Инвестиго. Из медика в маги. Том 1

Илья Рэд, 2023

Охота за информацией. Магический мир. Новое тело. Успешный студент-медик Марк реинкарнировал и попал на самое дно: он обычный крестьянин, нищеброд без перспектив. Нет мудрых учителей и нормального тела? Во всём нужна система: делегируй, распределяй ресурсы, выживай.Шпионская сеть из детей? Вмешательство в новую экономику? Медицинская практика в мире, где рулит магия? Да пожалуйста! Цинично, жёстко, хладнокровно – ведь это средневековье!

Глава 1

Перетаскивая обтекающие вонючей жижей трупы, мы еле сдерживали слёзы. Сопли пузырились в кратерах ноздрей, а во рту ощущалось противное жжение. Нет, мы не киллеры, не наёмные убийцы и уж точно не садисты — просто сегодня дежурство в анатомичке выпало на нас, студентов пятого курса. Если точнее — почти шестого. Мой друг Ким семенил короткими ногами, держась руками в перчатках, за голени какого-то безымянного бомжа, я же поддерживал трупак за плечи.

Нашей задачей было приготовить «Петровича» к осмотру студентами младших курсов. Мы вынули его из привычного места обитания — формалиновой ванны, где он тусовался с друзьями и их частями. Положив тело на каталку, мы обмывали его из шлангов. Формалин не щадит слизистые оболочки. Поэтому слезятся глаза и из носа льётся фонтан соплей. По сути это яд, но очень медленного действия. Чтобы снизить данный эффект приходилось вымывать труп, иначе занятие превратится в катастрофу.

— Почему сегодня запрягли именно нас?

— Может, потому что во многих группах нет парней?

Ким насуплено молчал и, чтобы он не затухал, я направил струю воды в рот нашему мёртвому другу:

— Смотри, сегодня Петрович улыбается. Его опять будут лапать.

— То чувство, когда у мёртвого больше женского внимания, чем у тебя.

— Друг мой, никогда не поздно! Бери коктейль с трубочкой и полезай в ванну.

— Спасибо, в этой жизни я хочу ещё немного пострадать.

Закончив с водными процедурами, мы накрыли тело клеёнкой сверху и повезли в четвёртую аудиторию, где препод уже насиловал ребят теоретической частью.

— Спасибо, поставьте сюда сбоку и свободны.

Сняв маски, мы отправились назад в комнату для занятий.

— Ертаев, Исиченко, спасибо, что помогли, присаживайтесь.

Наши занятия по анатомии давно подошли к концу, и сейчас своё свободное время мы коротали в данном кружке. Мы заканчивали пятый курс и прошли через многое. Большая часть фундаментальных дисциплин позади и впереди был выбор специализации, а на подумать оставался годик.

Меня зовут Марк, и я пока ещё не определился, каким врачом хочу стать, но такие дисциплины как анатомия и ОХТА¹ мне были по душе. Настолько, что ради них я жертвовал своим свободным временем. «Просирал» своё студенчество, по мнению многих сокурсников. Хотя большая часть тех, кто так говорил, уже не училась. Их отчислили. А мысль о том, что я хоть где-то расставил приоритеты правильно, иногда грела меня тоскливыми вечерами. Однако таких вечеров было мало — я всегда мог найти себе занятие и наслаждаться своим одиночеством.

Увлечение книгами затягивало ещё детства, а когда я открыл для себя научный мир, то навсегда провалился в уютную яму материализма и копал её всё глубже и глубже. Меня интересовало всё — от естествознания до философии. Те сферы, в которых я плохо разбирался, пытался хотя бы охватить поверхностно, чтобы просто иметь о них понятие. В то же время я осознавал, что всего знать невозможно и нужно выбрать главное направление, а остальные будут как ответвления — где-то короче, где-то длиннее. Выбор пал на медицину.

— Ладно, Марк, до скорого.

— Давай, бро.

Ким для меня был идеальным попутчиком в жизни. Он не навязывался, на многие вопросы имел своё мнение, был такой же прожжённый циник, маниакальный ботан и разделял мой мир тупых шутеечек. Иногда его можно было назвать полноценным другом, но это никому из нас не нужно. В случае чего я помогал ему, а он мне. Это было выгодное сотрудничество, симбиоз. Давно прошла та слащавая школьная пора, когда любой, кто поделился с тобой хавкой или сыграл в мяч/приставку моментально становился «другом». Нам по двадцать три года и крепкая гейская борьба уже не кажется чем-то плохим. Впрочем, меня занесло куда-то не туда.

