Две дороги в Вольфсбург

Сергей Рохленко

В душе у каждого, даже взрослого мужчины живет мальчишка, который всю жизнь мечтает о путешествиях и приключениях. Он воспитан на книгах Стивенсона, Жуля Верна, Конан Дойла и многих других. Редко кому удается выпустить его на свободу, пуститься в рискованное путешествие по странам и континентам. Мне судьба дала шанс выпустить моего мальчишку наружу и совершить два увлекательных путешествия.

Глава 8. Мавритания

Кроме желания поскорей покинуть Сенегал и продолжить экспедицию, нас влекло жажда помериться силами с Сахарой. А для этого мы должны были попасть в Мавританию, по территории которой проходил сахарский этап.

День прошел относительно спокойно. Мы ближе знакомились друг с другом, обсуждали пейзаж и проезжаемые нами города и деревни. А глядеть было на что. Проезжаемые нами населенные пункты, как правило, были застроены квадратными домиками одинакового светло-коричневого цвета. Приглядевшись, повнимательней, мы поняли, что это вовсе не скудость строительных красок, а просто все дома были построены из глины и вообще не покрашены. Из глины формовались «кирпичи», из них складывался дом. Глина служила и связующим материалом, вместо раствора, а затем разведенной глиной все строение и обмазывалось. В качестве стропил использовались бревна и потом покрывались либо глиной, либо камышом, а если хватало денег, чем-то наподобие рубероида.

Внутри домики были тоже незатейливы. Как правило, это одна комната, без окон, вдоль стен стояла нехитрая мебель, состоявшая из полок, на которых размещалось все имущество семьи: посуда, одежда, разные банки, игрушки и т. д. Единственный открытый проем в дом — это дверь.

К дому можно пройти от асфальтовой дороги, пересекающей деревню и дальше по тропинке из отброшенного в сторону песка и мусора. Получалась забавная картинка: асфальт, причем, хорошего качества, слева и справа домики, подход к которым просто расчищен от мусора, а мусор лежит островками между этими дорожками. Впечатляющий контраст!

Но главное приключение на сегодня — это пересечение двух границ. Памятуя о непростом пересечении границы на территорию Сенегала, можно было предположить, что выехать с его территории будет не намного проще. Масла в огонь подлил Матиас, сказав, что пересечь границу Мавритании ничуть не легче, чем Сенегала. Пересечь границу означало — переправиться на пароме с одного берега реки на другой. Это и проще и сложней одновременно. Предчувствия нас не обманули.

Прибыли в пункт назначения. Границей между этими странами является река Сенегал, с которой мы уже познакомились в Сент-Луисе. Здесь она была того же рыже-коричневого цвета. От одного берега к другому ходит паром, который и выполняет функции пропускного пункта, перевозя грузы и машины.

Мы долго пробирались к пограничному пункту, оказавшемуся обычным загоном для животных. Он был обнесен таким же забором из проволоки с деревянными воротами, запиравшимися навесным замком. Пока мы пробирались к заветному посту, нам пришлось заблокировать все двери, потому, что ехали мы с черепашьей скоростью через толпы людей, как правило заполнивших пространство на пограничных пунктах и делающих здесь свой бизнес. Тут меняли сенегальские деньги на мавританские. Уже традиционно предлагали поменять металлические евро на бумажные банкноты. Но здесь уже чувствовался деловой подход, ибо существовал обменный курс. Сновали продавцы зубочисток, всякой разной еды, вид которой аппетита не вызывал. Какие-то личности беззастенчиво разглядывали все, что находится в машине, причем явно не с познавательной целью. Несколько раз дергали ручки дверей, но попытки увидеть, кто это делает, успехом не увенчались.

Многоопытный Матиас своевременно дал команду заблокировать двери и внимательно следить за машиной. В противном случае, как он разъяснил нам позже, из машины выхватывается что-либо одно, а если экипаж бросается в погоню за украденным, что является нормальной реакцией человека, то есть риск вернуться уже к пустой машине.

