Подземный бастион

Сергей Усков

«Подземный бастион» – первая книга из серии историй о возмужании трудных подростков. Безотцовщина обрезает им путь к традициям успешной жизни. Судьба бросает их из одного испытания в другое. То, что помогает не сломаться и не прогнуться, – это необычные приключения и беспрецедентная реальность, доступная только им. Истории оформлены в разных жанрах: от драмы до городского фэнтези с улетом в ЛитРПГ. Объединяет их жажда ребят быть всегда в ощущении счастья. Это не просто, но другого варианта нет.

Глава 7. Задание предков

Из старинного шкафа бабушка извлекла семейный альбом — толстую папку с кармашками для фотографий. Едва ли не на первой странице ткнула пальцем в пожелтевшее фото, где запечатлено семейство учетчика.

— Смотрите, — сказала бабушка. — На коленях у моего деда как раз найденная вами шкатулка.

Подростки сгрудились у дубового стола, пожирая глазами фотокарточку. Сомнений нет: между ларцом, найденным сегодня, и ларцом на фото незапамятной давности отличий нет. Если, конечно, не учитывать налет времени — желтизну и размытость контуров. Из всех старинных фотографий эта сохранилась великолепно. Это настораживает.

— А теперь посмотрите на задний фон. Часы показывают или раннее утро, или поздний вечер.

— Точно, — произнес Жук. — В те времена фотографировались при дневном свете. Значит, часы просто-напросто остановлены. Маленькая стрелка на семи, большая на единице — вот тебе цифры для кода замка.

— Но цифр две: 7 и 1. У замка трехзначный код, — сказал Жора.

— Час после полудня… это же 13! Значит, цифру будут 7 и 13. Или 7, 1, 3. — Жук заулыбался, глотка того и гляди исторгнет победный клич.

— Бабушка, — вкрадчивым тоном сказал Жук, — признайся, ты что-то знаешь про этот ларец.

— Ну конечно! Эта история передается от деда к внуку. Дед наш трагически погиб, а перед смертью он мне рассказал…

Помню, стоял летний душный день. Темнело небо, собиралась гроза. В последние дни жизни боль не отпускала его. А тут он словно просветлел, словно что-то тяжелое ушло из жизни. Он подозвал меня так громко, что я удивилась: ведь в последние дни он очень ослаб, кормили из ложки… Он схватил меня за руку, велел сесть, голос его дрожал и срывался, и не от слабости. От страшного волнения, от понимания, что сам он уже не сможет разгадать родовую тайну. Сначала извинился, что вверяет мне эту тайну, потому что с этим знанием жить будет тяжелее.

Он сказал, что в доме нашем спрятан ларец, который он искал и не нашел. В этом ларце ключ от богатства. Когда золотые прииски у нашего поселения обеднели и старатели перенесли промысел за много верст от нас, прадед потерял место учетчика. Тогда, пользуясь тем, что дорога оставалась столбовой, а дом создан, чтобы обращали на него внимание, наш далекий предок основал известный на всю округу трактир с постоялым двором. Возможно, кое-какие деньги сколотил, якшаясь с золотодобытчиками, поэтому трактир и постоялый двор получились знатными. Готовыми принять как богатого, состоятельного заводчика в отдельных палатах, так и голытьбу, беглых из лихого народца. Из учетчика стал приказчиком собственного дела.

Как-то раз случилось, что поселился у него под видом работника беглый каторжанин родом из наших краев. Имел он некую карту заброшенных шахт, где тайно велась добыча драгоценных камней и серебра.

— Вы, наверное, слышали загадочные истории о несметных богатствах первого Демидова, — продолжала бабушка. — Он выстроил уйму заводов, где плавили чугун и сталь. И тайно выплавляли серебро, из которого чеканили серебряные монеты. Выходит, основал у себя в таежной вотчине второй по значимости монетный двор. Царские наместники, шпионы и дознаватели никак не могли найти место, где плавили серебро и чеканили монету. Им не пришло в голову, что существовали подземные заводы. Монетный двор упрятан в таежных дебрях, в секретных штольнях, замаскированных под обычные шахты. Большей частью в такой Тмутаракани селились нелюдимые раскольники. Искали монетный двор в подвалах Невьянской башни, а искать следовало в таежной глухомани.

