Календарь

Сергей Сергеев, 2013

Фантастический роман «Календарь» написан в стиле киберпанк и использует темы Древнего Рима (император Август) и Второй Мировой войны (генерала Власов). Главная идея романа – рассмотрение конфликта сознания и подсознания, их взаимного влияния через совесть, и такого понятия, как совесть «карманная». События разворачиваются в 2032 году во время противоборства геймерских команд колледжа. Квесты (задания) игры формируются по историческим и мифологическим сюжетам. Использование спецприбора открывает переход в иное измерение, куда попадают уже геймеры. И вот тут-то начинается самое интересное…

Фобии Мамонова Антона

«Гейм овер». Он снова ошибся. И не сейчас, в игре, а когда выбирал место учёбы. Всё, что работало на спокойствие, теперь становится амбивалентным.

— И всё из-за этой сучки! — Срывая с головы интерфейс мыслей, Антон яростно швыряет его в стену. В который раз он проигрывает однокурснице. — Я не пойму, что в ней такого? Или во мне?

Образ всплыл мгновенно. Яркая, неординарная, пепельные дреды, а взгляд… как два лазера, не просвечивают, жгут.

— Ник Никоч, скажи, кто она?

— Уточните вопрос, мой повелитель, — заработало интерфейсное приложение компьювизора.

Развернулась голограмма обнажённого по пояс молодого мужчины, стилизованная проекция под демоническую сущность.

— Что уточнять? Каждый раз одно и то же! — взводился ещё больше Антон.

— Уточните ник объекта, — продолжал методично шлифовать параметры задания голографический собеседник.

— Баст! Баст, если ты забыл! — Мамонов, не сдерживаясь, закричал на голограмму.

— Вы имеете в виду Яну Рубину?

— Да, я хочу иметь её, и не в виду! — в запале он высказал крамольную мысль, таившуюся на задворках подсознанья.

— Яна Рубина, учащаяся первого курса КИКСа, интеллект девяносто восемь процентов, семнадцать с половиной лет, место рождения город Хабаровск, повышает свой уровень с программиста на психолога, достижения: победитель конкурса интеллектуалов, чемпион колледжа онлайн игры «Цивилизация Ников», хобби — виртуальные игры…

— Заткнись! Ничего нового, — прервал собеседника Антон.

— Кто она такая, чтобы издеваться над Мамоновым? Как она может… — от злости он потерял нить рассуждения, — ребро мужское… стать выше Адама!

Неожиданно ему стало страшно, ярость вызвала давно позабытое чувство, а это нехороший признак, предвестник более сложных проблем.

— Ты можешь выдать что-нибудь новенькое из её окружения?

— Дружеский круг общения: подруга Василиса, проживает в одном номере с ней, друзья Самойлов Ян и Тёмкин Святослав…

— Очнись! Где твой интеллект?! Я просил новенькое, а не известное всем давно, — перебил его Антон, но тут же сник и смирился, — ладно, сколько там уже натикало?

— Два часа сорок три минуты семнадцать секунд…

— Заглохни, надоел своей нудной тупостью, сейчас скажешь спать пора.

Голограмма свернулась. Антон перешёл в спальню своего люксового общежитского номера. Заснуть проблематично из-за перевозбуждения. Мысли крутятся вокруг одного: как поставить на колени эту красивую и умную стерву. «А ведь мог и не встретить никогда…», — он так не понял подтекста этой шальной мысли, что в ней удивительнее для него — сожаление или открывшаяся истина.

Вспомнилось, как после окончания школы выбирал место учёбы, разъезжая с отцом по Европе. Как не хотелось очутиться в круге неравных ему, и уловки для убеждения предка «купить» колледж в России. Сорбонна, Цюрих, Инсбрук, а отложилась только Вена, последний пункт поездки.

Венский университет. Они ходят с отцом по залам, знакомясь с учебными кафедрами. Католический факультет, выставка история христианства.

