Сто первый мужчина. Роман

Сергей Николаевич Усков

Сумасбродные буржуи города N уважают лишь деньги, жаждут крови и зрелищ. В нечестных владениях устроили подлый передел, где трудящимся уготована нищета. Но в коварном замысле не учтена ЛЮБОВЬ, вошедшая в сердца руководителя и загадочной работницы.Таинственная мистерия высших чувств смоет мусор мыслей и желаний? Бездна куража без тормозов подготовит торжество элегантной мести?.. Это возможно, когда любовь подобна магии. Это необходимо, ведь у несломленной молодой женщины к ним давний счёт.

Глава 2. Чистая прибыль в пересчете на здравый смысл

Игорь Михайлович, главный врач стоматологической клиники, просматривал прайс-листы на медицинское оборудование. Прикидывал в уме, какую сумму в долларах следует запросить у единственного инвестора частной клиники — и её незадачливого владельца. Прежде как-то надо убедить хозяина стать действительно хозяином: крепким, основательным, просвещенным. Не гнаться за высокой прибылью, но иметь устойчивый, хорошо налаженный бизнес. Иметь лицо, репутацию ответственного коммерсанта среднего класса.

Пока они, их бизнес медицинской услуги, на плаву. Расположены на бойком месте: в двух шагах от центра, рядом транспортные и пешеходные развязки, одна из городских площадей, обилие магазинов, разом бок о бок выросших. Любому любопытствующему, утомленному шопингом, сплоченная медицинская команда готова реально и конкретно продемонстрировать преимущества платной медицины как самое верное и надежное капитальное вложение в собственное здоровье.

Это здание изначально выстроено как поликлиника. Налицо четкая преемственность традиций: эпохи меняются, но миссия врачей неизменна: лечить, снимать боль, помогать содержать в исправном состоянии физическое тело. Это — залог приумножения радостей и добра в жизни и при царе, и при социализме, и при капитализме.

Клиника — двухэтажное кирпичное сооружение, построенное с немецкой основательностью. Как гласит история города, это одно из зданий, сооруженных немецкими военнопленными — солдатами разгромленного гитлеровского вермахта. Тенистая аллея полувековых высоченных рябин и лип с раскидистыми кронами отгораживала здание от шумных городских дорог.

В окно кабинета Игоря Михайловича заглядывали ветви рябины. Круглый год они радовали глаза. Ранней весной, когда солнце мощным потоком встряхивало оцепенение, смуглые почки выбрасывали нежнейшую вуаль зелени. Тонкие жгутики роста сгущали зелень и разбивали в резную длань листа и пушистую кисть цветков. С приходом полноценного лета листва темнела, сквозь неё уже просвечивала нежная зелень тугих гроздьев ягод.

Осень оставляла на долгую зиму светлую печаль желтых и красных листьев, падающих на остывающую землю. На обнаженных деревьях сверкали рубиновые гроздья сладко-горьких ягод. По мере крепчания стужи из лесов слетались стайки снегирей. Округлые, пушистые, неторопливые, грациозные, они быстрыми взмахами маленьких крыльев перелетали с ветки на ветку, перекликаясь на приятных нотах. Мелодичный посвист запускал целебный настрой тихой радости. Милые птички порой алели на заснеженных рябинах, как новогодние шары на праздничной елке, и всю зиму изумляли Игоря Михайловича.

Он из людей, которые только своим присутствием преображают окружающее. Как будто ничего нового не привнесено ими: всё тоже, но находится уже в неуловимой взаимосвязи с высшей красотой. И от этого неизъяснимое тепло легкой волной плещется вокруг. Каждый входящий в этот особенный мир на мгновение застывает, пораженный чем-то новым, чему нет объяснения.

Его рабочий кабинет мог бы стать пособием, умел главврач организовать личное рабочее пространство. Каждый сотрудник, переступив порог кабинета, чуть по-другому начинал мыслить. Даже владелец клиники с обостренным вниманием пробовал постичь иную реальность, обосновавшуюся в этих стенах.

К встрече с хозяином Игорь Михайлович никогда не готовился: никаких подтасовок, никакой пыли в глаза — всё строго по существу, и в том виде, как оно есть. Строгий самоконтроль и осознанное чувство ответственности отличали Игоря Михайловича.

