотрев твой выпуск, сразу понял какие ангелы во плоти застройщики «Заречья» и какие черти строят «Городок».

Антон ещё раз посмотрел на буклеты, отличающиеся между собой разве что цветами оформления.

— Даю подсказку: пробей место строительства по Википедии, капни историю вопроса по этому участку. Ну давай, не всё ж мне за тебя работу делать!

— Потом к юристам?

— Нет, это живые деньги.

— Виктор Дмитриевич, ну тут уж я бы посоветовался. Всё-таки строительный бизнес, а не сплетни поп-звёзд.

— Слушай, мы согласовываем с юристами. Но в меру. Если всегда делать как говорят юристы, то получится пресное говно, которое никто не будет смотреть. А значит не будет денег рекламодателей. А значит в конечном итоге и зарплаты у тех юристов. Так что давай, этим репортажем ты фактически заработаешь нам всем денег. И это хорошо зачтётся тебе в результатах работы за этот год. Дерзай.

После ухода шефа Антон вбил в поиск адрес новостройки и начал смотреть новости, в которых упоминалась улица Радиаторная. Ответ нашелся на первой же странице поиска: «Экологи сообщают о критической ситуации с уровнем загрязнения парами ртути на Радиаторной», «Власти обещают выделить два миллиона на санацию завода химикатов», «Деньги, выделенные на санацию, были украдены, прокуратура проводит проверку».

ЖК «Городок» строился на территории завода химикатов. И там не то что строить, просто находиться без защиты было нельзя, не говоря уже о том, чтобы жить и дышать парами ртути круглые сутки. Но это также означало, что парами ртути дышали и жители уже построенного ЖК «Заречный».

«Ну что ж, — подумал Антон, — по крайней мере про ЖК «Городок» расскажу правду».

Что касается ЖК «Заречный», который точно также травил людей, построив им квартиры в экологически опасной зоне, то с недоговариванием этой части правды приходилось просто мириться.

10

— Максим, можно тебя на минутку?

— Да, Виктория Сергеевна.

Начальница не часто отвлекала Макса от работы, которую он делал исправно и без всякого вмешательства. Сегодня она была в строгом деловом костюме черного цвета, а значит была на какой-то важной встрече с топ-менеджментом телеканала.

— У нас год подходит к концу. Руководство напомнило что нужно завершить оценку персонала. Ну ты помнишь, как и в прошлом году: сильные и слабые стороны, цели на будущий год.

— У меня появились слабые стороны? — Макс ненадолго оторвался от своих бумаг и внимательно посмотрел на начальницу. Это была приятная и красивая женщина неопределенного возраста. Из тех, кого привлекательной находили и двадцатилетние парни, и сорокалетние мужики.

— Самонадеянность ты так и не поборол.

— Я поработаю над этим. — Макс снова вернулся к своим бумагам и продолжил запечатывать конверты, в которых будут отправлены его отказы в предоставлении информации.

— Но есть ещё кое-что.

— Весь внимание. — Макс демонстративно отложил конверты в сторону, но лишь после того как закончил с ними.

— Ты наш лучший юрист, но при этом достаточно замкнутый и не делишься знаниям.

Макс удивился, но быстро нашелся с ответом.

— Послезавтра читаю лекцию.

— Я не об этом. Ту лекцию ты будешь читать для идиотов, которые по недоразумению стали адвокатами. И лекция им эта нужна чисто для галочки. Я про наших журналистов. Тебе нравятся их расследования?

— Серьёзно? Да я их ненавижу!

— Вот и мне очень не нравится что делают наши журналисты. Какую чушь они тащат в эфир. Информационный мусор, помои.

— Ну мы же можем наложить вето на публикацию материалов?

— Ага, только тех, которые нам дают на согласование. Ты не представляешь какое количество идёт прямиком в эфир по «рекламным» контрактам мимо нас. И по настроению руководства я чувствую что дальше такого будет только больше.

— Так у журналистов же есть свои руководители. Или они это не контролируют?

— У них задача другая: выпустить максимально провокационный материал и собрать рейтинги. А потом хоть трава не расти. Но мы с тобой прекрасно понимаем, что потом начнут сыпаться вполне реальные судебные иски. И это уже пойдёт на нашу голову. Даже, давай будем откровенны, на твою.