«Добрый вечер, с вами автомобильный патруль и я его ведущий…»

— Передайте, пожалуйста, за проезд.

За окном маршрутки затухающий день поздней весны. Магазинчики выталкивали друг друга витринами, калейдоскоп людей, полотно кривого асфальта.

И когда я успел стать таким чёрствым? Где тот первый год студенчества с вечными попойками и амурными делами? Именно тогда, после разрыва одной значимой для меня связи, я пошёл на вписку и после хорошего перепихона на меня как будто снизошло озарение. Что я тут делаю? Зачем мне эти люди? Этот биологический мусор? Надевая штаны, в голове пронеслось: «Как много времени я уже потерял?». Это ощущение страха, возможность потерять своё будущее, вытолкнуло жирного гедониста из моей головы. Сколько он там сидел? Точнее лежал на софе в халате на голое тело и жрал грозди винограда прямо с пуза.

И всё же я не считал это большой ошибкой. Такие вещи раскрывают глаза. Будто камера, доселе снимавшая хоум видео от первого лица, вдруг облетела вокруг тебя, выдав голливудскую картинку в 3D.

«…выразил свои опасения по поводу запуска «Януса» — мощнейшего ускорителя…превосходящего БАК в три раза…»

Похоже, нас всё-таки ждёт какой-то прорыв в фундаментальных науках.

«…прогноз погоды.»

А не много на себя беру? Конечно, тот выбор был правильным. Оглядываясь назад, это я точно вижу, но я пожертвовал часть своей социальности для достижения цели. Важны ли были те не начавшиеся и возможные связи с новыми людьми? Не из моего круга интереса. Что бы это мне дало? Ну, это уже рефлексия и область фантазий. Думаю, не стоит продолжать думать в этом направлении. Я кремень, мать его за ногу.

Ухмыльнувшись, я попытался прижаться лицом к окну маршрутки, как это видел в фильмах, но потерпел фиаско. Кочек на дороге было так много, что я просто бился башкой о стекло. Как обычно.

Люди сновали туда-сюда. Входили. Выходили. У меня нет рентгеновского зрения, и я не чёртов доктор Хаус, но какие-то признаки плохого здоровья я могу диагностировать без аппаратуры. Цвет кожи, отёки, запах изо рта, состояние глаз, фаланги пальцев — всё это давало бесконечный поток информации о болезнях. Интересно было бы проверить тургор² кожи вон у той тётки. Интересно, она обидится, если я её ущипну? Думаю, не стоит. Видно, что у неё обезвоживание. Судя по тому, что она жирная, как мамонт, возможно подозрение на сахарный диабет. К тому же носит очки — зрение ухудшилось на фоне заболевания, кровеносные сосуды в глазах повреждены. Конечно, всё это условно и нужен анализ крови, чтобы точно знать. Какой же я, с*ка, умный.

«…на пересечении Зареченской и Мира произошло столкновение Ваз 2110 и…»

На ум пришёл какой-то старый тупой мем, и я чуть не заорал на всю маршрутку.

Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Интересно, другие люди также сами с собой разговаривают? Думаю да. Если вспомнить все эти многочисленные откровения в социальных сетях про то что кому приснилось или что вы чувствовали тогда-то и тогда, в таких-то обстоятельствах. Если подумать, вся это цифровизация — находка для психологов. Мы всё больше начинаем походить на пчёл.

Из-за кочки неприятно подбросило вверх.

Коллективное бессознательное. Скоро. Ведь если наши гаджеты допилить до чипов и как-то встроить интерфейс в зрение и интегрировать в нервную систему, чтобы отдавать команды силой мысли, то мы превратимся в чёртовых пчёл. Я, пчёлка номер «3108984456» буду знать, что происходит у моего собрата пчёлки в Африке. А если он даст доступ к своему стриму из глаз, то смогу даже жить его жизнью. Видеть чем он питается и с кем разговаривает. Как он срёт. Катается на машине или признаётся в любви. Это же круче любого фильма. Я могу переключаться в любой момент в глаза всех действующих лиц. Я кукловод.

Подошло время выходить, ноги направились к двери. Вдруг на секунду я провалился взглядом в темноту. Как будто меня засосало в космос, где одна пустота. Из этого состояния меня потихоньку выдернуло назад, уши заложило, зрение вернулось, но вокруг вода, нет, вроде воздух, но слышно всё как под водой.

