Предшественники бен-Ладена. Книга 4. Оглянешься – а вокруг враги

Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

По массовости и кровопролитию Красный террор большевиков был самым страшным в истории человечества. Его логическое продолжение в 1937—1938 годах было ещё страшнее…

ЗВЕРИ

В чекисты записывались в основном садисты. Тому — масса свидетельств. Население железнодорожной станции Унеча на брянщине до сих пор с содроганием вспоминает чекистку Фруму Хайкину. Эта, с позволения сказать, дама была вооружена двумя револьверами. Талию ей перепоясывал широкий кожаный ремень

с шашкой.

Депутат Учредительного собрания от Вологодской губернии С.О.Маслов в своих воспоминаниях упоминал о женщине-палаче, фамилию которой он не знал. «Она регулярно появлялась в Центральной тюремной больнице Москвы в 1919 году с папироской в зубах, с хлыстом в ру-

ке и револьвером без кобуры за поясом. В палаты, из которых заключенные брались на расстрел, она всегда являлась сама. Когда больные, пораженные ужасом, медленно собирали свои вещи, прощались с товарищами или принимались плакать, она грубо кричала на них, а иногда, как собак, била хлыстом, — писал Маслов. — Это была молоденькая женщина… лет 20—22» (РГАСПИ). Речь шла о вдове Николая Щорса Фруме Хайкиной.

Были и другие женщины-палачи. «Я знаю до десяти случаев, — писал Маслов, — когда женщины добровольно «дырявили затылки» (там же).

В Рыбинске был свой «зверь» в облике женщины — некая Зина. Были такие же в Екатеринославле, Севастополе и других городах России. Им мало было убить человека, им требовалось насладиться страданием, унижением, страхом, который они внушали.

Киевские чекисты устраивали охоту по движущимся мишеням. Только мишени заменяли люди. Их выпускали в сад и стреляли по бегущим. «Передовой» опыт киевлян был применён и в других чрезвычайках.

Французская писательница Одетта Кюн, которая была выслана английской полицией из Константинополя за коммунистическую пропаганду, в своей книге «На чужой стороне» рассказывала о такой охоте в Москве: «В той камере было заключено 20 контрреволюционерок. Ночью за ними пришли солдаты. Вскоре послышались нечеловеческие крики, и заключенные увидали в окно, выходящее на двор, всех этих 20 женщин, посаженных голыми на дроги. Их отвезли в поле и приказали бежать, гарантируя тем, кто прибежит первыми, что они не будут расстреляны. Затем они были все перебиты» (Кюн О. На чужой стороне. Берлин, издательстао «Ватага», 1923—1924).

В Екатеринославе председатель ЧК Трепалов ставил против фамилий, наиболее ему не понравившихся, сокращенную подпись толстым красным карандашом «рас», что означало — расход, или расстрел, но трудно было установить, к какой фамилии это относится. Исполнители, чтобы не ошибиться, расстреляли всех, кого включал этот список, а в нём было 50 фамилий. Никто, естественно, не был наказан.

Многие чрезвычайки имели специально приспособленные подвалы с асфальтовым полом и желобами для стока крови. На Сретенке в конце подвала расстреливаемого ставили перед вправленной в станок винтовкой. Если человек оказывался ниже ростом ниже ростом, его поднимали на табуретке.

Снег на дворе дома по Варсонофьевскому переулку, где расстреливали вплоть до 50-х годов прошлого века, был бурый от крови. Снег тогда не вывозили, поэтому чекисты жгли костры, чтобы его растопить. Но лучше бы они это не делали. Ручей крови перелился через двор на улицу,

Согласно протоколам «Деникикинской комиссии», расследовавшей преступления большевиков, высшие чины ЧК, не палачи по должности, нередко расстреливали сами. Это нравилось, например, одесситу Вихману. Он в частности, в присутствии свидетеля лишил жизни некоего Григорьева и его 12-летнего сына.

Свои казни палачи вершили обычно в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Особенно в те дни, когда шла настоящая бойня. И конечно же, не случайно,

появилась особая

«болезнь палачей», — когда спиртное и кокаин уже не действовали, и, чудовищные видения преследовали убийц. В конечном счёте, они попадали в психушки.

В Киеве в январе 1922 года была арестована чекистка Ремовер. Она обвинялась в самовольном расстреле 80 арестованных, преимущественно молодых людей. Ремовер признана была душевнобольной на почве половой психопатии. Следствие установило, что она лично расстреливала не только подозреваемых, но и свидетелей, вызванных в ЧК и имевших несчастье возбудить её больную чувственность.

В феврале 1923 года покончил с собой выстрелом из револьвера один из ревизоров правительственной комиссии по обследованию Госполитуправления Скворцов. При нем найдено письмо Ленину. Он писал:

«Поверхностное знакомство с делопроизводством нашего главного учреждения по охране завоеваний трудового народа… вынудили меня уйти навсегда от тех ужасов и гадостей, которые применяются нами во имя высоких принципов коммунизма и в которых я бессознательно принимал участие, числясь ответственным работником компартии.