— Прикольно. И что я могу сделать? Я ж не начальник журналистам.

— Аккуратно пробуй достучаться. Делись знаниями. Объясняй чем это может закончиться. Пусть у них хоть какое-то семя сомнения в том что они делают прорастёт. Глядишь и у тебя работы с новыми исками о защите чести и достоинства поубавится.

— Виктория Сергеевна, я постараюсь. — Согласился Макс, слабо себе представляя как это можно сделать.

— Вот и молодец.

11

Ехать никуда не хотелось. Антон вновь бесцельно листал ленту Инстаграма. До еженедельного совещания с шефом оставалась пара минут. Если ничего не предложить, то опять запрут на какую-то унылую выставку. Нужно было срочно что-то придумать.

На почту пришло письмо интернет-магазина, в котором Антон недавно делал заказ. «Оцените, пожалуйста, работу нашего магазина по шкале от 1 до 10». «Ага, делать мне больше нечего» — подумал Антон и отправил письмо в спам.

— Ну что, пойдём потихоньку? — Игорь взял блокнот и уже собрался идти к шефу.

— Угу.

Рабочее место руководителя было огорожено стеклянными стенами и напоминало аквариум, в котором старая рыба сильно дымила трубкой.

— Сегодня не буду вас долго задерживать. Никаких особых новостей. Для начала ещё раз отметим Антона. В героическом бою с Тамарой Антон потерял свой телефон, но руководство обещало купить новый.

— Спасибо.

— И хоть этот репортаж так и не вышел в эфир, подвиг Антона останется в наших сердцах. Дальше. По коррупции, Игорь, расследование по ментовскому корпоративу вышло отличным. Есть ещё материал?

— Материла — завались. Осталось только выбрать в какой последовательности будем уничтожать репутацию. Я вообще думаю может сделать какой-то рейтинг, и зрители могли бы выбирать на сайте про кого следующего мы будем делать расследование. А в конце года сделаем топ-100 коррупционеров. Все любят рейтинги и оценки.

— Я думаю, что как только ты анонсируешь про кого планируешь делать расследование, на нас быстро начнут выходить и убедительно просить его не делать. Будут официальные запреты на использование имени и публикацию. Лишних проблем наживём. А вот топ-100 по итогам года хорошая идея, ещё подумаем. Кстати, а кто у тебя в разработке на данный момент?

— Мэр столицы, Министр энергетики и глава департамента Национальной полиции.

— По мэру непонятно. Ментам пока хватит. Пусть знают кто в стране хозяин и не зарываются. Мочи министра.

— С удовольствием.

— И светская жизнь. Антон, выбрал что-нибудь? Или мне назначить?

— Шеф, я вот как раз обсудить хотел. Может, как-то поменять формат. Сделать что-то новое.

— Например?

— Ну вот смотрите, звёзды ж теперь в своих социальных сетях сами выкладывают информации в разы больше чем мы можем отснять на улицах. Откройте Инстраграмм или Фейсбук любого певца или актёра и увидите там тонны контента. Зачем бегать за ними по улицам, если можно взять то, что уже выложено и лежит в открытом доступе?

— Понимаю, а чем это будет отличаться от того что люди и сами могут почитать у них на страницах?

— А чем отличается то, что раскапывает в реестрах Игорь? Ничем. Любой может это сделать. Но мы даём готовый сюжет, где всё разложено по полочкам. Это удобоваримо для зрителя и ему это нравится.

— И что же ты будешь раскладывать по полочкам из ленты наших поп-звёзд?

— Рейтинги. Игорь правильно сказал, их все любят. Мы будем делать топы самых откровенных фото, топы самых нелепых ситуаций, топы самых агрессивных комментариев и ответов на комментарии. Да чего угодно. Каждый выпуск будет посвящен такому выдуманному рейтингу.

— Интересно. И какой топ у тебя заготовлен на пилотный выпуск?

— Топ жоп.

Коллеги одобрительно поржали.

— Мне нравится. Начинай делать пилот. Название придумал?

— Так пусть и называется «Жопа-шоу»! — Предложил Игорь.

Все снова засмеялись.

— Ну у него ж не каждый выпуск про жопы будет. — Шеф задумался.

— Не вопрос, первую букву заменим на звёздочку. Будет как-бы «Опа-шоу» ну и со звёздочкой впереди. — Быстро добавил Антон, всё ещё не веря что это сработает.

