Шанс. Внедрение. (Я в моей голове). Книга 1

Сергей Савелов, 2018

Я решил попробовать свои силы в популярном ныне разделе фантастики о «попаданцах», впечатлившись произведениями некоторых авторов жанра Альтернативной истории. Наиболее мне интересен период позднего СССР. Мой опус можно отнести к разряду «фанфиков», но мне захотелось попробовать обойтись без значимых «роялей», используя только свою память, навыки, умения из будущего, физические возможности и данные меня настоящего. Хочется проверить, что получится. 1-я книга закончена. Ранее произведение называлось "Я в моей голове". Содержит нецензурную брань.

Глава 2.

Второй день.

«А поутру они проснулись…» Утром, услышав голос отца и матерясь про себя, натянул лыжный костюм и выскочил на морозную улицу. Вчера вечером перед сном я перебирал подходящие места для пробежек, так как не хотелось бы удивлять своей самоотверженностью ранних прохожих. Не хватало мне дополнительных сплетен среди населения о своей необычности, ведь еще не было популярных идей о здоровом образе жизни. Не был популярен бег или ходьба на свежем воздухе по утрам. Конечно, были люди в городе, которые постоянно бегали по утрам, но их было единицы, и это были люди, посвятившие себя спорту. Вариантов было немного.

Спорт в городе был довольно популярен. При заводах имелось множество спортивных секций, в которых занимались все от мала, до велика. На каждом предприятии и школах города имелись спортзалы, спортивные сооружения и спортивные команды по многим видам спорта. На нашем заводе регулярно проводились соревнования между командами крупных цехов по футболу, хоккею, волейболу, шахматам и шашкам, городкам. В городе проводились соревнования между сборными командами заводов, школ, средне-специальных учебных заведений по тем же видам спорта, плюс по легкой атлетике, гандболу, настольному теннису, стрельбе из малокалиберной винтовки, лыжным гонкам, волейболу и баскетболу. Причем, в школах было по три команды по футболу и хоккею (три возрастные группы). Соответственно, в области были организованы соревнования между сборными городов области и соседних областей. Каждое воскресенье в городе проводились какие-либо состязания между сборными городов, популярные у населения и собирающее большое количество зрителей. В сборных города по футболу и хоккею было тоже по три команды разных возрастных групп. Тренировки в секциях и сборных проводились, как правило, во второй половине дня и вечером.

Но вот утренний спорт еще необычен для обывателей, поэтому выбор мест для занятий у меня не большой. Стадион, заваленный снегом, дороги поселка, тропинка вдоль территории завода в сторону дер. Иваново и тропинка (если есть) вдоль железнодорожной ветки. Когда я вышел на улицу и, обратив внимание на утреннюю темноту, решил однозначно — стадион, а то, что он завален снегом, то это дополнительная физическая нагрузка при беге по сугробам. Все, вдохнул морозный воздух и побежал… в туалет.

Не пробежав по стадиону и круга понял, что погорячился. Бегать по колено в снегу, покрытому коркой наста, это что-то! Каждый шаг давался с трудом. Ноги с усилием приходится поднимать повыше, выдирая из снега. Дыхание сбилось уже через сто метров, а еще через двести метров от меня валил пар, дыхалки уже не хватало и ноги не поднимались. Еще «пробежав» метров сто я выдохся окончательно и, остановившись, уперся руками в колени, пытаясь восстановить дыхание. Я был удивлен, да что там кокетничать — поражен своей слабостью. Только теперь понял, что надо серьезно обратить внимание на собственную выносливость. Отдышавшись и вытоптав небольшую площадку, провел разминку, выполнил несколько упражнений на растяжку (тоже надо обратить внимание), попрыгал и поприседал. Провел «бой с тенью» так, как я его понимал, представляя перед собой виртуального не то боксера, не то кикбоксера. Сбегал уже по натоптанной тропинке к спортзалу, поподтягивался, попереворачивался на турнике и поотжимался на брусьях. Хорошо, что эти снаряды год назад поставили на улице перед входом в спортзал завода. Все, вроде время на зарядку вышло. Побежал домой, удивляя немногочисленных ранних прохожих. Время для основного сплошного потока работников завода еще не пришло. Дома вымылся, насколько возможно сделать это под рукомойником. «Как же не хватает душа, даже с холодной водой!» — посетовал про себя. Снегом обтираться возле барака побрезговал, так как некоторые соседи выплескивают грязную воду в сугроб возле подъезда.

В школе все шло своим чередом. Пришлось побегать по своим комсомольским делам. Впереди мероприятия к празднованию 23 февраля — Дня Советской Армии и Флота. Планировался школьный концерт, спортивные межшкольные соревнования, конкурс рисунков и поделок про армию. У пионеров — смотры строя и песни и Зарница.

Продумав, на перемене завел разговор с Филом про бизнес с иконами. Все-таки у него голова варит — может, предложит свои оригинальные идеи, ведь речь идет о деньгах. Ему, ничего не скрывая, выложил всю схему. Под какой легендой промышлять, где искать, как, кому договариваться, как рассчитываться, кому, где и как сбывать и чем это может нам грозить. Кого можно привлечь в команду на постоянной основе, а кого привлекать разово. Как распределять доход. Привлекательность идеи Фил оценил сразу, а продуманность его, если и удивила, но вопросов он не задал. Подумав некоторое время, Фил стал фонтанировать идеями. Зацепило! С некоторыми предложениями я соглашался, некоторые отвергал сразу, об иных спорили. Действовать решили в ближайшее воскресенье.

Я помнил, что ближайшим летом будет создана в нашем классе туристическая команда школы и организован тематический туристический поход. Руководителем похода будет Михалыч. Он же и предложит маршрут похода — по руслу самой крупной реки в районе Волочи. Маршрут — почти от истока и вниз по течению до границы района. Конечно, маршрут Михалычем был выбран с умыслом, как заядлым рыбаком, хотя официальной целью похода было посещение исторических мест и достопримечательностей, расположенных на берегу исторически знаменитой реки.

Когда-то Волоча являлась альтернативным Волжскому водным путем для связи южных русских княжеств с Новгородской республикой в периоды княжеских междоусобиц. С незапамятных времен ее берега заселяли люди разных народностей и даже были обнаружены стоянки первобытных племен.

Нам же все равно было куда идти, лишь бы в поход. На маршруте в разных деревнях, заселенных и брошенных мы побывали во многих старых, заброшенных, разрушающихся церквях и храмах, на старых кладбищах уже не использующихся. В деревне Душкино, расположенной в километрах в пятнадцати от города (большую часть пути до нее можно было проехать на рейсовом автобусе) в деревянной полуразрушенной церкви мы нашли много старых деревянных икон, валяющихся прямо под ногами.

Туда я наметил первую пробную вылазку пока вдвоем. На другой перемене отловил соседа по коридору своего барака Валерку Фрола. Его тоже попросил поспрашивать у себя в деревне иконы и старые вещи. Обосновал это идеей об оказании комсомольской помощи в комплектации краеведческого музея. (Школы, города или области не уточнял). Такое предложение может прокатить, как поступившее от комсомольского активиста. Стимулировал поиски тем, что за особо ценные вещи можно получить деньги, конечно после заключения и оценки специалистом. Валерка с хозяином вещи может получить немалый процент от этой суммы, но для этого необходима небольшая канцелярская работа — то есть записывать информацию о полученной вещи для памяти с адресом и фамилией владельца, историю вещи, название или как ее называли в семье. Отметил, что не подходящие для музея (ха-ха три раза) предметы старины по желанию владельца вернут. Строго предупредил о недопустимости кражи чужого имущества и незаконном обороте оружия. Увидев, заинтересованность и понимание в глазах и ответив на некоторые вопросы (чувствую, потом количество вопросов возрастет геометрически и не на все я смогу ответить), помчался на урок географии.

Пришлось отвечать по домашнему заданию, и еле вытянул на четверку, так как еще не отошел от первого и важного разговора с потенциальным членом команды, а потом на уроке мы с Филом получили по замечанию от учительницы Валентины Ивановны (нашего классного руководителя) за активность, не связанную с уроком. У Фила свербило и все больше возникало вопросов по делу и без. Юрка почувствовал запах халявных денег и его энтузиазм неизмеримо вырос, что даже стало меня немного напрягать, ведь одной из версий причины его сумасшествия была как раз коммерческая деятельность. Ладно, первый этап сбора антиквариата и последующая реализация покажет выгоду и неизменные трудности, но думаю, что дело пойдет, и выгода будет очевидной. Ведь в будущем читал про ребят, занимающихся много лет поиском и продажей икон, про их прочесывание деревень Севера и Сибири. Если им выгодно, то почему не может получиться у нас?

На одной из перемен подкатил к однокласснику Сереге Семихину по поводу гитары. Знаю, что он давно уже тренькает на любительском уровне дома и в кругу близких друзей. Я в этот круг не вхож, так как он домашний мальчик и живет в Новом районе. Знаю, что в десятом классе Сема будет играть, и петь (!) в школьном ВИА. Попытался выяснить — не знает ли у кого есть гитара на продажу? Где и у кого он учился играть? Оказывается, он музыкальный вундеркинд. Узнавал и записывал у знакомых гитаристов аккорды популярных песен, а дома репетировал. Таким образом освоил гитару где-то за полгода. Мог и раньше, если бы репетировал каждый день или хотя бы чаще, чем это было у него, но достиг того уровня, когда стал способен сам подбирать аккорды к незнакомой мелодии. Взял у него обещание поспрашивать в своем кругу о продающихся гитарах. Все-таки гитары в это время популярны у молодежи и в магазине свободно не лежат, да и качество предлагаемых нашей торговлей гитар низкое. Хотелось бы заиметь гитару, если не эксклюзивную, но и не дрова.

Сегодня у меня в школьном спортзале по расписанию спортивная секция. Хотя ноги и пресс начинали болеть после утренней зарядки или можно назвать тренировки, но надо идти, ведь ребята собираются.

Сегодня собралось всего семь человек. Самостоятельно поразминались. Я позанимался на турнике, брусьях, порастягивался, погнулся на полу и у гимнастической стенки. Удивил ребят, отжимаясь от пола на кулаках, бою с тенью и отработкой ударов ногами. Через пару часов свернул секцию, отговорившись делами. Пусть в будущем интенсивней занимаются, а то много болтают и смотрят, разинув «варежки», как другие тренируются.

Двинул в массы идею о боксерской груше. (Михалыч молчит). Через недельку нужно снова поднять вопрос, если сами не сделаем, а вот боксерские перчатки он вполне может достать (их не сделать). Надо Михалычу намекнуть, что во второй и пятой школах вроде есть груша и перчатки. Он человек амбициозный и не захочет терпеть, что кто-то из его коллег его обошел. А если мои сведения не подтвердятся (вдруг будет выяснять?), то всегда можно отговориться, что меня самого ввели в заблуждение. Поймал себя на мысли, что мне все больше приходится врать и выкручиваться, но моя цель того стоит. Не зря иезуиты веками действовали и процветали под лозунгом — «Цель оправдывает средства!»

Дома уроки заняли опять немного времени, а там пришел отец и позднее мама, так как заходила в магазин. Сегодня отцу не удалось улизнуть, и его заставили заниматься чем-то по хозяйству. Заскочил Валерка с возникшими вопросами. Как смог ответил. Он обещал уже заняться нашим делом в ближайшие выходные. Мысленно отметил, что наши идеологи упускают хорошую возможность занятия досуга полезными делами молодежи из-за отсутствия мотивации, в том числе материальной заинтересованности. Знаю пацана из школы, скептически и снисходительно относящегося ко всем пионерским и комсомольским инициативам (конечно бесплатным), но куда делась его «печоринская» поза, когда его мать стимулировала рублем за каждую тачку навоза, доставленного от недалекого коровника на их дачный участок. Десяток тачек за несколько часов и червонец в кармане!

Второй день. Вечер с ребятами.

Делать дома было нечего, поэтому решил сходить в спортзал потусоваться с ребятами. Своих нашел в одной из раздевалок спортзала. Пожав друзьям руки, примостился на гимнастическую скамейку и, не вступая в разговор, приготовился слушать ребят. Как всегда, шел треп ни о чем, пока Юрка Крюков не спросил меня:

— Ты в школе предлагал найти или сделать боксерскую грушу. Зачем?

— Груша здорово помогает при отработке различных ударов — прямых, боковых, апперкотов, в голову и по корпусу. Не зря груша входит в обязательный перечень спортинвентаря боксеров. Без нее не научиться сильному и точному удару. Может, кто знает, где ее можно достать? Тогда самим делать не придется, — попытался заинтересовать пацанов.

Разом заговорили, кто по теме, а кто просто про бокс. Двое вскочили и стали шутливо боксировать, изображая удары, уклоны, нырки и довольно правдоподобно.