Отошедший ненадолго Матиас возвратился в сопровождении огромного негра, не столько высокого, сколько толстого, который оказался «добровольным» помощником. Как выяснилось, это еще одна отрасль в приграничном бизнесе. Каждый, кто имел родственные или дружественные связи на границе, делал свою коммерцию на содействии таким же, как мы, путешественникам быстрее пересечь границу. Но даже в ситуации помощи путник не застрахован от прочих злоключений. Так произошло и с нами. Мало того, что мы стояли не шелохнувшись, только «Туареги», перемалывая двигателями солярку, помогали нам выдержать это испытание нервов на 40-градусной жаре. Нам было строжайше запрещено доставать фото и видеоаппаратуру, хотя снимать кроме загона для погрузки на паром и пограничников с «помощниками» было нечего. Но и здесь нас пытались провоцировать. Подходили какие-то молодые люди и прижавшись к боковым стеклам носами и губами, рассматривали нас и содержимое салона. Реагировать на это было никак нельзя, это дорого обошлось бы нашему руководителю, причем в прямом смысле слова.

Но на этом приключения не закончились. Нам стали мыть машины. Причем мыли водой из реки, а цвет воды, как я уже говорил, рыже-коричневый. Теперь представьте, во что превратились наши серебристые «Туареги» после мойки. Попытки отогнать мойщиков результата не принесли. Нам размазали по кузовам и стеклам эту жижу и стали требовать деньги за мойку. Первыми им попались, то есть их машину вымыли быстрее, Гюнтер и Экки. Они, естественно, отказались платить, мало того, что их никто не спрашивал об этих услугах, да теперь и перемывать машину нужно заново. Цвет получился какой-то рыже-коричнево-серебристый. Через стекла ничего не было видно, но с этим мы справились, промыв их из бачка омывателя стекол.

Мойщики исчезли, но вскоре Матиас по рации передал, что нужно что-то заплатить. Оказывается, мойщики пожаловались начальнику границы, якобы мы заказали мойку машин, а теперь не хотим оплачивать. На это начальник поста заявил Матиасу, что не пустит нас на паром, пока мы не заплатим за работу. Надрать бы им задницы, но делать нечего, пришлось платить. Я приспустил стекло и просунул в образовавшуюся щель один доллар. Доллар был схвачен со скоростью, с которой карась хватает наживку. Было, конечно, обидно, что нас «развели», но, с другой стороны, мне машину, пусть и плохо, никто за доллар еще не мыл.

После оплаты мойки, следы которой вместе с отпечатками ртов и носов мы смывали с машин уже на территории Мавритании, нас допустили на паром. Причем поставили за каким-то грузовиком, традиционно нагруженным ровно в два раза выше самих бортов. Выезжая с парома, он чуть откатился назад и своим форкопом поцарапал нам капот. Мое желание разобраться и заставить виновного возместить ущерб были пресечены Матиасом, что называется, на корню. Истины в экзотической Африке мы не найдем, а времени потеряем много. Оставалось, матеря в душе, и не только, этого горе-водителя, съехать с парома.

Мавританская сторона границы была очень плотно заставлена грузовиками, и нам пришлось изрядно поездить, чтобы найти свободное место для наших машин.

Здесь та же традиционная «помощь» при прохождении пограничного контроля, что и в Сенегале. Через пять минут после съезда с парома Матиас уже бегал с очередным «помощником» по кабинетам. Но на мавританском берегу нас ждало расслабление — нам разрешили выйти из машин, но предупредили, что они должны быть закрыты. Весьма, как оказалось, полезный совет, так как вокруг машин постоянно вертелись молодые ребята. Была даже попытка открыть один из автомобилей. После чего я вышел и стал перед машинами, а Лена объяснила ближайшему парню, что это начальник службы безопасности. Мой грозный вид, да еще в камуфляже, сделал свое дело — к нашим машинам больше никто не подходил.

Руководители пограничной службы явно проявили интерес к нашей экспедиции и даже в полном составе вышли на балкон, о чем-то оживленно разговаривая и размахивая руками. Оказалось, Матиас рассказал им о кругосветном путешествии, проводимом Фольксвагеном, и они решили удостоить нас своим вниманием. Нам ничего не оставалось делать, как улыбаться. Мы бы их даже расцеловали, чтобы этот кошмар, именуемый пересечением двух границ, скорее завершился. Наконец, пришел Матиас, и мы аккуратно, чтобы никого не зацепить, выбрались с территории пограничного поста.