Здесь у нас в те времена была крепкая старообрядческая община и свой храм. Но работы на всех не хватало, поэтому расселялись по дальним погостам, где кой-какое горное производство. Царева власть каторгу меняла на поселение вблизи шахт и заводов, и старообрядцев не трогали. С рабочей силой у Демидова не было проблем. Условия работы — зверские. Хорошо трудиться понуждали плетью и кандалами. Это потом, и даже не он сам, а его потомки построили школы и больницы для рабочего люда.

Сам Акинфий возвысился сильно, его приказы по вотчине главенствовали над указами царскими. И, надо думать, в его владениях с каторжным трудом нашлись смельчаки — они умело сглаживали тяготы рабского труда утаиванием серебра и золота.

Вслед за слухами о тайном монетном дворе в далеком уральском краю выплыли доказательства. Нагрянули инспекторы и взяли Демидова, фигурально выражаясь, за горло. Чтобы не случилось этого в реальности, по его указу открыли шлюзы, и все подземные сооружения, связанные с подпольной чеканкой монет, якобы затопили. Ревизоры уехали ни с чем. Но всё ли затопили?

— Не всё! — гаркнул Жора. — Дубль два остался!

— Ага, чтобы попасть в секретный монетный двор, нужен водолазный костюм. Причем теплый. Подземные воды холодные. Вспомни холод родниковой воды — в таком не поплаваешь рыбой.

— Фигня, с моим хорошим слоем подкожного жира никакой холод не страшен, — возразил Жора.

— Главное — где взять акваланг?

Спор разгорался. Ребята перекрикивали друг друга, представляя себя аквалангистами, дайверами по-нынешнему. А может быть, ларчик подскажет? О чем спор, когда ларец еще и не открыли!

Эта мысль ошеломила.

Ребята сгрудились у ларца. Теперь он стоял на дубовом столе, как стоял, быть может, лет двести назад. И высоченный бородач, прадед Жука, в задумчивости перебирал драгоценности. Самому не удастся воспользоваться несметным богатством. В Российской империи зрели беды из-за непродуманных или запоздалых реформ. Это и коммунистическая проказа в умах. И предощущение ужасных мировых войн.

Он оставит баснословный дар потомкам, которым удастся пережить ужас и кошмар века глобальных перемен, каковым стал ХХ век. Век двух самых кровопролитных войн, век пролетарской революции, ставшей грандиозной попыткой построить справедливое общество реально равных граждан на одной шестой части суши. Это и создание ядерного оружия Апокалипсиса. Это и выход в Космос.

Жук ладонями провел по ларцу: металл его теплее жара рук. Пальцы легли на резную крышку, поочередно покрутили ручки кодового замка. Каждое положение серебряного цилиндрика напротив метки фиксировалось легким щелчком, осязаемым лишь пальцами.

— Все четко работает, — прошептал Жук.

— В некоторых древностях встроен механизм саморазрушения при неправильном наборе кода. — Жора осмелился накрыть пухлой ладонью крышку ларца. — Предлагаю перепроверить, тот ли шифр.

— Как ты проверишь? Здесь только догадки на интуиции.

— Что такое интуиция? — недоумевал Жора.

— Интуиция — это когда понимаешь без слов. Это что-то вроде телекинеза.

— С чего ты решил, что ларец, фотография и часы на ней связаны между собой?

— На коленях прадеда ларец, сомнений нет. Теперь смотри, правой рукой он придерживает ларец, а левой поправляет волосы у виска полусогнутыми пальцами с одним указательным оттопыренным. Палец направлен на часы. Вот и разгадка. Кто будет поправлять волосы во время съёмки, особенно в те времена, когда фотографирование — это совсем не рядовое событие.

Бабушка молчала, пряча всезнающую улыбку.

— Итак, представление начинается. Слабонервных прошу не смотреть.

— Ты посерьезней, Жук.

— ОК!

В полной тишине раздались три щелчка. Рука сползла на торец ларца, захватила край крышки. Из приоткрытой щели вырвался запах древности: невидимое облачко сублимации твердых веществ, чей возраст намного превышает цикл человеческой жизни.

Лица подростков дрогнули. Все они ощутили дух бронзового жука-скарабея. Брякнула посуда в буфете. Жук смелее потянул крышку ларца вверх. Она за собой потянула спицы по бокам, похожие на фиксаторы. Джинн не вырвался, он спокойно дремал в серебряном хранилище. И первое, что явилось взору, — это сверток прямоугольной формы. Руки подростка медленно вынули прямоугольную вкладку в холщовой обертке и раскрыли её.