— Ладно. Недельку поищем, а потом делать начнем, — подытожил я.

Серега Леднев (самый старший из нас и самый рыжий) вдруг заметил:

— Перчатки еще нужны, без них даже по груше не постучишь.

Я с ним был согласен, но промолчал. Ждал, пока другие выскажутся. Большинство все же склонялось, что можно обойтись без перчаток. Наконец, кто-то вспомнил про Горбатова.

— Разговор с Горбатовым не помешает и если он сможет нам помочь, то перчатки лишними не будут. В крайнем случае, при тренировке с грушей кисти можно забинтовать, — отметил я, — а перчатки не мешок, хороших не сделать. Кто к нему пойдет разговаривать? — оглядел друзей.

Молчат, переглядываясь.

— Кто хоть знает, как его отчество? — озадачился сам, — а то все Лехой старика зовут, как пацана.

Никто не знал, хотя все его видели с детства. Сошлись на том, что его все зовут Лехой, а по отчеству никто его не называет. Леха, да Леха. Постепенно разговор перешел на поселковые сплетни. Послушал, подумал: «А вдруг?»

— Никто не знает, кто-нибудь гитару продает? — опять подкинул тему.

Все опять оживились, загомонили, посыпались шуточки. Не отвечая на подколки, пояснил:

— Никто из нас не играет ни на чем, кроме нервов. Скучно. Вот я и решил привнести культуру в наш дружный коллектив.

Леднев вдруг заявил с сомнением:

— У моего брата есть, только даст ли?

Я вспомнил старшего брата Сереги, не рыжего, скорее блондина. Братья внешностью друг на друга были совершенно не похожи.

— Я хочу купить, — обнадежил я его.

— Спрошу, когда увижу. В последнее время дома не ночует, — пояснил.

Опять новая тема обсуждения, шутки и смех. Редко, кто из нас живет в благоустроенной квартире или имеет отдельную комнату, куда можно привести подружку, тем более на ночь.

— Где-то в городе, — уточнил Серега.

Все замолчали, так как жизнь в городе всем нам казалась жизнью на другой планете. Там в новых пятиэтажках жильцы не теснятся впятером на восьми квадратных метрах с печкой, как у Сереги Яшкина.

— Серега, пойдем, сходим к Горбатову Лехе. Ты солиднее выглядишь, — предложил Ледневу, поднимаясь с лавки и поморщился, испытывая боль в мышцах.

Неохотно он пошел за мной.

— Все равно ты говорить будешь, — утвердил он.

Мы поднялись на второй этаж спортзала. Там находились тренерские комнаты, раздевалки, кладовые и другие технические помещения. Горбатова мы обнаружили в помещении, полном мужиков в разной степени поддатости.

Таких «клубов по интересам» для мужиков внерабочее время в нашей жизни полно. Есть околомузыкальная тусовка, гаражная, пивная и алкогольная, карточная, а здесь — околоспортивная, но выпивка приветствовалась везде.

В нынешнее время у людей дефицит общения. Выбор не богат — лежать на диване перед телевизором, по которому смотреть нечего или пойти в свою сложившуюся компанию в гаражах, в клуб, в спортзал, в пивнушку, в чью-либо квартиру (летом во двор) поиграть в домино или карты. Когда появились компьютеры и интернет, лавинообразно возросла популярность социальных сетей, зато пропал у подростков интерес к спорту. Не стало мужских гаражных посиделок. Днем можно только встретить группы прогуливающихся мужчин-пенсионеров, выгуливающих здоровье и старушек, занимающих лавочки.

В помещении плавали клубы табачного дыма настолько густые, что глаза заслезились. Стоял неумолкаемый деловой шум, слышались пьяные голоса, смех. Кто-то играл за столами в шашки, а вокруг толпились болельщики, бурно выражая свое мнение об игре и вслух обсуждая варианты ходов. Естественно, на наиболее удачные подсказки игроки обиженно возмущались. Где-то звенели стаканы. Кто-то просто в компании чего-то обсуждали. Хотя, чего гадать? Завершающийся чемпионат СССР по хоккею. Тут все болельщики.

Выглядев Горбатова в одной из компаний, я подошел и, потянув его за рукав, начал быстро говорить:

— Дядя Леша! Простите, не знаю вашего отчества. Можно Вас на минуточку?

Удивленно посмотрев на нас с Серегой, стоящим у меня за спиной, мужики озадаченно замолчали. Выйдя в коридор я и, стараясь быть убедительным, изложил свою просьбу Горбатову. Озадаченное выражение его лица сменилось на снисходительно-ироничное.

— Да зови, как звал, племянничек, — насмешливо протянул он и предсказуемо спросил: — А зачем вам? — с хитринкой, за очками прищурив глаза.

«Уф! Сразу не отказал!» — перевел дух и выдал заранее подготовленную легенду:

— В школе у нас ведется секция под общим контролем Геннадия Михайловича. В Восточном поселке есть парень после армии, готовый на общественных началах позаниматься с нами боксом и сам форму хочет поддерживать. Раньше он занимался где-то боксом. Перворазрядник. Если необходимо, можем из школы запрос на боксерский инвентарь подготовить.

Немного привирая, я ничем не рисковал. Завод шефствует над школой, Михалыч в курсе моей затеи, а мифический тренер-общественник может и «передумать».

Глядя на хитро задумавшегося дядю Лешу, разглядываю его. В прежней памяти мне он казался старше. Среднего роста поджарый мужичок, лет пятидесяти или больше, одетый в потрепанный пиджачок и не свежую рубашку. Морщинистое лицо, с претензией на интеллигентность (из-за очков?). Он в спортзале был за всех — директором, снабженцем, кладовщиком, бухгалтером и обслуживающим персоналом. Летом ухаживал за футбольным полем (сеял и косил траву, делал разметку, красил ворота) и стадионом. Зимой заливал, наносил разметку и чистил снег на хоккейном корте.

Наконец он принял какое-то решение:

— Ты смотри, какая смена растет? — улыбнулся открыто, — Старенькие груши, лапу и перчатки я найду, где-то были. Приобрели в свое время для заводчан, но с боксом не сложилось. Передать на баланс школы не смогу официально из-за финансовых заморочек, — изобразил огорчение, — но вы ребята мне симпатичны, я вас знаю, — слукавил. — Я всегда готов поддержать стремление молодежи к спорту, — опять задумался, хитро поглядывая на меня и закончил:

— Передать не могу, а вот продать…? Рублей за семьдесят? — открыто с насмешкой разглядывал наши озадаченные лица. — Ладно, за сорок, — скинул.

И тут же начал убеждать:

— Инвентарь старый, но пригодный и еще послужит. Мог бы ринг предложить, но он может уже и подгнил, ремонта требует, да вам, наверное, и не к чему пока. Могу еще боксерки посмотреть? — выжидающе замолчал.

— Мы на соревнования не собираемся, только для себя, — задумчиво протянул я. — Надо с ребятами посоветоваться. Скорее всего, купим груши, перчатки и лапу.

— Ну, вот и договорились. На следующей неделе буду разбирать склад, достану, тогда и приходите, — поворачиваясь к двери, довольно улыбается он и, обернувшись на нас, хмыкнул.

«Вот ведь жук! Наверняка все это давно списано — лень выбрасывать или для подобных случаев. Сейчас радуется, небось — развел малолеток. Тут он не угадал!» — размышляю по дороге к ребятам.

Нахожусь немного в растерянности — не ожидал, что так легко и быстро решу вопрос. Ребята скинутся, пусть понемногу, а остальное выпрошу у родителей. Зря что-ли стал примерным сыном и даже учусь без троек — поощрение требуется. Прикинул — нас, постоянно посещающих секцию человек десять-пятнадцать. Боксом заинтересуются, допустим, человек десять и скинутся по четыре рубля. Неужели не найдут?

«Надо на днях посетить библиотеку и поискать методички по боксу, а заодно по иконам литературку», — вспомнил. Может про иконы ребятам сказать? Нет, лучше персонально разговаривать с каждым.

Вернувшись к ребятам, заметил: «О, опять кто-то курил?» С недавнего времени мы приняли решение (по моей инициативе) вести здоровый образ жизни и большинство бросили курить, но не все. Такие особо упертые, как Саня Михалишин (Миха) и Вовка Хрулев наотрез отказались расставаться с вредной привычкой, а глядя на них и другие изредка потягивали сигареты.

Пацаны сообщили, что приходили Дракон с Женькой Стрижевым и предлагали в субботу на танцах быть готовым к драке со станционными. Мутные они — Серега Кондрашов (Дракон) и Стриж. Всегда готовые что-нибудь украсть, подломать ларек, очистить карманы у спящего пьяного, а в драке не надежные. Наверняка, добычу не поделили с такими же. На станции подобных личностей хватает — шарят по грузовым вагонам, контейнерам и складам. В будущем Дракон и Стриж неоднократно сходят на зону. Дракон сопьется, опустится до бомжа и пропадет. Женька к пятидесяти годам остепенится, и где-то осев в Сибири, начнет строить храмы, часовни и церкви. Увижу потом по интернету его фотографии на фоне строек культовых зданий с синими от наколок кистями рук и потрепанным жизнью лицом.

— Грехи надо отрабатывать! — объяснил мне по Интернету.

На наше заявление о найденном спортинвентаре ребята воодушевились и даже не огорчились, узнав о сборе по четыре рубля. Быть умелым в драке и иметь сильный удар хотелось многим. Знаю, что тем же Михе, Ледневу и еще некоторым, бокс неинтересен и деньги они, наверняка не принесут. Обойдемся.

Постепенно стали расходиться по домам, в спортзале секции заканчивались и скоро всех начнут выгонять. Вдруг вернулся Крюк:

— На улице в ж…пу пьяная Маринка Жаркова. Черт с Крокодилом пытаются ее куда-то драть утащить, — выпалил он в дверях.

Черт с Геной Крокодилом учились в нашей школе и жили у станции. Маринка их одноклассница или с параллельного класса — на год младше меня. Черт, всегда сексуально озабоченный. «Слишком много слухов ходило о его домогательствах к девчонкам», — вспомнил. Мою одноклассницу — Надьку Федорычеву из Дашкина поселка, отловив где-то на станции, Черт со своей компанией пытались трахнуть, но прохожие спугнули. Коренастый, неопрятный, с бледной нездоровой прыщавой кожей на лице и похотливой улыбочкой. Черт — одним словом! Как он не загремел по сто семнадцатой? (Из будущего я этого не помню про него).

Мы поспешили на улицу. У клуба, покачиваясь и держась за спинку скамейки стояла Маринка Жаркова с какой-то подругой. Из-под короткой зимней куртки свисала выбившаяся белая ночнушка. «Уже штаны стаскивали», — догадался.

Рядом с ними стояли Черт с Геной. Черт в чем-то убеждал Маринку, а она, похоже, ничего не соображала, только пьяно улыбалась или набивала цену, считая, что кокетничает. Мне было все равно, что с ней будет. Оторва еще та! Многое про нее всем известно. Гена стоял, кивал и улыбался, слушая Черта. Крокодил — парень атлетически сложенный, высокий и в драке неплохой боец. Увидев подходящих нас, Черт прервался и досадливо поморщился. Я отозвал Гену в сторону и предупредил о возможной драке на танцах. Не хочется мне вписываться за интересы Дракона, тем более среди станционных много нормальных ребят. Бывало, нас поддерживали при разборках с городскими. Гена кивнул, не сказав ничего. Ладно, пусть сам решает. Я все, что мог, сделал. Будет драка, будем биться. Видя, что мы не вмешиваемся, Черт продолжил уговоры. Подошли еще несколько поселковых ребят, а среди них мои бывшие корешки из «бригады».

— Вот кто меня проводит! — пьяно воскликнула Маринка, протягивая руку к Славке Антонову.

Аниська, со смазливым лицом и высоким ростом, всегда нравился девчонкам. Он, снисходительно улыбаясь, позволил Маринке ухватиться за себя, с видом превосходства кивнул всем и повел ее в сторону Маринкиного барака. Подруга, как корова пошла за ними. Переждав вал скабрезных шуток в их адрес, Черт с Геной потихоньку, как шакалы потянулись за ними. (Вдруг и им перепадет чего).

Мне не очень хотелось общаться с Грузином, и мы с Ледневым, распрощавшись со своими, пошли домой. Серега жил в Белом доме.

Уже в постели подвел итоги прошедшего дня. Я доволен — процесс пошел. Теперь главное — не сбавлять темпа. Незаметно засыпаю.

Третий день.

Утром, стеная и проклиная все и всех, собрался на зарядку. Кажется, что не болели только лицевые мышцы.

«Спортсменом назывался!» — ехидничаю про себя.