— Прошу внимания! — студентка-экскурсовод посторонилась, чтобы всем стоящим в полукруге был виден стенд. — Под стеклом вы наблюдаете уникальную по своей значимости христианскую святыню, знаменитый хитон Господа нашего Иисуса Христа! В евангелие от Иоанна сказано: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак, сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нём жребий, чей будет». (Ин. 19, 23–24) У этого библейского текста есть мифологическое продолжение: «Бросили они жребий, и загоревал тот, не звавшийся по имени, а лишь по кличке Каин, от завистливого нрава своего. Сослуживцами осмеянный поутру из-за старой туники, наизнанку одетой, и узревший хитон тот тканый. Отметил тоску взора его сотник: «Что опечалился так, иль Царя Иудейского пожалел?» — «Хитон не достался…» — «Царь обещал воскреснуть, попросишь у него новый, пойди, потолкуй, где встретиться вам, пока всего лишь на переходе он…» — снова смеялись над ним. Но не успел ничего спросить стражник у распятого, тот вкусил уксуса и молвил напоследок: «Свершилось!» Преклонилась голова, и дух испустился, Каина расстроив сильнее. А в прошествии субботы понеслась молва о воскресшем из мёртвых Иисусе, и помутился рассудок Каина, ибо твердил он постоянно о переходе, и никто не мог понять его смысла. И вещают с тех пор: дух того стража, не видящим в жизни главного и сущего, а второстепенным прельщающимся завистникам и отступникам, стал покровителем».

— Скажите, а это настоящий? — задала вопрос курносая абитуриентка сделавшему намеренную паузу экскурсоводу.

— Нет, это копия. Святыня находится в германском городе Трир, — отвечая, девушка поправила в ухе переводчик, так как вопрос был на польском.

— Так в чём же смысл этого мифа? — вклинился в диалог курносый папа.

— Ну, как же, — слегка удивилась студентка, — миф провозглашает истину христианам: «Делите наряды спасителя, не видя главного, не одежды оставил он нам, а новую веру и свою любовь…», учит умению отличать главное от второстепенного.

Все остальные претенденты на обучение рассматривали хитон молча.

— Пап, что мы здесь делаем? — взмолился Антон вполголоса.

— Интересно. Вот миф, например, — шептал в ответ отец.

— Пап, ты веришь во всякую чушь. Миф — выдумка. Пошли в зал информатики, здесь мне всё равно не учиться.

Они вдвоём свернули налево по стрелке указателя. Но зал вычислительной техники и информатики был сразу за залом психологического факультета, а здесь царил лёгкий полумрак. Отец и сын, отмерив несколько робких шагов, остановились, чтобы осмотреться. В этот момент раздался приветливый голос ведущего:

— Дорогие гости, вам улыбается судьба, делая вас участниками знаменательного события, сегодня мы открываем памятник основателю психоаналитической школы, основоположнику теории о бессознательных психических процессах Зигмунду Фрейду!

Раздались несмелые аплодисменты.

— Пусть современная наука и опровергает таких корифеев как Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд, находя противоречия, как в теории относительности, так и в учении взаимодействия сознательного и подсознательного, но никто не возьмётся отрицать, что первенство в названных областях принадлежит этим двум выдающимся личностям.

То, что ведущий назвал памятником, с трудом можно было причислить к таковым. Голубая сфера вращалась в центре зала, периодически выворачиваясь наизнанку одним полюсом, другим — она пожирала саму себя. Иногда из своих недр она выбрасывала что-то подобное себе. Это извержение обычно походило на шар, продвигаясь от нижнего полюса к верхнему, пропадало в тёмной воронке, засасываясь внутрь большой сферы.

— Только представьте на миг, — призывал ведущий, — большая сфера есть не сознаваемое нами и связанное с космосом, а что рождает оно, меньшее — сознание. Мысли, чувства и желания, выдавленные из большого, преобразуясь, визуализируются в сознании, расширяя его и продвигая к вершине, чтобы затем обновлённое качество поглотилось информационной составляющей неосознаваемого, то есть Вселенной.

Ведущий возвышался на постаменте, а за его спиной — модель взаимодействия сознания и бессознательного. Посетители окружили голубую сферу, внимательно рассматривая завораживающее действо. Одна молодая особа смело подошла к сфере, кончиками пальцев коснулась её поверхности. В том месте, где произошло касание, сфера взбугрилась и потемнела. Явно обладая интерактивностью, она шла на контакт.

— Девушка, осторожно! Подсознание по Фрейду агрессивно в сексуальном отношении, оно может ваше любопытство неверно позиционировать.

— О-о, как интересно, — обрадовалась соискательница приключений, трогая выпуклость снова, гладя её как бильярдный шар.