— Неплохо. Я ещё с продакшеном переговорю, может они что подправят. Но пока — за работу! Только согласуй с юристами. Что там по чужому контенту, очистке прав и прочей фигне.

12

Макс оторвал взгляд от своих бумаг и увидел перед собой сияющего от радости Антона. «Господи, мне вообще дадут сегодня поработать или нет?».

— Снова ты. Ну что на этот раз?

— Есть концепция нового проекта. Нужна ваша консультация.

— Ну говори.

— Мы будем брать фотографии и видеоролики из Инстаграма и Фейсбука знаменитостей.

— И будете нарушать их авторские права.

— Но разве то, что выкладывается в общественный доступ, не становится общественным достоянием?

— Господи, где вы все берёте эту чушь?! Нет, не становится! По твоей логике и ваши передачи, выпущенные в эфир, можно просто так копировать и размещать на своих сайтах.

— Ну это же другое. Там же есть какое-то пользовательское соглашение, что если они выкладывают что-то…

— Это соглашение написано по законам США и работает только в США. В нашей стране мы будем с ними судиться по местным законам. И с точки зрения нашего законодательства это будет кража чужой интеллектуальной собственности.

— А там цитирование, или как это называется.

— Есть такое. И это наш единственный шанс не попасть на сумасшедшие компенсации.

— А это сколько?

— От десяти до пятидесяти тысяч необлагаемых налогом минимумов доходов граждан.

— А в переводе с юридического?

— От тысячи долларов до бесконечности. За одну фотографию.

— Ничего себе.

— Вот и думай.

— Но цитировать можно?

— Можно, только на пару секунд, и чтобы твоих мыслей там было явно больше чем на фотографии. Фотография должна иллюстрировать твоё авторское высказывание. А не наоборот является самоцелью сюжета.

— С этим проблем не будет.

— Тогда удачи.

Антон вернулся к себе и начал работать над первым выпуском. Как и обещал, он составил рейтинг десяти пятых точек поп-звёзд. По большому счёту он снова копался в ленте Инстаграмма, как и сто раз до этого, но теперь это было его официальным редакционным заданием, за которое ему платили деньги.

Для первого выпуска были отобраны фотографии десяти поп-звёзд национальной эстрады и ближнего зарубежья. Первые девять мест были выбраны в произвольном порядке. Последнее было припасено для Тамары. Антону пришлось потрудиться и найти самое страшное её фото.

С удовлетворением от чувства выполненной работы Антон отправил материалы на монтаж.

13

Первое судебное заседание по иску губернатора не принесло неожиданностей.

Под дверью судьи уже дожидался адвокат обиженного политика. Он был одет в хорошо подогнанный черный костюм-тройку с красным галстуком. Классический дресс-код юриста в национальном самосознании. Но надо отдать должное, выглядел адвокат хорошо.

— Вы на десять? — Поинтересовался Макс.

— Да. А это вы значит ответчик?

— Представитель ответчика. — Поправил Макс и протянул руку. Оппонент руки не подал.

— Как вам не стыдно такие репортажи делать?

— Вы правда думаете, что лично я их делаю? — По инерции ответил Макс, хотя уже было понятно, что продолжать этот разговор бессмысленно.

— Да какая разница! Вы все там заодно! По крайней мере вы как юрист могли бы воспрепятствовать выходу этого видео.

«Много ты понимаешь о том как выпускаются заказные репортажи» — С улыбкой подумал Макс.

— В конце концов, — не унимался адвокат, — вы работаете на олигарха. А это само по-себе позор для профессии!

— Все каналы принадлежат олигархам. Но это не значит что они не нуждаются в юридическом сопровождении деятельности. А вот деятельность вашего клиента тоже вызывает много вопросов. Позор для профессии — это писать исковое заявление с орфографическими ошибками.

— Знаете что? Я буду общаться с вами только во время судебных слушаний.

— Окажете мне услугу.

Заседание показало, что ошибки в иске не были простыми опечатками. Адвокат губернатора плохо ориентировался в стадиях судебного процесса, не был в состоянии ответить на элементарные вопросы судьи по доказательной базе и с горем пополам попросил огласить перерыв для дальнейшего сбора доказательств.

