Десятая вечность

Сергей Малашко, 2022

Есть категория людей, которые имеют право на свою, только им понятную вечность. Их вечность жестко ограничена во времени, она наступает с весной, она краткосрочна и повторяется из года в год. Имея богатейшие традиции, она лечит души и проверяет человека на прочность. Не каждому по плечу пребывать в ней, но, однажды насладившись ею, счастливцы начинают торопить время, чтобы приблизить следующую. Вторую, третью… десятую. Ведь настоящий Охотник – это не бездумный палила, стреляющий во все, что движется в любое время года. Часто за его грубой внешностью скрывается тонкий лирик, ценящий в охоте поэзию и способный повесить ружье на стенку, любуясь закатами и рассветами.

Глава 4

Банный день,

или Утомленные окрошкой

Баня в тундре — это больше чем баня.

Понять это можно только здесь.

Откровение от моего напарника Андрея С. после первой помывки.

Ночь прошла совершенно спокойно, ни одна гусиная стая не потревожила за ночь наш чуткий сон. Андрею очень точно удалось подобрать нужное количество крупных кусков угля, поэтому наша печурка давала ровное умиротворяющее тепло часов пять. До четырех часов ночи я спал совершенно открытым. Но все в этом мире конечно, так и уголь в печи пал в борьбе с холодом, который не торопясь, но уверенно приходит в любой домик, когда иссякают в печи запасы дров или угля.

Поддавшись приступу непонятно откуда появившейся лени, я, проснувшийся первым, позволил себе небольшую вольность — не встал с лежанки и не подбросил дровец в печку. Ни к чему критическому это привести не могло, поэтому я просто влез в спальник, застегнул его на молнию и уснул. По правде говоря, у меня была своя задумка, — я отдал инициативу Андрею. Я был твердо уверен, что наступающая свежесть в домике побудит его к активным действиям по добыче тепла. Я не ошибся — минут через сорок я проснулся от шума газовой горелки. Глянув на происходящее, я увидел забавную картинку.

Андрей склонился над печкой, что-то негромко ворчал про себя и старательно разжигал печку. Получалось это у него в этот раз неплохо, заранее приготовленные тонкие щепки позволили ему быстро справиться с задачей, и вскоре домик стал наполняться ровным всепроникающим теплом. Довольный победой над холодом напарник с кряхтением забирался в свой спальник. Очень скоро тепло вытеснило прохладу, и мы в комфорте проспали еще часа четыре. Я проснулся и наслаждался мгновениями, которые особенно хороши перед началом дня.

Тело еще побаливает после трехдневных физических нагрузок, но боль становится все более приятной и слабой. Понемногу мы привыкали к новой реальности в десятой вечности. На соседней лежанке заворочался напарник, похоже, тоже проснулся.

— Андрюха, ты еще дрыхнешь? — обратился я к напарнику. — Не замерз ночью?

— Да нет, уже не сплю. Замерзнуть не успел, дрова в печке загорелись быстро, — послышалось в ответ.

— Ты молодчина, все сделал правильно. Я вполглаза наблюдал за тобой, когда ты печку растоплял, и заметил одну вещь. Ты чего так часто и старательно почесывался? — задал я вопрос с подтекстом.

— Да знаешь, только здесь я с такой непреодолимой силой хочу попасть в баню, — поделился со мной напарник сокровенной утренней мечтой.

— Не может быть, ведь в баню идут только те, кому чесаться лень. А у тебя это так здорово получается, — продолжал я ерничать. — Давай, наверное, вставать. Сегодня у нас праздник души под названием баня, усугубленная окрошкой.

— Ну и здорово, а то уже пора, — с удовольствием согласился напарник и первым покинул свою лежанку.

По установившемуся порядку он сразу же поставил греться чайник, разогревать кашу, набрал в ковш воды и вышел на улицу. Я потянулся и тоже покинул ставшую родной лежанку. Начинался еще один день десятой вечности. Вернулся взбодрившийся и улыбающийся напарник.