Искупая смертью свою вину, я шлю вам последнюю просьбу: опомнитесь, пока не поздно, и не позорьте своими приемами нашего великого учителя Маркса и не отталкивайте массы от социализма» (ГАРФ).

Латыши и китайцы

Первыми, кто стал в Вологде применять чрезвычайные меры против буржуазии, стали отряды красногвардейцев, приехавшие в Вологду из Петрограда. Это были в основном латышские стрелки. Газета «Северная заря» писала: «Приезжают в Вологду какие то проходимцы в матросской одежде и начинают грабить кого попало. Вооруженные винтовками, они разъезжают по городу среди белого дня, захватывают всякие товары и продукты»

Летом 1918 года по приказу начальника ЧК Кедрова из тюрем Вологды были отпущены уголовники. Освобождались места для буржуазии, бывших жандармов и других контрреволюционеров.

И застенки снова были заполнены.

Свидетельствует Варлам Шаламов: «Кедровские обыски были каждую ночь более года, — по тогдашней квартальной профилактике. Обыск был еженощный и очень тщательный, иногда — дважды в ночь… Все ценности вытаскивались цепкими руками. За месяц исчезла крупа — всё исчезло.

Реквизиции подлежало всё золото в доме, числом более 15 золотников, то есть более 60 грамм, но кто ж считал то золото, кто взвешивал? Выгребали всё, что нашли, так как

грабить было легко потому, что Совнарком ввел монополию на всю торговлю. Торговлю всем, чем угодно, — объявили вне закона!

Государство экспроприирует, а потом оно определит, кому продать, кому дать. А торговля с рук — это есть спекуляция с целью частной наживы, и попытка обменять золотое колечко на крупу или постное масло, может закончиться появлением красногвардейского патруля. И рабочий, который везёт из деревни мешок крупы и половину барана — преступник. И крестьянин, который везёт в Вологду СВОИ картошку и пару куриц — злоумышленник. И если купца Попова вологодская Губчека расстреляла официально за «спекуляцию рыбой», то сколько вологжан и жителей пригородных деревень сгинуло безвестно.

Латыши и сопровождавшие их китайцы действовали незамысловато — «преступников» на место расстреливали, а продукты…

Вероятно, сколько-то сдавали, но — самим питаться надо? Да и продать вологжанам, которые утаили от обыска золотишко — кто запретит?

А куда девались трупы расстрелянных?

Взятых на Красном мосту запихивали в мешки и просто бросали в воду, иногда — живых. До-о-о-лго в Вологде рассказывали о 20-тилетнем начальнике ЧК, который сидел на стуле возле «губернаторского» дома, и смотрел, как мешки сносит течением.

Нет, латыши здесь ни при чём. Для такой грубой работы были китайцы. Их использовали и красные, и белые.

Как палачи китайцы были незаменимы». (Шаламов В. Четвёртая Вологда. Вологда,, издательство «Древности Севера», 2017),

Вместе с конфискованными крупой, картошкой, говядиной и свининой китайцы приторговывали и срезанными с трупов мягкими частями. Без костей.

Да и сами китайцы не брезговали человечинкой — и сейчас в Китае суп из человеческих эмбрионов — деликатес, считающийся очень полезным для здоровья.

Что было на Кубани

Арестовать невиновных именем советской власти мог каждый красноармеец. Выяснить причину ареста, проследить место содержания и их судьбу часто становилось невозможным. Сдавали в чрезычайки порой и по корыстным причинам. Шёл глобальный передел частной собственности. Казаков лишали буквально всего, что они наживали десятилетиями. Жестоким мучениям подвергали офицеров и священников.

Весной—летом 1918 года после ряда восстаний в кубанских станицах погибли тысячи казаков. «Террор красных был необыкновенный, — писал военный историк казачества полковник Ф. И. Елисеев. — Согнав на площадь станицы арестованных, их рубили шашками… И ни в одном отделе Кубанского Войска не было такого массового восстания против красных, как и террора над казаками, как в Лабинском полковом округе» (Дневники казачьих офицеров. Москва, Центрполиграф, 2004).

Согласно воспоминаниям генерала М. А. Фостикова, расстрелы начались 5 июня 1918 года. Большая часть казаков ушла в горы, некоторые вернулись. То ли красноармейский отряд, то ли чекисты приступили к розыскам и арестам. 38 человек вывели на станичную площадь, построили в две шеренги спина к спине и по команде командира отряда Кроначёва с криками «ура» бросились колоть казаков штыками. Штыками же, как вилами, перебрасывали тела в могилу через ограду; ещё живых зарывали в землю. Изрубленный шашками казак Седенко застонал, просил напиться, ему предложили попить крови из свежих ран убитых станичников. Всего было казнено 183 казака, из них 71 подвергся особым истязаниям: им отрезали носы, уши, рубили ноги, руки.

