Техническое задание
Егор Далеев был обычным русским программистом, а стал обычным монгольским школьником. Незавидная карьера, но с другой стороны, школа эта в магическом мире, где на большей части Евразии раскинулось огромное паневразийское государство – Великая Империя. И рабочие навыки Егора востребованы в новом мире не меньше, чем в старом – ведь он занимается системами автономного управления в армейских дронах, то есть искусственным интеллектом в узком смысле этого слова. Впрочем, столь ли узком? Придется посмотреть – новый мир отнюдь не сказка, и в мутной воде эпохи надвигающихся перемен может произойти всякое.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Техническое задание предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
© Сергей Плотников, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Пролог
За 5 лет до начала событий
Красив Город-на-Неве, ох, до чего красив. Необычна его красота для великоросского[1] глаза, привыкшего к величавой округлости линий и массивности древних стен кремлей исторических городов, а уж для жителей Хань и подавно чудна: строгие здания практически без украшений, прямые как стрела проспекты, огромные, пустые, ничем не ограниченные пространства площадей. Лишь у монументальных соборов, у немногих городских дворцов, да на многочисленных мостах через узкие и широкие каналы позволяет себе Петербург показать, что не чужд он и культурной красоте, и духовному совершенству, и даже сдержанной роскоши. Говорят, Наместник Западных Земель Пётр Романов, что в памяти народной так и остался Первым Наместником (или просто — Первым), долго ломал голову над тем, как же ему выполнить Императорское поручение: построить город, что западных варваров сможет принимать по делам торговым или ещё каким, и чтобы они сразу нужное представление об Империи получили. Чтоб, с одной стороны, сразу поняли, с каким могучим государством дело имеют, а с другой — чтобы собственные подданные понимали, где столица Родины их, а где… прихожая, чрез которую не каждого гостя и пропустят. Пётр за дело взялся ревностно: сам, лично, не поленился объездить сначала доступные варварские города и королевства их крошечные, тщательно где записывая, где рисуя, а где и скупая предметы быта да обихода (попутно и технологический уровень выяснил, и по флотам держав-соседей много что разузнал), а как вернулся — знал уже, чего да как устроить нужно. И устроил. Не было показной роскоши в новом граде-порте, и радушия хоть показного, хоть настоящего не было ни на лян. Но не был новорожденный населённый пункт и суровой крепостью: ни от кого не прятался за стенами и не защищался Город-на-Неве. Он был выше этого. Больше. Давил своими просторами и неуязвимостью, как горный пик с серебряной шапкой снегов: что может армия, пусть даже и с пушками, против вечного седого исполина? И очень хорошо характеризовал этим всю Империю, которую теперь достойный внук Ивана Третьего Васильевича не без основания повелел называть Великой.
Император лично прибыл осмотреть содеянное наместником. Узрев же, впечатлившись вельми и получив объяснения, до того восхитился прозорливостью и умом ставленника, что немедленно нарёк «Северную прихожую» Петроградом, городом, коему покровительствует святой Петр. И даже повелел построить дворец наместника, по убранству не уступающий императорскому, что в Запретном Городе расположен. И ещё три сотни лет род Романовых раз за разом подтверждал право наместничества, пока Николай Последний не убедил монарха, что пришло время снять тяжесть бремени с одних его плеч и переложить на многих. Вот уже полных сто лет прошло с того момента, а люди всё спорят — правильно ли было то, или нет, и не неустроение ли, пошедшее с того решения, создало у некоторых соседей ложное убеждение, что ослаб двуглавый орёл, и одряхлел кольцами вьющийся вокруг него дракон. И, так уж вышло, что кто-то, по всей видимости, так и не понял данный на тот вопрос ответ…
Бек Тогжан Абишев
— Мой бек! Сигнал! — одно то, что подчинённый и вассал ввалился в номер, единолично занимаемый уважаемым монгольским беком Тогжаном из славного рода Абишевых, не просто без должного уважения и степенства, а даже и без предварительного стука, уже говорило о чрезвычайной серьёзности происшествия. Учитывая обстоятельства, по которым этот «широко известный в узких кругах» купец, или, если на западный манер — бизнесмен, вообще прибыл в Северную Пальмиру лично, причины для тревоги были очень существенные. Дело в том, что Абишев-батыр[2] был одним из тех немногих людей, что умудрились построить своё дело на разработке высокотехнологичного оружия и средств поддержки для армии Великой Империи. Вдумайтесь: не на продаже (или уж тем более перепродаже), не на изготовлении — на разработке. Это значило, например, что в основных конкурентах у бека находятся государственные военные НПО, очень косо смотрящие на тех, кто смеет утверждать, что разработки, дорогие и полностью на гособеспечении, могут быть хуже, чем разработки какой-то там частной лавочки. Конечно, в такой отрасли понятие «частный бизнес» становится несколько условным — примерно настолько же частными могут быть компании-аутсорсеры, запускающие тяжёлые ракеты-носители в космос. Зато, в отличие от толстожопых генералов от НИОКРа, государственных производств и НИИ, которые могли прикрыться от гнева руководства за спущенные на мертворождённый проект миллиарды рублей бумажкой «техническое задание», Тогжан Абишев был кровно заинтересован, чтобы любой его проект признали успешным и купили. Подбирая «непризнанных гениев», не нашедших места в тесных коллективах «оборонки», беря порой на реализацию совершенно, по мнению «больших» конкурентов, «безумные» идеи, бек раз за разом добивался успеха, за что его не любили, но ценили и уважали. По крайней мере, до сих пор.
