Тихо, идёт следствие. Передоз. В опергруппе Баба-Яга и домовой

Сергей Романюта

Сотрудник уголовного розыска, майор Иван Хорошев приезжает на место обнаружения тела девушки, погибшей от передозировки наркотиков. Там, неожиданно, он знакомится с Василисой Ягинишной, Бабой-Ягой, которая предлагает ему помощь в расследовании.

***

— Кто ж такой будешь? — услышал Иван голос за спиной.

Он обернулся. Перед ним стояла старушка. Самая обыкновенная старушка, если не считать, что одета будто лет двести назад живёт. Длинная крестьянска юбка повязанная фартуком. Кофточка ситцевая, в цветочек. На голове платок. Ну точно, или из прошлого, на машине времени приехала, или из сказки какой-нибудь. Лицо сморщенное временем, не иначе возраст, то ли загоревшее, то ли потемневшее от того же возраста, не поймёшь. Но несмотря на возраст не сгорбленная, правда с суковатой палкой в руке.

«Не иначе местная сумашседшая». — подумал Иван.

Подумать подумал, но как человек в общем-то положительный, да и настроения не было хохмить, ответил:

— Здравствуйте, бабушка. Из полиции я.

— Убитую девицу ищешь? — неожиданно для Ивана спросила старушка.

— Нет, бабушка, мы её уже нашли. — и тут, а мало ли что. — А вы откуда знаете?

— Я здесь, мил человек, всё знаю. — как-то старинно ответила старушка. — Отравили ту девку, иноземной отравой отравили. Какой, не знаю, знаю что не наша та отрава.

Иван, да любой сыскарь на его месте поступил бы также, случай-то какой, прямо вцепился в старушку:

— А вы откуда знаете?

— Говорю же тебе, пустая голова, я в Лесу всё знаю.

— И кто её сюда принёс знаете?

— Знаю. — кивнула старушка. — Принесли её два молодца, звать их Кирилл и Никита. В них тоже была та иноземная отрава правда поменьше. А то помёрли бы как Ольга.

— Вы знаете имя убитой?

— Знаю. И вовсе не убитая она. Сама той отравы наелась. Разругалась со своим женихом, вот и наелась.

— А как её фамилия? — ошалело спросил Иван. Уж чего-чего, а такого он не ожидал.

— А тебе что, надо?

***

— Надо бабушка, очень надо. — всё ещё не веря в происходящее чуть ли не закричал Иван.

— А как тебя звать? — вдруг спросила старушка.

— Иваном. — не поняв причины вопроса машинально ответил Иван.

— Дурак?

Иван хотел было возмутиться и отчитать старуху. Не даёт старость безнаказанно хамить. Но вопрос был задан вполне серьёзно, без какого-либо намёка на издевательство.

— Наверное. — вспомнив шесть висящих на нём дел, а заодно и работу свою собачью сказал он.

— Значит дурак. — почему-то с улыбкой, как будто сто рублей нашла, сказала старушка. — Давненько ты мне не встречался.

— Как это давненько? — удивился Иван.

— А ты послушай. — медленно, как-то вкрадчиво проговорила старушка, будто сказку собралась рассказывать. — Спешить тебе некуда. Начальство всё равно ругаться будет, да и привык ты к той ругани. Послушай, послушай.

— Откуда вы про начальство знаете? — Иван уже ничего не понимал в затеянном разговоре.

— Говорю же, я всё знаю. — ничуть не смутившись ответила старушка. — Говорю же, Иван-дурак.

— А фамилию убитой девушки не знаете. — язвительно, это тебе за дурака, ответил Иван.

— Фамилию не знаю, бывает и такое. Но могу узнать, и побыстрее чем ты и все ваши соглядатаи.

***

— Пойдём, вон, присядем. — старушка показала на поваленное дерево и словно позабыв об Иване пошла в сторону лежащего ствола.

К удивлению Ивана ствол поваленного дерева был чуть ли не идеально чистым, будто кто-то специально помыл и почистил. Обычно такие стволы покрыты грязью приносимой непогодой, мхом и прочими не очень приятными вещами. А тут, чудеса да и только, будто лавочка в парке, одно удовольствие присесть.

— Садись, младень. — сказала старушка указала рукой на ствол и сама присела.

Иван до этого заметил и чем дальше, тем больше внимания обращал на лексикон старухи. Ну акцент, если можно так сказать, деревенский это ладно. А вот то что она в разговоре слова старинные употребляла, это было странным.

— До тебя как-то встретила я одного Ивана-дурака. — начала рассказывать старушка. — Дурак он и есть дурак.

— Почему дурак? — опера, они хотя бы в силу службы люди любопытные.

— А потому! — старушка посмотрела на Ивана.

И тут опер Иван ошалел окончательно. Представьте, почти коричневое, морщинистое лицо старой женщины и ярко голубые почти детские, чистые глаза.

— Потому что жениться, видите ли, ему приспичило. — продолжала старушка. — А невесту его, Марью Моревну, злодей один похитил и утащил за тридевять морей.

— И что? — ей Богу, на сказку похоже.

— А то! — чуть повысила голос старушка. — Помогла ему. Видать на судьбе моей написано помогать Иванам-дуракам. Вот и тебе помогу. Помогу найти тех злодеев, и фамилию той девицы узнаю.

— А как?

— Самый настоящий Иван-дурак! — довольно воскликнула старушка. — Самый настоящий! Много будешь знать, состаришься скоро.

***

Странные дела творятся, ой странные. Да и старуха тоже странная. Что интересно, на сумасшедшую не похожа. Хоть временами и несёт откровенную ахинею, но не заговаривается, Ивану вдоволь довелось полюбоваться на этот народ. И тут он вспомнил: мать-перемать, он же даже не спросил её имени! Она спросила, а он нет. Невежливо. Ещё подумает что.

— Бабушка, а как вас звать-величать? — подражая говору старушки спросил Иван.

— Василиса Ягинишна я. — поправив платок на голове ответила старушка.

— Кто-кто? — точно, сумасшедшая.

— Василиса Ягинишна. — как ни в чём ни бывало повторила старушка. Немного помолчала, будто вспоминала что и добавила. — Люди промеж себя меня Бабой-Ягой зовут.