На стадионе постарался не снижать вчерашнего темпа. Разогревшись, тело уже не так болело, а бег по снегу давался легче. «Может потому, что бегу по вчерашним следам?» — анализирую. В разминку добавил маховые движения ногами с шагом для растяжки.

В школе на математике я добросовестно пытался вникнуть в преподаваемый материал, но постоянно ловил себя на том, что постоянно уплываю мысленно. Если пытаюсь осознать алгебру, то пока обдумываю материал — отстаю и через некоторое время понимаю, что учительница ушла уже вперед, а я, не поняв изложенное ранее, не понимаю, о чем говорится сейчас. Мне всегда было легче учить по учебнику или записанному автоматически, а тут еще мысли всякие приходят, не связанные с алгеброй, что тоже мешает пониманию. Все-таки я — визуал. Смирившись с тем, что никогда не получалось учить уроки со слов преподавателя, успокоился и перестал слушать вообще. Дома прочитаю.

Все-таки правы в чем-то некоторые теоретики реформы образования. Многое, чему нас учат в школе — в жизни не пригодится и надо упрощать школьную программу. Например, если не думаешь связывать свою жизнь с математическими науками — зачем нам этот анализ? Также и с химией, физикой, литературой и другими предметами.

Вот хвалятся, что образование в СССР лучшее в мире. Может это и так. Мы выигрываем на международных школьных олимпиадах, на студенческих — уже на равных, а современных нобелевских лауреатов у СССР в науке почти нет.

В промышленности, новых технологиях, электронике мы отстаем от Запада на годы, и разрыв все больше увеличивается. То, что производит наша промышленность, особенно легкая не отличается ассортиментом и привлекательностью, вот все и гоняются за импортом. Накормить свое население не можем, а дальше все будет только хуже. Всем помогаем по всему миру, а кофе, апельсинов, бананов и других экзотических фруктов на прилавках не видно.

Урожай собираем, а сохранить не можем. Хвалимся собранным урожаем, а сколько его дошло до потребителя — все молчат. Может треть или половину сгноили, поэтому зерно покупаем в Канаде и США. Фрукты ввозим из других стран, а у матери осенью регулярная головная боль — куда девать часть дачного урожая? На семью много. А по стране? Конечно, никто не голодает, в холодильниках все есть, но почему в провинции всем все приходится доставать, а не покупать в местных магазинах. Почему в кавказских республиках, в Прибалтике, в Белоруссии и на Украине живут значительно богаче, чем у нас в городе или соседних колхозах? Из послезнания — потому, что живут союзные республики за счет нас, моих родителей, родителей моих друзей и одноклассников. В СССР, только РСФСР, Белоруссия (высокотехнологическая промышленность) и Азербайджан (нефть) — не дотационные республики. Да и Белоруссию поднимали всей страной до нынешнего уровня. Вот поэтому все в национальных республиках, не зная реального положения вещей, считают себя умнее, ловчее, умелей русских. Кто может сказать правду? Государственная политика и идеология такая. Популярны лозунги: Украина — всесоюзная житница, Кавказ — всесоюзная здравница, Прибалтика — витрина СССР и так далее. А что делать?

Перекроить СССР, отменив деление по национальным республикам. Переделить страну на губернии (или придумать другое название) с областями. Поставить все регионы в равные условия, может тогда в РСФСР поднимется уровень жизни, и на исконно русской территории будет жизнь привлекательнее, чем на какой-нибудь Украине или не хуже. Тогда не будет «парада суверенитетов» в девяностые годы, когда экономика рухнет из-за преступного бездействия (застоя) или преступных решений партийного руководства (Афганистан, безалкогольная компания) и ослабнут партийные скрепы.

За рубежом надо оказывать помощь тем странам, которые предоставили нам территорию под военные базы, расплачивались бы своими товарами или полезными ископаемыми. И социалистические догмы надо менять, а то и отменять.

От нынешней жизни в провинции молодежь бежит в большие города, где больше возможностей и лучше со снабжением. После окончания десятого класса школы из одноклассников в городе останутся единицы.

Надо вернуть сталинские артели, кооперативы, разрешить мелкую частную собственность в сельском хозяйстве, легкой промышленности, общепите и частную инициативу. В тяжелой промышленности ликвидировать уравниловку и заинтересовать всех от директора до уборщицы в сбыте качественной продукции, снижении издержек производства, повышении производительности труда.

Вот и урок закончился. Надо записать, что задали на дом. Неужели я такой тупой, что не могу понять алгебру на уроке? Все-таки я лучше усваиваю написанную информацию, чем на слух. Надо спросить у Фила, зачем он записывает за учительницей и все ли понимает, что она говорит?

Сегодня последним уроком физкультура — лыжи. Вспомнил, что Михалыч на прошлом уроке объявлял, чтобы принесли из дома свои лыжи. Вон в углу несколько пар стоят. Планируется лыжная гонка на время. У кого нет своих лыж, будет ставить рекорды на школьных дровах, которые называются лыжами. Лыжами я не увлекался. Из старых детских лыж уже вырос, а новые не собирался заводить. Пробегу и на дровах, хотя у Михалыча вроде есть более нормальные лыжи (несколько пар с ботинками). Если не достанутся — не расстроюсь, так как лыжный спорт меня не привлекал.

Кстати, зимы в это время более снежные и морозные. Особенно в этом году температура ставила рекорды — опускалась до минус сорока двух градусов. В зимние месяцы только в одну из зим помню лужи на улицах несколько предновогодних дней, а в будущем веке оттепели зимой ежегодные, и лыжню на снегу можно за все зиму не увидеть и многие не умели кататься на лыжах и коньках. Сейчас же едва ли найдется подросток, ни разу не встававший на лыжи или коньки. Ледовые катки в вечернее время полны детворы и молодежи. В поселке каждую зиму заливали два катка (один при спортзале — хоккейный корт), не считая прудов. В городе организуют большой каток при заводе ГАРО — заливают футбольное поле целиком. Там есть раздевалка, пункт проката коньков, буфет и музыка. Иногда своей компанией ходим туда поприкалываться над девчонками (познакомиться) или подраться с пацанами из других районов города. В субботу и воскресенье на реке и ее берегах толпы лыжников.

Сегодня, после уроков — расширенное комсомольское бюро школы, где кроме членов бюро должны присутствовать комсорги классов. Главный вопрос — подготовка мероприятий к празднованию 23 февраля. «Стоит пробежаться по классам и напомнить об этом активистам», — решил.

Лыжами мы занимались по обыкновению за железнодорожной линией вдоль лесопосадок.

Эти лесопосадки вдоль железной дороги играли большую роль в жизни населения поселка. Все их называли — «Березки». Лесов около города поблизости не было, поэтому в Березках мужики ближайших предприятий устраивали посиделки с распитием спиртного, парочки искали места для уединения, а молодежь организовывала пикники. Детвора находила места для игр. Наш класс отмечал в Березках последние звонки после окончания восьмого и десятого классов, как и многие поколения выпускников нашей школы. Там же проводились Зарницы и лыжные гонки. В сезон можно искать грибы и собирать березовый сок.

Михалыч объяснил маршрут и объявил, что результат будет оцениваться в журнале. Заодно будет производиться отбор кандидатов в лыжную сборную школы. Сборная будет в ближайшее воскресенье участвовать в общегородских соревнованиях по лыжным гонкам и лыжной эстафете.

Мне без дополнительных усилий достались неплохие лыжи с ботинками. Я никогда не отличался высокими результатами в беге на лыжах, а сегодня решил просто проверить себя. К своему удивлению показал второй результат после нашего признанного лыжника Толи Чапеля. Михалыч был тоже удивлен моим результатом и даже усомнился — всю ли дистанцию я пробежал? Но так как со старта Михалыч запускал каждого через десять секунд — нашлись свидетели из девчонок моего поворота в установленном месте.

Безапелляционно Михалыч объявил о моем участии в городских соревнованиях, даже предложил отобрать лыжи получше из школьных и забрать их домой для тренировки, если нет своих. Зачем мне это? На воскресенье запланирована наша первая с Филом вылазка за иконами. Наткнулся нам вопросительный взгляд Фила. Пожал плечами в ответ: «Будем думать». Обижать Михалыча отказом и терять его расположение не хотелось. Всю дорогу при возвращении в школу Фил возмущенно шипел и упрекал меня:

— Не мог похуже пробежать? Ведь срывается важнейшая операция!

— Не мог. Сам не знал, что покажу такой результат, — отмахнулся.

— Надо было тебя за штаны держать. Придумай что-нибудь для отмазки от соревнований. Может тебе ногу сломать на воскресенье? — продолжил он фонтанировать идеями.

— Придется школу прогулять, только выбрать надо день посвободней, — решил.

— Давай завтра? У тебя на завтра нет никаких собраний-заседаний? — намекнул на мою общественную нагрузку.

Попытался вспомнить свои планы на ближайшие дни. Сегодня — расширенное заседание комсомольского бюро и секция по ОФП. Завтра в пятницу — первая и единственная тренировка по стрельбе из малокалиберной винтовки в тире, а я вхожу в сборную школы по стрельбе. На следующей неделе — соревнования по стрельбе между школами города, также приурочены к празднику. В субботу? Пожалуй, в субботу. В воскресенье — лыжи и у пионеров — Зарница. На следующей неделе, вплоть до праздника, свободных дней не будет вовсе наверняка. Решено — суббота. Так Филу и объявил.

— Прогуливать будем? Всегда готов! — дурачится.

— Нет. Попробую к Сан Санычу подойти, — задумчиво протянул.

— В долю возьмем? — ехидно поинтересовался Фил.

Радость от не отложенного мероприятия его не оставляет.

— А это мысль! — внезапно озарило меня.

Фил опешил и вопросительно заглянул в лицо.

— Ты что, серьезно? — испугался за мое здравомыслие.

— Нам в команду нужен кто-то взрослый с паспортом, — терпеливо объяснил пришедшую мысль (у меня-то паспорт есть — получил в ноябре, а у Фила еще нет), — Кто-то вроде зиц-председателя Фунта, готового слегка рискнуть и немного заработать. Пойми, нам лучше всего предлагать старину в антикварные магазины. Там больше вероятности, что дадут цену, близкую к реальной. Конечно, постараются максимально опустить ее. С нами — детьми, по сути, серьезно разговаривать не будут, если только потом, когда связи наладим. Там придется, наверное, сдавать антиквариат официально по паспорту с оформлением квитанций. К неофициальным антикварам нам, без взрослого человека соваться совсем не с руки — сто процентов кинут или даже попытаются отнять наш товар, как только поймут, что за нами никто серьезный не стоит.

— И здесь засада, — теперь Фил задумался. — Кого позовем? — он решил не отступать.

— Время еще есть, подумаем над кандидатом в Фунты. Нужен тот, у кого язык на замке, нет своей компании, без завышенных амбиций и согласный слушать нас. Не жадный до денег и готовый на небольшой риск. Способный съездить с нами в Москву тогда, когда скажем и, который не прочь заработать.

— Ага, и швец, и жнец и на дуде…, — теперь всерьез задумался Фил, но довольный, что он во всех планах присутствует.

В школе, отбирая лыжи себе на соревнования, обрадовал Михалыча результатом беседы с Горбатовым и выбил разрешение хранить боксерский спортинвентарь в школе.

Третий день. После уроков.

Передал Филу (он тоже иногда посещает секцию) ключ от спортзала и попросил передать мою просьбу спортсменам не разбегаться до моего возвращения с бюро — от меня будет важное сообщение.

На бюро быстренько разобрались с планом мероприятий к празднику. Проблема возникла с Зарницей. Присутствующий военрук попросил выделить ответственных старшеклассников для командиров отрядов (классов), участвующих в игре. Поставил задачу комсомольским секретарям классов — завтра подобрать и представить кандидатов (пару от класса).

Потом, вдруг выступила член бюро из восьмого класса Светка Воронкова, активная, пробивная по жизни, зажигалочка.

— В концертах всегда выступают одни и те же, а многие девочки тоже хотели бы выступить! — сверкая глазками, с жаром заявила.

Некоторые присутствующие девчонки одобрительно закивали.

Номера школьных концертов уже сложились за много лет. Учительница пения по вокальным данным отбирала из школьников кандидатов в школьный хор, для сольных исполнений, дуэтов, трио и так далее и репетировала с ними вокальные номера. Учительница литературы выставляла чтецов. Танцы представляли участники клубных танцевальных кружков младших возрастов и ансамбль бального танца «Вдохновение», где занимались с профессиональным хореографом преимущественно школьники старших классов нашей школы. Учащиеся музыкальной школы выступали со своими номерами. Завершал концерт, как правило, школьный вокально-инструментальный ансамбль. Все уже было продумано до нас.

Я неодобрительно покосился на инициативницу. Девчонки, конечно, хотели обратить на себя дополнительное внимание ребят. «А если…?» — промелькнула какая-то мысль. Пусть инициатива — имеет инициатора.