— Контейнер с изделием «Осока», — Абишев не спрашивал, он утверждал. Собственно, именно этот контейнер и был причиной его личного приезда в «чиновничье логово» — Город-на-Неве, — а не белые ночи и желанная прохлада, которой в родных степях летом днём с огнём не сыщешь. — Вскрыт?
— Нет. Но он движется, — огорошил известием подчинённый, доставая из рукава повседневного халата планшет. — Покинул склад пять минут назад и сейчас движется по городу в направлении Финского залива.
— Шайтан! — обычно спокойный, как скала, батыр не сдержался. — Организуй людей на наших машинах, я пойду на катере.
— Есть! — молодой монгол, дальний родственник самого Тогжана, буквально испарился раньше, чем договорил, сам же бек обманчиво неторопливо поднялся на ноги с ковра, на котором он по обычаям своей малой родины расположился, презрев мебель, и одним движением привесил семихвостую[3] плётку на пояс. И только после, уже выходя за дверь, достал свой мобильник.
— Прости, Абишев-бейсе[4], но никакой тревоги в арсенале военприёмки нет, — мобильный телефон донёс до бека подчеркнуто-уважительный голос третьего помощника министра обороны и хорошего друга Тогжана — Холмового Игоря. Как ни странно, помощник министра сам был человеком гражданским — учёным и инженером — зато хорошо ориентировался на переднем крае достижений современной науки, в отличие от многих генералов, вынужденно ограничивших свой кругозор рамками выбранной когда-то учётной специальности. За что Холмовой был людьми государевыми ценим, в положении третьего помощника пребывал уже со вторым военным министром и, скорее всего, имел все шансы и после третьего продолжать заниматься своим делом там же. Для частного разработчика вооружений — идеальный друг.
— Отсутствие тревоги означает, что контейнер собираются вернуть после изучения, — меланхолично озвучил своё мнение бек. Связь поверх гражданской линии отдельно шифровалась, и говорить можно было не опасаясь. По крайней мере, в салоне собственного катера. Над головой то и дело проносились то высокие, то низкие мосты: в Петербурге батыр загнал своё немаленькое для катера судно на воздушной подушке к причалу гостиницы, так что сейчас мог позволить себе не отрываясь от организованной погони с хорошим комфортом продолжать важные и конфиденциальные переговоры. — В этот раз я отказался подать иные документы, кроме спецификаций, мои сервера не доступны через Сеть, и единственный способ изучить содержимое — вскрыть прибор.
— Там же наверняка пломбы стоят…
— Не сомневаюсь, что их нарушение поставят в вину мне же, — несмотря на ситуацию, усмехнулся Абишев. — И уж тем более пломбы не остановят наших западных «друзей», решивших узнать, почему будут слепнуть их радарные системы. Занятно, я ведь ещё не демонстрировал «Осоку», на слово поверили… Репутация.
— Ты же понимаешь, что раз у тебя такое обвинение, то я должен лично найти и зафиксировать нарушение порядка хранения: без высокопоставленной «крысы»… нескольких крыс такое наглое похищение не организовать, — после короткой паузы устало отозвался Холмовой. — Если я подниму тревогу, следов уже не найти будет…
— Так и делай, — согласился батыр. — А я пока займусь контейнером. Извини, что оторвал тебя от семейного ужина.
— Да что уж теперь-то…
Перехватить машину с контейнером люди бека ожидаемо не успели. Достаточно посмотреть на карту города, полумесяцем обнявшего залив, чтобы понять наиболее простой и реализуемый способ утащить и спрятать чужое имущество: попробуй найти нужный катер или яхту среди сотен, если не тысяч, малых судов. Если, конечно, груз не оборудован сверхсовременным тревожным приводным маяком, который очень сложно найти, если не знать, где и как искать. Вырулив из переплетения каналов, малое СВП-судно бека Абишева немедленно продемонстрировало все те преимущества, что имеет корабль на воздушной подушке на спокойной воде… или в бескрайней степи. Очень, очень удобная это штука — личный катер-амфибия. Быстрый, мели не страшны, и поставить можешь всё, что захочешь, кроме бортового оружия, разумеется. Впрочем, зачем ещё оружие, кроме данного предками, если ты и сам — адепт Пути Воина? По крайней мере, на небольшой прогулочный катер его, батыра Тогжана, точно хватит. Проблема была разве что в том, что катер — под шведским флагом, дополненным рыцарским вымпелом… Впрочем, сейчас это была ИХ проблема.
— Маяк они нашли, — на секунду высунулся из люка один из четырёх бахадуров, составлявших личную… ну, не охрану — скорее свиту бека. Князь всё-таки — на официальные мероприятия без свиты невместно. Заодно и накормить, и катер вести есть кому… и добры молодцы постоянно под присмотром наставника, что не даёт свернуть не туда при постижении трудного родового Пути степного воина.