Глазам предстала книга с твердой и толстой обложкой, со страницами из плотной бумаги, вшитыми в переплет шелковыми нитями. Страницы исписаны красивым витиеватым почерком. Сходу не разберешь: написано на старославянском наречии.

Отложив рукописную книгу в сторону, Жук убрал из ларца прослойку ткани. Все пространство в серебряной окантовке предстало как запечатанные воском пчелиные соты. Только в ячейках — мешочки из той же холщовой ткани, туго набитые и крепко завязанные. Содержимое слаще меда.

Один мешочек лег плашмя на ладонь. Жук качнул рукой вверх-вниз.

— Тяжелый, — сказал он, — килограмма два.

— Золото, братаны, золото! — завопил Жига. — Завтра же покупаем по джипу с водительскими правами в придачу. Ведь деньги могут всё! Анастасия Ивановна выстроит терем вот такой высоты и вот такой ширины!

Жига выхватил из рук Жука мешочек, быстро развязал тесёмку, глянув вовнутрь, подкинул находку. Да так рьяно, что мешочек, шмякнув в потолок, рухнул вниз дождем из монет.

Ребята оторопели — от сумасбродства товарища, от звона старинных монет. Каждый присел на корточки и загреб ладонями сколько смог.

— Жига, ты с ума сошел, — ругнулся Жук и скомандовал на правах наследника дома. — Собираем все золото и кладем на стол.

— Это не золото, — проронил Жора, рассматривая монету и так и эдак. — Монеты серебряные!

— Серебро тоже в цене, — заметил Жук.

Жига воскликнул:

— Эх, было бы золото! Представляете, оканчиваем школу, и нам выдают выпускной аттестат, а жизнь во главе с госпожой Удачей преподносит на блюдечке с голубой каемочкой выходное пособие, подъемные так сказать, на которые сразу можно купить все то, ради чего пашут всю последующую жизнь: дом, автомобиль, банковская карта с многомиллионным счетом.

— Например, Фимке, это все батяня преподнесет, — заметил Жора.

— У нас, к сожалению, нет таковых, — сказал Жук.

— Зато есть госпожа Удача, которая любит смелых и отчаянных! — парировал Жига.

— Это ты про кого. — Жора округлил глаза.

— Про нас. Представляете, у нас теперь все есть, зачем тогда работать? — Жига не унимался. В голове стучало: деньги-деньги-деньги…

— Наоборот, когда работаешь не за деньги, а по желанию — это в кайф! — заметил Жук.

— Вы, смотрю, размечтались шибко! — сказала бабушка посмеиваясь. — А вот как не дам?!

— Да ну, тут деньжищ всем хватит! — Жига опасливо глянул на бабулечку, ей-то куда столько денег одной?

— Смотрите, как плотно уложены мешочки. Это значит… — Жук сделал паузу.

— Что?! — вскричали друзья в один голос.

— Это значит, что где-то серебра гораздо больше, где-то сокрыта главная сокровищница, откуда черпали вот в такие мешочки.

— Точно! Бабушка, мы готовы у тебя распилить весь дом и перекопать весь огород, и даже просеять всю землю.

— Ловлю на слове, — сказала Анастасия Ивановна.

— Мне подсказывает интуиция, основная сокровищница не здесь. Где-то в дремучих лесах, в потаенной шахте. Путь туда описан в этой рукописной книге. Сейчас бы её назвали дневником. Дневником искателя древней сокровищницы. — Жук взял в руки книгу, стал листать.

Красивый каллиграфически правильный почерк. Каждую запись предваряет календарная дата, как правило, последние числа месяца: подводился итог, столько-то повозок с песком вывезено, столько-то унций золота намыто. Далее шло перечисление по каждому работнику. Это, быть может, интересно в познавательном плане для историка-краеведа. Ребята искали другое, листая страницу за страницей.

Вдруг в книге почерк сменился с филигранного на корявый. И пошел уже в повествовательном духе о мерзавце уряднике, о каком-то следе из Сибири. Жук читал вслух, поминутно сбиваясь, отчего смысл терялся…

Сердце заколотилось, когда увидели схему, аккуратно вычерченную в развороте книги на двух листах. Показан участок железной дороги, по-видимому, в качестве основного ориентира. Две железнодорожный станции нанесены с ятями и етями: дореволюционный шрифт требовал перевода, а его рукописная версия затрудняла понимание.

На прогоне между станциями указан верстовой столб, какой-то полустанок. Тонкая красная нить потянулась в глубину леса. Есть знаки в виде наименований горной гряды (Стылый Камень, Киндарейка и т.п.). Красная линия упирается в жирно обведенный большущий круг, с его границы линия пошла пунктиром со странными пометами.

