Купола в солнечном просторе

Сергей Николаевич Прокопьев, 2020

В книге Сергея Прокопьева «Купола в солнечном просторе» собраны рассказы писателя, написанные за последние два года. Это рассказы о людях с разными судьбами, но их объединяет одно – обращение к Богу. Герой рассказа «На это у меня своя диссертация» приходит к Богу в тюрьме. Музейщика Анну Николаевну («Бабушка и владыка») к вере подтолкнули две встречи: с ветхой старухой в далёком сибирском селе и архиепископом в Тобольске. Смерть матери приводит на первую исповедь Ангелину («Под Вербное Воскресенье»). Исполняя одну из главных заповедей Божиих – «Чти отца твоего и матерь твою…», приезжает издалека на родные заброшенные могилки бабушки и дедушки Алевтина Валерьевна («Молния на зеркале»). А герой рассказа «Итак, она звалась Татьяной», исполняя заповедь, данную Иисусом Христом – «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», пытается вернуть к жизни заблудшую душу. Сложный путь к Богу у художницы из рассказа «Яблочный Спас».

Под Вербное Воскресенье

Мать Ангелины, Елена Архиповна, была из натур оригинальничающих. И происхождением не из князей, а поди ж ты… К имени дочери подошла с позиции, дескать, Тань, Ань, Надь и Светок с Лидками без того пруд пруди, надо позаковыристей. Остановилась на Айседоре. Перед официальной регистрацией дитяти похвасталась своему отцу, вот, дескать, как звучно наречём внучку! Это не какая-нибудь Тонька или Зинка. Дедушка новорожденной задохнулся от негодования.

— Ты, Лена, совсем спятила? В будке у нас сука Найда, а в доме внучка Айседора!

— Папа, при чём здесь Найда? — вспыхнула молодая мамаша.

— При том, что не майся дурью! Назови Марией в честь моей мамы, твоей бабушки!

— Ага, будут дразнить: Маша с «Уралмаша»! Или — Манька с трудоднями!

— А её буду звать Айседурой! Маму мою, будет тебе известно, никто не дразнил, наоборот — с уважением относились. Прислушивались, что Мария Михайловна скажет!

— До революции «Уралмаша» с трудоднями не было! — ввернула свой аргумент дочь.

И всё же не пошла поперёк родителя. Тем более, Айседура похлеще будет Маньки с трудоднями.

Имелся запасной вариант — Ангелина. Тоже редко когда услышишь.

— Вот это ладно, — согласился отец. — В сорок третьем в прифронтовом госпитале оперировала меня Ангелина Александровна. Хороший человек.

Так наша героиня не стала Айседорой.

Мать её, всю жизнь одолеваемая занозой оригинальничания, не могла остаться в стороне, когда накрыла в девяностые годы прошлого века наши легковерные головы волна оккультизма с экстрасенсами, эзотериками и магами. Ходила на лекции, училась на курсах, получала красивые и дорогие сертификаты, пыталась лечить, но без каких-либо успехов. После смерти матери Ангелина унесёт в гараж два здоровенных чемодана книг по магии.

Матери было шестьдесят шесть лет, когда забеспокоилась: так ведь и спиться можно. И раньше не отказывалась выпить рюмку-другую, здесь не на шутку пристрастилась. Понимала, пора тормозить, пыталась остановиться, а не получалось раз и навсегда отрубить — «нет». В голове не выбиваемо сидела мысль о стограммовом кайфе. И здоровье уже не то, чтобы через день да каждый день. Жаловалась, утром порой такая тоска накатит — жить не хочется. Обратилась с проблемой к Валерии Евгеньевне, широко известной в их крае целительнице. Как говорили давно знающие её люди, поначалу отличалась скромностью в аппетитах. На вопрос «сколько я вам должен?», отвечала «сколько не жалко». Однако период неопределённости длился недолго. Валерия Евгеньевна быстро поняла — данную тему ни в коем разе не следует пускать на самотёк, человек такая натура, ему всегда жалко. Валерия Евгеньевна внесла чёткий порядок в оплату услуг. Причём, такса имела тенденцию постоянного роста. Количество клиентов увеличивалось, грех было не переводить его в рост доходов. Валерия Евгеньевна лечила, снимала сглазы, порчи, привораживала женихов, помогала бизнесменам в делах. Одним словом, лекарь широкого профиля. Настоящего медицинского образования у Валерии Евгеньевны не имелось, когда-то давным-давно окончила техникум советской торговли и всю советскую часть жизни работала по данному профилю. Профессиональные торгашеские принципы хорошо сочетались с целительскими. Мать Ангелины не говорила, сколько денег потратила на своё лечение, но судя по всему — немало.

На последний сеанс поехали вместе.

— Геля, отвези на машине, — попросила мать.

Ехать надо было в соседний городок, за шестьдесят километров. Дом у Валерии Евгеньевны выгодно отличался от соседских. Двухэтажный кирпичный особняк, выложенный плиткой двор, просторная веранда. Построен с учётом основного вида деятельности хозяйки. Отдельный вход из коридора вёл в «клинику». Там имелся кабинет для приёма страждущих, перед ним комнатка со стульями по стенам — для ожидающих своего часа.