— Не страшно, — скорее сам себе, чем скрывшемуся ученику, сообщил стоящий у леера монгол. — Я уже их вижу…
На катере преследователей тоже заметили — связать найденный маячок и прущий «на всех парах» далеко не тихий и высоко сидящий над волнами катер на воздушной подушке было проще простого. Судно воров взревело двигателем, махом выходя на глиссирование… и расстояние продолжило сокращаться: небольшой личный кораблик бека имел максимальную скорость процентов на двадцать выше. Абишев терпеливо дождался, пока расстояние между судами не сократится до километра и швед не начнёт вопить в эфир на аварийной частоте о «необоснованном преследовании и попытке тарана», и, не торопясь, полным гордости движением поднял с палубы и установил в специальный держатель копье-«сигну»: этакий национальный вариант стяга из развевающихся конских волос, лент и прочей красоты. Хорошо быть диким батыром-коневодом из диких монгольских степей: пожалуй, подними свой вымпел русский боярин или ханьский гойзу[5], засевший на шведской посудине потомок захудалого дворянского рода мог бы и попытаться уйти, пока катера береговой охраны зажимали бы «преследователя» (и попробуй погранцам быстро чего докажи). Сейчас же, едва разглядев сигну, оба катера «береговиков» замедлились до скорости судна Тогжана и пошли параллельными курсами: не такое уж нынче частое явление — Поединок Чести. Наверняка все свободные от вахты сейчас прилипли к иллюминаторам с биноклями в надежде рассмотреть подробности. Вот, точно, шведы начали сбавлять ход: наличие благородного на борту, в другое время почти гарантированно исключающее осмотр катера, теперь вынуждало этого самого «благородного» предоставить преследователю возможность честно себя атаковать. Честно — это значит на родовом оружии… которым у Абишева, кроме плетки-семихвостки, значился ещё и мощный боевой лук. И первой же стрелой он намеревался «промахнуться» по двигателю прогулочной лодки: от отца он научился не только вечным истинам Первого Пути[6], но и ещё кое-чему. Расстояние быстро сокращается — ученик, управляющий СВП-судном, тоже сбавил обороты… Ещё чуть-чуть… На палубу шведа выбрался худощавый молодой пацан с длинным прямым мечом и — надо же! — в облегчённом подобии лат без шлема… Батыр резким движением подхватил с палубы лук, натягивая тетиву… и заполошно заоравшее чувство опасности заставило его со всей силы оттолкнуться от борта катера.
— КХРРРРАКХ!!! — оглушительный грохот едва не разорвал барабанные перепонки, толкнув в спину. В воду бек-оружейник упал, уже лишившись сознания. Очнуться ему будет суждено только два месяца спустя, когда тренированный организм адепта всё-таки справится с последствиями близкого удара рукотворной молнии, превратившего судно на воздушной подушке в пылающие обломки. Узнав, что четверо находящихся на борту учеников-бахадуров не смогли покинуть катер столь же вовремя и погибли, швед под шумок успел отойти в сторону и незаметно утопить контейнер, а «мага»[7] (одного ли?), ответственного за атаку, так и не нашли, он только мрачно кивнёт.
За четыре года до начала событий
Самые невероятные красоты — природы ли, творений ли рук человеческих — могут стать обыденными, если подолгу жить среди них. И в рвущихся ввысь громадах американских мегаполисов, и в глухой непролазной сибирской тайге, и в бесконечности арктической тундры, и в сплошной зелени тропических джунглей есть своё, неповторимое очарование — для тех, кто приехал туда его увидеть. Для местных же — фон и фон, ничего такого. Даже если утром приходится кочергой медведя от поленницы отгонять или же, скажем, вечером вокруг юрты класть петлю аркана из конского волоса — от змей и скорпионов. Рутина — не меньшая, чем, скажем, регулярно платить за бытовые удобства и пытаться ежедневно не опоздать на работу, не попав в аварию в большом городе. Можно ещё и поспорить, где человек страдает и напрягается больше… Однако, привыкая к особенностям места жизни своего, человек незаметно и неотвратимо меняется и сам. И меняется тем сильнее, чем более сурова красота и чем более грозит она необоримыми случайностями, превозмочь которые не в человеческих силах, а можно лишь узнать по незначительнейшим признакам о приближающейся угрозе и вовремя убраться… если получится, конечно. Иногда человек настолько сживается с этими угрозами, настолько становится гармоничен фону, что и сам из категории «лишь жителей на некой территории» переходит в категорию «местных красот», органично вплетающихся в пейзаж.
Наверное, более всего явление сие иллюстрируют те люди, семьи и народы, что живут средь гор. Могут в известном смысле с ними потягаться лишь туземцы с небольших океанических островов, отрезанные друг от друга сотнями и тысячами километров солёной воды… Вот «рыбьи хляби» от «костей земли» отличаются всеместно: волны — само непостоянство, а горы — те же, что стояли тысячи и десятки тысяч лет. Застывшая в камне стихия располагает к таким же изменениям в людях: жители как бы учатся у камней твёрдости взглядов, чувству родства в череде поколений и весомости решений. Камень долго может лежать на одном месте, но если скатился и начал падать — попробуй, останови…
Боярин Салтыков Всеволод
— Ты понимаешь, о чём просишь меня, друг? — после длинной паузы, во время которой моложаво выглядевший боярин как будто советовался с видимыми в огромное панорамное окно горными вершинами, развернулся к беку Абишеву Салтыков. — Тебя едва не убила молния, сведённая с небес нечистым на руку колдуном, а ты хочешь, чтобы я инициировал ритуал, который, будь я язычником, назвал бы воззванием к богам…
— Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет пророк его, — бек не отрывал взгляда от потомственного отшельника: семья Салтыковых уже какое поколение проживала в пожалованной когда-то самим Иваном Пятым вотчине среди Гималайских гор, куда ходу посторонним или случайным людям практически не было. — Бог есть дух, не важно, как зовём его и каким именем величаем. Его сила не в Силе, но в нас, его детях… а тех, про кого ты сейчас говорил, просто нет. Есть Сила.