— Чего там на улице делается? — начал я его пытать.

— Отличный день. Ясно, солнечно. Ветра нет, — сообщил Андрей.

— Уже четвертый день метеопрогноз оправдывается. Не к добру это, как гласит народная колымская примета, — ответил я.

День обещал быть отличным, ведь запланировали мы с напарником очень интересные, важные и пользительные мероприятия. Покинул домик, проверил на всякий случай — не сидит ли кто на озере. День действительно радовал, настроение задалось.

— Геннадич, дружище, давай завтракать. А то самим перекусить не мешает, да и Дед не кормлен. Он голодный становится вредным, поэтому дразнить его совсем не стоит, — предложил я и начал накрывать на стол. Благо все необходимое было под руками.

Предварительно налил в одну из стопочек немного водки, взял кусочек колбасы, хлеба и подошел к печке. Традиции должны соблюдаться неукоснительно.

— Дедушка, приветствуем тебя. Благодарим тебя за то, что домик сохранил, принял нас у себя, радуешь возможностью побыть у тебя в гостях под твоим покровительством. Верим в то, что пошлешь нам охотничью удачу, защитишь от опасностей. Прими от нас наш скромный дар, и в баньку тебя приглашаем погреть старые кости. — И с этими словами водка и закуска отправились в огонь.

Печь громко и одобрительно загудела, а значит, Дед нас услышал. Главное, что все традиции соблюдены.

— Андрюха, вчера мы закончили самые трудоемкие и важные общие работы по подготовке к охоте. У нас готов запас дров, стоит готовая к работе баня, стоят скрадки, отремонтирован домик. Поэтому с этого момента наступает состояние относительной свободы. Мы можем с упоением сейчас спать сутками в тепле, читать сколько захочется, валяться целыми днями на лежанке, совершать прогулки на тундру, уведомляя друг друга, куда и на сколько идешь, сутками жить в бане. Можно в конце концов просто охотиться на гуся, для чего мы сюда приехали. Поэтому давай-ка, друг дорогой, за окончание этого очень важного этапа по единой, — предложил я тост.

— Послушай, Львович, все это здорово и понятно. Вот только что означает «c упоением»? — спросил напарник, глянув на меня с ироничным прищуром.

— С упоением, это когда из домика выходят только на пару минут дней пять. Остальные дней пять пьют много воды и водки и хотят забыть, где находятся печень и желудок. У нас все будет иначе, не переживай, — успокоил я Андрея.

Мы приняли по единой, закусили и в итоге довели прием до норматированных нами самими трех. Позавтракали не спеша, убрали посуду, нас ждал очередной день десятой вечности.

— Серега, послушай, а как баню испытать? — задал Андрей очень важный на этот момент вопрос. — А то чего-то становится совсем кисло.

— Просто. Сегодня берем и объявляем по обоюдному согласию помоечно-постирочный день, который усугубим настоящей добрячей окрошкой. Единственное что придется сделать, сходить на мое озеро и унести к берегу мешки с чучелами. Пусть лежат в готовности поближе к месту. Продолжаем пассивное браконьерство, собранным будет только мой ствол, и если все же кто-то нападет с воздуха, будем отбиваться. Маленький выходной мы честно заработали. Возражения и предложения есть? — предложил я план действий на день.

— Предложение одно, — быстрее начать выполнять намеченное, — согласился со мной Андрей.

С таким бодрым настроем принялись выполнять намеченное. Вышли на улицу, взяли по мешку с чучелами, я забросил ствол на плечо, и мы двинулись на озеро. Впервые двинулись прямым путем, минуя снежник и не на лыжах. Нынче снега было мало, надувы у берегов позволяли подходить к озеру проще и быстрее. Нас приветствовали уже знакомые вороны, выделывающие в небесной лазури невообразимые кульбиты. Гусей по-прежнему пока не было. Спустились на озеро, радовало, что оттайка возле берегов еще не началась, доступ на лед был прост.