Валерия Евгеньевна разрешила Ангелине присутствовать при сеансе. Мать легла на диван на спину, на солнечное сплетение целительница положила икону. Это был образ Казанской Божьей Матери. Ангелина не могла назвать себя экспертом по иконам, но «Казанскую» знала. Образ явно был из старинных. Возложив икону на пациентку, Валерия Евгеньевна начала произносить какие-то молитвы или заклинания. Ангелина не прислушивалась, смотрела на мать. У той краска сбежала с лица, кожа сделалась бледной, появилось выражение муки, мать начала издавать звуки, характерные при рвотных позывах.

Потом скажет, это были цветочки, на первых сеансах выворачивало наизнанку так, что вспоминать не хочется. До конца жизни упоминание о водке вызывало соответствующий рефлекс.

Правда, и жить оставалось немного.

Каким образом целительница и её недавняя пациентка загорелись этой идеей, Ангелина не знает. Вдруг позвонила мать:

— Геля, возьми кредит. Мы с Валерией Евгеньевной одну тему решили замутить. Валерия Евгеньевна говорит, дело верное. Я ей верю. Так что деньги отдам, не беспокойся. Двести тысяч надо.

Мать так и не поведала о нюансах партнёрства. Какое участие принимала Валерия Евгеньевна — осталось загадкой. Возможно, подала идею (небескорыстно), за которую мать ухватилась обеими руками. Её авантюрный нюх подсказывал, надо браться, пока никто не опередил. Москва с её деньгами, помешанностью на эксклюзиве клюнет непременно. И потекут деньги в прямом смысле слова — из грязи…

Идея заключалась в следующем. В двухстах километрах от их города имелось озеро. Это уже Хакасия. Внешне водоём на троечку с минусом, глазу не за то зацепиться. Голые берега, травой поросшие, ни кустика, ни деревца, ни кусочка песчаного пляжа. Тем не менее — большой лужей оскорбительно назвать. Каким бы ты богатырём ни был, переплюнуть или перебросить камень с одного берега на другой не получится. И всё же у случайно заехавшего путешественника картина озёрной глади и водного простора не захватит дух, не бросится он с трясущимися руками доставать фотоаппарат. Скорее всего, достанет карту в поисках более привлекательного места — края-то озёрные. И — ура! — обнаружит под боком, в каких-то шестидесяти километрах настоящий водоём — озеро Беле. Даже на плоской карте видно — не дождевая лужа. И всё же не стоит путешественнику сходу разворачивать автомобиль на Беле. Мал перед ним золотник — да не подделка.

Озеро Тус, о нём речь, издавна пользовалось у местного населения повышенным интересом во всех своих проявлениях — соль, грязь, вода. И вообще… В Мёртвом море на Священной земле можно лёжа в воде газетку читать, и в Тусе захочешь, не утонешь. Хоть газету, хоть журнал разворачивай лёжа на воде, коль на берегу чтение надоело. Как в Мёртвом море, так в Тусе не вода, а минерализованный рассол. Жажду не утолишь, зато от ста болезней. Плюс к чудодейственному рассолу грязь целебная. И ещё один плюс к двум вышеназванным. Мёртвое море без преувеличений мёртвое — ни единого живого организма, в Тусе мириады малюсеньких, что те дафнии, рачков артемия. Озеро кишит ими. В любом месте зачерпни воды в ладошку и любуйся. Отжив своё, рачки выпадают в осадок на пользу грязи и воде, а кроме того, касаясь человеческого тела, испускают микроимпульсы на благо нервной системы.

Египетская царица Клеопатра про Тус не слышала, она успешно омолаживалась солями и грязями Мертвого моря. Современные царицы (а какая женщина не считает себя царицей?) не хуже Клеопатры прибегают ко всяческим ухищрениям, тормозя процесс увядания красоты. Валерия Евгеньевна и мать Ангелины решили сыграть на этом. Приблизить Тус с его чудодейственной грязью к Клеопатрам нашего дня. Царицы, как известно, по провинциям не обретаются, исключительно столичный товар, значит, открывать косметический салон омолаживания следует в Москве или Санкт-Петербурге. Питер оставили на второй этап завоевания рынка, для начала постановили развернуться в Москве.

Даже название салона придумали компаньонки — «Клеопатра-Тус».

Мать Ангелины воспламенилась идеей. Авантюризма ей было ни занимать, как, собственно, и Валерии Евгеньевне. Где та Москва с её царицами и где то озеро с его грязями и рачками? По прямой три тысячи километров с гаком. Да гак — сто пятьдесят. Но ведь не на лошадях трястись, доставляя грязь и воду с артемией в Москву.

Ангелина берёт кредит, мать нанимает машину, едет на Тус, набирает двести литров воды, пятидесятилитровую ёмкость грязи, доставляет это богатство до ближайшей железнодорожной станции, а оттуда везёт на поезде в Москву для проведения разведки боем. Нет помещения под «Клеопатру-Тус» — не беда, нет разрешения на открытие косметического салона — ерунда, зато есть грязь — залог будущей прибыли. К ней всё приложится.