— Но одним Сила отвечает и подчиняется, других же игнорирует, — изогнул губы в подобии улыбки хозяин поместья. — Ритуал, о котором ты пришел просить меня, есть суть обращение к Силе, воззвание к Её воле — которую ты как раз отрицаешь… и результат может тебе совершенно не понравиться. Я уже молчу о том, что это не маленький шарик огня и не Маскировочный Купол — вмешательства такой категории по-настоящему раскачивают мировое Равновесие… Это ведь не какой-то там фиглярский фокус, не использование явления природы, которое и само так или иначе произойдёт — это настоящее Чудо. А чудеса, знаешь ли, просто так не происходят… и никогда не проходят бесследно. Мир, как бы пафосно это ни звучало, после вмешательства уже никогда не станет прежним. Уж поверь тому, кто в этом действительно разбирается.
— Именно потому ты оказался последним в списке тех, к кому я обращаюсь, — теперь настала очередь бека улыбаться… вот только улыбка вышла весьма недоброй. — Но, извини, если люди, толкующие про «защиту мирового равновесия», собираются из-за этой философской абстракции разрушить мою страну, то я уж тем более не желаю сдерживаться.
— То есть ты решил потратить данное ещё твоему прадеду право обращения к Вратам Белой Лебеди, как способ не складывать все яйца в одну корзину?! — Всеволод так удивился, что перестал привычно щуриться. Морщинки, покинувшие уголки глаз и лоб, разгладились без следа, и сразу стало заметно, насколько сильно боярин внешне отличается и от славянина, и от ханьца, и уж тем более от казаха или араба. Оставалось только гадать, как же выглядела много столетий назад та самая дева-Лебедь, по преданию ставшая женой первого представителя рода Салтыковых, чьи черты не изгладились в потомках за столько поколений.
Сам безвестный основатель боярского рода, тогда ещё безродный витязь, оказался лихим рубакой и стрелком, а уж при поддержке колдуньи великой силы, вернувшись в родную станицу, и вовсе смог сколотить собственную невеликую флотилию, живущую исключительно пиратством да контрабандной торговлей. Корабли лихой четы сопровождали караван царевны Софьи Палеолог — некоторым врагам греки предпочли заплатить за защиту немалого приданого, перевозимого за знатной невестой, и ничуть не прогадали. За свою внешность чудесную и мудрость неземную рекомая Лебедь, уже не девица, легко вошла в свиту откровенно скучающей дочери базилевса, да так в ней и осталась. И вроде как поучала детей багрянородной и московского кнеса сотне сотен премудростей. А дети детей тех, собирая наследство распавшейся Золотой Орды, дошли аж до самых вод Тихого океана, переплюнув достижения ордынских ханов, обломавших когда-то зубы о великую империю Хань. Точно известно, что в этом походе сопровождал Ивана Пятого и наследник Салтыковых, и свершил нечто, за что его пожаловали укрытой от глаз людских горной долиной… и подозрительно быстро забыли. Впрочем, и немудрено то: первый Император что есть сил старался решить всё множащиеся внутри — и межцерковные конфликты, и сильный независимый колдун в свите, вызывающий одинаковую ненависть как православных священников, так и буддистских монахов, и учителей-даосов, откровенно говоря, мешал. Про способности Салтыковых очень быстро забыли, а историю так умудрились переврать, что по сравнению с народными сказками о «Царевне-Лебеди» баллада о короле Артуре, повествующая о в общем-то аналогичных событиях (что наводит на разные мысли, да), кажется предельно историчной летописью. Умный мужик был прозванный Победоносцем, и тайная служба государева, опричной зовущаяся, у него уже была. Другой вопрос, почему сама царская фамилия утратила знания о таком, прямо скажем, стратегически важном оружии — уж кем-кем, но дураком, способным случайно забыть такого сподвижника, первый император не был.
Бояре же Салтыковы, хоть и стали полузабытыми отшельниками, в большой мир из своей уютной долинки выбирались регулярно — однако же внимания всеобщего на себя старались больше не обращать. Не было у них богатств особых, и мудрость наследную свою великую абы кому они не собирались демонстрировать, и уж тем более власть над Силой. И вот случилось так, что влюбился боярин юный в девицу знатного монгольского рода, и мудрость никакая не помогла. Тогда, испробовав все способы и уговоры, предложил он от отчаяния великий калым: своё мастерство призвать в Мир людей из ниоткуда, но не абы каких, а тех, что нужны: так когда-то на берег донской прямо из воды подняла на помощь любимому Лебедь отряд закованных в броню воинов. Уж как убедил добрый молодец Салтыков старика-монгола, что взаправду нечто такое может, неизвестно, но не стал пользоваться правом своим старый бек. Отдал красавицу-дочку, и приданое собрал, и в шатёр свой ввёл с великим уважением… а сам стал пользоваться мудростью молодого зятя. Как пользовался и его старший сын, обращаясь к наследнику Салтыковых, и сын сына, а вот теперь правнук решил, так сказать, обналичить депозит.
— Я не уверен, что предпринятые мною шаги дадут нужный эффект, а нужна гарантия, — мрачно признался после паузы Тогжан. — Никто не воспринимает постоянно нудящих о самоограничении балахонников как серьёзную угрозу, все как будто ослепли…
— Или ты стал одержим своей идеей после того удара молнией, — мягко укорил друга и дальнего родственника маг.
— Ты бы тоже стал, если бы тебе в лицо из-под капюшона толковали о «естественной природе редкого катаклизма».
— Так может…
— Не может! Я почувствовал угрозу, я почувствовал волю твари, нанёсшей удар. И я лично слышал, как другой урод толковал о том, что понятие равновесия надо понимать шире.