— Представитель ответчика, что думаете по этому поводу? — Судья посмотрел на Макса.

По правилам судебного процесса все доказательства должны были быть поданы вместе с исковым заявлением. Подавать что-то после, и уж тем более просить огласить перерыв чтобы что-то «донести» в суд было нонсенсом. Макс мог возразить и заявить о процессуальных нарушениях. Мог наоборот поддержать коллегу, потому что затягивание дела на самом деле было на руку именно Максу. Но решил оставить это на совести судьи.

— На усмотрение суда, ваша честь.

— Понятно. Суд удовлетворяет ходатайство представителя истца, оглашает перерыв. Следующее заседание в десять пятьдесят пять, двадцатого января. Заседание закрыто.

— Но, ваша честь, это же аж в следующем году! — Адвокат губернатора поднялся с места. — Мой клиент не может столько ждать.

— Вы сами попросили суд огласить перерыв. А у меня на рассмотрении три тысячи дел. У меня физически нет возможности назначить вам более близкую дату.

Макс с удовольствием посмотрел на растерянную рожу оппонента и вышел из зала. За свои десять лет адвокатской практики он так и не смог найти ответа на единственный вопрос: как и почему известные люди нанимают для судебных процессов таких дегенератов. Скорее всего, просто выбирают по одежде.

14

«*опа-шоу» стало прорывом. Зрительский рейтинг взлетел на десять пунктов, и первые недели Антон был счастлив. Недостатка в материале не было, звёзды исправно выкладывали свою жизнь в социальные сети. Отсутствием идей Антон тоже не страдал. «Топ 10 самых дорогих мест отдыха», «Топ 10 самых роскошных подарков своим любимым», «Топ 10 самых откровенных фото», «Топ 10 самых нелепых ситуаций», «Топ 10 самых необычных подарков от фанатов», «Топ 10 самых агрессивных ответов на комментарии». Каждый выпуск сопровождался красивыми видеоэффектами и едкими комментариями закадрового голоса.

Антону больше не приходилось рыскать по улицам в поисках комментария звезды. И это особенно радовало зимой, когда неубранный снег и гололед на улицах города заставляли возненавидеть зиму даже самого преданного фаната этой поры года.

В какой-то момент Антон заметил, что звёзды как будто специально начали вести свои социальные сети так, чтобы наверняка засветиться в его передаче. Ещё больше откровенных фото, ещё больше эмоций и агрессии.

Несмотря на опасения юристов, на первых порах проблем с авторскими правами не возникло. Звёзды либо не видели в этом перспективы, либо их устраивало появление на телеэкране под любым предлогом.

Но через какое-то время юристы решили оправдать своё доброе имя «занозы в заднице» (по мнению журналистов). Антон открыл письмо от Макса с заголовком «Ну что, доигрались?» и начал читать.

«Привет, мой дорогой нарушитель прав интеллектуальной собственности!

На твою передачу пришла официальная жалоба и уже есть первый страйк на Ютубе. К нам обратился программист, который разрабатывает плагины для Афтер Эффекта. Он увидел, что в «жопа-шоу» используется его эффект: вот эта вся анимация, когда из смартфонов вылетают фотографии и как бабочки приземляются на стену в студии. Парень требует 20 (двадцать) тысяч долларов компенсации. В противном случае обещает заблокировать наш канал на Ютубе и взыскать эти деньги по суду. Его жалоба во вложении.

Прошу до конца дня дать пояснения по этому вопросу».

Формально Антон не имел отношения к монтажным решениям. Но в этом проекте он отвечал практически за всё и именно эту анимацию лично согласовывал с монтажёром. Процесс согласования выглядел следующим образом:

— Антоха, гляди чо нашел!

— Огонь! Мне нравится!

— Мне тоже, запускаем?

— Давай!

Антон набрал монтажера.

— Саш, привет, можешь говорить? Тут такое дело. Вот эта анимация наша в программе, ну под бабочек которая, да. А ты где её взял? В смысле неофициально? Что значит «ломаную»? Саша, твою мать! «Дорого стоила» — это сколько? Сколько-сколько?! Четыре девяносто девять?.. Саша, ты идиот.

Антон не стал писать Максу и просто набрал его.

— Слушай, ну тут такое дело, программист прав. Ну в смысле что это действительно его плагин, мы действительно не заплатили денег. Что теперь будет?