В полдень массив Георгия Вадимовича, хозяина клиники, ввалился в кабинет Игоря Михайловича. От избытка плотских удовольствий его шея сравнялась с головой, скулы расширились, рельефно обозначив всегда напряженные желваки. Щеки раздулись, как у гигантского хомяка. Голова превратилась в усеченный конус. Словно произведена тотальная чистка, усекновение ненужного, словно напрочь снесло мозги. В глазах почившего советского человека, обращенного наплывом денег в барчука, устаканилось дремучее выражение первобытного человекоподобного чудища с огромной физической массой и куцей черепной коробкой, с погонялом Патрон.

Короткое рукопожатие смахивало на запрещенный приём в силовой борьбе, осаждающий партнера на колени. Но приём не срабатывал — силы в руках Игоря Михайловича всегда оказывалось больше.

— Ты чё, все еще лыжами занимаешься? Не даешь до боли сжать твою руку. Хоть бы поддался, ведь я — твой босс, начальник! — сказал Георгий Вадимович, потирая руку, словно вырванную из железных клещей.

— Лыжами, как и прочей физрой. Ты же спрашивал, не далее как позавчера?

— Может быть, и спрашивал, всё не упомнишь. Знакомься, — хозяин кивнул в сторону спутницы, — моя новая секретарша Неля.

Игорь Михайлович скользнул взглядом по длинноногой красавице, выказал на лице любезную улыбку. Неля ответила тем же. Сколько этих нель-маш-свет у Патрона промелькнуло — не счесть. Как, быть может, и у неё, подобных денежных мешков.

— На этот раз взял в помощники секретаршу с двумя высшими образованиями. Магистр! Во как!

— Магистр ордена куртизанок? — хотелось спросить, но сказал из вежливости: — У тебя хороший вкус.

— Она у меня многофункциональная: и секретарь, и пресс-атташе, массажист, диетолог и телохранитель, в смысле телоублажатель.

— Дальше говорить не надо. Короче говоря, универсал… Разрешишь перейти сразу к делу?

— Валяй! — Патрон плюхнулся в кресло, закинул ногу за ногу. Неля, как веселая птичка, присела рядышком, не преминув сверкнуть красивыми ногами.

— Понимаешь, Георгий Вадимович, — словно прощупывая настроение Патрона, главврач приступил к оглашению задуманного, — конкуренты начинают наступать на пятки. Появляются компактные зубоврачебные кабинеты, оснащенные новейшим оборудованием. Пока у них лечение несколько дороже. Но качество на порядок выше: то, что у нас может сделать высококлассный врач, заложено в конструкцию новейшего стоматологического оборудования…

— Хочешь сказать, не справляешься, теряешь клиентов, и пора назначить топ-менеджера. Например Нелю приставлю здесь коммерческим директором. А что, идея! Секретарь сделает сногсшибательную карьеру! Ты, Неля, шибко губу не раскатывай, но чего не бывает в наше время. А ты, Игорёк, помни, что колоду я тусую. Ты же не один у меня такой исполняшка. Но спец по зубам — один. В этом твоя фишка.

— Я о другом. Мы уже говорили: необходимо начать техническое перевооружение, реконструкцию клиники. У нас есть огромное преимущество — в этом здании испокон веков была зубоврачебная клиника и можно создать непотопляемый бренд. Важно не упустить момент, всё сделать вовремя.

— Это точно, момент упускать нельзя. — Георгий Вадимович на миг задумался, глянул на Нелю, которая тут же поправила прическу, извлекла из сумочки элегантный планшет, служивший и записной книжкой, и мультиустройством с функциями электронного делопроизводителя.

— В принципе мне необходимо одно, — сказал Игорь Михайлович, — чтобы ты озвучил согласие взяться за техперевооружение. Подробную пояснительную записку предоставлю. Приложением к записке будут прайсы, ведомость затрат, условия и сроки реализации. Конечно, на данном этапе необходимо вложить деньги. Потратиться придется весьма существенно.

— Ты это предлагаешь сделать мне?

— Странный вопрос. Ты единственный владелец этой клиники. Какие могут быть варианты?

— Вариантов много. От ничего не делать до поиска заёмных средств.

— Решать тебе. Я полагаю так: вкладывать деньги в реальный проект гораздо выгоднее, практичнее, целесообразнее, чем хранить их в зарубежном банке, который может лопнуть. Тратиться на роскошь — такое же безумие.