Теперь основным нашим противником стало время, которого мы потеряли очень много. Во-первых, наша эпопея въезда в Сенегал отняла ровно сутки, а во-вторых, пересечение границы растянулось почти на день. По этой причине остановок на сегодня не предвиделось и двигаться, как сказал Матиас, будем до последней возможности, чтобы осталась возможность экипажам немного передохнуть перед завтрашним днем.

И мы двинулись в глубину Мавритании. Пока особых изменений не наблюдалось. В основном, поменялся пейзаж. Все чаще стали попадаться песчаные участки рядом с дорогой. Иногда барханы «переходили» дорогу, и это очень красивое зрелище, особенно на прямом участке. Но вся красота пропадает, когда ты сразу за поворотом налетаешь на «язык» из песка. Ощущение такое, будто наскакиваешь на бетонную глыбу, брошенную посреди дороги. Вот тебе и мягкий и такой легкий на вид песочек. Но и цвет его изменился, бело-бежевый, он все больше приобретал красноватый оттенок. Полупустыня все заметнее переходила в пустыню.

Сокращая маршрут, сворачиваем с дороги, и вот оно, первое бездорожье. Кто там говорил, что в России нет дорог, а только направления? Вот здесь действительно направления. Редкие деревья и такая же редкая трава, растущая на песке. Вот, собственно, и весь пейзаж. А говорят, на песке ничего не растет. Дороги здесь — это заброшенные колеи когда-то проехавших здесь машин. Но чаще нет даже следов от машин, мы идем по нетронутым пескам. Никогда не думал, что ехать по песку так же сложно, как и по снегу. Машину бросает из стороны в сторону, нужно постоянно подрабатывать рулем и газом, чтобы сохранить направление движения и не отстать от других. Чтобы машина лучше слушалась, мы отключили систему стабилизации, а коробку перевели в спортивный режим.

Но зато какое удовольствие доставляет движение по ровным участкам с плотным песчаным грунтом! Машина идет как по асфальту, практически ровно, и можно разогнаться на полную. Клубы пыли, закрывающие сзади и по бокам вид местности, создают иллюзию полета. Помогает этому и энергоемкая подвеска «Туарегов», принимающая на себя все неровности.

Проезжаем несколько поселков, стоящих прямо на песке, без улиц и с одним колодцем, из которого стоящие в очереди люди вытаскивают ведра с водой и наполняют принесенные емкости. Очень хочется увидеть верблюдов, «кораблей пустыни», но их пока не видно, а в поселках только козы выгрызают редкую траву, растущую прямо поверх песка. На короткой остановке, Матиас, чтобы дать нам немного отойти от перехода границ, проводит инструктаж по маршруту движения. Раскрыв карту, он показывает маршрут, объясняет, почему нужно соблюдать дистанцию, как пользоваться в песках коробкой передач и системой стабилизации. И тут мы понимаем, что еще одним противником у нас стало больше, и это — пыль! То, что мы воспринимаем в обычных условиях как неудобство, в виде грязи в салоне, в пустыне превращается в коварного соперника движению. Пыль легко забивает воздушный фильтр, проникает под ремни привода вспомогательных систем, преждевременно выводя их из строя, работает как абразив, съедая трущиеся детали.

Двигаться необходимо на значительном расстоянии друг от друга, но в пределах видимости. Впереди идущий должен держать в видимости и машину, идущую спереди, и идущую сзади. Переднюю, чтобы не потерять колонну, а заднюю, чтобы вовремя заметить, если у товарища возникли проблемы, и можно вовремя прийти на помощь. Движение в пыли, это как движение в тумане, все в условиях ограниченной видимости. Сгоревшие, и потому брошенные машины, попадавшиеся нам на глаза, служили лишним подтверждением этому.

Продолжаем движение и через некоторое время выезжаем на широкую песчаную равнину. «Туареги» выравниваются в шеренгу и рвутся вперед, набирая скорость. Зрелище достойное кисти художника — серебристый «Туарег», летящий на большой скорости, и пылевой коридор, образованный им и долго еще висящий в воздухе. Равнина позволила сократить нам около получаса, так как мы шли параллельно и только к концу ее опять перестроились в колонну. Проскочили мимо первых встреченных «кораблей пустыни», они мирно лежали под редкими деревьями и жевали с видом султана, вокруг которого суетились слуги. Хоть бы голову повернули в нашу сторону, но им, очевидно, было все равно, что творится вокруг.