15

— Что будет, что будет?! Я буду в очередной раз спасать ваши тупые жопы! — Макс закончил орать в трубку и кинул её на станцию.

На самом деле проблемы не было. В мире юристов сильнее не тот, за кем стоит правда, а тот, кто знает как эту правду доказать. И Максу было очевидно, что программист в этой ситуации ничего не докажет. Но журналистов всегда полезно было ткнуть носом в ошибки. Чтобы не расслаблялись. Да и начальница вроде об этом просила.

Плагин представлял собой последовательный набор команд, которые запускались по щелчку и «делали красиво». Но ровно такого же результата можно было добиться и вручную. Просто для этого нужно выполнить сотню действий: потратить десятки часов на работу со слоями фотографий, вылетающих из смартфонов; прописывать для каждой из них траекторию, линию изгиба и момент превращения в бабочку. В этой ситуации у программиста не было никаких шансов: он не сможет доказать что зрелище на экране является результатом работы именно его плагина.

Когда-то Макс считал журналистов лицемерными и беспринципными мразями, способными у матери убитого ребёнка на похоронах спрашивать какой игрушкой он игрался незадолго до смерти. Но со временем понял, что настоящие мрази — юристы. И даже не нужно далеко ходить за примерами про адвокатов, защищающих насильников и убийц. Максу в судах сплошь и рядом проигрывали люди, за которыми стояла правда. Правда, бессильная против знания процесса, холодного расчёта и цинизма. Макс считал это мастерством, но понимал что все проигравшие считают мразью именно его.

Он отложил запрос программиста в сторону и вскрыл конверт с очередной жалобой.

«01.12.2018 в прямом эфире на вашем канале вышел выпуск, в котором моё имя было освещено в негативном ключе. Требую…». Макс с ухмылкой посмотрел на отметку о получении письма на почте: 16.12.2018. По закону все претензии по поводу содержания передачи принимались в течении 14 дней с момента её выхода. Всё, что пришло на 15-й день и позже можно было не рассматривать.

Срок был оправдан тем, что телеканал не может бесконечно хранить все передачи, которые он транслирует. Хотя конечно же каждый телеканал хранил всё. А вот люди об этом сроке обычно не знали. А если и знали, то думали, что 14 дней считается с момента когда им на глаза попала запись. Но закон не предусматривал двух толкований. И даже если жалоба была отправлена на 13-й день с момента выхода передачи в эфир, а телеканал получал её не 15-й день — Макс был в полном праве её не рассматривать. Чем и пользовался.

Далее решения Макса дожидалась стопка адвокатских запросов. Они были напечатаны на красивых фирменных бланках, ссылались на закон «Об адвокатуре и адвокатской деятельности», требовали незамедлительного ответа в течении пяти дней и угрожали ответственностью за непредоставление информации. Это были коллеги Макса, братья по профессии. Но никакого чувства профессиональной солидарности он не испытывал. Только отвращение.

В одном запросе было неправильно указано полное наименование телеканала как юридического лица. Кто-то поленился потратить время на поиск в реестре. И поплатится за это отказом в предоставлении информации.

К трём другим были приложены неправильно заверенные копии. По закону адвокат обязан был предоставить заверенную копию ордера и свидетельства. Согласно древнему ГОСТу, о существовании которого мало кто знал, правильное заверение копии подразумевало надпись «согласно оригиналу», с датой, ФИО, должностью и подписью лица, которое заверило копию.

Грозное требование адвокатского объединения «BEST PARTNERS» сопровождалось копией без даты заверения. И ежу понятно, что скорее всего заверили в тот же день, когда подписали и отправили запрос (на запросе дата была). Но на копии даты не было, а значит требование ГОСТа не выполнено и никакой информации они не получат.

Не менее агрессивный запрос адвокатского бюро «Пугай и партнеры» пришел с копией, на которой не была указана должность лица, заверившего её. Макс посмотрел на подпись — это была та же самая подпись, что и на запросе. Т.е. очевидно что заверил адвокат. Но и тут Макс формально был прав. Копия не была заверена в полном соответствии с действующим законодательством.