— Ну, это ты так считаешь. Есть и другие мнения.

— Мне нужно твоё мнение.

— Я повторяю: ты классный врач. И ты бессребреник. Ты хочешь в заштатном городке обосновать европейскую клинику?! А, скажи, где возьмешь людей, персонал? Выпишешь с оборудованием? И кого будешь лечить масштабно? Это быдло? Да им достаточно вышибалы для бесплатного удаления гнилых зубов.

— Про народ ты загнул уж лишка! Беспардонный выпад относительно народа. Про персонал — вопрос уместный. Действительно, где взять компетентных и правильно мотивированных работников?

— Ты мне сперва сам ответь на этот вопрос. Купим оборудование, а кто будет работать? От одного вида наших врачей заболеть можно.

— Организация работы должна также поменяться. Это целая система мотивации и прочего и прочего.

— Ты представляешь, сколько надо сделать, чтобы всё стало на цивилизованном уровне? Всё у тебя: должно, обязаны, будет. Когда-то, что-то, где-то… Тьфу! Я понимаю конкретные вещи!

— Конкретику предоставлю.

— Хватит меня парить! Не хочу ни смотреть, ни слушать. В холле грязь: уборку как следует сделать не могут, а ты говоришь, работа ведется. Не вижу. На этот счет я завхоза счас отметелю. Деньги за что ему плачу?

— Вопрос интересный. По-моему, человеку просто дают доработать до пенсии, — проронил Игорь Михайлович. — Не доработать, а досидеть.

— Счас я ему дам выволочку! У меня, что тут богадельня, благотворительная организация?! Он не знает, что целью моего предприятия является получение прибыли?!

— Неправильно, — с ходу возразил Игорь Михайлович. — Целью должна быть удовлетворенность клиента. На этом всё и должно строиться, в том числе и бизнес. В уставе ни одной продвинутой фирмы не найти подобной формулировки. Именно в этом ракурсе завхоз заслуживает порицания!

— Ты меня учить собрался? Ты как будто не в России живешь!

— Я живу в красивом городе, в котором родился и вырос. Живу среди людей, которых донимают беды и несчастья, дурость и безответственность, саднит боль душевная и физическая. И я не хочу и не могу хоть чем-то усугубить ситуацию, когда все встали задом друг к другу и к самому пониманию человечности.

Георгий Вадимович икнул, повернулся к Неле:

— Ты что-нибудь поняла?

Неля передернула плечиками, подумала: «Почему у симпатичных мужчин столько непонятной хрени в голове? Чего не скажешь про Патрона: гадкий, отвратительный, но прогнозируемый!».

— Врачи, приступая к самостоятельной работе, дают клятву Гиппократа. В ней что-то и на этот счет есть. Слово еще такое есть, на Г начинается, — сказала Неля.

— Говно? Поменьше говна?

— Нет, этого как раз должно быть больше!

Георгий Вадимович округлил глаза.

— Пардон, шеф… Гуманизма! Или гуманности! Как правильнее?

— Афанареть! На передаче «Выиграть миллион» такое не загадывают! Короче, Склифосовский, кого лечить будем: тебя, меня, обчество?

— Давайте начнем с прикладного варианта. То есть качественно лечить от зубной боли, делать людям белоснежные зубы, чтобы они почаще улыбались и говорили побольше добрых слов. Тогда и глобалистика не повернется задом.

— По мне так лучше задом, — сказал Патрон, заржав ретивым жеребцом. Неля заелозила попкой в кресле. Игорь Михайлович нахмурился: не покидало ощущение, что говорит в пустоту.

— Ты начинай о своем прикладном варианте, — указал хозяин. — Мы с Нелей послушаем, вспомним и подумаем, отчего «великий и могучий русский язык» так богат на слова, смыслы и подсмыслы.

— Хорошо. Постараюсь уложиться в 10 минут. Готовы?

Патрон кивнул, положив руку на ножку Нели.

