Буду вечно

Сергей Семенович Монастырский, 2021

Ее сыну осталось жить несколько лет. Так сказали врачи. И за эти несколько лет она старалась дать ему все, что может получить человек за всю свою долгую жизнь.

Улыбалась она всегда и везде с утра до вечера. Многие недоумевали — Ну, не может же человек постоянно улыбаться! Ну, ладно бы при разговоре, а то ведь нет — идет просто по улице и улыбается!

Вообще-то это было такое строение лица — рот всегда полураскрыт в улыбке. Но глаза то не сделаешь! Глаза тоже всегда улыбались.

— Жизнь коротка, — объясняла она, — прожить ее надо в хорошем настроении!

Сомкнулись губы и погасли глаза только однажды — когда как-то вечером раздался тот страшный звонок.

— Мария Петровна?

— Да!

— Сына вашего Юрий зовут?

Тут-то от страшного предчувствия глаза и сомкнулись.

— Где он?! — Закричала она в трубку.

— В реанимации в двадцать четвертой больнице.

Не помня себя, рванулась в больницу бегом. Даже в голову не пришло, что пробежать надо пол города. Бежала она так бешено, что какая-то проезжавшая мимо машина остановилась, и водитель крикнул:

— Женщина! Что-то случилось? Давайте подвезу!

Рванула дверь, назвала адрес. В холл больницы, куда она ворвалась как бешеная, путь преградили двое полицейских, видимо поняв, кто она и зачем бежит.

— Стойте, стойте! Он в реанимации, туда не пускают! Нам надо подписать опознание!

— Труп?! — закричала она.

— Да не труп, не труп! — все еще держал ее за руки полицейский. И зачем-то добавил:

— Пока не труп.

Убить она хотела того полицейского! Рванулась, но ее держали. Дали воды, сестра сделала успокаивающий укол.

Полицейские рассказали. Их вызвали на место происшествия. На аллее в парке лежал окровавленный парень, без признаков жизни. Полицейские сделали снимок, опросили прохожих — никто ничего не видел.

Для опоздания ей и показали этот список.

Четыре дня и три ночи провела она в больнице на этаже, где была реанимация. Увести ее оттуда не было никакой возможности. По распоряжению главврача ей принесли раскладушку, кормили больничными обедами, которые она почти не ела. Сидела и молчала.

Наконец, подошел врач.

— Мария Петровна, — пройдемте, пожалуйста, в кабинет.

— Он жив? — только и спросила она. Почему-то без эмоций.

— Жив, коротко ответил врач.

Разговор в кабинете она понимала смутно. Когда врач закончил, просто завалилась на диван, на котором сидела, и заснула мгновенно мертвым сном. Потому что поняла главное — Он жив! И будет жить!

Юру ударили сзади каким-то тяжелым и твердым предметом. Скорее всего, бейсбольной битой. И со страшной силой. Видимо ограбили. Потому что в карманах полицейские обнаружили только паспорт.

Четыре дня врачи боролись за жизнь. Череп кроили, как могли. Да, жить будет. Но полностью слепым. И это еще не все: проживет недолго — лет пять. Может, меньше, может, немного больше. Вылечить это нельзя, не удавалось еще никому в мире. Клетки в нескольких сосудах головного мозга начнут отмирать. Когда отомрет определенное количество — он умрет. Или превратиться в овощ.

— Неужели ничего нельзя сделать?! — уже потом, придя в себя, спросила Мария.

— У вас два пути — сказал врач. — Можно все это время поддерживать его различными медикаментозными курсами, то есть месяцами держать его в больнице. Это, возможно, замедлит процесс, но ненамного.

— На сколько?!

— Кто знает? — пожал плечами врач

Ну, может быть, на год. Вряд ли больше.

— А второй путь?

— Ничего не делать, — осторожно сказал врач.

Мария поняла.

— Спасибо, доктор! — сказала она. И впервые за эти дни улыбнулась.

— Но как врач, я рекомендую вам курс лечения — дежурно произнес доктор.

— А как мать, я выбираю жизнь! Пусть просто проживет эти годы и радуется.

Врач улыбнулся.

— Все равно, раз в два — три месяца приходите ко мне на прием. Будем наблюдать.

— Хорошо. При условии.

— Какие еще условия? — удивился доктор.

— Что вы, или кто другой, никогда не скажет сыну о его диагнозе. Мальчик ничего не должен знать.

Все, что было до этого, было счастьем. Счастьем был переезд из глухого поселка к тетке в Москву. Не из доброты душевной позвала тетка — из необходимости. К тому времени ее парализовало, и поскольку в Москве родных у нее не было, нужен был круглосуточный уход. Нанимать кого-то было и дорого, да и боялась тетка — вдруг все украдут или саму ее удавят!

Мария махнула рукой на план поступать в институт. Зачем — Москва, своя квартира! Своя — потому что в качестве платы тетка написала завещание на Марию.

Тетка умерла и нужны были деньги. Прежде то вдвоем они неплохо жили, тетка была какая-то заслуженная и к пенсии ей доплачивали аж тридцать тысяч!

Мария нанялась няней в хорошую семью. Утром приходила, вечером, когда хозяева возвращались с работы, уходила домой. До дома, правда, добиралась поздно: то в какой-нибудь театр с доступными ценами, то что-то интересное посмотреть!

Конец ознакомительного фрагмента.