Просьба юридической фирмы «Аурум» была изложена вежливо, но её ждала та же участь. По закону если клиент как-то ограничивал полномочия адвоката, об этом делалась пометка на обратной стороне ордера. На практике никто никого никогда не ограничивал. Но закон есть закон — чтобы Макс убедился, что ограничений нет, нужно было делать копию и обратной стороны. А к запросу была приложена односторонняя копия. Формально Макс имел основания подозревать, что на обратной стороне была информация об ограничениях полномочий адвоката, и её скрыли.

Все эти маленькие ситуации объединяло одно. За людьми, запросы которых попали к Максу, по большому счету стояла правда. Но при этом ни один из них не мог нечего противопоставить отказам старшего юрисконсульта телеканала.

16

«Приветствую дорогих читателей, вернувшихся в родную гавань. Камни с неба ещё не падают, погодка как всегда хороша. А значит время для очередного обзора новостей и сплетен.

Похоже, что действующий президент окончательно выжил из ума. Сначала отправил моряков в заведомо провокационную вылазку, а потом, после логичного их захвата, ввёл военное положение. И всё это за несколько месяцев до очередных президентских выборов.

Вводить военное положение в конце 2018 года, в то время как военные столкновения не утихают с 2014-го, это конечно надо быть гением мысли.

И самый главный вопрос: чтобы что? Зарисоваться эдаким крутым воякой перед избирателями? Спорно, ведь даже самые отъявленные порохоботы с трудом оправдывают этот его шаг. Сорвать президентские выборы? Так вроде ж американцы уже надавали по шапке, почему и пришлось ввести всего на месяц — чтобы не зацепить время предвыборной агитации.

Впрочем, надеюсь, подконтрольный верховному главнокомандующему телеканал всё объяснит своей аудитории. И знаете что там? А там: «*опа-шоу»! Я думаю дно пробито окончательно, когда на одном из самых популярных телеканалов государства в прайм-тайм обсуждают жопа какой знаменитости лучше. И даже тут у них ни слова правды: попку Тамары признали самой худшей.

Похоже, что с этими выборами нас ждёт увлекательное зрелище. Запасаемся попкорном. Господи, как же хорошо, что мы больше не являемся частью этой страны!

Искренне ваша, Кира К».

17

Чтобы возненавидеть любимую песню, нужно поставить её на мелодию будильника. Чтобы начало тошнить от некогда любимого хобби, нужно превратить его в рутинную работу.

Антону нравилось иногда листать Инстаграм, выборочно переключаясь от смешных картинок к историям из жизни звёзд. Но когда это превратилось в обязаловку, стало скучно.

— Слушай, Игорь, а как тебе не надоедает постоянно копаться в реестрах, декларациях чиновников, выискивать незадекларированную недвигу?

— Ну не знаю, мне интересно. Я каждое новое дело рассматриваю как маленькое расследование и приключение. В общем, не знаю, нравится копаться в грязном белье этих ублюдков.

Антон продолжил изучать плакат. «Забавно, — подумал он, — вешать плакаты у себя за спиной, чтобы не видеть их самому, но чтобы при этом все окружающие смотрели на них. Независимо нравится им это или нет». Антону это напоминало дурацкую манеру ставить песни вместо гудков на телефоне, которые будут слушать и проклинать все, кроме самого любителя этой песни.

— А это сложно?

— На самом деле нет. Плюс периодически проходят семинары, всякие курсы о том как искать информацию и выявлять коррупционеров.

— Хм, и за чей счёт этот банкет? Неужели наши оплачивают?

— Ага, догонят и ещё раз оплатят. Он наших жлобов дождешься. Организаторы отрабатывают грантовую помощь. Там выделяются миллионы на поддержку развивающихся стран и молодых демократий. Ну и мы ж типа одной ногой в ЕС, поэтому автоматом попадаем под их грантовые программы. Грантоедам нужно показать куда пошли деньги. Вот на какие-то остатки от того, что распихали по карманам, они проводят семинары. Особенно под конец года когда скоро сдавать отчёт.

— Прикольно. Так сделай об этом расследование!

— Я что, враг своему здоровью? Организаторы на этом нагреваются, это факт. Но и я на шару получаю знания. Так что все в плюсе. Сегодня после обеда кстати иду на один такой. Хочешь — давай со мной.

— Там без записи?

— Та им чем больше народу придёт тем отчетность краше.