— Хорошо. Пусть согласные с этой идеей и желающие, останутся после Бюро, обкашляем, — объявил.

Обсудив остальные вопросы (текучку — задолженности по взносам, выдающиеся проступки комсомольцев, прием новых членов ВЛКСМ, выполнение планов мероприятий членами бюро на год и на квартал, общественная работа в классах и др.), завершил заседание.

Все довольные разбежались. Смотрю на пять оставшихся девчонок. Подозреваю, что две из них неравнодушны ко мне. Удивлен, что среди оставшихся — одна из нашего и одна из десятого класса.

— Теперь по вашей инициативе, — задумчиво протянул, глядя в основном на Светку.

— Правда, кандидатки есть? — спросил иронично.

Девчонки кивнули, кто активно, а кто нерешительно.

— И сколько таких? — продолжил допрос.

По себе и друзьям знаю, что, как правило, на публичные выступления редко найдешь добровольцев. Оказывается, в-восьмых классах (их в школе три) набирается около десятка девчонок и несколько — из нашего и десятого. «Как гормоны играют у девочек-подростков! Не успели проявиться вторичные половые признаки, а туда же!» — промелькнула ироничная мысль. Но я, наверное, не прав — сужу по себе и подобным пацанам, когда любая общественная активность считалась «западло».

— Что же вы и они умеют? — скептически поинтересовался.

Девчата начали наперебой перечислять фамилии, умения, кто, где, в чем уже себя проявил. Я даже растерялся от потока выплеснувшейся информации.

— Стоп, стоп, стоп, — поднял ладони. — Мы так со всеми ничего не решим. Давайте разбираться в целом и не забывайте о сроках. До концерта осталось всего несколько дней. Петь все умеют?

Задумались, потом начали перечислять каких-то девочек.

— Петь ВСЕ не умеют, — заключил.

— Танцевать? — продолжил опускать девчонок.

— На танцах танцуют все, — неуверенно заявил кто-то.

— Отпадает! Времени не хватит разучить и подготовить танец. Костюмы найти и подобрать, тоже не успеть.

«Вот вам реальность жизни», — мстительно подумал и продолжил:

— Сценку подготовить со всеми желающими реально, но тоже не хватит времени.

Гляжу на огорченные девичьи лица и размышляю: «Что можно сделать? Чем я нынешний, могу помочь?» Вспомнил, виденный когда-то в Интернете на Ютубе необычный и незатейливый танец. «Yes! «Вы хочите песен, их есть у меня!» — загадочно улыбнулся. Заметив улыбку, девчонки смотрят с надеждой на меня. Они наивно верят, что я сейчас, как фокусник из рукава, вытащу номер и осчастливлю всех.

— Есть у меня мысль, как вы с подругами можете поразить наповал зрителей. Такого еще никто не видел. Это танец, но незатейливый, разучивается на раз и не требует танцевальных способностей. Можно задействовать всех желающих, — по мере перечисления плюсов девчонки все больше оживляются и смотрят уже с нетерпением.

— А теперь минусы, — держу «мхатовскую» паузу, — необходимы сценические костюмы.

На лицах вижу удивление. «Все-таки, могу держать аудиторию», — мысленно аплодирую себе.

— На костюмы подойдут дешевые спортивные трикотажные костюмы черного цвета, черные банданы и солнечные очки. Также потребуется белая краска. Банданы — это платки или косынки, которые вы иногда носите, подвязанные сзади, — показал на свой затылок. — Очки для единообразия и для загадочности, — добавил. — А белая краска нужна для покраски костюмов, — удивил. — Танец назовем… (сделал вид, что задумался) — «Домино»! Света и ты Таня (обращаюсь к однокласснице) идите сюда, — показал рукой на середину комнаты.

Встал рядом со смущенно улыбающимися девчонками.

— Берем, друг друга сзади за талии, — уверенно обнял их, выстроив в ряд. — А теперь представьте, что мы в спортивной форме, покрашенной в белый и черный цвет пополам, — рукой показал на себе. — Причем черный цвет соседствует с черным, а белый — с белым, — показал на себе и соседке. — Одинаковые цвета, одежда, платки, очки, если найдете, скроют вашу индивидуальность, но, в тоже время, создадут иллюзию еще одного человека между соседями, если мы начнем шагать под музыку и делать другие движения одновременно соседними ногами, — вижу недоверчивые лица. — Давайте девчонки, попробуем шагать. Таня, ты шагаешь левой ногой, я правой вперед и назад, — обратился к однокласснице, стоящей справа от меня. — Света тоже шагаешь левой. Поняли?

Неуверенно кивнули.

— Пошли. Раз! Шаг вперед. Два! Шаг назад, — не поняли, сбились. — Еще раз. Шаг вперед — Раз! Шаг назад — Два! — получилось. — А теперь делаем по два шага вперед и два назад. Пошли вперед — Раз, два, назад — раз, два. Вот уже лучше. Не трудно ведь? — смотрю на развеселившихся девчонок. — А теперь вместо шагов, делаем махи ногами, опять я правой, а вы левыми. Раз, два, раз, два. Зрители будут видеть, что виртуальный человечек в черном или белом раскачивается между нами, — я кивнул головой вправо и влево. — Так же можем шагать влево и вправо. Начинаем с тех же ног. Пробуем, влево — раз, два. Вправо — раз, два.

Остановились, расцепились.

— Ну вот, как-то так. Можно еще добавить движений, приседаний. Проявите фантазию, — заключил я. — Еще надо бы музыку, подходящую подобрать. Для музыкального сопровождения танца можно задействовать баян или аккордеон. Да и баяниста подобрать, — вновь озадачил. — Ну, что скажете, подходит? — спросил, глядя на Светку.

Она задумчиво медлит с ответом и неуверенно кивнула. Зато Танька — одноклассница не утерпела:

— Соловьев, а ты откуда…, где это видел?

— А, не помню уже, — легкомысленно отмахнулся. — Но, как парень говорю, меня зацепило. И девочки, так привлекательно выглядели! — провокационно продолжил.

Вижу смущенные девичьи лица, но есть заинтересованность и мечтательность во взглядах, а Танька продолжила меня сверлить взглядом. Тут я вспомнил — она же постоянно на переменах смотрит на меня. Влюбилась, что-ли? Пора сваливать. Пусть переваривают предложение — лучшего, все равно ничего не сделать за оставшееся время.

— Все, мне некогда. Оставайтесь, решайте. Татьяна, вот тебе ключ от комнаты Бюро, завтра отдашь. Если решитесь, мне сообщите тоже завтра и ответственного выберите, — вспомнил уже в дверях.

В спортзале качались человек десять. Пока переодевался, обступившим ребятам заявил о возможности приобретения боксерского спортинвентаря. Сообщил о сумме — по четыре рубля с каждого. Услышав о груше, лапе и перчатках пацаны воодушевились, а о деньгах не озадачились.

— Тогда с завтрашнего дня приносите мне деньги. На следующей неделе надо выкупать, — объявил.

Четвертый день.

На следующий день я постоянно ловил заинтересованные или любопытствующие девичьи взгляды, но на переменах мне было некогда. Еще на первой перемене договорился с военруком о предстоящем инструктаже, отобранных из старшеклассников командиров отрядов для Зарницы. Сценария Зарницы сам не знал, да и не хотел знать. От попыток привлечь меня, хотя бы к судейству отговорился кое-как. Вот еще, игры в войну на себя вешать! Есть Совет пионерской дружины и пионервожатая — внештатник. Хватит. Обещал быть сегодня на стрельбе.

Потом на переменах ко мне потянулись комсорги классов со списками, а кто и с кандидатами в командиры. Всех отправлял на… инструктаж к военруку и ознакомление со сценарием Зарницы. Удивило, что некоторыми командирами были выбраны девчонки.

«Вероятно, у комсорга авторитета не хватило привлечь ребят», — догадался. Конечно, есть девчонки, способные дать фору пацану, но не в военной же игре. Наконец, на третьей перемене ко мне подскочила возбужденная Светка Воронкова с подружкой и затараторила:

— Согласны! И желающих много, даже не знаю, что делать? — выпалила на бегу.

— Так, стоп! Кого выбрали ответственным? — притормозил этот шквал эмоций.

— Кого, кого? Меня конечно, — обиженно и лукаво выглянув из-под челки, сверкнула глазами.

— Понятно. Что с девятым и десятыми классами? Есть желающие? — продолжил допрос.

— Еще никто не подходил. Ну их! Нас и так больше, чем надо набирается, — ответила.

Понятно. Не хочет терпеть высокомерие старшеклассниц, а те не желают терпеть сопливое командование, хотя Светка — вполне сформировавшаяся девушка и на личико приятная, похожая на актрису Марину Дюжеву в молодости. Вот только росточком подкачала. Откуда, что берется? Сегодня заметил — уже семиклассницы пытаются глазки строить. (Отвлекся). Вон и Светка покраснела. Чувствует, что ли — о чем думаю некстати?

— Если будут кандидаты из старших классов — не отказывай. Не правильно это. Вчера шла речь обо всех желающих, а не только из восьмых классов. Вот подбирать кандидаток желательно по определенным параметрам, — девчонка покраснела еще больше, — главное, чтобы не сильно отличались по росту, — уточнил. — Хотя всех можно построить по ранжиру.

Заметив удивленный взгляд, пояснил:

— По росту. Не зрелищно из зрительного зала будут выглядеть, стоящие рядом, высокая и малорослая девчонки, — кивнули понимающе обе. — Дальше. Твердо определившись, кто с кем стоит, костюмы красить централизованно в одном месте и одной краской. (Снова кивнули, почти синхронно). Важно, чтобы все отобранные были твердо уверены, что будут выступать на концерте. Иначе отсутствие одной в ряду, автоматически исключает участие соседки в представлении. (Задумались). Что насчет мелодии и исполнителя? — поинтересовался.

— Мы думали, но может ты, чего подскажешь? — хитрят.

Делаю строгое лицо:

— Мы ведь договаривались, что все делаете сами. А музыкант? Надо из школы, ведь здесь репетировать будете? — подсказал.

— Мы думали, — тянет Светка неопределенно.

— Учительница музыки или мальчик есть один в «а» классе. Он ходил в музыкалку по классу аккордеона, — вдруг прорезалась подружка.

— С ним еще не говорили, — вмешалась Светка.

Задумался:

— Учительница предпочтительней, опыт есть, всегда в школе под рукой, только, как у нее занятость с концертом? Поговорите с обоими, — кивнул, приняв решение.

Вдруг аккордеонист окажется гением малолетним.

— Все пора на урок, звонок уже давно был. Главное носы не вешать при встрече с трудностями. Если что — обращайтесь! — задорно улыбнулся и подмигнул.

Две неуверенные улыбки в ответ.

После урока «химичка» стала меня пытать про вчерашнее заседание, так как отсутствовала на Бюро по уважительной причине. «Мне это надо объяснять?» — удивился про себя. «Химичка» отвечала за внеклассную работу в школе, но для этой работы с молодежью совсем не подходила. По характеру — добрая и покладистая. Вероятно, в свое время, не смогла отвертеться от этой нагрузки. Старается быть полезной и поэтому излишне активная, но возраст и отсутствие креативности только мешают. Ее предложения в лучшем случае вызывают усмешки, в худшем — раздражение. Сам стараюсь с ней быть максимально корректным и проявлять уважение. Жалко — добрая она. Пересказал повестку дня и решения и, распрощавшись, поторопился к директору школы. Наш директор школы — в прошлом военный медик. Довольно серьезный, крутой мужик и как мне кажется, не совсем уважает женщин. Это немного заметно при его общении с ребятами и с девчонками или учителями-женщинами.

— А, Сергей, заходи. Сам хотел вызвать тебя, — воскликнул он, когда я, постучав, вошел в его кабинет.

— Разрешите, я начну, раз уж сам пришел? — доверительно улыбнулся.

Надо сбить его с его темы, а то потребует чего-то на завтра и все наши планы накроются. Он, удивленно улыбаясь в ответ, кивнул, отдавая инициативу.

— Нам с Филимоновым нужен завтра свободный день для своих дел. Каких, сказать не могу — не только мой секрет. Вас уважаю, потому не собираюсь врать. Вот и пришел сообщить Вам, что завтра на занятиях нас двоих не будет. Вы нас знаете — на учебе и общественной работе это не отразится, — подробно изложил свою просьбу-решение.

— Та-ак, — протянул задумчиво он и полез в стол за папиросами.

Потом одумался, наверное, вспомнив, что я подросток и спортсмен и захлопнул стол.

— Что это за танец ты придумал, что восьмые на головах стоят?