Принесли мешки, уложили их в крепко стоящий в готовности к встрече с гусями скрадок. Андрей отошел немного от укрытия и что-то начал с интересом рассматривать на льду.

— Сергей, а могут на лед этого озера садиться гуси? Тут вроде бы следы их на льду есть? — спросил он, показывая на место, где он их увидел.

Я подошел к нему и действительно увидел на льду многочисленные гусиные следы, оставленные грязными гусиными лапами. Следов было довольно много, кое-где был виден помет и несколько перышек.

— Здесь ночью отдыхала гусиная стая. Ясно одно, что лапы из них мыли не все, — пошутил я.

— Не соблюдают режим с гигиеной, — поддержал меня напарник.

— Ничего, в любом случае кому-то из них перышки почистим, ногти подпилим и посмотрим, насколько они жирны изнутри, — недобро пошутил я. — А сейчас пошли-ка к домику. У нас законный выходной.

Вернулись к домику и стимулированные возможностью попасть в баню принялись за дело.

Для приведения бани в состояние предварительной готовности ушло не более получаса.

— Ну что, затапливаем? — в нетерпении спросил напарник.

— А стоит ли торопиться? Согласись, гораздо лучше сразу же после бани предаться бескомпромиссной борьбе с окрошкой? — задал я вопрос Андрею.

— Верно, — лаконично согласился он.

— Баня при полной закладке печи готова часа через полтора, столько же примерно уйдет на то, чтобы приготовить все для окрошки и залить ее квасом. Ну и настояться ей нужно хотя бы пару часов. Поэтому будешь старшим по бане и часа через два затопишь её. И вот тогда будет нам счастье. Ну а сейчас, если по одной стопочке для тонуса? — предложил я напарнику, направляясь к домику.

— Чувствую, очередной город опять будет взят штурмом, — философски заметил он, но не возразил.

— У нас еще есть объекты для штурма, — успокоил я Андрея.

Вошли в домик, выпили по стопке без тоста. Взгляд задержался на моем изрядно похудевшем матрасе. Он подспустил, и это совсем не вызывало оптимизма.

— Андрюха, глянешь, чего произошло с моей лежанкой. Дырки от нар быть не может, она у меня защищена ватином одеяла, наверное, где-то по швам разошлась. А я сейчас займусь окрошкой, — попросил я напарника.

— Да запросто, — согласился он.

Я поставил на газовую плитку варить яйца, а сам вынес на улицу и положил на стоящий рядом с домиком стол лук, редиску огурцы, укроп, петрушку, лимон, хрен, горчицу, соль, специи. Всё это, соединившись вместе, должно составить окрошку. Наслаждаясь тихим, безветренным днем, принялся колдовать над окрошкой.

Для подобных блюд у нас был большой чугунный казанок литров на пять. Промыв его водой, принялся наполнять всем перечисленным выше. Пропорции назвать не могу, потому что все дозируется на глаз и на вкус. Есть небольшая изюминка окрошки по-ланковски. Я не жалею в нее хорошего сухого карбоната и минимум пару сортов нежирной сырокопченой колбасы. Все это было принесено из нычки и в нужном количестве порезано и отправлено в котел. Понемногу в казанке после перемешивания появилась зелено-красно-белая мозаика. Я сдабривал ее солью, перцем, сахаром, перемешивая и пробуя на вкус. Подошло время готовности яиц, и я вошел в домик.

— Серега, нашел дырку. Действительно, по шву стало расходиться. Ты говорил, что брал с собой ремкомплект, — сообщил напарник.

— Возьми в ящичке с аппаратурой, он в изголовье стоит, — ответил я напарнику, снимая с газовой плитки кастрюльку со сварившимися яйцами.