— У тебя всё равно нет никаких доказательств, только косвенные, которые можно по-всякому толковать, — попытался в последний раз достучаться до бека Салтыков… и сразу понял — бесполезно. — Ладно. Я сделаю, что ты просишь, но это… потребует от тебя некоторой подготовки. Одного в толк не возьму — чем тебе поможет один или несколько человек, пусть и из другого мира? Я уже тебе говорил — люди оттуда ничем принципиально от нас не отличаются, и вряд ли смогут что-то, что не сможем мы сами…
— Увидишь. — Мрачная улыбка опять посетила лицо бека-оружейника. В отличие от друга, из-за родового воспитания продолжавшего считать, что сила — она только в способностях или, в крайнем случае, в том, насколько человек смог уйти вперёд по Пути, Тогжан думал иначе… Можно сколько угодно продолжать считать, что Мировую Войну Великая Империя смогла выиграть «благодаря самоотверженности всех жителей» и «переходу Ордена Равновесия на сторону имперских войск», как написано в учебниках. А на самом деле войну выиграли простые парни, из которых только единицы дошли даже до звания адепта Пути — а всё потому, что в руках они сжимали первый, ещё тяжёлый и неудобный пистолет-пулемёт сержанта Фёдорова, а через их головы били по фронтовым тылам врага реактивные снаряды лейтенанта Тихомирова[8]. Победу могут обеспечить всего несколько человек — способных реализовать грамотно сформулированное техническое задание.
За 4 года до начала событий
Российская Федерация, 2012 год от Р. Х.
Чудес не бывает. Любой здравомыслящий человек, будь он менеджер по продажам, бухгалтер, священнослужитель, даже самый искусный «маг и волшебник», вроде Копперфильда, или самый экстрасенсорный экстрасенс это знает. Нельзя летать без крыльев, если ты не птица, нельзя дышать водой, если ты не рыба, нельзя надеяться на дружбу и любовь, нельзя хорошо заработать без хотя бы небольшого обмана, нельзя, в конце концов, заработать на «большой» науке. И уж тем более нельзя надеяться на понимание или хотя бы внимание к себе, если ты не можешь поплёвывать на собеседников с высоты своего финансово-материального благополучия. «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» Об этот железобетонный довод разбиваются любые начинания и предложения.
НПО «Вихрь» было образовано в далёком 1995 году и, ни шатко ни валко, умудрилось просуществовать целых семнадцать лет. Люди, которые его основали, здравомыслящими определённо не были. Во-первых, они были тогда ещё молоды, эти люди, и, несмотря на все события вокруг, верили в свою исключительность — и в то, что однажды всё наладится. Во-вторых, они, так или иначе, были связаны не просто с наукой — но и с военно-промышленным комплексом того государства, что ныне частенько именуют «Империей». И в-третьих… ну, скажем так, — они знали достаточно, чтобы понимать, что возможность сотворить чудо собственными руками есть всегда. Правда, для этого нужно было, чтобы в голове находились знания физики и химии, математики и кибернетики, и их более частных разделов: то есть фактически та самая бесполезная лажа, которая очень мешает заниматься по-настоящему важными делами, вроде почти честного отъёма денег у населения и государства в обмен на обещание очередного «чуда»…
Как же продержался на плаву «Вихрь» столько лет, не имея в своём составе ни одного здравомыслящего человека? О, наверное, это была воистину эпическая сага — сумей кто-нибудь описать литературным языком сию историю. Сотрудники НПО успели позаниматься добычей драгоценного металла из утилизируемых микроэлектронных схем и поучаствовать в разработке суперобдувающих вентиляторов для как грибы растущих в России офисов (с импортными кондиционерами тогда всё ещё была некоторая проблема), чинили ротационные фильтры на «полях орошения» Мосводоканала (потому что ни одного инженера, который помнил, «как это вообще работает», сами водоканальщики у себя не нашли), рисовали эскизы несуществующих самолётов и существовать не могущих летающих тарелок в журналы вроде «чудеса и приключения», по приглашению знакомых лётчиков из Кубинки помогали подготовить к полётам на внезапно выделенные пять тонн авиационного керосина последние рабочие самолёты, со слезами на глазах вынимая нужные узлы и детали из их собратьев, в небо подняться более не способных… Были и более прагматичные, почти рутинные подработки — вроде написания программ тестирования для студентов вопреки всему живущего МАИ, написание статей в научные журналы, и даже — только представьте! — успешное участие в нескольких конкурсах на получение грантов от почему-то воспылавших жалостью к российской науке филантропов из-за рубежа. Наверное, такой результат тянул на полноценное чудо! Одна беда — группе «чудаков», после без малого семнадцати лет превозмогания над реальностью, больше не хотелось чудес. А хотелось дожить уже свой век спокойно — благо у отдавших пять и более «контрактных», как сейчас говорят, лет Родине, есть возможность уйти на пенсию чуть раньше простых смертных… Правда, не всем.
