Предшественники бен-Ладена. Книга 4. Оглянешься – а вокруг враги

Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

По массовости и кровопролитию Красный террор большевиков был самым страшным в истории человечества. Его логическое продолжение в 1937—1938 годах было ещё страшнее…

ГРИША КОЦ, КОТОРЫЙ ЯКОВ

На одном из домов Малой Покровки, где с 1918 по 1922 год находилась Нижегородская ЧК, можно увидеть мемориальную доску. Упоминается и первый начальник Чрезвычайки — Яков Воробьёв. Но не верь глазам своим. Это чистая мистификация, как и бессмертный афоризм, приписываемый мифическому Козьме Пруткову. Не было никогда Козьмы, как и Якова Воробьёва. Был Григорий Коц — местечковый анархист из Киевской губернии, присвоивший чужое имя.

Между тем нынешние чекисты говорят о Воробьёве-Коце по-прежнему уважительно, едва ли не с придыханием. Для них он — непререкаемый авторитет. И, похоже, ничего-то у нас не изменилось. Как раньше закрывали глаза на то, что первый начальник ЧК вместе со своими подручными-латышами творил беспредел, так закрываем и сегодня. Или именно эта крутизна привлекает нас? Дрогнул палец на спусковом курке, просвистел горячий свинец — и всё: нет человека. Но зато пьянит ощущение безграничной власти: ты — полубог, ты решаешь, кому оставаться жить, но не всем, увы, достается счастливый билет в лотерее…

Местечковый мальчик

Григорий Коц (по другой версии — Кац) родился 17 ноября 1885 года в местечке Васильково под Киевом. Потом, чтобы запутать жандармов, он возьмет партийную кличку «Василий». Но его, кстати, быстро раскусили.

Отец Григория был сельским фельдшером, семья еле-еле сводила концы с концами. Впрочем, Коц-старший по этому поводу особо не комплексовал. Он любил повторять: «Есть люди, которые живут хуже тебя, и есть люди, которые живут хуже тех, кто живёт хуже тебя. Значит, мы где-то посередине». И у Гриши постоянно появлялись все новые и новые братья и сестры.

В школу никто из них не ходил — не было обувки. Развлекали себя тем, что слушали, как пурга воет в дымоходах, да смотрели, как тьма разбегалась по хате длинными сутулыми тенями…

Когда и при каких обстоятельствах Гриша познакомился со студентами-анархистами, история умалчивает. Якобы даже принимал участие в студенческих волнениях в Киеве в 1901 году, но каких-то письменных свидетельств, подтверждающих это, в архивах не отыскалось.

Когда семья переехала в Белую Церковь, Григорий Коц становится членом местной организации анархистов, которые именовали себя анархо-коммунистами. Но это были, по сути дела, заурядные уголовники. Они нападали ночью на городовых, отбирали у них оружие, а потом продавали его эсерам. Нападали и на небольшие лавочки, забирали дневную выручку.

Коц, ставший впоследствии Воробьёвым, называл это в своих автобиографиях «эксами», то бишь, экспроприациями. Но на «эксы» мелкие грабежи никак не тянули. Об этом можно судить по срокам, которые отбывал Воробьев-Коц. В 1905 году он находился в тюрьме 8 месяцев, в 1907-м его отправили в двухгодичную ссылку в Архангельскую губернию. Накануне Первой мировой войны — в 4-годичную, в Тобольск. И тут всё ясно, как день. За налеты на государственные учреждения и банки суды назначали каторжные работы, а если проливалась кровь, — маячила виселица.

Дезертир

Местечковому мальчику везло. В Тобольской губернии он познакомился с большевиками и сразу же к ним переметнулся, так как ему посулили большое будущее. Вскоре по амнистии в связи с 300-летием дома Романовых его вообще освободили от наказания.

Новые товарищи по новой партии дали Григорию заветный адресок, и он отправляется в Саратов. Но там его призывают на военную службу.

Выполнять свой патриотический долг рядовому запасного полка совсем не хотелось. То ли дело разгульная вольная жизнь! И он делает ноги. Тогда-то и превращается в Якова Воробьева. Как попали к нему документы этого человека, был ли он реальной личностью, неизвестно.

Позднее Воробьёв-Коц объяснял свое дезертирство тем, что он во время службы в армии продолжал заниматься революционной работой и им заинтересовались жандармы. Но это объяснение не выдерживает критики. Жандармы воинские части обходили стороной — там революционерами занималась своя контрразведка.