Залив их холодной водой, вскоре вытащил. Оставалось только сварить еще несколько картошек, и приготовление окрошки вступало в завершающую стадию. Не мешая Андрею, поставил на плитку картошку, взял сваренные яйца и покинул домик. Быстро порезал их и высыпал в казанок. Появился довольно улыбающийся Андрей.

— Удалось заклеить твою кровать. Не трогай пару часов чайник, который сейчас горячий стоит на твоей лежанке, придавливая и прогревая место повреждении, — сообщил он. — Ну а у тебя тут, смотрю, все движется в нужном направлении.

— Осталось совсем немного. Сварится картоха минут через двадцать, режем ее, заливаем сметаной, окрошечным квасом, выдавливаем лимон, добавляем хрена и горчицы и затем шлифуем вкус, выдавив лимон, — порадовался я за нас обоих.

В этот момент небо послало радость слуху охотника, истомившегося в ожидании гусей.

Гуси кричали громко, слышно было издалека, и было понятно, что идет большая стая. Ожидания не обманули. Ближе к реке, очень высоко шла стая гуменников сотни в две с половиной. Вожак, словно заправский старшина, выстроил весь личный состав, в идеальный клин. Гуси, словно солдаты на параде, двигались синхронно, мастерски держали строй. Картина на фоне голубого неба из области зрелища для избранных.

— Как красиво идут. Двинулись, похоже, гусики, — с чувством и надеждой произнес Андрей.

— Так давно уже пора. Наши непременно прилетят, — подбодрил я его. — Скоро уже баньку пора затапливать. Не поверишь, сам хочу помыться до ужаса.

Мы проводили бродяг воздушного океана глазами и принялись за свои дела. Картошка уже сварилась, отцедив ее, я вынес ее на улицу и поставил на столик. Пусть картоха остынет, чтобы пальцы не обжечь. Выждав минут десять, почистил и порезал картошку.

— Андрюха, сейчас будет завершающий момент в приготовлении блюда. Запечатлей для истории, — попросил я его, сам в ожидании замер у столика с пакетом сметаны.

Через пару минут Андрей был готов к съемке, и я приступил к завершению процесса.

Сметана покинула два пакета и резкий окрошечный квас из полуторалитровой бутылки с шипением вылился в казан. Сюда же отправились сок одного лимона, нужное количество хрена и горчицы из тюбиков. Андрей снимал всю эту процедуру.

Я еще раз перемещал содержимое. Добавил еще соли, перцу, специй, попробовал и вынес окончательный вердикт:

— Геннадьич, могу определенно сказать: к дальнейшему настаиванию готова. Нам остается только помыться и заняться ее уничтожением.

— Тогда я пошел баню затапливать? — в готовности к немедленным действиям спросил напарник.

— Чего так в баню не терпится? — решил я немного поворчать.

— Не совсем. Просто путь к окрошке лежит через баню. Одинаково хочется и того и другого, — с улыбкой ответил напарник, направляясь к бане с газовой горелкой.

Минут через десять из трубы показался белый дымок, значит, скоро будем чистыми и почесываться перестанем. Пришло состояние какой-то приятной расслабленности в предчувствии бани и окрошки, поэтому это состояние я решил пересидеть в кресле.

Первозданная тишина усиливала эффект легкой эйфории, и я ему не противился. Вернулся довольный и улыбающийся Андрей.

— Львович, печка в бане затоплена.

— А у меня окрошка настаивается.

— Дык это здорово. Может, по стопарику?

— А почему бы и нет.

— Так я наливаю? На закуску шпроты.

— Разумеется. Пойдет.

Мы одновременно пошли в домику и осуществили задуманное в оговоренных ранее объемах. Еще раз раздались крики проходящей где-то невидимой стаи. Было понятно, что идут высоко, и мы не стали выходить наружу. Но выйти пришлось по другому поводу. Со стороны соседнего озера раздались звуки работающих двигателей. Мы вышли из домика и уже на льду озера увидели два УАЗа, поставленных на шины высокого давления, двигавшихся к нам. Они сошли с озера и остановились напротив нас.