— Ты что, пьяный?

Меня резко вернуло в привычное состояние. Сердце колотилось. По виску пробежала капелька пота. Видимо я отрубился на пару секунд и, почти упав, задел диабетическую тётку. Та оттолкнула меня.

Поток воздуха ударил в лицо. Что это было? Скачок давления? И время будто замедлилось. Перекинув сумку за плечо, я шёл домой по привычной дороге. Какой-то симпатичный миниатюрный пёсель остановился возле меня, высунул язык. Хвостик как метроном отсчитывал туда-сюда. Глазки тёмные-тёмные. Как что? Как… что-то с ним не так.

Внешне всё нормально. Собака как собака. Я в них не разбираюсь, может, все они так смотрят? Стоп. Я же уже прошёл мимо неё? Мои ноги шагают — это я точно знаю; собака стоит на месте, так почему я постоянно на неё смотрю? Меня возвращает назад? Или это просто головокружение? Надо расстегнуть воротник, приток воздуха, быстрее.

Положив указательный и средний палец на пульс, я вдруг мысленно замер. Наступила стерильная тишина в голове. Пёс продолжал дышать, высунув язык. Я слышал где-то, что это нужно для теплообмена. У меня не было пульса. Глаза расширились. Я продолжал идти. Огибал столб и возвращался обратно. Пульса нет. Я мёртв?

Послышался детский плач, наверное, где-то ребёнок споткнулся. Упал и поцарапал ножку. Как когда-то все падали в детстве.

Я повернул голову, чтобы оценить рану и тут собака громко загавкала.

— Отойди от собаки, ты что, обдолбался там?

— Ч…то? — пересохшим голосом ответил я.

— Стоишь, пялишься минут пять. Приход словил? Я сейчас позвоню куда надо!

На меня выплыл какой-то боевой дед с чесночным амбре. Что-то продолжал голосить прямо у лица. Беззубый рот шамкал с возмущением и капелька его слюны залетела мне на висок. Я медленно вытер её пальцем и мир звуков опять захлестнул.

— Простите, мне надо идти, отличный пёс.

Ватными ногами я перелистывал плитку всё быстрее и быстрее. Перешёл на бег. Остановился. Пульс есть. Может это расстройство психики? Но предпосылок не было — гигиена труда всегда была идеальна, а социальный интеллект не настолько низок, чтобы загоняться негативной саморефлексией.

Зазвонил телефон. Экран высветил синим — «Мама». Как не вовремя. Я потянул телефон к уху, чтобы принять вызов и поднял глаза на горизонт. Девятиэтажных зданий больше не было. Ближайшая железная урна позвякивала пустой стеклянной бутылкой.

— Сынок…

Лопнула лампочка на фонаре. Осколки полетели мне под ноги. Я повернулся к витрине какого-то бутика, что впаян в дом, и не увидел своего отражения. Стекло лопнуло. Прикрывшись рукой, я перевёл взгляд обратно. Резкий толчок. Темнота. Схлопнулась. Пустое ничто. Это конец?

* * *

Идеальное состояние. Полный покой и безопасность. Растворяясь в нём, я пока не родил ни одной мысли. Не хотелось вообще как-то напрягаться и что-то делать. Это похоже на воспоминания из детства, где я бегал с мячом, запах скошенной травы, багряный разлив заходящего солнца и дома бабушка с мамой напекли пирогов с грушевым вареньем. Стакан свежего молока… Я не помню этот вкус — ни пирогов, ни молока. Вообще странно. А ещё я забыл запах сена. Всё так плавно вокруг, сопротивления нет. Я расслабился, но ненадолго.

Если сейчас крутятся образы, значит я мыслю. Если мыслю, то жив. А если жив, то где я? Я помню взрыв витрины, осыпающиеся стёкла со столба, звонок матери. Та странная чернота. Что это было? Моё расстройство психики? Тогда как объяснить физические воздействия? Я чувствовал эти осколки. Тактильные, звуковые, проприоцептивные галлюцинации³ — многовато что-то для ещё недавно здорового студента.

Ладно, разберёмся с этим потом. Пока вопросов больше, чем ответов. Итак, что мы имеем на данный момент? Я не получаю никакой зрительной информации, слуховой тоже — хотя что-то такое приглушённое достигает до сюда — шум воды, стук. Вкус тоже сохранился, но он какой-то странный. Местами солёный, где-то сладкий, больше кислый и горький. Голову как будто раздирает от какофонии вкусов на рецепторах.