«Взял паузу, чтобы собраться с мыслями», — понял я. Видимо, сильно нарушил его планы на завтра в отношении меня.

— Ничего особенного не придумывал. Видел где-то похожее выступление, представил, как зрелищнее можно сделать и подал девчонкам идею, а они уж сами дальше фантазируют. Посмотрим, что получится, — неопределенно пожал плечами.

«Не надо мне авторства. А сбор информации у директора поставлен. В нашем классе тоже есть стукачи? Хотя в жизни они есть всегда и везде. Почему их в школе не должно быть? Как быстро до директора дойдут слухи о наших махинациях с иконами?» — задумался.

— Все говорят про танец Соловьева, — настаивает.

Опять пожал плечами. (Мало ли, кто, что говорит?)

— Учителя с трудом на уроках порядок наводят, — продолжил он держать паузу.

— Если все получится, как у них запланировано, то на концерте всех шокируют, — продолжаю дистанцироваться от танца, но намекнул, что держу под контролем.

— Все эти танцы, концерты — вторично. Учеба — главное, — заявил директор без убеждения в голосе. — Как идет подготовка к празднику, в целом? — поинтересовался, как будто и не заявлял о важности учебы только что.

«А мысли-то у директора враздрай скачут. Что же он от меня хотел?» — озадачился вопросом.

— Все по планам. Сбоев быть не должно, — уверенно заявил.

— Ладно, иди на урок, — отпустил меня.

«Алло, гараж? А как же моя просьба?» — мысленно ору. Иду в класс, и до меня доходит: «Какое разрешение я от него ждал? Чего я хотел? Чтобы он сказал — давайте прогуливайте завтра? Я его поставил в известность, он не запретил. Завтра едем!»

Опять опоздал на урок. Что-то это входит в привычку. Учительница литературы только недовольно поджала губы, но ничего не сказала, разрешив сесть на место. Обрадовал исстрадавшегося Фила завтрашней поездкой. Он начал было допытываться, что сказал директор, ведь не принято было уведомлять начальство о предстоящем прогуле. Я коротко ответил правду:

— Ничего.

Фил, похоже, не понял, но замолчал.

Передали записку от Таньки Филиной: «Соловьев, ты почему не предложил «Домино» нашим девчонкам? Готовься!»

«Не понял? Что за наезды? Кто выступил с инициативой? Где была сама Танька? Почему сейчас не хотят вступить в проект? Достоинство боятся уронить? Готовиться к чему?» — мысленно удивился и возмутился.

Заметил, что Фил пытается заглянуть в записку. Свернул и убрал в карман. Сосед рядом обиженно засопел.

После урока меня обступили несколько возмущенных одноклассниц. Когда основной накал страстей спал — задал те же вопросы, что пришли в голову на уроке. С логикой у женщин всегда проблемы или она какая-то извращенная. Меня обвинили в непатриотизме к классу и потребовали придумать что-нибудь подобное для них.

«Я что, генератор эстрадных идей?» — мысленно взвыл и, пообещав подумать сбежал в школьную раздевалку под непрерывными шутками заинтригованных ребят. Уж больно необычен был наезд девчонок.

По дороге домой друзьям объяснил причину поведения девчонок. Танец показывать и объяснять концепцию наотрез отказался — на концерте увидят. Отдельно с Филом обговорили время и место завтрашней встречи, а также, что будем с собой брать. Кроме того, Фил предложил еще двух кандидатов в сборщики. Предложил отложить принятие решения по результатам завтрашней нашей поездки на понедельник.

С собой домой пришлось тащить выбранные лыжи с палками и ботинками. Михалыч рекомендовал в субботу (завтра) обкатать их, но завтра у нас с Филом первый поход за антиквариатом.

Дома поев, оделся потеплее и пошел к назначенному времени к спортзалу. Там собирались школьные стрелки с военруком во главе. Все вместе прошли к Горбатову получать винтовки, патроны и мишени. Горбатов, увидев меня, кивнул.

— Здравствуйте дядя Леша, — поздоровался я.

— Ты еще и стрелок? — усмехнулся он.

–…я еще крестиком вышивать могу, и на машинке тоже…, — голосом Матроскина-Табакова заявил.

Он хрюкнул и заржал в голос.

Заводской тир располагался с краю стадиона между стадионными трибунами и сараями Желтого дома. В юности мы с пацанами только слышали из-за бетонных стен хлесткие выстрелы и иногда лазали за гильзами (особенно ценились желтые латунные), свинцовыми пулями и дырявыми мишенями. Больше ничего интересного там не было. Кому-нибудь везло, когда находился целый патрон.

Теперь стреляю сам, а кто-то завидует за забором. Настрелялись вдоволь. Горбатов патронов не пожалел. Подобрал себе винтовку с диоптрическим прицелом. Результатом стрельб остался доволен. Из десяти выстрелов на пятьдесят метров лежа с упора под конец выбивал восемьдесят пять-девяносто очков. Военрук похвалил. Единственная девчонка в стрелковой команде из восьмого класса в вынужденных перерывах (окон для стрельбы было четыре) тоже стала доставать меня вопросами о танце. Послал ее… к Воронковой. Наверное, обиделась.

Пятый день.

Утром объявил родителям, что в школу не иду. Дела! Мама попыталась возмутиться и выяснить причину. У нее пунктик — нет никакой уважительной причины для пропуска учебы или работы. Нытье про головную боль, температуру, боль в животе — не прокатит. Наверное, только госпитализация в больницу заставит ее смириться. Заявление о том, что директор школы в курсе моих дел и поддержка отца заставили ее смириться.

— Совсем большой стал, — то ли огорчилась, то ли констатировала она.

На автовокзале купили билеты на ближайший рейсовый автобус, следующий в нужном нам направлении, и через некоторое время мчались мимо заснеженных полей и лесов за приключениями. Я не знал, где нам выходить (ведь карт Гугл нет), поэтому пришлось просить водителя остановить в нужном месте. Остановившись на безымянном перекрестке, он махнул рукой в нужную нам сторону.

По не наезженному, заваленному снегом зимнику пришлось идти до нужной нам деревни около часа. Морозец был не ниже минус десять градусов, идти в начале было не трудно, и мы шли рядом. Наверное, охотниками на автомобилях была пробита колея, но потом ее завалило снегом, поэтому вскоре перестроились друг за другом и пошли след в след периодически меняясь.

Издалека, на возвышенности среди деревьев увидели темную от времени постройку с разрушенной верхней частью. Наша цель! Пришлось часть пути пройти по сугробам. От старой, почерневшей от времени деревянной церкви остались стены с частью кровли.

Главная дверь оказалась на замке. Следов возле церкви не было. Пошли вокруг постройки, продираясь через кустарник, какой-то мусор и сугробы. Обнаружили окно без стекол с оторванной кованой решеткой и решили проникнуть внутрь через него. При помощи Фила залез внутрь. Принял наше имущество и помог ему подняться ко мне.

Внутри было сумрачно. Хорошо, что Фил додумался захватить фонарик (вчера я про него забыл). Мы обошли это захламленное помещение. Полы кое-где были вскрыты. Похоже, эта церковь до недавнего времени использовалась, как склад и хранилище зерна. На стенах были какие-то огромные религиозные картины на холсте. Вероятно, церковь была бедная, поэтому, в свое время, здесь украшали стены таким образом. Деревянных икон на стенах не было. Их мы стали находить на полу или прислоненными к стенам. Икон в окладах не было совсем. Обошли и осмотрели все помещения церкви. Некоторые двери и дверцы пришлось вскрывать принесенным инструментом, заодно обнаружили другой выход, через который можно будет выйти на улицу. Другой церковной утвари не нашли. Возможно, для этого пришлось бы разгрести кучи мусора, которого здесь хватало. У нас набралось четырнадцать икон, две из них были до полутора метра высотой и три метровых иконы. Тяжеленные!

Переглянувшись, стали складывать найденное в удобононосимые стопки, обматывали их принесенной материей и перевязывать веревками. Получилось четыре баула. С учетом Юркиного рюкзака и моей сумки — с горем пополам мы могли все это унести, исключая высокие иконы. Их мы решили пока спрятать в церкви. Стоит ли мучится из-за сомнительной ценности найденного? Вышли нагруженные на улицу. С этой стороны виднелась плохо наезженная дорога, которую мы раньше не заметили. В ста метрах вдоль нее стояли дома, похоже, не жилые.

— Пройдемся? — предложил Фил.

Почему бы нет? Время есть.

Прошли деревню насквозь по колее, когда-то пробитой трактором. Деревня не жилая, хотя вдоль дороги стояли столбы с проводами. Еще не пришло время повальной добычи цветного и черного металла. Отдельные дома выглядели совершенно заброшенными, а некоторые еще — ничего, в них можно еще было жить. Возможно, они еще использовались в летнее время и имели хозяев. Во всяком случае, так же не пришло время скупки домов в деревнях москвичами для летнего отдыха или охоты.

Посовещавшись, решили побывать в заброшенных домах, которые явно не используются для проживания. Посетив несколько, испачкались как черти. Вдобавок, Фил куртку порвал. Зато нашей добычей стали еще несколько икон (одна даже раскладывающаяся, а некоторые с окладами) и несколько религиозных финтифлюшек, типа подсвечников и лампадок. Также нашли большой самовар с помятой крышкой и пару старинных толстых книг с ятями и ерами.

Решили так: за два раза перетаскиваем все, что сегодня нашли к автотрассе. Что не сможем сегодня отвезти, прячем поблизости от перекрестка, а в следующий выходной еще раз делаем вылазку в эту деревню. Похоже, здесь еще многим можно поживиться.

Получилось еще два свертка и самовар. Крупные иконы завернуть уже было не во что. Пришлось из половых досок церкви и ломаных деревянных конструкций мастерить что-то типа стеллажей, чтобы добраться до верхнего края холстяных икон и вырезать их из рам. Конечно, нам бы хватило и одной или просто куска холста, но мне почему-то стало жалко портить иконы. Наверное, жажда добычи или жадность проснулась. Зачем срезать одну икону, если мы собрали целый стеллаж? Срезали три. В одну завернули деревянные самые крупные иконы. Взятых с собой веревок не хватило. Пришлось идти в один из домов и срывать проводку. Время уже поджимало и мы, нагрузившись, отправились в первый рейс. Потом еле заставили себя сделать второй. До чего будет обидно, если наши мучения не окупятся!

Приведя себя в порядок, принялись голосовать попуткам. Остановился какой-то мужик на Москвиче и согласился подбросить нас до города за два рубля (на автобусе дешевле), неодобрительно покосившись на наши баулы. Мужик ехал проездом через город мимо наших поселков, и мы вылезли около железнодорожного вокзала (оттуда ближе всего до дома Фила). Хранить добычу решили пока в его сарае.

Сегодня суббота — банно-стаканный день. Договорились с Филом сходить в баню. Решили встретиться у меня.

В поселке имелась общественная баня и сложилась поселковая традиция — в субботу у всех в поселке банный день. На заводе в каждом цеху и на других предприятиях были свои душевые, а в некоторых и парилки, где после смены рабочие мылись каждый день. Меня удивляло — зачем ходить в баню, если моешься ежедневно? Однако многие считали, что мытье под душем — это не помывка, а размазывание грязи по телу, вымыться по-настоящему можно только в бане и заверяли меня — подрасту пойму. Вот сейчас подрос и… не понял. В субботу жители поселка, многие со своими тазиками и вениками шли в общественную баню, зачастую семьями с детьми. Ребенком, мне тоже приходилось с отцом ходить в баню при возвращении из школы.

Отец выбирал в сарае березовый веник, заготовленный с прошлого лета, брал у матери законный рубль или трешку, и мы шли в баню, по пути здороваясь со многими знакомыми. В кассе отец покупал билеты, занимал место в многолюдной очереди и присоединялся к своим знакомым или шел в пивнушку, расположенную рядом с баней, оставив меня в очереди. Через час, а может больше, дождавшись своей очереди, мы шли в раздевалку, отдав билеты бабушке, сидящей у входа. Она нанизывала их на конструкцию со спицей вверх. В раздевалке шли на свои места или раздевались на одном. Шкафчиков не было, а были длинные ряды деревянных кресел, разделенных подлокотниками, с высокой спинкой с крючками вешалок. Уже в раздевалке было очень жарко и скользко.

Раздевшись догола, шли в помывочное помещение. Найдя свободные тазики и место на бетонных лавках, отец ошпаривал кипятком тазики и лавку, потом запарив веник, шел с ним в парилку. Иногда и меня маленького тащил с собой.