— Итак, изначально лечение от зубной боли было сущим кошмаром для любого. Поэтому всячески старались отстрочить визит к стоматологу, пока не распухнет щека и не свернет голову от дикой боли. Вследствие чего зубная полость катастрофически быстро превращается в гнилостную помойку со всеми вытекающими отвратительными последствиями: вонь изо рта, токсическое отравление, постоянно действующий источник инфекции и первый очаг грядущего истощения и дряхления…

У Георгия Вадимовича и Нели непроизвольно заныли зубы. Угадав этот момент, Игорь Михайлович быстро переключился на позитив:

— Современные подходы кардинально меняют ситуацию. Лечение без боли и становится сродни визиту в косметический салон, где только один высочайший уровень сервиса добавляет самосознания собственной ценности, красоты, обаяния, шарма. Кстати, в современной стоматологии предусматриваются и релаксирующие процедуры. Представляете, мы можем на наших площадях открыть и диагностический центр, и, собственно, пролечивающий, профилактический, косметический. Всё в одном месте. Красота белоснежной улыбки основывается на ясном сознании, очищенном от пагубы стрессов. И многое можно сделать в этих стенах. Здесь, конечно, не будет сумасшедших дивидендов, но будет репутация долговременного бизнеса, позволяющего рядовым врачам и владельцу жить достойно.

— Во сколько обойдется это удовольствие мне? Какова сумма и доля моего участия? — оборвал босс.

— Девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч, — ответил Игорь Михайлович.

— Шуткуешь?!

— Именно столько. Как раз под эту сумму подгонял. Дадите больше — сделаем больше.

— Я разве тебе говорил, что готов потратиться? Ты не думаешь, что элементарно нет бабла в наличии.

— Кредит под инвестиционную программу с минимальными процентами — разве не вариант?

— Дак ты и бери этот кредит. Сделаю тебя полноценным исполнительным директором с соответствующими правами и полномочиями. Что, боишься рискнуть?

— Как-то не задумывался на этот счет.

— А ты задумайся. Расти будешь во всех отношениях. В командировку езжай, детально изучи вопрос о выборе оборудования. Куда лучше ехать: Германия, Израиль? Поедешь не как главврач, как директор. Директор, япона мать! Думай-думай. Даю два дня. Пошли-ка, Неля, к завхозу зайдем. Я ему счас конец света устрою.

Игорь Михайлович остался ошарашенным внезапным предложением хозяина о повышении личного статуса, подразумевающего дополнительное бремя забот, а также дополнительные возможности.

Неужели удалось убедить Патрона выделить деньги и можно вплотную приступить к осуществлению заветной мечты?! Важно разработать внятную программу достижения цели.

Для Игоря Михайловича осталось за кадром, почему хозяин, по сути барышник и биржевой игрок, купил именно стоматологическую клинику, а не мясокомбинат, не бензоколонку? Почему решил удержать на плаву убогую больничку? Скорее всего, купил, что досталось, что не оттяпали другие. Вложил чумовые деньги в нечто более существенное, чем в съедаемые скачущей инфляцией денежные знаки.

Прежнее начальство Патрон немедленно уволил и поставил во главе клиники лучшего специалиста-практика, добросовестного и ответственного, не пустослова, создающего лишь видимость серьезной работы. Выбор пал на Игоря Михайловича, и было это 13 лет назад, во время первого захвата госсобственности.

Хозяин клиники, словесно делегировав Игорю Михайловичу многие права исполнительного директора, удалился в далекое графство Люксембург по другим делам, развивать основное направление бизнеса и, как повелось у новых русских, кутить и гулять по старушке-Европе, шокируя местных роскошью, блудом и пьянством.

Так в одночасье рядовой врач стал единовластным администратором клиники. Он ратовал за политику постепенных и тщательно обдуманных реформ. Основную ставку Игорь Михайлович сделал на техническое переоснащение клиники. Вместе с новым оборудованием появится новый подход к работе, новые формы ее организации и оплаты в несопоставимо большем размере. Также существенно повысятся требования к квалификации врача, к его умению качественно и производительно работать. В итоге сформируется новый тип работника. В полном соответствии с давней доктриной: бытие определят сознание.

Из года в год клиника преображалась, как это всегда бывает, когда в доме появляется настоящий хозяин. Росла репутация медицинского заведения, качественно и недорого оказывающего услугу по освобождению от боли, появились очереди — основание для расширения базы и спектра услуг.

Игорь Михайлович совсем недавно отметил сорокапятилетие. Впереди, казалось ему, целая жизнь. Он — крепкий, здоровый, спортивного вида мужчина полон нерастраченных сил. Однако за эти тринадцать лет его шевелюра слегка вьющихся русых волос резко посветлела от серебра седины.