Из первого вылез мой давний знакомый — Сергей Р. Видимся здесь редко, но встречи всегда желанны.

— Привет, бродяга. А где Серега? — спросил гость.

— Он уже пускает корни в Солнечной Карелии. Мы нынче здесь с Андреем. Прошу любить и жаловать — Андрей, — представил я нового напарника.

Мужики познакомились, как-то быстро нашли общую тему и завязали оживленную беседу.

— Река пошла? — спросил я у тезки.

— Да, на переезде шли по верховой воде, выше него уже большая промоина. Прошли только благодаря резине. Ручьи на тундре вообще не идут, что удивительно для этого времени, — ответил он.

— У нас наш ручей еще даже не думал течь, озера между собой не сообщаются. Странный год какой-то. Не помню такого за все годы. Сергей, выбирайте с мужиками — или по стопарику, или по чаю с дороги? — предложил я гостям.

— Спасибо, дружище. Но нам еще километров пятнадцать ползти, да и табор делать нужно хорошо. Не хочется в пургу остаться без палатки, — ответил тезка, и мужики начали занимать свои места в машинах.

— Ну тогда удачи и счастливой дороги, — пожелал я мужикам от души.

Вскоре моторы взревели, и, поприветствовав нас сигналами, тундровые бродяги уверенно поползли к цели. Мы опять остались вдвоем, продолжая странствие в десятой вечности.

Но сегодня у нас был особенный день, мы оба ждали одного нужного, желанного и очень приятного события. Мы терпеливо и упорно с первого дня пребывания здесь шли к этому. Потребность в нем была жестокой необходимостью. Для нас всегда было загадкой, как наши соседи иногда вдесятером в ограниченном пространстве тундрового балка обходились без бани. Для меня и уехавшего в Карелию друга баня в тундре было нормой, а для Андрея, все чаще с любопытством и надеждой поглядывая на топящуюся баню, должна стать открытием. Он пока еще плохо понимал и представлял, что его ждет в восьми кубических метрах пространства, ограниченных толстым брезентом палатки.

Где-то вдалеке тишину разорвала торопливая серия выстрелов. После небольшой паузы раздался еще один.

— Слышал выстрелы? — с небольшим возбуждением спросил Андрей. — Резвятся мужики.

— По-моему, кому-то не повезло, уронили на землю, возможно, и не одного. В отличие от нас кто-то сбраконьерил активно и уже сегодня сможет сварить шурпу. Хотя какое это на фиг браконьерство? Обычно одиночные выстрелы после серии говорят о том, что добирают подранка. Будь уверен, если налетят, то мы тоже молчать не будем. И вообще пойдем помешаем окрошку. Очень полезное дело для неё. Сейчас перемешаем все, что отдали в квас продукты, и получится такая вкуснотень, — ответил я, переключая внимание напарника на другую волну.

Осуществили задуманное и сняли первую пробу прямо из нашей полулитровой разводяги.

— Послушай, Львович, ничего подобного не пробовал, вкус невероятный, — оценил блюдо после предварительной дегустации Андрюха.

— Будет еще вкуснее, а как после баньки она будет под водочку ложиться на душу, мы узнаем чуть позже, буквально через пару часов, — поддержал я напарника. — И вообще пойду-ка гляну, чего там в баньке делается.

Вскоре я подходил к предмету Андрюхиной мечты. Издали было видно, что из трубы шел не дым, а если присмотреться внимательно, можно было увидеть конвекционные струи тепла, выходящие из трубы. Говорило это только об одном — печка старательно грела бак с водой и нагревала воздух. Баньку распирало им изнутри, и это означало, что уже пора предать наши изрядно соскучившиеся по бане тела долгожданному удовольствию.

Я вошел в предбанник, затем в баню. В лицо пахнуло изрядно согретым воздухом, на печи весело шипел бак с водой. Поднял крышку — вода почти закипала. Я подбросил дров в печь, чтобы печь не остывала, и довольный вернулся к домику.