В парилке горела одна тусклая лампочка под потолком, еле разгоняя темноту и клубы пара. Пар подавался из трубы с вентилем. Под самый потолок высокими и широкими ступенями поднимались деревянные скамьи. Все ступени, как правило были заняты голыми телами парящихся. В парилке было нестерпимо жарко, душно, пахло сырым паром и потом. Уже на входе на коже выступал пот или оседал конденсат пара. Погревшись, я пытался улизнуть из парилки и окатиться проточной водой под душем. Отец, сделав несколько заходов в парилку, начинал, наконец, мыть меня и мылся сам.

Я никогда не любил ходить в поселковую баню. Сидение в очереди тяготило. Если отец находил знакомых собеседников в кассовом зале или в пивнушке, то мне совершенно нечем было заняться. Кафельный пол во всех помещениях, скамьи в помывочном, лавки в парилке и тазики были скользкими и казались жирными (а может такими и были), несмотря на то, что тазики, места для сидения отец ошпаривал кипятком и пытался оттереть старыми вениками, которых было полно по углам.

На улице я никогда не встречал столько людей с дефектами тела или инвалидов. Наглядные физические недостатки мужиков выглядели отталкивающе. Кожа у большинства не знала загара. Загорелое лицо или верхняя часть тела до пояса (летом у дачников) темно-коричневая и молочно-белая ниже. В парилке я никогда не получал удовольствия, не понимал отца и других мужиков — в чем кайф? Душная сырая жара, вонь, обжигающая задницу жирная лавка, постоянные случайные касания потных тел соседей — вызывали неприятие и отвращение. Повзрослев, в парилку уже не ходил или заходил ненадолго, когда там было свободней. После парилки меня маленького отец мыл и натирал мочалкой. Став старше — я мылся сам. Спину терли по очереди. Когда возмущался усердию отца при надраивании моей спины, он привычно заявлял:

— Терпи казак, атаманом будешь!

Однажды не выдержал и спросил:

— Ты себя с такой же силой трешь мочалкой?

Он не нашелся с ответом, но усердствовать перестал.

После помывки, одеваясь в раздевалке, снова потел и приходилось чистое белье с одеждой надевать на мокрое тело, что не добавляло комфорта и удовольствия.

Окна женского отделения бани выходили на огромный пруд. Некоторые пацаны ходили вечером подсматривать в открытые форточки женской раздевалки. Когда женщины замечали извращенца — могли плеснуть кипятком в лицо. Иногда жаловались мужикам в мужском отделении. С охотничьим азартом, те окружали с двух сторон баню. Бежать было некуда, если пруд был не замерзший зимой. Пойманный, получал трепку от мужиков и разгневанных женщин, порку дома, позор на весь поселок и школу. Наиболее удачливые потом хвастались, что видели обнаженных одноклассниц и моих в том числе. Я никогда не ходил подсматривать в баню, опасаясь позора. К тому же, среди нормальных пацанов это занятие не приветствовалось.

Став старше, я перестал ходить с отцом в баню по субботам. Мыться ходили с друзьями в душ цехов родителей, на ТЭЦ или в баню в будни, когда там не было очередей, и тоже старались попасть в душевое отделение. На завод или в ТЭЦ можно было попасть через многочисленные лазейки в заборе, конечно известные нам.

Сегодня, из-за позднего времени с Филом решили идти мыться в заводской душ. Это было ближе, чем идти в баню. Попросил отца, находящегося дома, провести нас на завод через заводскую проходную. Не хотелось тащиться в темноте к ближайшей лазейке на территорию завода. Немного поддатый отец (суббота!), согласился провести нас в душ кузницы (считающийся лучшим на заводе). Наверное, решил смыться от матери по уважительной причине и «добавить» где-нибудь.

Уже лежа в постели с удовлетворением констатировал — процесс пошел. Еще родители сообщили, что меня искали ребята, а кто и зачем не знают. Они вообще не знали никого из моих друзей, кроме тех, кто проживал в бараках. Гадая, кто ко мне приходил и зачем, вдруг вспомнил — танцы! Забыл, совсем вылетело из головы из-за этих икон! Ничего — разберутся ребята сами в случае заварухи. Вымотался я сегодня.

Шестой день.

Утром сделал облегченную, уже становившуюся привычной зарядку. К назначенному времени отправился с лыжами в город к машиностроительному техникуму. Он располагался на окраине города в Новом районе и за ним уже начинались колхозные поля, где всегда проводились городские лыжные соревнования. Пока шел, пожалел, что сразу надел лыжные ботинки. Гладкая подошва на натоптанном снегу скользила как на льду, и температура понизилась по сравнению со вчерашним днем, мороз ощутимо щипал нос и щеки.

Выйдя за техникум — оторопел, так как не ожидал, что такое количество народа соберется на рядовые, в общем, школьные лыжные соревнования. Еще и оркестр наигрывал какие-то спортивные марши. Футбольные и хоккейные турниры, в которых я участвовал, проводились скромнее без оркестра. Михалыч выдал всем номера и сообщил кто, где, когда участвует. Оказалось, что я побегу эстафету, которая будет проходить на одном круге в несколько километров, а сейчас будет торжественное открытие соревнований. Выстроившись командами (оказалось десять команд по числу средних школ города и района), прослушали выступления каких-то важных мужиков. Кого-то за одно стали награждать за вклад в развитие городского спорта. Все хлопали, а оркестр играл туш.

Попытался присмотреться к музыкантам, так как знал, как правило, это «многостаночники». Днем музыкант стучал в тарелки, вечером «лабал» в кабаке, а завтра пел песни со сцены. Может, придется с кем-нибудь из них пересечься.

Потом, мы вчетвером пошли к старту эстафеты. Все мои партнеры из десятых классов — две девчонки и парнишка. Даже не знал, как и кого зовут.

Прибежал возбужденный Михалыч и распределил очередность, кто за кем бежит. Показал, где будет «Старт», он же «Финиш», зону передачи эстафеты и снова умчался по своим делам.

Я бежал вторым. Поинтересовался у коллег — где держать эстафетную палочку, ведь в руках лыжные палки? На меня все посмотрели, как на идиота. «Что-то тебя парень, я не видел на футболе или хоккее. Ты там все правила знаешь?» — возмутился мысленно.

Оказывается, здесь эстафета передается касанием в зоне эстафеты. Десятиклассник стал меня инструктировать, как надо принимать и передавать эстафету, когда стартовать, как рассчитывать силы на дистанции, забирать или отдавать лыжню и так далее. Оказывается, и здесь хватает хитростей.

Позвали на Старт. Снова появился взволнованный Михалыч. Пытался дать последние советы первой стартующей девчонке и нам. Волнения не было, чего не скажешь про моих старших напарников — все казалось какой-то игрой.

Первая десятка убежала. Надел лыжи. Ноги-то в лыжных ботинках стали подмерзать. Опытный десятиклассник, только сейчас стал надевать лыжные ботинки. Покатил с соперниками в зону по команде судьи. А соревнующиеся-то здорово растянулись. Моя пришла четвертой, можно сказать в группе лидеров. Молодец девочка — полностью выложилась, дышала, как загнанная лошадь и чуть не упала, передавая мне эстафету.

Рванул за ближайшей спиной соперника. Бежал спокойно, как на уроке. Решил — рвану, когда старт увижу, метров за триста. Лыжники еще больше растянулись. Спокойно обошел стартующего впереди меня и попытался догнать идущего вторым. Приблизился метров на пять, но перед финишем он смог снова увеличить разрыв, хотя я и рванул, как планировал. Передал эстафету третьим. Третьими мы и финишировали. Ребята меня хвалили, а Михалыч от радости хлопнул по плечу.

Потом было награждение. Давали какие-то красные вымпелы и грамоты. Наша школа в общекомандном зачете заняла второе место. Первой, конечно, стала команда из первой школы. Эта школа в городе считалась элитной и самой многочисленной, поэтому там и отбор школьников для соревнований происходил легче. Зато мы в футболе, хоккее, гандболе, настольном теннисе, как правило, всегда были сильнее. Все спортивные секции заводского спортзала комплектовались преимущественно учениками нашей школы, а в этих видах спорта нужна не только тупая выносливость, а умение и командная сыгранность.

Пока тянулось это мероприятие, замерз жутко. На эстафете вспотел, а сейчас все заледенело. Ног уже не чувствовал, даже выдаваемый горячий чай не помог. Живущий недалеко одноклассник Чапель Толя (он бежал гонку на десять километров), позвал к себе домой погреться. Зашел, выдул с ним еще кружку чая и согревшись, помчался домой.

Всё-таки в советское время власти уделяли молодежному спорту очень много внимания. В следующем веке такого не будет. Почему бы этого не сохранить?

Я в будущем перестал участвовать и следить за городскими спортивными мероприятиями, но все же был в курсе. Школьных ежегодных «Кожаного мяча» и «Золотой шайбы» не станет. Исчезнут многие бесплатные спортивные секции. Перестанут проводиться областные соревнования по футболу, хоккею, тяжелой атлетике, гандболу, баскетболу, настольному теннису. Пропадут в городе лыжники-любители (склоны реки будут пустыми по выходным дням), городошники (городошная площадка зарастет, а ограда разрушится). Тир окажется никому не нужным, так как все винтовки, хранящиеся в спортзале, сдадут в милицию.

Останется одна любительская команда в городе по минифутболу, укомплектованная преимущественно мужиками в возрасте, которые еще участвовали в «Кожаном мяче» и одна бесплатная секция по волейболу (ребята будут даже ездить на соревнования за счет спонсоров). Появятся залы для фитнесса, тяжелой атлетике, но платные. Возникнут секции бокса, рукопашного боя, карате для подростков — тоже платные. Даже межрайонные соревнования по боксу будут проводиться ежегодно.

Вот соревнования между командами учебных заведений города по легкой атлетике сохранятся — как правило, бег на среднюю и длинную дистанции и эстафета. Изредка будут проводиться лыжные соревнования среди школьников на реке, но не каждый год.

Действующим останется один наш стадион на весь город, переданный на баланс городской администрации, отреставрированный с хорошим газоном футбольного поля, беговыми дорожками, покрытыми не шлаком, как прежде, а прорезиненным покрытием, красивый, но как правило, пустующий. Грустно.

Зато появятся много людей разного возраста и пола, занимающихся спортом самостоятельно. Уже станет привычным видеть по утрам и вечерам бегунов и женщин, занимающихся скандинавской ходьбой.

Седьмой день.

В понедельник девчонки в классе молча косились на меня, но молчали, а на одной из перемен ко мне подлетела Воронкова с неизменной подругой (одна боится ходить, что-ли) и начала восторженно хвастаться успехами. По ее словам, танец получается просто здорово. Репетировали все эти дни, даже в воскресенье. Костюмы и платки у всех есть, только готовы будут только завтра. Очки тоже вроде бы все нашли. Сегодня тоже будут репетировать и приглашают меня посмотреть и оценить. Восьмиклассника с аккордеоном уговорили, и он уже играет им на репетициях. Сначала он, ни за что не соглашался, но они его убедили, только он согласился играть не на сцене, а из-за кулис. Стесняется. Из-за этого, он категорически раньше отказывался участвовать в концертах. Играет здорово. Им он уже играл всякие мелодии (наверное, замучили парня своими хотелками). Ему танец тоже понравился. Костюмы покрасить согласилась мама Ирки Моргуновой. (Знать бы еще, кто это такая?) Вот только нужно мне прослушать подобранные мелодии. Может у меня есть другое предложение. Толик (значит Толик?) с аккордеоном готов мне сейчас их проиграть. (Нашли композитора, блин!) А спортивные костюмы пришлось покупать всем. Всех размеров не нашлось, но помогла мама Ани Смирновой, работающая в Торге. Костюмы будут красить сегодня. Все это девчонки, сверкая глазками, выплеснули наперебой без всякой последовательности на мою многострадальную голову.

— Так, — попытался систематизировать полученную информацию, — танец разучен, каждая девочка свое место знает, музыка подобрана, музыкант подготовлен. Костюмы в доработке. Осталось прослушать мелодию и посмотреть ваш танец критическим взглядом, — подвел итоги.

Синхронно кивнули и уставились на меня выжидающе.

— Старшеклассницы есть? — вспомнил наезд одноклассниц.

— Есть. Филина и Оськина из твоего класса, — ответила Светка, чем-то недовольная.

«Вот чем вызвано молчание одноклассниц!» — догадался.

Попытался вопросительно поднять бровь (как Михалыч). Светка, поняв правильно мою мимику и вздохнув огорченно, неохотно ответила:

— Пришлось нашим девочкам отказывать.

«Да у них нешуточная борьба за место развернулась!» — догадался.

— Вашим тоже пришлось отказывать, кроме этих двух, — добавила.

«Конечно, Филиной разве откажешь?» — не удивился, зная одноклассницу и ее напористость.

— Хорошо! Приводите своего маэстро с гармошкой в Бюро на следующей перемене, — принял решение, — когда репетиция? — вспомнил просьбу девчонок.