В станице Ереминской арестовали 12 казаков; их вывели в поле, дали по ним три залпа и ушли. Среди упавших оказались пять казаков живых. Один из них, Карташов, уполз в пшеничное поле. Вскоре к месту казни пришли чекисты с лопатами и ими добили раненых

В станице Лабинской без суда расстреляли 50 невиновных казаков. В том числе молодого офицера Пахомова и его сестру; их мать пошла в станичное правление, чтобы разыскать трупы убитых; ей ответили грубостью, а затем застрелили и её. В тот же день на глазах жены и дочери убили бывшего станичного атамана Алименьева. Дочери казненного просили отдать тело для погребения; большевики ответили: «Собаке — собачья честь, на свалку его, будешь рассуждать, так и тебя на штык посадим» (Дневники казачьих офицеров. Москва, Центрполиграф, 2004).

В одной из станиц казака Кретова привязали за ноги веревкой к телеге и погнали лошадь вскачь по всей станице. Несясь по улице, сидевший в телеге чекист кричал: «Сторонись, казак скачет, дай дорогу». Изуродованного и окровавленного казака дотащили так до церковной площади и здесь казнили: один из красноармейцев воткнул казнённому шашку в рот и, ворочая ею из стороны в сторону, приговаривал: «Вот тебе казачество» (там же).

Этот скорбный список жертв Красного террора можно продолжать долго. В станице Зассовской каратели арестовали 130 казаков. Прибывший из станицы Владимирской красный отряд выводил арестованных из подвала станичного правления и рубил шашками. С утра до вечера трупы грудами лежали на площади неубранными, только к ночи вырыли могилы на кладбище.

В станице Владимирской за несколько дней убили 700 казаков. Первым казнили на глазах дочери любимого населением священника отца. Александра. У казака Пенева большевики содрали кожу с черепа, выкололи глаза, после чего зарубили.

В станицу Сенгилеевскую каратели ворвались 17 августа. Мужчин здесь не нашли и выместили свою злость на женщинах. Они были изнасилованы,

Ещё раньше

Первые чрезвычайки были созданы на Кубани в марте 1918 года. И они сразу же приступили к делу. Первая акция — расстрел без суда и следствия 83 арестованных. Всех зарубили шашками в Екатеринодаре. Среди убитых были подростки 14—16 лет и старики. У гостиницы Губкина после издевательств, зарубили полковника Орлова и всю его семью: жену и четверо детей. В ауле Абукай убили 240 черкесов. 31 мая из Екатеринодарской областной тюрьмы вывели и расстреляли из пулеметов 76 казаков станицы Новотитаровской.

1 апреля 1918 года в станицу Елизаветинскую после ухода из неё Добровольческой армии вступили отряды красных и чекисты. В приспособленных под лазареты станичных училищах и школах оставались тяжелораненые и больные с врачами и сестрами милосердия. В двухклассное училище прибежал кадет 3-го класса Новочеркасского кадетского корпуса и просил спрятать его. Кто-то донёс, и мальчика закололи штыком. В женском училище расстреливали всех подряд без разбора Точное число и имена находившихся в лазаретах выяснить не удалось. Двух сестер милосердия тоже убили. Одна из них училась в шестом классе Кубанского Мариинского института.

3 апреля оставшихся в живых раненых большевики погрузили на подводы и отправили в Екатеринодар. У атаманского дворца, когда подводы остановились впритык друг к другу, чекисты стали стегать лошадей, и те, встав на дыбы, топтали копытами раненых. До 3августа — в этот день Екататеринодар заняли белые — они не получали никакой медицинской помоши. Многие умерли.

Армавир

Первым в этом городе пострадал командир 18-го Кубанского пластунского батальона полковник Степан Скляров. Шесть дней труп офицера лежал на улице. Потом толпа устроила самосуд нал 12 другими офицерами, захваченными в плен. Ещё 79 пропали без вести. Очевидно, их тоже казнили. Как и пятьсот жителей города. Ужасы армавирских казней довели многих женщин до полного умопомешательства. Всего до сентября 1918 года в городе было убито 1342 человека (Дневники казачьих офицеров. Москва, Центрполиграф, 2004)..

Расстреливали, не разбираясь. В контрреволюционеры записали портного Никитенко, ветеринара Гутнева, булочника Смирнова. В станице Лабинской умудрились расстрелять тихого пьяницу Рындина. Видимо, чем-то не приглянулся.

Теперь о карателях. Комиссар отряда Ф. Мицкевич был осуждён на 8 лет заключения за подделку кредитных билетов; матрос Хомяков отбыл 12 лет на каторге за убийство семьи во Владивостоке; чекист Колосов — 8 лет, тоже за убийство, Колесников сидел в тюрьме за воровство, Воронин — за поножовщину… Любопытный натюрморт получается.

Им верить нельзя

Когда Добровольческая армия отступила, чекисты как с цепи сорвались. В июле 1920 года Фостиков узнал о зверском убийстве своих отца, сестры-вдовы с шестью детьми и ещё нескольких родственников. Это была карательная акция — такая же, как, например, в станице Рождественской. Здесь всех жителей согнали на Красную улицу и расстреляли из пулемётов. В станице Сенгилеевской десять мужчин и двух женщин казнили за «отказ» выполнить продразверстку. Хлеб у казаков, с применением таких методов, забирался до последнего зернышка.