Шишка, моментально вырастая, охватила руку девушки, та взвизгнула, отдёргивая кисть. Голубой огонь с руки перекинулся на одежду, делая её голубой и прозрачной. Девушка поневоле превратилась в нудистку. Её реакция озадачила окружающих: вместо того, чтобы прикрыться, девушка стала наоборот привлекать внимание, истерично крича, топая и махая руками. Неистовство не помогало сбивать голубой налёт. Более того: синие брызги разлетались в стороны, попадая на рядом стоявших зевак. С их одеждой происходило то же самое — они становились голыми. Одни отчаянно отбивались от чего-то невидимого, другие истошно кричали, приплясывая на месте.

Все в зале повернулись на источник шума. Нагие мужчины и женщины, искрящиеся голубизной, смеялись над кричащими людьми в одежде, явно не в себе, и топающими, как умалишённые.

— Вот наглядный пример, совсем по Фрейду, — комментировал ведущий, — легко подменяя действительность голографиями, ирреальное оказывает влияние на индивидуума, обманывая его сознание.

Он хлопнул в ладоши, и часть круга, состоящая из оголённых мужчин и женщин, исчезла — это были голограммы. Оставшиеся молодые люди и их родители успокоились и стали осматривать себя, улыбаясь и восхищённо ахая.

— Однако, шутки у них, — удивился отец Антона.

— Видишь, папа, какие у них нравы, а ты всё агитируешь меня учиться здесь, — ухватился за высказывание отца Антон.

— Что ж, возможно, твои доводы разумны. В России спокойней и привычней будет. Никто из Мамоновых за границей не учился, но в люди всё равно выходили. Придётся подыскать для тебя колледж на родине.

Он повернулся лицом к сыну, продолжающему зачарованно смотреть на голубую сферу.

— Пошли лучше полюбуемся реальной архитектурой, всё-таки это Вена, — и потянул Антона за рукав к выходу.

Воспоминания не отвлекли от тревожных мыслей, наоборот, взволновали, доедая остатки спокойствия и будоража сознание: «Всё напрасно! Чего не хотелось, то и произошло. Как говорят в одной известной среде: меня опустили, и с каждым разом всё ниже мой статус, теперь я неравный в этом круге!» Ища оригинальные способы забыться, ум предложил мантру для сна. «Ом агасти…ом агасти…?» — так и не вспомнив последнее слово, Антон всё же заснул.

Снилось, что здание общежития, скукоживаясь, уменьшается. Происходят странные метаморфозы, как в игре. Клик, и всё поменялось. Шестнадцатиэтажный дом превратился в смирительную рубашку. Антон мужественно рвёт её длинные рукава. Они отрываются, свобода! Но тяжело дышать, рубашка сжимает грудь, и руки виснут, как плети.

И вдруг голос:

— Выиграл ты у отца. Хитон твой… Свершилось!

Вздрагивая от яростного желания сорвать рубашку, Антон проснулся. Мокрый от пота. Липкий. Дрожащий. Дрожь создаёт ощущение холода.

— Чёрт, это просто сон! — успокаивал он себя.

Но подспудно приходило иное: «Неужто опять?».

Злой и надменный голос внутри твердил: «Это всё из-за неё! Тварь! Нужно придумать, как раздавить гадину!» Ему возражал тихий и мягкий: «Можно просто подружиться, а вдруг это любовь?». «Давай! А она скажет тебе: не продаюсь! Ты забыл, как она это делает? — «Ну и что? Ты боишься быть отвергнутым?» — «Нет, но лучше втоптать её в грязь, а затем подать руку!» — «И что будет потом?» — «Не знаю, но спокойствие вернется!».

Антон встал, чтобы сменить футболку. В ванной посмотрелся в зеркало. Курчавые тёмные волосы слиплись колечками на лбу. Рука, смахивая мокрые пряди, задержалась, пальцы затеребили серёжку в левом ухе, потирая в ней янтарь. Вдруг пришло озарение: «Хобби у неё…а вот мы…». Мягкий внутренний голос с укоризной: «Это нечестно, не по правилам, не по совести!» Злой и грубый: «Да нет такого понятия в реальности, это выдумки для слабаков, как и все мифы вообще!».

«А идея ничего, впереди два месяца каникул на разработку, должно получиться», — настраивался Антон на хороший сон.