Он внушал себе: чтобы весомое и ценное состоялось, следует безжалостно отмести лишнее, поверхностное, наносное; оставшееся с величайшим усердием двигать вперед, развивать, совершенствовать и подчинить себя высочайшей самодисциплине, иметь в голове идеал и хранить его как талисман.

***

Солнечные лучи легкой позолотой тронули обсыпанные снегом ветви рябин с промерзшими насквозь почками, засверкали в ледяных кристалликах феерическим светом. Роскошь цветовой гаммы добавляли скачущие алые шары. Это красавцы-снегири прыгали с ветку на ветку с тихим мелодичным жуканием.

Игорь Михайлович глянул на термометр, закрепленный на наружной стороне оконной рамы. Четырнадцать градусов ниже нуля — это тепло. Таким воздухом, очищенным легким морозом, дышится легко. Взять лыжи и покататься часок-другой по хорошо проторенной лыжне на окраине города?.. В прошлое воскресенье они с женушкой Ольгой так чудесно прошлись на лыжах по заснеженному лесу!

С Ольгой они ровесники. Познакомились в институте, учились на разных факультетах. Дружили. После окончания института поженились, дружба переросла в необходимость быть вместе всегда. Интимная близость стала гармоничным следствием здорового интереса друг к другу.

После зимнего солнцестояния, когда пройдена ежегодная веха кончины года, когда Земля повернулась к Солнцу, с благостным почином начинается каждый божий день. Трескучие морозы ослабевают, зимний лес превращается в сказочные декорации.

Лыжня широкая, из трех полос: две для обычного хода, третья — для бега «елочкой». Неразлучные счастливые супруги вышли на лыжню рука об руку, улыбаясь от предвкушения удовольствия здоровой физической разрядки.

Ольга с виду не выделялась ни ростом, ни фигурой, ни чертами лица — не сногсшибательная красавица и не уродина. Грациозные движения, дивный голос, живой взгляд умных глаз, звонкий смех, мягкость в обращении с кем бы то ни было — она притягивала обаянием, душевной красотой. Полное отсутствие в их взаимоотношениях пороков, каких-то изъянов порой озадачивало Игоря. И он находил этому объяснение: они по-настоящему любили друг друга и никогда об этом не говорили напрямую. Эта тонкая связь оттачивала душевные качества.

Ольга любила кататься на лыжах, оставаясь посредственной лыжницей. Шла себе тихим ходом. А мороз румянил щеки, обнимал когтистой лапой, норовил врезаться в розовую кожу. Она была в спортивном костюме из новейшей ткани, легком, но сохраняющем тепло. Этот костюм Игорь Михайлович подарил супруге на день рождения. В суперсовременной обновке она сияла, как ребёнок, у которого исполнилось заветное желание. В свои сорок пять лет Ольга чудесным образом сохранила детскую чистоту и непосредственность. Жизнерадостный настрой словно никогда и не был замутнён реалиями жизни в жестокое время перемен.

Игорь Михайлович также в стильном спортивном костюме. Серебристая ткань плотно облегала крепкое мужское тело с широкими плечами мощными легкими, которые никогда не отравлял табачным дымом. Он то и дело забегал вперед по лыжне и возвращался назад к улыбающейся Ольге.

— Игорёша, ты носишься как ветер! — сказала она, когда серебристый лыжник, взвихривая снег, оказался рядом.

— Давай и ты попробуй!

— Зачем? Мне и так хорошо!

— Будет еще лучше.

— Лучше не бывает… Если только в сказке.

— Хочешь каламбур: для сказки мы выросли из сказки!

Ольга улыбнулась, но тут же на её румяном лице появилось опасение: уж не заходит ли ум за разум у супруга.

— Ты опять что-то задумал! Носишься как ребёнок, которого выпустили погулять после уроков.

— Так оно и есть. Только уроки теперь жизнь даёт.

Игорь Михайлович перешел на соседнюю лыжню, уравняв ход с Ольгой.

— Не жизнь, а ты сам, — промолвила она. — Зачем в главные врачи подался? Одни проблемы. Как хорошо раньше было: есть постоянная клиентура, есть возможность расти профессионально, что тут же сказывалось на притоке новых клиентов.

— Не хочу, чтобы мной руководили тупоголовые!

— Ах ты гордец!