Дотошный исследователь мировой истории приведёт немало примеров, когда здоровый авантюризм давал блестящие результаты, вопреки убийственного мнения пессимистов: ничего не выйдет. Выходило. Но в нашем случае подобного не произошло. И вовсе не из-за недостаточного градуса риска у женщин. Для открытия салона потребовалось заключение специалистов о составе воды. Экспертиза показала, рачок артемия живёт всего двое суток вне озера, после чего гибнет. Вода и грязь тоже быстро теряют свои целебные свойства вне родного водоёма. То бишь, если Клеопатра захочет омолодиться Тусом, один путь — вперёд на озеро.

Мать Ангелины сообщила эту безрадостную весть компаньонке. Валерия Евгеньевна не поверила.

— Ты меня решила кинуть?! — зло выдохнула в трубку. — Зря! Учти, дорогуша, это тебе даром не пройдёт! Ты меня знаешь!

— Валерия Евгеньевна, ты что?! В мыслях не было…

Телефон ответил злыми гудками.

После того разговора от Валерии Евгеньевны пришла странная эсэмэска. С первого взгляда абракадабра, кроме начальной буквы. Мать по-прежнему жила в Москве. Вылила озёрную воду в унитаз, выбросила грязь на помойку, но в Сибирь не вернулась. В Москве чувствовала себя как рыба в воде, хорошо знала город, ранее приходилось жить в нём. Затевая проект с салоном, сняла квартиру на пару с женщиной. И не заторопилась домой, потерпев фиаско с идеей грязелечебницей. Решила пока пожить в столице. Ангелина попросила переслать эсэмэску и дала прочитать знакомому программисту.

— Тут какая-то жуть, — сказал тот. — Написано: «Воздастся тебе. Враг тебя сожрёт».

Матери Ангелина не стала говорить. Побоялась — вобьёт себе в голову. Наделялась, Валерия Евгеньевна всего лишь пугает. Хотя поговаривали, с ней лучше не связываться. Были случаи, когда целительницу обманывали с гонораром, а потом жалели о содеянном.

С матерью Ангелина общалась по скайпу. В тот день вид у неё был измождённый, жаловалась на низкое давление. И чай крепкий пила, и кофе, ничего не помогало. О «скорой» слышать не хотела, как ни настаивала Ангелина. Дескать, пройдёт, не первый раз.

На следующий день вечером за Ангелиной заехал на работу брат Артём, подвёз до подъезда.

— Слушай, — попросила Ангелина, прежде чем выходить из машины, — позвони матери, может, у тебя рука лёгкая. Весь день не отвечает. Скорее всего, телефон забыла, а сама мотается…

Артём позвонил. Ангелина услышала, телефон ответил женским голосом:

— Мама, ты чё там… — начал Артём

Затем выражение лица его резко изменилось, он несколько секунд слушал, потом бросил телефон Ангелине на колени, упал головой на руль и произнёс:

— Всё.

После этого у него случился спазм голосовых связок. Мотал головой, вращал глазами, пытаясь что-то сказать. Ангелина заставила брата подняться к ней в квартиру, накапала валерианы.

Заговорил Артём только на следующий день и то сначала шёпотом.

После того, как Ангелина переговорила с матерью по скайпу, той стало совсем плохо, началось внутреннее кровотечение. Женщина, с которой мать снимала квартиру, звали её Альбина Ивановна, вызвала «скорую», и через пять часов мать скончалась в больнице.

При жизни мать говорила:

— Будет возможность — кремируй меня. Не хочу, чтобы черви ели. Урну с прахом к матери с отцом подхоронишь и лучше не надо!

— Уже хорошо, по ветру не просишь развеять! — не могла промолчать Ангелина.

— Ты слушай меня. Твоя ирония ни к чему! Серьёзно говорю.

— Чтобы ты да по-человечески захотела!

— Геля, сделай, как прошу. Считай это последней волей усопшего.

— Умирать собралась?

— Нисколько. Но две жизни никому не намерено. Поэтому мотай на ус. Всякое может случиться…

Тема кремации была не минутным порывом, мать поднимала её раза два-три для «мотания на ус». Получилось — другого варианта у Ангелины попросту не было из-за отсутствия денег на транспортировку гроба.

Ангелина оформила все документы, кремацию назначили на воскресенье. В Москве не было ни друзей, ни родственников, ни знакомых. Сделав все дела, почувствовала страшную пустоту. Оставаться одной в неуютной с обстановкой общежития однокомнатной квартире было невыносимо. Альбина Ивановна, с которой мать снимала жильё, куда-то ушла. Ангелина вспомнила фразу, услышанную в авиаэкспрессе по дороге из Домодедова в Москву. Рядом сидели две женщины, одна сказала другой: «В субботу пусть камни с неба валятся — пойду на всенощную в храм Христа Спасителя. Патриарх должен служить под Вербное воскресенье».

Конец ознакомительного фрагмента.