— Геннадьич, дружище, объявляем праздник души и тела. Можно идти мыться, однако, — объявил я и начал собирать белье, полотенце, бутылку пива, тапочки, складной полиуретановый коврик и прочие нужные в баньке вещи. — Ствол пока не беру, хотя и нарушаю правила внутреннего распорядка на домике — куда только возможно идти с ружьем. Знаю точно, — в этот раз налета не будет, хотя были такие приколяхи, — радовался я предстоящему празднику души и тела, и с этими словами покинул домик.

Банька надулась в ожидании страждущих. Я с благоговением и трепетом открыл предбанник, вошел внутрь и вновь закрыл его на липучку, отгородившись от мира брезентовыми стенами. Приоткрыл полог в баню, предбанник наполнился теплом, стало даже жарко. Я повесил полотенце на спинку одного из кресел, снял и уложил туда же куртку, нашел место всем принесенным вещам. Присел в другое, разулся и начал расставаться с уже изрядно надоевшей грязной одеждой. За брезентовыми стенками было довольно свежо, здесь же на лбу и висках начали проступать капельки пота. Надев тапочки, прихватив с собой шапочку, я вошел внутрь. Приятное тепло окутало меня с ног до головы. Аккуратно ступая по уложенному на землю настильчику, я прошел к полочку, застеленному полиуретановым ковриком, и уселся на нем. Вверху было довольно жарко, но надевать шапочку еще не требовалось. Тело стало словно покалывать иголочками, по телу потекли тоненькие ручейки пота. Только сейчас ощущаешь всю прелесть возможности порадовать себя настоящей банькой. Нам несколько дней подряд пришлось плотно поработать физически, мы обильно потели, и это явно не добавляло комфорта в мироощущениях. Тело словно покрылось застывшей липкой пленкой, немытая давно голова тоже требовала водных процедур. Сейчас пока только струйки пота пытались размыть эту пленку, но силы были пока не равны. Пленка, будто рыба-прилипала, упорно не хотела покидать понравившееся тело.

Наслаждаясь теплом бани, я решил усилить ощущения, для этого взял ковшик, набрал немного воды из бака и плеснул на раскаленную печь. Она была изрядно разогрета, и вместо шипения раздался характерный треск. Мгновенно в бане стало жарче на порядок, тело обдало сильным, но приятным жаром. Ручейки пота увеличились, их стало больше и противная пленка начала сдавать свои позиции. Я растянулся во весь рост на полке, еще плеснул воды на печку. Она недовольно затрещала, опять превращая воду в сухой пар.

Стало настолько жарко, что пришлось защитить голову шапочкой. Это ощущение может стать понятно только тем, кто хотя бы раз бывал в подобной ситуации. Тело освобождалось от всего чуждого и лишнего, стремилось к первозданной чистоте, и я решил помочь ему при помощи замоченного заранее в кипятке веника из веток кедрового стланика. Я вновь уселся на полок и с упоением предался старинной русской забаве, граничащей с мазохизмом, — массажу вспотевшего тела при помощи стланикового веника в условиях высокой температуры. Под смачные звуки от ударов веником тело, словно змея, освобождающаяся от старой кожи, теряло все то лишнее, что приобрело за все дни пребывания в десятой вечности. Временами я повизгивал и даже орал от охватывающего меня дикого удовольствия. Сильный жар держится в баньке недолго, он быстро выходит через разделку или остывает от земли. Поэтому минут через пять я еще раз поддал парку тем же способом и провел еще один раунд стланиковой атаки на свой томящийся от удовольствия организм. Кончики иголок стланика покалывали кожу, это приносило дополнительное удовольствие.