Восстание против большевиков возглавлял казак станицы Новомарьевской — есаул В. А. Беззубов. Около месяца длились жестокие бои. 1 октября отряд (в нём было 700 человек) ушел в глубь Кавказских гор, а 4 октября большевики расстреляли возле Холодного Родника взятых заложников — стариков, отцов ушедших. Кода весной 1922 года Беззубов возобновил боевые действия, чекисты взяли новых заложников: матерей, жен, сестер непокорных станичников. Но и есаул не дремал. Повстанцы тоже взяли заложников — жен представителей власти и сотрудников ЧК. Начались переговоры, Двух женщин, имеющих грудных детей, чекисты отправили в лес с запиской, в которой говорилось об освобождении заложников. Но это был подлый обман. Повстанцы поверили и освободили своих заложников. В ту же ночь чекисты стали выводить по 25 женщин на скотомогильник и расстреливать их. Родственникам не разрешали подходить к убитым.

Секретные документы

Переписка командования Кавказского фронта и 9-й Кубанской красной армии, содержит сведения о применении репрессий и поголовного террора к казачьему населению. Тут уж не убавить, ни прибавить.

Итак, «5 августа 1920 года. Командарму 9-й армии. Сообщаем, что по сведениям, полученным от начполитотдела Екатеринодара, отряды действующие против банд в районе Лабинского отдела, производят грабежи и самочинные реквизиции, создавая антисоветское настроение… Начштаба Пугачёв. Военком Печерский».

«Екатеринодар. Начальнику оперотдела 9-й Кубанской армии. Военком бригады тов. Спектор сообщил, что… во время обыска отбирались предметы не военного характера, как то: ковры принадлежности дамского туалета и тому подобные. Начальник штаба Солнцев, военком Кавалер».

«Екатеринодар, 10 августа 1920 года.7 августа в связи с налетом противника на станицу Беломечетскую и создавшейся угрозой окружения… перед отходом полков из Кардоникской эта станица была уничтожена. Начальник штаба 9-й армии Машкин».

«10 августа 1920 года. Комфронтом. В Терской области формируется Ингушский полк, который в силу знания особенностей горной местности и исторического взаимоотношения с казаками, может быть с успехом и в полной мере быть использованным в Кубанской области в борьбе с белогвардейскими бандами… Командарм Левандовский Член РВС Ян Полуян. Начштаба армии Маттис».

Из этих документов ясно, какие и где произведены репрессии. «Станица Махошевская — конфисковано имущество бежавших к бандитам и расстрелян 1 человек. Станица Костромская — расстреляно 6. Станица Ярославская — подвернуто смертной казни 5 казаков. Вернулись без оружия 297 станичников. С оружием — пять человек. Они расстреляны. Кроме того, в станице Чамлыкской расстреляно 23 казака, в станице Родниковской — 11, Лабинской — 42, в Мостовой и Зассовской — по 8, в Каладжинской — 12, Псебайской — 48 и Андрюковской — 16 человек. По ряду станиц учёта не велось. В дальнейшем в станице Ханской расстреляно 100 человек. Семьи бандитов, чьё имущество, конфисковано, высланы вглубь России…

Общий вывод: желательно проведение в жизнь самых крутых репрессий и поголовного террора» (Российский Государственный военный архив — РГВА).

Был ли тихим Дон?

Донская Чрезвычайная комиссия (Дон ЧК) была создана в марте 1918 года. Внутренняя и внешняя обстановка в то время была крайне тяжелой. Попирая условия только что подписанного Брестского договора, немецкие войска 27 апреля перешли в наступление и вторглись на территорию Дона. Разворачивались силы белоказачьей армии генерала Краснова. В ряде станиц вспыхнули мятежи. В Ростове-на-Дону также не было порядка, бандиты грабили даже среди бела дня.

ЧК не успела развернуться. 8 мая 1918 года город был захвачен белыми и освобождён только 10 января 1920 года. В конце февраля здесь вновь образуется Донская Чрезвычайная комиссия, во главе которой стал 40-летний Василий Савинов. И почти сразу же были раскрыты несколько подпольных контрреволюционных организаций. Начались расстрелы.

Надо сказать, что о деятельности ДонЧК известно мало. Чекисты умеют хранить свои тайны. Но Дон никогда не был тихим.

24 января 1919 года. Заседание Оргбюро ЦК РКП (б). Обсуждение циркулярного письма Я. Свердлова, известного, как «директива о расказачивании». Оргбюро выносит вердикт: «Беспощадный террор, никаких компромиссов, поголовное истребление» (Российский государственный архив социально-политической истории — РГСПИ).

И тут началось такое…

По оценкам одних историков, казачий геноцид унёс от 800 тысяч до 1 миллиона 250 тысяч жизней. Другие считают, что погибло больше трех миллионов человек. Кто прав, неизвестно. Многие документы уничтожены. В ряде случаев статистика вообще не велась.