— Договорились сегодня в четыре часа собраться, только мы теперь репетируем в нашем Красном уголке заводоуправления ЖБК. В школе все лезут посмотреть, мешают, — смущенно сообщила Воронкова.

«Сегодня соревнования по стрельбе!» — прикинул мысленно свое расписание.

— Завтра посмотрю вашу генеральную репетицию, уже в костюмах. Сегодня не могу. Всё, все по пещерам! То есть по классам! — вижу Валерку Федоренко, в нетерпении мнущегося в сторонке.

Времени уже не оставалось, и я на бегу договорился встретиться с ним вечером дома.

На следующей перемене в комнату комсомольского Бюро девчонки привели круглолицего коренастого паренька с аккордеоном. Серьезный парнишечка. Такие ребята с детства уже становятся мужичками с собственным мнением, твердыми убеждениями и взглядами на жизнь, и не всегда эти взгляды совпадает с общепринятыми. Как его девчонки обрабатывали?

— Ну, давай композитор, доставай свою физгармонь, изобрази что-нибудь…, — голосом Попандопулы из «Свадьбы в Малиновке» шутливо начал и прервался, натолкнувшись на серьезный укоризненный взгляд пацана.

«Да, мальчик, досталось тебе от сверстников за учебу в музыкальной школе!» — догадался.

— Ладно, Толя исполни, что вы там подобрали, не стесняйся, — немного смущенно подбодрил его.

Парнишка довольно уверенно сыграл две какие-то танцевальные мелодии. Я задумался — вроде мелодии подходят для танца, но чего-то не хватает. Экспрессии что-ли, более четкой отсечки моментов для движений в танце. Возможно, какой-либо ударный инструмент выручит? Хотя уверен, что с аккордеоном можно обойтись без ударных. Я поднял голову и уперся в три пары вопросительных глаз. «Гуру нашли — музыкального!» — мысленно возмутился и честно поделился сомнениями:

— Мелодии подходят, но мне кажется, чего-то не хватает в них.

Светкина подружка (так и не знаю имени) встрепенулась, и довольная воскликнула:

— А я говорила, говорила!

«Надо попробовать вспомнить ту, интернетовскую мелодию для этого танца. Вот и настает момент истины. Не ожидал, что так скоро придется воспроизводить мелодию голосом», — пришла мысль.

— Есть у меня вроде подходящая мелодия для этого танца. Только не знаю, смогу ли я правильно воспроизвести ее голосом? А ты сможешь подобрать аккорды с моего голоса? — обратился к музыканту.

— Не знаю, не уверен, может кого-нибудь с опытом попросить? — неуверенно ответил тот, посмотрев виновато на девчонок.

«Да ты боишься опростоволоситься? Наверняка, к кому-то из этих пигалиц ты неровно дышишь», — понял, мысленно усмехнувшись.

— Хорошо! Вы двигайте на урок, — указал девчонкам. — Ты, за мной, — скомандовал мужичку.

Пошли с Анатолием к учительской. Девчонки не торопились в класс и постоянно оглядываясь, что-то обсуждали. (Вот любопытные!) Показал им кулак. Рассмеялись.

Из учительской вызвал учительницу музыки. Она с улыбкой выслушала наши проблемы, так как, по-видимому, знала о танце и тоже заинтересовалась.

— И тебя Толя привлекли? — с улыбкой спросила музыканта.

— Я там, за кулисами…, — смущенно промычал тот.

— Хорошо, помогу вам, — согласилась. — У меня сейчас как раз окно, но как вам быть с уроком?

Я про себя решу и посмотрел вопросительно на Толика.

— Что у тебя сейчас? Кто учитель? — спрашиваю мнущегося подростка.

«Ты, парнишка, еще ни одного урока не прогуливал?» — догадался.

— История. Антонина Яковлевна.

«Yes! Яковлевна — свой человек». Сбегал, договорился за себя и за того парня.

Евгения Сергеевна села за пианино и в ожидании посмотрела на меня. Толик принес стул и присел рядом, приготовив аккордеон. Я попытался восстановить в памяти мелодию, а потом начал напевать:

— Ля-ля-ля-ля, трам-пам…!

Помогаю, отстукивая ритм ладонью по столу. Некоторое время учительница сосредоточенно вслушивалась в мотив, потом сначала неуверенно начала нажимать клавиши, постепенно ускоряясь. Толик, тоже попытался что-то подобрать. Минут через пятнадцать после неоднократного моего мычания, нескольких моих советов и обсуждения втроем, она уже самостоятельно сыграла мелодию, близкую к оригиналу. Сразу видно профессионала. Толик тоже вроде стал играть уверенней и в нужной тональности, но на всякий случай захотел ноты. Евгения Сергеевна стала заполнять нотную тетрадь, иногда проигрывая некоторые отрезки мелодии на пианино. Изредка что-то стирала и записывала заново.

— Как тебе, нравится? — спросил его.

Он неуверенно кивнул.

Наконец учительница протянула Толику тетрадь с нотами. Поглядывая в тетрадь, он заиграл мелодию, сначала медленно, потом все уверенней. Повторил еще и еще раз. Вслушавшись, понял, что не хватает опять этих «отсечек» или акцентов. Попытался объяснить музыкантам — чего я хочу. (Ну, не музыкант я!) Учительница вроде поняла мое косноязычие. Стала какими-то музыкальными терминами объяснить Толику мою цель, а затем проиграла на пианино эту мелодию. Толик снова стал мучать свой инструмент. К концу урока решил — все, лучше уже не сыграть, и мелодия звучала близко к той, что я слышал в интернете.

— Что же у вас за танец такой, о котором вся школа гудит? — поинтересовалась она.

Я пожал плечами.

— Сегодня и завтра у девчонок репетиции, можете сходить посмотреть. Завтра я сам собираюсь подойти. Заодно Толику поможете, — предложил.

Она, подумав, помотала головой.

— А вы на генеральную репетицию не пойдете? — вдруг вспомнила.

— Я и не знал, что будет генеральная, — растерялся.

— Завтра, начало в четыре дня, — уточнила она, — там и звук по-другому звучать будет, — продолжила.

— А без нее никак? — что-то сомневаюсь, что девчонки захотят показывать танец до премьеры, да и костюмы надо обкатать.

— Можно, конечно. Не все будут на генеральной репетиции — не тот уровень концерта, — усмехнулась.

— Толик, сообщи девчонкам о предложении Евгении Сергеевны. Пусть сами решают и мне сообщат, — озадачил гармониста.

Учительница, забрав свою тетрадь у опешившего Толика, решительно вырвала лист с нотами и вернула ему, потом уставилась на меня:

— Сережа, откуда это у тебя? Раньше я в тебе таких талантов не замечала.

— Шифровался, — отшутился.

«Не надо мне лишних подозрений, тем более в гениальности».

— Евгения Сергеевна, я вот что еще у Вас хотел попросить. Вы можете оценить мои музыкальный слух и вокал? — решился.

— Со слухом, я тебе сразу скажу — более чем хорошо. А вокальные данные…? Спой чего-нибудь, — предложила.

Я повернулся к Толику, убирающему свой аккордеон. Увидев его умоляющие глаза, вздохнул и не стал выпроваживать его из класса. Задумался: «Что спеть? Не ромашки же?» Вспомнил понравившуюся когда-то песню юности и начал:

Ребята, надо верить в чудеса,

Когда-нибудь весенним утром ранним

Над океаном алые взметнутся паруса,

И скрипка пропоёт над океаном…

Стою, смотрю на задумавшуюся учительницу. В ходе песни она опять повернулась к пианино и стала подбирать мелодию. По окончании спросила:

— А эта песня откуда? Я ее не слышала.

За это я не опасался — услышу ее нынешним летом, поэтому смело заявил:

— В пионерлагере слышал.

— Странно. Хорошая песня, если бы я ее слышала, запомнила. Еще раз спой, пожалуйста, я мотив подберу.

— А с голосом как у меня? — меня интересовало другое.

— Хорошо у тебя с голосом. Я еще не определила твой диапазон, но петь ты можешь, даже на сцене. Конечно не оперной. Ну что, споешь? — ее другое интересует.

Повторил на бис. Она уже довольно правильно подыгрывала мне мотив. Потом схватила нотную тетрадь и стала записывать ноты, опять проигрывая мелодию на пианино. Закончив спросила:

— Слова напишешь?

— У меня почерк неразборчивый, — отговорился.

Заметил непонятный внимательный взгляд Толика на меня. Учительница прямо в нотной тетради записала слова песни. Потом шевеля губами и покачивая в такт головой, видимо про себя пропела песню. Закончив, она опять на меня посмотрела:

— Ты сам не желаешь выступить на концерте?

— В качестве кого? Вообще-то, я не планировал пока выходить на сцену, — многозначительно ответил.

Она не сразу, но выцепила слово «пока».

— Певца конечно. А почему пока? — заинтересовалась.

— Гитару приличную ищу. Вот буду уверенно играть, тогда можно будет подумать, — закинул пробный шар.

— У меня есть гитара. Я могу Вам подарить ее. Я все равно на ней не играю, — вдруг влез в разговор Толик.

«Вот тебе и мужичок! Да еще на Вы меня назвал. Дела!» Я на него посмотрел по-новому.

— Спасибо. Дарить ничего не надо. Если гитара приличная — куплю, если твои родители не будут против и назовут цену, — обломал его благородный порыв.

«Чего это его подвигло? Я чего-то не понимаю?» — гадаю мысленно.

— Не надо ничего дарить. Я могу помочь тебе с гитарой. «Ленинградка» тебя устроит? — вмешалась Евгения Сергеевна.

«Не фига себе! Не было гроша, а тут алтын!» — обрадовался.

— Конечно. Если цена приемлемая, — тут же отозвался.

«Еще бы! Ленинградские — лучшие гитары в Союзе».

— Приемлемая, — заверила.

Я начал подозревать эпидемию небывалой щедрости.

— А это Ваша гитара? — подозрительно спросил.

— Это не важно. Договоримся, — ответила, чуть смутившись.

Я взглянул на нее по-новому. А она еще совсем молодая — лет тридцать, наверное. Стройная и симпатичная. «Что-то раньше я этого не замечал», — мелькнула мысль. Наверное, срабатывал стереотип ученик — учительница. Гитара друга, скорее всего.

— Договоримся, — отзеркалил ей улыбку и виновато улыбнулся Толику.

— Тогда у меня будет условие. Ты выступишь на школьном концерте к 8-му марта. Можешь с этой своей песней, — озадачила.

Я, конечно, могу кровь сдать за «Ленинградку». Но выступать!? Поторгуемся:

— Тогда и у меня условие. Мне нужен хороший репетитор по гитаре. Платно, — добавил.

Теперь она задумалась.

— Сейчас, так сразу, ничего не могу сказать. Надо переговорить кое с кем, — ответила, погрузившись в раздумья.

— Спасибо за помощь. Мы пойдем? Перемена уже, — кивнул Толику на выход.

Учительница задумчиво кивнула, не вставая со стула.

В коридоре около двери класса столпились малолетки. Наверное, пришли на урок и не решились нас прервать. (Уши грели?) Окинул взглядом молодые лица. Не похоже, галдят слишком громко. В коридоре остановил Толика:

— Все, что слышал — никому! Забыть!

— А для танца? — испуганно, чуть ли не прошептал.

— А для танца надо. Как же будете репетировать? — удивился и продолжил: — Завтра и на концерте ты должен играть, как аккордеонист-виртуоз.

Улыбается.

— Сергей! А можно мне — на секцию к вам, — вдруг интересуется он.

— Конечно. У нас все ходят, кто хочет, — ответил не задумываясь.

Тут я понял подоплеку вопроса. Сколько таких домашних милых мальчиков сидят по домам, радуя своих мам примерным поведением и отсутствием влияния улицы? И страшно завидуют более активным, смелым и независимым сверстникам. Так появляются и развиваются комплексы, а потом вырастают «тюфяки», не способные постоять за себя и близких или негодяи, упивающиеся властью, третирующие подчиненных и более слабых.

— Конечно, приходи. У нас скоро будет боксерский инвентарь. Можно будет удары отрабатывать, — повторил и подмигнул ему.

— Я обязательно приду! — радостно крикнул он, убегая со своим аккордеоном.

Отступление. Евгения Сергеевна.