Антон дописал сценарий очередного выпуска «*опа-шоу», уточнил у юристов что с жалобой программиста проблем не будет и после обеда поехал на семинар.

Мероприятие проходило в коворкинге на центральной улице. Старое здание отреставрировали под опен-спейс, провели вай-фай, поставили стулья и проектор. В советское время в этом здании проходили собрания отделения компартии. Сегодня по большому счету тоже доносили политинформацию, хотя и всячески открещивались от любых параллелей с прошлым.

Как и обещал Игорь, народу было немного — около двадцати человек. В основном двадцатилетние парни и девушки, скорее всего студенты последних курсов журфаков.

Лекцию вёл мужчина неопределенного возраста с неприятными тонкими усами и жирными волосами, стянутыми в конский хвост. Одет был в старенький кожаный плащ, который был в моде в 1999-м после выхода первой «Матрицы».

— Слушай, он же был на ментовском корпоративе. — Антон ткнул Игоря.

— Да быть такого не может. Где он и где менты?

— Да точно тебе говорю, я этот плащ помню!

— Тебе показалось, забей. Мало ли кто в таких плащах ходит.

— Ага, ещё кого-нибудь видел в таком в 2018 году? Вернусь в офис, найду на записи, если попал в кадр.

— Как знаешь, давай слушать.

— Как вы уже знаете, наше антикоррупционное лобби продавило закон о введении поголовного обязательного электронного декларирования для всех чиновников страны. — Лектор не стал тратить время на приветственные слова и перешел сразу к делу.

В зале согласно покивали.

— Все декларации этих казнокрадов лежат в открытом доступе на официальном сайте Национального агентства по борьбе с коррупцией. Но это сайт государственного органа. А государству мы что? Правильно! Не доверяем. Поэтому мы создали свой сайт — декларации.com, это зеркало их базы данных с декларациями. Так что теперь даже если они что-то удалят, у нас всё останется. Рукописи не горят!

Оратор сделал паузу, очевидно надеясь на бурные аплодисменты. В зале раздалось пара неуверенных хлопков.

— Продолжим. Реестры недвижимости. Реестры должников. Реестры судебных решений. Всё это в открытом доступе и всё это наша заслуга. Россиянам такое и не снилось! Но это всё уже давно известно. Сейчас же я хочу поведать вам нечто новое.

Антон когда-то вёл новостную ленту сайта и помнил, что реестр судебных решений начал работать задолго до появления грантовых антикоррупционеров. Его запуск прошел без пафоса как нечто само собой разумеющееся. Но после 2014 года любое мало-мальски заметное обновление базы данных открытых реестров неизменно обставлялось как достижение и заслуга новых властей и активистов. Точно также как и унижение России при каждом удобном случае стало признаком хорошего тона в разговорах патриотов, националистов и активистов всех мастей.

— Инстаграм! — Громко выкрикнул лектор и довольный посмотрел на присутствующих.

— Слушай, Игорёк, он что, и это себе в заслуги припишет?

— Та забей, он хоть и со странностями, но иногда дело говорит.

— Новые расследования, — продолжил лектор, расхаживая от одного угла экрана к другому, — немыслимы без анализа социальных сетей наших фигурантов. И даже если какой-то старый чиновник думает, что раз он не ведёт там страничку, то всё ок — он глубоко ошибается. Мы найдём его жену. Мы найдем его дочерей и сыновей! Мы вывернем их жизнь наизнанку и покажем общественности. Накажем гадов! Превратим жизнь их мерзких отпрысков в ад!

Антон вспомнил кого ему напоминает лектор. Одного из персонажей «Собачьего сердца». Который являлся в квартиру профессора Преображенского, вещал об идеалах революции 1917 года и настойчиво требовал добровольно отказаться от части своей квартиры.

Какого-то своего ярко выраженного мнения по поводу семей коррупционеров у Антона не было. Безусловно, ворующие чиновники вызывали отвращение. Их дети получали лучшие материальные блага несправедливо и за деньги, добытые незаконным путём. Но насколько этично было превращать в ад жизнь ребёнка, он всё-таки не был уверен. Вечная моральная дилемма молодого журналиста.

Лектор ещё немного пораспинался на тему того как много наивные дети выкладывают в своих социальных сетях, подкрепляя слова фотографиями, и откланялся.

Конец ознакомительного фрагмента.