Далеев Егор
— Ну и как я выгляжу? — большой плазменный телевизор демонстрировал красивую, но несколько утрированно нарисованную с использованием компьютерной 3D-анимации девушку в коротеньком платьице, с огромными — «аниме стайл» — глазами и развевающимися длинными волосами. Анимация, разумеется, по качеству едва тянула на таковую в ранних играх на Сони Плейстейшен-два, да и нарисована, если честно, не мной, — но никакой роли это решительно не играло. Важно было, что собеседник визуализирован, а пока и так сойдет…
— Полный улёт, Агата! — сообщил я в микрофон. Красотка на экране демонстративно нахмурилась, а к шумам вентиляторов серверной сборки из нескольких стандартных стоек, заполненных серверами, послышался знакомый каждому, кто часто работает на компьютере, «шелест» «плотного» обращения к жёсткому диску. По идее, на фоне гула турбинок охлаждения стоечных системных блоков такой тихий шум должен был теряться, — но вообще: количество разнокалиберных «хардов» было таким большим, что унисонное их «пение» отлично различалось без особого напряжения ушей. На самом деле, большая часть «серверной стены» была полным и окончательным хламом, собранным «с миру по нитке» вихревцами — некоторые машины были аж двенадцатилетней давности, и работали с соответствующей эффективностью. По-хорошему, стоило бы выкинуть всё здесь нафиг и собрать вычислительный кластер на нормальном, современном железе… вот только денег у НПО перманентно не хватало. Ни на что. Ну, хоть зарплату платили…
На своём рабочем месте, обставленном аж четырьмя мониторами (вместо одного, но большого), я мог в реальном времени наблюдать процесс «размышления» самообучающегося алгоритма программы, интерактивно управляющей анимашкой на «плазме»: блок речевого анализа распознал, что именно я ответил, а теперь система принятия решений «шерстила» базы данных на жестких дисках и даже перебирала заданные сайты через Интернет — ища и сопоставляя мою реплику с подобными и подбирая верное значение. Но поиск и анализ были только частью процесса — не самой интересной, на мой взгляд: «Агата» реально училась. То есть программа запоминала не только результат, но и анализировала сам процесс его получения, и делала некий вывод, выстраивая ассоциативные цепочки: если проводить грубую аналогию, именно так образуются условные рефлексы у животных. А у самого продвинутого животного на Земле — у человека — комплекс этих самых условных рефлексов достигает такой сложности, что становится сознанием. Фактически, если отбросить некоторые оговорки и условности, где-то так по моему мнению и должен работать «искусственный интеллект».
Над «Агатой» — моим собственным вариантом «сборки» модулей информационно-управляющей системы «Агат», — последние полтора десятка лет разрабатываемой практически единолично моим непосредственным начальником, Маркуловым Иваном Владимировичем, я тра… корпел последние полгода — после работы, кое-что делая дома и доводя результат по выходным. Именно полгода назад в моей личной жизни наступил полный и окончательный крах (к чему всё давно шло), и я, стараясь поскорее забыть многочисленные неприятные моменты, с головой окунулся в омут придуманного мной интеграционного решения: это когда Система анализирует сама себя и дописывает свои модули принятия решений в реальном времени. Этакий «алгоритм алгоритмов». Да. А ведь ещё те же полгода назад я уже умудрился пройти не только тестирование, но и очень сложное собеседование, и готовился устроиться в отдел автоматизации российского филиала корпорации «Интел». Собственно, и само моё трудоустройство в «Вихрь» сначала на половину ставки, а потом и на полную, прежде всего было продиктовано желанием и необходимостью получить опыт работы с системами реального времени… да ладно, что уж там теперь. Зато докажу шефу, что его (и самую чуточку теперь моя) информационно-управляющая система способна на нечто большее, чем управлять боевым ударным вертолётом в автономном режиме. Собственно, если сейчас тест пройдёт успешно — прямо завтра, в понедельник, и докажу!
На мой взгляд, работники НПО «Вихрь» буквально помешались на военном применении своего изделия. Даже Маркулов, упорно зовущий свою разработку «БИУС», то есть боевой, а не просто информационно-управляющей системой. Наш спор начался тогда, когда «старички» из постоянного состава вихревской команды слегка «приняли на грудь» по случаю «чего-то там», и я разговорился со своим непосредственным руководителем. Подумал, что момент выбран удачно — и решил втолковать, что конкретно его разработка имеет потенциально широчайшее применение — взять хотя бы нелинейное управление неигровыми персонажами в ММОРПГ… наверно, стоило подобрать другой довод. Шеф… я бы сказал «взъярился», если бы это не было настолько устало и апатично. Мне была поведана та часть истории «Вихря», о которой я не знал. НПО организовали четверо учеников профессора Петра Осиповича Вихро (вот откуда такое название!), когда в девяносто пятом «ящик», закрытый военный НИИ, окончательно распался. И именно оттуда, из лабораторий ВНИИ, была вывезена та груда железа, занимающего целую комнату подвала здания, которое каким-то образом снимало НПО. Не просто груда железа — прототип плазменного оружия. Прототип, который, разумеется, «чуть-чуть не работал». При чём тут вертолёт, по сути дрон, в который в обязательном порядке нужно было устанавливать чудо-пушку, я так и не понял, да и, честно говоря, посчитал разговор отчасти «гоном». Я для Ивана был «штафиркой» — в армии не служил, потому мне можно было «присесть на уши» — в целях формирования правильного образа мысли, и всё такое. На самом деле, как я подозревал, всё произошло ровно наоборот: этот самый профессор Вихро, несмотря на свои семьдесят, по позитивности мышления и способности устроить движуху на ровном месте был вне конкуренции даже для относительно молодого меня. Знал всё, знал всех, преподавал одновременно в Бауманке, в МАИ и ещё читал лекции в МГУ, иногда. Строчил научные статьи, имел многочисленных учеников разной степени маститости, которым помогал, и которые, разумеется, были готовы помочь ему. Думаю, в тяжёлый для страны период именно он выдернул четверых так или иначе потерявших работу и цель в жизни бывших коллег-МНС без степеней, с которыми непосредственно работал в «ящике», и собрал в «место на пересидеть», ну и цель дал, дабы не заскучали. Мировой мужик!
Девушка на анимации перестала хмуриться — процесс формирования облака когнитивных связей занял аж пять минут, — но того стоило.
— Сложно спорить с очевидным, — заявила мне программа с некоторым даже апломбом. Интонация синтезированного голоса была, разумеется, довольно «жестяная», но — сработало, блин! Даже речевой модуль корректно задействовался. — О чём желаешь поговорить, дружок?