Евгения Сергеевна задумчиво глядя на заполнявших класс шестиклассников, пыталась разобраться в своих ощущениях в отношении Соловьева, сегодня открывшегося ей с другой, неизвестной и даже пугающей стороны. В процессе общения, она не могла избавиться от ощущения, что разговаривает с опытным взрослым человеком, а глаза видели знакомого подростка. Когда она преподавала в его классе, Соловьев немало ей потрепал нервы, так как являлся одним из самых недисциплинированных учеников в школе. Не раз она его выставляла за дверь, чтобы не срывал урок и не мешал ей и другим, а сегодня он с ней разговаривает, как взрослый человек, твердо знающий, чего хочет и уверенно добивающийся этого. А как он голосом исполнил мелодию? И в ходе воспроизведения на инструментах подавал дельные советы. Правда, музыкальной терминологии он не знает. Да и откуда? Слух оказывается у него прекрасный. Голос хороший. Мелодию и замечательную песню исполнил неизвестные. Еще эти многочисленные, интригующие слухи о танце, придуманный якобы им и сведший с ума старшеклассниц. Песня про Ассоль такая романтичная — как раз для подростков. Надо у коллег и знакомых музыкантов при случае поинтересоваться про эти произведения. Она не могла понять, как подросток за какой-то год, что она с ним не общалась, смог так кардинально измениться. Она даже не подозревала про его слух и голос, и к ее урокам он никогда серьезно не относился, а сегодня она увидела совсем другого человека, причем взрослого. Надо поговорить с его классным руководителем. Вроде в девятом — ведет класс Валентина Ивановна. «Надо внимательнее присмотреться к Соловьеву», — заключила она.

Наконец она пришла в себя, обратив внимание на замерший в удивлении непонятным поведением учительницы, класс. Начав урок, она сообщила:

— К своему удивлению, я сейчас услышала замечательную неизвестную песню. Я бы хотела, чтобы вы ее тоже послушали, а потом рассказали мне о своих впечатлениях и высказали свое мнение. Повернулась к инструменту, разложила тетрадь с нотами и текстом песни и положила пальцы на клавиши.

Седьмой день. Продолжение.

После последнего урока, выходя из класса, увидел у окна Воронкову с неизменной подружкой и подошедшими к ним Филину с Оськиной. Наверное, опять советов хотят, а я на стрельбы опаздываю. Подошел. Не дожидаясь моего вопроса, Светка выпалила:

— Толик нам все рассказал!

— Ну и…? — потребовал продолжения.

«Надеюсь, не про мой вокальный дебют?» — возникло опасение.

— Сказал, что музыка для танца — просто «отпад» и про Генеральную репетицию…, — помогла подружка.

— Мы хотели посоветоваться с тобой, — наконец решилась Светка и смутилась.

Одноклассницы удивленно вытаращили глаза на нас.

— Сегодня репетируете под новую музыку, а там решаете сами насчет Генеральной. Вообще-то для Генеральной репетиции, я думаю, вы еще не будете готовы. Предполагаю, что завтра выявится много недоделок и недоработок с танцем и костюмами, потребующих время на устранение, а Генеральная нужна, чтобы привыкнуть вам к залу, к сцене, к новой акустике. Там вы должны уже быть с готовым номером и только шлифовать умение, а не выявлять и устранять ошибки с недоработками. Был бы у нас еще день в запасе, тогда да, сам бы вас пинками погнал в клуб. Кстати, заполненный зрителями зал, способен кого угодно в ступор ввести. Никто из девчонок от волнения со сцены не упадет?

— Не должны, — засмеялись, — мы друг друга держим.

— Или держитесь. Профессионал может не с той ноги пойти, — пробурчал я. — Все девчонки, мне пора. На стрельбы опаздываю, — заявил уже на ходу, разворачиваясь к выходу.

— Удачи! Не пуха! Победы! — понеслось вслед несколько девичьих голосов.

На стрельбы чуть не опоздал. Когда несся мимо тира домой переодеваться, видел уже кучкующихся участников соревнований. Начало соревнований, и проведение стрельб было организовано буднично, без помпы, по-деловому. Очередная смена получала по три патрона для пристрелочных выстрелов. Стреляли и шли проверять мишени. Возвращались и получали уже по десять патронов. Отстреливались на зачет, подсчитывали очки и отходили к своим командам делиться впечатлениями и давать советы. Я выбил из «своей» винтовки восемьдесят шесть очков. Считаю неплохо. Слышал, что некоторые еле перевалили за пятьдесят.

Закончились стрельбы уже в вечерних сумерках. Нам, как хозяевам, пришлось тащить винтовки в спортзал. Наша команда заняла первое место. В тройку призеров в индивидуальном зачете я не попал, но не очень-то и хотелось.

Я поймал себя на мысли: «Что-то меня не волнуют мои результаты соревнований. К результатам лыжных соревнований остался равнодушен, сейчас на результаты в стрельбе наплевать. Не худший — и ладно. Изменились приоритеты или шкала самооценки? Что может меня расстроить?» Наверное, я просто знаю, что лыжи для меня в будущем не важны. Стрелять я буду всегда на отлично, но снайпером не стану. Вероятно, расстроюсь, если девчонки провалятся на концерте. Если за иконы получу шиш с маслом. Если мое пение не понравится зрителям. Вот и буду стараться в этом направлении, чтобы избежать неудачи.

Сейчас домашнее задание, потом встреча с Валеркой — соседом. Чего он хотел?

Фрол, наверное, выглядел меня в окно и сразу выскочил в коридор, стоило мне подойти к двери комнаты. А хотел он поделиться со мной своими успехами. Притащили они с младшим братом более двадцати предметов старины. Из них шестнадцать икон. Могли бы и больше, но есть тяжелые вещи (утюги, чугунная утварь). Даже был какой-то станок ткацкий или прялка, никто не знал. Кроме того, нашлись жмоты, не согласившиеся отдавать вещи Валерке, а требовали музейщика. Засада! На музейщиков ни я, ни Фил не тянем. Сунул мне пачку записок, пришлось заняться канцелярией. Сам придумал — самому и отдуваться. Пришлось внимательно описывать каждый предмет и разбирать Валеркины каракули. Все это делали в бабушкиной комнате, иначе проблем с соседями и родителями не избежать. Закончив, перетащили все в мой сарай. Озадачил Валерку новыми поисками и сообщил, что результаты будут известны в конце марта. Есть месяц основательно затариться. Глядишь среди барахла, и отыщется золотое зерно на крупную сумму.

За уроки сел только после восьми вечера. Вспомнилось — кто-то из ребят вчера ко мне заходил. Чего было нужно? Вспомнил о деньгах для Горбатова и выпросил у матери пятерку. Унизительно. Так и не смог сосредоточится на уроках, вздохнул и начал одеваться под мамино негодование:

— Куда собрался? А уроки, когда будешь делать? Болтаешься целыми днями!

— Надо мне, — буркнул, выскочил за дверь и направился к Ледневу.

По дороге вспомнил! Я же на танцах в субботу не был. Вымотался с иконами, потом ходил отмывать недельную грязь, а на танцах планировался «махыч» со станционными. Что-то у меня прежнего, не было такой загруженности — почти каждый вечер с ребятами проводил в безделье, а сейчас — то сил нет, то времени.

Серега оказался дома. Недавно пришел. Вышли в коридор, так как в его комнате находился вернувшийся нагулявшийся старший брат.

— Да, вчера заходили к тебе с ребятами. Хотели спросить — собираюсь ли на танцы? — подтвердил мои догадки.

— Был в отъезде по срочным делам. Уехал рано, приехал поздно, — пояснил Рыжему.

— На танцах драки не было, да и сам Дракон не появлялся со своими, — сплюнул он.

Я выругался:

— Вот мудила! Сам заварил и хотел других подписать за себя отдуваться!

Серега продолжил:

— Наши некоторые деньги приносили — четыре рубля, помнишь?

— Конечно, помню, — кивнул и вопросительно взглянул на него. (Проверяет мою память?)

— С Горбатовым сегодня виделся, — ввернул про случайную встречу. — Послушай, у меня сейчас завал в школе, а тут еще праздник, мероприятия всякие к нему. В воскресенье пришлось бежать на лыжах за школу, сегодня стрелял в тире, в субботу уезжал. Сейчас уроки, долбанные делать надо — еще не приступал. Собери деньги с ребят, с кого сможешь. В школе сам этим займусь, а в четверг пойдем выкупать. В среду на концерте встретимся — мне передашь, — пожаловался другу, перечисляя проблемы..

— Мы с ребятами слышали стрельбу. Не знали, что ты там палишь. Подошли бы — «шуганули» городских так, что у них руки бы тряслись. Как отстрелялся и пробежал? — улыбаясь, поинтересовался.

— Нормально. Командой по лыжам вторые, по стрельбе — первые.

— С кем пойдешь к Горбатову? Я в ремеслухе буду, — продолжил вопросы.

— В школе найду кого-нибудь из наших или из секции. Они тоже должны принести деньги. Вот сразу после школы и пойдем, как раз в тот день секция будет, сразу и повесим груши. Заходи, разомнемся, — тут же запланировал.

— Ты знаешь, Серега…, — начал он и замолчал.

— Знаю. Тебе бокс неинтересен, заниматься ты им не собираешься и деньги сдавать тебе нет смысла. Так? — помог ему выйти из затруднительного положения.

— Так! — произнес с облегчением. — Миха, Зина (Зиновьев Витька), Вермут (Винников Славка), тоже не хотят сдавать — им тоже не интересно, — оправдывает себя.

— Я так и предполагал. Все равно, помоги собрать с тех, кого я не смогу увидеть до четверга, и без вас хватает желающих, даже слишком, — успокоил его совесть.

Я задумался. Конечно, нет смысла заставлять пацана заниматься спортом, если он не хочет и ему не интересно. Можно за компанию повисеть на турнике, потягать железо, когда рядом друзья это делают и никуда идти не надо. Испытать себя и сравнить себя с другими тоже интересно, а вот заниматься этим систематически, куда-то ходить и делать то, что не нравится, не имея цели…. Это все понятно — сам таким был недавно. Но то, что отказались сдать небольшие деньги — оставило какой-то неприятный осадок, хотя и здесь ребят можно оправдать. Семьи не богатые у всех, сами ребята дохода не имеют. Зачем тратить деньги на чуждые и чужие интересы? Случись какая-либо заваруха, или если чужие затронут кого-то из своих, соберутся все по первому свистку. Или уже не соберутся? Или соберутся не все? Серега вижу, все чаще удивленно посматривает на задумавшегося меня.

— Серега, мы взрослеем? — философски спросил и продолжил, раскрывая свою мысль: — Просто думаю, что с возрастом, мы отдаляемся друг от друга. У каждого появляются свои интересы и заботы, а интересы друга или своей компании становятся вторичны. Так мы и остаемся одни или прибиваемся к другой компании, меняем друзей на подруг, а потом на семью….

— Чего это ты задумался так серьезно? Расстроился, что не все деньги сдали? Так я сейчас принесу. А завтра объявим — всем без исключения сдать обязательно, иначе пусть гуляют, где хотят и с кем хотят. Принесут все, как миленькие, — предложил радикально решить вопрос.

Я удержал его:

— Не надо. Это, не выход. Я предполагаю, что все равно со временем распадется наша компания. Сейчас нас удерживают общие забавы и опасность остаться одному. Ведь одному даже на танцы не походить, — поддержки, в случае чего, не будет, но надолго ли мы рядом друг с другом? Вон, вам с Михой по осени в армию и два дня рождения в пилотке отмечать, если не три в бескозырке. Через полтора года я, куда-нибудь поступлю и уеду, может насовсем. У всех появятся другие интересы, заботы и проблемы. Грустно.

— Так у всех. Вон брат со своими старыми друзьями даже уже не собираются, только здороваются при встрече, минутку переговорят и разбегаются по своим делам. У многих семьи. А как они зажигали в молодости? Как мы. Сам ты слышал. Весь город ребят с Желтого дома знал и уважал.

— Вот и говорю — грустно, — повторился.

Оба замолчали задумавшись.

— Брат насчет гитары еще «менжуется». Я ему говорю: «Сколько лет ты ее в руки не берешь? Продай тому, кому она нужней». А он: «Пусть лежит. Есть, не просит. Подумаю. Может, продам», — вспомнил про мою просьбу.

— Не надо уже. Нашел неплохую гитару — Ленинградку, — опять успокоил его.

— Мне название ничего не говорит, не разбираюсь я в них. А чего ты вдруг захотел гитару? — заинтересовался он.

— Потребности души, — отшутился и уже серьезно продолжил: — В голове бывает, появляются какие-то мелодии, некоторые неплохие. Хочется их повторить, а гитара — самый доступный и подходящий для меня инструмент.

— Вот почему ты хотел неплохую гитару? — сообразил он и продолжил: — Композитором будешь?

— Вряд ли. Только для себя, а там видно будет. В институт собираюсь по технической части или в военное училище, — частично поделился своими планами.

— Офицер из тебя получится, — констатировал он, всматриваясь в меня.

Помолчали.

— Ладно, спасибо, что не забыл о моей просьбе с гитарой. Пойду уроки зубрить, — поднимаюсь с сундука, на котором сидели.

Домашнее задание я закончил во втором часу ночи.