На гребне волны

После тщательного запутывания следов Воробьев-Коц «лёг на дно» в Нижнем Новгороде. Здесь он быстро устанавливает связи с местными социал-демократами, становится одним из руководителей Канавинского комитета РСДРП, созданного весной 1916 года.

Но его выследили. В ночь на 24 декабря 1916 года дезертир был арестован в помещении «Канавинского общества разумных развлечений».

Первый его допрос вёл сам начальник Нижегородского охранного отделения полковник Иван Петрович Мазурин. Это был опытный следователь. Он выколачивал признательные показания у революционеров всех мастей в Польше, Екатеринбурге, Перми, Кронштадте, был награжден орденами Святого Владимира и Святого Станислава. Но надо отдать должное Воробьёву-Коцу — держался он с достоинством. На все вопросы, которые задавал ему Мазурин, отвечал одинаково: «Ничего не скажу». Потом, в 1918 году, он, кстати, отомстил Мазурину. Его расстреляли в числе других заложников.

Дезертирство в военное время каралось строго — вплоть до смертной казни. Тут уж каторги трудно было не избежать. Но человеку, взявшему чужое имя, опять повезло: началась Февральская революция, и многотысячная толпа освободила из острога всех политических, а заодно и уголовников.

Воробьев-Коц чувствовал себя героем. Через пять дней, 6 марта, состоялось заседание Канавинского комитета РСДРП (б), на котором он был избран его председателем. И сразу же, как вспоминали его товарищи, «с головой окунулся в работу» (ГКУ ЦАНО). Она заключалась в создании на предприятиях отрядов рабочей милиции и их вооружении. В октябре это поможет большевикам захватить власть.

Контрик? В расход!

В декабре 1917 года Нижегородский военно-революционный комитета был преобразован в военно-революционный штаб. Его политотдел возглавил Воробьев-Коц. Он тут же раскрыл антибольшевистский заговор, идейным вдохновителем которого был поручик 7-го Финляндского стрелкового полка Дмитрий Глобов или Глебов. В планах мятежников было якобы повторение октябрьского марша большевиков: захват арсенала в кремле, почтамта, телеграфа и других государственных учреждений. Но прожектам этим не суждено было сбыться. Всех заговорщиков арестовали.

21 марта 1918 года газета «Рабоче-крестьянский Нижегородский листок» известила читателей о создании в губернии чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Ее начальником был назначен Яков Воробьев.

Поначалу она состояла всего из шести сотрудников. Но у них были понятливые помощники из летучего коммунистического боевого отряда латышских стрелков. И с марта по июль 1918 года нижегородские чекисты подавили около 40 контрреволюционных выступлений в селе Богородском, Васильсурском, Семеновском и Сергачском уездах, Урене, Курмыше. Пришлось проводить акцию устрашения и в Чебоксарах, где окопался захвативший несколько пароходов бывший начальник снабжения Восточного фронта Исидор Трофимовский. Он был арестован, перепровождён в Нижний Новгород и по приговору ревтрибунала расстрелян. Позже, когда после покушения на Ленина был объявлен красный террор, в Нижнем Новгороде казнили еще свыше 40 «наиболее опасных» заложников. Было создано несколько концентрационных лагерей, куда отправили всех бывших царских офицеров, жандармов и полицейских. Террор набирал обороты. Им дирижировал Яков-Григорий Воробьев-Коц.

Финал

Первый начальник Нижегородской ЧК принимал участие в трех первых конференциях чекистов России. Сохранился характерный документ, где есть и его подпись. Вот небольшой фрагмент этого документа: «Ввиду грозного момента и исключительных обстоятельств вынесены следующие постановления:… применить меру расстрела по отношению видных и явно уличенных контрреволюционеров, спекулянтов, грабителей и взяточников; в провинции принять срочные и решительные меры пресечения (вплоть до смертной казни) к распространению буржуазной, соглашательской и бульварной печати» (Государственный архив Российской Федерации — ГАРФ).

В сентябре 1919 года нижегородского борца с контриками переводят в Воронеж на такую же должность как «более стойкого и решительного». Но везение кончилось — его и так было чересчур много. Вагон, в котором ехал Воробьёв-Коц, отцепили, а ночью станцию захватили белые. О последних днях первого нижегородского чекиста ничего не известно. По одной из версий, его расстреляли казаки.