Я непроизвольно фыркнул над «дружком» (надо будет посмотреть, почему программа выбрала именно это обращение) и только приготовился сказать следующую фразу…
…«плазму» и колонки я успел выдернуть из розетки буквально за секунду до того, как в рабочее помещение ввалился основной состав вихревцев — целиком. Четвёрка «настоящих полковников» — лётчик, и троица военных инженеров. Бывших.
— Далеев? — как-то особенно неприязненно удивился Кожевников Андрей, лётчик-испытатель, списанный из действующей армии в начале девяностых «как бы по медицинским». При Петре Осиповиче этот особенно несгибаемый тип был кем-то вроде зама, мы с ним практически не общались. — А ты что здесь делаешь?
— Работаю, — ошарашенно оглядывая компанию, с какого-то перепуга обряженную в камуфляж без знаков различия, машинально ответил я. — По договорённости с Иваном Владимировичем…
— Ваня, это правда? — даже не сделал вид, что слушает меня, обернулся к моему шефу пилот.
— Да, я разрешил, — кажется, Маркулов и сам почти забыл про наш спор. Я проследил за его красноречивым взглядом и мысленно застонал: зная, что в лаборатории НПО никого не будет, я заявился в легкомысленной футболке и шортах. Дресс-кода у нас как бы не было, но мне ещё в первый же день работы старшие коллеги объяснили, «как должен выглядёть настоящий мужчина… кхм, ну или, по крайней мере, просто мужчина». Ну, бессмертное: «даже для шпаков есть три цвета: серый, чёрный и как у спецназа». Особенно меня подвели шорты — потому что они, как в насмешку над коллегами, имели «камуфляжный» окрас: пятна нужных цветов были заменены на силуэты котиков. Ну всё — нудная, мучительная для обеих сторон головомойка обеспечена. Для обеих сторон — потому что отсутствие возможности устроить «младшему по званию» пару-тройку нарядов вне очереди сильно угнетает армейскую психику.
— Ладно, на одного человека больше — это тоже хорошо, — внезапно для меня сделал вывод Кожевников. — Далеев, у тебя двадцать минут, чтобы «потушить» сервера. Начинай.
— Что, все? — мне показалось, что я ослышался. — Но зачем?!
Вместо ответа я получил выразительный взгляд от Ивана Маркулова, последним прошагавшего в сторону лестницы в подвал. «Приказы не обсуждают, приказы выполняют». Тьфу, блин.
Через двадцать минут я уже почти без удивления наблюдал, как каждый из коллег, на манер муравья, тащит тщательно завёрнутый в брезент некий блок: в подвале угловатых штуковин из бывшего «ящика» было в избытке. В голове у меня вертелось всего две мысли: «что за хрень такая случилась?» и «неужели нам впятером сейчас весь этот хлам таскать?». Но, как выяснилось, я не угадал. В лабораторию по второму разу вернулись только Марк Терентьевич — классный спец по авионике — и мой непосредственный шеф. Марк сразу «на рысях» спустился в подвал, Маркулов же остановился у «серверной стены».
— Что смотришь? Помогай, — мужчина коротко оглянулся и подозвал к себе, сопровождая приказ нетерпеливым жестом. — Дамп прошёл корректно? Хорошо, вытаскиваем «Мейнфрейм».
— Что такое случилось, Иван Владимирович? — я помог вытащить тяжеленный «гроб» нашего самого нового сервера, на котором при выключении всей системы сохранялись активные параметры запущенной под эмулятором БИУС. Фактически, имея лишь этот сервер, можно было развернуть новый кластер в любом месте — копии всех файлов проекта «Агат» также лежали на его «винтах». — Нас из здания выгоняют?
— Сам не знаю. Вихро позвонил Андрею, а он нас всех сорвал… — с толикой прорвавшегося раздражения пояснил программист систем реального времени. — То есть у меня есть подозрение… помнишь, зачем Пётр тебя нанял?
— Довести программную часть до демонстрационной версии, — кивнул я. — Так мы…
— Демонстрация заказчику. У меня больше никаких идей нет. А почему всё так через задницу — сам догадайся, — повёл плечом «настоящий полковник»… и неожиданно спросил: — Сможешь нести корпус в руках в одиночку?
— Только недалеко и недолго, — в железке было килограммов под тридцать!
— Далеко и не понадобится… Так, я сейчас принесу брезент — обернём. Долбаная спешка!
В тихом московском дворике, расположенном на западе мегаполиса, обнаружилась серая «Газель» с салоном на манер городской маршрутки. Сервер со всеми предосторожностями расположили на полу, с трудом найдя место между другими упакованными вещами. За водителя уселся всё тот же Кожевников, остальные кое-как разместились в салоне. Последним, с пятым блоком под мышкой, вернулся Марк Терентьевич, и машина немедленно тронулась. Было одновременно и немного тревожно, и любопытно, но скорее второе, чем первое, — может быть, просто потому, что похожая на бегство «спецоперация» выглядела для меня, как начало киношного боевика. Ну, что сказать в своё оправдание? В отличие от окружавших меня «старичков», я действительно ни разу не «нюхал пороху» — как-то обходили меня стороной и детские драки, и тёмные личности в не менее тёмных подворотнях. От армии помог институт, а замеченную на улице ситуацию, которая могла потребовать вмешательства, я всегда старался обойти стороной — так родители воспитали. Ещё повезло, что всё закончилось именно так, наверное…
«Газель» остановилась у края совершенно пустого скошенного подмосковного поля, окружённого стеной деревьев — росшее разнотравье пошло на корм коровам. Просёлочная дорога из серии «превращаюсь в болото после первого дождя» кое-как провела «Газель» к одиноко стоящему «уазу-патриот», у которого обнаружился необычно возбуждённый профессор Вихро… в камуфляже. Не зная реального возраста главы НПО, я бы не дал ему и шестидесяти — мужчина, годившийся мне в деды, а своим коллегам — в отцы, выглядел «как огурчик», несмотря на полностью седую шевелюру. Вот и сейчас Петр Осипович подскочил к пассажирской двери раньше, чем сидящий рядом с ней Маркулов успел выбраться из микроавтобуса.