— Блин, не понять, где это и что это, — сказал Жук, отрываясь от книги.

— Ну как не понять? Это шахта, где добывали золото и чеканили монеты.

— Читай текст… там сказано о каменьях, излучающих свет.

— Такие камни называют бриллиантами!

— Вот это удача! Серебро и бриллианты — это круто!

— А смотрите, как написано… получается, что среди бриллиантов есть знаменитые. Бриллиант на слоне?.. Вот где тайна! Ну понятно, серебряные рудники были, серебро плавили, монеты чеканили. Вспомнить про Невьянскую башню с её затопленными подвалами, где по преданиям и по историческим свидетельствам деньги штамповали. Сколько бы ни говорили, что это всего лишь слухи, но нет дыма без огня…

Жук призадумался: причем тут бриллианты? И заключил, как рубанул шашкой:

— Надо добраться до шахты и на месте разобраться.

— Ну хорошо, а что делать с этими монетами?

— Самый простой способ — заявить о находке в органы и получить процент.

— Ага, самый простой, блин! Тогда придется и дневник отдать с картой. И займутся поисками основной сокровищницы другие: дяденьки с погонами.

— Здесь еще один момент, — заметил Жук. — То, что мы нашли, это не совсем клад. И не то, чтобы не совсем — вообще не клад. Это пришло по наследству. Смотри на фотку: вот прадед, вот шкатулка и вот монеты. Правда, куда с этими монетами пойдешь? Арестуют на месте.

— Я что предлагаю, ребята, — сказал вдруг Жига. — Монеты оставляем бабушке. А дневник забираем. Кто про него может вызнать? А про серебряные монеты вообще забываем, пусть сама бабушка распорядится. Хочет, пусть властям отдаст и поделится потом с нами; пусть припрячет, пусть…

Зычный голос с улицы показался громом среди ясного дня.

— Ивановна, выйди. Разговор есть.

Ребята прильнули к окнам. На дороге близ дома стоял коренастый мужчина, немолодой и нестарый. Одет в синий комбинезон и белую футболку. Открытые улыбкой, сверкают белые зубы. Широкая ладонь с тонкими длинными пальцами прикрывает глаза от яркого солнца.

Жук мигом захлопнул ларец, сверху накрыл рукописной книгой. Двойное сокровище задвинул в шкаф. Бабушка потопала на крыльцо, ребята гурьбой шли следом.

На улице они по-взрослому пожали руку гостю. Хотя хорошо знал его один Жук. Это был Алексей, бравый пожарный в чине подполковника. У Алексея через два участка дом, доставшийся по наследству, который он третий год перестраивает.

— Бригада — что надо, — сказал Алексей, похлопывая Жука по плечу. — А что, не слабо будет и у меня огород вспахать?

— Плата наличными? — поинтересовался Жора.

— Естественно!

— Тогда какие проблемы, заканчиваем здесь — начинаем у вас.

— Гляжу, поставлено у вас на широкую ногу! — Хохотнул Алексей. — А чего такие загадочные лица?

— С чего ты взял? — спросил Жук.

Алексей мог бы помочь, кое в чем просветить. Жука восхищала его кустарная мастерская. Бывало, он подолгу наблюдал, как Алексей распиливает алмазным диском валуны камней, как шлифует, наносит гравировку, мастерски выполняет инкрустацию. К ежегодной ярмарке камнерезного промысла всегда готовит партию отличных поделок.

— Загадочные, потому что ощутили вкус денег в придачу с удовольствием от хорошо сделанной работы, — ответил Жук.

— Вам, уважаемый, случаем, какие-нибудь старые постройки разобрать и распилить не требуется? Это тоже можем, — сказал Жора.

Под гневным взглядом Жука он закашлялся. Это не ускользнуло от внимания Алексея: из-под изогнутых бровей блеснул пристальный взгляд. Что такое скрывают пацаны?

— Работа найдется всякая, — заверил Алексей.

— Вот тебе и деревня, — воскликнул Жига. — Золотая жила!

— Пойдемте, покажу фронт работы, или зайдем к вам обсудим детали?

— Нет, лучше прогуляться к тебе. — Замотал головой Жук. — Камнерезным делом продолжаешь заниматься?

— Ну а как иначе?! Я уже в том возрасте, когда из прежних увлечений начинают извлекать выгоду. Что ж, идемте ко мне…