— Не гордец, — возразил Игорь Михайлович. — Жалко клинику, в которой проработал много лет. Под началом тупоголовых противно работать. Мне не выдержать. Уйду я, уйдут вслед еще два-три врача — и всё! Клиника захиреет и пойдет с молотка.

— Не слишком ли ты о себе высокого мнения? Ты, конечно, очень классный врач, но зачем впрягаться в неподъемную работу? Ох, чует моё сердце: что-то будет не так.

— Знаешь такую поговорку: дорогу осилит идущий?

— На лыжах ты бегаешь хорошо, зубы лечишь превосходно! Не кажется ли тебе, что втискиваться в ряды современного менеджмента — то же самое, что вступить ногой в захудалом общественном туалете в чьи-то испражнения?

— Слушай, мы для чего на лыжи встали? Чтобы на природе выгнать злых духов сомненья, тревог и волненья!

— Ну вот, стихами заговорил! Сам же знаешь, чтобы получить желаемое надо все аккуратно разложить по полочкам, в том числе разобрать застарелый душевный хлам желаний.

— Да ладно тебе умничать! Прорвемся, где наша не пропадала! Давай догоняй! — Игорь рванул вперёд и, обернувшись, прокричал: — Жду на вершине склон-а-а!

— Жди! — ответила Ольга стремительно удаляющемуся мужу, не меняя ход.

Лыжная трасса по длинному пологому склону пошла на подъём — хорошая возможность испытать себя на выносливость, потренировать способность к сверхусилиям. Игорю всегда удавалось в мгновение ока преодолеть подъём. Он так проверял умение вкладывать эмоциональный зачин в отменную физическую форму и получать из симбиоза физики тела и психики желаний то самое сверхусилие.

От устремленной вверх трассы влево и вправо уходили спуски, разбивающие дистанцию на мерные круги: три, пять, десять километров. Ольга двинулась за супругом, исчезнувшим за поворотом. До вершины склона — путь нелегкий. Временами, точно подстегивая её, мимо пролетали тренирующиеся лыжники.

Чем выше она поднималась, тем больше становилось солнечного света. Ольга надела предусмотрительно взятые солнцезащитные очки и теперь вполне походила на заправскую лыжницу. Время растворилось в корабельных соснах, солнечный свет в них нашел впечатляющую форму. Здесь Ольга вдруг ощутила себя таким же созданием вечных лучей, которым неведомо ни время, ни пространство. Вдыхая полной грудью целебный воздух, она с трепетом различала в аромате хвои что-то такое, от чего сладко кружилась голова. Так было в далекой юности, когда захватывало дух от очарования огромной жизни, от мечтаний реализовать все желания.

От Игоря давно и след простыл. Она как будто забыла о нём. В изнуряющем и окрыляющем подъёме на вершину возникли другие мысли и ощущение чего-то другого, что было всю жизнь рядом и вот теперь начало проявляться, давать о себе знаки. Сначала прошел холодок по спине от одной этой мысли. Ольга резко оглянулась — никого. Кругом одно снежное безмолвие в солнечном мареве. Ни движения, ни шороха, ни звука. Абсолютная тишь да бескрайняя гладь белого покрова.

Щеки разгорались ярким румянцем, но не от мороза — от необычного волнения. Невесть откуда вылетела стайка красногрудых птичек и рассыпалась по зарослям дикого шиповника. Они совсем не замечали Ольгу и были настолько доверчивы, что протяни она руку и погладь по бархатным спинкам — в ответ на незатейливую ласку услышала бы приветственное мелодичное жуканье.

Это щуры — потаённая певчая птица, размером с дрозда-рябинника, ставшего сущей бедой садоводов-дачников. Они для большинства невидимы и неслышимы, живут-поживают в нехоженом лесу, известные лишь знатоками птичьего пения.

Ольга, налюбовавшись редкими птичками, прогнала смутные ощущения чужого присутствия. Заскользила вверх, сосредоточившись на собственных силах, которые, на удивление, не таяли. Неужели и в ней возникло сверхусилие? Она уже не шла — летела, сохраняя минимум точек соприкосновения с утрамбованным снегом.