Террор по отношению к казакам был закономерен. Их большевики боялись. На уже упомянутом заседании Оргбюро ЦК РКП (б) в постановлении значится: «Казаки — единственная часть русской нации, которая способна к самоорганизации. Поэтому они должны быть уничтожены поголовно. Они своего рода зоологическая среда, и не более того… Очистительное пламя должно пройти по всему Дону и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море»

Вот ещё выписка из директивы ЦК РКП: «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах. Учитывая опыт года Гражданской войны, необходимо, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы» (там же).

И не было ни станицы, ни хутора, которые не считали бы свои жертвы десятками и даже сотнями.. В казачьих областях искусственно вызывались восстания, чтобы под этим видом истреблять казачество. В некоторых станицах было уничтожено до 80 процентов жителей.

Оргбюро ЦК РКП (б) подпевало и Донбюро партии. «Наша насущная задача — говорилось в его директиве, датированной апрелем 1919 года, — это быстрое, полное, и решительное уничтожение всего казачества, как особой экономической группы. Разрушать хозяйственные устои. Физически уничтожать казачье офицерство, чиновничество, и вообще все верхи казачества, обезвреживание и распыление рядового казачества» (РГСПИ).

Прославленная дивизия героя революции Василия Чапаева, когда продвигалась от Лбищенска и до станицы Скворкиной, выжигала, на протяжении 80 верст в длину и 30—40 в ширину все станицы. Воплощая в жизнь секретный приказ №01726, исполняющим обязанности командующего Кавказской Трудовой. армии А. Медведевым, была сожжена дотла станицы Калиновская и Кохановскаа. Станицы Романовская (Заканюртовская), Ермоловская (ныне село Алханкала), Михайловская (село Серноводское) Самашкинская (село Самашки), разграблены и подверглись репрессиям. Многих казаков, стариков, женщин и детей погружали в эшелоны и увозили на север.

Истребление казаков шло в течение нескольких лет. Затем казалось, наступило затишье. Но это был тактический приём. Советская власть добивалась возвращения эмигрантов, чтобы потом добить уцелевшее казачество. К счастью, не добили.

Чекист всегда чекист

Весной 1918 года в Вятском крае были созданы две уездные — Яранская и Слободская, — а также Вятская городская ЧК. Но эффективность их работы, как считали в Москве, была крайне низкой.

Чекистам «накрутили хвосты». И они вроде бы засуетились. В июле для расследования деятельности комиссара Московского продовольственного полка в Уржумском уезде была направлена следственная комиссия во главе с председателем губЧК П. П. Капустиным. В составе комиссии были и представители Уральской областной ЧК. Комиссия сделала вывод: «разоружить весь полк и командный состав отдать под суд». Но сделать чекисты это не смогли, их было слишком мало. Последствия известны, произошло восстание.

Тогда они стали соперничать друг с другом, доказывая кто круче. Две параллельные структуры — губЧК и облЧК — только мешали друг другу. Губисполком постановил слить обе комиссии в одну. Но это предложение чекисты встретили в штыки. Отряд облЧК проник в общежитие членов губисполкома, произвел обыск и изъял все оружие. Были арестованы председатель горсовета В. И. Лалетин и ещё четыре человека. Сотрудники губернской ЧК их жестоко избили. В общем, пошла настоящая война. Уездные чрезвычайки работали автономно.

Положение между тем ухудшалось. В одном из секретных циркуляров, направленных губернским военно-революционным комитетом уездным исполкомам, ревкомам и комитетам РКП (б), отмечалось, что местные органы власти и чрезвычайки потеряли всякий авторитет у широких трудовых масс, утратили доверие к себе. Чекистам предписывалось «не стесняться с арестом неблагонадежного элемента в качестве заложников, не считаться с его весом в обществе» (ГАРФ).

И они взяли под козырёк. Перечень «безобразий и насилий над местным населением, которые творили чекисты в Афанасьевской, Бисеровской и Георгиевской волостях Слободского уезда Вятской губернии, занимал 9 машинописных страниц. Особо отличился карательный отряд Ларина Члены его отряда, кстати, все коммунисты, «наряжаясь белогвардейскими офицерами и в таком виде выпытывали у богатых крестьян, учителей и бывших слуг царского режима их мнение о Советской власти, прося оказать то или иное содействие и, получив сведения, арестовывали» (ГАРФ). Сами партийцы говорили о них, что это крайне грубые люди, с приемами прежних жандармов.

Такие приемы применялись повсюду. Прежде всего, провокация. Яранская ЧК сама организовала контрреволюционную организацию, вооружила её, а затем устроила её арест.

Многие чекисты пьянствовали и развратничали. Сохранилась запись об аресте сотрудников ЧК Хлебникова и Костровая в 1924 году. Другой документ рассказывает о том, что некто Кучер избивал на допросах арестованных и свидетелей. За злоупотребление служебным положением осужден на 8 лет. Другой чекист, Антиков, избивал священнослужителей, издевался над их религиозным чувством (там же).

Подобных примеров много. Чекист всегда чекист.