Что касается давления извне — оно тоже присутствует. Тактильно ощущаются вибрации. Может быть, меня госпитализировали и сейчас я на аппарате жизнеобеспечения? Зрение и слух пострадали, но в остальном я скорее жив, чем…

Что-то сильно дёрнулось. Мне стало хуже? Везут на операцию. Да, скорее всего. Какой-то громкий звук снаружи. Не разобрать и язык какой-то странный. Опять толчок. Меня поджимает в ногах. Давление нарастает. Видеть бы, что происходит. Чёрт. Да что происходит? Меня куда-то тянет. Вниз головой. Резкий удар. Уронили? Да, меня уронили. Громкий протяжный крик, женский. Это мама? Нет, не очень похоже. Пространство вокруг начало сужаться. Что за херня? Я не хочу! Стоп. Это ветер? Я чувствую ветер кожей головы, самой макушкой. Я что лысый?! И на голове какая-то слизь.

Меня плавно тянуло вниз под аккомпанемент глухих женских криков. И тут я услышал их очень звонко. Почувствовал воздух на своём лице. Толчки продолжались, и чувствительность всего тела возвращалась понемногу. Будто я был в тюбике и меня выжали. Когда я вышел полностью, раздался кашель и первый вдох. Пахло тухлятиной. Тухлой рыбой.

Когда моя нервная система заработала в полную силу, я понял. Это не моё тело. В мозг поступает проекция о гораздо меньших размерах. Сейчас я не больше какой-то мелкой собачки. А всё, что было до этого — роды. Шум воды — это кровь биологической матери, стук — её сердце. Вкусовые раздражения — околоплодные воды. Невозможность дыхания заменялась плацентой, а сейчас мои лёгкие точно качали воздух. Мышцы слабы, не могу даже шеей двигать, а глаза увидели свет, всё мутно. Какой отвратительный запах, боже. Я так беспомощен.

А ещё голоса, много голосов, и мы на улице. Странно, кто в наше время сейчас рожает на улице? Это же антисанитария. Это звук фыркающей лошади? Что-то посыпалось, упало, звон металла, смех. Похоже на рынок. Я лежал на спине. Еле виднелась синева — это небо — и что-то наполовину загораживающее зрение. Перекладина. Скорее всего, доска или что-то такое. Если это рынок, то логично, что я под прилавком. Рыбным, мать его, прилавком. На земле. Весь в каком-то липком говне.

Женщину больше было не слышно. Живот оттягивала пуповина. Никто вокруг не хлопотал, как это бывает при родах. А значит, всем наплевать. Муха села на лоб. Даже смахнуть не могу. Чёрт. Почему никто не подходит? Она же так кричала. Я что в какой-то нецивилизованной стране?

Точно. Я же не сказал, точнее не прокричал, ни звука. Даже если они бессердечные варвары, они не знают, что я живой и думают, что бедняжка отмучилась. Я не смогу долго прожить на холоде и на полу. Даже если пуповина сама отсохнет через неделю, я умру от воспаления лёгких. Та женщина, что меня родила, мертва и уже не может помочь. По-человечески её жаль, но если мыслить категориями психики старого тела — я недостаточно к ней привязался, не прикипел. Большого сожаления не было. Настоящая мать не здесь. Нужно привлечь внимание плачем. Если я так родился, считай заново, то как же моя семья? Мать, отец? Что со старым телом? Она получит какой-то звонок из морга или как это всё будет происходить?

Я помню черноту, пожравшую девятиэтажки, и массовые разрушения. Взрыв? Но была бы ударная волна и цветовая гамма другая. То явление шло из-за горизонта. Оно было очень быстрым, буквально секунды. Где-то за десять минут до мне стало плохо. Всё ли хорошо дома?

Надо выжить. Сейчас не об этом стоит думать. Я родился в каком-то дрянном месте, на самом социальном дне, на рынке, под рыбным прилавком, весь в кишках и в пыли.

Раздался громкий детский плач.

Примечания

1

ОХТА — Оперативная Хирургия и Топографическая Анатомия.

2

Тургор — эластичность, упругость.

3

Проприоцептивные галлюцинации — ощущение несуществующего в реальности движения в ногах, руках и любых других частях тела.