И вот она на вершине. Перед её взором открылась живописная панорама древней горной гряды, опоясывающей ровное плато, на котором расположился компактный современный город. Её острое зрение позволяло различить улицы и проспекты, высотные дома и промзону, местами заросшую мелколесьем

Ольга оглянулась на пологий склон, ставший теперь спуском. Вот бы санки, да с гиком вниз! Минут десять потрясающего лету. На лыжах — страшновато. К тому же тяжело так долго удерживать равновесие. Противоположный спуск короче, но круче. Решила рискнуть. Оттолкнувшись палками, скользнула вниз по крутому спуску.

Сразу перехватило дыхание. Только бы не упасть, не сломать ногу, не свернуть шею. Скольжение становилось неуправляемым. Вот уж в самом деле — вскружили голову успехи и толкнули на столь безрассудный полет в неизвестность! А, быть может, подъём был началом другого подъёма? Или же падения? Ольга плотно сомкнула рот и дико смотрела вперед в слепой надежде вовремя углядеть препятствие и не расшибиться насмерть. Насмерть?

Свист в ушах перекрыл истошный крик. Это было так неожиданно, что Ольга вскинула голову в недоумении. Кто кричал? Кто-то ворвался в её настрой и нарушил единство её сил. Удерживая равновесие, сошла с дистанции, круто повернув в лес. Какое-то время лавировала между деревьев, то и дело жмуря глаза от снега, падающего с веток.

Удар остановил движение. Она увидела себя распластавшейся посреди поляны у стога с утрамбованным сеном. Лыж на ногах не было. Руки и ноги целы, голова на месте. Ольга уселась на корточки, спина нашла опору в крутом скате стога. Вязкая тишина окружала её. Словно все замерло и с затаенным вниманием терпеливо ожидало основного действия. Она точно знала: произойдет небывалое… Хрустнула ветка за спиной. Ольга обернулась и в мгновение онемела, ужас прижал к стогу.

Прямо перед ней сидела крупная кошка размером с овчарку. Необычные карие глаза вцепились в Ольгу. Любое движение женской фигуры меняло выражение кошачьих глаз. Ольга терялась в догадках, что это за порода кошки. И чуть подалась навстречу. Длинные усы кошки дрогнули, она ощерилась, выказав острые клыки, несоразмерно длинные. В сознании мелькнул образ вампира. Холод пробежал по коже.

Это не кошка — это лесное чудище. Это кровожадный зверь. Рысь?! Ну, конечно, рысь. Окрас её необычный: пепел кострища, седина?.. Седеют ли звери, Ольга не знала. На дряхлую зверюгу редкая кошка не походит — в карих глазах гипнотическая сила. Рысь вскочила на четыре лапы. Ольга вздрогнула — у непонятного зверя оказался длинный хвост, который начал на глазах расширяться, нервно покачиваясь из стороны в сторону. Дикая ярость обуревала кошкой.

Зверь крадучись пошел навстречу Ольге. Шел, как по канату, вытянув шею, не спуская с неё глаз, временами морща черную мочку носа. Настолько грациозны и плавны кошачьи движения, что, если бы не ощущение угрожающей силы и сдерживаемой ярости, она залюбовалась бы зверем. Но это не зоопарк, не познавательный фильм о природе. Это дикая кошка, приготовившаяся разорвать в клочья.

Ольга вскочила на ноги, попятилась, огибая стог. Сделала шаг, другой — и в беспамятстве бросилась бежать, проваливаясь в рыхлом снегу, поминутно падая и вставая. В глазах повисала кровавая пелена. Седая кошка огромными прыжками опережала обезумевшую жертву. Всякий раз вставала на пути. Вконец обессилев, Ольга остановилась в метре от зверюги. Странная рысь, сохраняя поразительную выдержку, с каким-то осмысленным взглядом обозревала насмерть напуганную женщину. В карих глазах читалось злорадное торжество превосходства.

— Иго-о-орь! — завопила Ольга и вновь кинулась прочь от вездесущей кошки-мутанта.

— Что за дикий ор! — Сильные руки крепко обняли её. — Что, родная, за дикие крики?!

— Игорь, это ты, — навзрыд заплакала Ольга. — Где же ты был? Ой, будь осторожен. Нас обложили со всех сторон страшные кошки!

— Да никого здесь нет! Успокойся. Ты зачем сиганула с горы, не дождавшись меня. Ты съехала с лыжни и каким-то образом пролетела поверх сугроба. Ну и скорость, видимо, у тебя была!

— В самом деле, здесь нет никакого зверя? — Ольга с недоверием огляделась. — Вот же смотри, следы!