В Петрограде Яков Петер-с не возглавлял ЧК. В марте 1919 года его назначили начальником внутренней обороны. А немногим позже — комендантом. Вскоре подчинённые ему районы были разделены на участки, за каждым из них закреплялась группа чекистов. В их задачу входил досмотр всех без исключения людей, а также нежилых и заброшенных помещений. Если у человека было незарегистрированное оружие, его в обязательном порядке следовало задержать для дальнейшего разбирательства. И расстрелять. Впрочем, расстреливали и тех, кто был без оружия. Своё вступление в должность коменданта Петер-с отметил массовой казнью заложников.

Журналист Роман Гуль так охарактеризовал Петерса: «Первыми неизменными помощниками Дзержинского в ВЧК были два знаменитых латыша, члены коллегии ВЧК Петерс и Лацис.

Человек с гривой черных волос, вдавленным проваленным носом, с челюстью бульдога, большим узкогубым ртом и щелями мутных глаз, Яков Петерс — правая рука Дзержинского. Кто он, этот кровавый, жадный до денег и власти человек? Зловонный цветок большевицкого подполья, этот чекистский Спарафучиле, — человек без биографии, латыш-проходимец, не связанный ни с Россией, ни с русским народом. Свое вступление в должность он отметил немедленным расстрелом без суда и следствия более тысячи человек, трупы которых были брошены в Неву. В дальнейшем кровавый Петерс получил повышение — переведен в Москву. В Москве его помощницей стала чекистка Краузе, женщина-зверь, известная изощренным садизмом при пытках» (Гуль Р. Г. Дзержинский, Менжинский — Петерс, Лацис — Ягода. Париж, Дом книги, 1936).

Тут необходимы пояснения. Спарафучиле — наёмный убийца, персонаж оперы Джузеппе Верди «Риголетто».

Воспоминания Николая Жевахова

Один из очевидцев перемен, происходивших в России тех лет, обер-прокурор Синода, князь Николай Жевахов писал о Краузе так: «Она издевалась над своими жертвами, измышляя самые тонкие виды мучений преимущественно в области половой сферы. Объектом её мучений были главным образом юноши. Никакое перо не в состоянии передать, что эта сатанистка проделывала над ними… Пытки длились часами и прекращались только тогда, когда корчившиеся в страданиях люди превращались в окровавленные трупы» (Жевахов Н. Д. Воспоминания обер-прокурора св. Синода князя Н. Д. Жевахова. Мюнхен, издательство «Новый Сад», 1923—1928).

Её достойным соратником по заплечным делам был чекист Орлов. Жевахов называл его «извращенным садистом»; По словам князя, он только в Москве расстрелял несколько тысяч детей, «вся вина которых заключалась в том, что для Советской власти их родители были «социально чуждым элементом» (там же).

Воспоминания Жевахова содержат факты, которые просто непредставимы. Но это не фантазии безумца. Бывший следователь Киевского ЧК Михаил Богеросов на страницах своих воспоминаний, опубликованных в 1925 году в Праге, рассказал следующее: «Чекисты производили обыски и аресты, неприкрыто грабя население. Служба превратилась в непрерывный кутёж, сопровождаемый изнасилованием женщин и истязанием арестованных» Самого источника я не нашёл, но ссылки на него имеются.

Чекистам и их зверствам в воспоминаниях Жевахова отводится немало страниц. По его мнению, главной добычей чрезвычаек были люди состоятельные. И совсем не важно было, как относятся они к новой власти. Некоторые даже сотрудничали с ней, но всё равно оказывались за решёткой, а в конце концов, заносились в расстрельные списки.

Чекистов Жевахов называл палачами, «упивавшимися кровью своих жертв и получавшими плату сдельно, за каждого казненного. В их интересах было казнить возможно большее количество людей, чтобы побольше заработать… Не подлежит ни малейшему сомнению, что между этими людьми не было ни одного физически и психически нормального человека: все они были дегенератами, с явно выраженными признаками вырождения, и должны были бы находиться в домах для умалишенных, а не гулять на свободе, все отличались неистовой развращенностью и садизмом, находились в повышенно нервном состоянии и успокаивались только при виде крови… Некоторые из них запускали даже руку в дымящуюся и горячую кровь и облизывали свои пальцы, причем глаза их горели от чрезвычайного возбуждения. И в руках этих людей находилась Россия! И руки этих людей пожимала „культурная“ Европа! О стыд и позор!» (Жевахов Н. Д. Воспоминания обер-прокурора св. Синода князя Н. Д. Жевахова. Мюнхен, издательство «Новый Сад», 1923—1928).

Действительно, в течение короткого промежутка времени были уничтожены не только священнослужители, жандармы и чиновники всех рангов, но и почти все учёные, профессора, инженеры, доктора, писатели, художники. Такое массовое избиение, как считал князь, оказалось возможным только потому, что никто не предполагал самой возможности его, никто не допускал даже мысли о том, что задача новой власти сводится к истреблению христиан.

Большевики посеяли страх. «Людей хватали на улицах, врывались в дома днем и ночью, стаскивая с постели, и волокли в подвалы чрезвычаек стариков и старух, жен и матерей, юношей и детей, связывая им руки, оглушая их ударами, с тем чтобы расстрелять их, а трупы бросить в ямы, где они делались добычей голодных собак» (там же).

