Наследие Ктулху – поэзия Говарда Ф. Лавкрафта

Сергей Огнев

Говард Филиппс Лавкрафт (1890—1937) – поистине считается одним из королей ужасов и мистики, создателем собственной мифологии. В книге сделана попытка передать прозу произведений и мистических сюжетов писателя в поэтической обработке.

ЦВЕТ ИЗ ИНЫХ МИРОВ

(по повести Г. Ф. Лавкрафта

«The Colour Out of Space»)

На запад от Аркхема, средь выжженных долин,

густых лесов и редких водоемов

Лежит, еще недавно, богатая земля,

как черная дыра вдоль мрачных склонов.

Серая зола сгоревших в прах домов, посевов

лежит уж сорок лет, нетронутая ветром.

Омертвевшие стволы деревьев догнивали на корню

и не росла травинка даже летом.

Лишь столбики кирпичных труб, да погреба,

топленные вонючей слизкой жижей

Напоминали, что когда-то здесь сполна

довольствовались жители роскошной жизнью.

Поодаль средь чахлых тополей,

почти без крыши одинокий домик догнивал.

Он, как хозяин, доживал последние года,

помнил, что случилось, и помощи не ждал.

Окаянной пустошью прозвали те места,

теперь я понимал проклятое название.

Последний житель, Эмми Пирс, поведал мне рассказ

о странных временах, изменивших и мое сознание.

Сорок лет назад июньским жарким днем

все жители села обычаем работали в полях,

Когда на ферму Гарднера как будто невзначай

упала глыба с неба, прямо на глазах.

Профессоры из города неделю ковыряли

метеорит, реакции и свойства изучали.

Особенно цвет необычный их дивил,

что круглые вкрапления излучали.

Метеорит исчез, как появился

внезапно, не оставив и следа,

Растаял словно льдина в жаркий день

забыли все, но потом пришла беда.

Урожай у Гарднера случился дивный,

овощи крупны и фрукты соком лили.

Вот только несъедобны оказались,

до тошноты горчили и быстро сгнили.

К зиме семью фермера словно подменили,

были беспокойны, их рассказы — полный бред,

Что странные следы у дома наблюдают,

кони ржут воющим собакам вслед.

К следующей весне проблемы обострились,

здесь снег с полей быстрей сошел,

Быстрей набухли почки на деревьях

и невыносимый запах гнили с фермы шел.

Соседи стали замечать, что по ночам

дом Гарднеров сильней Луною освещен

И ветки на ветру зловеще шелестели,

и еле слышался глухой протяжный стон.

В мае мухи, комары, казалось,

слетелись к Гарднерам со всей округи.

Всё вяло на глазах, стал падать скот

и у фермеров к работе опускались руки.

Первой из семьи не выдержала мать,

полностью в июне потеряв рассудок.

Бедняга истерила, криком уверяла нас,

что воздух светится, меняя цвет в течение суток.

Лишь местоимения и глаголы, путались слова,

в ушах звенели чужие голоса и звуки.

Чуть позже вовсе перестала говорить,

лишь выла словно зверь, пугаясь стуков.

В июле миссис Гарднер была уже не человек,

на четвереньках, корчила дикие гримасы.

Муж не выдержал, запер ее на чердаке

подальше от соседей, что точили лясы.

Ферма в сентябре покрылась серым пеплом,

от гнили и соседи уж с трудом дышали.

Сошел с ума их старший сын,

отец закрыл его напротив мамы.

Теперь уже на пару, они не только выли,

на языке шептались не родном.

И Гарднер клялся, что они светились

в цвете очень странном, неземном.

Сын умер первым чудовищной кончиной:

сначала тело стало серым, а потом

Он весь иссохся, кусками отлетала кожа,

жалкие останки издавали стон.

Младший сын навзрыд рыдал,

что происходит, детский ум не понимал.

Ночью резко оборвался детский вопль,

куда исчез мальчишка, никто и не узнал.

Две недели Пирс не видел Гарднера,

обеспокоившись, решился навестить.

От новых бед спасло безумие,

он плакал и просил его простить.

«В колодце… он живет в колодце» —

дальнейшие вопросы были бесполезны.

Оставив друга одного, Пирс осмотрелся,

чердак закрыт был на засов железный.

Его окутала густая тьма,

он чуть не задохнулся от жуткой вони.

И закричал, когда из дальнего угла

что-то черное ползло, мерзкое до боли.

Причудливые краски цветов метеорита

сковали ужасом, Пирс двигаться не мог.

Чудовище рвануло, цепь оказалась крепче,

куски вонючей плоти упали возле ног.

«Что это, что это было?» —

Пирс снова попытался друга расспросить.

Опухшие, треснутые губы шевелились

с большим трудом можно было различить:

«Это цвет… он живет в колодце…

он горит… холодный и сырой…

Он вроде дыма… я видел его ночью…

он не отсюда… он неземной…

Он высасывает жизнь из всего живого…

сначала подчиняет, а потом сжигает нас…

Это яд, он травит, всё сохнет и гниет…

он горит сильнее, мы его энергии запас».

Гарднер умер, ферма опустела,

помощь прибыла спустя два дня.

Исследовали всё, и воду из колодца

выкачали насухо, до дна.

Липкая, вонючая до рвоты жидкость

чернела на свету, теряя цвет извне.

Как змея, вздымалась и шипела,

словно защищая скрытое на дне.

Кости птиц, зверей, домашнего скота

в колодце толстым слоем залегали.

Экспертов ужас охватил, когда

младшего из Гарднеров останки отыскали.

Свет запульсировал на дне,

всё того же цвета переливы

Озарили небо, прорезали густую мглу

как лучи рентгена дьявольской силы.

Ветра не было, но иссохшие сучки деревьев

изгибались, корчились, тянулись в небо,

Хватая облака, разрывая тьму,

отливая спектром неземного цвета.

Мощный луч низвергнулся потоком,

взрывая сруб колодца, разрывая мглу.

Ракетой устремился в небо, отдавая

всё живое на растерзание космическому злу.

В ужасе крича, все разбежались,

лишь Эмми Пирс как истукан,

Взгляд устремил к колодцу, понимая,

что совершен здесь был большой обман.

Бесформенное чудище серой тенью

набухло у колодца, перевалив за край.

Гарднер оказался прав, там зло живет,

ушел пришелец, но не сказал прощай.

Жизнь навсегда покинула пять акров

земли, засыпанной золой и пылью.

Год за годом окаянная пустошь растет,

дюйм за дюймом захватывая гнилью.

Странное сияние — до сих пор загадка,

некий цвет из космоса — источник зла.

Одинокий Эмми Пирс — хранитель тайны:

мысль об этом не дает мне сна…