Игорь присмотрелся к отпечаткам на снегу, качнул головой:

— В самом деле, отпечатки следов. Кто же это мог быть? Волки стали большой редкостью. Из кошачьих у нас водятся рыси, их ещё можно встретить. Для рыси крупноваты следы…

— Это была седая рысь с длинным хвостом. И, возможно, не одна.

— Может быть, это были снежные люди. Йети, которые притворились рысями.

— Мне не до шуток, — ответила Ольга, насупившись от досады.

— Просто нам нельзя разлучаться, — сказал Игорь Михайлович.

Остаток дня Ольга провела в рассеянной задумчивости. Лишь утром, после крепкого сна, с улыбкой вперемежку с внутренним холодком вспомнила странное происшествие. Им, действительно, нельзя разлучаться.

Игорю Михайловичу этот случай на лыжной прогулке также врезался в память. Он подумывал, как бы выбрать момент и вновь пройти по той же лыжне, не упуская из виду Ольгу. В его правилах, не допускать, чтобы слова расходились с делами, не оставлять ничего не завершенным.

Прошло десять дней. Наконец обозначилось свободное окно в жестком распорядке дня. Как раз сегодня нет необходимости засиживаться допоздна над деловыми бумагами. Игорь Михайлович, обозревая уютный кабинет, решил вечером встать на лыжню: в сумеречный час больше шансов встретить седую рысь.

Игорь Михайлович подошел к окну кабинета, выходящего на улицу, в раздумьях о странной зверюге, напугавшей Ольгу, о сыне, который никак не может определиться с выбором профессии, хотя на носу выпускные экзамены. Он в его годы четко знал, что будет врачом. А сейчас деньги, материальный достаток перевешивают другие ценности. Быть может, оттого и мечется сын, не желая призвание разменивать на умение делать деньги. С чего взяли, с чьей подачи впихнуто в головы, что счастье и деньги — это одно и то же?..

Из клиники вышел завхоз, его грузное тело крейсерским ходом поплыло к немытому автомобилю народной бюргерской марки. Вот он сел, включил зажигание — машину чуть тряхнуло, и вдруг из выхлопной трубы показалось какое-то подобие каучуковой дубинки молочно-белого цвета. Оно стало стремительно удлиняться, выказывая характерную пипку на конце. Сомнений не оставалось: это вовсе не сдуревшая подушка безопасности, не надувной шарик, закатившийся под машину, и не дубинка полицейского. Это громадный презерватив! Резиновое изделие выросло до неимоверных размеров, подрагивая от нетерпения в ожидании основного действия. Такой чудовищный член привел бы, пожалуй, в ступор любую особь женского пола, будь он действительно таковым.

Обалдевшие прохожие останавливались, как вкопанные. Выпучив глаза, с разгорающимся любопытством ожидали, что же будет дальше. Завхоз протирал очки и не замечал, что стал центром потешного действия. Через несколько секунд презерватив со свистом вылетел из-под машины, сорвавшись с креплений на выхлопной трубе, описав дугу, шлепнулся на лобовое стекло. Раздался дружный хохот. Завхоз водрузил на нос очки, вперил мутный взгляд на использованный презерватив чрезвычайно внушительных размеров. Включил стеклоочиститель — щетка проскочила по верху резинового изделия, разгладив и припечатав его к стеклу. Чертыхнувшись, кряхтя и сопя, выбрался из автомобиля, ручной щеткой брезгливо смахнул на землю умопомрачительную резинку.

Один из прохожих резво подскочил к завхозу, вежливо полюбопытствовал: «Скажите, пожалуйста, это не рекламная акция? Я не вижу марки продукта. Очень прочная резина. Я бы купил у вас прямо сейчас пробную партию для племенного конного двора». — «Да пошел ты…».

Завхоз добавил еще пару крепких словечек и, пыхтя от злости, обвел выпученными покрасневшими глазами улицу и фасад клиники. Увидел согнувшихся от колик неодолимого приступа смеха двух уборщиц, Ларису и Тамару, погрозил им кулаком и ввалился в машину. Рев мотора стал заключительным аккордом уморительной сцены.

Игорь Михайлович усмехнулся: он затевает основательное техническое перевооружение клиники, а работники в самом деле дурью маются. Где же то глобальное, что сможет переустроить на высокий лад их мысли и стремления?..