На улице +42#, у Игоря, в его родном Екатеринбурге — 10#, вот бы сложить вместе и разделить поровну, ну хотя бы здесь. Но это нереально. И даже после команды остановиться на обед не хочется покидать прохладное чрево машины. Но обед есть обед, хотя, в силу ограниченности по времени, он состоял из пары бананов. Все равно нужна смена за рулем, а без остановки это сделать проблематично.

Проехали мимо первых барханов, высотой с трехэтажный дом. Величественное зрелище. Через некоторое время, прямо посреди пустыни, показалась деревня. И как тут могут жить люди? До цивилизации полдня на машине, проводов мы не видели, значит электроэнергия только автономная, вода в лучше случае из колодца или привозная. Скорее, привозная, мы уже много раз видели машины, увешанные и загруженные пустыми пластиковыми емкостями различных размеров. Дома разбросаны хаотично, дорог, естественно, нет, мусор там и сям. Но есть мечеть, представляющая собой домик с трубой. Из признаков цивилизации, замеченных нами, пока мы, петляя между домами, искали выезд, был футбольный мяч, валявшийся возле дерева, и старый «мерседес», без фар и задних фонарей, вросший в песок около одного из домов. Все дома бежевые, и только белые двери на их фасадах выделялись несуразно светлыми пятнами. Иногда рядом с домами были натянуты пологи, очевидно, для проведения времени в тени и на свежем ветерке. Хотя каким он может быть свежим, когда вокруг 45 градусов жары.

Вырвавшись из этого песчано-мусорного поселка, колонна рванула дальше, сокращая упущенное время, навстречу барханам, подступающим и окружающим нас. Постепенно колея, оставляемая впереди идущими машинами, делается все глубже и глубже, машину все больше заносит на поворотах. Мы постепенно втягиваемся в пустыню.

Как же хорошо идет «Туарег»! На песке он ведет себя просто великолепно. Даже появляется какое-то чувство спокойствия и излишней уверенности, что машина сама выйдет из любой ситуации. Лишь бы это чувство не переросло в самоуверенность, такое может привести к печальным последствиям. Кстати, за верткость и цепкость нашего «Туарега» мы решили наречь его Вольфом. Он полноправный член нашей команды и тоже должен иметь имя. Он не возражал, а нам было приятно.

Но внезапно появившийся асфальт прервал радостную эйфорию. Срезав приличный кусок дороги, мы опять понеслись по асфальту, немного в душе тоскуя по так и не испробованному до конца песчаному безмолвию.

Запомнился на этом отрезке пути один из мавританских городков. На сей раз асфальт прекратился сразу на границе городка, как будто ему страшно туда зайти. И в самом деле, картина не из лучших. Посреди африканской суши, когда вода на вес золота, огромные лужи прямо посреди улицы, в которых пытаются найти убежище от жары домашние животные, неохотно покидающие его, чтобы пропустить наши машины. Какая-то коза продефилировала перед нами, гордо задрав хвост и выказав прямое пренебрежение к нам и к машине, которая может ее просто раздавить. При виде такого упрямства нам ничего другого не оставалось, как остановиться и пропустить животное, а потом, кляня ее, догонять колонну. Останки машин, вперемешку с кучами мусора, дополняли картину хаоса. И как-то несуразно смотрелись цветные подушки и коврики, приготовленные к ночному молению. Причем, все эти красивые вещи лежали в сантиметрах от грязных луж на дороге. Дополняли картину горы использованных покрышек, сложенных перед домами, и редкие повозки, в которые были запряжены ослики, а в качестве колес использовался старый автомобильный задний мост.

От созерцания всего этого беспорядка отвлек нас вид человека в синем одеянии, который восседал в оконном проеме, скрестив под собой ноги. Может, мы бы и не обратили на него особого внимания, если бы окно не было по всему периметру очерчено белой и синей полосой, шириной сантиметров 60, контрастно выделявшейся на бежевом фасаде здания. Всем своим видом он являл пример спокойствия и полной отрешенности от мирской суеты. Может, это был местный шаман.

Конец ознакомительного фрагмента.