Я решил сделать передышку, неспешно и осторожно покинул баню и переместился в предбанник. От меня шел пар, тело покраснело, я занял место в кресле и с удовольствием откупорил бутылочку пива. Незатейливое «Жигулевское» здесь приобретает вкус лучших сортов, и я с наслаждением, приоткрыв вход в предбанник, пил пиво. Порыв ветерка обдал меня, по коже пробежались мурашки, и я начал покрываться гусиной кожей. Какой еще можно покрыться на гусиной охоте? Не крокодиловой же.

Вернувшись в баню, я устроил себе еще один раунд полного массажа всего тела при помощи стланикового веника. Я вновь орал от удовольствия, словно белый медведь в тридцатиградусную жару и вновь отдыхал в кресле, потягивая пивко. Процедуры с веником избавили тело от пота, грязи, помогли натруженным мышцам расслабиться, мне казалось, что веником мне удалось помассировать не только тело, но и душу. Они оба были благодарны мне за доставленное удовольствие.

Немного поостыв, я вернулся в баню, наполнил таз водой и начал мыться. Особым удовольствием здесь является возможность мыться, не экономя воду. Ты твердо уверен, что тебе хватит холодной и горячей воды, и ты сможешь побаловать разомлевшее тело, смывая с себя все чуждое и очищаясь душой и телом.

Смыв с себя все, я решил еще принять кружечку пива, вновь присел в кресло и приоткрыл полог предбанника. За его пределами тундра продолжала жить своей жизнью, радовала нас небесной синью, слабеньким ветерком и целебной тундровой тишиной. В бане продолжала топиться печь, шипела вода в баке. Оставалось провести еще один сеанс венично-стланикового массажа. Это особое удовольствие, когда мягко покалывающие иголки стланика с силой массируют уже чистое и расслабленное тело, чему и предался, нагнав температуру в бане тремя ковшиками воды. Горячий воздух под веником даже слегка обжигал тело, и мне приходилось охлаждаться, окуная веник в таз с холодной водой. Сеанс добровольной экзекуции продолжался довольно долго, и, когда стал уставать, я прекратил его. Облился парой тазиков прохладной воды и вышел в предбанник, быстро вытерся и облачился в финское термобелье. Ощущение, когда чистое разомлевшее тело касается нежнейшей и мягкой ткани микрофлиса может понять и оценить только человек, который хотя бы раз мылся в полевой баньке. Обулся в берцы без носков, надел теплую куртку, на голову набросил полотенце и в состоянии легкой вызванной естественными причинами прострации покинул этот островок тундрового рая. В состоянии полнейшего расслабления дошел до домика, сил хватило только промычать чего-то нечленораздельное лежавшему на своей лежанке напарнику, сбросить зимнюю куртку и, не снимая полотенца с головы, заползти на свою лежанку, укрывшись расстегнутым спальником. Перед тем как отключиться, я услышал голос Андрея:

— Львович, ну я пошел мыться, а то очень хочется. Глядя на тебя, могу предположить, что это стоящее дело. Раз ты орал как оглашенный.

— Пиво еще осталось. Все остальное там есть. Будь поосторожнее, не поскользнись. — И впал в кратковременную нирвану.

Мне показалось, что прошло минут двадцать, пока расслабленное тело и разум обрели способность к адекватному восприятию окружающей действительности. Очень кстати вспомнилось, что хорошо после баньки принять кружечку пивка с копченым кижучем. Я с удовольствием исполнил свой замысел, оценив его по достоинству и даже немного себя похвалил. Вспомнилось, что скоро из бани должен вернуться напарник и нам предстояла очень приятная борьба с томящейся в ожидании окрошкой. Блюдо хоть и считается летним, но за милую душу идет и в весенней тундре. Вскоре послышались шаги возвращающегося из бани напарника.

Он вошел в домик. Я глянул на него и предположил:

— Наверное, вот так может выглядеть маленькое счастье.

Андрей улыбался непосредственной, счастливой улыбкой, чем-то похожей на детскую.