— Ещё пять минуточек, и вы всё поймёте. — Вот удивительный человек — вроде и попросил, даже не приказал, а все с большим недоумением переглядывающиеся вихревцы послушно позакрывали открытые было для вопросов рты. — Ванечка, вот ты зачем Егорушку нашего-то потащил, да ещё и в таком виде? Нет, всё потом — сейчас некогда. Каждый пусть берёт по блоку — и за мной. Сюда.
— Кхм… Пётр, тут что — вход в секретный бункер? — всё-таки не выдержал мой непосредственный руководитель.
— Сам сейчас всё увидишь, Ваня. Ну, что, всё взяли? Пошли!
Стена деревьев, высаженная у края поля, оказывается, скрывала под собой даже не овраг, а так — пологое углубление навроде давным-давно оплывшего рва. Ручеёк, едва способный замочить подошвы ног, тихонечко журчал в тени такой кристально-чистой водой, что на миг мне показалось: просто не может быть такого буквально в тридцати километрах за МКАДом. Я бы обязательно опустил руки в такую чудесную купель, а, может даже, сделал бы глупость и попробовал напиться — вода буквально манила… если бы не чёртов сервер в руках! Спускаться по травяному откосу, удерживая перед собой угловатую тяжесть, примерно равную по весу мешку картошки, — то ещё удовольствие, а тут ещё и профессор, ничтоже сумняшеся наступивший в воду, остановился буквально передо мной. Невольно пришлось сделать шаг в сторону… и нога едва не соскользнула по мокрым камням, благо завёрнутый в несколько слоёв по самые ручки для переноски системник оказался упёрт в грунт… по КАМНЯМ?! Я вскинул голову и заполошно огляделся — вокруг, насколько хватало глаз, раскинулись близкие вершины гор. Вцепившись в единственный незыблемый предмет в руках, я заторможенно обернулся — за спиной, весело прыгая по обкатанным водой булыжникам и гальке, неслась настоящая, пусть и узкая и мелкая горная река — и дальше поднималась величественная вершина, у подножия которой я неведомым образом оказался. Как будто просто вышел из воды… Стоп, а остальные?!
На берегу стояли четверо довольно молодых мужчин с военной выправкой, лишь отчасти напоминающие мне работников НПО «Вихрь»… Да чёрт возьми! Вот и профессор — и тоже голова больше не седая! И уже бодро здоровается за руку, едва не приплясывая от чувств, с раскосым мужиком восточной внешности… в среднеазиатском халате и сапогах, с плёткой на поясе… так, я что, брежу? И с каких это пор край стоящего системного блока сервера мне достает до середины груди… и почему снизу холодным поддувает? И мои руки… такие непривычно маленькие кисти… Я разжал судорожно сведённые пальцы — не без усилий — и поднёс к глазам. Попытался сделать шаг в сторону — снизу зашуршала ткань. Мои шорты… и то, что под ними — они просто с меня упали… а майка вообще висит на плечах на манер платья, доставая до колен… я что, ребёнок?! И где, мать вашу, я?!
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Техническое задание предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
2
Батыр — в данном случае «военачальник», или, конкретнее, «князь, имеющий собственную дружину». Хоть слово и имеет одни и те же корни со словом «бахадур» (рус. «богатырь), т. е. «великий воин», значение у него другое. Таким образом, Абишев не просто бек, (т е. по-русски — князь), но ещё и имеет право содержать собственное небольшое воинское подразделение, подчиняющееся лично ему. В Великой Империи такую привилегию имеют только те князья, что лично были допущены до присяги Императору, а это, в свою очередь, невозможно без службы в армии, флоте или ВКС Великой Империи.
3
Ношение личного оружия в Империи за несколько веков обросло множеством традиций. В том числе монгольская плеть, традиционное оружие степняков, может иметь от одного до семи хвостов: чем больше, тем сложнее выучиться такой владеть. Семь хвостов на плётке за поясом у человека как минимум означают высочайшее мастерство обращения с подобным оружием.
4
Бейсе — досл. «боярин», уважительное обращение к беку или князю от гражданского лица. Военный, решивший подчеркнуть уважительность обращения, сказал бы «батыр» (напр. «Тогжан-батыр или Абишев-батыр).
6
Традиционно Пути самосовершенствования принято нумеровать так: Первый Путь — Путь Воина, Второй Путь — Путь Духа, Третий Путь — Путь Силы. Учение о Путях не такое уж древнее, как принято считать: оно зародилось как результат множественной перекрёстной интеграции восточных духовных практик и православных обычаев в ходе разработки так называемого «нового канона» Русского Православия. Изначально составление «Нового Канона» инициировано Иваном V Победоносцем в попытке примирить возникающие разногласия между христианами, буддистами и даосистами. Работа эта растянулась на без малого семьдесят лет, но дала воистину неожиданные плоды. Впрочем, свою задачу всё-таки проведенная реформа церкви (церквей) выполнила.