Под предлогом поисков оружия практиковались обыски. Цель у них была совершенно другой — чем-нибудь поживиться. Всякого рода возражения не принимались. Ответ был один — приставленное ко лбу дуло револьвера. Чекисты грабили всё, что могли унести с собой. И люди даже были рады тому, если такие визиты мародёров оканчивались только грабежом.

Но это было только в первый месяц после создания Чрезвычайных комиссий. Потом чекисты, почуяв безнаказанность, превращали обыски в дикие оргии. Проникая в дома зажиточных людей, они напивались допьяна, заставляя хозяев играть на рояле и танцевать. Кто отказывался, убивали на месте. В довершение всего: на глазах родителей насиловали дочерей.

Допросы сопровождались пытками, от которых многие теряли рассудок. «Никакое воображение, — писал Жевахов, — не способно представить себе картину этих истязаний. Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а затем медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. Пулеметчик раздроблял сначала ноги, для того чтобы они не могли поддерживать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью… Насладившись мучением страдальцев, он принимался снова расстреливать ее в разных местах до тех пор, пока живой человек превращался в безформенную кровавую массу, и только после этого добивал её выстрелом в лоб. Тут же сидели и любовались казнями приглашенные «гости», которые пили вино, курили и играли на пианино или балалайках.

Ужаснее всего было то, что несчастных не добивали насмерть, а сваливали в фургоны и бросали в яму, где многих заживо погребали. Ямы, наспех вырытые, были неглубоки, и оттуда не только доносились стоны изувеченных, но были случаи, когда страдальцы, с помощью прохожих, выползали из этих ям, лишившись рассудка.

Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кисти рук и щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз… Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли «товарищ Эдуард» и каторжник Саенко. По изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах чрезвычайки много «перчаток». Так называлась содранная с рук вместе с ногтями кожа» (Жевахов Н. Д. Воспоминания обер-прокурора св. Синода князя Н. Д. Жевахова. Мюнхен, издательство «Новый Сад», 1923—1928).

На трупах бывших офицеров Жевахов видел вырезанные ножом или выжженные огнём погоны на плечах, на лбу — звезду, а на груди — орденские знаки. Садисты отрезали носы и уши, а у женщин — груди. Много людей было утоплено в подвалах чрезвычаек.

В Киеве, если Роза Шварц слышала крики людей, которых пытали, приказывала залить им глотки горячим оловом. Там же людей втискивали в узкие деревянные ящики и забивали их гвоздями, катая ящики по полу. Но это был ещё не финал. Оставшихся в живых ждал удар тяжелого молота, раскалывающего череп пополам.

А теперь — цифры. С января по июль 1918 года чекисты подавили 344 народных волнений, при этом было убито 3057 человек. По приговорам и постановления ВЧК казнено 8 389 человек. Эти цифры оззучил заместитель Ф. Э. Дзержинского Мартын Лацис в газете «Красный мкч» в августе 1918 года. Особо отличилась «Петроградская ЧК. Здесь «упразднила» 1206 человек, в Киеве — 825, а в Москве — 234 «неправильных» россиянина. За это московские чекисты подверглись зубодробительной критике, и они стали навёрстывать отставание. В августе в Белокаменной было расстреляно1080 человек («Общее дело», 1920 г., №115 от 7 ноября).

География живодёрства

Едва румыны и французы ретировались из Одессы, за своё кровавое дело взялась спешно созданная чрезвычайка. Действовала весьма оригинально: арестованных свозили на крейсер «Алмаз» и линкор «Синоп». Их приковывали железными цепями и отправляли живыми в корабельные топки, превращенные в крематории. Такой ужасной смертью умирали герои Порт-Артура и Первой мировой войны.

Очевидцы свидетельствовали: ветер с моря приносил запах горелого человеческого мяса. Но изуверы этим не ограничились. Они бросали людей под колёса машинного отделения. И их разрывало на части. Это было похлеще средневекового колесования.

Но перенесёмся в Воронеж. Там арестованных закатывали в большие бочки с вбитыми гвоздями и сбрасывали с горы. Здесь также варили арестованных в котлах, предназначенных для армейских полевых кухонь, выкалывали глаза, ломали суставы, сдирали кожу, заливали в горло раскаленное олово.

В Николаеве у чекистов были свои закорочки. Там боец невидимого фронта Богбендер замуровывал живых людей в каменные стены.

В Пскове все пленные офицеры, а их было около двухсот подверглись распиливанию на куски китайцами. В Полтаве сажали на кол, В Омске беременным женщинам разрезали животы. В Казани и Екатеринбурге несчастных распинали на крестах, сжигали на кострах. В Симферополе чекист Ашикин заставлял свои жертвы, как мужчин так и женщин, проходить мимо него совершенно голыми, оглядывал их со всех сторон и затем ударом швшки отрубал уши, носы и руки… Истекая кровью, несчастные просили его пристрелить их, чтобы прекратились муки, но Ашикин хладнокровно подходил к каждому отдельно и, выкалывал им глаза. В Алупке чрезвычайка расстреляла 272 больных и раненых. До этого их заживающие раны вскрывались и засыпались солью, грязной землей или известью, а также заливались спиртом и керосином,

В Тифлисе наводил ужас чекист Панкратов, прославившийся своими зверствами даже за границей. Он убивал ежедневно около тысячи человек не только в подвалах чрезвычаек, но и открыто, на городской площади Тифлиса, где стены почти каждого дома были забрызганы кровью.