Все это перемешивалось с каким-то неведомым пока мне удивлением от события, о котором я пока не знал. Он занял свое место на лавочке, налил пару кружек пива и предложил:

— Львович, давай по пивасику. Поверь, я побывал не в одной стране, объехал по работе половину страны и никогда не думал, что в восьми кубиках пространства, ограниченного толстым брезентом и прогретого печкой, можно получить такое удовольствие. Словно заново родился. Спасибо тебе за все, ну и давай по пивасу.

— Грешно отказываться, да и не надейся, — начал я потихоньку сползать с лежанки.

Выпили по кружечке, запивая копченого кижуча.

— Серега, не поверишь, выхожу из баньки, глянул влево, и, как на картинке, молча метрах в сорока прошли пять гусаков, — поделился Андрей взволновавшим его событием.

— И если бы у тебя был ствол, ты бы по правде стал стрелять? — с иронией спросил я напарника.

— Конечно бы стал, — ответил Андрей.

— Теперь ты понял, что здесь передвижение должно быть с оружием. Никто не знает, когда и откуда могут появиться гуси, — сказал я напарнику.

— Яснее не бывает, — лаконично согласился он.

— Ну а теперь продолжаем программу выходного дня. После банного раунда начинаем борьбу на уничтожение с настоявшейся окрошкой, — предложил я Геннадьичу.

— Предполагаю что будет очень вкусно. Не надейся, даже не подумаю отказываться. «Казань» штурмовать будем? — с пониманием согласился напарник.

— Штурм легкий, нелетальный. Будем растягивать удовольствие. Короче, я пошел за окрошкой, ну и предмет штурма захвачу. — И с этими словами вышел из домика.

Вернувшись, увидел, что напарник сноровисто нарезал хлебушка, открыл баночку оливок. На столе в готовности замерли чистые тарелки.

Казан с окрошкой устроился на столе, бутылка «Казани», была передана Андрею для нанесения первой раны на пробке. Разводяга^[3] объемом в пол-литра перемешала содержимое, и в итоге тарелки наполнились желанным содержимым. На белой поверхности окрошки перемещались зеленые вкрапления лука, петрушки и огурца, бело-красные кусочки редиса, желтоватые кусочки картофеля, яичные белки и желтки. Важно перемещались кусочки колбас и карбоната. Весь это пищевой беспредел требовал немедленного реагирования.

— Андрюха, раз ты отвернул голову пузырю, придется разливать тебе. Руку менять Коран не дозволяет. Наливай, однако. А то окрошка замерзнет, — предложил я Андрею.

Ждать долго не пришлось, наши наполненные стопарики замерли в ожидании.

Он поднял стопарик, и я понял, что он хочет сказать тост. Я превратился в ожидание.

— Сергей, я хочу выпить за тебя. Спасибо тебе за все. Ведь редко человека, впервые попавшего в охотничью команду, берут под такую плотную, ненавязчивую, но жесткую опеку. Чаще всего новичка привозят, и отношения строятся по схеме — вот тебе лес или болото и делай что хочешь в стиле как знаешь. Не каждый вначале оборудует скрадок для новичка, помогая ему и обучая одновременно. Так что давай за тебя, — произнес Андрюха.

Мы чокнулись, выпили.

— Спасибо. Не скрою, приятно. Теперь стоит другая задача, чтобы ты ощутил на себе адреналиновый взрыв после первого гусака. И это будет. Ну а пока, давай по настоявшейся окрошке, — предложил я и начал дегустацию.

Трудно описать получившийся вкус. Каждый из продуктов отдал в квас своё, они все вместе и каждый в отдельности оттеняются хреном, горчицей и лимоном. Вся эта вкусовая феерия ощущалась поочередно, сочетаясь в разной последовательности.

Я молча трескал настоявшееся блюдо, которому всегда рад и в обычной жизни, но здесь и сейчас оно имеет особый вкус и ценность. Андрюха не отставал, как я понял, ему тоже нравилось необычное на тундре блюдо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Разводяга — местное название половника для разлива первых блюд.