Как ни ужасны способы мучений, практиковавшиеся в чрезвычайках Европейской России, но все они бледнеют пред тем, что творилось озверелыми чекистами в Сибири. Там: в горшок сажали крысу и привязывали его к животу, а чрез небольшое круглое отверстие на дне горшка пропускали раскаленный железный прут, Спасаясь от мучений и не имея другого выхода, крыса впивалась зубами в живот и прогрызала отверстие, чрез которое и влезала в желудок, разрывая кишки и поедая их, а затем вылазила с противоположного конца, прогрызая себе выход в спине или в боку…

«Формы издевательств и пыток неисчислимы, — писал Николай Жевахов. — Причём и сами большевики часто об этом пробалтываются. Например, газета «Известия» от 26-го января 1919 года в статье «Неужели средневековый застенок?» о ведении дел следственной комиссией Сущево-Мариинского района Москвы сообщает: «Тут избивали людей до потери сознания, а затем выносили без чувств прямо в погреб или холодильник, где продолжали бить с перерывами по 18 часов в сутки. На меня это так повлияло, что я чуть было с ума не сошёл». Через месяц мы узнаем из «Правды» от 22-го февраля 1919 года, что есть во Владимирской ЧК «особый уголок», где «иголками кололи пятки» (Жевахов Н. Д. Воспоминания обер-прокурора св. Синода князя Н. Д. Жевахова. Мюнхен, издательство «Новый Сад», 1923—1928)..

Самое печальное заключается в том, что нет-нет, но о средневековых заерствах вспоминают и сегодгчшние провоохранители. Что это — генная память?

Кто есть кто

*Фру́ма Ха́йкина (в первом заиужестве Ростова; 1897—1977) — сотрудница Московской ЧК, известная своими зверствами, жена якобы героя Гражданской войны Николая Шорса. В 1917 году вступила в РСДРП. В 1918 году попала в плен то ли к белым, то ли к полякам. После освобождения прибыла в Унечу с отрядом кпрателей, состоящим из казахов и китайцев. Намеревалась расстрелять писателя Аркадия Аверченко. Но ей не дали.

После знакомства со Щорсом стала членом его отряда. Когда Щорс погиб, соповождала гроб с его телои в Самару. Работу в ЧК сочетала с учёбой. Была в числе руководителей строительства ряда гидростанций. Жила в Москве в «доме на набережной» — «революционные» заслуги Хайиной не были забыты.

*Сергей Маслов (1887—1965) — агроном, политический лидер крестьянского движения России. Эсер. С апреля 1917 года — председатель оргкомитета Всероссийского съезда крестьянских депутатов.

В послеоктябрьский период вологодские эсеры решили сотрудничать с антибольшевистской подпольной органиацией «Союз возрождения России». Наиболее активные деятели этого союза С. С. Маслов и А. Ф. Дедусенко начали подготовку антибольшевистского восстания.

В начале июля 1918 года С. С. Маслов выехал в Архангельск. Здесь планировалось создать временное правительство. И правительство Северной области вскоре было создано. Маслов занял пост военного министра, а осенью 1918 года был назначен губернатором Архангельска.

.Его командировали в Сибирь — устанавливать связи с Директорией. Но Директория была рспущена Колчаком, а с ним Маслов контактировать отказался.

В это время Маслова усиленно разыскивают чекисты, арестовывают, доставляют в Москву и неожиданно отпускают. Видимо, для того, чтобы проследить его связи. Маслов при первом же удобном случае эмирирует…

*Одетта Кюн (888—1978) — голландская журналистка. Путешнствуя по Европе, в годы Гражданской войны оказалась в Грузии. Здесь она была арестована в 1921 году и депортирована в Россию (её приняли за российскую шпионку). Кюн после всяческих унижений освободили. С 1939 года она жила в Великобритании. Написала несколько книг.

*Александр Трепалов (1887-?) был педседателем ЧК в Екатеринославе (ныне — Днепр, бывший Днепропетровск). В октябре 1918 года возглавил Московский уголовный розыск. И, надо сказать, работал бывший матрос добросовестно. Ему столица обязана ликвидацией криминального Хитрова рынка. Сослуживцы вспоминали, что Трепалова отличало большое личное мужество.

*Он выполнял функции палача в Одесской и Крымской ЧК. Человека, который искренне верил в то, что его личное участие в расстрелах «врагов народа», является особой заслугой перед делом Революции, звали Михаил Вихман (1888—1963)..

На должность председателя ЧК Крыма Вихмана назначил сам Дзержинский. Вихман начал с того, что собственноручно казнил военного министра Украинской Рады Алексанра Рагозу.

Конец ознакомительного фрагмента.